Текст книги "Печать зимы"

После жаркой атмосферы дома свежий ночной воздух показался блаженством. Я закрыла дверь, и шум голосов стал тише. Поправив чёрную замшевую куртку кого-то из братьев, которую набросила на плечи, я отошла подальше от окна и стала осматриваться. Где-то там был Давид.

Послышался голос Камилы, скорее всего, она близко подошла к двери. Я вжалась в стену, ожидая, что она выйдет, но этого не произошло. Я расслабилась и прислонилась к перилам. Ветра не было, и, хотя в воздухе ещё не ощущался запах зимы, было довольно морозно, пар от дыхания клубился в воздухе. Глубоко вдохнув, я с удовольствием ощутила, как холод проникает в лёгкие. Хрустнул гравий. К веранде кто-то приближался. Возникшее напряжение спало, когда я узнала запоздавшую гостью.

– Привет, Сабина, – мягко поздоровалась она.

По ступенькам поднялась Яна, дочь тёти Олеси от первого брака, которую мы считали сестрой, а Камила ещё и лучшей подругой.

– Привет, – я обняла её. – Входная дверь заперта?

– Нет, – Яна с опаской бросила взгляд в окно. – Сначала надо узнать, что изверги мне приготовили, а Камила не отвечает на звонки и сообщения.

Я улыбнулась. Братья смешивали ядерные штрафные коктейли для опоздавших. Это уже стало традицией.

– Папе досталось что-то мутно-жёлтое с большим количеством гвоздики.

– Фу, – поморщилась Яна, прислоняясь к перилам.

На неё падал свет из окна. Выглядела она безупречно, как и всегда. А вот улыбка была грустной, в глазах читалась тоска. Сердце невольно сжалось. Мы никогда не обсуждали её личную жизнь, я не покушалась на эту исключительную вотчину Камилы, но знала, что у Яны были проблемы в отношениях. Хотелось как-то поддержать или помочь, всё-таки она пятнадцать лет мне как сестра, и я переживала за неё даже больше, чем за Камилу, которую просто невозможно было представить страдающей по кому-либо. И всё же я не находила нужных слов, да и место и время были неподходящими.

Дверь на веранду резко распахнулась, мы обе чуть не подпрыгнули.

– Привет! – воскликнула Камила и, захлопнув дверь, подскочила к Яне с объятиями, её кремовое платье как-то легкомысленно при этом колыхнулось. – Прости, мелкие забрали телефон, поздно увидела твои сто пятьдесят сообщений. В общем, вино, шоколадный сироп, острый перец. А что ещё, я не успела разглядеть, меня прогнали.

– Боже, – выдохнула Яна обречённо.

Камила демонстративно перевела взгляд на меня. Сейчас начнётся.

– Кстати, – протянула она с довольной улыбкой. – Ты знаешь, у Сабины такой интересный знакомый! А главное – долгожданный.

Я тихо застонала, ведь в данный момент нас мог слышать Давид.

– Она весь вечер избегает меня, не хочет говорить, – торжественно заявила Камила.

– Я не собираюсь это обсуждать! – сказала я командирским тоном, который использовала на работе, но добилась обратного эффекта.

В глазах Яны зажглось любопытство. Камила разве что не облизывалась от предвкушения.

– Мне нечего рассказывать, – я попыталась воззвать к их благоразумию, живо представив, какими были бы их лица, если бы они услышали хотя бы малую часть рассказа.

– Ты бы его видела, Янчик!

– Камила!

– Такой весь ладный! Как с картинки! – сестра нагло игнорировала меня.

– Камила!

– Подробности! Нам нужны подробности!

– Камила!

– Когда ты ему позвонишь?

Господи! Ну, зачем? Зачем я сказала ей, что мы с Давидом обменялись телефонными номерами? Я готова была оторвать себе язык. А ещё лучше сестре! С полминуты я сверлила её взглядом. Невозмутимая Камила выдержала его, несмотря на кровожадные мысли, которые, я уверена, отражались на лице. Игра в гляделки прервалась, когда сестру позвала мама, и она, сгримасничав, потащила Яну в дом. Это ещё не конец, с досадой подумала я. Дверь Камила не стала закрывать, наверняка, назло мне.

