Текст книги "Авантюристка"

Айрис Джоансен
Авантюристка

Пролог

Как он постарел…

Эта мысль острой болью отозвалась в сердце Мэнди. Она никогда не думала, что Спенсер Делани может состариться. Отец всегда казался ей таким же могучим и выносливым, как земля, на которой он работал, – почти бессмертным. Однако мужчину, склонившегося сейчас над трактором, нельзя было назвать не то что могучим – даже крепким его нельзя было назвать. Волосы, когда-то огненно-рыжие, сейчас стали совершенно седыми, к тому же отец сильно похудел.

Ему нельзя столько работать, с беспокойством подумала Мэнди. Ведь было уже два инфаркта, и врач сказал, что третьего ему не перенести. Они все пытались его отговорить, но охваченный отчаянием отец и слушать ничего не хотел. А отчаяние – плохой советчик.

– Значит, договорились? – спросила Сидни.

Отвернувшись от окна, Мэнди взглянула на сестер, сидевших напротив нее за круглым дубовым столом. Не надо больше на него смотреть, сказала себе Мэнди. Ей не хотелось видеть отца больным и старым, хотелось, чтобы он всегда оставался тем сильным, веселым человеком, каким она помнила его с детства.

– Да. Мы будем действовать каждая по своему плану, но если кому-то из нас понадобится помощь, остальные должны помочь. Это ведь наш общий проект.

Эдди утвердительно кивнула.

– А как быть с папой? Важно сохранить все это в тайне. Наши действия могут обернуться большими неприятностями, а его нельзя беспокоить. – Она вздохнула. – Так как я ближе всех к дому, то, наверно, мне и придется за ним присматривать.

– Ладно, – сказала Сидни. – Дай нам знать, если ему станет хуже.

Охватившее было Мэнди раздражение мгновенно исчезло – так под лучами солнца исчезает утренний туман. Ей вдруг захотелось вскочить с места, обежать стол и крепко-крепко обнять старшую сестру. Разрушить ту защитную броню, которой окружила себя Сидни, было бы очень легко, но Мэнди, преодолев свой порыв, решила, что этого не следует делать: Сидни нуждается в подобной защите.

– Господи, мне страшно! – тяжело вздохнув, сказала она. – Что, если мы проиграем? Ведь у нас осталось только два месяца!

Эдди и Сидни взглянули на нее с удивлением. Боже мой, подумала Мэнди, неужели они и вправду думают, что я никогда не испытываю колебаний и ничего не боюсь? Конечно, часто я действительно сначала делаю, а потом думаю, но это же совсем другое!

«Черное Пламя». Об этом опале весом в сорок пять карат ходили настоящие легенды. Если его продать, вырученных денег должно хватить на то, чтобы выкупить обратно родовое гнездо Делани – ферму Киллару. Тогда папа наконец избавится от того груза, что гнетет его последние годы. Но существует ли «Черное Пламя» на самом деле? Может быть, это только миф, передаваемый в семье из поколения в поколение? Может быть, Чарльз Делани просто придумал, что нашел и затем спрятал от бандитов гигантский опал? А если он его действительно нашел, почему Мэнди уверена, что сумеет отыскать камень, который за восемьдесят лет никто так и не смог обнаружить?

– Мне тоже страшно, – тихо сказала Эдди.

Мэнди с благодарностью ей улыбнулась. По правде говоря, она сомневалась, что Эдди и в самом деле страшно: вернее всего, она сказала это, чтобы поддержать ее, Мэнди. Наоборот, взгляд Эдди сейчас светился спокойной решимостью.

– Мы все боимся, – сказала Сидни. Наклонившись вперед, она взяла сестер за руки. – Но мы не проиграем, потому что не имеем на это права. – Она через силу улыбнулась. – Это вам не новое путешествие к морю. На сей раз наша мечта должна обязательно стать реальностью.

Мэнди почувствовала, как ее оставляет тревога. О чем она беспокоится? Втроем с сестрами они составляют команду, которую невозможно победить. Они двинутся вперед полным ходом, только теперь пойдут разными курсами. Это сравнение заставило ее улыбнуться. Несмотря на пренебрежительное замечание Сидни, Мэнди все же не считала, что знаменитое путешествие к морю в поисках их детской мечты – волшебного острова – было полным провалом. Она всегда предпочитала думать, что если бы их не поймали, то все прошло бы как надо.

