Текст книги "Отдайся, не пожалеешь!"

Глава 17

Тарас

Что я здесь делаю? Тупень. Баран. Кретин.

Разве мне здесь место? Разве мы пара? Поведение зашквар просто.

Стыдоба. Слюни распустил.

Смотрю на Айю в пальто и бомбит в грудаке нещадно. Можно сказать, что я ее хочу. Да, хочу. Но не только это. Не про секс этот пожар в голове и груди.

Когда Айя разрешила войти, после перебранки небольшой, я испытал откат сильнейший. Можно даже сказать, к ногам ее обтек. От радости чуть на голову не встал. Нужно держать вид невозмутимый, но меня в счастливую лыбу раскатывает, и везде звенит. Не только яйца промерзшие. Все внутри звонко сотрясается под яркий, заводной бит.

Настроение вверх. Чувства обострены.

Духи Айи в конце дня едва уловимы, ее личный запах звучит громче, полнее. Он сочный, свежий, брызжущий во все стороны.

Меня им омывает снизу-вверх и обратно. Снова снизу-вверх, и на этот раз – мощнейший стояк подкатывает в задубевшую ширинку джинсов.

Меня бомбит даже от того, как Айя плотно и модно упаковано в свое пальто, а что будет потом, даже думать не хочется.

Не получается.

Я как животное. Запрос только на спаривание. Хотя у животных все намного честнее и чище. Только голые инстинкты, но у меня в голове просто туман, хаос, среди которого мелькают яркие вспышки молний-радости.

– Проходи. Разувайся! – командует Айя.

Я бы дурашливо приложил руку к пустой голове, но руки заняты пакетом с продуктами. Из плотного картона выглядывают хвостики лука, виднеется стручковая фасоль. Я понятия не имею, что из этого можно состряпать вкусное, но слюни подхватываю. Почему-то верю, что Айя сумеет даже яичницу превратить в произведение искусства.

Отношу пакет на кухню и выхватываю из него яблоко, куснув за румяный бочок. Опускаю его на стол и успеваю подойти к красавице в момент, когда она снимает пальто. Подхватываю соскользнувшее изделие. Она принимает ухаживания, как должные, вытягивает волосы из-под шарфа.

Тащусь от вида, как ее волосы золотисто-русым каскадом опускаются на тонкую спину. Она вся какая-то тонкая, воздушная, нереальная! Если в мире есть королевы, то у них должна быть ее грация и чувство достоинства. Все остальное – ширпотреб и подделка.

Айя перехватывает мой взгляд, поднимает тонкую бровь:

– Что?

– Скучал.

– Ты уже говорил.

– У меня других слов нет. Каша в голове, – улыбаюсь. – Путаница, как будто я только учусь говорить и хочу сказать сразу все, но не получается.

Губа трескается еще больше. Но не улыбаться, когда я смотрю на ее лицо, кажется кощунством.

– Вот как?

Айя не задерживает взгляд долго на одном месте, она неспешно скользит им по моему лицу, волосам, спускается к шее, плечам, скользит куда-то за спину и вновь возвращается к лицу.

Как будто ждет продолжения сказанного. Из меня неведомой силой вываливаются слова. Все неуклюжие. Да и сам я будто кое-как сложенный пазл, рассыпаюсь при неосторожном движении.

Тогда в клубе, под парами алкоголя, под злобой и раздражением, было легко к ней подкатить. Потом меня подхватил кураж возбуждения, на этом волне скользил, как опытный серфер.

Но сейчас – полный штиль.

И я все-таки здесь.

Тупо сексом ее не взять. Злости на бывшую больше не осталось.

Мне и бравировать нечем.