Среди прочего шума отчётливо послышался голос Риты, поющей в караоке песню Битлз. Нестройный хор из мужских голосов смешно подпевал в припеве. Я тихо засмеялась. Очень хотелось взглянуть на выступление, но останавливало присутствие там навязчивой сестры. Оставалось надеяться, что кто-нибудь снимет всё на камеру.

Я прислонилась к боковым перилам и задумчиво разгладила пластырь на рубцах. Внутри меня была чужеродная энергия, способная разбить стеклянные банки на расстоянии. Стоило подумать об этом, как воздух вокруг замерцал.

Чёткое ощущение акири, вроде бы так говорил Давид. Я действительно хорошо её чувствовала, как приятное тепло у поверхности кожи. Энергия была живая и с каждым биением сердца плавно расходилась по всему телу. Я посмотрела на руки. Тёплая волна, пульсируя, окутывала пальцы, а в центре ладони словно сматывался клубок жара. Взглянув на распахнутую дверь, я легонько шевельнула пальцами. Ничего не произошло. Я сосредоточилась, и дверь с грохотом захлопнулась, испугав больше меня, чем тех, кто находился внутри.

– Развлекаешься?

Подскочив, я резко обернулась и увидела стоящего по ту сторону перил Давида. Поза расслабленная, руки в карманах. Даже в темноте видно, что он посмеивается. Воздух перестал мерцать, жар в ладонях успокоился.

– Кажется, я нравлюсь твоей сестре.

Опасения, что он был где-то поблизости, когда мы с сёстрами разговаривали, оказались не беспочвенными. Я покраснела, моля Бога, чтобы Давид этого не заметил.

– Как праздник? – поинтересовался он, я неопределённо пожала плечами. – У вас всегда так шумно?

– Это разве шумно? Ты же слышишь, они подпевают Рите пока только в припеве. То ли ещё будет.

Давид усмехнулся и подошёл ближе, глядя на меня снизу.

– Прогуляемся?

Я кивнула, прошлась назад по веранде и, спустившись во двор, вернулась к Давиду. Откинув голову, он смотрел вверх. Я проследила за его взглядом. Богатая россыпь звёзд вызвала у меня приглушённый восторженный возглас.

– Так и не смог привыкнуть к этому небу, – проговорил Давид.

– Тебе здесь не нравится? – я посмотрела на него.

Он пристально вглядывался в моё лицо и молчал. Смутившись, я отвернулась и побрела мимо опустевших до весны клумб, освещённых светом из окон. Чуть в стороне хорошо виднелся большой жёлтый клубок. Это Лимон увлечённо копошилась в земле. Ну что за привычка, ей-богу? Клад она, что ли, ищет? Надо бы с ней потолковать об этом, пока она тут всё не разорила.

Давид шёл следом, отставая на полшага, и продолжал молчать.

– Видимо, не нравится, – пробормотала я, почувствовав обиду.

– А тебе понравилось в космопорте?

– Неудачное сравнение. Тут всё-таки никто в тебя не стреляет.

– Я здесь чужой.

– Стоило ли тогда покупать квартиру? – я остановилась, повернувшись к нему.

Давид пожал плечами.

– Нужно было место, чтобы удерживать тебя силой, если бы что-то пошло не так.

Я возмущённо уставилась на него. Это уже ни в какие рамки не входит! Он со смешком закатил глаза.

– Сабина, ну всё же нормально, – я молчала, Давид покачал головой. – Честное слово, я не хочу с тобой ссориться.

– Хорошо.

– А это твоё «хорошо» точно означает «хорошо»?

Я усмехнулась и, похлопав его по плечу, побрела дальше в глубину сада, где стояла небольшая беседка. Нужно было немного передохнуть после настойчивости Камилы и от напряжённого ожидания, что на праздник вот-вот заявится Тало Ри.

– Ты рассказывала сестре о том, что произошло в Ханты-Мансийске?

Я обернулась к нему.

– В общих чертах. Она меня застукала, когда я звонила в больницу.

– Ты звонила в больницу? – удивился Давид.

– Каждый день, пока ты не сбежал.

– У меня были срочные дела.

Мы замолчали, глядя друг на друга. Свет из окон падал на его лицо, делая черты более четкими, взгляд более глубоким. Жаль, нет фотокамеры под рукой! Я развернулась и пошла к беседке.

