Текст книги "Искушение Евы"

– Ты так говоришь с тем расчетом, чтобы и я ничего от тебя не ждал. – Он просунул ей под голову ладонь и заставил повернуться к нему. – Я тебя понял. Но обещать ничего не буду. Ты боишься меня?

Да, она боялась. Боялась секса, который оказался сильнее любого из тех наркотиков, что принимала Сандра. Боялась, что привязывается и тянется к нему не только за сексом. Ей нравилось просто смотреть на него. Нравился его мрачный юмор и даже его молчание.

– Думаю, мы зашли слишком далеко.

– Может быть. Но только меня это не остановит. – Он снова принялся ее целовать. – Повтори это через две минуты.

Через две минуты она не могла вымолвить и слова. Ее хватало только на то, чтобы поддерживать заданный им темп и не кричать от наслаждения. Ни на что другое сил уже не оставалось. Она была полностью в его власти, подчинялась всем его требованиям, давала все, чего бы он ни пожелал.

И ничего не могла с собой поделать.

Только позже, когда буря промчалась и конвульсии страсти почти утихли, Ева поняла, что означает эта ее беспомощность. Он лишил ее воли и сил, и это грозило обернуться настоящей бедой.

А раз так, то хорошо, что Джон Галло уезжает этой ночью.

Поднимаясь по ступенькам, Ева взглянула на часы – половина двенадцатого. Значит, Джон улетел полтора часа назад. Выходя после работы из закусочной, она по обыкновению посмотрела туда, где все последние недели стоял старенький «Шевроле». Сегодня машины не было. Вторым и еще более непривычным отступлением от заведенного порядка дня стало то, что она сразу же отправилась домой, а не поехала с Джоном в лес.

«Не думай ни о той полянке, ни о том, чем вы там занимались», – напомнила себе Ева. Вечер выдался напряженный, ни минутки свободной, так что посторонние мысли не отвлекали. Она просто не позволяла себе предаваться воспоминаниям обо всех тех эротических играх, которым они с таким самозабвением предавались еще несколько часов назад в номере мотеля. Вот только назвать это играми не поворачивался язык.

Ева достала ключ, открыла дверь и вошла. Включила свет, сбросила туфли. Как обычно, никого. Мать не появлялась дома всю неделю. Ева приняла душ и легла на диван. В последнее время выспаться как следует не удавалось, так что, может быть, теперь…

Может быть.

Но сон не шел. Нервы звенели, как натянутые струны, к тому же постоянно приходилось отгонять мысли о Джоне Галло. Сделать домашнюю работу? Долгов накопилось немало, но ничего срочного. Теперь, когда отвлекаться не на что, она быстро войдет в привычную колею и наверстает упущенное.

Отвлекаться не на что.

Она приучила себя воспринимать Джона Галло как развлечение. И он не только развлек ее, но и соблазнил, а заодно научил получать удовольствие от собственного тела… и его тоже.

Однако при их последней встрече в мотеле Ева вдруг осознала, что удовольствие вполне может стать той самой ловушкой, которую она так старательно избегала. Уж слишком хорош оказался Джон Галло. Вдобавок он сам предупредил, что не остановится ни перед чем, чтобы получить желаемое.

А сейчас он желал ее.

Возможно, время и расстояние изменят приоритеты, но не будет ли слишком поздно, если он убедит ее сделать то, что нужно ему. Даже сейчас, хотя после их встречи прошло несколько часов, тело не только не остыло, но и вспыхивало каждый раз, стоило только вспомнить, что он делал там…

Ева вздрогнула от звонка в дверь.

Никто не приходил к ним в такое позднее время.

Разве что мать снова потеряла ключ. С Сандрой такое случалось более или менее регулярно, примерно раз в два месяца.

Она поднялась и прошла к двери.

– Неужели опять, Сандра? Благодаря тебе наш слесарь не остается…

За дверью была не Сандра.

Джон Галло.

Ева сбросила цепочку.

– Что случилось? Почему ты не…

Договорить она не успела – он впился в ее губы долгим голодным поцелуем.

Его огонь мгновенно перекинулся и на нее. Она вцепилась в него с отчаянием утопающего.

