Текст книги "Поцелуй льда и снега"

Он был так близко ко мне множество раз, в конце концов, днем он едет позади меня, но оказаться к нему так близко лицом к лицу – это что-то совершенно другое. Я так и не смогла понять цвет его глаз. Но и сейчас у меня ничего не выходит, я все еще не уверена, преобладает ли зеленый или карий с золотистыми крапинками. Тем не менее я поймана в ловушку его взглядом, настолько глубоким и непостижимым, что мне хочется только погрузиться в него.

– Шея, – хрипло шепчет он, в то время как его глаза снова темнеют, – сравнительно небольшая цель, и сзади, – он усиливает давление на мои пальцы, так что я могу чувствовать отдельные суставы, – очень хорошо защищена. Кроме того, если ты попадешь в горло, будет хаос.

– Итак, – я напряженно сглатываю, заставляя себя не отводить взгляда от его глаз, – ты бы не посоветовал мне использовать шею в качестве мишени?

– Если у тебя есть выбор, нет, – бормочет он. – Но во время реального боя у тебя есть всего несколько секунд, чтобы прикинуть, куда ты будешь атаковать. Прежде чем впасть в шок и вообще ничего не делать, нацеливайся туда, где ты сможешь нанести наибольший урон. И пусть это будет лишь поверхностная рана. Каждый недостаток твоего противника – твое преимущество. – Он наклоняется ко мне ближе. – Конечно, больше всего я хотел бы, чтобы ты не попадала в ситуацию, когда тебе нужно будет защищать себя.

– Это… – «Не смотри на его губы!» —…я бы тоже хотела этого избежать. Но раз уж я одна…

Внезапно он кладет мне руку на щеку. Я едва могу подавить вздох.

– Ты могла бы найти работу при здешнем королевском дворе, если ты точно не хочешь возвращаться во Фриску.

Я должна сначала вспомнить, как говорить.

– Это не та жизнь, которую я хочу вести. Если в какой-то момент я найду в себе смелость сбежать из своей старой жизни, захочу встать на совершенно новый путь.

Он смотрит на меня слегка сузившимися глазами, будто ему нужно тщательно обдумать мои слова. Хотела бы я знать, что происходит у него в голове, когда он наблюдает за мной.

– Я восхищаюсь твоей решимостью, – признается он некоторое время спустя. – Хотелось бы, чтобы я тоже мог решиться изменить свою жизнь.

Вопросительно наклонив голову, я прижимаюсь лицом к его руке. Не могу сказать почему, но мне это нравится.

– Я думала, ты любишь быть рыцарем.

Взгляд Леандра неуверенно блуждает, будто он должен тщательно обдумать свои слова.

– Я обожаю своего короля и люблю свою страну. Меня наполняет гордость, когда я сражаюсь за тех, кто не может защитить себя. Я взвалил на себя эту миссию, потому что у меня не было другой перспективы. Но… в последние несколько лет я все больше и больше осознаю, что теряю собственную жизнь из-за этого. Я воюю за короля, страну и беззащитных. Но не воюю за самого себя. Если война когда-нибудь закончится, возможно, я буду уже стариком, который пропустил все, что должен был испытать. Я буду лишен своей единственной цели существования и совершенно одинок. И тогда уже не буду знать, что делать со своей жалкой оставшейся жизнью.

Не задумываясь, я позволяю своим рукам соскользнуть с его шеи и обхватить его лицо. Как и раньше, я точно не знаю, что происходит внутри него. Он кажется таким грустным, таким потерянным, что я чувствую его одиночество, будто оно мое собственное. Возможно, мы настолько похожи, и поэтому я знаю наверняка, что он сейчас чувствует. Я понимаю, каково это – быть одной и постоянно слышать, как это хорошо. Несомненно, многие солдаты, оруженосцы и другие рыцари восхищаются Леандром. Они видят одного из самых близких доверенных лиц короля и одаренного мечника, воина, одерживающего одну победу за другой.

Но они слепы, чтобы разглядеть человека, который скрывается за этой репутацией и способностями.

Почему Леандр дал мне возможность увидеть, кем является на самом деле, остается для меня загадкой. Может, потому, что здесь больше никого нет. Но вероятно… он тоже чувствует эту глубокую связь между нами и я не придумываю что-то.

