Текст книги "Терпкий вкус страсти (Сильнее страсти)"

– Кто это те, о ком ты должна заботиться?

– Пьеро, Бартоломее, Элизабет.

– Он идет! – послышался испуганный голос за дверью. – Санчия, сделай что-нибудь!

Санчия побледнела.

– Пожалуйста, уходите. Прошу вас, господин.

– Ты боишься этого Джованни?

– Не из-за себя. Я нужна ему, поэтому все, что он может со мной сделать, это сильно поколотить. Но дети… Разозлившись, он может выгнать их из дома, и они пропадут.

– Тысяча извинений, что заставил вас ждать, мой господин, – раздался голос Джованни. – Чем могу служить вам?

Санчия затаила дыхание. Вот он, решающий миг. Удалось ли ей смягчить Андреаса? Его лицо было непроницаемо, а глаза по-прежнему испытующе устремлены на нее.

Он оторвал наконец взгляд от ее лица и обернулся к подошедшему хозяину:

– Синьор Баллано, я Лионелло Андреас, и я пришел попросить вас об одной услуге.

– Какое-то задание? – Джованни отодвинул Элизабет и вошел в лавку. – Я могу и переписать рукопись, могу и напечатать ее. Моя работа славится по всей Флоренции. – Джованни указал рукой на печатный станок в комнате. – Это лучший станок во всей Италии, и я…

– Мне ничего не надо перепечатывать, – перебил его Лион. – Мне нужен слуга, а я слышал, что у вас имеется невольница, которая вполне отвечает моим требованиям. – Он отступил в сторону и указал на Санчию, застывшую от неожиданности. – Я дам вам за нее двадцать пять дукатов.

– За Санчию? – Глаза Джованни широко раскрылись от удивления. – Вы хотите купить Санчию?

– А почему бы и нет? Она молодая, выглядит здоровой и сильной. Она может служить много лет. Вот отчего я предлагаю вам за нее такие большие деньги. Я думаю, сделка устроит нас обоих.

– Двадцать пять дукатов, – повторил Джованни. Он покачал головой, пытаясь понять. – За Санчию?

– Это согласие? – осведомился Лион. – У вас есть ее бумаги?

– В сундуке в другой комнате. Вексель о продаже ее матери с ребенком. – Внезапно лицо Джованни озарилось хитрой усмешкой. – Но этого недостаточно. А как я буду продолжать мое дело? Я много лет учил ее мастерству переписчика и тому, как надо управляться со станком. Теперь вы хотите забрать ее у меня всего лишь за двадцать пять дукатов.

«Боже! Этот еще более жаден, чем Каприно», – подумал Лион с отвращением.

– Двадцати пяти дукатов более чем достаточно.

– За обычную рабыню – возможно. Но Санчия не простой переписчик – это настоящий талант. – Джованни выразительно помолчал. – Она запоминает все. Стоит ей только взглянуть на манускрипт, как она сможет тотчас наизусть пересказать его.

– Хороший трюк, но для меня это не представляет никакой ценности, – нетерпеливо произнес Лион. – Хотите вы ее продать или нет?

Джованни принялся быстро прикидывать:

– Она достаточно молода, чтобы родить вам ребенка. Это тоже чего-нибудь да стоит.

– Я покупаю ее не для того, чтобы она заняла место в моей постели. Она не настолько привлекательна, чтобы заинтересовать меня с этой стороны.

Джованни взглянул на Санчию и вынужден был согласиться.

– В самом деле, но женщина есть женщина, и когда у мужчины кипит горячая кровь…

– Я устал торговаться. – Лион потянулся к пояску и вытащил кошелек. – Пятьдесят дукатов. Не более. Согласны?

Джованни жадным взглядом окинул кошелек:

– Это очень мало. Она много работала и… – Он остановился, встретив взгляд Лиона, и невольно отступил на шаг. – Я согласен, мой господин.

– Нет!

Санчии удалось наконец стряхнуть с себя то мертвое оцепенение, в котором она пребывала последние минуты. Она как во сне прислушивалась к голосам мужчин, ведущих из-за нее торг, не в силах поверить происходящему. Лишь последние слова Джованни вернули ее к действительности.

– Не делай этого! Я не могу уйти!

– Тихо! Ты же знаешь, сколько времени потребуется мне, чтобы заработать пятьдесят дукатов.

