Текст книги "Лакки Старр и большое солнце Меркурия"

Глава 3. Смерть ожидает в комнате

Наступившее молчание казалось приятным только Зертейлу.

Затем Дэвид спросил:

– Почему? Каковы его мотивы?

Зертейл спокойно ответил:

– Потому что он боится. Здесь затрачены многие миллионы, миллионы, выданные расточительным Советом Науки, а он не может довести эксперимент до конца. Свою некомпетентность он называет случайными неполадками. Полетит на Землю и будет убеждать, что во всем виноваты случайности. И получит еще деньги Совета, вернее, налогоплательщиков, для какого-нибудь другого не менее глупого плана. Но вы явились на Меркурий расследовать, и он боится, что Совет все-таки узнает правду. Вы ее унесете с собой.

Старр сказал:

– Если это правда, вы ее уже знаете.

– Да, и надеюсь это доказать.

– Но вы тогда тоже представляете опасность для Майндса. Следуя вашим рассуждениям, вас он должен попытаться убить прежде всего.

Зертейл улыбнулся, его пухлые щеки стали шире. Он сказал:

– Он пытался меня убить. Верно. Но я бывал во многих переделках, работая на сенатора. Я могу постоять за себя.

– Скотт Майндс никогда не пытался убить ни вас, ни кого-либо другого, – заявил доктор Гардома, лицо его стало измученным и бледным. – Вы это хорошо знаете.

Зертейл не стал отвечать ему прямо. Он обратился к Старру:

– Присматривайте и за добрым доктором тоже. Как я сказал, он большой друг Майндса. На вашем месте я не позволил бы ему лечить у себя даже головную боль. Таблетки и уколы могут… – он громко щелк-нул пальцами.

Доктор Гардома с трудом произнес:

– Кто-нибудь убьет вас за…

Зертейл беззаботно заметил:

– Да? И вы собираетесь стать этим человеком? – Он повернулся, уходя, и через плечо бросил: – О да, забыл. Я слышал, старик Певерейл хочет с вами увидеться. Он очень обеспокоен, что не встретил вас официально. Расстроен. Повидайтесь с ним, погладьте его по головке… И, Старр, еще один намек. Не надевайте защитные костюмы, вначале не проверив их. Понимаете, что я имею в виду? – С этими словами он наконец ушел.

Прошло немало времени, прежде чем Гардома пришел в себя и смог говорить. Он сказал:

– Каждый раз, когда я его вижу, он выводит меня из себя. Грязный лживый…

– Весьма проницательный парень, – сухо заметил Дэвид. – Очевидно, один из его методов – расчетливо говорить то, что выведет собеседника из себя. А разгневанный противник наполовину беспомощен… Кстати, Верзила, это к тебе относится. Ты готов наброситься на всякого, кто намекнет, что в тебе меньше шести футов.

– Счастливчик, – взвыл марсианин, – он сказал, что у меня нарушение нормальной деятельности гормонов.

– Научись ждать подходящего момента, чтобы убедить его в противоположном.

Верзила воинственно заворчал и ударил кулаком по прочному пластику своих серебряно-золотых сапог. (Кричащие многоцветные сапоги не наденет никто, кроме фермера с Марса, но ни один марсианский фермер не выйдет без них. У Верзилы их был десяток, и каждая следующая пара ярче предыдущей.)

Дэвид сказал:

– Что ж, повидаемся с доктором Певерейлом. Он ведь глава обсерватории?

– Глава всего Купола, – сказал доктор. – Он и правда заметно постарел. Рад добавить, что он ненавидит Зертейла не меньше любого из нас, но ничего не может сделать. Не может спорить с сенатором. Интересно, а может ли Совет? – мрачно закончил он.

Старр ответил:

– Думаю, да. А теперь напоминаю: я хочу увидеться с Майндсом, как только он проснется.

– Хорошо. Будьте осторожны.

Счастливчик с любопытством взглянул на него.

