Текст книги "Поймай удачу за хвост. Почему у вас больше шансов выжить в авиакатастрофе, чем выиграть в лотерею"

Теперь предположим, что автобус был абсолютно исправен, Франо тихо читал, сидя на своем сиденье всю поездку, а водитель не отвлекался ни на что и следил за дорогой. И несмотря на все это, автобус вышел из-под контроля, скатился в ледяную воду и до смерти напугал и водителя, и Франо. В таком случае мы можем объяснить причину события всего лишь старым недобрым невезением.

Ошибки атрибуции

Мы постоянно прибегаем к атрибуциям, зачастую даже не осознавая этого.

Учитывая частоту их использования, можно предположить, будто мы освоили данное искусство в совершенстве. К сожалению, это совсем не так. Пытаясь найти причины происходящего, мы постоянно делаем ошибки, и некоторые так регулярны и предсказуемы, что у них появились собственные названия. Обычно они возникают в случае неоднозначных событий, которые можно интерпретировать несколькими способами, когда тяжело определить, что же все-таки творится. Например, Хайдер отметил следующее: атрибуции, создаваемые в неоднозначной ситуации, скорее отражают личные желания и стремления, а не специфику собственно случая[91]91
  Heider, The Psychology of Interpersonal Relations, глава 6, с. 164–73.


[Закрыть]. Одним из наиболее сильных и неизменных желаний человека является стремление к позитивному представлению о себе как о способном и деятельном человеке. Чтобы сохранять это, мы склонны объяснять успехи нашими талантами и способностями, а провалы – результатом влияния ситуации или других людей. Подобная ошибка атрибуции называется эгоистическим предубеждением. В случае невезучего автобуса Франо, вероятно, водитель объяснил аварию плохим состоянием дороги или самого транспортного средства, но приписал себе успех, так как смог сохранить жизнь и свою, и пассажира благодаря водительским талантам.

В неоднозначных ситуациях атрибуции смещаются в сторону еще одного искажения – ошибка враждебной атрибуции. В случаях когда нам сложно определить, что делает другой человек, мы склонны интерпретировать поведение как враждебное, а не безвредное или благоприятное. Легко понять почему. Базовые принципы выживания вида подразумевают, что в долгосрочной перспективе так поступать безопаснее: нам всего лишь надо подумать о последствиях в случае, если ошибаемся. Исследователи обнаружили, что данное искажение в большей степени присуще агрессивным людям (они интерпретируют поведение окружающих столь же враждебным) и, более того, они чаще становятся объектом этой предвзятости (даже мирные представители истолковывают их поведение как потенциально враждебное)[92]92
  Michael S. Steinberg, Kenneth A. Dodge, Attributional Bias in Aggressive Adolescent Boys and Girls, Journal of Social and Clinical Psychology 1, no. 4: с. 312–21, 1983.


[Закрыть]. Пытаясь понять действия другого человека и их причины, мы обращаемся к собственным знаниям о нем. Понимая, что он агрессивен, мы в большинстве случаев воспринимаем его поведение как враждебное.

Есть еще ошибка хиндсайта (или эффект «А я же говорил») – интересное искажение, через призму которого мы воспринимаем события, когда нас просят оценить его вероятность. Ошибка хиндсайта – это то, как «меняются наши мысли по поводу собственного поведения или того, как бы мы себя повели, зная результаты некоторого события»[93]93
  American Psychological Association, Hindsight Bias – Not Just a Convenient Memory Enhancer but an Important Part of an Efficient Memory System (пресс-релиз), 2000: http://www.apa.org/news/press/releases/2000/05/hindsight.aspx.