Я пробил, кто такая Айя Наумова, и в моей карте чувств к ней добавился еще один штрих – какая-то гордость, восхищение за ее успехи, за творчество, за полет мысли и упорные шаги к мечте. Я из тех, кого мотивируют успехи других, просто – вау, чирк, искра загорается и на этом энтузиазме, что можно сделать не хуже, я готов горы сворачивать. Наверное, поэтому и поднялся. Почему нет? Только на чужие успехи и можно было смотреть, задрав голову как можно выше, чтобы не видеть грязь, из которой выполз.

– Да, – киваю. – Я поздно говорить начал. Почти в пять. До этого ничего. То есть ноль. Я хорошо помню, когда впервые заговорил. В голове каша, язык словно распухший, и звуки такие смешанные, – выдыхаю. – То же самое я сейчас испытываю, когда смотрю на тебя.

Айя переплетает пальцы, потом прокручивает золотой браслет на левом запястье, там россыпь летящих ласточек. Самая первая и крупная – в изящной золотой клетке, остальные разлетаются вдаль. Торговый знак ее бренда – летящая птичка.

Я за этот месяц столько разных мелочей о ней узнал. Важных или не очень, толком не рассортировал. Но разрозненные факты толпятся в моей голове и просятся на бестолковый язык, ставший вновь слишком болтливым и слишком вареным, чтобы сказать что-то крутое и цепляющее, а не факты из сраного и стремного детства.

– Снимай куртку. Можешь пока сесть на кухню. Я переоденусь, вымою руки и посмотрю, как поживает твой глаз. Он у тебя слезится.

Айя отходит подальше. Если бы она до сих пор не прокручивала браслет на левой руке, я бы сказал, что ей похрен: здесь я или где-то в другом месте.

Но она крутит его туда-сюда, и я думаю: хэй, она тоже волнуется. Но следом приходит циничная мысль, что это может быть просто привычкой.

– Если захочешь догрызть яблоко до ужина, ради всего святого, вымой его хорошенько! Мне не хочется выхаживать гостя, слегшего с пищевым отравлением.

Улыбаюсь ей вслед. Все-таки заботится. Да похрен, что это может быть простой вежливостью.

Стягиваю через голову толстовку, оставшись в черной футболке. Джинсы не рискну стягивать, под ними только трусы с одеревеневшим членом и посиневшие от холода ноги.

Не самая привлекательная картина, пожалуй.

* * *

Айя появляется в домашнем платье, которое напоминает халат. По крайней мере на груди оно так же затягивается, а спина до середины открытая, и задние бретели – широкие, кружевные. По тому, как спереди в декольте покачиваются ее полушария, я понимаю, что она без лифчика. Хочется тут же сдохнуть и усадить ее на свой хер сверху, просто, чтобы уткнуться лицом между классных сисек!

В ее руках аптечка.

– Давай, – командует, встав между моих широко разведенных бедер. – Закрывай глаза и подними лицо вверх. Посмотрим, что у тебя?

– А ты справишься?

Руки так и тянутся вверх, к ее талии.

– Сомневаешься, можешь вызать скорую и сгонять к окулисту, котрый принимает экстренно. Приглашение на ужин действует только один раз – сегодня, – тут же четким, прохладным голосом рисует границы, осторожно промокая ватным диском жидкость, что стекает из уголка глаза.

– Пожалуй, доверюсь, – шиплю, когда становится чуть-чуть больно.

Терплю ее осмотр, Айя закапывает мне глаз, признается, налепив пластырь сбоку, у виска:

– Я немного перестаралась. У тебя покраснел глаз, даже кожа треснула сбоку. Не думала, что удар перчаткой выйдет таким хлестким.

– То есть ущерб на лицо! – перехватываю ее стан покрепче, тяну вниз, чтоб присела мне на колени. – Как будешь вину заглаживать?

– Вот еще, – упирается в мои плечи.

Я чувствую гладкость кожи ее обнаженных ног и точно знаю, что трусики на ней совсем невесомые.

– Я приготовлю тебе ужин, на этом и сочтемся.

Айя выдыхает свой ответ мне в губы. Так близко. Порочно близко. Выстрел практически в упор.