– Почему? Я думала, ты улетел. Почему…

– Вот почему. – Голос прозвучал хрипло. Пальцы срывали одежду, и пуговицы летели на пол. – Сидел в аэропорту, ждал посадки и думал о тебе. Ничего не мог с собой поделать. – Он добрался до бюстгальтера и мял ее груди. – Только не прогоняй… только ничего не говори…

Прогнать его? У нее и в мыслях такого не было. Застигнутая врасплох, Ева мгновенно отдалась той буре страсти, что неизменно сопутствовала каждой их встрече. Дыхание перехватило, руки метались по его спине, волны наслаждения разбегались по телу.

– Самолет…

– Я еще успею на тот, что вылетает в три. Не опоздаю. – Джон прижал ее к кухонному столу и уже стягивал с нее джинсы. – Да наплевать…

И ей тоже.

– Диван…

Джон не слушал. Может быть, и не слышал. Он подхватил ее, подсадил на кухонный стол и уже в следующее мгновение был на ней, в ней… Короткий, судорожный вдох – и мир перестал существовать.

Твердый стол под спиной… горячечное дыхание… тяжелое тело сверху… толчок… еще…

С каждым разом он проникал все глубже, приподнимаясь и падая, плюща грудью ее груди.

– Знаю, ты не хотела здесь. Это твой мир, и ты не хотела, чтобы в нем был я. Не хотела… помнить меня здесь. Ты вообще не хотела меня помнить. Да?

С каждым толчком он вновь и вновь заполнял ее всю, так что не оставалось места даже для воздуха. Она вцепилась ему в плечи.

– Нет… Ты же говорил…

– Я много чего говорил, – прохрипел он, нависая над ней – разгоряченное лицо, сумасшедшие глаза, желваки на скулах. – Но сейчас я думаю только об одном. Я хочу только одного. Чтобы ты помнила. Я не дам тебе забыть меня. Каждый раз, входя в эту комнату, ты будешь вспоминать меня… вспоминать то, что я делал здесь с тобой. – Он вдруг соскользнул со стола, прихватив с собой Еву.

Она инстинктивно обвила его ногами.

Он понес ее к дивану – медленно, с остановками, не выходя из нее, вонзаясь снова и снова. Затем они оказались на диване.

– Знаешь, сколько раз я представлял себе, как овладею тобой здесь? – прошептал он. – Тебе нравилось в лесу, потому что там нейтральная территория и там я даю все, что тебе нужно. Но к концу я уже не хотел этой нейтральности. Я хотел этого здесь. – Ритм его движений нарастал, и Ева не успевала за ним. – Потому что… я не хочу… чтобы ты меня… забыла. Не хочу.

Жар. Голод. Безумие.

Ей было мало. Она хотела еще и еще… и еще…

Этого бешеного ритма. Этого испепеляющего огня. Этого сумасшествия.

Она вертелась, выгибалась, впивалась ему в спину ногтями, снова и снова вбирая его в себя и жаждая большего.

А потом, переполненная, не удержалась и выплеснула себя в крике.

Джон не остановился.

– Так… так… да… – хрипел он. – Еще, Ева… еще… ты можешь… можешь… – Он обжег ее диким, безумным взглядом. – Еще… Я хочу, чтобы ты… не могу… – Он закусил губу, сдерживая стон, откинул голову… – Ева!..

И упал на нее.

Но она хотела еще и не желала останавливаться. Обхватив его руками, она изо всех сил прижалась к нему и попыталась перевести дыхание.

Джон поднял голову и поцеловал ее в губы.

– Ты прекрасна…

– Ты всегда это говоришь, но я не…

– Ты прекрасна. Как пламя. – Он опустился ниже, к груди. – Когда я с тобой, меня как будто окутывает огонь. Там, в аэропорту, я все время думал о тебе, а потом понял, что если не увижу тебя еще раз, то сойду с ума.

– Ты и сошел с ума. – Да и она сама тоже. Стоило ему появиться на пороге, как она распахнула объятия. И это еще слабо сказано. Все рассуждения о том, как это хорошо, что они расстались, были позабыты при первом же его прикосновении. И то, от чего она предостерегала себя, оказалось правдой. – Если не поторопишься, пропустишь и второй рейс. Уже за полночь.

– Не пропущу. – Джон провел языком по ее нижней губе. – Хорошо бы остаться, но… что требовалось, сделано. – Он поднялся. – Приму душ. Оставайся здесь. Хочу увидеть тебя такой, когда выйду.

