Текст книги "Путеводная звезда"

Глава 2

Его сильное горячее тело было совсем рядом. Ронни охватила паника. Сердце колотилось в груди.

– Ты вся дрожишь, – прошептал он. – Успокойся, все будет хорошо.

– Да. – Она с трудом перевела дыхание.

Он прислушался.

– Похоже, они проверяют каждую комнату. – Раздвинув ее колени, Гэйб склонился над ней. – Обхвати меня ногами. Скорее!

Она подчинилась ему, не раздумывая. Ее ноги сомкнулись вокруг его ягодиц, и она почувствовала прикосновение возбужденной плоти. Полными ужаса глазами Ронни уставилась на него.

– Ты ведь не собираешься?..

– Не волнуйся, пожалуйста, это не то, что ты думаешь, – пробормотал он.

Дверь в комнату распахнулась.

Гейб еще ниже склонился к ней. За его мощными плечами Ронни ничего не было видно. Слегка повернув голову в сторону двери, так, чтобы была видна его борода, Гейб прокричал что-то по-арабски. В ответ посыпались яростные ругательства, и дверь захлопнулась.

Ронни облегченно вздохнула.

– Тебе лучше не двигаться, пока мы не убедимся, что они не вернутся, – прошептала она Гейбу.

– А я и не собираюсь двигаться, – ответил он глухим голосом и ласково провел ладонью по ее плечу. – Боже, какая у тебя нежная кожа.

Как-то Эван рассказывал Ронни, что, будучи в плену, Фолкнер ежедневно тренировался. Теперь она могла сама в этом убедиться, ощущая под своими пальцами натянутые, словно струны, мускулы. Она зачарованно посмотрела на него. Русая борода и цветные линзы делали его лицо практически неузнаваемым. Странное чувство внезапно охватило Ронни. Ей вдруг показалось, что она лежит в объятиях не Гейба Фолкнера, а совершенно незнакомого ей человека. Он оказался совсем не таким, каким она его себе представляла… Гейб продолжал медленно гладить ее плечи. Его бедра раскачивались в том же томном ритме. Ронни почувствовала нарастающий жар внизу живота, и в этот момент Гейб прильнул к ней, коснувшись самой интимной части ее тела.

– Я хочу, – произнес он сквозь зубы. – Разреши мне.

Ронни на мгновение замерла и ошеломленно посмотрела на него.

– Нет, нет!

– Нет? – Гейб тяжело выдохнул. – Ну что ж, я не собираюсь тебя насиловать. – Он закусил нижнюю губу. – Лежи спокойно, ничего не произойдет.

Из коридора по-прежнему доносился глухой шум.

– Если нельзя ничего другого, давай поговорим, – сказал Гейб.

– Что ты хочешь, чтобы я тебе сказала? – с трудом выдавила она.

– Все равно что. Ронни – уменьшительное от какого имени? От Вероники?

– Ни от какого. Просто Ронни. Мой отец хотел сына. Он думал, что девочка приносит одни неудобства. Я была его самым большим разочарованием, пока он не понял, что со мной вполне можно обращаться, как с мальчиком. Они ушли?

– Нет еще, – ответил он. – Я все еще слышу их голоса в конце коридора. А твоя мать?

– Она развелась с отцом, когда мне было три года.

– И оставила тебя?

– Для нее любой ребенок приносил неудобства, независимо от пола.

– Мне кажется, что не стоило сейчас затрагивать эту тему, – медленно произнес Гейб, окидывая взглядом ее тело.

Ронни нервно засмеялась.

– Джед всегда говорил мне, что у меня особый талант говорить что-нибудь не вовремя.

– Кто такой Джед? – нахмурился Гейб.

– Они ушли! – С этими словами в комнату ворвалась Фатима.

– Слава богу! – Гейб откинул простыню и поднялся с кровати.

Удивленно вскинув брови, Фатима посмотрела на него.