[Закрыть]. Чтобы понять данное искажение, давайте рассмотрим выборы губернатора штата Джорджия в 2018 году, в которых участвовали Стейси Абрамс (Демократическая партия) и Брайан Кемп (Республиканская партия). Предположим, что вас попросили предсказать количество голосов, которые наберет Абрамс в Атланте за месяц до дня выборов. Зная, что Атланта – маленький оплот сторонников Демократической партии в штате, где большинство поддерживает республиканцев, вы ставите на 60 %. Обратимся к будущему, ко дню инаугурации. Вы узнаете, что в Атланте Абрамс набрала больше 80 % (хотя и проиграла выборы, уступив Кемпу на небольшую долю голосов). Если после этого я спрошу о вашем изначальном предположении, скорее всего, вы совершите ошибку хиндсайта, уверенно заявив, что все это время думали, будто она наберет 70 % в Атланте. Почему изменилась оценка вероятностей, которую вы дали? Предполагая отсутствие намеренного вранья, социальные психологи говорят: вы используете новую, только что полученную информацию для переоценки ситуации. Мы особенно склонны к этой ошибке, забывая суждение, выдвинутое изначально. Используя свежие данные, мы воссоздаем старые оценки вероятности, что позволяет «разгрузить разум, отбросив неточную информацию и поощряя верную»[94]94
  American Psychological Association, Hindsight Bias, пар. 1.


[Закрыть].

Возможно, самыми известными ошибками атрибуции являются фундаментальная ошибка атрибуции (ФОА) и ее спутник – предвзятость актора[95]95
  Словом «актор» мы обозначаем человека, который непосредственно принимает участие в ситуации (прим. науч. ред.).


[Закрыть]-наблюдателя (ПАН)[96]96
  Edward E. Jones, Victor A. Harris, The Attribution of Attitudes, Journal of Experimental Social Psychology 3: с. 1–24, 1967.


[Закрыть]. Пытаясь интерпретировать поведение другого человека, ФОА предполагает, что мы переоцениваем влияние личности и характера. Окружающие ведут себя именно таким образом, потому что они такие люди. Объясняя свое поведение, ПАН говорит о переоценивании влияния ситуации – и недооценке собственных качеств. Мы знаем, кто мы такие, и находимся прямо в гуще событий, так что часто опираемся на окружающие нас обстоятельства, чтобы объяснить, что делаем и почему.

Сравнивая то, как Франо объяснил причины автобусной аварии, с атрибуциями водителя, можем обнаружить и ФОА, и ПАН. Франо, наверное, приписал причины личным качествам водителя, а не внешним условиям, таким как погода или состояние дороги (ФОА). Когда Селака спросили о его роли в аварии, Франо мог указать на детали ситуации, а не на какие-то внутренние качества, свойственные ему самому (ПАН).

Атрибуции и удача

Правы мы или ошибаемся, хорошо справляемся с этим или плохо – без разницы. В любом случае мы всегда используем атрибуции для определения причины события. На самом деле почти невозможно представить человеческий мозг, у которого отсутствует умение атрибутировать. Словами двух ученых, исследующих теорию атрибуции: «Некоторые идеи невероятно глубоко укоренились в нашем разуме, например мысль о том, что у событий есть причина. Мысль об отсутствии причинности настолько чужда, что в условиях, когда мы не знаем, в чем она заключается, мы склонны связывать эти события с воображаемыми причинами (удача или везение)»[97]97
  Gideon B. Keren, Willem A. Wagenaar, On the Psychology of Playing Blackjack: Normative and Descriptive Considerations with Implications for Decision Theory, Journal of Experimental Psychology: General 114: с. 66, 1985.


[Закрыть].

Мы так упорно отвергаем мысль, что события иногда происходят сами по себе, без причины, что сами придумали ее: и это удача.

Социальные психологи, занимающиеся везением, изучают, как и почему у нас развилась склонность называть некоторые вещи или людей «удачливыми». Какие социальные элементы определяют, вытащим ли мы счастливый билетик? Каким образом окружающие влияют на наше везение и невезение? Фриц Хайдер положил начало исследованиям условий и механизмов определения причины события как везение:

«Выделяют два момента. Во-первых, условия обстановки, а не сам человек, в большей степени влияют на исход события. А во-вторых, окружающая обстановка создана в результате случайности… есть целый ряд условий, которые приводят к выводу об удаче. Одно из них – это некоторое постоянство или же, наоборот, наличие разнообразных условий… все необычное приписывается удаче»[98]98
  Heider, The Psychology of Interpersonal Relations, 91.


[Закрыть].

Таким образом, утверждая, что выживание в авиакатастрофе – это удача, мы на самом деле имеем в виду, что все зависело от ситуации (нечто внешнее), все произошло случайно, а также было маловероятным, необычным и редким явлением.