– Твоя сестра требовала подробности, – неожиданно сказал Давид, поравнявшись со мной. – Почему ты не хочешь удовлетворить её любопытство?

Остановившись, я внимательно посмотрела на него. Он поддразнивал меня, в глазах светились искры веселья. Ну, хорошо, подумала я, решив подыграть.

– И какая история, по-твоему, заслуживает того, чтобы её рассказали? – спросила я, поправляя куртку на плечах. – Непринуждённая прогулка по космопорту?

– О, нет! Это был бы явный перебор! – засмеялся он и сделал вид, что задумался. – Можно было бы рассказать, например, как ты не хотела отдавать мне кошку, которая тебя так безжалостно расцарапала.

– А, может, как она шипела и фыркала, не желая возвращаться к жестокому хозяину?

– Жестокому?

– Я была в этом уверена.

– Хочу напомнить, что ты хлопнулась в обморок прямо вот на эти жестокие руки.

– Какой ты!.. Зря я лечила твою голову.

– А помнишь, как ты сказала, что я красивый?

– Ммм… нет, не помню.

– И кто из нас жестокий?

– Уж точно не я! Даже Тало Ри это заметил, когда ломал копчиком стулья.

Давид хохотнул и посмотрел на меня долгим взглядом. Неожиданно выражение его лица изменилось, став задумчиво-сосредоточенным. Чуть наклонив голову, он шагнул ко мне и тихим голосом спросил:

– А знаешь, что точно могло бы заинтересовать твою сестру?

– Что?

– История о поцелуе.

– Каком поцелуе?

Вместо ответа Давид наклонился ко мне, и я ощутила тёплое прикосновение его губ. Сначала неуверенное, словно он боялся быть отвергнутым. Но когда с моей стороны не последовало ни малейшего сопротивления, поцелуй стал настойчивым. Я почувствовала, как мурашки побежали по спине. Мысли куда-то разлетелись. Рука непроизвольно скользнула по шее Давида и обхватила затылок, он с тихим стоном обнял меня, прижав к себе, и пальцами нырнул в волосы. Поцелуй стал ещё более страстным и обжигающим. Сердце билось в сумасшедшем ритме, разгоняя по телу акири. Она обволакивала нас, радужно мерцая в свете, падающем из окон дома.

– Как мило.

Красивые переливы акири исчезли. Вот же бездушное животное! Замечание Лимон вырвало нас из опьяняющего чувственного водоворота. Я отстранилась и посмотрела Давиду в глаза. То, что я в них увидела, грело не хуже упавшей на землю куртки. Он запоздало заметил, что мои плечи открыты, бросил взгляд за спину, поднял куртку и, набросив на меня, слегка отряхнул рукава. Мягко проведя по моей щеке пальцами, Давид улыбнулся. Потом с тяжким вздохом закатил глаза и обернулся к Лимон, по-видимому, что-то ему сказавшей. Наверняка, это была очередная язвительная реплика, потому что он раздражённо пробормотал:

– Прибью её когда-нибудь.

Я рассмеялась, и мы в обнимку продолжили путь к беседке.

05. Дополнительная защита

Действие напитка, который дал Крауд, оказалось неожиданно продолжительным. Остаток ночи я провела без сна, в то время как домашние сладко спали. Когда наступило утро, я в полной мере прочувствовала, почему напиток запрещён. Если такая длительная бодрость появлялась всего от двух глотков, то можно только представить, как ужасно было тем солдатам, которых поили напитком регулярно. Отогнав неприятные мысли, я задумалась над отсутствием привычных утренних головных болей. Могло ли это быть связано с напитком? Крауд, конечно же, ответил бы на вопрос, но тогда пришлось бы объяснять причину приступов. А мне этого не хотелось.

На моё счастье, Камила осталась ночевать у дедушки, видимо, собираясь до утра обсуждать с Яной её личную жизнь. Но я точно знала, что она бы не отказалась поковыряться заодно и в моей. А мне хватило вчерашних реплик по поводу моих припухших от поцелуев губ, так что я пока не собиралась давать ей ни малейшего шанса. На самом деле, я хотела вначале сама разобраться в том, что происходило между мной и Давидом, а уж потом было бы неплохо узнать экспертное мнение рассудительной сестры.

