Текст книги "Гроза мафии"

Глава 5
ЧЕЛОВЕК ИЗ АФГАНА

Сергей давно уже понял, что в его работе случайности – великая вещь. Либо обстоятельства складываются в твою пользу, либо совсем наоборот. В самом деле, Чемодан подвез их к квартире на улицу Репина, сказал, что будет на связи, и отправился куда-то отчитываться о проделанной работе. Сергей же устроился на кухне пить кофе – и вдруг обнаружил, что у него закончились сигареты. По компьютеру в наше время, как известно, можно заказать все или почти все – но в России, по крайней мере, за пивом и куревом все равно придется шлепать на своих двоих. Ну, а раз уж собрался – решил прикупить себе какой-нибудь веселой тяжелой музыки. Потому как хозяева хаты поставили в ней телевизор и медиасистему, но из дисков оставили только какие-то американские кинофильмы, которых Казак по жизни не переваривал.

Пришлось вновь выходить на улицу. Сергей пересек улицу Репина и двинулся через дворы. Алена училась на журфаке неподалеку, а потому знала тут все ходы и выходы и все ему подробно объяснила. Впрочем, ошибиться было трудно. По проходным дворам к метро шла набитая народная тропа, по которой непрерывно двигались люди, в основном, молодые ребята студенческого вида. Это так они сокращали путь в Университет.

Казак вышел из подворотни на линию, пересек другую, снова углубился во дворы. По дороге он вдруг почувствовал, что за ним следят. Он приостановился, сделал вид, что поправляет шнурок на ботинке, и незаметно огляделся. Нет, все, вроде, было нормально. Его обогнала какая-то веселая молодежная компания, потом из подворотни показался старомодно одетый седой мужчина с портфелем в руках, но и он тоже прошлепал мимо. Оставалось двигаться дальше и поглядывать по сторонам. Впрочем, Сергей знал по опыту: подобными ощущениями ни в коем случае нельзя пренебрегать, но и полностью верить им не стоит. Особенно – в центре этого сумасшедшего города, да еще на Васильевском, где, говорят, привидения только так гуляют.

Наконец, Сергей вышел во двор, выглядевший крайне необычно. Такого ему встречать еще не доводилось. Практически во всех домах первые этажи были заняты под разнообразные магазины и магазинчики. Сразу стало понятно, на кого рассчитывают местные коммерсанты. Здесь был, так сказать, сигаретно-пивной сектор, а также функционировали салон сотовой связи, книжный и музыкальный магазины и какое-то заведение быстрого питания. Покупая сигареты, Казак увидел, что в магазине обильно представлены всякие бомж-пакеты и прочие быстрорастворимые макароны.

Разжившись куревом, Казак зашел в музыкальный магазин и стал изучать обширный местный ассортимент. Народу тут было много, причем посетители, в основном, тусовались, а не покупали. Когда Сергей, выбрав себе несколько дисков, направился к выходу, у него вдруг над ухом раздался тихий голос:

– Слышь, парень, надо поговорить с тобой...

Рука Казака автоматически дернулась к пистолету.

– Да тише ты, народ напугаешь, шухер поднимешь. Если в я хотел тебя грохнуть, я бы еще во дворах раз пять успел бы. Ты крутой боец, но не для меня. А разговор серьезный, тебе очень полезный будет. В общем, выходи наружу, пройди дальше, там улица, Шестая линия. Чеши по ней налево, пока не увидишь кафе «Салхино». Заходи в него и жди меня. Я скоро подойду. Только проверю, все ли чисто...

Выходя из магазина, Сергей обернулся и увидел высокого человека с резкими чертами лица.

* * *

Войдя в кафе, Казак убедился, что место его неизвестный собеседник выбрал очень неплохое. Это было своеобразное заведение. В первом зале вокруг столов стояли диваны, на стойке продавали напитки, кофе, мороженое и все такое прочее. Здесь сидела все та же студенческая молодежь. Второй зал напоминал столовку старого советского образца, которые, как думал Казак, уже перевелись как класс, – с длинной металлической стойкой, за которой орудовали повара, и кассой. Судя по витавшим ароматам, заведение специализировалось на кавказской кухне. И, видимо, хорошо это делало – зал был забит почти под завязку. В этом зале тоже разливали – в зале стоял приглушенный шум, характерный для кабаков, где плотно, но культурно выпивают. В общем, отличное место для встречи.

– Заодно и пообедаю, – усмехнулся Сергей.