Современные исследования теории атрибуции сходятся в том, что везение и невезение – это внешние, нестабильные и непредсказуемые причины событий, происходящих с нами в течение жизни. Единственная разница заключается в конечном результате.

Удачей мы называем ситуации, когда события способствуют достижению успеха, а невезением – ситуации с негативными последствиями[99]99
  Karl Halvor Teigen, How Good Is Good Luck? The Role of Counterfactual Thinking in the Perception of Lucky and Unlucky Events, European Journal of Social Psychology 25: с. 281–302, 1995.


[Закрыть].

Рассуждая на ту же тему с точки зрения философии, Николас Решер оценивал удачу в согласии с Хайдером и современными исследователями. Он полагал, что мы отнесем событие к категории «удачливых», если оно произошло случайно, вероятность была достаточно низкой и оно принесло значительную выгоду (или, наоборот, значительные потери). «Если Х выиграл в лотерею – это везение; если Z попал под удар падающего метеорита – это неудача. Но случайное событие, которое является нейтральным, никак не связано с удачей: например, если кто-либо попал в тень проплывающего над ним облака»[100]100
  Nicolas Rescher, Luck: The Brilliant Randomness of Everyday Life, с. 32. Pittsburgh, PA: University of Pittsburgh Press, 1995.


[Закрыть].

Также удачу можно интерпретировать как внутреннюю характеристику личности, нечто ощутимое[101]101
  Karl Halvor Teigen, Luck: The Art of the Near Miss, Scandinavian Journal of Psychology 37: с. 156–71, 1996.


[Закрыть]. Обратите внимание на язык, которым мы описываем удачу. Гидеон Керен и Уиллем Вагенаар провели опрос среди постоянных игроков местного государственного казино в Амстердаме, спрашивая, помимо всего прочего, о влиянии случайности и навыков на игру. Сначала игроки, которых они опрашивали, казалось, чувствовали себя некомфортно, услышав вопрос о роли случайности в их поведении. Они описывали свои игры, используя три переменные, а не две, предложенные исследователями, говорили, что, помимо навыков и случайности, влияла удача. Ее четко отделяли от понятия «случайность». Сами игроки описывали удачу следующим образом:

«Нельзя заставить удачу прийти к тебе. Надо ждать, пока она появится сама… С другой стороны, ее легко потерять, если использовать без мудрости. Или не суметь использовать вовремя, например просто не заметив свой счастливый день, пришедшее везение в картах или удачливого крупье. Наконец, можно испортить везение, не заметив, что эпизод удачи кончился, и проиграть все, что было выиграно»[102]102
  Keren, Wagenaar, On the Psychology of Playing Blackjack, с. 66.


[Закрыть].

Эти люди, близко знакомые с понятиями и часто на них полагающиеся, воспринимают удачу и случайность как два различных фактора. Первое – это личная характеристика, в большей или меньшей степени присущая каждому. Когда она в большей степени проявляется у конкретного представителя, ему «больше везет». Случайность же, с другой стороны, связана с результатом ставок – и одинакова для всех. На нее никак нельзя повлиять, зато удачу можно использовать в своих целях, поскольку она приходит волнами, поднимаясь и отступая снова и снова, словно прилив. Словами одного игрока: «Искусство игры заключается в том, чтобы поймать гребень волны»[103]103
  Keren, Wagenaar, On the Psychology of Playing Blackjack, с. 152.


[Закрыть].

Мы можем сказать, что нам везет, так же, как говорим, что нам весело или грустно. Это ощущение подразумевает нечто большее, чем просто внешнюю, нестабильную и непредсказуемую категорию причинно-следственной связи. Это также характеристика, которой обладают некоторые люди, нечто, что можно привлечь или оттолкнуть, используя правильные символы, ритуалы, молитвы или жертвы.