Я собираю все свое мужество, внутренне готовясь к резкому отпору, который неизбежно последует, и провожу большим пальцем по его щеке. Совсем быстро, но этого достаточно, и он с подавленным вздохом закрывает глаза. Мое сердце колотится как сумасшедшее, но я не нахожу смелости, чтобы снова погладить его.

Вместо того чтобы оттолкнуть меня, Леандр кладет свободную руку мне на поясницу и притягивает ближе, так что моя грудь касается его с каждым беспокойным вздохом. Но кроме этого мимолетного касания, мы дальше друг от друга, чем мне хотелось бы.

– Я почти забыл, каково это, – шепчет он, и я не понимаю, что он имеет в виду. Но я не спрашиваю у него ничего и не шевелю ни единым мускулом. – Все в порядке? Если ты не возражаешь, я хотел бы постоять так некоторое время.

– Все в порядке, – шепчу я в ответ, боясь, что одно громкое слово может заставить его вернуться к своему мрачному «я».

Нерешительно снова поглаживаю его по щеке. На этот раз он хмурится – не задумчиво, а будто от боли. Мое сердце сжимается от этого, а после возвращается к быстрому темпу. Я бы хотела прижать его к себе, но не решаюсь. Между нами есть четкая черта; он дал мне это понять, когда притянул к себе. Если я перейду эту черту, он снова закроется и, возможно, никогда больше не позволит мне подойти так близко.

Его руки, теплые и нежные, лежат на моей щеке и спине, но он замер как истукан. Я не знаю, радоваться этому или расстраиваться. В любом случае мои чувства сейчас не имеют никакого значения.

Когда он снова открывает глаза и я почти тону в игре цветов: коричневого, зеленого и золотого, – становится хуже. Желание быть ближе, чем позволяет проведенная им граница, почти лишает меня рассудка. Я хочу прижаться к нему и дать ему опору, в которой он, похоже, нуждается. Я чувствую ее – тоску, которая исходят от него и которая сбивает его с толку так же сильно, как и меня. Но в отличие от меня он, кажется, все контролирует.

Осторожно, словно чтобы не напугать меня, он тянется и проводит пальцами правой руки по моему уху. Его взгляд, зачарованно мерцая, следит за каждым движением, пока одна за другой меня накрывает волна приятной дрожи, и я собираюсь отбросить опасения, что все же пересеку воображаемую границу. Чтобы что-то делать – не знаю что, но мне кажется неправильным игнорировать свои чувства.

Когда его пальцы наконец достигают кончика уха, на его губах расплывается улыбка, которая волнует мое сердце. Но она исчезает так же быстро, как и появилась.

Когда он выпрямляется и хмурится, я понимаю, что время, когда он позволил мне заглянуть за фасад гордого рыцаря, прошло. Резко отдергивает руки и делает шаг назад – подальше от меня. Места на моей коже, которых он только что касался, тут же замерзают.

– Извини, – бормочет он.

Я опускаю руки, которые только что обхватывали его лицо, а теперь бессмысленно повисли в воздухе.

– Не за что извиняться.

В нерешительности мы стоим так мгновение, судорожно подыскивая подходящие слова, но не находим их. Мое сердце еще не поняло, что момент миновал, потому что оно все еще бьется быстро и взволнованно. Бурление крови в моих жилах не хочет проходить и почти сводит меня с ума.

– Мы должны тренироваться, пока для этого достаточно света, – наконец говорит Леандр.

Я киваю, потому что ничего другого не остается. О том, что он хотел показать, как защищаться с помощью кинжала, я уже почти забыла. И у меня больше нет желания тренироваться после того, что только что произошло. Хоть ничего и не было.

Он протягивает мне один из кинжалов, и, чувствуя знакомую холодную тяжесть в руке, я неохотно стряхиваю воспоминание о близости Леандра, чтобы лучше сосредоточиться.

Однако когда он подходит ко мне вплотную, чтобы поправить мою позу, концентрация мгновенно улетучивается. Я задерживаю дыхание, когда он проталкивает ногу между моими, чтобы, слегка надавив, раздвинуть их сильнее.