Я тянусь навстречу. Шалея от мысли, что вот сейчас… Сейчас…

Но она не позволяет себя целовать, выскальзывает из объятий.

– Я тебя хочу.

Снова невпопад. Да пофиг! Пусть знает…

– Очень хочу. Из головы не выходишь… – поедаю ее взглядом, замечая, как она плотнее сжимает бедра. – Хочу киску твою. Дашь?

Айя с трудом отводит взгляд в сторону и переключается на пакет с продуктами. Мне приходится ждать ее ответ.

– У нас был уговор, Тарас, – наконец, говорит она. – Надеюсь, в твоем огромном рюкзаке найдется справка о том, что ты чист и ничем не болен?!

Глава 18

Айя

Я бы соврала, сказав, что не хочу Тараса. Хочу… Очень. Такой сладкий соблазн. Но мальчишкой сейчас язык не поворачивается его назвать. Его страсть, задор, настойчивость – очень бурные, резкие. Почему-то я верю его словам. Он не успевает их облечь в упаковку, как для продажи. Поэтому они выходят угловатыми, резкми, непоследовательными и… искренними.

По крайней мере, Тарас точно не врет, что голоден – огромное яблоко сожрал за минуту и снует голодным взглядом по кухне, явно ища, что бы еще перехватить перед ужином. И он точно не врет, говоря, что скучал. Когда присела на его колени, почувствовала, как забилось чаще его сердце, жар тела возрос за секунды. Его дыхание, расширившиеся зрачки… Все одно к одному.

Я ему по-настоящему нравлюсь…

Этого хватает, чтобы и в моей голове возникло чувство, когда тебя кружат в танце, а туфельки отрываются от пола.

Но я не могу броситься в этот жаркий роман, забыв обо всем.

Ты же помнишь, чем кончились прошлые отношения?

Влюбляться, до самого дна, без остатка – опасно.

Поэтому я стараюсь держать мысли холодными и ровными.

Это трудно. Потому что сердце уже пустилось вскачь, гормоны собрались на шабаш…

Я бы сама оттрахала его, боже, как бы я его отымела, скача, как дурная…

Но будем придерживаться плана.

Выпалила просьбу и жду ответ, надеваю фартук, действуя размеренно.

Мне приходится считать секунды между вдохами и выдохами и напоминать себе, что я хочу приготовить рис с овощами.

Этим и займусь. Нет, пожалуй, добавлю мяса. Вряд ли Тарас наестся гарниром из стручковой фасоли и сладкого перца.

Тарас молчит.

Сверлит меня своим взглядом бессовестным и молчит.

Ясно. Справку не принес. Боже, это вообще сюр какой-то! Я и не думала, что он реально пойдет делать обследования! Не ждала… Так что пусть поест и уходит. Ладно, помоет за собой посуду и проваливает.

Или оставить его на ночь?

Секс с молодым жеребцом…

Бросает в жар.

Кто бы отказался?

Его тело – конфетка, а лицо? Широкое, решительное с непростительно пухлыми губами и потрясающе темными глазами. Большие, глубокие. Как черешня под соусом из горячего шоколада.

Просто чертов соблазн!

Еще и эти кудряшки на голове.

Когда мы виделись впервые, стрижка была короче. Сейчас волосы отросли и вьются, падая на лоб. Мне хочется запустить в них пальцы и перебирать их, пока он будет жестким тараном вколачиваться в хлюпающую киску…

Один-два раза.

Хватит, чтобы насытиться? Или подсяду на это, как на вредную, но такую чертовски классную привычку?

Нет! Нельзя…

Бизнесмену моего уровня надо оставаться холодной, непредвзятой, иметь крепкий тыл и уверенную почву под ногами.

Никаких бурных романов.

Влюбленность – к черту.

– Так ли обязательно? – спрашивает Тарас хрипло.

– Что именно?

– Справка, – прочищает горло. – Ребенок, – говорит еще суше. – Можно мне воды?