Воспоминание о вечере, проведённом в беседке, снова пробралось в мысли. Губы непроизвольно растянулись в улыбке. Несмотря на подколки Камилы, мы с Давидом больше разговаривали. Сначала нехотя, будто с непривычки, но потом довольно увлечённо он поведал о богатой событиями жизни. Битвы, завоевания, учения на Хелатте, хитросплетение политических интриг.

Я жила в пасторальной открытке, в то время как мир Давида походил на увлекательный фильм с дорогими спецэффектами. В какой-то момент я даже поймала себя на мысли, что завидую ему. Тем не менее, он с искренним интересом слушал меня, хотя всё, что я рассказывала, в основном крутилось вокруг моей большой семьи, шум от которой доносился из приоткрытых окон дома. Вскоре разговор как бы невзначай перешёл на Камилу с её требованием подробностей, что повлекло за собой страстные поцелуи.

Распахнувшаяся дверь вернула меня к действительности. Не сказав ни слова и наградив выразительным взглядом, мама буквально швырнула Лимон в комнату. Я поджала губы, чтобы не рассмеяться. Лохматая кошка потрусила к креслу, оставляя грязные следы. Я внимательно присмотрелась и узнала в грязи частицы почвы, Лимон снова копошилась в маминых цветах. Шумно выдохнув, я подошла к креслу.

– Вот скажи мне, – тихо проговорила я и взяла её на руки, – что за дурацкая у тебя привычка?

– Какая? – невинно поинтересовалась она.

– Не прикидывайся! – грозно посмотрела я на неё и направилась в ванную.

– Запах нравится.

Я остановилась и подняла Лимон, развернув к себе.

– Тебе нравится запах земли? – всматриваясь в мордочку, переспросила я.

– Да.

Я закатила глаза. Уж не знаю, какого именно, но я ожидала другого объяснения. История с кладом, кстати, была бы куда интересней. И предпочтительней.

– Напоминает о доме.

– О доме? – переспросила я, поочерёдно подставляя под струю воды лапы Лимон.

До ухода я намеревалась не выпускать своевольную кошку из комнаты, поэтому мыла тщательно, не желая видеть грязные следы на вещах и мебели.

– Там хорошо, – услышала я, после чего лохматая бестия принялась урчать.

В половину одиннадцатого я выскользнула из дома, и мы с Давидом направились к нему на квартиру. Опасаясь нападения Тало Ри, я старалась держаться от родных подальше, к тому же было любопытно посмотреть на приобретение Давида. Учитывая поспешность покупки, я практически не сомневалась, что квартира будет старой планировки. И низкие потолки с подтеками от многочисленных затоплений будут соперничать с крохотными комнатками за право называться самым отвратительным зрелищем в городе.

Подозрения, что предположения ошибочны, появились, когда я стояла перед новым шестнадцатиэтажным домом с полностью оснащённой детской площадкой и ухоженной территорией перед подъездами. Квартира располагалась на десятом этаже и была просто шикарной. Просторные комнаты с высокими потолками в приятных светло-жёлтых тонах, паркетный пол и отличная акустика, что было неудивительно при скудном ассортименте мебели. Полностью укомплектованной оказалась только кухня. В остальном создавалось впечатление холостяцкой берлоги. Диван и большой телевизор – несомненно, самые нужные вещи в хозяйстве.

– Ты купил такую огромную квартиру, чтобы удерживать здесь только меня? – спросила я со смешком. – Или собирался прихватить ещё и добрую половину моих родственников?

– Она просто удобно расположена.

Давид остановился перед распахнутыми двойными дверями гостиной. Я зашла туда и замерла, с восторгом разглядывая широкое окно от пола до потолка. Из него открывался восхитительный вид на почти не застроенную восточную окраину города.

– Как красиво, – выдохнула я.

– Да, тут созданы все условия для заложника.

– Не совсем, Давид, – повернулась я к нему.

– Почему?

– На будущее. Перед тем, как брать в качестве заложника девушку, надо обустроить квартиру разными штуками.

– Например? – он наклонил голову набок.

