Текст книги "Ее собственные правила"

– Полгода. Разве этого недостаточно?

– Почему, вполне достаточно.

– Вообще-то мы с Кейтом влюбились друг в друга с первого взгляда, – сообщила Кэтрин. – Это был, как говорят французы, coup de foudre.

Мередит улыбнулась.

– «Удар молнии»… Да, я понимаю, что ты хочешь сказать.

– У тебя с моим отцом тоже так было? Мередит помолчала.

– Нет, не совсем, Кэт… А впрочем, да. Кроме того, мы долгое время не могли сказать друг другу о своей любви.

– Вы же не могли. Ну, я имею в виду, у вас были особые обстоятельства. Это, наверное, было ужасно.

– Да нет, не ужасно, Кэт, просто немного странно. Ладно, это такая старая история, зачем ее вспоминать.

– А с Дэвидом у тебя был coup de foudre?

– Нет, – ответила Мередит, впервые за несколько лет подумав об отце Джонатана. – Мы любили друг друга, но это не было… безумной страстью.

– Я всегда это подозревала. А вот у нас с Кейтом и вправду безумная страсть, так что я обязательно отвечу ему «да». Ты действительно не возражаешь, мама? – снова спросила Кэт.

– Наоборот, я очень рада, дорогая. Если он сделает предложение, когда я буду в Лондоне или Париже, позвони мне сразу, ладно?

– Обязательно. Спорим, мы сделаем тебя бабушкой… ты и квакнуть не успеешь, – хихикнула Кэтрин.

– Ты не беременна? – поинтересовалась мать.

– Не говори глупостей, мама, конечно, нет. Но долго раскачиваться я тоже не собираюсь. Детей надо заводить, пока не состарилась.

Мередит прыснула.

– Не смеши меня. Тебе только двадцать пять.

– Знаю. Но я хочу родить пораньше, как ты.

– Ты всегда была курочкой-наседкой, даже в детстве. Ну ладно, извини, мне пора. Сегодня вечером Джонас отвезет меня в «Серебряное озеро», а завтра у меня встреча в «Горных вершинах». В Нью-Йорк вернусь завтра вечером. Спокойной ночи, Кэт. Я люблю тебя.

– И я тебя люблю, мамочка. Поцелуй за меня Бланш и Пита. И не переутомляйся.

– Хорошо. Завтра созвонимся. Благослови тебя Господь.

Повесив трубку, Мередит посидела еще какое-то время за столом, думая о дочери. Конечно же, Кейт Пирсон сделает предложение, и очень скоро, Мередит в этом не сомневалась. Значит, в этом году состоится свадьба. При мысли об этом Мередит просияла. Кэтрин будет очаровательной невестой, а уж она, Мередит, постарается устроить своей дочери незабываемую свадьбу.

Она встала, подошла к окну и снова стала смотреть на панораму Манхэттена. «Нью-Йорк, – подумала она, – город, где я устроила свой дом. Так далеко от Сиднея, от Австралии… Какой большой и трудный путь пришлось мне пройти. Я сумела изменить свою кошмарную жизнь без чьей-либо помощи, сама сумела начать все сначала. На фундаменте из боли и страданий я построила свою крепость – как венецианцы, которые, возводя свой город, загоняли сваи в песчаные отмели. Я все сделала сама… Нет, не совсем, Джек и Амелия помогли мне».

Мередит оглядела элегантный кабинет, выдержанный в светло-серых, лиловатых и аметистовых тонах. Кресла и диван, обитые роскошным бархатом, лакированная мебель изысканной формы, на стенах – картины французских и американских импрессионистов: Торелля, Эпко, Гая Уиггинса.

Она смотрела на все это, словно в первый раз, чужими, беспристрастными глазами и думала, что бы сказали Джек и Амелия, увидев, чего она добилась в жизни.

В груди защемило от внезапно нахлынувших чувств, и Мередит вернулась к столу и села. Взгляд ее упал на две фотографии в серебряных рамках, всегда стоявшие перед ней на столе.