Он проделал все необходимые манипуляции, от которых давно отвык, посещая кабаки, протиснулся с подносом к одному из столиков в углу. От входа его загораживала кампания, которая шумно выпивала.

Вскоре появился и тот человек. Он спокойно прошел к стойке, купил две кружки пива и подсел к Казаку.

Сергей внимательно поглядел на него.

– Привет, – начал незнакомец. – В общем, если без предисловий, то я тот, кого вы ищете.

– Ты Борман? – недоверчиво протянул Сергей. Внешность собеседника явно не тянула на описание, которое он получил от свидетелей. Да и смотрелся мужик лет на сорок. Пацанам-скинхедам он показался бы стариком. Одет этот тип очень продуманно – в кожаную куртку, в каких ходит полгорода. Правда, лицо подкачало – очень уж оно привлекало внимание.

– Нет, парень, я не Борман. А ты про него уже знаешь? Хорошо работаешь, однако. Быстро.

Но с Борманом все не так-то просто. Под этим погонялом его знают только те скинхеды, я, да кое-кто еще. Но эти бритые отморозки будут рядом с ним стоять и не узнают. Он мастер обличье менять. Такой он, блин, артист по жизни. Но я могу помочь его найти.

– Так кто ты?

– Погоняло у меня простое – Кудрявый. А если по сути, то я тот самый человек, который охранникам картинки передавал. Меня теперь ищут, и ищут, понятное дело, не для того, чтобы со мной чай с пряниками пить. Ищут те люди, да и если твои дружки меня найдут, мне, думаю, тоже мало не покажется. Но, я думаю, тебе лучше со мной сотрудничать. Взять меня непросто – а живым я постараюсь не даться. Все равно ведь один конец. А так хоть мучиться не придется.

Сергей с сомнением покачал головой. Но, в конце концов, почему бы и не попробовать?

– Ладно, давай с самого начала.

Игорь Кудрявцев служил в Афганистане, в какой-то кэгэбешной спецназовской структуре. Служил серьезно. После дембеля, как это часто бывает у «афганцев», жизнь как-то не слишком складывалась. Сергей занимался разным мелким бизнесом, иногда на грани криминала, иногда и за гранью. Года через полтора дело развалилось, а Игорь круто попал на деньги. В общем, вышли большие неприятности. И вот тогда он встретил Бормана. То есть, мельком видал он его и раньше – тот иногда мелькал на всяких мероприятиях ветеранов «горячих точек». Сам-то Борман служил в Чечне и тоже, судя по всему, не в охране продовольственного склада. В общем, однажды встретились, выпили «за десант и за спецназ»...

– Понимаешь, этот тип в психологии разбирается просто замечательно. Я ему ничего не говорил про свои проблемы, а он первый начал. Дескать, братан, вижу, что у тебя трудности. Не надо ли помочь?

– Или он это просто знал, – вставил Сергей.

– Может, оно и так. В общем, предложил он мне помощь... точнее, предложил найти вариант, чтобы переправлять картины за рубеж и организовать это дело.

– А он не объяснил, почему именно тебе?

– Объяснил. Я ж говорю, он людей хорошо чувствует, и увидел, что этот вопрос у меня на языке висит. Так и не стал ждать, пока я спрошу. Говорит, дескать, слыхал, что кое-чем разным занимаешься. А я, дескать, делаю бизнес среди людей искусства, никаких выходов на криминал у меня нет. Не помещать же в газету объявление. А он и в самом деле выглядел... ну, в общем, богемно. То есть, весь прикид дорогой, но какой-то выпендрежный. Ну, как вот показывают в ящике всяких там деятелей искусств... Это потом я убедился, что он под какую хочешь масть закосить может. Но, короче, я повелся. Тем более, что я тогда был на полном голяке, а он сразу дал денег. Много. Дескать, это на организационные расходы, отдавать не надо.

– Значит, переправлять картинки с эмигрантами – твоя идея? Наше вам с кисточкой. Оригинально придумано.