– Да, конечно.

Я набираю воду ему из-под крана, там встроенный фильтр. Вода отчего-то брызнула в меня фонтаном.

Внезапно ойкаю, отпрыгнув.

Стакан летит на пол, разбившись на мелкие осколки.

Тарас подскакивает и придерживает меня за плечи молниеносно, как будто мне грозила смерть от огня, а не просто струя ледяной воды.

– Черт! Ну, вот, еще и кран! И стакан из нового набора… – топаю с досады. – Что за вечер? Неудачный! Все ты!

Я раздраженно сбрасываю с плеч заботливые и такие горячие пальцы Тараса, решая уйти в сторону. Он крепко меня обнимает, опустив подбородок на плечи.

– Ну, чего ты? Испугалась?

– Нет.

– Сердце колотится. Отойди. Тут осколки.

Я расстроилась. Хочется плакать. Все наперекосяк…

Как же сложно держать лицо, когда одна мелкая неурядица за другой!

– Все норм, краны иногда текут.

– Это хорошая сантехника. Дорогая.

– Дорого не всегда означает хорошо и качественно, – по-мужски замечает Тарас. – Давай ты присядешь?

Он неожиданно решительно, но с заботой оттесняет меня из кухни и усаживает на диван в прихожей.

– Где у тебя метелка? Совок…

– Там, в кладовой.

Мои пальцы трясутся. Почему я разнервничалась? Это все приметы. Нехорошие… Не стоило мне соглашаться и впускать Тараса! Это был просто секс на одну ночь, я слишком сильно заскучала по тому, кто появился в моей жизни лишь мимолетным росчерком.

Не стоит вестись на его жар и искренность.

Он младше. Мальчишки, тем более, младше всегда. Он может довольно искренне хотеть меня, а завтра – на другую переключится. Не менее откровенно и искренне за ней ухаживая.

Я же не плакса. Не ревушка…

Но сейчас почему-то хочется.

Так, нужно решить вопрос с краном и с гребаной неработающей посудомоечной машиной.

Подойдя к сумочку, я достаю из нее телефон.

У меня сохранен номер сантехника, того самого, кто и устанавливал этот злополучный кран! Может быть, найти другого?

Пока я мучаюсь в решении такого простого, но одновременно сложного вопроса, Тарас роется в кладовке и замечает:

– Воу. У тебя тут не кладовая, а, млин, склад на все случаи жизни.

Он выглядывает и замечает телефон у меня в руках.

– Кому-то звонить собираешься?

– Сантехнику.

– Зачем? Я твой кран за секунду настрою. И не только его, – смотрит на мое лицо. – Твою улыбку тоже стоит вернуть.

– Послушай, не стоит. Это все дорого и сложно.

– Черт, – стукается затылком о дверной косяк. – Это простой потекший кран! Что дорогой, что дешевый. У тебя тут… – машет рукой в сторону кладовки. – Даже комплект ключей для ремонта автомобиля имеется, простые ключи для сантехники тоже есть. Я справлюсь. Дай сюда…

Вырвав телефон у меня из рук, нахал засовывает его под резинку… джинсов.

Вот нахал! Теперь, чтобы забрать телефон, мне придется трогать его… Касаться загорелого, красивого пресса. Каменный, жесткий, с рельефными мышцами.

Гребаный соблазн!

– Справишься? Уверен?

У меня тон первоклассной стервы.

Я злюсь и нервничаю. Переживаю даже больше, чем хочу себе в этом признаться. Я почти похоронила надежду встретить Тараса, но он явился и всего несколькими взглядами оживляет моих почти сдохших бабочек… Поэтому слова и жесты выходят резкими, как у породистой и зажравшейся сучки!

Фадеев смотрит на меня тяжелым взглядом, в котором за секунду все вскипело.

Он с характером.

Не привык, чтобы к нему обращались таким тоном.