– С более широкой стойкой ты не так быстро теряешь равновесие, – бормочет он мне в ухо, что не помогает держать равновесие.

Ударив меня по пятке, он дает понять, что я должна выставить правую ногу немного вперед. Он стоит так близко позади меня, что его грудь прижимается к моей спине. Он поднимает мою руку, которой я сжимаю кинжал так, будто от этого зависит моя проклятая жизнь.

– Стой именно так, – дает он следующее указание.

Я почти издаю протестующий звук, когда он отходит в сторону. Вместо того чтобы снова позволить мне тренироваться в одиночестве, он встает передо мной.

– Теперь попробуй напасть на меня.

В недоумении я распахиваю глаза.

– Что?

– Ты должна напасть на меня.

Он, наверное, несерьезно?!

– Но… я могу причинить тебе боль…

Он смотрит на меня с надменной усмешкой.

– Ты можешь попробовать.

Для меня загадка, как ему в голову пришла мысль, что он сможет увернуться от меня на небольшом, всего в несколько сантиметров, расстоянии… Я ударю его и причиню боль и…

– Ну, давай! – бормочет он, когда я продолжаю колебаться. – Ты даже не поцарапаешь меня.

Нерешительно и неохотно я выставляю кинжал вперед, но Леандр легко уклоняется от меня.

– Что это было? – ворчит он. – Так ты даже не защитишься от одноногого старика!

Я сжимаю губы и пробую еще раз. И снова мимо, и снова вынуждена выслушивать его насмешки. Будто он предчувствует каждое мое движение еще до того, как я сама решила, куда атаковать. С каждым его саркастическим замечанием желание причинить ему боль становится все сильнее. Улетучивается недавняя интимность. Теперь передо мной снова рыцарь, а не юноша. И этот рыцарь не обращает на меня внимания, но позволяет с каждым новым снисходительным словом, искаженным выражением лица, поднятием бровей чувствовать себя жалкой. Мои атаки становятся более яростными, но я снова и снова промахиваюсь. Иногда чуть-чуть, но чаще довольно сильно. Раздраженная и разочарованная, я гоняюсь за ним по поляне, пока не начинаю задыхаться. С другой стороны, Леандр выглядит так, словно он прогуливается под лучами солнца.

И это расстраивает меня еще больше.

Во время очередной атаки я целюсь ему в шею. Ему же требуется лишь наклонить голову, чтобы избежать удара.

– Что я говорил тебе об атаке в шею? – спрашивает он.

– Слишком… маленькая цель, – задыхаюсь я. – Хаос.

– И почему ты все время пытаешься это сделать?

Хотелось бы, чтобы моего взгляда было достаточно, чтобы превратить его в груду пепла. К сожалению, остается только мечтать об этом.

– Потому что я… надеялась, что это… заставит тебя замолчать.

По его губам расплывается высокомерная улыбка.

– Зачем тебе это нужно?

Я скриплю зубами.

– Серьезно? Может, в следующий раз я должна целиться в твое огромное эго.

Мой резкий ответ, кажется, веселит его еще больше. Я ненавижу, когда кто-то развлекается за мой счет, и от этого чувствую себя ничтожной.

– С эго такое дело, – говорит он.

Без предупреждения он толкает меня назад, так что я прижимаюсь спиной к ближайшему дереву, хватает меня за запястья и нажимает большим пальцем в углубление чуть ниже ладони, пока у меня не остается другого выбора, кроме как выронить кинжал. Все происходит так быстро, что мне даже не приходит в голову мысль начать сопротивляться. В мгновение ока он не только обезоружил меня, но и обездвижил. Он прижимается ко мне, так что у меня не остается возможности ударить его или пнуть.

Не то чтобы я и правда думала об этом. Я чувствую себя как олень, который видит в зарослях мелькание наконечника стрелы и замирает на месте вместо того, чтобы убежать.

– Ты можешь не закрывать рта и иметь огромное эго, – шепчет Леандр, наклоняясь ко мне. Золото в его глазах блестит вызывающе. – Только за этим что-то должно быть. И как ни жаль, что приходится это говорить, но пока у тебя ничего такого нет. Я могу предвидеть твои атаки так же легко, как попытки ребенка.