– Будьте осторожны? Что вы этим хотите сказать?

Доктор Гардома покраснел.

– Просто фигура речи. Я так всегда говорю. Ничего не имею в виду.

– Понятно. Ну что ж, до встречи. Пошли, Верзила, и перестань хмуриться.

Доктор Лэнс Певерейл пожал им обоим руки с энергией, которой они не ожидали в таком пожилом человеке. Его темные глаза смотрели серьезно и озабоченно и казались еще темнее из-за нависавших седых бровей. Волосы, все еще густые, почти сохранили первоначальный цвет, став серо-стальными. Больше всего его старили морщинистые щеки, на которых отчетливо выделялись скулы.

Он говорил медленно и негромко:

– Простите, джентльмены; я чрезвычайно расстроен тем, что сразу после вашего прибытия в обсерваторию произошло это ужасное событие. Я во всем виню себя.

– Для этого нет причин, доктор Певерейл, – сказал Дэвид.

– Вина моя, сэр. Мне следовало самому встретить вас… Но мы следили за исключительно интересным и очень необычным протуберанцем, и я позволил своим профессиональным интересам помешать проявлениям гостеприимства.

– Ну в любом случае вы прощены, – сказал Счастливчик и искоса с юмором взглянул на Верзилу, который с раскрытым ртом слушал поток слов старика.

– Мой поступок непростителен, – говорил старый астроном, – но мне приятно, что вы пытаетесь. Я приказал приготовить для вас помещение. – Он взял их за руки и повел по ярко освещенному коридору Купола. – У нас тесно, особенно после прибытия доктора Майндса с его инженерами и… и других. Но все же вам будет приятно иметь возможность отдохнуть и даже поспать. Я уверен, вы также захотите поесть, и вам принесут пищу. Завтра у вас будет возможность познакомиться со всеми, а у нас – узнать причину вашего приезда сюда. Для меня вполне достаточно того, что за вас ручается Совет Науки. Мы устроим нечто вроде банкета в вашу честь.

Коридор постепенно вел вниз, они углублялись в жилые помещения Купола под поверхностью Меркурия.

Дэвид сказал:

– Вы очень добры. Возможно, я смогу осмотреть и обсерваторию.

Певерейл, казалось, этому обрадовался.

– В этом я к вашим услугам, и уверен, вы не пожалеете о затраченном времени. Наше основное оборудование смонтировано на передвижной платформе, которая перемещается вместе с движением терминатора. При этом часть диска Солнца всегда остается видимой, несмотря на движение Меркурия.

– Поразительно! Но теперь, доктор Певерейл, один вопрос. Каково ваше мнение о докторе Майндсе? Я оценил бы откровенный ответ, без всяких дипломатических соображений.

Певерейл нахмурился.

– Вы ведь тоже специалист по субоптике?

– Не совсем, – ответил Старр, – но я спрашиваю о нем как о человеке.

– Ага. Ну… – астроном задумался, – он приятный молодой человек, весьма компетентный, мне кажется, но нервный, очень нервный. Он обидчив, слишком обидчив. Чем больше проходит времени, чем хуже идут дела, тем все сильнее это сказывается; с ним иногда бывает очень трудно. Жаль; я уже сказал, что в целом это приятный молодой человек. Я его начальник, конечно, пока он работает в Куполе, но в его дела не вмешиваюсь. Его проект не связан с работой обсерватории.

– А каково ваше мнение о Джонатане Зертейле?

Старый астроном сразу остановился.

– А он при чем?

– Как он ладит со всеми здесь?

– Не хочу говорить об этом человеке, – сказал Певерейл.

Некоторое время они шли молча. У астронома было мрачное лицо.

Счастливчик сказал:

– Есть ли еще люди в обсерватории? Тут вы и ваши люди, Майндс и его люди и Зертейл. Кто еще?

– Врач, конечно. Доктор Гардома.

– Вы не считаете его одним из своих людей?