– Например, повесить занавеси, купить побольше мебели и сопутствующих вещей, особенно из категории «гигиена». Тогда у неё точно претензий не будет.

– А тот факт, что я её похитил?

– Что ты! – махнула я рукой. – Вряд ли она будет против. Ты ведь такой душка.

Губы Давида расплылись в улыбке.

– Не можешь не подколоть, да?

Я неопределённо пожала плечами. Он подошёл ближе и, обхватив моё лицо ладонями, мягко поцеловал.

– Хочу есть!

Лимон сидела у двери и смотрела на нас немигающим взглядом чёрных глаз-пуговок. Давид наморщил лоб, о чём-то задумавшись, потом отстранился от меня и вышел из комнаты, бормоча себе под нос. Я снова отвернулась к окну. Косые лучи солнца играли в жёлто-зелёной кроне посаженных за домом тополей. Их макушки доставали до восьмого этажа. Сюда бы кресло-качалку и плед, мечтательно подумала я и решила озвучить мысль Давиду.

– Давай купим, – отозвался он. – Вообще, составь список, чего не хватает в квартире, и мы можем съездить за всем сразу.

– А ты, оказывается, богатенький Буратино! – изумлённо воскликнула я.

– По меркам этого мира я баснословно богат, – заявил Давид, чем-то гремя.

– Серьёзно? – я прошлась по широкому коридору на кухню, кошки почему-то здесь не было.

– Да, – поставив на пол кастрюльку, которую достал из распакованной коробки с набором посуды, он выпрямился и добавил. – Вообще-то, я военный.

По выражению моего лица Давид сообразил, что столь очевидный для него факт не является понятным для меня, поэтому объяснил:

– В Лиге военные являются самым состоятельным слоем общества. А я несколько лет служу в элитном отряде, то есть зарабатываю вдвое больше.

– Надо же! У нас обычно богатые те, кто у власти.

– То же самое у нас, – Давид убрал коробку в шкаф. – Подавляющее большинство тех, кто возглавляет ту или иную сферу в Лиге, бывшие военные. Они становятся политиками и богатеют ещё больше.

– У тебя такие же планы?

– Нет, мне хорошо на моём месте.

– Ты, наверно, завидный жених, – небрежно бросила я.

– Не знаю, – улыбнулся Давид. – Я с гражданскими редко общаюсь. А в армии женщин очень мало, и я хорошо знаком лишь с двумя, с Нолой и Сул.

– Ну, это тоже неплохой выбор, – я старалась говорить ровно, несмотря на досаду, которую внезапно ощутила, услышав имена.

Он покачал головой.

– Если честно, никакой. Сул, например, настолько одержима карьерой, что, по-моему, ей вообще никто не нужен. Уверен, она была счастлива, когда у её отца появился доминантный наследник.

– Какой наследник?

– Традис – старшая дочь властителя Уак, а значит, главная наследница. И вот у одной из её многочисленных сестёр родился сын, который тут же стал доминантным наследником и будущим властителем.

– Ну, а если у самой Сул родится сын?

– Он просто будет внуком её отца, – качнул головой Давид. – Я подозреваю, что она сознательно допустила рождение племянника, так как сразу после этого рванула на Хелатту. По возрасту она подходила, но её происхождение сыграло роль. К тому же за неё хлопотал напарник Най, отец Нолы.

– Ах, да. Есть же ещё Нола, – вздохнула я, наблюдая, как появившаяся на кухне Лимон прошествовала к кастрюльке с едой.

Давид засмеялся, как будто вспомнил какую-то шутку.

– Нола хоть и взрослая, но, по сути, ещё ребёнок.

– И уже в армии? – ахнула я.

– Службу начинают в пятнадцать. Два года учебы, а потом – кто куда. Мы с Нолой вместе прослужили в охранной группе небольшой срок, потом меня переманил командир Хабб. Но это время я никогда не забуду, – и Давид снова рассмеялся.

– Почему?

– От неё было много шума. Очень. Она всё время проявляла ненужную инициативу, иногда даже спорила с командиром, обсуждая приказы, – он покачал головой. – И при этом умудрялась не перегибать палку. Я всегда этому удивлялся. Но однажды на первом самостоятельном задании она вырубила подопечную, популярную на Ките певицу.

