Текст книги "Отдайся, не пожалеешь!"

Глава 20

Айя

Кажется, на этот раз я сама поцеловала Тараса.

Может быть, зря? Но в груди нет ни капли сожаления. Напротив, сердце поет от счастья.

Губы к губам. Вдох-выдох…

Задерживаем дыхание.

Целуемся, как сбрендившие подростки, впервые оставшиеся без присмотра родителей.

Хочется его всего… зализать и закусать.

– Я сейчас в трусы спущу, если продолжишь так сосать мой язык, – срывающимся голосом сообщает парень.

Так.

Нужно дать ему…

Закончить.

Ремонт, разумеется.

Зря, он, что ли, такой свинарник здесь развел?!

Начал, пусть уже доделывает!

Я легонько отталкиваю его за плечи.

Тарас отходит с сожалением, но взглядом обещает, что на этом все не закончится.

– Мне нужна такая умняшка, которая расставляла бы акценты и подбирала нужные слова.

– Найми толкового менеджера для продвижения. Но сначала наберитесь опыта и определитесь с тем, чего ходите. Компромиссы – это хорошо. Но суть в том, что пока вы перекладываете яйца из одной корзины в другую, кто-то более нишевый и узкоспециализированный уверенно прет в нужном направлении. Он может занять крайне вкусное место и собирать самые сливки.

Тарас выбирается из корпуса мебели, заталкивает машинку обратно, потом просовывает длинные руки, подсоединяет, включает.

– Проверяй, – командует. – Швырни туда пару типа грязных тарелок. Посмотрим.

– Сначала я проверю, что ты натворил с моим краном.

Работает. Все отлично.

Тарас прибирает за собой, даже лужицы подтирает.

Аккуратный.

Не брезгует работой.

Не требует, чтобы я взялась за тряпку и вытерла лужи после его ремонта.

Молча делает сам.

Не белоручка.

Блин, кажется у меня большие проблемы.

Я смотрю, как Тарас выжимает половую тряпку, и готова признаться, что точно так же можно выжимать мои трусики – они слишком мокрые.

Тем более, Тарас снял футболку.

Потому что запачкал ее.

Обнаженный по пояс, он слишком хорош…

– Я подумаю. Над твоими словами. О выборе, торговом знаке. Обо всем. Это, блин, реально такой мощный пласт, который стоит обдумать. Все четко, по делу. Как определюсь, скажу, к чему пришел! – обещает Тарас.

Кран работает. Посудомойка успешно полощет две кристально чистые тарелки.

– Что насчет твоей привычки? – уточняет Тарас. – Привычка держать кучу инструментов…

– Да просто так. Ничего особенного. Мы с мамой рано остались без отца. Он МЧС-ник, погиб при выполнении задания. Я была в начальной школе, когда это произошло. У меня воспоминаний о нем не так много. Одни лишь обрывки. Кое-что я хорошо запомнила. Например, папа говорил, что нельзя быть готовым ко всему, но можно попытаться. Мама тоже часто любила повторять эти слова. У нас в квартире всегда было полно всего на все случаи жизни. Вот и все…

– Ясно, – кивает Тарас.

– А ты?

– Что я? – он отводит взгляд в сторону. – Я в приемной семье рос.

Фадеев подбирается ко мне, опускает две руки на мои плечи, не обнимает, просто роняет локти, смотрит в глаза.

– Я заслужил на ужин?

– Еще как. Я пойду готовить.

Надо поскорее создать между нами пространство. Однако стоит мне отойти, как нахаленок успевает задрать мой халат и отвесить звонкий шлепок по заднице.

– Черт, я так и думал. Твои трусы такие, словно на тебе их совсем нет!

– Эй! – я отскакиваю к рабочей поверхности. – Веди себя прилично.

– Может быть, меня плохо воспитывали?

Тарас перекатывается с носка на пятку и обратно, потом неожиданно оказывается возле меня и нарочно толкается в мою грудь, поддев лицо вверх.

– У меня пробелы в воспитании, – шепчут его губы. – Большие. Возьми надо мной шефство. С чего начнешь?

Рукам не терпится пройтись по его плечам и груди, забраться под резинку его джинсов.

Коснуться члена, который так приветственно оттопыривает его ширинку.

– Хочу тебя. Ужасно. Чем больше отталкиваешь и морозить пытаешься, тем сильнее хочу! – признается он.

Большие ладони Тараса ныряют под мою попу. Он нагло сажает меня на стол и начинает целовать так, что я забываюсь.