Я стараюсь вслушиваться в его слова, которые должны бы ранить меня. Но когда он так близко ко мне, я не могу сосредоточиться ни на чем, кроме него, – на тепле, которое он излучает, на его твердом теле, на запахе леса, сена и кожи. Кроме того, я слишком занята попытками понять, какой цвет сейчас преобладает в его глазах. Теплый коричневый, который теперь больше похож на расплавленное золото? Или в нем больше зеленых крапинок, отчего радужка кажется ярче?

– Давина, ты меня слушаешь?

Я не могу выдавить из себя ничего, кроме:

– Хм?

И мне не стыдно.

Леандр раздраженно вздыхает.

– Я тренировал многих новичков, но ты безнадежна.

Я возвращаюсь в настоящий момент, кривлю губы.

– И ты говоришь это после двух раундов тренировки?

Он кивает.

– Я могу узнать талант. Он у тебя явно есть в обращении с лошадьми, но не в бою с кинжалами. Может, это неподходящее для тебя оружие и мы должны попробовать с луком и стрелами. Но, возможно, тебе просто не стоит попадать в опасные ситуации, – его взгляд смягчается. – Или ты должна найти кого-то, кто позаботится о тебе.

Я напряженно сглатываю, с трудом удерживаясь от вопроса, который уже крутится у меня на языке. «Кого-то вроде тебя?» – хотела бы спросить я, но не имею права. У него есть призвание, даже если он и возненавидел его. С другой стороны, не знаю, что принесет завтрашний день. Или следующий за ним. Не знаю, где буду на будущей неделе. В новой жизни? Или в старой?

Внезапно он делает шаг назад и отпускает меня. Без поддержки ствола дерева мои ноги могли бы не удержать меня.

– На сегодня мы должны закончить, – заявляет он тоном, не терпящим возражений.

Мне и в голову не пришло бы противоречить.

– Да, – хриплю я и тороплюсь поднять кинжал.

Леандр уже ковыряется в костре и смотрит на Элору, которая пасется всего в нескольких метрах от нас.

Во мне бушует такое разнообразие чувств, что я остаюсь стоять как вкопанная, прислонившись к дереву, и смотрю на него. Я злюсь за то, что он выставил такого новичка, как я, дурой и высмеял меня. Мне больно, что он оставил меня. Меня смущает собственная реакция, которая совершенно мне не свойственна.

И я хочу, чтобы он снова подошел ко мне так же близко, как раньше. Сейчас же, немедленно. И не отступил быстро. Это необъяснимо, ведь мы целый день сидим вместе в седле. Я чувствую его позади себя. Но это совсем другое… Или как раньше, когда он коснулся моей щеки и уха. Это было… Я со вздохом закрываю глаза. Одна только мысль о его прикосновениях вызывает возбужденное покалывание в животе.

Наконец я отхожу от дерева и подхожу к костру, чтобы свернуться калачиком и заснуть возле него. Леандр сидит, прислонившись к дереву, расправив плащ вокруг себя и держа меч под рукой.

Когда я сажусь в нескольких футах от него, он краем глаза смотрит на меня.

– Что? – ворчу я. – Если ты снова собираешься издеваться надо мной – отложи это до завтра. На сегодня достаточно.

Он кривит рот.

– Ты все еще мокрая.

– Как уже сказала, я не мерзну.

Он недовольно хмурится.

– Тогда хотя бы возьми плащ. И горе тебе, если снова укроешь меня им ночью, думая, что я сплю.

Я напряженно сглатываю. Неужели он не спал вчера, когда я… Он заметил, как я убрала волосы с его лба? Больше всего на свете мне хотелось бы провалиться сквозь землю.

– Нет, – выдавливаю я ответ. – Тебе плащ нужен больше, чем мне. – Теперь я насмешливо приподнимаю бровь. – Вы, пламенцы, становитесь довольно изнеженными, когда ночная температура опускается на несколько градусов.

Внезапно Леандр мрачнеет.

– Ты только что назвала меня неженкой?

Мне с трудом удается подавить усмешку. Я попала в больное место?