– Только не нужно говорить мне, что тебе было неприятно лежать рядом с ней. Она, конечно, худощава, но это, пожалуй, единственный ее недостаток. – Ее взгляд скользнул ниже. – Да, она точно не показалась тебе непривлекательной.

Ронни натянула простыню на свое обнаженное тело.

– Думаю, что они уже не вернутся сюда, – продолжала Фатима.-Теперь они ищут в соседнем доме. Сейчас принесу вам еды и вина.

– Мы здесь в безопасности? – спросил Гейб.

Ронни пожала плечами:

– Здесь все же лучше, чем на улице. Они теперь не скоро успокоятся. Будут останавливать всех подряд. Эван сказал, что в семь утра у рынка, нас будет ждать джип. Там будет столько народу, что нас вряд ли кто-нибудь заметит.

– Эван?

– Мой отец. – Ронни встала, закуталась в простыню. – Я пойду оденусь.

– Оставайся здесь, – сказала Фатима. – Тебя могут увидеть, а мне не нужны разговоры о том, что у меня тут разгуливают посторонние люди. Эван оставил вам обоим одежду. Я схожу за ней.

Дверь закрылась, и Ронни какое-то время стояла в задумчивости, не решаясь обернуться. Когда она все же заставила себя сделать это, то с ужасом увидела, что Гейб лежит на кровати совершенно обнаженный, ничуть не стесняющийся своей наготы. Настоящий самец. Она почувствовала, как щеки ее заливает румянец.

– Жаль, что ты оказался здесь при таких обстоятельствах. Эвен говорил, что женщины Фатимы – лучшие на всем Ближнем Востоке. Ты мог бы снять стресс, если бы…

– Снять стресс? – переспросил он.

– Так говорит мой отец. – Стараясь не смотреть на Гейба, Ронни достала из-под кровати сумку с фотоаппаратом. – Это одно из его самых удачных выражений. Согласитесь, оно имеет смысл. Секс действительно помогает людям расслабиться.

– Если ты так просто к этому относишься, то почему же ты не позволила мне… – Он запнулся. – Я полагаю, нам стоит сменить тему.

– Или вообще не разговаривать. – Ронни, словно фокусник, достала из сумки колоду карт. – Может, партию в покер?

– Ты играешь?

– Еще бы. – Она начала тасовать колоду, надеясь, что Гейб не замечает, как дрожат ее пальцы.

Он сел, скрестив ноги. Это смутило ее еще больше. Он был похож на обнаженного султана, развалившегося в своем гареме, и это зрелище навевало разные эротические фантазии.

Гейб внимательно посмотрел на нее и взял карты.

– Кстати, а кто такой Джед?

– Джед Корбин.

Он бросил на нее быстрый взгляд.

– Тот самый Джед Корбин?

Ронни кивнула:

– Мы вместе работаем. Джед просто замечательный.

– Согласен. Он один из столпов в нашем бизнесе. Три года назад я пытался заманить его к себе.

– Правда? Джед никогда не говорил мне.

– А он что, все тебе рассказывает?

– К сожалению, не все. Он слишком беспокоится о своей команде. – Она усмехнулась. – Так же, как и ты.

– Никогда не бывает слишком, особенно, когда это касается человеческих жизней.

Он сбросил карту, и Ронни протянула ему еще одну.

– Почему я никогда не слышал о тебе? Когда я собирался предложить Корбину работу, я знал о нем абсолютно все. Что-то не помню, чтобы твое имя где-нибудь фигурировало.

– Я предпочитаю не высовываться.

– Обычно претенденты на премию Эмми не скрывают своих талантов, – ехидно заметил он.

Ронни прикусила язык. А он не так прост! Она совсем забыла, что случайно сболтнула о своих планах. А он запомнил.

– Я буду исключением. – Она решила поменять тему разговора: – Странно, что тебе не удалось заполучить Джеда. Ему нравится твой стиль.

– Видимо, не настолько. Как же он позволил тебе так рисковать своей жизнью? Почему он не с тобой?