Пальцы парня уверенно курсируют к моей киске и сдвигают в сторону абсолютно мокрые трусики.

– Я так и думал. Твоя киска по мне скучала… Рада встрече! – шепчет, снова целует.

Всаживает пальцы в мою киску, она хлюпает, я постанываю. целуя Тараса.

Справка… Я, кажется, хотела от него справку. Какую-то…

Боже, ничего не соображаю.

– У меня есть резинки. Много, – тарабанит на выдохе. – Давай.

– Ужин.

– Потом. Давай сейчас! Немного… Я надолго тебя не задержу, спущу немного. Ты кончишь. Раза три, как минимум! – выдает уверенно. – Ужин подождет. Сначала секс. Иначе потом на куски тебя порву. Зверею просто… Зверею, Ма…

– Да, – выталкиваю едва слышно.

Я и сама не представляю, как удержаться. Надо выплеснуть это безумие.

– Я мигом за гондонами, – отвечает он. Отчаянно целует. – Никуда не уходи. Ноги тоже не сдвигай!

Тарас буквально скачет за рюкзаком. Очевидно, презики у него там.

Я сижу, улыбаясь, неизвестно чему.

Чувствую себя счастливой.

Из коридора доносятся звуки.

Тарас что-то напевает себе под нос.

Клацанье.

Шелест молнии.

– Еб… Блядь! – вскрик Тараса. – То есть… Эээ… Здрасьте!

Грохот.

Что-то разбивается.

Черт.

О черт…

Нет! Ну нет же… Нет!

Неужели это…

Глава 21

Айя

– Ты… Ты… Ты кто такой?! Я вызываю полицию! – слышится испуганный голос.

Голос принадлежит моей маме.

Маме.

Мамочке моей!

Боже!

Ааа…

Я мгновенно спрыгиваю с кухонной рабочей поверхности, одергиваю платье, трусы поправить не успеваю. Сбитая в сторону ткань словно прилипла к влажной коже. Еще и лиф платья… Тоже поправляю.

Но когда я выбегаю в коридор, то понимаю всю бесполезность своих действий, словив отражение в зеркальной стене.

Мои соски торчат, как пули, прическа взлохмаченная, губы опухшие.

У замершего Тараса приспущены джинсы, выпирающий стояк слишком красноречив. Плюс презервативы у него в руках.

Моя мама точно не слепая, у нее отличное зрение, и она довольно современная… Мама хорошо знает, как выглядят презервативы.

Мама стоит у самой двери, перепуганная, с телефоном в руках. В шубке, которую я ей подарила. У ног сумка, а на полу – разбитый горшок с каким-то очень красивым цветком, комья земли и порванная бумажная упаковка.

– Мама… – выдавливаю я. – Мама! Не знала, что ты придешь.

– Я думала, ты в кафе, – бормочет она. – Ты писала, что хотела пойти в кафе.

– Я не поехала с подругами в кафе. Была в офисе, только с работы вернулась.

– А я… У меня же ключи. Ты как-то на всякий случай оставила. Я думала, ты у подруг. Я… Хотела тебе сюрприз сделать, – выдыхает она задушенным голосом и смотрит то на меня, то на Тараса.

Мы это точно не планировали.

Кто же знал, что мама решит сделать мне сюрприз.

– Я была в магазине. У Аллочки. Ты же знаешь Аллочку? У нее цветочный магазин. Забежала на минутку, а у нее – новый сорт орхидей. Говорит, возрождает увядшие чувства… – добавляет она едва слышно.

О боже! Одна из причин, по которым я не очень часто вижусь с мамой, это ее мнение, что Тимур Увалов – мужчина хоть куда.

Мама сильно расстроилась, когда мы разошлись. Но подспудно винила в расставании меня, считая, что именно женщина создает атмосферу.

По мнению мамы, надо меньше было вкладываться в карьеру, побольше – в атмосферу, тогда бы и мужчина меня из дома не выгнал.

Поначалу я болезненно переживала, что мама меня не поддерживает, но после работы с психологом это осталось в прошлом.

Я так думала…

Однако хватает одного намека, мол, новая орхидея возродит во мне любовь к Тимуру Увалову, и во мне поднимается волна протеста. Не хочу ничего слышать об этом слизняке!

– Орхидея, – расстроенно всхлипывает мама.

Цветок безбожно испорчен. Сломан.

– Такая красавица… Ковер у тебя бежевый землей запачкала, жалко…

– Ничего страшного, мама. Я сейчас все уберу. Просто предупреди меня, если собираешься в гости, хорошо? – прошу я.