– Честно говоря, не совсем моя. У меня, знаешь, соображалка не слишком-то работает. То есть, было все так: Борман задал, так сказать, основное направление. Он объяснил, что, по обычным линиям работать опасно, там менты лютуют. Кража, мол, была крупная у одного коллекционера, теперь таможня под колпаком. И надо найти какой-то совершенно нестандартный ход. На том и расстались. А я долго башку ломал, а потом вдруг вспомнил... Знаешь, дело такое было у нас в Афгане – когда какие-то то ли командиры, то ли генералы, наркоту в солдатских гробах возили? А у меня был один корешок. Он позже меня там служил, но, в общем, встречались. Так он как-то по хорошей пьянке рассказывал, что работает теперь у бандитов на перевозке нелегалов с Афганистана. Его взяли потому, что он на фарси говорил, мог с этими как-то объясниться. И, понятное дело, жаловался: работа шестерочная, денег мало. Он-то на наркоте плотно сидел, ему сколько бабла ни кинь – все одно как в черную дыру. Нашел я его, предложил это дело. Он согласился. Так и пошло. Мне Борман картины передавал, я Толяну.

– И сколько раз вы проворачивали это дело?

– Четыре. Если считать последний раз...

– А какие картины, не знаешь?

– Откуда? Да я и не разворачивал ничего. Взял – передал, и все дела. Но в натуре, кто ж думал, что они такие крутые. Что-то у них случилось – и тут же начали мочить...

– Слушай, а Толян – это какой из них?

– Тот, который с концами пропал.

Сергей подумал, что он недооценил людей, стоявших за историей с картинами. И по большому счету эти охранники, возможно, погибли из-за него. Это ведь он, Казак, посоветовал не говорить, что картины нашли. И противники, должно быть, решили, что ребятки картины просто-напросто закрысили. Потому и этот Толян пропал – наверное допрашивали его с пристрастием. Но тут уж ничего не попишешь. Бандиты, как известно, живут хорошо, но недолго.

– И что ты теперь?

– А то. Меня уже пытались грохнуть. Но я же говорю: не так просто это сделать. Не та у них квалификация. Теперь я как большевик – в подполье. И выход у меня только один – устранить их раньше, чем они меня. А ты, насколько я понимаю, тоже с ними собираешься не переговоры вести.

– Как получится. Но дружить с этими ребятами мне никто не приказывал. Так что наши интересы тут совпадают. А кого ты еще знаешь из этой команды, кроме Бормана?

– Можно сказать, никого. Точнее, видал еще двух-трех человек, но как зовут, не знаю, кто такие – тоже. Я вот что скажу: я бандитов по жизни насмотрелся. Так вот, эти какие-то совсем другие. И что интересно – они все косят под западных деловых. Ну вот видел, наверное, в кино показывают всяких штатовских крутых ребят. Которые крупно оружием торгуют, баксы чемоданами носят и все такое прочее. Так вот, у них те же понты. Нашли себе, блин, идеал для подражания. Под американскую мафию косят.

– Хорошо. А как можно на Бормана выйти?

– У меня его мобильник есть.

– Ну, мобильник – это дело такое. Алкашу дал стольник, он зарегистрирует его на себя.

– Оно так, но я еще знаю, что живет он, или жил, где-то в Рамбове или рядом. В Ораниенбауме, в смысле. Вот этот телефон... А вот мой. Ладно, я исчезаю, а ты подумай, ладно? В случае чего, я тут же появлюсь.

Валерий допил пиво и удалился. А Сергей задумался. Мобильник – это немного. Хотя... есть кое-какие варианты...

* * *

Случайности обычно ходят большой компанией. Казак потихоньку допивал свое пиво, собираясь уже уходить. Но тут к его столику подрулили двое.

– К вам можно?

Сергей кивнул, и посетители уселись за столик. Один – лет тридцати, с длинными, давно не мытыми патлами, другой – пузатый и бородатый. У патлатого в руках литровая бутылка водки, у бородатого – тарелки с какой-то закуской. Одеты небрежно, но дорого. Судя по внешнему виду, пили они серьезно и уже не первый день.

Казак допил свою кружку. Пора было уже уходить, но что-то его удерживало. Он решил посидеть немного еще.

Тем временем соседи по столику деловито разлили жидкость.

– Слушай, друг, будешь с нами? Мы тут товарища поминаем, – обратился к Сергею старший. Второй, который был помоложе, смотался к стойке и принес еще один стакан.

– Ну, пусть земля ему будет пухом... – произнес Сергей, выпил и поинтересовался: а что случилось-то, ребята?

– Зарезали его. В собственной мастерской. И ведь глупость-то какая. Он ведь был не каким-нибудь гопником, а художником.

– А вы тоже художники? – не удержался Сергей от вопроса. Уж больно не сочетались спитые лица этих ребят, дешевый кабак и их дорогая одежда.