– Он даже не знает, что я здесь. Думает, что я в Германии, беру интервью у жителей восточного Берлина об их жизни после объединения.

– А вместо этого ты приезжаешь сюда и рискуешь быть убитой террористами?

– Никто из нас не будет убит. – Ронни вопросительно посмотрела на него. – Ведь пока что я со всем справилась?

Гейб улыбнулся:

– Вполне.

Она покраснела от удовольствия.

– Ну вот, тогда нет никаких оснований думать, что остальная часть моего плана провалится.

– Ты не ответила мне. Почему ты не захотела, чтобы твой замечательный Джед поехал с тобой?

– Он ждет ребенка.

Фолкнер расхохотался:

– В таком случае он не просто замечательный, он – уникальный.

– Я не то хотела сказать. Его жена Изабел беременна, и это для него сейчас самое главное. Ни о чем другом он не может думать.

– Даже о тебе?

– Он мой друг, а не нянька. К тому же, я бы все равно не сказала ему об этом.

– Почему?

– Потому что это мое дело…

Она остановилась, заметив, как сузились его глаза. Черт! Она чуть не проговорилась. Фолкнер, казалось, обладал удивительной силой, которая заставляла невольно признаваться в том, о чем она вообще не собиралась говорить.

– А ты молодец, – сказала она. – Я слышала, одно время ты был лучшим репортером. И вообще, ты напоминаешь мне Джеда. У него такая же способность вызывать людей на откровение.

– Это не всегда получается. – Он помолчал. – Вот ты пока ускользаешь от меня.

– Я? – Она пожала плечами. – Меня видно насквозь. Спроси Джеда.

– Джеда здесь нет, – мягко сказал Гейб. – К тому же, даже у таких кристально чистых людей, как ты, всегда есть, что скрывать.

Ронни весело рассмеялась, откинув назад голову:

– Господи, мне это нравится! Ты говоришь так, словно я какой-то загадочный персонаж. Просто Мата Хари!

Его взгляд упал на пульсирующую жилку у нее на шее.

– У тебя очень красивая шея.

Ронни замерла. Ее непринужденность и уверенность тут же исчезли. Гейб продолжал с улыбкой смотреть на нее. Стало тяжело дышать. Пальцы дрожали, карты были готовы вот-вот выпасть из рук. И Ронни бросилась в атаку:

– А тебе известно, что Мора Ренор разыгрывала безутешную любовницу, пока ты находился здесь? Она даже обвязала каждое дерево в своем поместье в Беверли-Хиллз желтой ленточкой.

– Правда? – Гейб улыбнулся. – Меня это не удивляет. Мора умеет использовать любую ситуацию, чтобы привлечь к себе внимание прессы.

– И тебе все равно?

– А почему должно быть иначе? У нее – свои цели, у меня – свои. И тем не менее, у нас были некоторые общие интересы.

– Я полагаю, ты имеешь в виду постель? – сухо поинтересовалась Ронни. – Я слышала, что вы помолвлены?

Улыбка исчезла с его лица.

– А вот это мне уже не безразлично. Я не люблю ложь. – Он посмотрел ей в глаза. – Что-нибудь еще?

– Ты о чем?

– У тебя в запасе больше не осталось историй о моих похождениях?

– Я не понимаю, что ты имеешь в виду.

– Все ты прекрасно понимаешь. Самая лучшая защита – нападение, а самая доступная тема для обсуждения – личная жизнь.

– Только не твоя. – Она встретилась с ним взглядом. – Ты ведь никого не подпустишь к себе, разве не так?

Гейб застыл. Ронни задела его за живое.

– Конечно, у тебя много друзей, – продолжала она, – но нет постоянной подруги. У меня есть собственная теория по этому поводу.

– Умираю от любопытства.

– Ты относишься к своим подчиненным, как к родственникам. Они тебе и заменяют настоящую семью.

– И почему же я это делаю?

Ронни нахмурилась:

– Не знаю, мне надо подумать.

– Я надеюсь, ты мне сообщишь результаты своих размышлений?