– Ну, он ведь врач, а не астроном. Он выполняет работу, которую не могут выполнить механизмы. Заботится о нашем здоровье. Он здесь недавно.

– Насколько?

– Сменил прежнего врача после истечения у того годичной смены. Кстати, доктор Гардома прилетел на том же корабле, что Майндс и его люди.

– Годичная смена? Это обычно для здешних врачей?

– И для большинства остальных. Трудно при этом поддерживать нормальное общение; к тому же сначала ты с трудом учишь человека, а потом он сразу улетает; но на Меркурии нелегко жить, и приходится часто заменять людей.

– Сколько же новых людей вы получили за последние шесть месяцев?

– Около двадцати. Точное число в наших записях, но примерно двадцать.

– Но сами вы здесь давно?

Астроном рассмеялся.

– Много лет. Даже не хочется думать сколько. И доктор Кук, мой заместитель, здесь уже шесть лет. Конечно, мы часто бываем в отпуске… Ну вот и ваше помещение, джентльмены. Если вам что-нибудь потребуется, сразу дайте мне знать.

Верзила осмотрелся. Комната была небольшой, но в ней стояли две кровати, которые можно было убирать в стенной проем; два стула тоже убирались в стену; комбинация стула с письменным столом; небольшой шкаф; по соседству ванная.

– Эй, – сказал он, – получше, чем на корабле.

– Неплохо, – согласился Дэвид. – Вероятно, одна из их лучших комнат.

– А почему бы и нет? – спросил Верзила. – Я думаю, он знает, кто ты.

– Надеюсь, нет, Верзила, – сказал Старр. – Он считает меня специалистом по субоптике. И знает только, что послал меня Совет.

– Но ведь все знают, кто ты, – возразил Верзила.

– Не все. Майндс, Гардома, Зертейл… Послушай, Верзила, отправляйся в ванную. Я закажу еду и попрошу принести с «Метеора» вспомогательное оборудование.

– Идет, – весело сказал Верзила.

Он громко пел под душем. Как обычно в безводных мирах, вода строго ограничивалась, на стене висело предупреждение, какое количество может быть использовано. Но Верзила родился и вырос на Марсе. Он очень уважал воду и не стал бы ее уничтожать с такой же охотой, как, например, бифштекс. Поэтому он обильно пользовался мылом, а водой умеренно и при этом громко пел.

Он встал перед сушилкой с горячим воздухом и шлепал себя по телу, чтобы быстрее высохнуть.

– Эй, Счастливчик, – закричал он, – как еда, уже на столе? Я есть хочу.

Он слышал голос Дэвида, но слов разобрать не мог.

– Эй, Счастливчик, – повторил он и вышел из ванной. На столе стояли две дымящиеся тарелки с жареным мясом и картофелем (чуть заметный запах свидетельствовал, что мясо – на самом деле продукт с дрожжевой плантации подводных садов Венеры). Старр, однако, не ел, а сидел на кровати и негромко говорил по комнатному переговорному устройству.

С приемного экрана смотрел доктор Певерейл.

Дэвид сказал:

– Значит, всем известно, что нам отведена эта комната?

– Не всем, но я отдал приказ подготовить для вас эту комнату по открытой связи. Мне кажется, тут нет повода для тайны. Возможно, кто-то услышал. К тому же ваша комната обычно отводится почетным гостям. В этом нет никакого секрета.

– Понятно. Спасибо, сэр.

– Что-нибудь случилось?

– Вовсе нет, – с улыбкой ответил Старр и отключился. Улыбка его исчезла, выглядел он задумчиво.

– Ничего не случилось? – взорвался Верзила. – В чем дело? Меня не обманешь, говори, что случилось.

– Да, кое-что случилось. Я проверял оборудование. Вот это, вероятно, специально изолированные костюмы для солнечной стороны.

Верзила приподнял костюм, висевший в одной из стенных ниш. Костюм был поразительно легок для своего размера, и это нельзя было объяснить уменьшенной силой тяжести: в Куполе поддерживалась земная сила тяжести.