Даже при большом желании Ева едва ли смогла бы пошевелиться. Силы оставили ее. Опустошенная, она лежала, словно в полусонном блаженстве. Джон сказал, что уходит. Вставать не надо. Не надо ни думать, ни тревожиться. Все было так же, как и в их прошлую встречу, в мотеле. История закончилась, а случившееся сейчас стало лишь неожиданным бурным эпилогом.

Из ванной доносился шум воды. Джон скоро уйдет. И боль, что рвет ее изнутри, – это только часть того смятения, что выросло в последнее время из их близости. Все будет хорошо. Боль уляжется, когда его не будет рядом.

Джон вышел из ванной через десять минут. Посмотрел на нее. Улыбнулся.

– Хорошо. Послушная девочка. Признаться, вовсе не был уверен, что ты сделаешь так, как я сказал. Хотя бы из чувства противоречия.

– Не хотелось шевелиться. – Их взгляды встретились. – К тому же ты уходишь. Почему бы и не угодить в последний раз?

– Верно. – Он подошел к дивану, опустился на колени и положил ладонь ей на живот. – Я ведь тоже тебе угодил, да? Ну не чудо ли? Я ведь ни о чем другом не думал, как только о том, чтобы взять тебя поскорее. – Палец покружил у пупка. – Повезло. Ты могла запросто меня выставить.

– Ты знал, что не выставлю. И хотел, чтобы это случилось здесь. Логика есть, что бы ты там ни говорил.

Джон помолчал.

– Никакой логики. Безумие и инстинкт. – Он наклонился и поцеловал ее в грудь. – Надо убираться, а то как бы все не повторилось сначала. Пропустить еще один самолет мне никак нельзя. – Он легонько сжал губами мочку ее уха. – Я должен выполнить данное дяде Теду обещание. Не хочу упустить свой шанс.

– Это было бы ошибкой.

– А это значит, что я, возможно, не скоро смогу сюда вернуться. Ты ведь не захочешь ко мне приезжать?

– Нет.

– Но я вернусь, Ева. – Джон поднял ее с дивана и на секунду прижался щекой к ее животу. Щека была колючая и шершавая. – И ты будешь помнить меня. Скажи, что будешь.

– Тебя трудно забыть.

– Нет, этого мало. – Он посмотрел ей в глаза – пристально, требовательно. – Скажи. Ты будешь помнить все, что мы делали, когда были вместе. Сколько бы ни прошло времени. Ты не забудешь меня.

Она не смогла отвести глаз. Он подавлял ее волю, гипнотизировал, обволакивал, связывал по рукам и ногам.

– Скажи, – мягко и едва слышно повторил Джон. – Ты же знаешь, что это правда. Ты – часть меня. Ты всегда будешь со мной. Ты будешь помнить.

Что она могла сделать? Как бы ни переплетались или расходились их дорожки, во многих отношениях он был первым, и сила его личности ошеломляла и восхищала ее. Даже сейчас, в миг расставания, Ева не могла представить, как будет жить без него дни, месяцы и годы.

– Я буду помнить тебя, – прошептала она.

– Ну, и совсем не больно, да? – Джон ослепительно улыбнулся, стиснул ее в объятиях и поцеловал. – Больно будет только ждать. – Он бережно опустил ее на диван и выпрямился. – И я постараюсь сократить это ожидание как только сумею.

– Я не буду тебя ждать. Это ловушка. Пройдет немного времени, и ты сам поймешь, что не хочешь ждать меня.

– Я и не думал об этом. Но кое-что меняется. Поживем – увидим. У меня ни с кем не было так, как с тобой. Не уверен, что с кем-то еще будет. Хочу схватить тебя, держать и не отпускать. – Он открыл дверь. – Такая уж у меня натура. Прощай, Ева.

– Прощай, Джон.

Он остановился на секунду в дверном проеме. Точно так же, как в дверях кабины лифта в их первый вечер. Такой же, как тогда. И одновременно другой. Крепкие, обтянутые джинсами бедра, то же лицо, грубоватое, жесткое, но прекрасное в своей чувственности. Только теперь Ева знала и это тело, и это лицо. Знала по тысяче поз и выражений. Знала его твердость и прямоту, притягательность и горечь, о которой он так редко говорил. Знала силу и энергию его страсти, способной вспыхивать, как молния.

Он хотел, чтобы она запомнила его?