Ну что ж, теперь у них появился еще один шанс. Им предстоит совершить новую одиссею, и на этот раз их уже ничто не остановит. Они должны спасти Киллару – хотя бы только ради отца.

Глава 1

— Бесполезно, Джакто. – Достав из заднего кармана обрезанных по колено джинсов свой черно-белый носовой платок, Мэнди вытерла им проступивший на лбу пот. – В первой штольне нет места, где старый Чарли мог бы устроить тайник. Я все осмотрела и не нашла ничего, кроме пыли, ржавого металлолома и камней.

Джакто подал ей чашку чая. Его черное скуластое лицо оставалось, как всегда, бесстрастным.

– Так попробуй завтра другую штольню! – спокойно сказал он. – Ты говорила, что на участке их еще четыре. В конце концов ты найдешь свои сокровища.

Тяжело опустившись на землю, Мэнди скрестила ноги и села, зажав между ладонями металлическую кружку.

– Должна найти. Вот только когда это будет? На проклятую штольню я потратила три дня и не нашла ни малейшего намека на то, куда Чарли мог спрятать камень. А ведь она самая короткая. — Окинув взглядом выжженную равнину, она вздохнула. Всюду, сколько хватало глаз, земля была изрыта бесчисленными норами, напоминающими лунные кратеры. – Наше счастье, что все считают месторождение выработанным, иначе у нас были бы неприятности. Представь себе, как я подхожу к старателю, который роется на том месте, где был участок Чарли, и прошу у него разрешения осмотреть штольню. – Она скорчила гримасу. – Да он наверняка выгнал бы меня в шею! В Кубер-Педи старатели защищают границы своих участков с доберманами и дробовиками.

Джакто молчал. Он знал, что Мэнди Делани редко впадает в уныние. Нынешнее ее настроение должно быстро пройти. Нужно только немного подождать, и ее безудержный оптимизм вновь даст о себе знать.

– Ну, у меня еще четыре недели, а это немало, – сделав глоток чая, сказала Мэнди.

– Ты явно пытаешься их растянуть, – сухо заметил Джакто. – Последние три дня ты спишь всего по нескольку часов.

– Мне не нужно много спать. Четырех часов мне обычно хватает. Кроме того, сейчас чересчур жарко, чтобы заснуть.

Джакто кивнул.

– Около ста градусов[1]1
  По Фаренгейту; по Цельсию – около сорока. (Прим. пер.)


[Закрыть]. А в шахте еще градусов на десять больше.

Мэнди машинально вытерла платком шею. Нужно было бы после Мытья заплести волосы в косу, подумала она, но после нескольких дней пребывания под землей так приятно их снова распустить. В тесной шахте Мэнди чувствовала себя неуютно и теперь под открытым небом испытывала невыразимое облегчение. Как прекрасна ночь в пустыне с ее безграничными пространствами и мерцающими над головой звездами!

– Это самое малое. А иногда пыль бывает такой густой, что трудно дышать.

– Ты можешь все бросить, – прикрыв глаза, сказал Джакто. – В конце концов, ты всего лишь женщина. Никто не ждет, что ты станешь терпеть такие неудобства.

Мэнди мгновенно подняла голову, словно скаковая лошадь, заслышавшая звон стартового колокола.

– Что ты говоришь? Всего лишь… – Не договорив, она засмеялась. – Господи, должно быть, я устала сильнее, чем думала. Я чуть не попалась к тебе на крючок. Ты вконец испорченный старик, Джакто. – Она сделала еще глоток. – И я зря расстраиваюсь, ведь поиски только начались. Верно?

На губах австралийца заиграла слабая улыбка.

– Не могу судить.

Мэнди медленно покачала головой, взгляд ее янтарно-желтых глаз вновь стал живым и энергичным.

– Ну конечно! Вместо этого ты просто сидишь с непроницаемым лицом и даешь мне выговориться, чтобы я потом сделала то, что ты хочешь.

– Что ты хочешь, – мягко поправил ее Джакто. – Твое сокровище не имеет для меня никакой ценности. Тем не менее мне интересно наблюдать, как ты его ищешь. Обычно ты не бываешь такой… настойчивой.