Сейчас Тарас точно свалит. Не выдержит открытого пренебрежения и насмешки, брошенной ему в лицо.

Он выкладывает телефон на комод. Я автоматически беру его в руки.

Черт, может быть, так даже лучше.

Пусть уходит. Никаких иллюзий.

Он разворачивается… Я, не в силах снова смотреть, как он уходит, отворачиваюсь первой.

Экран расплывается перед глазами. Не могу найти нужный номер.

Не могу найти ни черта.

Внезапно до моего слуха доносится грохот. Перепуганное сердце подскакивает в груди…

Глава 19

Айя

Я резко оборачиваюсь, тыльной стороной ладони смахиваю слезы.

Воображение рисует разные картины. В одной из них Тарас, психанув, просто хлопает дверью с таким звуком. Во второй версии Фадеев опрокидывает комод после ухода.

Рушит, так сказать, все, что под руку попадется.

Но коридор пуст, все ровно стоит на своих местах.

Грохот доносится… из кладовки.

Грохот. Приглушенный мат, ворчание, что нужный ящик завален другими.

Глупое сердце успевает совершить еще одну мертвую петлю, прежде чем из кладовки появляется кудрявая макушка Тараса.

– Я там полку немного снес… Поправлю, короче! – заявляет грубовато. – Ясно?!

От такого напора меня к стене просто придавливает.

Буквально расплющивает его сильными эмоциями.

Сухо киваю.

Тарас отводит взгляд в сторону. Становится проще дышать.

– Расслабься. Я разберусь, отвечаю!

Тарас меняет тон, не знаю, чего ему стоит взять себя в руки, но он смотрит на меня иначе и хмыкает, посмотрев в глаза.

– Не реви. Это всего лишь кран! Ща все станет даже лучше, чем было!

Он успокаивает меня, как будто даже подтрунивает над всплеском моих эмоций. Фадеев выволок нужный чемодан с инструментами из кладовой комнаты.

– Кстати, зачем тебе столько инструментов? Кхм… Или бывший устроил у тебя склад?!

– Нет!

Упоминание бывшего мигом словно отрезвляющий ветерок.

– Просто привычка!

– Какая?

– Какая тебе разница?! – снова вспыхиваю.

Тарас с невозмутимым видом прошел мимо меня и расположился на кухне, перед этим сходил, перекрыл воду.

Боже. Он все сломает, думаю я.

Все-все мне сломает!

Но, на удивление, Фадеев справляется с ключом довольно ловко. По крайней мере, на первый взгляд.

– Ты чего такая колючая? – спрашивает он. – Неужели просто ответить нельзя? Если бы ты меня спросила, о чем угодно, я бы ответил. Просто. Без заморочек. Но ты…

Он бросает на меня взгляд через плечо. Такой жгучий, полный желания и жажды меня проучить, что я с трудом держусь на ногах.

– Ты – птичка другого полета. Да? – задерживает взгляд на моем любимом браслете. – У твоего бренда, кстати, крутой лейбл. Простой, но запоминающийся. Я все думаю над товарным знаком для своей компании, в голове иногда каша. Никак не могу определиться.

Тарас быстро перескакивает с одной темы на другую. Переключается мгновенно, приходится успевать за прыжками его мыслей, это отвлекает от слез и испортившегося настроения.

– Товарный знак твоей компании? – удивляюсь.

Кусаю щеку, потому что вышло слишком недоверчиво.

Тарас кивает, выходит, снова направляется в кладовую комнату, ищет там что-то. Вернувшись, он продолжает ровно с того места, на котором закончил:

– У меня есть своя компания. Не твой уровень дохода, конечно. Пока, – подчеркивает он. – Меня толкает вперед мысль об успехе. Недавно закрыли крупный проект. Кстати… – смотрит на меня в упор. – Весь этот месяц я не балду гонял. Был занят важным проектом по уши. До победного вылизывал.

Пауза.