– Ну, типа того. Стеклодувы мы. Знаешь, дуем в такую вот здоровенную трубку и выдуваем всякое-разное. Ничего так выходит. Люди ценят... – Старший снова разлил водку и продолжил:

– А к Сереге мы в гости ходили. Тут недалеко была его мастерская. Он хороший был художник. И ведь ты прикинь, какая-то гнида его грохнула, на деньги его польстилась. Но денег-то этот гад не нашел. Потом только обнаружили в нычке несколько тысяч евриков. Вот как бывает. Погиб талантливый человек ни за что.

– Ни фига. Бандюганы его убили, – встрял в разговор патлатый. Он уже находился в том состоянии, когда человек еще может связно и более-менее разумно говорить, но уже начинает переть подсознание.

А Казака все это вдруг начало сильно интересовать. Он, конечно, не слишком хорошо знал нравы художественного Петербурга, но вряд ли тут художников убивают каждый день. Он уже собрался задать наводящий вопрос, но за него все сделал бородатый.

– Слушай, Грач, ну какие на хрен бандиты? Серега даром что пьянь гидролизная... был мужиком хитрым. Косил под такого простого Ваню, а на самом-то деле – себе на уме. Ты вот знаешь, где и сколько он зарабатывал? Никто этого не знает. Так вот, он-то знал, что в Москве, когда коммунисты кончились, многие свои мастерские перевели в собственность. А потом к ним стали ходить крутые ребята и делать разные предложения... Понятно какие. А у Сереги его мастерская была в собственности Союза художников. Так что как наедешь, так и слезешь. Правда, говорят, у него еще одна мастерская была. Но про нее мало кто что слыхал.

– Все равно бандиты его убили, – упрямо повторил младший. – Говорили ему: не связывайся ты с этой реставрацией. Денег тебе, что ли, не хватает? Так нет, хотел вот сделать из мастерской картинку, как в западных журналах. Сделал. Теперь она кому-то достанется на халяву. Говорят, в Союзе его бывшая жена икру метала по этому поводу, хотела под себя подгрести, а хрен там.

– А что за реставрация? – как бы невзначай спросил Казак. Разговор становился все более интересным.

– Какая? Обыкновенная. Картины старые реставрировать. Дело-то, в общем, обычное, но он по этому поводу крутился с какими-то... Ну, может, и не с бандитами. Они больше похожи на гангстеров из американских фильмов, а не на наших братков. Но уж точно – не самые законопослушные ребята.

– А какие картины? – продолжал Казак вытягивать информацию, более всего опасаясь, что стремительно пьянеющие деятели искусств перейдут в стадию, когда разговор станет уже бесполезен.

– Да он мне рассказывал, что ли? Он никому ничего не рассказывал. Правда, видел я случайно у него. Давно уже. Ну, типа классицизм. Парк там, какие-то тетки в пышных платьях. Как тогда было положено. Начало XIX века, так, вроде.

– Не Юбер, часом?

– Ты, братан, скажешь! Какой там Юбер! Слабовато для Юбера. Хотя... Может, ученик его, может, подражатель. Но я особо не разглядывал. Серега сразу картину закрыл и говорить о ней не хотел.

– Что-то потянуло снова народ на классику, – встрял бородатый. – Можно сказать, недавно все от авангарда с ума сходили. А теперь снова возврат, блин, к истокам. И что ж тогда наши выпускники Репы делать будут? Они ж ведь и кисть в руках держать не умеют. А что я про классицизм начал? Хотел ведь что-то сказать... А, мне вот жена рассказывала, она в Репе преподает. Так вот бегал там недавно по ученикам какой-то человек, искал людей, которые бы взялись картины старые реставрировать. Ему говорят, ты к специалистам обратись, зачем тебе студенты? А он что-то там такое рассказывал...

– И что?

– А я знаю? Да у нас там сейчас вряд ли особо кого найдешь. Тем более – среди студентов. И в самом деле – зачем это ему? То ли хочет подешевле, то ли... То ли светиться не хочет. Темные истории происходят теперь в нашем деле.

Дальнейший разговор успеха не принес. Ребята довольно быстро дошли до стадии, когда трезвому человеку с ними беседовать не о чем. Сергей покинул заведение, которое теперь, в послеобеденное время, все более соответствовало строчкам песни «шумел-гремел посудою шалман».

Алена встретила его ехидно:

– Слушай, это нормально, когда, скажем, поэт или даже журналист уходит за сигаретами, а возвращается через два часа и хорошо датый? Я думала, у бандитов такого обычая нет.