Он сразу понял, что неверно выразился. Чем бы Мэнди ни занималась, она всегда настойчиво стремилась к поставленной цели, однако до сих пор она выполняла свою работу с радостью, словно процесс ей был не менее важен, чем результат. Сейчас все было по-другому. Несмотря на свою страсть к путешествиям, Мэнди никогда не порывала прочной связи с семьей, и Джакто следовало бы догадаться, что состояние отца ее сильно встревожит. Нет, сейчас в поведении Мэнди сквозило отчаяние.

– Я боюсь, – с детской непосредственностью призналась она. – До сих пор ничто не имело для меня такого значения. Папа всегда давал мне все, что мне было нужно, – любовь, заботу, понимание. Все. От меня ему фактически ничего не требовалось, и вот теперь, когда папе что-то понадобилось, я ужасно боюсь, что не смогу этого для него сделать. – Она покачала головой. – Пожалуй, мне трудно понять людей, которым кажется, будто мир перевернется, если они потеряют кусок земли, дом или еще что-нибудь из имущества. Люди – вот что действительно важно, а вещи… нет, я этого не понимаю. На земле так много прекрасных мест, которые можно увидеть, так много замечательных дорог, которые можно пройти, – зачем же убивать себя, пытаясь что-то удержать? Может быть, то, что ты найдешь за поворотом, ценнее того, что ты сейчас держишь в руках.

– Твой отец думает по-другому.

– Да. – Она подтянула к себе колени, положила на них подбородок и задумчиво посмотрела на дрожащее пламя костра. – Он очень любит Киллару. Если он его потеряет, это может его убить. – Она немного помолчала. —Знаешь, он не всегда был так привязан к земле. Перед тем как жениться на моей матери, он прошел всю Австралию – от Тасмании до Квинсленда. Когда я была маленькой, он рассказывал мне такие замечательные истории о своих путешествиях! – На лицо Мэнди легла легкая тень. – С тех пор он… изменился.

– Люди меняются.

– Но почему? – прошептала она. – Он был так счастлив. Ты бы видел его лицо, когда он рассказывал о том, как сплавлялся по Муррею. Оно просто светилось от счастья. Ты понимаешь, о чем я говорю?

Джакто прекрасно понимал, о чем она говорит, – он много раз видел на лице Мэнди то же самое выражение.

– Да.

– Я не меняюсь. И ты тоже, Джакто. И я не понимаю, почему меняются другие.

– Возможно, когда-нибудь поймешь.

– Не знаю, хочу ли я этого. Я не хочу, чтобы со мной случилось то же, что с моим отцом. Не хочу, чтобы меня поймала в свою ловушку страсть к вещам. – Она повела плечами, словно пытаясь стряхнуть свалившуюся на них тяжесть. – Я хочу наслаждаться жизнью. – Ее лицо озарила теплая улыбка. – Мы ведь с тобой наслаждаемся жизнью, а, Джакто?

– Да.

– Ты сегодня такой же разговорчивый, как баобаб.

– Откуда ты знаешь, что баобабы не могут говорить? У этого дерева есть своя душа. Возможно, ты просто не слышишь того, что оно говорит.

– Наверно, в твоих словах заключен какой-то тайный смысл, но я сегодня слишком устала, чтобы разгадывать эти маленькие головоломки, Джакто. – Она с трудом подавила зевок. – Пожалуй, я немного посплю до рассвета. Я не очень горю желанием обследовать следующую штольню, а там вход загораживает какой-то хлам, который нужно убрать.

– Я это сделаю, пока ты будешь спать. Она покачала головой.

– Дождись лучше меня. Для одного человека это слишком тяжело. Ты и так немало для меня делаешь. Когда я прошу тебя пойти со мной, то ради твоего общества, а не ради пары лишних рук. Это моя работа. – Отсвет пламени дрожал на ее золотистых волосах. – Пусть даже я «всего лишь» женщина. Я верю, что справлюсь сама.

– Я подумаю над тем, что ты сказала.

– Нет уж, хватит с меня твоих уклончивых ответов! Я чертовски хорошо знаю, что в таких случаях бывает. Ты говоришь, что подумаешь над моими словами, а сам потом делаешь по-своему. Я хочу, чтобы ты дал слово не… – Она внезапно замолчала. – Боже мой, что это там такое?