Вот таким останется в ее памяти Джон Галло.

Глава 6

Вода. Держись подальше от воды. Течение такое сильное, что оно подхватит тебя и унесет к водопаду.

Тяжело отдуваясь, Ева поднялась по берегу и бросилась в заросли кустарника.

Беги.

Пуля с визгом сорвала кору с ближнего к ней дуба.

Уже близко.

Она услышала всплеск воды за спиной. Он не боялся течения. Да разве дьявол чего-то боится?

– Ева!

Голос Джона Галло. Он догнал ее, схватил за руку, рванул в сторону.

– Сюда!

– Нет! – Она попыталась вырваться.

– Доверься мне. – Он смотрел на нее с тем отчаянием, которое чувствовала и она сама. Его лицо… оно как-то изменилось. Это было лицо Джона Галло, но не того Джона Галло, которого она знала. – Я найду ее. Я не дам тебе умереть. Доверься мне.

– С какой стати? Когда это мы доверяли друг другу? – Она выдернула руку и снова побежала.

Мгновением позже другая пуля просвистела над головой и вонзилась в землю чуть впереди.

Топот бегущих ног. Сердце колотилось так, как будто могло вот-вот выпрыгнуть из груди. Придумай что-то, или умрешь.

Доверься мне.

Никогда.

Боль… боль в спине…

Она даже не слышала этой пули.

Смерть?

Ева вскинулась и села. Взгляд заметался по темной комнате.

Сердце скакало, как испуганный заяц, но ладони были холодные. Прошло, должно быть, не меньше минуты, прежде чем до нее дошло, что она дома, а не там, в прибрежных кустах.

Сон?

Да, сон, но такой яркий, словно еще минуту назад она была в другой действительности. Джон Галло уехал три недели назад, но она видела его как будто наяву. Да, это был он, но только другой, незнакомый. Не чувственный, не сексуальный, а пугающе страшный, преследующий ее, чтобы… убить. И эта погоня неизменно заканчивалась смертью. Ее, Евы, смертью. А что было наяву? Секс, страсть, безумное наслаждение и бурное, окрашенное отчаянием и вселившее в нее страх, расставание.

Может быть, поэтому во сне он видится ей преследователем, врагом. Может быть, ночной ужас со смертельной схваткой – это отражение, увеличенное и искаженное, ее подсознательного восприятия Джона Галло?

Или, может быть, все это копание в себе из-за обычного кошмара есть чушь и вздор?

Ева опустила ноги на пол, поднялась и прошла в ванную. Выпила стакан воды. Вернулась на диван.

«Ложись-ка спать. Это только сон, и ничего больше».

Вообще-то, все было не так уж и плохо. Жизнь вернулась в привычную колею – школа, закусочная, дом, – и думать о Джоне просто не оставалось времени. Иногда казалось, что те недели с ним тоже были сном. Наверное, оно и к лучшему, что она пережила это сейчас, а не позже. Теперь все можно оставить в прошлом и сосредоточиться на работе.

И это тоже чушь и вздор. Не стоит искать объяснений и оправданий. В том, как она вела себя и что делала, не было никакого расчета.

Но что было, закончилось, и теперь у нее все в порядке.

– Что-то ты неважно выглядишь, – заметила Тереза, окинув подругу критическим взглядом. – Уж не загрипповала ли?

– Может быть. – Закончив с очередным заказом, Ева поставила тарелку на поднос.

– Бледная, как тот бумажный пакет. Не дыши на меня. В этом году с меня микробов хватит.

– Я к тебе и не подхожу. – Ну почему бы Терезе не помолчать? Ева и без того чувствовала себя ужасно: мало того, что раскалывалась голова, так ей еще то и дело приходилось сдерживать позывы к рвоте. Желудок скручивало от запаха жарящихся гамбургеров.

– Тебе надо пойти домой. Поедешь на автобусе?

– А как еще?

– Просто подумала, что, может, Джон вернулся в город. Его ведь месяца два уже нет? Ничего не слышно?

– Ничего. Да я и не жду.

– Порезвились, и прощай? – Тереза состроила гримасу. – Да, обычно так и бывает. Но иногда оно того стоит.

– Может быть.

– А он крепко на тебя запал. На меня, как я ни старалась, даже не посмотрел ни разу и… Ты куда?