– Я не могу оставить их! – Она в исступлении схватила Джованни за руку:

– Ты не должен поступать так. Это жестоко!

Джованни ударил ее, и Санчия отлетела в сторону.

– Санчия! – Элизабет бросилась к ней, слезы катились по ее щекам. – О, Санчия!

Джованни быстро повернулся к Лиону:

– Вообще-то она не всегда такая своенравная. Немного поколотите ее для начала да и потом не давайте спуска – и будет как шелковая.

Лицо Лиона окаменело, когда он увидел, как синяк расплылся на виске Санчии.

– Не смей притрагиваться к ней больше. Она принадлежит мне, и я буду учить ее так, как считаю нужным.

– Я не пойду с ним. – Глаза Санчии метали молнии. – Это несправедливо. Я хорошо служила тебе, болван!

Джованни сделал к ней шаг:

– Замолчи, или я…

– Не смей дотрагиваться до нее, – в голосе Лиона послышались те же непреклонные нотки, – или, клянусь всеми святыми, ты пожалеешь об этом…

Джованни остановился и глубоко вздохнул:

– Она станет более послушной, когда рядом не будет этих беспризорников. Я и так слишком долго терпел их в своем доме.

– Они не стоили тебе ничего! – Голос Санчии окреп:

– Я сама кормила их. И заботилась о них.

– Санчия, не надо, – прошептала Элизабет.

– Почему? – Глаза Санчии сверкали отвагой, рожденной отчаянием. – Что он может сделать хуже того, что уже сделал? Он жадный дурак, который не способен думать ни о чем, кроме вина.

– Ее бумаги и вексель о покупке, – быстро сказал Лион. «Разъярившийся котенок неожиданно выпустил коготки, – отметил он с раздражением. – Она может довести Баллано до такого бешенства, что он откажется продать ее, лишь бы доставить себе удовольствие отколотить ее как следует». – У меня больше нет времени.

Джованни бросил злобный взгляд на Санчию, затем прошел к письменному столу и нацарапал несколько строчек на пергаменте.

– Вот вексель о покупке рабыни. Теперь она ваша. – Он повернулся и шагнул к двери, ведущей в комнату. – Я сейчас достану ее бумаги из сундука.

Элизабет слабо всхлипнула, Санчия инстинктивным движением потянулась к ней, чтобы успокоить девушку:

– Все будет хорошо. Я найду способ позаботиться о вас. – В ее голосе прозвучала уверенность.

Лион изучающе смотрел на Санчию. Ярость, озарявшая ее лицо, внезапно исчезла, что дало ему пищу для размышлений. Если он и дальше позволит ей выказывать такое открытое неповиновение, сделка может не состояться. Но, может быть, девчонка именно этого и добивается?

– Я вижу, Санчия, ты очень ловко умеешь обращаться со своим хозяином, – сказал он вкрадчиво. – Признайся, что ты лишь притворялась разъяренной, чтобы добиться желаемого. А что ты будешь делать теперь, когда твой трюк не удался?

Она покачала головой.

– Я не притворялась. Я на самом деле рассердилась. Но я никогда не дала бы волю своему гневу, если бы не надеялась, что это может удержать Джованни от мысли продать меня.

– Опасная затея. Он мог бы прибить тебя.

– Побои проходят. А убивать он бы не стал, пока я ему нужна. Он дурак, но, не сумасшедший.

– Кажется, ты хорошо его изучила. Но ты еще не знаешь меня. Я не дурак, Санчия.

– Это я поняла сразу, – обреченно вздохнула она.

– Вот они, – Джованни спешил к ним, сжимая в руках обтрепанный кожаный рулон. Он вручил сверток Лиону и получил взамен кошелек с дукатами.

– Я купил обеих у испанца, который уверял меня, что они из очень хорошей семьи. Вы сделали прекрасную покупку.

– Во всяком случае, любопытную, – резко ответил Лион. – Собирай свои вещички, Санчия. Мы уходим отсюда.

За нее быстро ответил Джованни:

– Здесь нет ничего, что бы она могла взять. У рабов нет собственности.

Санчия прижала дрожащие пальцы к вискам, пытаясь придумать что-нибудь.

– Я не могу уйти. Здесь Элизабет.