Обернувшись, Джакто посмотрел туда, куда был направлен ее взгляд.

– Огни, – лаконично сказал он.

– Я знаю, что огни, – нетерпеливо сказала Мэнди. – У меня же есть глаза. – Поставив на землю свою чашку, она вскочила на ноги. Вдалеке к небу поднимались густые клубы пыли. – Господи, это похоже на караван! Там с десяток машин. Что же они делают в пустыне, да еще глубокой ночью?

– Что ночью – это ничего не значит. Часто по ночам и работают, и передвигаются – чтобы избежать жары. Ты и сама это знаешь. – Но, увлеченная происходящим, Мэнди совсем его не слушала. – Мы скоро это узнаем, Мэнди. Они направляются к Гребню Мертвеца – эта дорога больше никуда не ведет.

– Ох, Джакто, как ты можешь так спокойно об этом говорить?!

– Ох, Мэнди, как ты можешь так волноваться?

– Я пойду их встречу. – Она уже спускалась к дороге, которая проходила в нескольких сотнях метров от их лагеря.

– Будь осто… – Он замолчал. Нет смысла ее предупреждать – – она все равно не послушает. На горизонте появилось нечто новое, неизведанное, и Мэнди уже устремилась ему навстречу.

Протянув руку, Джакто вытащил из-под спального мешка свой охотничий нож. Легко поднявшись на ноги, он бесшумно двинулся вслед за летящей впереди фигурой Мэнди Делани.

– Боже мой, и что это вас сюда потянуло? – Медленно покачав головой, Брент Пенроуз мрачно посмотрел на расстилавшуюся вокруг безжизненную равнину. – Предупреждаю, Роман, в моем контракте есть пункт, по которому вы несете ответственность в том случае, если мы сорвемся с края света.

На губах Романа Галлахера появилась легкая улыбка.

– Странно, что мои адвокаты не обратили внимания на этот пункт.

– Наверно, шрифт был чересчур мелким. – Брент закашлялся. – Там есть еще один пункт насчет удушья от пыли. Прежде чем отправляться в это дьявольское сафари, надо было позаботиться о противогазах.

– В следующий раз я об этом не забуду, – с серьезным видом заверил его Роман. – Я просто забыл, каким слабым может быть «гомо голливудис». А ведь в своей последней картине вы лазали по вертикальной скале, прыгали в воду с нок-реи и…

– Точнее сказать, это делал мой дублер. Неужели вы думаете, что ради таких вещей я стал бы рисковать своей драгоценной жизнью?

– Думаю, что стали бы. – Роман посмотрел на него с усмешкой. – Вы ведь сами выполняете все трюки. А летом ухаживаете за скотом, чтобы знать, как правильно играть в пьесах Юджина О'Нила и Теннесси Уильямса. Не пытайтесь обмануть меня своими голливудскими замашками. Когда вы пришли ко мне, я сразу выяснил, кто вы и что вы. Я всегда смотрю в зубы дареному коню.

– Я об этом слышал, – беззвучно присвистнув, сказал Брент, – но не был уверен, что вы всегда так поступаете.

По правде говоря, о Романе Галлахере он слышал довольно много. Говорили, что он настоящий трудоголик, заставляющий подчиненных или следовать его примеру, или уходить. Он крайне циничен и может ругаться как дьявол. Он также страстно ненавидит репортеров, приводя в отчаяние отдел по связям с общественностью. Достоинством же Галлахера является то, что он прекрасный, может быть, даже лучший со времен Джона Хьюстона режиссер, профессионал высокого класса, способный с весьма средними актерами сделать картину, достойную призов Академии.

– Извините. Это все дух противоречия. – Голос Брента звучал устало. – Иногда я сам начинаю путать, что правда, а что выдумано прессой.

Роман мрачно улыбнулся.

– Ну, на Гребне Мертвеца о репортерах беспокоиться не придется. Я не допускаю журналистов на съемочную площадку.

– Гребень Мертвеца! – с явным удовольствием произнес Брент. – Звучит неплохо, но, пожалуй, это название больше подходит для фильма ужасов, чем для исторической драмы.

– На рубеже столетий в этих местах действительно произошло немало жутких событий. Одно месторождение опалов в Лайтнинг-Ридж чего стоит! Погоня за наживой, борьба со стихией, убийства – что еще нужно, чтобы снять хороший боевик?