Тошнота подкатила к горлу. Как же плохо…

Ева едва успела добежать до туалета, прежде чем ее вырвало.

Потом еще.

Господи…

Она бессильно опустилась на пол возле унитаза.

Посидела. Кое-как поднялась, не зная даже, сможет ли удержаться на ногах.

– Ева?

Тереза.

– Я в порядке. Иди… работай…

– В порядке? Я же вижу. – Тереза открыла дверцу шкафчика. – Дать полотенце или что-нибудь еще?

– Не надо. Просто оставь меня… – Ева снова согнулась над унитазом. – Все нормально. Сейчас пройдет.

– Да уж, конечно. – Тереза смочила под краном бумажное полотенце. – С моей соседкой по комнате, Линдой, было то же самое. Думаешь, я не понимаю. Сколько у тебя? Месяца два? Три?

– Ты о чем?

– О том, что этот красавчик, сукин сын, похоже, не предохранялся. – Влажное полотенце охладило лоб. – Ты же еще ребенок. Ему бы… – Тереза не договорила, заметив недоуменное выражение на лице подруги. – А чего еще ты ждала? Все же видели, что вы друг по другу с ума сходили. Вот голову и потеряла. Надо было ко мне прийти. Я бы помогла.

– Думаешь, я… беременна?

– По времени сходится. Мою соседку, когда она была на третьем месяце, каждое утро тошнило. – Тереза нахмурилась: – А тебя? Неужели не заметила, что месячные прекратились?

– У меня и раньше случались задержки. Думала, может, из-за таблеток… – Ева закрыла глаза. – Нет, я не беременна… мне нельзя… – Она чувствовала, что начинает паниковать, что мысли сбиваются и путаются. Нет, этого не могло случиться, нельзя даже мысли такой допускать. – Я принимала противозачаточные…

Тереза заботливо промокнула ей лоб.

– От глупости, как известно, защиты нет.

– Моя мать ни разу не забеременела, а она пользуется ими уже много лет.

– Ну, не знаю. Может, ты и не беременна. Но я на твоем месте сходила бы к врачу и проверила. – Тереза покачала головой. – А потом позвонила бы Джону Галло и выяснила, стоит ли ждать от него помощи. Как говорится, любишь кататься…

– Ты о чем?

– Тебе шестнадцать. Одна все не устроишь. Я могу отвести тебя к тому врачу, что помог Линде. Срок небольшой, так что с абортом проблем не будет. Линда уже через пару дней была на ногах.

Аборт!

В первый момент ее словно парализовало. Аборт… Какое страшное, какое ужасное слово. Она упрямо покачала головой:

– Я не беременна. Ты ошибаешься.

– Все так думают. – Тереза потрепала ее по плечу. – Послушай, иди домой. Я поговорю с мистером Кимблом, объясню…

Ева с тревогой посмотрела на подругу.

– Не беспокойся, я не буду говорить, что ты беременна. Если узнает, попытается от тебя избавиться. Боссы не любят заниматься женскими проблемами. – Тереза помогла ей подняться. – Скажу, что у тебя грипп. Оставайся пока здесь. Я принесу твою сумочку.

Остаться здесь? А хватит ли сил дойти до автобусной остановки? Тошнота, шок от ужасного подозрения, страх – враги атаковали со всех сторон. Чтобы не упасть, Ева оперлась о раковину.

– Я все устроила. – Тереза подала сумочку и помогла дойти до двери. – Доберешься?

– Да. – У порога Ева остановилась и оглянулась. Помощь пришла оттуда, откуда она ее и не ждала. – Спасибо тебе.

Тереза пожала плечами.

– Нам, девушкам, надо держаться вместе. Я и сама могу попасть в такой же переплет. На парней поло житься можно только в одном – с ними не соскучишься. В остальном рассчитывать приходится на себя. – Она легонько подтолкнула ее в спину: – Поезжай домой. Линде от тошноты помогали крекеры.

И зачем только Тереза постоянно вспоминает Линду! Может быть, у них разные проблемы. Может быть, она ошибается.

Но паника не уходила, и в глубине души крепло чувство, что Тереза все-таки права.

Сандра вернулась домой через три часа после Евы.

– Ева? – Она остановилась у порога, подслеповато всматриваясь в полумрак. – Ты уже дома? Дорогая, ты почему сидишь в темноте?