– Да, как всегда бывает: шел себе, валялась на дороге интересная информация. Вот подобрал...

Казак не стал упоминать о Кудрявцеве, о таких вещах чем меньше знает людей, тем лучше. Зато подробно пересказал беседу с мастерами-стеклодувами.

– Изделия их коллег я видела, – кивнула Алена. – Классные штуки они делают. А ты думаешь, между ними и вывозом картин есть какая-то связь?

– Да все как-то уж больно сходится. Бандиты, старинные картины, реставраторы, убийство... Только я вот чего не пойму: этот стеклодув сказал, что у убитого художника была картина не Юбера, а его ученика или подражателя. Это ж получается? Ребята, которых мы ищем, типа открыли временной портал и таскают из той эпохи картины. А по дороге картины портятся, и их нужно реставрировать. Потому что иначе – какой-то у них тайный склад.

– На этот счет не парься. Эти служители муз, они знаешь, не слишком-то отягощены образованием. Они ж не искусствоведы. Чукча не читатель, чукча писатель. Вполне возможно, что это была и одна из тех картин. Да и приходилось мне видеть на разных брифингах ментов-«антикваров» неотреставрированные картины. Знаешь, на них не всегда можно отличить лошадь от коровы, а мужчину – от женщины. Ладно, пошли кофе пить.

Потягивая бодрящий напиток, Сергей шевелил мозгами. Что давал ему новый след? Вроде, много, а вроде – и ничего. Если этих бандитов видел приятель убитого художника, значит – видел кто-то еще. Уходя из кафе, он выяснил у разомлевших стеклодувов адрес мастерской и имя убитого деятеля искусств. Получается это совсем рядом. Казак уже достаточно бывал в Питере, чтобы уяснить одну особенность старых районов: тут все друг друга знают. И многое видят и запоминают. Так что если порасспрашивать, допустим, местных пацанов, алкоголиков и бабушек – можно что-то выяснить. С другой стороны, какой-то человек засветился в Академии художеств. Неизвестно, нашел он кого-то или нет, но ведь наверняка знакомился, общался, давал телефон. Все эти варианты реальны, правда, требуют бездны труда и времени. А что у нас есть еще? Ах да, телефон, который дал Кудрявцев. Конечно, вряд ли этот неуловимый Борман регистрировал его на себя, но попытка не пытка.

На этот раз Казак не стал доверять Интернету, а набрал номер Чемодана.

– Привет, Казак. Какие новости?

– Надо мобильничек пробить. Можешь?

– О чем базар? Посылай номер. Пробью, перезвоню.

Звонок раздался примерно через час.

– Все пробили в лучшем виде. Значит, так. Сиротинский Антон Георгиевич, 1952 года рождения. Проживает: Карьерный переулок, дом... Блин, где ж такой? Еще есть проблемы?

– Пока нет, но могут возникнуть.

– Звони, всегда готов, как юный пионер.

Итак, номер зарегистрирован явно на левого человека. Этот Сиротинский просто по возрасту не подходит. Не может же Борман быть человеком пятидесяти пяти лет. Но все-таки проверить надо.

– Слышь, Алена, знаешь такой Карьерный переулок? – спросил Казак девушку, пристроившуюся у компьютера.

– В Питере теперь и таксисты не все улицы знают. Но какая проблема-то? Открываешь «Яндекс», «Карты», «Санкт-Петербург»... Давай я посмотрю. Какая улица? Карьерный переулок? Один момент. Вот! Смотри.

– А это где? – не понял Сергей, поглядев на карту.

– Вообще-то, это уже не Питер. Но у нас города-спутники входят в городскую черту. Это место называется Мартышкино. Рядом с Ораниенбаумом. Между прочим, этот Ораниенбаум – объект культуры мирового значения.

Ораниенбаум! Казак вспомнил слова Кудрявцева о том, что Борман живет именно в районе этого города. Уже интересней. Похоже, Борман в своей конспирации слегка лопухнулся. Зарегистрировал телефон на чужое имя, но далеко ходить не стал. Казак взглянул на карту. Ха, а ведь это Мартышкино – не самый большой в мире населенный пункт. И там наверняка если не все всех знают, то следы найти можно. Казак глянул на часы. Время подходило к шести, сегодня ехать было поздно, еще не хватало, чтобы менты по дороге повязали за вождение в нетрезвом виде. Ладно, отложим поиски до завтра...