Он покачал головой. Как всегда, когда приходилось надевать костюм со склада, а не изготовленный для него специально, его приходилось усиленно подгонять, но пользоваться все равно было неудобно. Одно из наказаний за то, что ты не так высок. Он всегда думал в таких выражениях: «Не так высок». О своих пяти футах двух дюймах он никогда не думал как о маленьком росте.

Он сказал:

– Пески Марса! Они обо всем позаботились. Постель. Ванна. Еда. Костюмы.

– И кое-что еще, – серьезно сказал Дэвид. – В этой комнате ждет смерть. Посмотри.

Он поднял рукав большего костюма. Плечевой сустав легко повернулся, но на месте его соединения с плечом показалась тонкая, почти незаметная щель. Если бы пальцы Старра ее не растянули, она вообще была бы не видна.

Разрез! Очевидно, сделанный человеком! Сквозь него виднелась изоляция.

– На внутренней поверхности, – сказал Счастливчик, – такой же разрез. Костюм продержался бы, пока я бы не оказался на солнечной стороне, а затем аккуратно убил бы меня.

Глава 4. За банкетным столом

– Зертейл! – сразу воскликнул Верзила с яростью, от которой напряглись все мышцы в его теле. – Этот грязный подонок…

– Почему Зертейл? – негромко спросил Дэвид.

– Он предупредил, чтобы следили за костюмами. Помнишь?

– Конечно. Я именно это и сделал.

– Да. Это он специально. Мы найдем разрез и подумаем, какой он замечательный парень. И в следующий раз будем для него легкой добычей. Не поддавайся на это, Счастливчик. Он…

– Подожди, Верзила, подожди. Не так быстро. Посмотри на это с другой стороны. Зертейл сказал, что Майндс пытался и его убить. Допустим, мы ему поверим. Допустим, Майндс пытался вывести из строя костюм Зертейла, и тот это заметил. Зертейл предупредил нас. Может, это опять Майндс.

– Пески Марса, этого не может быть. Этот парень, Майндс, по горло наелся сно-творного, а до того он с самого нашего прибытия был у нас на глазах.

– Ну хорошо. Но откуда нам известно, что Майндс спит и накормлен лекарствами? – спросил Дэвид.

– Гардома говорит… – начал Верзила и замолчал.

– Вот именно. Гардома говорит. Мы сами не видели Майндса. Мы знаем только, что сказал доктор Гардома, а он большой друг Майндса.

– Они сговорились, – сказал сразу убежденный Верзила. – Летящие кометы…

– Подожди, подожди, не лети ты так быстро. Великая Галактика, Верзила, я пытаюсь разобраться в своих мыслях, а ты все сразу принимаешь. – Тон его звучал неодобрительно, насколько это было возможно при общем уважительном отношении к маленькому другу. Он продолжал: – Ты десятки раз жаловался, что я не говорю тебе, что у меня на уме, пока сам все не продумаю. Вот почему, любитель бластеров: едва у меня появляется теория, ты уже кидаешься действовать, с оружием на изготовку.

– Прости, Счастливчик, – сказал Верзила. – Давай дальше.

– Ну хорошо. Зертейла легко заподозрить. Его никто не любит. Даже доктор Певерейл. Ты видел, как он отказался говорить о нем. Мы встретили его только раз, и ты его сразу невзлюбил…

– Еще бы, – пробормотал Верзила.

– …впрочем, мне он тоже не понравился. Любой мог разрезать этот костюм и надеяться, что подозрение падет на Зертейла, как только все откроется. А откроется несомненно, если не до убийства, так после.

– Я теперь понимаю.

– С другой стороны, – спокойно продолжал Старр, – Майндс уже пытался избавиться от меня с помощью бластера. Если это была серьезная попытка, то он не похож на человека, склонного к подобным косвенным действиям. Что касается доктора Гардома, то я не могу представить себе его соучастником убийства члена Совета только из дружбы к Майндсу.