– Мне нехорошо. – Ева чувствовала себя зверьком, получившим смертельную рану и забившимся в норку, подальше от света и людей. – Иди спать, Сандра.

– Может, принести что-нибудь? Таблетку аспирина?

– Нет, просто болит живот. Иди спать.

– Хорошо, хорошо, но обязательно позови меня, если что-то понадобится. – Сандра направилась в спальню. – Должно быть, дело плохо. Не помню случая, чтобы ты пропускала работу.

– Да, плохо. – Не плохо – ужасно. Ничего хуже не могло и быть.

Сандра скрылась за дверью своей розовой комнатки.

Ева облегченно выдохнула. Сил на пустые препирательства с матерью сегодня не было. Жуткий озноб сменялся приступами тошноты. И за всем этим пугающее своей безысходностью осознание собственной глупости и безответственности. Как там сказал Джон? «Бери, что хочешь». Забудь планы и надежды стать кем-то, вырваться из трущоб, изменить свою жизнь к лучшему. Променяй все на несколько недель секса – оно ведь того стоит, верно? Боже, как же она могла пойти на такой риск?

Ее снова затошнило.

Ева вскочила с дивана и бросилась в ванную. В желудке уже ничего не осталось, и ее уже не рвало, а выворачивало наизнанку.

– Вот, милая, возьми. – Сандра протягивала полотенце. – Прополощи рот и утрись – сразу полегчает. – Она отвернулась. – Пойду принесу содовой. Иногда помогает.

Удивительно. Помощь предлагали те, на кого она никогда не рассчитывала. Сначала Тереза. Теперь Сандра.

– Я сама могу сходить.

– Знаю, что можешь, но сейчас схожу я.

И что это на нее нашло? Не хватало только, чтобы мать возилась с ней, как с малым дитем.

Ну да ладно, ей это скоро надоест. Надо только выпить воды, и она уйдет. Ева прополоскала рот, умылась и вернулась в гостиную.

– Садись, доченька. – Сандра протянула ей банку с содовой. – Пей медленно, милая. По глоточку.

– А ты иди спать.

– Пойду, пойду. Но не сейчас. – Сандра опустилась рядом с ней на диван. – Не хочу оставлять тебя одну. – Она нервно сплела и расплела пальцы. – Я, наверно, слишком часто оставляла тебя одну, обделяла вниманием. Но ты всегда обходилась сама. Даже маленькая, ты всегда была сильная. Не то что я. – Сандра помолчала. – Я – плохая мать, Ева. Родители выкинули меня из дома, когда я забеременела, а ребенок был для меня неподъемной ношей.

– Все в порядке. Я прекрасно обходилась без тебя. Могла о себе позаботиться.

– Но сможешь ли сейчас? Я же помню, каково мне было, когда… – Она глубоко вздохнула и еще крепче стиснула пальцы. – У тебя ведь будет ребенок?

Вот так сюрприз! Такой наблюдательности от Сандры Ева никак не ожидала. Но на каком основании мать сделала такой вывод?

– Почему ты так думаешь?

– Я вижу. Тебе плохо. Тебя тошнит. А на прошлой неделе я недосчиталась одного противозачаточного колпачка. Это ведь ты его взяла?

Ева молча кивнула.

– Их выписали мне. Для тебя они могли оказаться недостаточно надежными. Я-то пользуюсь ими уже много лет. Если бы ты подошла ко мне и спросила, я бы сказала, что тебе на них полагаться, может быть, и не стоит.

Обращаться за советом к Сандре? Нет, она ни за что не стала бы это делать. Боже, ей-то казалось, что лучшая защита – не доверять Джону Галло. Ева закрыла глаза и едва слышно прошептала:

– Я думала, что с ними мне опасаться нечего.

– Так у тебя будет ребенок? – снова спросила Сандра.

Как бы ей хотелось сказать «нет». И матери, и себе, и всему свету. Но от этого ничего не изменится, а значит, нужно принять правду. Нельзя вечно прятаться в темноте.

– Да… – Голос ее дрогнул. – Думаю, что да.

– Ох, милая! – В глазах матери блеснули слезы. – Я так надеялась, что ошибаюсь. Это тот приятный молодой человек, который помог мне в отеле?

– Да.

– А что он обо всем этом думает? Может, хочет жениться на тебе?