Взгляд Джованни переметнулся на Элизабет.

– Тебе нечего беспокоиться о ней. Я найду ей дело. Она будет убирать лавку. Мне нужен кто-нибудь, кто…

– Нет, – отрезала Санчия, – здесь она не останется.

– А куда ей деваться? – спросил Джованни. – Я дам ей крышу над головой и еду. Она не может требовать большего. Я могу также оставить Бартоломео, но Пьеро пусть убирается. Он слишком мал, чтобы помогать мне.

– Никто из них больше не останется у тебя. – Санчия повернулась к Элизабет:

– Найди Бартоломео и Пьеро, и ждите меня на площади.

Элизабет с некоторым сомнением посмотрела на нее.

– Быстрей! – Санчия легонько подтолкнула ее к двери. – Все будет хорошо.

– Стой! – приказал Джованни. – Ты должна слушаться меня, Элизабет!

Девушка посмотрела на него со страхом и выскользнула из лавки.

– Они сдохнут с голода на улице, упрямая сука! – заревел разъяренный Джованни.

– Не сдохнут. Я сделаю все, чтобы они не голодали, – решительно заявила Санчия. – И я больше не позволю тебе использовать их. Я знаю, что случится с ними, если они останутся здесь. Бартоломео превратится в такого же раба, как я, а Элизабет окажется в твоей постели. Но ты скорее сгоришь в аду, чем я позволю этому случиться. – Она повернулась к Лиону:

– Мы можем идти теперь.

– Благодарю, – ирония прозвучала в его голосе. – Но разреши напомнить тебе о том, что это ты принадлежишь мне, а не я тебе. – И он прошел следом за ней на улицу.

– Нет необходимости напоминать мне об этом. – Она поплотнее завернулась в шаль не столько для того, чтобы защититься от холода, сколько для того, чтобы скрыть бушевавшие в ней чувства, которые не могли остудить даже холодные струи дождя. «У меня остался только один шанс, – подумала она устало. – Но для этого мне надо узнать как можно больше об этом человеке». – Почему вы купили меня?

– Потому что ты можешь понадобиться мне. А может быть, потому, что это мой каприз.

Она покачала головой:

– Вы не похожи на того, кто действует под влиянием минутного порыва. Не думаю, что вы вообще что-либо делаете, не обдумав и не взвесив все, как следует.

– Ты так легко разобралась в моем характере? – мягко спросил Лион. – С твоей стороны было бы умнее скрывать свои способности.

– Я должна понять вас. – Она повернулась и взглянула на него. Безнадежность звучала в ее голосе. – Я пытаюсь разобраться, кто вы есть и что хотите получить от меня. И тогда я смогу найти способ… – Она помолчала. – Вы рассердились за то, что я обокрала вас? И купили меня для того, чтобы пытать, когда захочется?

Его губы изогнулись в снисходительной усмешке:

– Я не очень люблю пытать детей.

– Я не ребенок. Мне уже шестнадцать лет.

Искорка смеха сверкнула в его глазах:

– В таком случае я, может быть, переменю свои намерения, и мне придется порыться в своих кладовых, чтобы найти подходящие щипцы для пыток, когда мы приедем в Мандару.

– Мы покинем Флоренцию… – Она нахмурилась. – Это совершенно все меняет.

– Примите мои глубочайшие извинения. Будьте добры и далее сообщать мне, когда мои планы не устраивают вас. – Саркастическое выражение его лица быстро сменилось жестким и требовательным. – Мы уедем из Флоренции завтра утром. И я советую тебе не выказывать своего неповиновения, свидетелем которого я был сегодня в доме твоего прежнего владельца.

– Вы не Джованни, – ее голос и взгляд оставались отстраненными. – Но я должна понять, чего вы хотите от меня.

– Это очень просто. Мне нужен раб, который будет подчиняться мне и выполнять все требования, не задавая вопросов. Для чего еще я могу купить тебя?

– Я не стану убивать по вашему приказанию.

Он вскинул брови:

– Если это единственная оговорка, то я смогу выполнить ее.

Она немного расслабилась и после короткой паузы произнесла:

– Я хочу заключить с вами сделку.

– Во Флоренции масса людей мечтали бы заключить со мной сделку, – сухо ответил он. – Теперь я вижу, почему этот город считается столицей торговли. Но мне кажется, ты опять забываешь, кто из нас диктует условия. Я уже заплатил пятьдесят дукатов за то, что теперь, без всяких сомнений, принадлежит мне.