– Каково же тогда решение? – нетерпеливо спросил Верзила.

– Никакого, – ответил Дэвид, – разве что мы ложимся спать. – Он отбросил простыни и направился в ванную.

Верзила посмотрел ему вслед и пожал плечами.

Скотт Майндс сидел в постели, когда на следующее утро Старр и Верзила вошли в его комнату. Он был бледен и выглядел усталым.

– Здравствуйте, – сказал он. – Карл Гардома рассказал мне, что случилось. Вы представить себе не можете, как мне неловко.

Счастливчик пожал плечами.

– Как вы себя чувствуете?

– Выжат досуха, если вы понимаете, что я хочу сказать. Я буду на приеме, который дает сегодня вечером старый Певерейл.

– Разумно ли это?

– Я не позволю Зертейлу захватить крепость, – сказал Майндс, и лицо его внезапно исказилось от ненависти. – Он всем говорит, что я спятил. Доктор Певерейл тоже, кстати.

– Доктор Певерейл сомневается в вашей нормальности? – негромко спросил Дэвид.

– Ну… Видите ли, Старр, я со времени начала этих происшествий прочесывал солнечную сторону на ракетном скутере. Мне нужно было это делать. Это мой проект. Дважды… я кое-что видел.

Майндс смолк, и Дэвид поторопил его:

– Что видели, доктор Майндс?

– Хотел бы я утверждать уверенно. Каждый раз я видел это вдалеке. Что-то двигалось. Похоже на человека. В космическом костюме. Но не наши специально изолированные костюмы. Больше похож на обычный костюм для космоса. Простой металл.

– Вы пытались подойти ближе?

– Да, и сразу терял его. А на фотографиях ничего не видно. Просто пятна света и тьмы: может, что-то они означают, может, нет. Но там что-то было. Что-то двигалось под солнцем, будто ему не важны жара и радиация. Оно оставалось на солнце и стояло неподвижно по нескольку минут. Это меня доконало.

– Это странно? Стоять неподвижно на солнце?

Майндс коротко рассмеялся.

– На солнечной стороне Меркурия? Конечно. Никто тут не станет стоять. Несмотря ни на какую изоляцию, делаешь свое дело как можно быстрее и уходишь в тень. Вблизи терминатора температура не так велика. Дело в радиации. Нужно набирать ее как можно меньше. Изоляционный костюм не защищает полностью от гамма-лучей. Если нужно постоять, стоят в тени скал.

– Как же вы все это объясните?

Майндс перешел на стыдливый шепот:

– Не думаю, что это человек.

– Вы ведь не станете утверждать, что это двуногий призрак, – неожиданно сказал Верзила, прежде чем Дэвид смог его удержать.

Но Майндс только покачал головой.

– Я так сказал на поверхности? Что-то припоминаю… Нет, я думаю, это меркурианин.

– Что? – воскликнул Верзила так, будто ожидал гораздо худшего.

– Иначе как он может выдерживать солнечную радиацию и жару?

– А зачем ему тогда космический костюм? – спросил Счастливчик.

– Не знаю. – Глаза Майндса сверкнули, и в них появилось загнанное выражение. – Но это что-то. Вернувшись в Купол, я проверил местонахождение всех людей. Все были на месте. Доктор Певерейл не разрешил провести экспедицию для поиска. Он сказал, что мы для этого не подготовлены.

– Вы говорили ему то, что рассказали мне?

– Он считает меня сумасшедшим. Но я уверен в том, что видел. Он считает, что я видел какие-то отражения и создал из них человека в своем воображении. Но это не так, Старр!

Дэвид спросил:

– Вы связались с Советом Науки?

– Как я мог? Доктор Певерейл не поддержал бы меня. Зертейл сказал бы, что я спятил, и его бы послушали. А кто будет слушать меня?

– Я, – сказал Дэвид.