– Боже, какой ты вспыльчивый. Между прочим, не я начала этот разговор.

– Ты права. Мне не нужно было начинать этот спор. А ты, оказывается, интересный соперник, Ронни.

– Я просто делаю то, что считаю нужным. – Она открыла свои карты. – Я выиграла.

– Поздравляю.

– Послушай, я действительно не хотела вмешиваться в твою личную жизнь. Мне просто показалось, что это…

– Способ защиты?

– Да. Ты задавал слишком много вопросов.

– Но это единственный способ узнать что-нибудь о другом человеке.

– Я знаю Джеда уже шесть лет, но он никогда ни о чем меня не спрашивал. Он принимал меня такую, какая я есть.

– Значит, он полностью лишен чувства любопытства, что довольно странно для журналиста. Ну хорошо, я прекращаю задавать вопросы. Ответь только на последний.

– Какой? – осторожно спросила Ронни.

– Ничего личного. Я просто хочу знать, почему ты приехала за мной.

– Мне понравилось твое лицо.

– Прости, что?

– Где бы я ни видела твои фотографии, твое лицо рождало во мне чувство надежности. Я не видела никого, кто бы выглядел таким сильным и уверенным в себе, как ты. К тому же, я слышала о том, как ты заботишься о своих людях. Мне это очень понравилось.

– Господи, только этого мне недоставало.

– Ну что, что я такого сказала? Ты ведешь себя так, словно я тебя оскорбила.

– Ты относишься ко мне, как к отцу.

– Глупости, у меня уже есть отец.

– Ах, да, тот самый Эван, – мрачно произнес Гейб. – Когда я с ним увижусь?

– Никогда. Он уже уехал из Саид-Абабы.

– И оставил тебя одну? Похоже, твой отец не очень-то заботится о тебе. – Он сжал губы. – Так вот, запомни, я не собираюсь становиться вашим папочкой. В конце концов, мне только тридцать семь, и я не готов удочерять взбалмошного ребенка.

– Ты что, совсем рехнулся? Да мне от тебя ничего не нужно. Все, о чем я тебя прошу, так это не делать глупости, от которых мы оба можем пострадать, – воскликнула Ронни. – И потом, я уже не ребенок, и мне не нужно, чтобы меня опекали.

– Ну ладно, ладно. – Гейб протянул руку, пытаясь остановить поток ее слов. – У меня нет никакого права осуждать тебя, ведь ты спасла мне жизнь. Извини меня. Давай забудем об этом.

Но Ронни не могла успокоиться.

– Пойми, – снова начала она, – нет ничего плохого в том, что тебе нравится чье-то лицо.

– Конечно, нет, – устало согласился Гейб. – И вообще, я должен радоваться. Никогда еще никто не жертвовал своей жизнью ради моей физиономии.

Ронни задумалась. Много ли она знала о Гейбе Фолкнере? А вдруг она не только оскорбила его мужское эго, но нанесла и более глубокую рану? Она почувствовала необходимость загладить свою вину.

– У тебя лицо, а не физиономия. Его нельзя назвать красивым, но в нем есть характер.

– Не забудь сказать о чувстве надежности.

Ронни удрученно вздохнула:

– Поскорее бы уж Фатима принесла нашу одежду.

– Зачем? Я уже привык к своей наготе. Или я шокирую тебя?

Ронни сделала вид, что не заметила насмешки.

– Ты разрешишь мне сделать снимок?

– Снимок?! – Гейб удивленно вскинул брови. – Куда же девалась твоя девичья скромность?

– Ты прекрасно знаешь, что я имела в виду. Я хотела сделать несколько фотографий, пока мы торчим здесь. Я не сделала ни одного снимка с того момента, когда ты побежал по улице.

Гейб с удивлением посмотрел на нее.

– Ты что, хочешь сказать, что снимала все с самого начала побега?

– Конечно. Но мне пришлось остановиться. Все происходило слишком быстро, а жаль.