– И вам бы не хотелось потерять эти деньги, не так ли? – Она в волнении облизала пересохшие губы. – Если вы дадите мне семьдесят пять дукатов, обещаю, что не убегу от вас и вы получите то, что искали. Я буду выполнять все, что вы прикажете, о чем бы вы ни попросили.

Лион замедлил шаг:

– Ты угрожаешь? Да знаешь ли ты, какому наказанию подвергаются убежавшие рабы?

– Да, – ответила она внешне безразличным тоном, в то время как сердце ее отчаянно билось. – Но я все равно сделаю это, потому что не могу бросить Элизабет и других детей без моей помощи.

Он посмотрел на нее таким долгим взглядом, что она почувствовала, как на лбу выступил пот. Видит бог, она рисковала сейчас всем, но это был ее единственный шанс! Еще там, на площади, едва увидев его, она поняла, как опасен этот человек.

– Что ты собираешься делать с деньгами? – спросил он.

– Десять дукатов для Бартоломео, чтобы он мог пойти учеником к мессеру Арколо в его печатную лавку. Арколо честный и справедливый, и у него нет сына, который мог бы продолжить его дело. Он даст Бартоломео возможность стать не просто учеником, когда поймет, какой это прекрасный работник. Пятьдесят дукатов для Элизабет. Алессандро Бенедетто, сын булочника, охотно взял бы ее в жены, но его отец не даст разрешения до тех пор, пока она не принесет приданое.

– А ей нравится этот мальчик?

Санчия кивнула:

– Элизабет по натуре очень мягкая и нежная. Пока их с Алессандро связывает лишь взаимная симпатия, но со временем она полюбит его еще больше. В конце концов, таким образом она спасется от Джованни и Каприно.

Взгляд Лиона стал внимательнее:

– Каприно?

– Да, он давно уже хочет забрать ее в один из своих борделей. До сих пор я соглашалась выполнять все его приказания, лишь бы он оставил в покое Элизабет. А теперь…

– Понимаю, – губы Лиона сжались. – Этот Каприно – настоящий шакал.

– Вы знаете его?

– Начинаю узнавать лучше с каждой минутой.

– Он не должен заполучить Элизабет. Она не проживет в его борделе больше года. – Санчия замолчала, пытаясь справиться с волнением, затем продолжала:

– Пятнадцать дукатов для Пьеро. Элизабет позаботится о нем, но я не могу просить семью Алессандро взять его, не заплатив ничего и никак не возместив убытки.

– Значит, еще и приданое для Пьеро, – пробормотал Лион. – Я начинаю чувствовать себя чем-то вроде свахи.

– Это не деньги для богатого человека, – настойчиво продолжала она. – Зато все они будут в безопасности.

– И у тебя не будет необходимости сбегать?

Она серьезно кивнула:

– Я уже говорила вам, что умею держать свои обещания. Я сделаю все, что вы захотите, если только вы поможете им.

Он пристально вглядывался в ее лицо:

– Полное повиновение без всяких оговорок?

Она кивнула.

– Абсолютная преданность все то время, что ты будешь принадлежать мне?

– Да.

Мрачная улыбка тронула губы Лиона:

– Семьдесят пять дукатов – вот нынешняя цена души на рынке.

Он помолчал несколько секунд, видимо, принимая какое-то решение, потом перевел взгляд на площадь.

– Ты получишь свои семьдесят пять дукатов.

От неожиданности у Санчии все поплыло перед глазами:

– Сию минуту?

– А почему бы и нет? – Он кивнул стройному элегантному мужчине, сидевшему за столом в тени аркады. – Уверен, что мой друг Лоренцо будет рад пойти с тобой и пристроить твой выводок на новые места. У него такая мягкая натура.

Глаза Санчии широко распахнулись:

– Вы насмехаетесь надо мною!