Мама кивает, продолжая глазеть на Тараса с осуждением и непониманием.

– Здрасьте, – кивает Тарас еще раз и неожиданно берет самую сложную часть неудобного часть знакомства на себя, обняв меня за талию. – Меня зовут Тарас, Айя – моя девушка. Мы встречаемся.

У меня в глазах замелькали черные мушки. Дыхание перехватило.

Я на такое не подписывалась!

Встречаемся мы?!

Боже…

– Встречаетесь?

Мама смотрит на меня с таким откровенным ужасом и отчаянием, как будто я привела в свою квартиру монстра или людоеда.

Но не отказываться же.

– Да, – киваю. – Сегодня Тарас помогал мне чинить кран. Мы не слышали, как ты входила…

– Кран.

Мама смотрит на презервативы, которые Тарас только что додумался запихать в передний карман. Боже, стало еще хуже! Там презервативов на целый марафон.

Мама прислоняется к дверному косяку, очевидно, готовясь упасть в обморок.

– Тарас, можешь пойти в спальню и порыться в шкафу. Левая дверь. Там на нижней полке есть футболки оверсайз. Найдутся и нейтральные тона. Вроде белого или черно.

– Это футболки…

Тарас не договаривает, но при этом смотрит мне глаза так, словно собирается закатить сцену ревности, спросив, не принадлежат ли эти футболки моему бывшему!

– Это футболки из числа тех сувениров, что обычно дарят партнерам или сотрудникам для участия в спортивном марафоне на день города тому подобное. Думаю, найдется что-то, а я пока… выкину мусор.

Тарас целует меня в щеку, успевает погладить по спине, как будто говорит, что уходить не собирается.

У меня большая квартира. Поэтому, когда он входит в спальню, я точно знаю, что он не услышал слова моей мамы:

– Айя? Боже, кто это!

– Мама, он же представился. Тарас.

Я достаю из кладовой совок, веник, ставлю мусорное ведро поближе и сметаю комья земли. Коврик с довольно высоким ворсом, придется еще пропылесосить и вымыть полы там, где земля вывалась влажным черным комком.

– Тарас. Это-то я услышала!

Мама начинает раздеваться, немного нервно.

– Кто он такой? Он, что… Вы, что… Вместе?!

Что ж, придется придерживаться этой версии.

– Да. Мы вместе.

– Почему я о нем ни разу ничего не слышала?

– Зато вот теперь не только услышала, но и увидела!

– Увидела!

Мама прикладывает руку к груди, всхлипывает, проходит на кухню.

– Увидела! Чего я только не увидела… Твой отец бы от стыда сгорел…

Я слышу, как она набирает себе воды и пьет. Я быстро убираю бардак, за это время, надеюсь, мама пришла в себя, хотя бы немного.

Но стоит мне появиться на кухне, как на ее глазах снова закипают слезы.

– Айечка, а как же Тимур?!

– Мама, вот только не начинай!

Я раскладываю продукты, которые мне нужны для готовки ужина. Мама явно решила остаться еще немного, может быть, за это время я успею приготовить ужин. Все равно секс откладывается.

– Почему не начинай, доченька? Сколько лет душа в душу… – заводит песню.

Всегда одну и ту же.

Казалось бы, мамы должны детей поддерживать. Но, увы, не всегда. Тимур покорил мою маму сразу же: взрослый, серьезный, он с умным видом мог поддерживать разговоры о прошлом.

Обычно я пропускаю мамины охи и ахи мимо ушей, но сейчас закипаю, как тот чайник, который мама уже поставила на плиту, чтобы заварить чай.

– Душа в душу? Скорее, срал в душу. Вот это верно!

– Айя, – ахает. – Что за выражение? Ты… Ты от этого парня нахваталась, да? Разрисованный. Ходит тут, полуголый.

– Да, полуголый, и что? Мы взрослые люди. Ма, мне не пятнадцать. Ты пришла без предупреждения, тайком открыла дверь ключом и возмущена, что увидела в меня в квартире мужчину. У меня есть личная жизнь.

– Мужчину? Нет! Скорее, черт бесстыжий! Черноглазый… На цыгана похож.

– Мама…

– Говорю тебе, на цыгана он похож! – мама поджимает губы и произносит с очень противной интонацией. – На твоем месте, Айечка, я бы после его ухода проверила, на месте ли все деньги и драгоценности…

Глава 22

Айя

– Ма, ну не выдумывай! Прошу… Давай ты не будешь очернять Тараса? Гадости выдумываешь. Ты его совсем не знаешь.