– Может быть, – я машу рукой. – Как я уже сказала, холод меня не беспокоит, и рано или поздно я все-таки высохну.

Явно раздраженный, он проводит рукой по еще влажным волосам и так треплет их, что они начинают торчать с одного бока. Мои пальцы покалывает от желания взлохматить остальные.

– Это не так, – ворчит он. – Не могла бы леди сесть поближе, чтобы я накинул плащ на нас обоих?

– Нет, – многозначительно отвечаю я. – Леди здесь довольно комфортно.

Кажется, его глаза искрятся в скудном свете костра.

– Если ты не хочешь, чтобы я завернул тебя в этот чертов плащ так плотно, что ты не сможешь из него выбраться, то, пожалуйста, подвинься немного ближе.

Я усмехаюсь, потому что «пожалуйста», кажется, стоило ему больших усилий. Я демонстративно откидываюсь назад и вытягиваю ноги.

– Только если ты скажешь, зачем мне это делать, – отвечаю я.

– Хорошо, – рычит он. – Я признаю: я мерзну по ночам и не возражаю против еще одного источника тепла. И это заставляет меня страдать от угрызений совести, если у меня есть плащ, а у тебя нет. Неважно, замерзаешь ты или нет. Достаточно?

Какое-то время я наслаждаюсь кислым выражением его лица и очевидным усилием, которого, должно быть, ему стоило это маленькое признание.

– Хорошо, – медленно говорю я и подхожу к нему. Не совсем близко – между нами расстояние больше ширины ладони, но я все равно чувствую его тепло. Тепло, которое манит меня сильнее, чем любой костер или камин. – Мы же не хотим, чтобы ты замерз.

Он сжимает губы в узкую полоску, но проглатывает ответ и вместо этого накрывает нас плащом. Не устояв, чтобы при этом не бросать на меня ядовитые взгляды, которые, однако, веселят меня. Хорошо наконец-то быть тем, кто его раздражает.

– Спокойной ночи, о великий рыцарь, – поддразниваю я.

Он издает непонятный звук и плотнее закутывается в плащ.

– Спи спокойно, Ви, – немного с опозданием бормочет он так тихо, что я едва слышу.

Удивленная этим прозвищем, я таращусь на него, но он уже закрыл глаза. Ви. Никто никогда не называл меня так.

Глава 9
Леандр

Давине нужно всего несколько минут, чтобы заснуть. С каждым вдохом ее тело все больше расслабляется, пока она не наклоняется и не кладет голову мне на плечо. Сначала я напрягаюсь и хочу оттолкнуть ее, но не могу заставить себя это сделать. Ее аромат щекочет мне нос, и я чувствую ее тепло.

Просить ее подойти ближе не было оправданием моему желанию оказаться рядом с ней. Я не мог примириться со своей совестью, ведь у меня только один плащ. Но она отказалась принять его и в любом случае накрыла бы меня снова, как только решила бы, что я сплю.

Она неисправима! Так сбивает с толку, что, с одной стороны, я хочу оттолкнуть ее, а с другой – понять ее, пока не разберу каждое, даже самое маленькое разногласие между нами.

Это внутреннее противоречие сводит меня с ума!

В отличие от Давины я не могу уснуть, пока костер горит. Я смотрю на девушку и снова очаровываюсь серебристым блеском ее волос, когда слабый свет падает на них. Однако больше всего мое внимание привлекают ее заостренные уши, которые торчат сквозь локоны. Ранее у меня хватило смелости прикоснуться к ней. То, о чем я мечтал с тех пор, как впервые увидел ее.

Сегодня я позволил себе сделать больше, чем просто мечтать.

И это было ошибкой, потому что теперь я хочу снова дотронуться до нее.

Я удивлен, что она сразу не поставила меня на место. Девушка не должна позволять незнакомцу прикасаться к ней, какими бы благородными ни были его намерения. Хотя Давина знает истории обо мне, но я всего лишь мужчина. Я бы никогда не сделал ничего, что могло бы причинить ей вред! Но чем ближе я к ней подхожу, тем больше ослабевает моя стойкость.

Не могу вспомнить, когда в последний раз был так близок с женщиной. Когда хотелось находиться так близко, без чисто физического влечения.