Социальный психолог из Университета Тромсе в Норвегии Карл Халвор Тейген исследовал, как обычные люди воспринимают удачу. Для начала он решил определить, используем ли мы понятие базовой вероятности, чтобы понять, удачливое ли это событие или нет. Подсчитываем ли мы, как предполагал Хайдер, вероятность событий, называя необычные или крайне невероятные следствием удачи в плохом или хорошем смысле? Он попросил студентов своего университета прочитать две небольшие истории об азартных играх. В них говорилось об Энни и Лив, которые вращали одно из двух подобий рулетки, только без очков и шарика (иллюстрация 3.1). Первая история описывала, как Лив играет с рулеткой А, поделенной на три сегмента: черный, серый и светло-серый. А Энни играет с рулеткой Б, которая поделена на восемнадцать частей: по шесть черных, серых и светло-серых. Игрок выигрывает, когда колесо останавливается и стрелка оказывается на черном. Лив и Энни вращали рулетки – каждая свою, и у обеих выпадало черное, победа. После того как участники прочитали описание игры, Тейген спросил, кто из девушек чувствовал себя более везучим[104]104
  Teigen, Luck: The Art of the Near Miss.


[Закрыть].

Оценивая везение с точки зрения вероятности, обе девушки должны были ощущать себя одинаково везучими (рассматривая шансы статистически). Они полностью совпадали, как и вероятность выиграть.

Иллюстрация 3.1. Эти колеса использовались в эксперименте Тейгена 1996 года. Вероятность выпадения черного одинакова для рулеток А и Б, несмотря на разницу во внешнем виде.

Вероятность события рассчитывается следующим образом: количество случаев, когда происходит целевое событие (выпадение черного сегмента после вращения колеса), к количеству всех возможных итогов. У Лив, которая играет за рулеткой А, шанс выигрыша один к трем: на колесе один черный сегмент, а всего их три (шанс выиграть в таком случае – 1/3, или 33 %). Энни играет с рулеткой Б, и ее шанс выигрыша – 6 из 18 (6/18 можно сократить до 1/3, или 33 %). Вероятность победы оценивается абсолютно одинаково. Несмотря на это, в исследовании Тейгена студенты оценили ситуацию иначе. 76 из 89 студентов (85 %) сказали, что Энни бы чувствовала себя более везучей чем Лив, вращая рулетку с 6 сегментами черного против 18 в сумме. Только 9 студентов оценили везение одинаково, 4 сказали, что Лив при выигрыше чувствовала себя более удачливой.

Подобный результат – отличный пример нашей склонности неправильно оценивать вероятность. Студенты могли реагировать на размер черных сегментов в каждой рулетке. Может показаться, что Энни везет больше, поскольку из-за небольшого размера сегментов складывается впечатление, будто стрелка с трудом может попасть на черное в рулетке Б. При этом студенты могли проигнорировать тот факт, что на колесе Б больше черных сегментов и на обеих рулетках количество совпадает. Это типичная проблема при оценке вероятности. Многие исследования подтвердили: зачастую нас отвлекают нерелевантные факторы, например размер сегментов (в нашем случае), и мы пропускаем действительно важную информацию (общее количество черного)[105]105
  Matthew S. Isaac, Aaron R. Brough, Judging a Part by the Size of the Whole: The Category Size Bias in Probability Judgments, Journal of Consumer Research 41: с. 310–25, 2014.


[Закрыть].

Тейген повторил исследование с другой группой студентов, добавив второй вопрос. После того как он объяснил участникам, что с математической точки зрения вероятность выигрыша на рулетках одинакова, он спросил пятьдесят студентов, в какую из рулеток они бы сыграли – А или Б? В случае если заведомое знание вероятности выигрыша влияет на оценку удачи, студенты могли бы выбрать случайное колесо (один из вариантов ответа) или примерно половина выбрала рулетку А, а вторая половина – рулетку Б. Однако результаты опровергли предположение, что мы оцениваем удачу, учитывая вероятность. 32 студента из 50 (64 %) выбрали колесо А, и только 4 студента (8 %) указали, что у них нет конкретных предпочтений. Возможно, количество выигрышных сегментов на колесе Б влияло на то, что студенты восприняли его как менее удачливое? Согласно данным, собранным Тейгеном, вероятность – не тот фактор, который мы учитываем, когда считаем, будто результат определен удачей. Это не так уж и удивительно, учитывая наличие целого ряда исследований, где говорится о наших проблемах с оценкой вероятности в целом.