– Я его вижу насквозь. Цыган он, берегись! У цыганов к золоту душа неровно лежит…

– Ага! – громко говорит на всю кухню Тарас.

Мама – чуть не в припадок.

Парень невозмутимо появляется в белой футболке, которая его облепила, как вторая кожа.

– Очень неравнодушен я к золоту. Очень! – смотрит на меня так, словно съесть хочет. – На самое лучшее так и тянет.

Тарас обнимает меня крепко-крепко со спины и целует в плечо, смотря на мою маму в упор.

Мама краснеет, бледнеет, поправляет прическу, отводит взгляд в сторону.

– Айя – такая красавица. Сам себе завидую! – смакует Тарас.

– Я заметила, – скупо отвечает мама.

Боже, она смотрит куда угодно, только не на Тараса. И, кажется, совсем не собирается уходить.

– Тебе помочь с ужином, Айечка?

– Думаю, справлюсь сама. О, чайник закипел. Ты выпьешь чашечку чая или на ужин останешься, мама?

Мама барабанит пальцами по столу. Тарас проходит мимо нее, покидает кухню. Мама смотрит ему вслед с ужасом, потом смотрит на меня с осуждением.

– Что?

Мама суетливо подходит ко мне, гремит всеми дверцами, якобы в поисках чашки и заварника. Хотя вон он стоит, прямиком перед ней.

– Где у тебя тот чай? С китайской розой? – громко спрашивает она и шипит тихо. – Милая, только умоляю, скажи, что ты с ним не…

– Я с ним “не…”. А дальше-то что? Вот твой любимый чай с китайской розой.

– Не спишь, – выдыхает она. – Пока ты еще с другим роман не закрутила, всегда есть шанс возродить былые отношения.

– Мама, я даже слушать это не стану! – говорю я. – Вот. Держи банку с чаем, накладывай, сколько хочешь. Я этот чай не люблю, Тарас – тоже. Поэтом клади чай из расчета только на себя, хорошо? А я буду готовить ужин. Для двоих!

Мама гремит ложкой чайной. Она у нее в руках трясется, стучит о края стеклянной банки.

Мельком взглянув на маму, понимаю, что она плачет. Я же терпеть не могу, когда она плачет! Ненавижу просто!

Теперь она плачет из-за меня, вытирает бумажной салфеткой слезинки и рассыпает чай мимо заварника.

– Давай я сама, идет?

Я собираю рассыпанные чаинки. Тараса на кухне нет. Я видела, как он прошел в гостиную со своим рюкзаком. Оттуда доносятся щелчки и звук клавиш. Залив горячую воду в чайник, я оставляю маму на минутку и вхожу в гостиную.

Тарас расположился за столиком трансформером, настроив его под себя повыше. Он уже погрузился в работу, и его длинные, умелые пальцы жестко и умело вонзаются в клавиатуру с подсветкой. Он не переставает долбить по клавишам, когда переводит взгляд на меня.

– Вау… – только и хватает слов.

– У тебя там с мамой разговор. Не хочу мешать. поработаю пока, ок?

– Тебе принести чего-нибудь?

– Я бы поел, – согласно кивает Тарас.

Кудряшки падают ему на лоб. Он поправляет их автоматически. Но при этом удивлен так, словно сам только что понял, как прилично сильно он оброс за то время, что мы не виделись!

– Но я бы поел только то, что начал.

Темный, озорной, полный страсти взгляд Тараса скользит по мне. Оглянувшись, он быстро встает и запускает руку под мое домашнее платье. Я ахаю.

– Тарас, ты… Ты…

– Всего лишь трусишки твои мокрые на место вернул. Так и ходишь, со сбитыми в сторону, – невозмутимо отозвался парень, сделав вид, будто не успел жмакнуть меня за киску, заставив дрогнуть.

Тарас сел на место и вновь застучал по клавишам.

– Все норм, я подожду, пока ты наболтаешься с мамой. Это важно, – кивает.

– Что, правда? Она тебя и чертом, и цыганом обозвала…

– Может быть, я и есть цыган? – пожимает плечами парень. – Мне-то откуда знать? Пахана я не знал, а мужиков у моей родительницы было… – задерживает дыхание. – Вагон. Проехали, короче. Общайся, я не против. Уже усек, что она от твоего бывшего без ума. Так что…

– Это ничего не значит! – твердо заявляю.