Я забыл, как хорошо чувствуешь себя, когда тебя касается и обнимает другой человек. Ощущать его близость и тепло. Быть нежным.

В последние несколько лет я должен был оставаться сильным: ради моего короля, моей семьи и, что не менее важно, себя. И я сам, и моя семья оставались на заднем плане, пока я не увидел другой цели в жизни, кроме служения королю. Мои руки знали только твердую, непреклонную рукоять меча и кожаные поводья Элоры. Если я сталкивался с другим человеком, то в основном это был какой-нибудь земелец, которого мне приходилось убить, чтобы не быть убитым. И я хотел это сделать, чтобы наконец отомстить. Секундная слабость, мгновение промедления неизбежно означали бы мою смерть.

Однако после разговора с Давиной о том, чего мы оба ожидаем от будущего, я все сильнее колеблюсь. Я уже потерял больше, чем могу вынести, и часто задаюсь вопросом, как мне удается вставать с постели каждый день. Пора что-то менять! Я не впервые говорю себе это, но пока мне не удалось вырваться из этого круга. Найти новый путь. Смысл.

И для этого судьба посылает мне из всех людей Давину, которая кажется такой же потерянной, как и я.

Какая ирония!

* * *

Я просыпаюсь еще до первых лучей солнца. Быстро оглядываюсь вокруг, но обнаруживаю Элору, мирно спящую всего в нескольких метрах от меня. К ней всегда обращается мой первый взгляд. Когда что-то шевелится у меня на груди, я напрягаюсь и хочу потянуться к мечу. Но когда опускаю глаза, то вижу серебристо-белую шевелюру.

Святые боги, когда это случилось?

Давина блаженно спит, прижимаясь ко мне. Не знаю, как ей удалось незаметно сделать это. Но вот она лежит сбоку, прижавшись щекой к моей груди. Она такая миниатюрная, что идеально мне подходит. Я мог бы положить подбородок на ее макушку и обхватить ее руками. Испугавшись этой мысли, я качаю головой, чтобы поскорее прогнать ее. Я не могу этим наслаждаться. Как только я доставлю ее в Браннвин, она вернется на родину. У нее здесь никого нет, и она считает, что нет ничего, в чем она была бы особенно хороша. Я в это не верю – ведь я своими глазами видел, как она ехала на Элоре, – но это не меняет того факта, что я, вероятно, никогда больше ее не увижу.

Я не могу зациклиться на чем-то, что изначально обречено на провал, только потому, что Давине удается возродить ту часть меня, которую я считал мертвой. Эта часть должна оставаться такой, если я хочу выиграть следующую битву.

Вздохнув, я прислоняюсь головой к стволу дерева. Я серьезно задаюсь вопросом, когда в последний раз спал так глубоко и спокойно и как возможно, что ни разу не проснулся. И не заметил, что Давина прижалась к моей груди. Обычно достаточно тихого шороха или другого звука леса, чтобы напугать меня и заставить схватиться за меч.

Но не в эту ночь. Мое предательское тело, кажется, даже наслаждается ею – близостью, теплом и прикосновением другого человека. Я чувствую себя настолько отдохнувшим, что могу свернуть горы. Даже бремя, которое лежало на моих плечах до вчерашнего вечера и придавливало к земле, почти исчезло, хотя я все еще далек от того, чтобы принять решение о своем будущем. Но то, что я думал и разговаривал об этом с кем-то, кто может понять меня и мои заботы, было правильным решением.

Точно так же, как правильным будет взять Давину домой. И пусть мы пробудем там всего несколько часов.

В любом случае это на пути к Браннвину; мы не потеряем даже и половины дня. Благодаря разговорам с ней я снова вспомнил, что когда-то было самым важным для меня. О чем я мечтал до того, как стал рыцарем короля. До того, как начал выполнять его грязную работу.

И это то, что я хочу ей показать и услышать ее мнение. Вполне возможно, что она посмеется надо мной, но я должен пойти на этот риск. Она единственная, кто мог бы меня понять. Кроме нее, я еще ни с кем об этом не говорил, даже с королем Эсмондом, хотя до его коронации мы были кем-то вроде лучших друзей.