Майндс рывком сел. Руки его взметнулись, будто он хотел схватить собеседника за рукав, но он сдержал их. Сдавленным голосом он сказал:

– Вы будете это расследовать?

– Да, в некотором роде, – ответил Счастливчик.

Когда Старр и Верзила вошли, все уже сидели за банкетным столом. Поднялся гул приветствий и представлений, но было ясно, что вечер не из приятных.

Доктор Певерейл сидел во главе стола, тонкие губы его были поджаты, впавшие щеки дрожали – внешность человека, который с трудом сохраняет достоинство. Слева от него виднелась широкоплечая фигура Зертейла; он откинулся в кресле, толстые пальцы поглаживали край стакана.

В конце стола сидел Скотт Майндс, выглядел он крайне юным и усталым и с раздражением смотрел на Зертейла. Рядом с ним доктор Гардома поглядывал тревожно и внимательно, готовый вмешаться.

Остальные места, за исключением двух, справа от доктора Певерейла, занимали старшие специалисты обсерватории. Хэнли Кук, заместитель директора Купола, наклонился и крепко пожал Дэвиду руку.

Счастливчик и Верзила заняли свои места, и ужин начался.

Зертейл сразу заговорил резким хриплым голосом, овладев всеобщим вниманием:

– Мы как раз говорили, не следует ли Майндсу рассказать, какие чудеса ожидают Землю в результате его эксперимента.

– Ничего подобного, – заявил Майндс, – я буду говорить, когда захочу.

– О, послушайте, Скотт, – Зертейл широко улыбался, – не будьте таким застенчивым. Ну, тогда я сам расскажу.

Как бы случайно доктор Гардома опустил руку на плечо Майндса, молодой инженер с трудом глотнул, подавил негодующий возглас и продолжал молчать.

Зертейл сказал:

– Предупреждаю вас, Старр, рассказ будет интересным. Это…

Дэвид прервал его:

– Я знаю кое-что об эксперименте. Основная цель – создание планеты с воздушным кондиционированием – вполне достижима.

Зертейл поморщился.

– Неужели? Я рад, что у вас оптимистический взгляд. Бедняга Скотт не может добиться успеха даже в пробном эксперименте. По крайней мере говорит, что не может, не правда ли, Скотт?

Майндс полувстал, но доктор Гардома снова положил ему руку на плечо.

Верзила переводил взгляд от одного говорящего к другому, на Зертейла он смотрел с открытым отвращением. Но ничего не говорил.

Прибытие главного блюда сразу прекратило разговор, и доктор Певерейл отчаянно пытался перевести беседу на менее опасное направление. На некоторое время ему это удалось, но затем Зертейл, наколов на вилку последний кусок бифштекса, наклонился к Старру и сказал:

– Значит, вы считаете, что проект Майндса идет нормально?

– Ну, мне кажется, результаты неплохие.

– Вы, как член Совета, так и должны считать. А что, если я вам скажу, что это фальшивый эксперимент; то же самое можно было бы проделать на Земле за один процент затрат, если бы Совет был заинтересован в экономии денег налогоплательщиков? Что вы на это скажете?

– То же самое я скажу в ответ на любые ваши слова, – сдержанно ответил Дэвид. – Я скажу: «Мистер Зертейл, вероятно, вы лжете. В этом ваш большой талант и, вероятно, основное удовольствие».

Мгновенно наступила мертвая тишина, даже Зертейл смолк. Его толстые щеки, казалось, обвисли от удивления, глаза выпучились. Неожиданно он вскочил, перегнулся через доктора Певерейла и ударил ладонью по столу рядом с тарелкой Счастливчика.

– Ни один лакей Совета… – взревел он.

И тут же начал действовать Верзила. Никто не успел увидеть подробностей, потому что Верзила действовал со скоростью жалящей змеи, но рев Зертейла неожиданно прервался.

Из руки Зертейла торчала изогнутая металлическая рукоять силового ножа.