– Хотите выудить еще одну премию Академии? – усмехнувшись, сказал Брент. – Я надеюсь, что вы выловите как можно больше, так как я буду стоять у вас за спиной на тот случай, если вы захотите что-нибудь выбросить.

– Награды пусть беспокоят вас, а не меня, – сказал Роман. – У меня их достаточно, чтобы об этом не заботиться. Мне просто нужно снять приличный фильм. – То, что его фильм «Исполнение желаний» в прошлом, году получил приз за лучшую картину, произвело на Романа сильное впечатление, но он прекрасно понимал, что филы нисколько не лучше, чем тот, что был еда лан годом раньше. Успех или провал фильма прежде всего зависит от политики студии и настроений публики. Для себя Галлахер уже давно понял, что лучше стремиться к творческому удовлетворению, чем к формальному успеху. – – «Гребень» будет очень хорошим фильмом, Брент. Уж поверьте мне.

– Я верю, – серьезно сказал Брент и лукаво улыбнулся. – До такой степени, что готов отказаться от вина и женщин. – Он заерзал на сиденье. – У меня совсем одеревенела нижняя часть. Сколько еще нам ехать до этой кладези творческого вдохновения? Вам разве никто не говорил, что звезде пристало ездить в «Роллс-Ройсе», а не в джипе без всяких амортизаторов?

– Мы уже поднимаемся на Гребень Мертвеца. Когда мы проводили здесь разведку, то на восточном склоне обнаружили удобное место для стоянки трейлеров и размещения оборудования. Само месторождение опалов появится за следующим поворотом.

– Жду с нетерпением. Всегда мечтал увидеть выработанное месторождение опалов в три часа ночи…

– Что за дьявольщина! Посреди дороги женщина! – Роман нажал на педаль тормоза. Машину вынесло на обочину, завизжали тормоза следовавших за джипом грузовиков, послышалась брань водителей.

– Не знаю, что теперь будет с завтрашними съемками. – Брент недовольно ощупал шишку, вскочившую у него на лбу после удара о приборную доску. – Разве что вы впишете в сценарий эпизод с пьяной дракой. Мой неповторимый профиль изрядно пострадал.

– Я же говорил, чтобы вы пристегнулись, – раздраженно сказал Роман, отстегивая свой ремень безопасности.

– Кто мог подумать, что в центре пустыни случится дорожное происшествие? – рассудительно сказал Брент. – Вас это тоже застало врасплох.

– С вами все в порядке?

Вопрос исходил от неизвестной женщины, подбежавшей к джипу сразу, как только машина остановилась. В свете фар ее светло-каштановые волосы сверкали словно золото. Завороженный этим сверкающим великолепием, Роман не сразу обратил внимание на лицо девушки.

– Вы хоть соображаете, что делаете? Я вас едва не задавил!

– Ради бога, простите. Я не сообразила, что вы очень быстро двигаетесь. Я просто хотела… – Она не договорила. Ее глаза широко раскрылись от удивления. – Вы Роман Галлахер? Вот здорово! Я всегда хотела с вами познакомиться.

– Ну да.

Черт побери, не хватало только еще одной будущей старлетки. На его веку уже не одна актриса бросалась навстречу в надежде заполучить роль в его фильмах. Но надо признать, невольно улыбнувшись, подумал Галлахер, что эта предприимчивее многих. Далеко не каждая станет бросаться под колеса джипа посреди пустыни. Очевидно, она все продумала до мельчайших деталей. Потертые, коротко обрезанные джинсы выгорели на солнце и немного запачкались, белые теннисные туфли покрыты пылью. Белая, с низким вырезом и без рукавов майка с пятнами от пота обтягивала полную грудь. Посмотрев на грудь женщины, Галлахер, к своему удивлению, ощутил жжение в паху. Какого черта? У нее ведь совсем не сексуальный вид. Галлахер почувствовал, как его охватывает раздражение.

Женщина тепло улыбнулась, и режиссер потрясение вздохнул. Боже, улыбка осветила ее тонко очерченное лицо подобно тому, как Южный Крест освещает ночное небо.

– Мне нравятся ваши фильмы, – сказала она. – «Исполнение желаний» – просто потрясающая картина, а еще я видела все ваши документальные ленты. Больше всего мне нравится фильм о барьерном рифе.