На одной были сняты Кэтрин и Джонатан в прелестном возрасте: Кэт – двенадцать лет, Джону – восемь. На фото они получились очень независимые и прехорошенькие.

С другой фотографии на Мередит смотрели Джек с Амелией и она сама. Еще совсем молоденькая. Загорелая, светловолосая и такая неопытная. Фотография была сделана в «Серебряном озере», когда Мередит исполнился двадцать один год.

«Джек и Амелия гордились бы мной, – подумала она. – Это они помогли мне стать такой, какая я есть; в определенном смысле я – их творение. А они – лучшее, что во мне есть».

2

Всякий раз, приезжая в «Серебряное озеро», Мередит испытывала волнение. Вне зависимости от того, сколько времени она отсутствовала – несколько месяцев, недель или дней, – она радовалась, словно при возвращении в родной дом.

Сегодняшний визит не был исключением. Чувство радостного ожидания наполнило ее, когда Джонас свернул с 45-го шоссе возле Корнуэлла и направил автомобиль к большим железным воротам, за которыми начиналась обширная территория «Серебряного озера».

Джонас медленно ехал по дороге, ведшей к озеру и самой гостинице. Широкую дорогу ярко освещали старомодные уличные фонари, которые Мередит установила здесь несколько лет назад.

Выглянув из окна машины, Мередит заметила, что бульдозер сегодня здесь уже поработал. Дорога была расчищена, по обеим сторонам возвышались снежные сугробы, похожие на огромные белые дюны.

Росшие вдоль дороги деревья отяжелели от снега; на ветвях наросли сосульки, в бледном мерцании лунного света они сверкали, словно осыпанные серебряным дождем.

«Как прекрасны деревья в этом зимнем уборе, – восхищенно подумала Мередит. – Впрочем, здесь красиво в любое время года, это самое лучшее место на земле».

Когда Мередит в первый раз увидела «Серебряное озеро», она была потрясена его величественной красотой: безмятежная гладь огромного озера, посверкивающая солнечными бликами, пышные сады и луга вокруг, и все это – в долине между взмывающими ввысь горами.

Мередит влюбилась в эти места с первого взгляда и на всю жизнь.

«В этом году будет двадцать шесть лет, – подумала она. – Мне было всего восемнадцать. Как давно, больше половины жизни прошло. А в памяти все так четко и ясно, словно случилось вчера».

Она приехала в «Серебряное озеро», надеясь получить место регистратора, о вакансии она прочитала в местной газете. Из Австралии ее привезли Паулсоны – американское семейство, у которых она служила нянькой. Теперь они снова уезжали – на этот раз в Южную Африку, этого требовала работа мистера Паулсона. Мередит же не хотела уезжать, равно как и возвращаться в родную Австралию. Вместо этого она предпочла остаться в Америке, если уж совсем точно – в Коннектикуте.

Стояла середина мая, несколько дней назад Мередит исполнилось восемнадцать лет. Она приехала в «Серебряное озеро» на взятом напрокат велосипеде, волосы ее растрепались от быстрой езды.

Мередит представила себя в те годы: высокая, тощая, руки и ноги длинные, как у жеребенка. Впрочем, довольно хорошенькая и свежая. Ее тогда переполняли жизнелюбие, жажда быть полезной, желание нравиться. Впрочем, при бьющей через край энергии характер она имела довольно покладистый.

Джек и Амелия приняли ее на работу сразу же, без лишних разговоров. Они только беспокоились, как она будет жить в чужой стране без Паулсонов, расспрашивали о ее семье, оставшейся в Сиднее, о том, как родные отнесутся к ее решению. Она объяснила, что родители умерли. Джек и Амелия, преисполненные сочувствия, сокрушались, что она осиротела так рано. Они поняли, что у девушки нет причин возвращаться в южное полушарие.

После беседы по телефону с миссис Паулсон они немедленно взяли Мередит на работу.