Сегодня я уже не так в этом уверен. Бремя короны изменило его так же, как моя настоящая жизнь изменила меня.

Я смотрю на Давину сверху вниз, едва сдерживая желание снова провести пальцами по ее ушам. Вместо этого я убираю прядь волос с ее лба. Покалывание, исходящее от кончиков пальцев, поднимается выше по руке.

– Проснись, Ви, – шепчу я. – Мы должны двигаться дальше.

С ворчанием, которое я считаю милым, она прижимается крепче ко мне и зарывается лицом в мою грудь, чтобы спрятаться от луча солнца, заблудившегося в ветвях дерева.

– Ви, – я тыкаю указательным пальцем в ее щеку, от чего она только сильнее утыкается в меня. Мое сердцебиение сбивается с ритма, но тем не менее я заставляю себя сказать: – Тебе нужно проснуться.

– Еще пара минут, – невнятно бормочет она.

Я смиренно вздыхаю.

– Но только пару. Нам предстоит долгий путь.

Она издает какой-то гул, который я истолковываю как согласие. При этом я не хочу ее будить. Я мог бы сидеть здесь еще несколько часов и чувствовать ее мягкое тело на своем. Ее тепло, которое все больше согревает, заставляя оттаивать мои оледеневшие внутренности. Я делаю глубокий вдох, втягивая ее аромат, который при всем моем желании не могу передать. Свежий и чистый. Я никогда не видел снега, никогда не был во Фриске, откуда она родом, но думаю, что заснеженный лес должен пахнуть точно так же.

Элора уже проснулась и бежит к нам. Остановившись рядом со мной, она фыркает, как бы спрашивая, почему я до сих пор не встал. Я осторожно пожимаю плечами и показываю на Давину. Клянусь, я вижу вспышку понимания в теплых карих глаза Элоры. Она снова отбегает, подыскивая себе место, чтобы попастись.

Некоторое время спустя Давина чуть сильнее прижимается к моей груди и поднимает голову. Сонно озираясь по сторонам, она словно только сейчас вспоминает, где находится. Всего на мгновение ее затуманенный сном взгляд скользит по мне. Она распахивает глаза и поспешно говорит.

– Ч-что?.. Как я?..

Быстро поднимаю руки, чтобы успокоить ее.

– Ты лежала так, когда я проснулся.

Непонимание мелькает в ее взгляде, в то время как ее щеки розовеют.

– Почему ты не разбудил меня?

Я улыбаюсь.

– Я пытался, поверь мне.

Давина издает несколько ворчливых звуков и, шатаясь, поднимается на ноги. Мои ноги покалывает от долгого сидения, когда я встаю.

– Солнце уже взошло, – наконец говорит она. – Обычно в это время мы уже в пути.

Я киваю.

– Но раньше у нас была цель найти принцессу. Теперь, ничего не добившись, мы должны вернуться. Время больше не подгоняет нас.

Кажется, это объяснение ее устраивает. Ни слова о том, что она хочет поскорее отправиться в столицу, чтобы связаться с семьей, которая заберет ее домой. Ни слова о том, что она хочет поехать как можно быстрее.

Во мне поселяется глупый проблеск надежды, но я заставляю его замолчать. При всем моем желании я не могу надеяться!

Давина пальцами расчесывает волосы, прежде чем заплести их в косу, и стряхивает с брюк травинки и комья земли. Затем она подтягивает воротник рубашки к носу и принюхивается.

– Душу бы продала за ванну, – бормочет она. – Сколько нам нужно времени, чтобы добраться до города?

Теперь, когда она все-таки спрашивает о городе, надежда во мне наконец-то замолкает. Я прикидываю расстояние, допуская незначительные задержки.

– Два дня, может, три.

– До тех пор я буду вонять до самого неба!

Я прикусываю нижнюю губу, чтобы не рассмеяться.

– Если мы поторопимся, мы можем остановиться сегодня вечером у горячего источника.

Она тут же кивает. В ее глубоких синих глазах искрится волнение.

– Поблизости есть горячие источники?