Галлахер постарался скрыть свое удивление. Да, она основательно подготовилась. Он уже семь лет не снимал документальных фильмов, а когда снимал, эти ленты мало кто видел.

– Спасибо. Я получил большое удовольствие, когда над ним работал, хотя тема Рифа использовалась уже сотню раз, если не больше.

– Но вы сделали все по-своему. Подводные сцены, это просто… – Женщина сделала шаг вперед, ее янтарные глаза сияли в свете фар. Но, встретив взгляд режиссера, она вздрогнула от удивления и сразу забыла, о чем хотела сказать. Словно пытаясь прийти в себя, она помотала головой и неуверенно засмеялась. – У меня нет слов, чтобы описать этот фильм. Посмотрев его, мне сразу захотелось первым же пароходом отправиться на риф.

– Странно, что ты этого не сделала. Резко повернувшись, она увидела мужчину, вышедшего из грузовика, который ехал сразу за джипом. Прищурившись, женщина в темноте пыталась разглядеть, кому принадлежит столь знакомый голос. Но когда светловолосый, уже начавший седеть мужчина вышел на свет, она сразу бросилась его обнимать.

– Что ты здесь делаешь, Деннис Биллетт?

– Могу спросить тебя о том же самом, – с веселым блеском в глазах ответил тот. – Хотя я уже не удивляюсь, встречая тебя в подобных местах. Я просто принимаю как должное, что если где-то происходит что-то необычное, то скоро там нужно ждать твоего появления.

– Не хочу прерывать вашу встречу, но нам нужно разбивать лагерь, – язвительно сказал Роман, которому почему-то было неприятно видеть эту женщину в объятиях Биллетта. – Вы знаете ее, Деннис?

– И уже давно. – Дружески обняв ее за талию, он повернулся к Галлахеру. – Мэн-ди Делани, а это мой босс, Роман Галлахер.

Мэнди нахмурилась.

– Лагерь? Вы собираетесь вести здесь съемку? Но вы не можете этого делать!

– Я взял в Сиднее кучу разрешений, в которых говорится прямо противоположное, – резко сказал Роман. – Вы что, застолбили за собой этот участок?

– Нет, что вы. – Она провела рукой по волосам. – Я пыталась оформить заявку, но мне сказали, что участок уже сдан в аренду. Я думала, что это ошибка. На Гребне Мертвеца давно никто не бывает. Здесь уже двадцать пять лет никто не находил опалов.

– Именно поэтому я без проблем получил этот участок на три месяца в аренду.

– Вы собираетесь пробыть здесь три месяца? – с ужасом спросила Мэнди. – Послушайте, может, вы переедете куда-нибудь еще? Я понимаю, что юридически у меня нет никаких прав, но я пришла сюда первой, а у меня тут очень важное дело. Он посмотрел на нее с удивлением.

– Вы хоть представляете, сколько денег я потеряю, если стану разыскивать другое место для съемок?

– Значит, никаких шансов? – дрогнувшим голосом сказала Мэнди.

– Никаких. Выходит, вы не актриса? – прищурившись, спросил он.

– Я? – с удивлением сказала Мэнди. – С чего вы взяли, что я актриса?

– Тогда что вы тут делаете? – напрягся Галлахер. – Вы журналистка?

– Это что, передача «Двадцать вопросов»?

– Я знаю, что вы считаете, будто задавать вопросы – это прерогатива прессы, – поджав губы, ответил режиссер, – но вы должны были обо всем хорошенько подумать, прежде чем проникнуть на мою землю. Господи, а я-то думал, что избавился от таких хищниц, как вы!

– Я не журналистка.

– Тогда что вы здесь делаете, мисс Делани?

– Мэнди. – Она улыбнулась, и Галлахер вновь ощутил исходящее от нее тепло. – Боюсь, что не могу сказать вам об этом. Тем не менее уверяю вас, что дело у меня очень срочное и важное. Я обещаю, что не буду мешать вам, если вы позволите мне остаться. Я уверена, что вы меня поймете, – вкрадчиво добавила она.

– Ты не меняешься, Мэнди! – расхохотался Деннис Биллетт. – Будьте осторожны, Роман, через минуту вы отдадите ей свой передвижной домик!