Так все и началось, и эта необыкновенная дружба изменила всю ее жизнь.

Едва завидев здание отеля, Мередит выпрямилась на сиденье. Окна гостеприимно сверкали огнями. Мередит не терпелось войти внутрь, увидеть Бланш и Пита, оказаться в знакомых и таких любимых стенах своего второго дома.

Джонас остановил машину у входа. Не успел он затормозить, как двери распахнулись и все крыльцо залилось ярким электрическим светом.

На ступеньках показались Бланш и Питер О'Брайены. Мередит вылезала из машины, а Пит уже бежал по лестнице ей навстречу, крича:

– Добро пожаловать, Мередит! Как здорово, что ты приехала, тебе и снег нипочем!

– Здравствуй, Пит, – отозвалась Мередит, и Пит мгновенно заключил ее в объятия. – Это Джонас молодец. Он водит машину виртуозно, вот уж кому погодные условия не помеха. Он – лучший водитель на свете.

– Это точно. Привет, Джонас, рад тебя видеть, – кивнул водителю Пит, улыбаясь во весь рот. – Я помогу тебе отнести багаж миссис Стреттон.

– Добрый вечер, мистер О'Брайен. Не надо, я сам справлюсь. Тут и нести-то почти нечего.

Мередит оставила их разбираться с сумками, а сама стала подниматься по ступенькам.

– Как я люблю приезжать сюда, Бланш! Женщины обнялись, и Бланш, улыбаясь, повела Мередит в дом.

– А мы любим, когда ты приезжаешь, хотя бы всего на одну ночь.

– Хотелось бы мне остаться подольше, но Я же говорила вам по телефону, что завтра должна вернуться в город сразу же после встречи по поводу «Горных вершин».

Бланш кивнула.

– Думаю, вы с Моррисонами сторгуетесь. Они горят желанием купить отель, уехать из Нью-Йорка и полностью изменить свой образ жизни.

– Хорошо, если так. Боюсь, как бы не сглазить, – ответила Мередит, снимая шерстяную накидку и бросая ее на скамью.

– Они тебе понравятся, я знаю. Милые люди, искренние, очень честные. Им не терпится начать новое дело, и, кроме всего прочего, они буквально влюбились в здешние места, в Коннектикут.

– Еще бы, – пробормотала Мередит. – Здесь же просто земля обетованная. – Она оглядела вестибюль. – Все очень здорово, Бланш, красиво, тепло, уютно.

Бланш просияла от похвалы.

– Спасибо, Мередит, ты же знаешь, я люблю эту старую гостиницу так же сильно, как ты. Ой, ты же наверняка голодная! Вряд ли ты осилишь полный обед в такой поздний час, поэтому я дам тебе бутерброды с копченой лососиной, фрукты и сыр. Но учти, охотничий суп на плите.

– Суп – это здорово. Он у тебя получается – пальчики оближешь, стоит целого обеда. Думаю, Джонас голоден после долгой езды, так что вот ему и дай суп и бутерброды.

– Хорошо.

Вошел Пит с портфелем и дорожной сумкой Мередит.

– Джонас припарковывает машину, – пояснил он. – Я отнесу твои вещи наверх.

– Спасибо, Пит, – откликнулась Мередит.

– Я помещу тебя в номере «Туаль-де-Жу», – сказала Бланш. – Знаю, как ты его любишь. Принести тебе еду наверх или поешь в баре?

– Конечно, в баре, спасибо, – ответила Мередит, заглядывая в дверь, ведущую из вестибюля в бар-гостиную. – Я вижу, вы топите камин, какая прелесть! Я выпью чего-нибудь. Бланш, присоединишься?

– Почему бы и нет? Мне водку с тоником. Но сначала надо накормить Джонаса. Я вернусь через несколько минут. – И она торопливо зашагала на кухню.