– Я тоже так думаю! – отвечает уверенно. – Ведь сейчас я точно знаю, что ты течешь на меня!

О боже! Ну и нахал… Что он вообще делает в моей квартире?!

– Только кое-что… – вновь притягивает мое внимание к себе.

– Что именно.

– Твой бывший муж – гондон и мудак! – говорит Тарас громко-громко, чтобы его было слышно буквально в каждом уголку моей огромной квартиры. – Он и мизинца твоего не стоит. Больше не хочу слышать его имя!

Я чуть не оглохла. Представление явно для моей мамы. Так по-мальчишески…

Чему я так улыбаюсь?

Возвращаюсь на кухню, ставлю вариться рис и разделываю мясо. Мама грустит над чайником, то и дело прикладывая руку с платочком к глазам.

Слезы вытирает.

Неужели намеренно на нервы мне действовать решила и остаться на ужин?!

– Это некрасиво, – наконец, говорит она вполголоса. – Материться в присутствии взрослых. Где ты подобрала этого оборванца? Чем он занимается там? – выглядывает осторожно и быстро садится обратно. – В компьютере торчит! Точно бездельник!

– Мама, у него крутой бизнес в сфере IT. Он уже успешен, и у него очень большие перспективы. Все, давай закроем тему? Расскажи лучше, как твои собаки?

Мама начинает рассказывать о своих любимцах. Она заводчик корги, неплохо на этом зарабатывает и с радостью подхватывает тему. Со времени, как мы лишились отца, она уделяет собакам безумно много времени.

Кажется, разговор мирный. Она рассказывает, я киваю. Все просто круто. Но потом незаметно мы добираемся до событий сегодняшнего дня, и мама обронила:

– Я в торговом центре встретила кое-кого.

Пауза.

Вот черт, кажется, я догадываюсь, кого она встретила и почему побежала покупать орхидею, что возрождают любовь!

Глава 23

Айя

Когда я нервничаю, начинаю делать все очень быстро и точно. В частности, я и сейчас нашинковала лук, морковь и болгарский перец за минуты какие-то!

Масло на сковороде нагревается, я нарезаю курицу тонкими полосками. Шинкую быстро-быстро…

– Я встретила Тимура. Выглядит безупречно, приятный мужчина. Как жаль, что вы не вместе, – вздыхает мама.

– Что, он похвалил твою новую прическу и платье, и ты растаяла? – спрашиваю, начиная злиться, что мама никак не оставит эту тему.

– Да, было приятно. Он такой сдержанный, воспитанный мужчина. Несмотря на то, что вы не вместе, при встрече он всегда здоровается и интересуется, как у меня дела.

Я вытираю пот со лба, опуская кусочки мяса в разогретое масло, добавляю немного специй. Вдыхаю аромат, поднимающийся от сковороды. Кажется, все хорошо, звучит, как и должно быть. Главное, не ошибиться, потому что мама под руку мне говорит о неприятном.

Я же не могу оставить ее слова без ответа.

Просто бесит, что она восхваляет мужчину, который бросил меня после выкидыша!

– Мама, Тимур даже у таджика-дворника, который ни слова по-русски не понимает, всегда интересуется, как у него дела и семья. Тимур – такой человек. Умеет создать у посторонних людей хорошее впечатление о себе.

– Я же говорю, воспитанный, внимательный.

– Может быть, он и хорошо воспитан, и даже приятно улыбается. Но это не мешает ему быть настоящей конченой мразью! – припечатала я.

– Айя… – хватается за сердце мама. – Как плохо на тебя действует новый знакомый. Нахваталась от него грубых пошлостей!

– Мама, с Тимуром все кончено. Ясно?!

Разозлившись, я втыкаю нож в доску для разделки так резко, что он дрожит, глубоко войдя в дерево.

– Для меня Тимур, как мужчина, больше не существует. Считаешь, что у всех пар брак – должен быть раз и навсегда? У нас так не вышло. И слава богу, что все получилось так, как сейчас! Ведь Тимур изменял мне, еще когда мы были женаты.

– Что?!

Глаза мамы полны ужаса.

Черт, кажется я ей еще не говорила? Да, точно не говорила, мы виделись с ней еще до того, как я в клубе увидела Тимура с его глубоко беременной пассией.