Если бы не Деннис, она, несомненно, Добилась бы от него того, что хотела. Роман почувствовал, как его охватывает гнев.

– Ничем не могу вам помочь. У меня есть правило – не пускать на съемочную площадку посторонних. – Повернувшись, он направился к джипу и включил зажигание. Рука Денниса все еще небрежно обнимала Мэнди за талию, и эта фамильярность летчика почему-то чрезвычайно раздражала Галлахера. Ну и черт с ней! Эта женщина явно опытная искусительница и привыкла помыкать мужчинами. С Галлахером этот Номер не пройдет. Он не позволит кому бы то ни было себя использовать, тем боле женщине. – Я даю вам один день на то, чтобы собрать вещи.

– Вы меня не поняли! Я не могу… – Конец ее фразы утонул в реве мотора ожившего джипа. – Я должна здесь остаться. Есть причины.

Джип рванулся вперед и через несколько! секунд оставил Мэнди далеко позади.

– Вы были не очень-то вежливы, – процедил Брент. – Вы даже меня не представили, и вообще у меня сложилось впечатление, что что-то в этой леди вас чертовски раздражает. Жаль! Пусть бы она находилась под рукой. В конце концов, вы могли бы позаботиться и о том, чтобы мне было удобно, Роман. Вы притащили меня в совершенно дикую местность на съемки с участием только актеров-мужчин, запретили соблазнять женщин из съемочной группы, а теперь отправляете паковать вещи единственную привлекательную женщину, которая встретилась нам на пути. Какая невнимательность к своим сотрудникам!

– Я уверен, что вы как-нибудь выживете. Кроме того, она не такая уж и хорошенькая.

– Вы шутите? Лично я предпочитаю нестандартный тип.

– Она слишком худая.

– Но зато какие груди!

Роману не хотелось думать об этих ее прелестях, одно воспоминание о которых уже вызывало возбуждение. Черт возьми! С чего бы ему так заводиться? Особого сексуального голода он вроде бы не должен испытывать, поскольку прошлую ночь провел с весьма опытной «девушкой по вызову», наслаждавшейся своей работой не меньше, чем ее клиент. Конечно, она его использовала, но по крайней мере это было честно. Такой взаимовыгодный обмен услугами Романа вполне устраивал. По правде говоря, это лучше, чем то лицемерие, с которым ему приходится сталкиваться последние несколько лет. Роман знал, что он не Адонис, и не выносил, когда женщины пытаются манипулировать им, используя секс в качестве оружия. Мэнди Делани, очевидно, имеет в этом Деле изрядный опыт.

– Я не обратил внимания на ее фигуру, – После долгого молчания небрежно бросил Галлахер.

Искоса посмотрев на него, Брент понимающе улыбнулся.

– Как же, не обратили! Вы не возражаете, если я ее найду и предложу свое сочувствие и свое великолепное тело?

– А мне какое дело? Она для меня ничего не значит. – Не отдавая себе отчета, Роман крепче сжал руль. – Хотя я не думаю, что вы успеете ее соблазнить – ведь завтра она уедет.

– Времени хватит. Разве вы не слышали, что я неотразим? Об этом говорится во всех газетных статьях. – Шутливый тон его внезапно исчез. – Но если она вам нужна, то я отваливаю. Роль в вашем фильме для меня? слишком важна, чтобы из-за женщины ставить под удар наши профессиональные отношения.

На мгновение Роман чуть было не поддался искушению сказать Бренту, чтобы тот «отвалил». Господи, да что с ним такое происходит? Он совершенно не собирается связываться с Мэнди Делани даже для того, чтобы получить кратковременное сексуальное удовлетворение. Еще неизвестно, случайно ли она здесь появилась, а ее нежелание сказать, что она делает на месторождении опалов, явно подозрительно. Эта женщина может оказаться кем угодно – от шлюхи до журналистки, надеющейся взять у него эксклюзивное интервью. Заставив себя расслабиться, Галлахер пожал плечами.

– Делайте что хотите. Она меня не привлекает. Мне никогда не нравились женщины с таким цветом волос.

– Боже мой! – разочарованно воскликнула Мэнди, глядя на уходящий вдаль джип. – С ним будет трудно.