– Жениться? Нет, как жена я ему не нужна. Жениться из-за того, что я беременна? Нет, у него… Он не знает. В любом случае я ничего ему не скажу. Да его здесь и нет. Скорее всего, я никогда больше не увижу Джона.

– Значит, ты одна, – подвела итог Сандра. – Как и я, когда забеременела тобой.

Ева кивнула или, точнее, дернула головой.

– Да. Забавно, правда? – Она криво усмехнулась и добавила те горькие, злые слова, которые всегда ее огорчали. – Дочка вся в мать. Яблоко от яблони…

Сандра подалась вперед и осторожно погладила дочь по руке.

– Я помогу тебе. Завтра же отвезу в клинику «Планирования семьи» и подпишу все необходимые документы. Тебе не придется рожать.

Аборт. Все думают в первую очередь об аборте.

– Мои родители разрешения не дали, а ведь мне едва исполнилось пятнадцать. Они сказали, что я должна отвечать за свои грехи. Мне было так страшно… Я не хочу, чтобы и тебе было так же страшно и одиноко.

Еве уже было страшно. Страшно не столько из-за того, что у нее будет ребенок, сколько из-за того, что она собственноручно похоронит все свои мечты выбраться когда-нибудь из трущоб. Из-за того, что повторит ошибки матери и всех тех, кто застрял здесь навсегда.

Из-за того, что она уже вступила в этот круг безысходности.

Она думала, что осторожность, упорство и трудолюбие помогут достичь поставленных целей.

Что ж, осторожности не хватило, и теперь ее будущее под угрозой.

Чтобы отвести угрозу, нужно уничтожить ребенка, плод той самой страсти, которая, как ей казалось, стоила любого риска.

Нет!

Все ее существо воспротивилось этой идее, причем реакция оказалась столь сильной, что тошнота снова подкатила к горлу.

– Ева? – Сандра пытливо посмотрела на дочь. – Милая, другого выхода нет. Поверь, я знаю, каково растить ребенка в одиночку. Он вытянет из тебя все соки и… – Сандра не договорила и торопливо добавила: – Нет-нет, ты была чудесной малышкой. Но мне приходи лось отвозить тебя в благотворительные ясли, потом забирать, а в промежутке работать за минимальную плату, которой хватало только на еду. Мне казалось, этому не будет конца. А ведь всем хочется немного повеселиться.

Может быть, именно это больше всего и пугало пятнадцатилетнюю девчонку. Только сейчас Ева поняла, как трудно и одиноко было Сандре в те первые годы материнства.

– Хорошо, я подумаю.

– Подумай. – Мать поднялась. – Поговорим обо всем утром. Я готова поехать с тобой. – Она направилась в спальню. – А потом, может быть, вместе перекусим. Если у тебя есть деньги. Я опять на нуле. У меня они как будто сквозь пальцы уходят.

На «травку», подумала Ева. Впрочем, этим вечером Сандра выглядела и вела себя вполне естественно, была нежной и искренней. Не будь Ева так расстроена всем случившимся, наверно бы, растрогалась.

Она вдруг поймала себя на том, что теплые чувства к матери живы, несмотря на все накопившиеся за долгие годы обиды. Странно, но раньше ей даже перед собой не хотелось признавать эту свою уязвимость. Может быть, ощущение родственной близости проснулось из-за ребенка? Но как такое возможно, если для нее самой ребенок оставался пока еще чем-то отвлеченным?

Отрывать это чувство от прочих и анализировать его отдельно Ева не собиралась. Ей требовалась чья-то помощь, и Сандра оказалась рядом. Впервые за многие годы. Может быть, часть вины за такое положение вещей лежит на ней самой. Она отгородилась от матери, когда поняла, что на ее помощь и поддержку трудно рассчитывать. Когда это случилось? Уже и не вспомнить.

Да и думать сейчас о Сандре не хотелось. Хватит отсиживаться в темном уголке и жалеть себя. Пора сделать выбор: поднять руки и плыть по течению, как поступила когда-то мать, или же не сдаваться и драться за свое будущее.

Но разве это выбор? Лучше броситься под поезд, чем сломаться или отступить. Нужно просто хорошенько подумать и найти правильное решение.

Вот так. Посиди спокойно. Пережди шок. Перетерпи боль. Переживи случившееся.