Что же насчет эффекта приобретения или потери? Всегда ли истории везения связаны с прибылью и приобретением чего-либо, а невезения – с потерями? Чтобы ответить на вопрос, исследователи часто используют технику под названием «анализ содержимого». Применяя данный метод, вы в первую очередь изучаете само содержимое, а не структуру коммуникации, чтобы определить ее цель или смысл. Тейген исследовал статьи в двух норвежских газетах на протяжении месяца в поиске терминов «удача» или «удачливый». Он обнаружил, что чаще всего так называли людей, переживших потенциальную катастрофу: иногда целыми и невредимыми, иногда травмированными, но живыми. «Их удачу зачастую описывали как „невероятную“, предположительно, потому, что смерть была бы более „нормальным“ или ожидаемым исходом ситуации»[106]106
  Karl Halvor Teigen, When a Small Difference Makes a Big Difference: Counterfactual Thinking and Luck, в The Psychology of Counterfactual Thinking (под ред. David R. Mandel, Denis J. Hilton, Patrizia Castellani. London: Routledge, 2005. С. 3206 на устройстве.


[Закрыть]. Каждый человек, которого описывали как «везучего», не приобретал ничего нового – и тем более полезного. Даже наоборот, многие что-то потеряли: здоровье, самооценку, достоинство или даже конечность, но при этом они описывают себя как невероятно удачливых. Звучит знакомо? Несчастный Франо заслужил свое звание «самого везучего мужчины в мире», поскольку не погиб, хотя при «стандартном» ходе событий, вероятно, он бы умер.

Затем Тейген попросил коллег и учеников старших классов в Норвегии и Польше, а также небольшое количество других взрослых (профессиональных журналистов) записать истории о везении и невезении в их жизни. Каждый затем оценил свою по нескольким критериям: степень везения и невезения, степень контроля происходящего, вероятность исхода и его привлекательность. В таблице 3.1 – бланк оценки, который заполняли участники. Таблица 3.2 – результаты исследования (истории о везении выделены светло-серым, а о невезении – темно-серым).

Таблица 3.1. Насколько вам везет?

Исследование Тейгена 1995 года

Источник: Karl Halvor Teigen, How Good Is Good Luck? The Role of Counterfactual Thinking in the Perception of Lucky and Unlucky Events, European Journal of Social Psychology 25, 281–302, 1995.

Ни истории о везении, ни истории о невезении не воспринимались как стопроцентно «хорошие» или «плохие». Студенты и профессиональные журналисты отметили, что истории о везении часто связаны с толикой невезения (около 2 по шкале Тейгена), а истории о невезении (где оно оценивалось в среднем на 6 баллов) связаны с везением (снова около 2 по шкале). Респонденты в основном не испытывали чувства контроля над ситуацией (в обоих случаях) и оценивали события как маловероятные (оценки обоих параметров в среднем находились на нижнем конце шкалы). Уровень привлекательности исхода значительно различался для историй о везении и невезении. Интересно, что истории удачи не оценивались как максимально привлекательные и не набрали даже 8–9 по шкале. Наоборот, воспринималось все неоднозначно, а вот непривлекательность невезения не вызывала сомнений: участники не хотели бы, чтобы это повторилось в будущем, оценивая привлекательность исхода очень низко. Тейген отметил, что «в целом 35 % историй, описывающих везение, были оценены как события, которые респондент предпочел бы не повторять… в то же время только 3 % историй о невезении оценили позитивно»[107]107
  Teigen, How Good Is Good Luck? С. 288.


[Закрыть].

Отсутствие контроля, испытываемое большей частью респондентов, а также относительно низкая вероятность исхода не коррелировали с количеством везения или невезения. Тейген измерил данный аспект исследования, применив коэффициент корреляции (обозначаемый буквой r) – это число между −1,00 и +1,00. С его помощью оценивают связь между двумя переменными, которые изменяются вместе, и это изменение предсказуемо: они влияют друг на друга, или коррелируют. Когда повышаются показатели переменной Б, повышаются и показатели переменной А – пример положительной корреляции. Подумайте, как связан ваш рост с ростом ваших родителей. В целом, если родители достаточно высокие, процент вероятности высокого роста у детей больше. Самый высокий показатель положительной корреляции – значение переменной r +1,00.

В случае если переменная Б уменьшается, в то время как переменная А повышается, их корреляцию называют отрицательной, а значение переменной r будет составлять от 0,00 до −1,00. Например, когда растет пробег автомобиля, его цена падает.

Таблица 3.1. Насколько вам везет?