Она сразу поняла, что в человеке, сидевшем за столом над открытой книгой, не было и намека на мягкость. Темные каштановые волосы с сединой на висках, слишком длинный нос и очень смуглая кожа. Резкие черты лица и глубоко запавшие глаза вызвали у нее смутное воспоминание о фра Савонароле Савонарола Джироламо (1452-1498) – настоятель монастыря доминиканцев во Флоренции. Выступал против тирании Медичи, обличал папство, призывая церковь к аскетизму. В 1497 г. отлучен от церкви, в 1498 г. казнен.>, которого сожгли на пьяцца дель Синьориа, когда она была еще ребенком.

Мужчина неожиданно поднял голову и посмотрел в их сторону. Санчия напряглась. Серые глаза мужчины не горели фанатичным огнем, как у того монаха, но в них светилось не больше человеческого чувства, чем в звездах на ночном небе. Он захлопнул книгу и, когда они приблизились, холодным оценивающим взглядом посмотрел на Санчию:

– Моложе, чем мне показалось. Ну что, она подошла?

– Более чем, – усмехнувшись, ответил Лион. – Но она обошлась мне очень дорого. Если мы в ближайшее время не покинем Флоренцию, мне придется продать Мандару, чтобы заплатить за нее.

Лоренцо встал и насмешливо поклонился:

– Лоренцо Вазаро к вашим услугам, донна Санчия.

Озорное выражение пробежало по лицу Лиона:

– И в самом деле, ты должен ей послужить. Как любезно с твоей стороны предложить это.

– Вон они! – Санчия увидела, что Элизабет, Бартоломео и Пьеро пересекают площадь. – Я пойду и все объясню им. – Она рванулась к детям, и ее слова растворились в шуме толпы.

Взгляд Лоренцо последовал за Санчией через площадь. Она подошла к детям и начала им что-то быстро говорить с большой настойчивостью.

– Не собираешься ли ты, чего доброго, купить и остальных беспризорников?

– Нет, разумеется. Но заметь любопытную вещь: у нашей Санчии, оказывается, очень сильное материнское начало. Она ни за что не соглашалась покинуть город, пока не пристроит своих подопечных. Иди с ней и уладь эти дела, можешь тратить столько, сколько сочтешь нужным. – Он нахмурился:

– И дай ей что-нибудь поесть. Она едва держится на ногах.

Лоренцо удивили непривычно мягкие нотки в голосе друга:

– Наша Санчия… – вот как ты заговорил!

Лион пожал плечами:

– Наша, моя – какая разница! Мне кажется, ей надо дать передохнуть и успокоиться, перед тем как мы двинемся в Солинари.

– Очень убедительно, – задумчиво промолвил Лоренцо. – Я смотрю, ты стараешься избавить свою рабыню от волнений и тревог.

– Ты находишь это странным? – вопросом на вопрос ответил Лион. – За золото не всегда можно курить все, что мы хотим, а мне потребуется ее полная преданность.

– И ты собираешься позаботиться о трех ребятишках, купив за это то, что тебе нужно?

Взгляд Лиона оставался прикованным к Санчии.

Она опустилась на колени на мостовую рядом с маленьким мальчиком и что-то убедительно говорила ему. Весь ее вид, поза, движения излучали такую жаркую любовь, что Лион больше не мог смотреть в ту сторону.

– Да, – сказал он, – этим я куплю себе то, что хочу.

3

– Куда мы идем? – спросила Санчия, пытаясь не отставать от широко шагавшего Лоренцо.

– В дом к Джулии Марцо, – ответил он, – Мы останавливаемся у нее, когда бываем во Флоренции.

– Я слышала об этой женщине. Она известная куртизанка, и у нее много богатых любовников. Значит, мой новый господин очень богат. Должно быть, так, иначе он был бы не в состоянии столько заплатить за меня. Он упоминал о каком-то месте, которое называется Мандара. Мы поедем именно туда, когда оставим Флоренцию? Я никогда не бывала за пределами Флоренции с тех пор, как мы приехали сюда. Когда мне исполнилось три года, нас с матерью продали Джованни, и мы…

– Хватит, – перебил ее Лоренцо. – Ты можешь хоть немного помолчать? Ты говоришь без умолку с той самой минуты, как мы вышли из булочной.

– Я всегда разговариваю, когда мне страшно. – Санчия тревожно улыбнулась. – А мне очень страшно сейчас. Меня ждет что-то неизвестное, пугающее…

– Ты ничего не боялась, когда торговалась с булочником о приданом для своей хорошенькой Элизабет.