– Вырубила?

Фантазия нарисовала хрупкую девушку-подростка, которая бесстрашно обездвиживает тучную оперную певицу, и мне стало смешно.

– Именно. Когда я об этом узнал, всерьёз задумался, чтобы оторвать себе язык, а Ноле руки.

– Но ведь ты в этом не участвовал. Или я что-то упускаю?

– Просто я имел глупость рассказать ей, что у бретребов, это народ такой, на плечах и затылке есть точки, нажав на которые можно временно их усыпить. А певица как раз бретреб. Поначалу Нолу не подозревали. В конце концов, такая анатомическая особенность бретребов мало кому известна. Зато, когда всё выяснилось, был такой грандиозный скандал!

– Нолу отчислили? – я почувствовала жалость к девушке.

– Нет, всё замяли. Она единственная девушка в группе, слишком ценный кадр. К тому же её отец был и остаётся уважаемым воином и политиком.

– Связи решают всё, – усмехнулась я.

– Практически всегда! – Давид улыбнулся в ответ.

– Я такое больше есть не стану! – вклинилась в разговор Лимон.

Она сидела возле кастрюльки и облизывалась, но вид был недовольный и как обычно взлохмаченный. Давид с недоумением взял в руки закрытую консервную банку и внимательно стал рассматривать её. Я заинтересовалась тоже и, подойдя ближе, прочитала этикетку.

– Килька в томате? – воскликнула я и расхохоталась.

– Что смешного? – обиделся Давид. – Урсуры командира её любят! Эти консервы я купил для них.

– Они самцы! – презрительно изрекла Лимон и, фыркнув, важно удалилась из кухни.

Давид снова повертел в руках банку, положил её на стол и задумчиво провёл рукой по коротким волосам. Я подошла к холодильнику, открыла дверцу и оглядела тоскливые, ничем не заполненные полки.

– Поехали в магазин, – вынесла я вердикт.

Последовав совету Давида, я составила список необходимых продуктов и предметов интерьера. Список получился внушительным. Я стала прикидывать, сколько времени может занять поход в мебельный салон, и решила, что благоразумней начать со съедобных покупок.

Обсуждая вкусовые пристрастия урсуров, мы вышли из лифта, и я первая направилась к выходу, но резкий возглас Давида остановил меня.

– Сабина, назад!

– Что случилось? – я испуганно замерла на крыльце подъезда.

Он подскочил ко мне и, схватив за руку, потянул обратно. Я успела сделать три шага, как почувствовала сильный толчок в спину. Давид среагировал молниеносно, не дав упасть. Я обернулась, со страхом догадавшись, чем вызван приток жара в ладони, и вытолкнула из себя акири. Тало Ри ждал моего выпада. Наши акири столкнулись, и от боли на глазах выступили слёзы. Я с ужасом поняла, что в этот раз гораздо слабее его.

Давид, о которого я ударилась спиной, подхватил меня и увёл вглубь подъезда. Он едва не снёс с петель дверь, ведущую к лестничным маршам, и мы понеслись вверх по ступеням. Я порывисто дышала, а из-за слёз с трудом разбирала дорогу.

– Соберись! – закричал Давид, когда я бессильно повисла на нём и несколько раз споткнулась.

Я выдернула руку и опустилась на ступени. Прижав ладонь к животу, куда пришлась основная сила удара, я попыталась восстановить дыхание. Давид дёргал меня за руку, а я снова и снова вырывалась. Страх сжимал всё внутри, но я не могла позволить ему парализовать себя.

Я глубоко вдохнула и медленно выдохнула. Зажмурившись, я стала прислушиваться к ощущениям внутри себя. Жар в ладонях сосредоточился в центре, а в левой кисти он был сильнее и проходил насквозь, через метку. Я распахнула глаза, воздух слабо мерцал. Бешено стучавшее сердце горело, со скоростью потока крови разливая акири по телу.

На нижний пролёт ленивой походкой вышел Тало Ри с самодовольной улыбкой на лице. Под ангельской внешностью скрывался монстр. Неторопливо, словно это доставляло ему удовольствие, он развернулся и стал напротив. Давид спустился по ступеням, закрывая меня собой. Сейчас повторится то же, что и в прошлый раз, с ужасом подумала я, и страх за жизнь Давида внезапно вытеснил всё, заставив действовать.