Исследование Тейгена 1995 года

Источник: Karl Halvor Teigen, How Good Is Good Luck? The Role of Counterfactual Thinking in the Perception of Lucky and Unlucky Events, European Journal of Social Psychology 25, 281–302, 1995.

Если значение переменной r равно нулю или близко к нему, значит, переменные А и Б никак не связаны. Корреляция между длиной волос и интеллектом близка к нулю, поскольку между этими переменными нет связи.

Корреляция между степенью контроля и степенью везения и невезения была близка к нулю (−0,09 и 0,14, соответственно). Статистики сказали бы, что подобные значения переменной r статистически незначимые. Степень контроля, которую испытывали респонденты, не предсказывала наличие удачи (везения или невезения). Вероятность и оценка везения или невезения также не были связаны друг с другом. Это дополнительное доказательство того, что, рассуждая об удаче или неудаче, мы не учитываем вероятность. В свою очередь, это подтверждает одно из положений теории атрибуции: удача неконтролируема.

И наконец, привлекательность исхода не коррелировала со степенью везения или невезения. Параметр привлекательности был использован в качестве примерной оценки масштаба прибыли или потерь, которые испытали участники, – и этот параметр также не мог предсказать, будет ли событие оценено как удачливое или неудачное.

Учитывая все вышесказанное, исследование Тейгена показало: везение или невезение в каком-либо событии ощущается как нечто неконтролируемое.

Оно не зависит от вероятности события или от количества выгод или потерь, к которым привели результаты.

Контрфакты и удача

Но как же мы принимаем решение: повезло нам или нет? Чтобы ответить на этот вопрос, надо обратить внимание, какими еще способами мы связываем причинность с удачей. Во-первых, когда мы приписываем причинность влиянию ситуации, нашего характера или удаче, мы в основном делаем это в ретроспективе. Находясь в самой гуще событий, никто особо не рассуждает, кто виноват и из-за чего все произошло.

Находясь в самой ситуации, мы разбираемся с тем, что творится прямо сейчас. Когда оцениваем прошлое, есть время и пространство переоценить событие – посмотреть на него под другим углом. Останавливаясь, чтобы взглянуть назад, мы зачастую замечаем, где могли поступить иначе или какой была бы ситуация. Психологи считают, что мы ищем изменчивые аспекты ситуации: а именно те, которые могли быть иными и поменяться в процессе. В поиске изменчивости в событии мы сравниваем контрфактный результат с фактическим.

Фактический результат – это то, что произошло на самом деле. Например, автобус Франо действительно слетел с дороги и свалился в реку. Контрфактные – это альтернативные варианты прошлого, события, которые могли бы произойти, но не произошли. Автобус мог остаться на дороге, а водитель – суметь восстановить контроль и предотвратить катастрофу. Исследования показали: при атрибуциях мы зачастую учитываем и контрфактуальность. Прежде всего рассматриваем события, решая, считать ли причиной везение.

Контрфакты – всегда апостериорные[108]108
  То есть формирующиеся на основании уже полученного опыта (прим. науч. ред.).


[Закрыть] конструкции. Каждая ситуация побуждает нас мысленно создавать альтернативу, куда мы включаем детали того, что «могло бы быть, могло бы случиться или должно было произойти»[109]109
  Daniel Kahneman, Dale Miller, Norm Theory: Comparing Reality to Its Alternatives, Psychological Review 93: с. 136, 1986.


[Закрыть].

Оглядываясь назад и сравнивая контрфактные альтернативы с реальностью, мы решаем, сыграло ли везение или невезение свою роль.

Чаще всего спусковым механизмом для создания контрфактов является негативное событие, а содержимое определяется нашим мнением о том, что могло бы произойти при «нормальном» положении дел[110]110
  Neal J. Roese, Counterfactual Thinking, Psychological Bulletin 12: с. 133–48, 1997.


[Закрыть]. Когда я говорю «нормальный», то имею в виду таковой для человека, создающего контрфакт. То, что считаю нормальным я, может не совпадать с вашим представлением.

