Текст книги "Я в Марсопорте без Хильды"

Айзек Азимов
Я в Марсопорте без Хильды

Это рассказ в стиле Джеймса Бонда, написанный до того, как я услышал о Джеймсе Бонде.

Те, кто читал мои произведения, знают, что я никогда не пользуюсь греховными мотивами в своих рассказах. Можете судить по остальным рассказам в этой книге.

Но один издатель – не буду называть его имени – однажды сказал мне, что подозревает, что я не включаю в свои рассказы любовные сцены, потому что не способен их написать. Естественно, я отверг это предположение со всем презрением, какого оно заслуживало, и сказал в сердцах, что только моя прирожденная чистота и высокая нравственность удерживают меня от этого.

Так как на его лице отразилось явное недоверие, я сказал:

– Я вам покажу. Напишу научно-фантастический любовный рассказ, но не для публикации.

Но оказалось, что это тоже рассказ-загадка, и мне он так понравился, что я решил его опубликовать.

Он показывает, на что я способен, если захочу. Просто дело в том, что обычно я не хочу этого.

Все началось как сон. Я ничего не организовывал, ни к чему не притрагивался. Просто смотрел, как все делается само собой. Может, уже тогда мне следовало ощутить приближение катастрофы.

Началось все с моего обычного месячного перерыва между заданиями. Месяц на задании и месяц отдыха – таково обыкновение Галактической Службы. Я добрался до Марсопорта, где нужно было три дня ждать короткого рейса на Землю.

Обычно Хильда – Боже благослови ее, лучшей жены не было никогда, – ждала бы меня здесь, и мы спокойно и прекрасно провели бы время. Правда, Марсопорт – дьявольская дыра и не подходит для прекрасного проведения времени. Но как это объяснить Хильде?

Но на этот раз моя теща – Боже благослови ее, для разнообразия – заболела за два дня до того, как я достиг Марсопорта, и в ночь перед посадкой я получил космограмму от Хильды. Она сообщала, что останется на Земле с матерью и на этот раз не встретит меня.

Я ответил выражениями любви и сожаления, а также искренним выражением тревоги по поводу ее матери, потом посадка, и вот я здесь.

Пока все еще ничего, понимаете? Пока только рама от картины, кости женщины. Надо нанести цвета и линии на холст, нарастить кожу и плоть на кости.

Поэтому я позвонил Флоре – (Флора – редкий эпизод из прошлого) и с этой целью использовал видеобудку. Черт возьми все расходы, вперед на полной скорости!

Я считал, что десять к одному ее на месте не окажется, она занята, ее видеофон отключен, она умерла, наконец.

Но она оказалась на месте, видеофон не отключен, и она совсем не выглядела мертвой.

Выглядела она лучше, чем когда бы то ни было. Возраст не может изменить ее бесконечного разнообразия. И одежда, которая на ней была, вернее, которой на ней почти не было, помогала этому.

Рада ли она мне? Она воскликнула:

– Макс! Сколько лет прошло!

– Знаю, Флора. Свободна ли ты? Потому что угадай. Я в Марсопорте без Хильды.

Она снова воскликнула:

– Замечательно! Так иди ко мне!

Я вытаращил глаза. Это уж слишком.

– Ты хочешь сказать, что ты свободна?

Вы должны понять, что Флора не бывает свободна без предварительной договоренности. Такая уж она красотка.

Она ответила:

– Ну, у меня есть одно не очень важное свидание, Макс, но я об этом позабочусь. Приходи немедленно.

– Иду, – счастливо ответил я.

Флора – такая девушка… Вот что я вам скажу. В ее квартире марсианское тяготение, 0,4 земного. Машины, избавляющие от марсианской псевдогравитации, дорого стоят, конечно, но говорю вам, дело того заслуживает, а платить ей никогда не было трудно. Если вы когда-нибудь держали в объятиях девушку при тяготении в 0,4 земного, вам объяснения не нужны. А если не держали, мне вас жаль. Тут никакие объяснения не помогут.

А еще говорят о ходьбе по облакам…

И имейте в виду, девушка должна знать, как управляться в низкой гравитации. Флора знала. О себе я не говорю, понимаете, но Флора не стала просто бы так приглашать меня к себе, срывая другие свидания. Даже если бы была свободна. Но она никогда не бывает свободна.

Я кончил разговор. Только перспектива увидеть ее во плоти – и в какой плоти! – заставила меня стереть изображение с экрана так быстро. И вышел из будки.

И именно в этот момент, в это самое мгновение первый порыв катастрофы долетел до меня.

Первым порывом оказалась лысина отвратительного Рога Кринтона из Марсианского отделения, лысина эта возвышалась над бледно-голубыми глазами, бледно-желтым лицом и светло-каштановыми усами. Тот самый Рог Кринтон, со славянской линией предков, о котором все, кто занят полевой работой, думают, что его второе имя Сукин Сын.

Я не встал на четвереньки и не начал биться лбом о пол, потому что отпуск мой начался в ту минуту, как я сошел с корабля.

Со своей обычной вежливостью я сказал:

– Какого дьявола тебе нужно? Я спешу. У меня свидание.

Он ответил:

– У тебя свидание со мной. Есть небольшая работенка.

Я вслух рассмеялся и со всеми анатомическими подробностями указал, куда он может отправиться со своей работенкой. И даже предложил помочь деревянным молотом. Я сказал:

– Я в отпуске, приятель.

Он ответил:

– Тревога первой степени, приятель.

Что означает: никаких отпусков и все прочее. Я не верил своим ушам.

– Вздор, Рог. Имей сердце. У меня у самого тревога первой степени.

– Ничего подобного.