Войдя в бар, Мередит подошла к большому каменному очагу, расположенному в дальнем конце комнаты. Огонь ярко пылал, играя тенями на красном ковре, красных бархатных диванчиках и глубоких креслах, что придавало комнате особенно гостеприимный вид. Впечатление усиливали тяжелые парчовые занавески на тонированных окнах, обшитые панелями красного дерева стены, алые абажурчики настенных бра. Комната была выдержана в строгом английском стиле, что не мешало ей прямо-таки светиться уютом, который всегда ценила Мередит.

Слева от камина располагалась резная деревянная стойка. Мередит зашла за нее, взяла два стакана, положила в них лед и плеснула в каждый щедрую порцию «Столичной». Заметив на стойке рядом с ведерком для льда блюдечко с ломтиками лимона, Мередит улыбнулась. Как хорошо Бланш изучила все ее привычки! Старая подруга знала, что Мередит будет пить в баре, ведь это самое уютное место в любой гостинице. У Джека было чувство стиля – вон какой чудный бар получился.

Смешав напитки, Мередит подошла к камину и встала к нему спиной, наслаждаясь теплом и потягивая водку. «Бланш просто потрясающе выглядит», – подумала она. Хотя рыжие волосы кое-где посеребрила седина, Бланш продолжала оставаться стройной, как в юности, а темно-карие глаза светились живостью и весельем. «Хорошо она сохранилась, – думала Мередит, – очень хорошо».

Женщины были примерно одного возраста и дружили уже двадцать четыре года. Бланш появилась в «Серебряном озере» года через два после Мередит и сначала работала кондитером на кухне, но довольно скоро стала шеф-поваром, так как обладала незаурядным кулинарным талантом. Бланш продолжала руководить кухней, пока не вышла замуж за Пита, работавшего управляющим у Сильверов, и не забеременела Билли.

К тому времени отелем уже владела Мередит, и она предложила Бланш стать помощником управляющего. Та немедленно и с большой радостью согласилась. Бланш была рада вырваться из жаркой, душной кухни, не ворочать больше тяжелые кастрюли и сковородки и в то же время продолжать работать в гостинице.

Теперь они вместе с Питом управляли «Серебряным озером» и содержали гостиницу и прилегающие к ней земли в образцовом порядке. «Бланш идеально подходит для этой работы, – думала Мередит, – она так же, как и я, принимает близко к сердцу все, что касается «Серебряного озера», и ухаживает за ним, как за собственным домом».

Ее размышления прервала стремительно вошедшая в бар Бланш.

– Между прочим, ты не поверишь, но на этот уик-энд у нас забронированы все номера. В том числе и несколько «люксов». Надо сказать, нетипично для января, но я не жалуюсь.

– Замечательно, хотя я не удивляюсь. Многие любят выезжать за город, когда идет снег, а у нашей гостиницы хорошая репутация. Не кривя душой, могу сказать: все это благодаря тебе и Питу. Я очень признательна вам за это, Бланш.

– Ты же знаешь, мы любим наш отель.

– Кстати, Кэтрин передавала вам самый теплый привет.

Бланш улыбнулась.

– И ей от нас передай. Как она?

– Чудесно, как всегда, целиком погружена в работу; кажется, из нее получится хороший иллюстратор. И конечно же, по уши влюблена.

– В Кейта Пирсона? Мередит кивнула.

– Она и тебе рассказала?

– Да, когда они приезжали сюда на День Благодарения.

– Думаю, у них это серьезно.

– Значит, скоро свадьба? – вопросительно взглянула на нее Бланш.

– Кажется, да… Думаю, скоро.

– Надеюсь, вы устроите свадьбу здесь?

– А где же еще, Бланш? Кэт здесь родилась и выросла, и я уверена, она захочет отпраздновать свадьбу именно в «Серебряном озере». Да и обстановка здесь вполне подходящая.

– Ой, мне уже не терпится начать приготовления! – воскликнула Бланш и отпила из бокала. – Чин-чин! Выпьем за Кэт и ее свадьбу.