Доктор Певерейл отшатнулся, послышались возгласы, даже Счастливчик казался удивленным.

Раздался жизнерадостный тенор Вер-зилы:

– Расставь пальцы, ты, тюбик нефти! Расставь их и ползи назад, на свое место.

Зертейл несколько мгновений смотрел на маленького мучителя, будто не понимая, потом очень медленно расставил пальцы. Рука его не была повреждена, ни кусочка кожи не было срезано. Силовой нож торчал в жесткой пластиковой поверхности стола, виднелся примерно дюйм светящегося силового поля (это не материя, а тонкое энергетическое поле). Лезвие ножа разрезало стол точно между указательным и средним пальцами руки Зертейла.

Зертейл отдернул руку, будто ее внезапно охватило огнем.

Верзила рассмеялся и сказал:

– В следующий раз, подонок, как протянешь руку к Старру или ко мне, я ее тебе отрежу. Когда будешь отвечать, говори вежливо. – Он протянул руку к ножу, дезактивировал силовое поле и вернул рукоять в незаметные ножны на поясе.

Слегка нахмурившись, Дэвид сказал:

– Я забыл предупредить вас, что мой друг вооружен. Я уверен: он сожалеет, что помешал ужину, но мистер Зертейл не должен принимать этот инцидент близко к сердцу.

Кто-то рассмеялся, на лице Майндса появилась улыбка.

Зертейл гневно переводил взгляд от одного лица к другому.

– Я этого не забуду. Я вижу, что никто не желает сотрудничать с сенатором, и он об этом узнает. Пока я остаюсь здесь. – Он сложил руки, будто кто-то собирался его выпроводить.

Мало-помалу разговор снова стал общим.

Счастливчик сказал доктору Певерейлу:

– Знаете, сэр, ваше лицо кажется мне знакомым.

– Да? – Астроном напряженно улыбался. – Мне кажется, мы с вами раньше не встречались.

– Вы когда-нибудь были на Церере?

– На Церере? – старый астроном смотрел на Старра с некоторым удивлением. Очевидно, он еще не пришел в себя после эпизода с силовым ножом. – На этом астероиде самая большая обсерватория Солнечной системы. Я там работал в молодости, да и сейчас часто там бываю.

– Может, я видел вас там?

Говоря это, Дэвид вспоминал те напряженные дни, когда охотился за капитаном Антоном и пиратами, искал их логово в поясе астероидов. Особенно тот день, когда пиратский корабль приземлился в самом сердце территории Совета, на самом астероиде Церера, одержав временную победу благодаря неожиданности своего появления.

Но доктор Певерейл отрицательно качал головой.

– Я бы знал, сэр, если бы имел удовольствие встретиться с вами. Но уверен, этого не было.

– Жаль, – сказал Счастливчик.

– Мне тоже, уверяю вас. Но в то время мне вообще не везло. Из-за болезни кишечника я пропустил весь пиратский рейд. Знал о нем только из разговоров сестер в больнице.

Доктор Певерейл осмотрел стол, к нему вернулось хорошее настроение. Механическая тележка развозила десерт. Доктор Певерейл сказал:

– Джентльмены, мы ведь обсуждали проект «Свет».

Он помолчал, снисходительно улыбаясь, потом продолжал:

– Не очень подходящая тема для разговора, учитывая обстоятельства, но я много думал о случаях, которые всех нас так расстраивают. Мне кажется, что настала пора поделиться с вами моими соображениями. Доктор Майндс здесь. Мы неплохо поели. И теперь я скажу вам кое-что интересное.

Зертейл нарушил молчание, спросив мрачно:

– Вы, доктор Певерейл?

Астроном спокойно ответил:

– Почему бы и нет? Я много раз в жизни говорил интересные вещи. И скажу, о чем сейчас думаю. – Он неожиданно стал серьезен. – Я считаю, что знаю правду, всю правду. Я знаю, кто срывает эксперимент проекта «Свет».