– Это совсем другое. Мессер Бенедетто хорошо знает, какого рода сделку он заключает, принимая Элизабет в свой дом. Товар у него пользуется спросом, дела идут хорошо, и он хочет найти для Алессандро подходящую пару. Я беспокоилась, что, если он не будет удовлетворен приданым Элизабет, он откажется взять Пьеро. – Она повернулась и взглянула на него:

– Хорошо, что ты был там. Ты помог уладить все быстрее, чем я надеялась.

– Я? – Он вскинул брови. – Но я не произнес ни слова.

– Да, конечно. Но это не имело значения. Он чувствовал себя неловко в твоем присутствии, и ему хотелось, чтобы ты поскорее ушел. Думаю, что многие люди испытывают смущение и страх, когда ты рядом.

– Тем не менее тебе, по-видимому, я не кажусь таким уж страшным, – произнес Лоренцо сухо. – Скажи, а тебе никто не говорил о том, что в твоем возрасте пора уже научиться скрывать свои мысли и быть сдержаннее? К примеру, многим мужчинам не понравилось бы, если бы им так прямо сообщили о том пугающем впечатлении, которое они производят.

Она с удивлением посмотрела на него:

– Но ведь тебя это не волнует? Мнение окружающих не имеет для тебя никакого значения.

– Ты довольно проницательна, – он глянул ей в лицо, – и хорошо разбираешься в людях. Я заметил это, еще когда ты беседовала с мессером Арколо, а затем с Бенедетто. Ты угадываешь их желания и намерения и используешь так, как тебе нужно.

– Это необходимо, – просто ответила она. – Иногда ум – единственное оружие, которое мы имеем. Разве ты так не считаешь, мессер Лоренцо?

– Да. – Он немного помолчал. – Но я бы тебе не советовал пытаться управлять Лионом так, как ты это делала с булочником. Это опасно.

– И не собираюсь. Я дала ему обещание, – она попыталась улыбнуться. – Но я бы почувствовала себя чуть лучше, если бы ты мне рассказал немного о господине Андреасе. Я никогда никому не принадлежала, кроме Джованни, а это совсем другое, чем чувствовать себя настоящим рабом.

– В самом деле? Потому что он был так добр к тебе?

Она покачала головой:

– О нет! Джованни слишком эгоистичен, чтобы быть добрым к кому-нибудь. Он любит только себя, а до остальных ему нет дела. Когда я была ребенком, я негодовала, но потом поняла, что он просто глупый человек, и мне стало легче. – Она пожала плечами. – Все, к чему он стремился, – это чтобы ему самому было хорошо. Я избавила его от всех забот и дома, и в лавке, и этого было достаточно, чтобы он оставил меня в покое.

– Что-то мне с трудом верится, что он таков, каким ты его описываешь, – пробормотал Лоренцо. – Согласись, что подобрать с улицы трех ребятишек было не так уж эгоистично с его стороны.

– Я убедила его, что ему это очень выгодно, – ответила Санчия. – Бартоломео и Элизабет – брат и сестра, и жили дверь в дверь с лавкой Джованни. Когда их родители умерли три года назад от лихорадки, у них не оказалось родных, которые могли бы помочь им, и я не позволила, чтобы их выбросили на улицу. Мне удалось внушить Джованни, насколько он выиграет, взяв их к себе. Он получит сразу трех рабов вместо одного и при этом не заплатит за них ни единого дуката. Я обещала, что они не доставят ему никакого беспокойства и что я буду делить с ними свою еду.

– Вижу, что ты сдержала слово. От тебя остались только кожа да кости.

Она поморщилась:

– Еды и в самом деле было слишком мало, а когда у нас появился еще и Пьеро, я поняла: надо что-то делать. Я принадлежала Джованни, поэтому не имела права работать ни на кого другого, кроме него. А всякий раз, когда я просила у него денег, он грозился выбросить детишек на улицу.

– И ты начала воровать, – без всякого выражения сказал Лоренцо. – Твое милосердие могло стоить тебе жизни.

– Знаю, – кивнула она, – но это нельзя назвать милосердием. Это было нужно мне самой.

Они вышли на Понте Веккис, вдоль которого тянулись лавки преуспевающих купцов, торгующих шелками и драгоценностями. Но Санчия не замечала их. Она смотрела в мутные воды Арно.