– Ах, ты не знала? Наверное, я просто забыла тебе сказать, что он всюду таскается с брюхатой ассистенткой, называя ее своей невестой. А у той… пузо на лоб уже лезет. Несложно посчитать, что он спал с ней еще в то время, когда мы были женаты! И, может быть, ты забыла, но этот урод бросил меня после выкидыша. До сих пор считаешь его хорошим, учитывая все вышеперечисленное?

– Но я не знала… – мама сильно расстроена. – Айечка, ты не говорила! Я и не знала! Если бы я знала, что он от тебя гуляет, я бы ему и здрасьте не сказала.

– Теперь знаешь. Спроси при следующей встрече, если интересуют подробности. Для меня эта тема закрыта. Наглухо.

Повисает густая тишина. Только слышно, как поджаривается на сковороде мясо и тихонько булькает в маленькой кастрюльке рис для гарнира.

– Знаешь, я, наверное, пойду. Спасибо за чай! Созвонимся.

– Хорошо, – перемешиваю мясо. – Тебя проводить?

– Найду выход, – отвечает.

Обиделась. Все-таки обиделась она…

Но мама сама виновата, зачем поднимать тему моих бывших отношений в присутствии моего нового молодого человека?

Хлопает дверь.

О черт, когда я начала считать Тараса своим молодым человеком? Он просто так ляпнул. Но мы же не встречаемся, верно?!

* * *

На вид курица уже готова, я отправляю к ней оставшиеся овощи и помешиваю, не переставая. Быстро обжариваю, потом ставлю тушиться и накрываю крышкой.

Отхожу от плиты к мойке, оборачиваюсь, чтобы взять и вылить чай, к которому мама даже не притронулась, а на пороге кухни – Тарас. Вернее, в коридоре притаился. Наблюдает за мной исподтишка.

Только глаза сверкают.

– Я тебя заметила. Выходи.

Он смеется, седлает тот самый стул, на котором сидела моя мама, и снимает крышку с чайника, нюхает.

– Я закрыл за твоей родительницей дверь на замок и цепочку. Мало ли… – хмыкает. – Хотя, не думаю, что она еще раз придет без предупреждения.

– С чего ты так уверен?

– Потому что на комоде она оставила это!

Тарас бренчит в воздухе ключами от квартиры и домофона, потом нагло сует их в свой карман. У меня от возмущения воздух в горле спирает. До чего же он… Просто слов нет!

Но, если честно, у меня не только от возмущения дыхание перехватило, но и от обиды – тоже.

Мама молча оставила ключи от моей квартиры с оскорбленным видом, будто ей это больше не надо, и мне так до слез обидно, что она меня не поддержала. В то время как я уверена, что поступила правильно, не став унижаться перед Тимуром. Он подал на развод. У него другая… Я и без него справлюсь, слишком долго он мной пренебрегал. Сначала скрыто, потом, когда понял, что пренебречь можно им самим, начались придирки по мелочам.

Нет, я все-все сделала правильно. Моей вины в его измене не было!

Как сказал психолог, с которым я работала после выкидыша, есть твоя зона ответственности и зона ответственности других людей. И ты можешь быть сколько угодно идеальным, прекрасным и чистым человеком, но это не гарантия того, что с тобой не поступят гадко.

Ты не ответственен за поступки, которые контролировать не способен…

Так вышло и у нас. Я старалась быть идеальной женой изо всех сил. Видит бог, я старалась… Но Тимур решил иначе. Ему стало со мной некомфортно, мой успех его триггерил, задевал, и все пошло прахом.

Наши отношения восстановлению не подлежат.

Жаль, что мама этого не понимает.

– Ты взял ключи от моей квартиры себе?

– Я бы мог дать тебе ключи от хаты, которую снимаю с приятелем. Но не думаю, что тебе понравится.

– Что, там срач?

– И левые бабы, – кивает, добавив внезапно. – Мой друг пялит бывшую. На каждом углу. Иногда мне кажется, что они нарочно громко трахаются в соседней комнате именно в то время, когда я тоже нахожусь в квартире.

– Фу. Это просто неприлично…

– И мешает работать. У тебя так кайфово. Спокойно. Даже родительница настроение не обгадила.

– Кому как, – усмехаюсь.

– Брось, я знаю, как поднять тебе настроение. Но я должен спросить у тебя кое-что.

Хм… Как неожиданно.

По едва уловимым признакам я понимаю, что Тарас волнуется. Я начинаю читать его по едва заметным штрихам, и это будоражит. Но о чем же он хочет спросить?!

– Спрашивай, я заинтригована.

– Ты сказала, что хочешь завести ребенка. Только для того, чтобы утереть нос бывшему?