Характеристики контрфактов

Контрфакты классифицируют по направлению движения: есть восходящие и нисходящие. Восходящий контрфакт – лучше, чем произошедшее на самом деле. Их можно описать, начав с одного из самых грустных словосочетаний: «Вот если бы…» Вспоминая первое столкновение со смертью, Франо мог бы думать: «Вот если бы поезд не так быстро въехал на участок пути, покрытый льдом, он бы не сошел с путей и не свалился бы в реку». Альтернативная реальность в этом случае лучше, чем то, что случилось. Это пример восходящего контрфакта.

Думая, что все «могло быть и хуже», мы создаем нисходящий контрфакт. Так, например, Франо мог подумать: «Могло бы быть и хуже. Поезд мог бы сойти с пути летом, когда река полноводна, и мы бы все утонули». В таком случае реконструкция реальности хуже, чем произошедшее на самом деле.

Помимо этого, контрфакты делят на категории в зависимости от их близости. Это практически попадание в ситуацию: встречный автомобиль не врезался в ваш, разминувшись на несколько миллиметров; вы поймали дорогой хрустальный графин, подаренный на свадьбу, всего в паре сантиметров от пола; или же в лотерейном билете были все выигрышные цифры, кроме одной. Все это дальние контрфакты. И направление исхода, и его близость определяют наше восприятие произошедшего как удачу или невезение.

Для изучения, как эти факторы влияют на нашу оценку везения, можно обратиться к еще одному исследованию Тейгена. Он провел опрос среди группы студентов для сравнения последствий нового набора кратких историй[111]111
  Karl Halvor Teigen, Pia C. Evensen, Dimitrij K. Samoilow, Karin B. Vatne, Good Luck and Bad Luck: How to Tell the Difference, European Journal of Social Psychology 29: с. 981, 1999.


[Закрыть]. В первой две футбольные команды, «Клык» и «Искра» играют и побеждают команды своего уровня. Обе выигрывают со счетом 1–0, забив один гол. «Клык» справляется за первые 5 минут игры, а «Искра» – в последние 5 минут. Какая команда чувствует себя более везучей? В исследовании Тейгена большинство студентов (95 %) решили, что «Искра», так как контрфакт (проигрыш) казался ближе. Для них проигрыш был всего в 5 минутах, а у команды «Клык» было еще 85 минут (типичная длительность футбольного матча – 90 минут), чтобы наслаждаться игрой, чувствуя себя в относительной безопасности.

В другой истории два мальчика ждут автобус, и сосулька падает с крыши здания рядом. Один мальчик поворачивается к другому и говорит: «Повезло тебе!» Участников попросили определить, какой сказал это: стоявший ближе к месту падения сосульки или дальше? Все участники (100 %) ответили одинаково: мальчик, который находился дальше от опасности, отметил, как повезло тому, кому на голову чуть не свалилась сосулька. Уровень удачи зависел от того, насколько близко ребенок находился к опасности.

Помимо этого, везение зависит от направления контрфакта. Когда мы представляем альтернативу реально произошедшим событиям, думая о негативных последствиях, которых удалось избежать (нисходящий контрфакт), мы ощущаем везение. Чем хуже альтернативное последствие, тем более везучими мы себя чувствуем: «Ух ты, могло бы быть намного хуже!» И наоборот, если в контрфакте есть положительные последствия, которых не произошло (восходящий контрфакт), нам кажется, будто в этот раз нам не повезло. Чем лучше вероятный исход, тем более невезучими мы себя ощущаем. Думая: «Я же почти выиграл в лотерею, всего одной циферки не хватило!» – мы ощущаем ужасное невезение, намного хуже, чем в ситуации: «У меня не совпало вообще ни одно число. Ну что же, попробую снова на следующей неделе».

Теперь представьте сочетание близости контрфактов и их направление. Вспомним историю о мальчиках на остановке. Тому, на которого чуть не упала сосулька, повезло: контрфакт (оказаться под падающим кусочком льда) хуже, чем реальность, и он не воплотился в жизнь. Изменится ли ваша оценка, если вы знаете, что сосулька была крошечной, меньше стержня в механическом карандаше? Большинство скажет, что да (неприятно получить сосулькой в холодный зимний день), но, так как серьезность последствий в таком случае значительно меньше, мы оценим везение мальчика немного иначе. Сейчас предположим, что сосулька была огромной, такой же по размеру, как самая большая задокументированная в мире: 8-метровый монстр, свисающий с моста в Шотландии зимой 2010 года[112]112
  Joanne McCabe, At 27 Foot Is This the World’s Biggest Icicle? Metro, 45 марта 2010 г.: http://metro.co.uk/2010/03/05/is-27-foot-icicle-in-scotland-the-worlds-biggest-146526/.