– Они стали моей семьей. Мне было так одиноко до того, как они появились. И поэтому я снова и снова шла воровать, хотя так и не сумела преодолеть свой страх.

– И вот теперь ты опять осталась одна.

– Нет ничего вечного, – заметила она философски. – Мне все равно надо было пристроить любым способом Элизабет. Она стала слишком хорошенькой – это опасно для женщины. Джованни пил все больше и больше, его дела шли все хуже, а это означало, что и Бартоломео тоже надо было найти другое место.

– А Пьеро?

– Пьеро… – печально повторила она. – Надеюсь, что мне все-таки удастся взять Пьеро через некоторое время. – Она покачала головой и замолчала, пытаясь удержать набегавшие на глаза слезы. Как это глупо – плакать сейчас, когда ей удавалось сдерживаться так долго. Элизабет – та плакала по любому поводу, но Санчия видела, что и на глазах Бартоломео показались слезы, когда они уходили, оставив его в лавке мессера Арколо. А вот Пьеро не плакал. Он только смотрел на нее своими пронзительно синими глазами и сжимал ее руку так крепко, что у Санчии защемило сердце.

– Элизабет позаботится о Пьеро. Она очень нежная и любящая. – Голос Санчии дрогнул, и она сделала глубокий вдох. – Всем им теперь будет намного лучше, чем было у Джованни.

– А как ты? – Лоренцо следил за выражением ее лица. – Тебе тоже будет лучше, как ты думаешь?

– Не знаю. – Она прямо посмотрела на него. – Тебе это лучше знать.

– Я затрудняюсь ответить. – Едва уловимая улыбка тронула его губы. – У Лиона до сих пор не было рабов. И это очень интересно – наблюдать, как он поведет себя в новой для него роли.

От Санчии не укрылись нотки оживления, прозвучавшие в обычно бесстрастном голосе Лоренцо.

– Тебе доставляет удовольствие наблюдать за людьми со стороны, не так ли? Словно они лишь пешки в твоей игре. – Она помолчала немного и затем спросила:

– Если у него до сих пор не было рабов, зачем он купил меня?

– Думаю, будет лучше, если об этом ты поговоришь с ним самим.

– А разве тебе не интересно было бы увидеть мою реакцию на свои слова? – лукаво улыбнулась Санчия. – Могу поспорить, что она тебя не разочарует.

Лоренцо с изумлением уставился на девушку.

– Ты, кажется, пытаешься нащупать мое слабое место и сыграть на этом? Учти, это примерно также безопасно, как прогуливаться по краю пропасти…

– Извини. – Живое выражение ее лица изменилось, стало видно, что она осунулась и побледнела и вдруг сразу напомнила усталого ребенка. – Боюсь, что это моя вторая натура. Но я хотела только… – После некоторого молчания она призналась:

– Я боюсь. Он пугает меня.

– Ты боишься Лиона? А где же был твой страх, когда ты так решительно убеждала его помочь своим маленьким друзьям.

– У меня не было другого выхода. – Она облизнула пересохшие губы. – При нем у меня возникает такое чувство… – Она замолчала, подбирая нужные слова. – Как в последний момент, когда я протягиваю руку за кошельком. Страх, трепет, но в то же время и возбуждение.

– Хм. Интересно.

– Помоги мне! – Ее пальцы вцепились в шерстяную шаль на груди. – Я никогда не чувствовала сбоя беспомощной с Джованни, но испытываю это в присутствии господина Андреаса.

– Почему я должен помогать тебе? Лион мне друг, а ты для меня никто, – произнес он без всякого выражения.

Но Санчия упорно не хотела отступать – она привыкла бороться до конца.

– Не вижу причины, почему бы тебе не помочь мне. Разве только тебе будет забавно наблюдать, как я, точно пугливая мышка, буду бегать взад и вперед, выполняя приказания господина Андреаса.

Внезапно он усмехнулся.

– Тебя можно назвать кем угодно, но только не пугливой мышкой. – Он помолчал. – Лион великодушен. Служи ему хорошо, и у него не будет повода плохо с тобой обращаться.

Санчия почувствовала облегчение, обнаружив маленькую трещину в стене, которой Лоренцо Вазаро окружал себя, чтобы держаться в отдалении от всех.

– Он ведет себя как очень важный господин. Он очень богат?