– За свадьбу! – повторила Мередит и подняла свой бокал. В голове мелькнула мысль, не является ли плохой приметой пить за что-то преждевременно.

– Шатер. Мы поставим на лужайке большой шатер, – сказала Бланш, мечтательно глядя в пространство, очевидно уже представляя себе праздничный прием.

– Но они, несомненно, устроят свадьбу летом, – подчеркнула Мередит.

– Да, я понимаю. Скорее всего в июне, все девушки мечтают выйти замуж в июне. Но ведь и летом может пойти дождь, как тебе известно, и шатер будет чудесным убежищем. Ой, как я все здорово устрою! Цветы, особая сервировка. А меню! Оно будет сногсшибательным. Предоставь все мне.

Мередит рассмеялась.

– С превеликим удовольствием, моя дорогая Бланш.

– Отлично. – Бланш снова отхлебнула из бокала, потом пристально посмотрела на Мередит. – Ты общаешься с Дэвидом?

– С Дэвидом Лоутоном? – слегка удивившись, переспросила Мередит.

– Да.

– Довольно редко. А почему ты спрашиваешь?

– Я вспомнила о нем… Ты разве забыла, что вы праздновали вашу свадьбу здесь, а я ее устраивала?

– Нет, не забыла, – медленно покачала головой Мередит. – Забавно: долгое время человека даже не вспоминаешь, а потом при тебе дважды в один день упоминают его имя.

– А кто еще упомянул Дэвида?

– Кэтрин. Когда мы разговаривали сегодня по телефону. Она спросила, была ли я в него безумно влюблена, или что-то в этом роде.

– И что ты ответила?

– Правду. Сказала, что нет.

– Разумеется, нет. Безумно влюблена ты была только раз в жизни – в ее отца.

Мередит промолчала.

– А ты когда-нибудь задумывалась, как сложилась бы твоя жизнь, если бы он не…

– Я не желаю обсуждать это, – сердито отрезала Мередит, потом виновато прикусила губу. – Извини, Бланш, я не собиралась кидаться на тебя, но давай лучше оставим эту тему. У меня был трудный день, и я не хотела бы погружаться в трагическое прошлое.

Бланш мягко улыбнулась.

– Это я виновата. Затеяла этот разговор, а у тебя теперь такой печальный вид… Я тебя расстроила.

– Вовсе нет, уверяю тебя.

Решив, что мудрее всего будет сменить тему, Бланш отпила из бокала и сказала:

– Кстати, мы собираемся заказать новые ковры для номера «Туаль-де-Жу» и для синей комнаты. Недавно протекла крыша и ковры были испорчены. Мне очень неприятно говорить тебе об этом, но то же самое случилось с твоей спальней у вас дома. Завтра покажу. Боюсь, тебе тоже придется менять ковер.

– Такое случается, Бланш, уж нам ли с тобой не знать по долгому опыту. Надо же, мы ведь только в прошлом году меняли крышу. Завтра же перед отлетом в Лондон позвоню Гари в Старк. Он посчитает необходимые расходы, так что это не проблема. – Мередит сосредоточенно нахмурилась. – Ковры приобретались у всегдашнего поставщика?

– Ну конечно, – ответила Бланш и направилась к двери. – Уже поздно. Пойду принесу тебе с кухни тарелку супа.

Мередит поставила стакан и пошла следом. – Я поем на кухне, Бланш, так будет гораздо проще.

3

Отель «Горные вершины», расположенный в Шароне, был построен на вершине горы, подтверждая тем самым свое название. Гора возвышалась над озером Вононпакук, и вид, открывавшийся из окон отеля, был поистине великолепен: бескрайнее озеро словно сливалось с небом, на склонах росли огромные деревья, и, насколько хватало глаз, не было видно ни одной другой постройки. Гостиница раньше была усадьбой, вернее, загородным домом, принадлежащим одному крупному американскому магнату; дом построили в конце 1930-х годов и расходов не пожалели. Магнат и его семья приезжали сюда на лето вплоть до его смерти в середине 60-х, дом был продан.