– Рог, – взмолился я, – неужели больше никого нет? Кого угодно?

– Ты единственный агент класса А на Марсе.

– Пошли на Землю. В штаб-квартире агенты валяются грудами.

– Нужно закончить до одиннадцати утра. А в чем дело? У тебя нет трех часов?

Я почесал в голове. Этот парень просто незнает. Я сказал:

– Мне нужно позвонить.

Подошел к будке, посмотрел на него и сказал:

– Разговор личный.

Флора снова засверкала на экране, как мираж на астероиде. Она спросила:

– Что-нибудь случилось, Макс? Не говори, что что-то случилось. Я отменила все свои встречи.

Я сказал:

– Флора, деточка, я буду. Обязательно буду. Но тут подвернулась одна вещь.

Она обиженным тоном задала естественный вопрос, и я ответил:

– Нет. Не другая девушка. Когда ты в городе, никаких других девушек быть не может. Особи женского пола, возможно. Но не девушки. Детка! Милая! Это дело. Подожди немного. Я быстро.

Она сказала: «Ну, ладно», но сказала таким тоном, будто не все ладно, и у меня появилось дурное предчувствие.

Я вышел из будки и сказал:

– Ну, хорошо, Рог Сукин Сын, что за месиво ты для меня приготовил?

Мы пошли в бар космопорта и взяли изолированную кабину. Он сказал:

– «Антаресский гигант» прибывает с Сириуса через полчаса, в восемь по местному времени.

– Прекрасно.

– Среди прочих пассажиров сойдут трое и будут ждать «Пожирателя пространства». Он приходит с Земли в одиннадцать и сразу вслед за этим отправляется к Капелле. Трое взойдут на борт «Пожирателя пространства» и окажутся вне нашей юрисдикции.

– Ну и что?

– Между восемью и одиннадцатью они будут находиться в особой комнате ожидания, и ты будешь с ними. У меня есть их объемные изображения, ты их узнаешь и будешь знать, кто есть кто. Между восемью и одиннадцатью ты должен решить, кто из них проносит контрабанду.

– Что за контрабанда?

– Худшая из возможных. Видоизмененный спейсолин.

– Видоизмененный спейсолин?

Он меня поразил. Я знал, что такое спейсолин. Если вам приходилось совершать космические перелеты, вы тоже знаете. А если вы никогда не покидали Землю, скажу, что абсолютно все нуждаются в нем в первом полете, почти все – в первых десяти полетах и очень многие – вообще в каждом полете. Без него – головокружение, связанное с невесомостью, кошмары, постоянные психозы. А с ним – ничего, вы просто ничего не замечаете. И он не вызывает привыкания, у него нет никаких побочных эффектов. Спейсолин идеален, необходим, незаменим. Если сомневаетесь, примите спейсолин.

Рог сказал:

– Совершенно верно, видоизмененный спейсолин. Его можно химически изменить, реакция простая, может быть проведена в любом подвале, и он превращается в наркотик сильнейшего действия. Вызывает привыкание после первого же приема. Наравне с самыми опасными алкалоидами.

– И мы только что это узнали?

– Нет. Служба давно это знает, и мы удерживали эти сведения от распространения, И нам всякий раз удавалось. Но на этот раз дело зашло слишком далеко.

– Каким образом?

– Один из этих троих, которые делают здесь пересадку, несет видоизмененный спейсолин на себе. Химики в системе Капеллы за пределами Федерации, они проанализируют его и найдут способ синтеза. И нам либо придется бороться с самой большой угрозой наркотиков, либо запретить сам источник.

– Ты имеешь в виду спейсолин?

– Да. А запрет спейсолина – это запрет на космические полеты.

Я решил перейти к делу.

– И у кого же из троих этот наркотик?

Рог противно улыбнулся.

– Если бы мы знали, зачем нам тогда ты? Тебе придется это узнать самому.

– Ты хочешь, чтобы я занимался грязной работой? Обыскивал их?

– Только дотронься до одного из них, и тебе срежут волосы по самую гортань. Каждый из троих большой человек на своей планете. Это Эдвард Харпонастер, Иоаким Липски и Андиамо Ферруччи. Ну?

Он прав. Обо всех троих я слышал. Вероятно, вы тоже. Влиятельные, очень влиятельные люди, и ни одного нельзя тронуть без веских доказательств. Я сказал:

– Неужели кто-нибудь из них свяжется с таким грязным делом…

– Дело идет о триллионах, – ответил Рог, – а это значит, что любой из троих может. И один из них уже связался, потому что Джек Хок успел узнать это, прежде чем его убили…

– Джек Хок убит?

– Да, и один из этих троих организовал убийство. Тебе предстоит узнать, который именно. Покажи нам пальцем до одиннадцати, и тебя ждет повышение, увеличение платы, достойная дань памяти бедного Джека Хока и спасение Галактики. Но если укажешь не на того – осложнение межгалактической ситуации, а ты окажешься в черных списках отсюда до Антареса.

Я спросил:

– А если я ни на кого не укажу?

– Все равно что укажешь не на того, во всем, что касается Службы.

– Я должен назвать одного, причем назвать правильно, или мне вручат собственную голову, так?

– Нарезанную ломтиками. Ты начинаешь меня понимать, Макс.

Всю жизнь Рог Кринтон казался мне противным, но никогда настолько противным. Единственное мое утешение заключалось в том, что он тоже женат и жена его весь год живет в Марсопорте. И он этого заслуживает! Может, я жесток к нему, но заслуживает!

Как только Рог отошел, я позвонил Флоре.

Она сказала:

– Да?

Магнитные швы на ее платье разошлись, насколько нужно, а голос звучал

...

конец ознакомительного фрагмента