Лоренцо помолчал некоторое время, и она уже решила, что он не хочет отвечать.

– Он – правитель города-республики Мандары. И, конечно, довольно богат. Но у него только один город. Его отец был кондотьером, и Андреас вырос, следуя за ним. Лоренцо Медичи <Медичи Лоренцо (по прозвищу Великолепный) – правитель Флоренции с 1469 г.> отдал его отцу Мандару как плату за то, что он вел войну с одним из его противников.

– Где находится Мандара?

– На юге. Между Флоренцией и Пизой.

– И теперь господин Андреас – правитель города?

Лоренцо кивнул:

– С тех пор как отец умер, около тринадцати лет назад. Лион продолжал дело отца и возглавлял армию до тех пор, пока не надумал распустить всех и не вернулся в Мандару. – Вазаро вопросительно взглянул на нее:

– Ну что? Этих сведений хватит для того, чтобы уменьшить твои опасения?

– Нет, – ответила Санчия. – Но ведь ты не передумаешь и не станешь рассказывать, зачем господин Андреас купил меня?

Лоренцо ничего не ответил.

– А может, все-таки расскажешь?

– Ты напрасно теряешь… – он оборвал себя на полуслове и резко остановился. – Санта Мария, что это?

Они пересекали Меркато Нуово, где банкиры с книгами счетов и толстыми кошельками сидели за столами, покрытыми зеленым сукном. Однако внимание Вазаро привлекли не банкиры, а толстый мужчина, которого окружила толпа смеющихся зрителей.

– Или я ошибаюсь, или с этого жирного борова собираются содрать кожу.

– Да это всего лишь банкрот, – ответила Санчия равнодушно. – В порядке компенсации его бьют по заду.

– Как это унизительно, – пробормотал Лоренцо. Но вот губы его внезапно раздвинулись в улыбке:

– Надо предупредить Лиона, какое наказание ждет его в вашем великолепном городе, если, как он опасается, ты окажешься слишком разорительной для его кошелька.

Но Санчия не оставляла попыток раздобыть интересующие ее сведения.

– Я спрашиваю не о чем-то значительном. Мне необходимо только знать…

– Тихо! – Лоренцо скрестил на груди руки и ускорил шаг. – Меня не интересуют твои возражения и объяснения. Позволь мне немного побыть в благословенном молчании.

Некоторое время они шли молча, пока Лоренцо не произнес:

– Дом Джулии за углом. – Он бросил на Санчию взгляд. – Но боюсь, что она не разрешит тебе пройти через парадный вход. Мне известно, насколько донна Джулия заботится о том, какое впечатление производит ее дом.

Санчия нахмурилась:

– Я не собираюсь воровать в ее доме.

– В данном случае речь не об этом. – Он сморщил нос. – Просто тебе нужно как следует выкупаться.

– Я чистая. Я мылась только сегодня утром. Это… – Она замолчала, так как они повернули за угол, и ее глаза широко распахнулись от удивления при виде двухэтажного дома. – Действительно, какой великолепный дом. Он выглядит таким же прекрасным и большим, как дворец. Его владелица, наверное, купается в роскоши. Скажи, тебе не кажется странным, что мужчины готовы столь дорого платить за такое короткое удовольствие – обладать женщиной? По-моему, это просто глупо.

Его губы изогнула улыбка:

– Я не нахожу в этом ничего удивительного. Хотя, впрочем, я тоже отношусь к таким глупым мужчинам.

Она повернулась и испытующе посмотрела на него. Его манеры были так холодны, что ей было почти невозможно представить его развлекающимся с одной из девиц в этом роскошном доме.

– Ты действительно…

– Думаю, ты задала достаточно вопросов, – перебил он ее и, взяв за локоть, повел к украшенной двери главного входа. Посмотрев, как Санчия открывает дверь, он все-таки пробормотал ответ:

– При случае я тоже делаю это.

* * *

– Если ты хочешь, чтобы твоя маленькая рабыня получила разрешение провести здесь ночь, тебе нужно пойти к Джулии и объясниться с ней. – Лоренцо стоял на пороге комнаты Лиона. Тот вежливо прикрыл зевок своей большой крепкой ладонью. – Я рассадил весь выводок Санчии по новым гнездышкам, но я отказываюсь вставать между спорящими женщинами.