Мередит купила его в 1981 году. К тому времени отель уже существовал лет двадцать и дела его шли хорошо. Но Мередит пришлось полностью все переоборудовать и устроить два новых ресторана – отель сразу же приобрел неповторимый шарм и удостоился обозначения на туристической карте.

Здешние места всегда напоминали Мередит Швейцарию, и, повернувшись к Полу Инсу, управляющему, она сказала:

– Такое ощущение, что я любуюсь Женевским озером, Пол.

Он рассмеялся и ответил:

– Я понимаю, о чем ты говоришь. Я сам всегда чувствую себя здесь так, словно нахожусь в Швейцарских Альпах, особенно зимой.

Мередит приехала в «Горные вершины» пятнадцать минут назад. Они с Полом, ожидая прибытия Моррисонов, стояли в роскошной старой библиотеке, стены которой были обшиты деревянными панелями.

Снова бросив взгляд в окно, Мередит пробормотала:

– Все в снегу. Сколько его выпало в этом году… Но, кажется, это не помешало нашему бизнесу?

– Отнюдь. Как ты знаешь, на прошлой неделе у нас были кое-какие проблемы и пришлось на несколько дней закрыть ресторан. Но скоро подъехал бульдозер и помог нам избавиться от снега. Так что теперь все в порядке, – заверил ее Пол.

– Сколько номеров заказано на уик-энд? – спросила Мередит.

– Двенадцать из пятнадцати, очень даже неплохо. Оба ресторана все время заполнены. И местными жителями, и постояльцами.

Потом Пол нерешительно кашлянул и проговорил:

– Я знаю, ты собираешься продать отель, Мередит. Моррисоны его купят или кто еще, но они точно не прогадают. Я просто хочу сказать тебе это сейчас… Мне очень жалко с тобой расставаться. Ты была замечательным боссом.

– Спасибо тебе, Пол. Мне тоже хорошо с тобой работалось все эти годы. У меня без тебя ничего бы не вышло. В том, что «Горные вершины» стали такими, какие они есть, – немалая твоя заслуга, ты отдавался делу целиком, без остатка. Я тебе уже говорила: если Моррисоны купят отель, я уверена, они захотят, чтобы ты остался на своем месте. Разумеется, если ты сам этого хочешь.

– Хочу. Они приезжали сюда в прошлый уик-энд и сказали мне то же самое.

– Как ты думаешь, Пол, они купят отель?

– Намерения у них самые серьезные, Мередит. Они очень хотят заполучить в свои руки «Горные вершины», я Бланш так и сказал. Это именно то, о чем они мечтали последние несколько лет… Гостиница в Коннектикуте, безумный ритм Нью-Йорка и крысиная возня Уолл-стрит и Мэдисон-авеню… А здесь совсем другая, новая жизнь для них самих и их детей.

– Я не знала, что у них есть дети, – нахмурилась Мередит. – Значит, они будут жить в коттедже? В твоем коттедже? Пол помотал головой.

– Нет. Мистер Моррисон сказал, что они останутся жить в своем доме в Лейквилле. Но если им захочется занять коттедж, мы с Энн могли бы пожить в гостинице, пока не отремонтируют квартиру над гаражом.

Мередит кивнула, села в кресло у камина и налила себе вторую чашечку кофе.

– Еще кофе, Пол?

– Да, с удовольствием. – Пол сел в кресло напротив.

Несколько минут они молчали и пили кофе, погруженные каждый в свои мысли. Мередит первая нарушила молчание:

– Как тебе известно, запрашиваемая за гостиницу цена – четыре миллиона долларов, и я говорила, что с этой цифры не сдвинусь. Но, между нами, я готова немного уступить, лишь бы сделка состоялась. Как тебе кажется, сколько они готовы заплатить?