– Может, ты скажешь мне, почему оказалась в центре пустыни? – Деннис отвел ее в сторону. Караван грузовиков тронулся вслед за головным джипом. – Ты случайно не занимаешься здесь изысканиями?

– Нет. – Мэнди поспешила сменить тему – А ты почему сидишь в грузовике? Где твоя «Сессна»?

– Нужно было перебрать двигатель. Через несколько дней состоится испытательный полет сюда, к месту съемок.

– Ты все еще профессиональный летчик? – Не дожидаясь ответа, она предостерегающе подняла руку. – Ну конечно, да. Что за глупый вопрос! Я знаю, что ты никогда не бросишь это дело. Давно ты работаешь на Романа Галлахера?

– На этот раз девять месяцев. Несколько лет назад, когда он снимал документальные фильмы, я был его личным пилотом, но он пробыл в Австралии всего год с небольшим. – Он испытующе посмотрел на нее. – Не знаю, чего ты от него хочешь, милая, но будь поосторожнее. С тех пор как Галлахер получил премию за «Исполнение желаний», за ним бегают все старлетки Австралии и Соединенных Штатов. Он теперь гораздо циничнее, чем тогда, когда я его впервые встретил.

Такая оценка не удивила Мэнди. То, что Галлахер циник, было прямо-таки написано у него на лице. Тем более поражал Мэнди тот мгновенный эмоциональный всплеск, который она испытала, глядя ему в глаза, вслушиваясь в его голос. Ничего подобного она раньше не испытывала. Это же не может так быстро случиться! Мэнди никогда не верила в любовь с первого взгляда. Сексуальное влечение с первого взгляда – да, но любовь?

Нет, это не любовь. Чувство нежности, которое она испытала, – всего лишь иллюзия, вызванная усталостью и недосыпанием. Этот человек был с нею груб и безжалостен. Когда она в следующий раз его увидит, то, вероятно, поймет, какой идиоткой была.

И все же…

– Мне нужна кое-какая информация, Деннис. Ты мне поможешь?

– А почему нет? Тебе всегда удавалось сделать жизнь интересной. Мне бы хотелось, чтобы ты здесь задержалась.

– Расскажи мне о Романе Таллахере. Он женат?

– Нет.

– А как у него с женщинами?

– Он не монах, но здесь он без женщины. Он не позволяет никому и ничему отвлекать его от работы. – Деннис посмотрел на нее с любопытством. – Кажется, я уловил в твоем вопросе личный интерес?

– Может быть, и так. Я скажу тебе потом, когда разберусь со своими чувствами. Сейчас я чувствую себя так, словно меня ударило молнией.

Летчик тихо присвистнул.

– Пожалуй, ты меня заинтриговала. – Он усмехнулся. – От тебя следует ожидать любых неожиданностей. Скажи, ты заметила, кто еще был в джипе?

– Нет. – Она не могла оторвать глаз от Романа Галлахера. – А что, стоило заметить?

– Несколько миллионов его поклонниц были бы ужасно оскорблены, если бы узнали, что ты не сочла его заслуживающим внимания. Это Брент Пенроуз, американская кинозвезда.

– Замечательно! – с безразличным видом сказала Мэнди и провела рукой по волосам. – Скажи, ему нравятся женщины с таким цветом волос?

– Пенроузу?

– Конечно, нет. Роману Галлахеру.

– Не имею понятия. Лично я видел его только с брюнетками.

– Гнусные крысы!

– Ты относишься к этому действительно серьезно, – задумчиво сказал Деннис. – Никогда бы в такое не поверил. Ты игнорируешь голливудского красавца и теряешь голову от Галлахера. А его даже симпатичным не назовешь.

– Да, пожалуй.

Когда она впервые увидела Галлахера, то нашла его совершенно непривлекательным. Черты его лица как-то не подходили друг другу. Длинный нос и глаза с тяжелыми веками наводили на мысль о Востоке, губы казались твердыми и прямыми. Левую щеку от виска до подбородка пересекал зазубренный белый шрам. Пожалуй, привлекательнее всего были его выразительные темные глаза. Впрочем, нет. У него роскошные черные волосы – густые, вьющиеся, блестящие. Жаль, что она не может вспомнить другие детали его облика. Кажется, он высокий, где-то метр восемьдесят ростом, но Мэнди не отрываясь смотрела на его лицо и не обратила внимания на все остальное.