Нет. С ней ничего не «случилось». Винить некого, даже судьба ни при чем. Желание ослепило ее, свело с ума, лишило самообладания и способности рассуждать здраво. Она сама все испортила собственной похотливостью, глупостью и самоуверенностью. Прими как данность и иди дальше.

А главное, постарайся выпутаться из душащей тебя паутины.

К тому времени, когда Сандра появилась в гостиной, Ева уже успела принять душ и одеться.

– Не тошнит? Ты, похоже, хорошо поспала. Выглядишь даже лучше меня. – Сандра зевнула. – Нет, я не ранняя пташка.

– В холодильнике апельсиновый сок. Бекона нет, но можешь сделать тост. Ладно, я сама сделаю, пока ты будешь одеваться.

– Не спеши. – Сандра посмотрела на дочь. – Центр открывается только в девять, так что время у нас есть.

– Я не буду делать аборт. – Ева положила хлеб в тостер. – Но мне нужно, чтобы ты поехала со мной в школу и поговорила с начальством.

– Ева, ты не представляешь себе, что это такое – растить ребенка в одиночку. Тебе придется…

– Ты права, не знаю. Но узнаю. – Она достала из холодильника пакет с апельсиновым соком. – Или не узнаю. Может быть, я еще отдам ребенка в приемную семью. Может быть, так будет лучше для нас обоих. Если пойму, что выхода нет, так и сделаю. Не хочу, чтобы малыш оказался в таком же положении, что и мы с тобой.

– Может быть, – согласилась Сандра. – Но легко не будет. Посмотри, каково приходится Розе Деспрандо. Ей все-таки следовало бы отдать Мануэля на усыновление.

– То же самое говорит и ее отец. – Ева поставила сок на стол. – Но я не Роза, и у меня своя голова на плечах. Думаю, что выдержу.

– Если бы ты согласилась на аборт…

– Нет. Может быть, я и не права с практической точки зрения, но пойти на аборт я не могу. Не хочу, чтобы ребенок расплачивался за мою ошибку.

Сандра опустилась на стул.

– Ладно. Что нужно сделать мне?

– Я собираюсь бросить школу. Не потому, что боюсь насмешек и хочу скрыть беременность, а потому, что ходить с животом на занятия не очень-то удобно. Но я сразу же начну заниматься, готовиться к тестам по программе средней школы. Если все получится, к рождению ребенка диплом уже будет у меня на руках, и тогда я попробую поступить в колледж.

– Все-таки будешь пытаться? – Сандра покачала головой. – По-моему, это невозможно.

– Возможно все. Вот увидишь. Сегодня мы поговорим со школьным руководством, и я сразу начну готовиться к тесту. Оценки у меня отличные, и в школе, скорее всего, решат, что я – заблудшая овца. Если пойду одна, напустят на меня инспекторов из социальной службы. – Ева посмотрела матери в глаза: – Без тебя мне не обойтись. Поможешь?

– Конечно, милая, – кивнула Сандра. – Вот позавтракаю, приму душ, и поедем.

– Только побыстрее, ладно? У меня сегодня еще куча дел. До школы хочу зайти в поликлинику и провериться, чтобы знать наверняка, а не волноваться впустую. Хотя, конечно, чудес не бывает.

– Ты так хорошо все спланировала.

– Без плана не обойтись. Только так мы можем выбраться из этого тупика.

– Мы?

– Мой ребенок и я. – Ева обернулась и через плечо взглянула на мать: – И, может быть, ты тоже. Если пожелаешь пройти со мной весь путь.

– Ты хочешь, чтобы я была с тобой?

– Я всегда этого хотела.

Сандра улыбнулась:

– Раз так – я с тобой. – Она поднялась из-за стола. – Пойду одеваться. Как думаешь, не надеть ли мне новое розовое платье? Обожаю его! Или, может быть, то, цвета морской волны? В нем я выгляжу серьезнее.

Ева тряхнула головой.

– Розовое. Будь собой – к черту серьезность. Ее в нашей жизни и без того хватает.

После беседы в школе Ева отправила мать домой, а сама села на автобус и поехала в закусочную, где сразу же прошла в кабинет хозяина.

Сидевший за столом Джордж Кимбл оторвался от бумаг.

– Хорошо выглядишь сегодня. Тереза говорила, что ты болеешь. Грипп?

– Я здорова. – Собравшись с силами, Ева шагнула вперед. – У меня нет гриппа. Я беременна.