Я поднялась под насмешливым взглядом Тало Ри и, обойдя моего защитника, встала перед ним, расставив руки в стороны. Жар окутал меня, воздух вокруг пульсировал, акири рвалась наружу. Первым делом я отгородилась от Давида, который теперь делал безуспешные попытки двинуться вперёд. В глазах Тало Ри мелькнул предвкушение.

– Ты воин! – немного пафосно выдал он.

И я буквально выпалила в него. Он удивился, но среагировал безупречно. В тот миг, когда акири должна была достать его, я ощутила болезненное сопротивление. Сжав зубы, я напирала на Тало Ри, одновременно удерживая неугомонного Давида. Меня отбросило к стене, но боль от удара плечом меркла по сравнению с той, что нарастала на границе двух энергий, словно впиваясь в тело множеством острых лезвий. Давид, наконец, догадался и перестал мешать, и это хоть немного, но помогло.

Я выпрямилась и, собрав всю акири перед собой, попыталась отодвинуть границу и направить её на Тало Ри. На короткий миг мне показалось, что я вот-вот выиграю эту схватку, но резкий выпад со стороны противника оттолкнул меня на перила. От мощного удара в бок я едва не задохнулась. Дополнительная доза боли в руке, и слёзы брызнули из глаз. Я услышала, как вскрикнул Давид.

Граница резко передвинулась ближе ко мне, пространство на мгновение прочистилось от мерцания. Я мотнула головой, чувствуя, как воздух вокруг снова ожил. Но неослабевающая боль обжигала сердце, которое словно на пределе гнало по телу акири. Сквозь слёзы я смотрела на Тало Ри, понимая, что сдаю позиции.

«Ну же!» – приказала я себе и почувствовала, как от напряжения из горла готов сорваться крик. Не сумев его сдержать, я истошно заорала, одновременно ощущая вырвавшуюся энергию, ударившую в противника так, что его отбросило в стену. В следующий миг акири сжалась внутрь, образовав горящий шар в сердце. Мерцание исчезло, означая для меня конец схватки, но Тало Ри не стал атаковать. С непонятным торжеством в глазах он шагнул в туннель, а я повалилась на руки Давида.

Перекинув меня через плечо, он стал подниматься вверх. Со стороны квартирных площадок доносились голоса жильцов, потревоженных криком. По мере нашего удаления вверх шум ослабевал, но возможно это я выпадала из реальности. Я смутно осознавала действия Давида, как он вошёл в квартиру, как положил меня на широкий диван, как укрыл пледом и подложил под голову высокую подушку.

Мне было очень плохо, болела каждая клеточка тела, и навалилась такая дикая усталость, что складывалось впечатление, будто я растворялась в воздухе. Я слышала, как Давид говорил с кем-то про то, что мне нельзя засыпать. Интересно, почему? Я так и хотела спросить, но сил на это не было. Я почувствовала, как Лимон навалилась справа. От неё исходил интенсивный жар, громкое урчание не давало полностью отключиться. Встревоженный голос Давида разорвал окружавший меня вакуум, в который я погружалась.

– Сабина, ты меня слышишь?

Конечно, я тебя слышу! Ты же орёшь прямо в ухо!

– Сабина!

И он положил что-то очень горячее сначала на щёки, потом под голову. Хотелось сказать, чтобы он перестал так делать. Я открыла глаза, с трудом фокусируя взгляд на нависшем надо мной мужчине. За его плечом виднелось серое пятно. Я поморгала, и пятно превратилось в лицо Крауда.

– Выпей! – приказал Давид, прижимая кружку к губам.

Я стала слабо сопротивляться, не хотелось провести ещё одну бессонную ночь. Но он насильно влил жидкость в рот, и, захлебываясь, я вынуждена была её проглотить. Странно, на вкус очень даже приятно, немного похоже на тыквенный сок. Вот если бы они ещё убрали эти обжигающие штуки подальше от лица.

– Горячо, – сумела прошептать я.

– Что? – Давид был совсем близко.

– Щека… – попыталась я объяснить и повторила. – Горячо.