– Это Огненное королевство, ты уже забыла? – говорю я. – Если хочешь найти холодные воды, тебе нужно идти дальше на север, на свою родину. Да, здесь есть горячие источники. Я знаю это, потому что вырос всего в дне езды отсюда.

На ее губах играет счастливая улыбка.

– Тогда мы можем наконец отправиться?

* * *

День проходит мимолетно, и мы продвигаемся быстрее, чем думали, так как нам больше не нужно держаться вдали от дорог.

Нам удается вытеснить неловкость сегодняшнего утра, после того как мы проснулись, тесно прижавшись друг к другу, и вернуться к тому, как мы общались вчера вечером. У меня явно лучше получается дразнить Давину, и я с нетерпением жду ее ответов. Ее резкие замечания не раз заставляют меня смеяться.

Не могу вспомнить, когда в последний раз так много улыбался. Мои щеки уже болят от непривычного движения, но я не могу остановиться. Мне слишком нравится дразнить Давину, и я хочу услышать, что она мне скажет на это. Она выглядит слишком мило, надувая щеки, когда я смеюсь над ее вчерашними тренировками. Она была не так уж плоха, просто кинжал – не идеальное оружие для нее. После некоторой практики она смогла бы отлично справиться с луком и стрелами. Я буквально вижу ее на белом жеребце, похожем на того, которого она потеряла. Могу представить, как она, выпуская стрелу за стрелой, неизменно попадает в цель. Не в первый раз с тех пор, как я встретил ее и увидел, как она ездит на Элоре, мне приходит в голову присказка, которую постоянно говорили мне мои бывшие товарищи по оружию. Женщина, которая сможет привлечь мое внимание, должна приехать на белом коне.

Правда, никогда не было разговоров о том, что эта женщина будет нахальной и поразит меня как гром среди ясного неба, но не могу отрицать, что мне это нравится. Прошло много лет с тех пор, как я мог поговорить с женщиной, не затрагивая темы одежды, тканей или украшений. Не говоря уже о поддразниваниях и шутках! Ни одна из женщин, которых я знаю, не позволила бы мне так вести себя, но и не дала бы мне отпор, как Давина.

Уже почти полдень, когда я слышу немного впереди на дороге шум голосов, от которых Элора замедляет шаг. Давина застывает.

– Земельцы? – шепчет она.

Я качаю головой.

– Нет, они не отходят днем так далеко от границы. Трусливый сброд осмеливается высовываться только в темноте. Но я все же хочу, чтобы ты спустилась.

Она поворачивается ко мне.

– Почему?

Вместо ответа я тянусь к застежке плаща на шее и набрасываю его ей на плечи.

– Просто сделай это.

Я замечаю, как ее губы напрягаются, и уже жду ее возражений, на которые у нас нет время. Голос и топот копыт все ближе.

– Спрячься там за деревьями, Ви.

Она неохотно подчиняется моему приказу и спешит в лес, тянущийся вдоль дороги. Она на мгновение бросает на меня взгляд, в котором я различаю беспокойство, прежде чем скрыться за деревьями, как я ей и сказал. Она накидывает капюшон плаща, чтобы скрыть свои светлые волосы.

Через несколько мгновений из-за поворота появляются трое верхом на лошадях. Затаив дыхание, узнаю красный и желтый цвета их формы. Это люди короля Эсмонда. Когда они тоже видят меня, тот, что в центре, поднимает руку в знак приветствия. Я киваю им и надеюсь, что они проедут мимо. Тот, кто узнает меня, едет слева.

– Вы лорд Леандр? – Его глаза светятся радостью. По моим оценкам, ему самое большее пятнадцать или шестнадцать лет. – Мой отец сражался вместе с вами в последней битве. Что вы здесь делаете? Король Эсмонд сейчас при дворе.

– Я как раз направляюсь туда, но сначала хотел проверить, как дела дома. А вы?

Всадник справа выпячивает грудь.

– Мы нашли принцессу Эйру. Король сделает нас за это рыцарями.

Я ошеломленно таращусь на них, переводя взгляд с одного на другого.

– Вы… что?

– Принцесса буквально попала нам в руки, – рассказывает всадник в центре. – Никогда еще я не видел такой красивой женщины! Мы сразу поняли, что она не из Огненных земель.