– Полагаю, мне стоит поблагодарить тебя за то, что ты посчитала мою жизнь важнее удачного снимка.

– Не говори глупости. Я прекрасно знаю, что важнее. И все же, – мечтательно продолжила она, – могло получиться очень здорово. Столько событий. Ну ничего, я еще поснимаю.

Она достала фотоаппарат.

– Не сейчас. Я предпочитаю, чтобы на фотографиях меня украшало не только чувство собственно достоинства, но и кое-что из одежды. Понимаю, тебе не терпится утолить свою страсть, но придется подождать. Хотя, если бы ты согласилась утолить мою страсть, я бы пошел тебе навстречу.

Ронни покраснела.

– Я лучше подожду.

– Жаль, – ответил он.

В его голосе, в его позе была какая-то особенная чувственность. Ронни ощутила, как напряглась ее грудь под полотняной простыней, обмотанной вокруг тела. Что с ней в самом деле происходит?!

– Перестань, – резко ответила она. – Я не понимаю, почему мужчины считают, что все споры с женщиной должны заканчиваться в постели.

– Это совершенно не обязательно, но может быть интересно.

Она скорчила гримасу.

– Вот видишь, ты такой же, как и все.

– И кто эти «все», позволь полюбопытствовать? – В его голосе чувствовалось раздражение.

– Тебя это не касается. – Она неопределенно махнула рукой, решив сменить тему. – Это очень хороший фотоаппарат.

– Я не сомневаюсь, что у тебя замечательный фотоаппарат, но он меня не интересует. Не волнуйся, я не собираюсь снова затевать спор. Просто мне хотелось бы прояснить несколько вещей. Прежде всего я не собираюсь исполнять роль твоего отца. Во-вторых, у меня нет привычки ложиться с женщинами в постель, чтобы снять стресс или выиграть спор. Я всегда воспринимал секс исключительно как форму наслаждения и считал, что заниматься им надо умело и с удовольствием. У меня действительно не было женщины уже больше года. Я изнемогаю от желания. Но мне не нужна ни одна из женщин Фатимы. Я предпочитаю подождать, пока не найду действительно желанную партнершу. – Он помолчал. – Сказать, что произойдет, когда я встречу такую женщину?

Ронни смотрела на него, словно загипнотизированная. Сердце готово было выпрыгнуть из груди.

– Праздник, – тихо сказал Гейб. – Это будет безумный праздник любви.

Ронни не слышала, как открылась дверь. Она соскочила с кровати и повернулась к Фатиме, которая стояла на пороге с охапкой одежды в руках.

– Наконец-то, а то мы уже заждались!

– Я этого не говорил, – тихо заметил Гейб. – Ты ляжешь наконец? Сколько можно слоняться по комнате?

– Я не хочу спать. Почему ты не хочешь, чтобы я еще поснимала?

– Ты уже достаточно наснимала сегодня.

– Мало ли что может случиться с пленкой. Она может потеряться. Однажды в Кувейте я лишилась сумки с фотоаппаратом и кучей пленок. Если бы накануне я не переложила часть пленок в другое место, все бы пропало.

– Как же это произошло?

– Иракские военные. Они застали меня снимающей то, что не должно было появиться в прессе.

– Военные подразделения?

Ронни покачала головой:

– Нет, пытки гражданских лиц.

– Да ты просто сумасшедшая. Такие фотографии грозят смертным приговором всему отряду. – Он помолчал. – Неужели они тебя так просто отпустили?

– Мне повезло. Они просто отправили меня в тюрьму. А через месяц началась война, и обо мне забыли.

– Тебе действительно повезло. Они ведь могли просто расстрелять. А где в это время был Джед? Ждал очередного ребенка?

– Не говори глупости. Он тогда еще не был знаком с Изабел. Он был в Вашингтоне. Джед даже не знал, что я в Кувейте. Я уже говорила, что была внештатным журналистом. Это была моя работа, мой хлеб.

– Я не видел эти фотографии у него в программе.