– Это моя ладонь, милая, – мягко произнёс Давид, и я почувствовала, как обжигающие пальцы переместились на лоб. – У тебя упала температура, поэтому кажется, что я горячий. Сейчас всё пройдёт.

За временем я не следила, порой погружаясь в дрему. В такие моменты мне казалось, что я падаю в глубокую пропасть, и этот полёт в никуда был таким нудно долгим, что вскоре я стала искренне желать поскорей достигнуть дна.

На исчезновение обжигающих прикосновений я обратила внимание не сразу. Руки Давида снова были теплыми, и я чувствовала, с какой нежностью он касался лица. Болезненные ощущения, которые до этого господствовали во всём теле, сконцентрировались лишь в нескольких местах. Немного ныло в левом плече, а в правой руке боль была острой и пульсирующей. Никуда не делась и жуткая усталость. Хотелось спать. Я практически погрузилась в сон, слыша разговор Давида и Крауда на смешном языке пакти так, словно приглушённо работал телевизор. Но они догадались и, постоянно окликая меня, перешли на русский. А потом ещё затеяли спор.

– Придётся вызвать Коса.

– Ни за что!

– Почему?

– Чтобы вы поубивали друг друга?

– Крауд!

– В прошлый раз вы подрались и разбили кофеварку.

– Это не мы!

– Есть видеодоказательство. Так что – нет!

– Хорошо! Тогда пусть Сабина отсиживается у тебя!

Я невольно прислушалась.

– Ты же знаешь, это против правил.

– О каких правилах ты говоришь? Она чуть не погибла!

Мне захотелось фыркнуть, как Лимон, от этого чересчур громкого заявления, но всё тело словно налилось свинцом. Крауд же, похоже, был согласен с Давидом.

– Знаю и очень переживаю из-за этого, но Севир всё ещё никого не отзывает. Поэтому испытание продолжается. Пока я что-нибудь не придумаю. Да и то при условии, что моё вмешательство будет минимальным.

– К чёрту Севир! Сабина не воин!

– Акири у неё.

– Которой она не умеет управлять! Боюсь, следующая стычка с Тало Ри может стать последней, – нервно проговорил Давид и, помолчав, добавил. – Ты не представляешь, что я испытал, когда не смог до тебя дозвониться.

– Прости…

– Крауд, ты не сможешь всё время быть на связи, а я не в состоянии её защитить.

Затянувшееся молчание заставило меня открыть глаза. Это стоило больших трудов, но с третьей попытки всё-таки получилось. Крауд сидел на стуле и выглядел озабоченным, посматривая на Давида, стоявшего ко мне спиной.

– Дополнительная защита в лице Коса? – с сомнением спросил хелаттан. – Ты уверен, что хочешь этого?

– Да. В этом деле он лучший.

– Хорошо, – кивнул Крауд и перевёл взгляд на меня.

Давид резко обернулся. Подскочив ко мне, он сел на диван, его пальцы мягко коснулись лба, волос.

– Как ты себя чувствуешь?

– Хочу спать и не могу, – пожаловалась я, словно не он был тому причиной.

– Пока нельзя, – Давид зачем-то поправил плед и разгладил складки. – Урсур даст знать, когда угроза жизни минует.

Повернув голову вправо, я встретилась с чёрными пуговками глаз. Попытка дотронуться до кошки не увенчалась успехом, поэтому я только улыбнулась ей и через мгновение услышала громкое урчание, странно убаюкивающее меня.

Мне снился Тало Ри. Я бегала по бесконечному лабиринту, состоящему из комнат и коридоров, пытаясь скрыться от него. Но он всё равно появлялся там, где я оказывалась. Сон в буквальном смысле меня вымотал. Проснувшись, я тяжело дышала. Теперь мои ночные кошмары воплощались в одном человеке. Нет, Тало Ри не человек, поправила я себя и стала осматриваться.

В комнате никого не было, и ни единого шума не доносилось со стороны остальной части квартиры. Я нахмурилась. Неужели Давид оставил меня одну? Нет, он не мог, тут же отвергла я эту мысль, особенно после того, что произошло. А что, собственно, произошло? Я вспомнила своё бессилие, боль и жуткое желание спать. Лимон лежала под боком, а Крауд с Давидом о чём-то спорили. Или это мне снилось?