– Трудно сказать, – задумчиво откликнулся Пол. Потом, прикинув что-то, продолжил: – Я бы на твоем месте поупирался и посмотрел на их реакцию. Но внутренне будь готова получить за отель три миллиона.

Мередит затрясла головой.

– Ну уж нет, Пол. Моя крайняя цена – три с половиной. Ведь на самом деле отель стоит свои четыре миллиона, определенно стоит.

Мои агенты по недвижимости вообще оценили его в четыре с половиной.

– Но ты же сама всегда говорила: «Если хочешь получить хорошие деньги, должен найтись покупатель, которому данная собственность очень нужна».

– Да знаю, знаю. Но мне и в самом деле нужно именно три с половиной миллиона на то, чтобы осуществить задуманное. – Мередит в сердцах звякнула чашкой о блюдце. – Надо заплатить за две новые гостиницы в Европе, будут всякие накладные расходы да еще часть денег необходимо перевести на счет компании.

– Слушай, Мередит, я абсолютно уверен, что у Моррисонов деньжата водятся. Он много лет проработал на Уолл-стрит, а она была совладелицей рекламного агентства на Мэдисон-авеню. Вот посмотри на них, поговори и тогда решишь, потянут ли они на три с половиной миллиона.

– И правда… Чего сейчас гадать без толку! В дверь постучали. Пол крикнул: «Войдите», и на пороге появился портье.

– Прибыли мистер и миссис Моррисон. Пол кивнул.

– Проводите их сюда.

Через несколько секунд Пол представил Мередит Филипа и Элизабет Моррисон. Они пожали друг другу руки и расположились в креслах перед камином.

Мередит предложила:

– Кофе, чай, содовая?

– Нет, благодарю, – отказалась миссис Моррисон.

Ее муж покачал головой и пробормотал что-то насчет раннего завтрака. Потом он заговорил с Полом о погоде, о том, что на дорогах много снега, о том, с каким трудом они добрались сюда из Лейквилля, где находился их загородный дом.

Миссис Моррисон взглянула на Мередит и заметила:

– Мне очень нравится, как вы все устроили в «Горных вершинах». Обстановка такая уютная и даже интимная. Отель напоминает английское поместье.

– Спасибо, – улыбнулась в ответ Мередит. – Мне нравится самой украшать наши отели, создавать определенный имидж, стиль. И конечно, главное – максимальный комфорт для постояльцев. Я думаю, гостиница должна быть истинным убежищем, именно поэтому я назвала компанию «Хэйвенс[1]1
  Убежище (англ.).


[Закрыть] инкорпорейтид».

Элизабет Моррисон кивнула.

– Да, сразу видно мастерство и умение. Все эти мелкие штрихи очаровательны. Бутылки с горячей водой в шелковых мешочках, лампы для чтения над изголовьем кровати, подушки на креслах – именно подобные мелочи и создают ощущение роскоши.

– Я делаю это во всех принадлежащих нам отелях, – пробормотала Мередит.

– Мы давно хотели купить отель вроде этого, – призналась миссис Моррисон. – И сейчас как раз самое время это сделать, пока мы оба еще молоды. Кроме того, нам хочется, чтобы трое наших детей росли на природе. Город стал таким неприятным местом, подчас даже опасным.

– Я вас понимаю. Мои дети провели детство в Коннектикуте, и я до сих пор испытываю чувство гордости и удовлетворения, что мне это удалось. И знаете, здесь совсем неплохие школы. В общем, жить в этих местах одно удовольствие.

Элизабет Моррисон собралась было сказать еще что-то, но осеклась, перехватив предостерегающий взгляд мужа. Она сделала вид, что откашливается, и откинулась на спинку кресла, мгновенно превратившись из участника беседы в стороннего наблюдателя.

Никогда ничего не упускавшая Мередит заметила этот безмолвный диалог. Она тут же поняла, что Филип Моррисон не желает, чтобы его жена продолжала разговор: уж слишком восторженно она отзывалась о гостинице. Он же хотел, чтобы она изображала холодную незаинтересованность. Сам он вел себя именно так. Филип Моррисон явно подготовился к заключению сделки.