[Закрыть]. Тогда насколько повезло ребенку? Большинство согласится, что в этом случае его удачливость резко повышается на несколько пунктов: контрфакт тут значительно хуже реальности, так что мы оцениваем роль удачи намного выше.

Близость контрфакта и его направление – главные факторы, определяющие оценку везения.

К тому же исследователи нашли ряд других моментов, влияющих (хоть и меньше) на наши решения. Например, временная последовательность событий важна в первую очередь из-за влияния на изменчивость, которую мы видим в событиях[113]113
  Dale T. Miller, Saku Gunasegaram, Temporal Order and the Perceived Mutability of Events: Implications for Blame Assignment, Journal of Personality and Social Psychology 59: с. 1111–18, 1990.


[Закрыть]. В среднем мы воспринимаем ситуацию в начале временной цепочки как менее изменчивую – а следовательно, менее удачливую, чем события, которые происходят ближе к концу. Отличный пример такой логики – история команд «Клык» и «Искра». Вторую оценили как более везучую, так как они забили гол позже в ходе игры.

Другой фактор – наличие выбора в действиях главных героев. Если мы воспринимаем последствия как результат событий, где у нас был выбор, то степень везения или невезения соответственно увеличивается. Например, студентов попросили оценить, насколько везучими были Бьорн и Арне в контексте истории о вакцине против желтой лихорадки перед поездкой в Африку. Бьорн мог выбрать одну из двух вакцин. Он выбрал препарат А, но у него обнаружилась аллергическая реакция и в итоге пришлось пропустить поездку. У Арне был доступ только к вакцине А и тоже началась аллергическая реакция, из-за чего поездка отменилась. Кому повезло меньше: Бьорну или Арне? Бо́льшая часть респондентов считают, что Бьорну, поскольку он мог выбирать и сам предпочел не ту вакцину[114]114
  Teigen, Luck: The Art of the Near Miss.


[Закрыть].

И наконец, еще один фактор: насколько деятели заслужили исход ситуации, тоже влияет на оценку везения. Рассмотрим два случая:

А: Берит просит Яннике купить ей лотерейный билет. Яннике решает купить и себе. Яннике выигрывает $10 000, а Берит – ничего.

Б: Энни просит Кристину купить ей лотерейный билет. Кристина решает купить и себе. Энни выигрывает $10 000, а Кристина – ничего.

Когда Тейген спросил студентов-психологов, кому больше повезло, те почти единодушно сказали, что Яннике повезло больше, чем Энни, а Берит – меньше, чем Кристине. Они восприняли человека, который действовал, пошел и купил, более заслуживающим победы, чем пассивный участник. Следовательно, активный и заслуживший победу участник ситуации воспринимается более удачливым, если выигрывает, и более невезучим, если проигрывает[115]115
  Там же.


[Закрыть].

Решая быть удачливым

Удачу можно описать как плод нашего воображения. Если представляем себе худший вариант развития событий и этот итог совсем близко, мы способны влиять на события, которые привели к положительному исходу или заслужили его, – мы говорим о везении. Похоже, все зависит от того, получается ли представить исход хуже.

Применим данные критерии к Франо и истории его жизни. Семь раз он находился на грани катастрофы. Каждый раз заглядывал в бездну, стоя прямо на краю, но умудрялся отойти. Согласно исследованиям Тейгена, близость катастрофы в каждом случае, а также нисходящее направление контрфакта сделали из Франо такого невероятного везунчика. В каждом «приключении» контрфактом являлась смерть (достаточно ужасная альтернатива). И в каждом случае тот факт, что Франо не погиб, задавал контрфакту направление вниз. Итог мог быть намного плачевнее: целых семь примеров ужасных и очень близких контрфактов. Неудивительно, что его считают самым везучим в мире.

Если я увижу, как Франо садится в вагон метро, в который я тороплюсь, чтобы успеть на крайне важную встречу в другом конце города… Что ж, не знаю, как вы, но на этой встрече прекрасно справятся и без меня. Подожду следующий поезд.