– А я их и не отдавала ему.

– Почему?

– Слушай, опять ты задаешь мне вопросы?

– Почему ты не отдала Джеду эти фотографии?

Гейб явно не собирался сдаваться.

– Потому что я отправила их в Комиссию по правам человека, чтобы они использовали их как доказательство на военном суде. Я боялась, что если они появятся в эфире, то потеряют свою обвинительную силу. И сделала я это вовсе не из благородства или мягкости, – взахлеб продолжала она. – Просто мне показалось, что так будет правильно. Хотя, конечно, это был сентиментальный поступок. Я тогда только вернулась из Кувейта, где пролежала в больнице. Наверное, это климат на меня так подействовал.

– Тебе не нужно оправдываться, – тихо сказал Гейб. – В какой-то момент человек выбирает для себя самое главное.

– Да, но это мог быть отличный репортаж, – вздохнул Ронни.

– Это и был отличный репортаж. Мы просто не сможем увидеть его на экране. – Гейб облокотился на спинку кровати. – Если ты такая везучая, то как оказалась в больнице?

– Истощение организма. Нас не очень-то хорошо кормили в тюрьме, и у меня немного сдали нервы.

– Нервы?

– Я не могу находиться в закрытом помещении. У меня начинается клаустрофобия.

– Все зависит от твоего сознания. Через какое-то время это становится похоже на игру.

Ронни с удивлением посмотрела на него.

– Ничего себе игра. Тебя окружают одни стены и давящая тишина. Я помню, как ночами лежала в кромешной темноте. Мне казалось, что я не доживу до утра.

– И ты, уже однажды испытав это, не побоялась снова ввязаться в такое рискованное дело? Тебя чуть не убили! Ладно, хватит ходить туда-сюда. Ложись спать. Завтра понадобятся силы.

– Я не устала, но ты прав. Надо отдохнуть.

– Правильно. – Он похлопал по кровати рядом с собой. – Ложись.

Ронни легла на край постели и свернулась клубочком.

– Можешь погасить свет.

– Мне он не мешает.

Ронни вздохнула с облегчением. Сегодня ей не придется лежать в глухой темноте, мучаясь кошмарами. Ее нервы были на пределе. Она не была уверена, что сможет выдержать эту ночь.

– На самом деле я уже практически избавилась от страха темноты. Врач сказал, что осталось совсем немного…

– Ты когда-нибудь замолчишь, неугомонная болтушка, – проворчал Гейб.

– Прости. – Она на секунду замолчала. – Ты уверен, что свет не мешает?

– Единственное, что мне мешает, это ты. – Он придвинулся к ней и обнял. – Спи.

– Что ты делаешь?

– Я так лучше буду спать. Нет ничего хуже, чем остаться со своими страхами один на один.

– Ты боишься?

– Я же не бесчувственный чурбан.

Ронни почувствовала, как напряжение постепенно покидает ее. Она расслабилась, прижалась к Гейбу и закрыла глаза.

– Все будет нормально. Тебе не нужно бояться, – успокаивала она его. – Я вызвала вертолет с твоими людьми. Мы договорились, что они будут ждать на границе Седихана моего сообщения. В пещере, недалеко от границы, спрятан радиопередатчик. Мы сможем связаться с ними оттуда. Завтра ночью ты уже будешь на безопасной территории. А может быть, и раньше.

– Меня это радует. – Гейб провел рукой по ее волосам. – Ты похожа на общипанного утенка.

Звук его ласкового голоса, прикосновение руки к волосам действовали удивительно успокаивающе. Она зевнула.

– Мне приходится их постоянно стричь. С длинными волосами не очень удобно, особенно во время работы.

– Представляю, как бы они тебе мешали, когда ты ползла по тем узким сточным трубам.

– Но мы же пролезли, так ведь? И смогли добраться сюда. – Ее язык заплетался. – Не бойся, все будет хорошо.

– Только если ты сейчас же замолчишь и дашь мне уснуть.