Он роняет свой взгляд на уровень моих бедер.

– Не так упорно, как тебе лизал, конечно. Но старался, словом. Репутация. Первые шаги среди уже зарекомендовавших себя игроков должны быть уверенными. Четкими. Без огрехов.

– Согласна, – вырывает у меня изо рта.

Я стараюсь контролировать дыхание и не обтекать от вида широких плеч и красивой мужской спины Тараса. Но не получается.

Дыхание прерывается. Он красивый, быстрый, резкий. Кажется, знает, что делает, и в этой своей уверенности он сейчас выглядит настоящим мужиком, намного взрослее меня. Разница в возрасте отыгрывает забавную шутку, словно меняя нас местами.

Я сбрасываю это наваждение.

– Чем ты занимаешься, Тарас?

– Могу рассказать! Только в обмен на то, что ты нормально со мной пообщаешься, без закидонов, окей? – спрашивает и отвечает так, будто я согласилась. – IT-технологии. Сайты, приложения, приколюхи разные. Я бы больше углубился в сферу безопасности для крупных проектов. Замануха такая, чем сложнее запрос, тем прикольнее его решать. Выстраивать, разрушать, пробовать снова! – говорит с азартом, углубляется в какие-то свои фишечки, словечки.

Я ни черта не понимаю. Для этого у меня есть СБ и отдел с программистами. Но запал Тараса увлекает, я слушаю его зачарованно. Конечно, больше плыву лишь по звуку его голоса и эмоциям, но, черт… Он реально своим делом горит, и это не может не зажечь меня в ответ.

Пока Тарас трещит о своем деле, он успевает закончить с краном и лезет в святая святых – сложную посудомоечную машину, которая с самой первой недели установки компостировала мне мозг!

Я даже забываю ойкнуть, чтобы парень не лез, куда его не просят.

Я просто смотрю, как он там присел, подкручивает что-то, разбирает, вставляет обратно, до уверенного щелчка, и не забывает бросать при этом на меня горящие взгляды.

Я неосознанно передвигаю стул ближе, вникаю в суть его трескотни.

– Значит, ты больше за крупные и сложные проекты. А твой друг за то, чтобы перехватить деньжат прямо здесь и сейчас. Да, есть над чем подумать. Поэтому ты и не можешь определиться с товарным знаком. Ведь он, по сути, должен отражать дух вашей компании. Это, в целом, важно, сосредоточиться и не метаться между целями.

Тарас замирает.

– Думаешь?

– Ну, конечно. Когда знаешь, куда идти, всегда проще.

– Да. Ты права. Но я пока не обладаю роскошью указать парням на место и скомандовать им: “К ноге!” Мы начинали вместе, поначалу работали на голом энтузиазме, бесплатно просиживали месяцами. Теперь парни хотят подзаработать, но я хочу наработать крутое имя и репутацию. Сосредоточиться на крупном, значит, вложиться вдолгую…

– Игра в долгую всегда сложнее.

– Да. Я готов. Но…

– Но не все?

– Да, не все. Я готов играть в долгую. Но не готов отказаться от своих парней. Сейчас мне нужен каждый. Поэтому мы… эээ…

– Варьируете от одного к другого. Ловите компромиссы.

– В точку, ма, – посылает мне воздушный поцелуйчик.

На этом он не останавливается, резко бросает все инструменты и подходит ко мне, поцеловав. Касается лишь губами, руки держит на расстоянии.

Его порывы такие импульсивные, искренние.

Он смотрит на меня с аппетитом. Я загораюсь в ответ.

– Не хочу испачкать, – трется щекой о мою. – Ты классная, в курсе? Ты не знаешь деталей и точно не разбираешься в моем деле. Но когда я рассказываю тебе, твои словечки, замечания… Ммм… С ними картинка выстраивается ровнее. Я реально начинаю догонять и могу выразить то, что давно кипело и мутило изнутри.

Еще один поцелуй.

Я таю.