Не позволяя ему взять инициативу в свои руки, Мередит немедленно перешла в наступление. Пристально поглядев ему прямо в глаза, она начала:

– Мне известно, что вы неоднократно приезжали смотреть «Горные вершины» и что отель вам обоим понравился. Могу я спросить: вы действительно хотите купить его?

– Да, – ответил Филип Моррисон. – За приемлемую цену. Приемлемую для нас.

– Цена – четыре миллиона долларов, мистер Моррисон. Полагаю, мои агенты по недвижимости в Нью-Йорке уже сообщили вам об этом.

– Да. Но, как я уже говорил мистеру Мелингеру, это для меня многовато.

– Отель и в самом деле стоит четыре миллиона, даже больше, если уж говорить начистоту, – подчеркнула Мередит. – Фактическая его цена – четыре с половиной миллиона долларов. Если вы проконсультируетесь с агентами по недвижимости здесь и в городе, они вам это подтвердят. Просто так получилось, что я расширяю свою компанию и потому согласна на меньшую сумму. Иначе я не снизила бы цену, уверяю вас.

– Я предлагаю три миллиона, – сказал Филип Моррисон, поглядев на жену. Та кивнула. – Это та сумма, которую мы можем заплатить, не так ли, Лиз?

Столь внезапное вовлечение в разговор несколько сбило с толку миссис Моррисон, но она энергично закивала и многозначительно сказала:

– Мы продаем нашу квартиру на Манхэттене и собираемся заложить загородный дом. Добавив к этому наши сбережения, мы получим сумму в три миллиона долларов. Но больше нам взять неоткуда.

Мередит задумчиво поглядела на собеседницу, но ничего не ответила и только отпила глоток кофе.

Моррисон спросил:

– Что скажете, миссис Стреттон? Устроят вас три миллиона?

– Нет, – глядя ему прямо в глаза, ответила Мередит. – Как я вам уже говорила, когда я впервые задумалась о продаже «Горных вершин», первоначальная цена была четыре с половиной миллиона, потому что это и есть реальная стоимость отеля. Он в превосходном состоянии. За последние несколько лет поменяли крышу, заменили водопроводные трубы, обновили электропроводку, сделали массу других усовершенствований. И потом, к гостинице примыкает большой земельный участок. По совету моего адвоката я снизила цену только для того, чтобы побыстрее продать отель. Но я намерена твердо держаться четырех миллионов.

– Три миллиона двести пятьдесят тысяч, – отозвался Моррисон.

Мередит поджала губы и покачала головой.

– Четыре.

– Три миллиона двести пятьдесят, – повторил он.

Мередит вздохнула и слабо улыбнулась, переводя взгляд с одного супруга на другого.

– Ну вот что: я, пожалуй, могу согласиться на три миллиона семьсот пятьдесят тысяч.

– Нет, столько я не могу, – возразил Моррисон.

– Но это очень выгодная сделка, – спокойно настаивала Мередит. – Если учесть, что реальная цена гостиницы четыре с половиной миллиона, получится, что я уступаю вам семьсот пятьдесят тысяч.

Филип Моррисон криво улыбнулся.

– Но, насколько я помню, речь всегда шла о четырех миллионах, а не о четырех с половиной, миссис Стреттон, не так ли?

Мередит не ответила.

Она встала, подошла к окну, выходящему на озеро, и некоторое время стояла, любуясь чудесным видом. Потом вдруг резко повернулась и заявила:

– Вы хотите купить эту гостиницу. Я хочу ее продать. А потому я готова на компромисс. Я продам вам «Горные вершины» за три с половиной миллиона.

Моррисоны переглянулись. Наконец Филип Моррисон сказал:

– Я готов к компромиссу, но не уверен, что мне удастся найти недостающие деньги.

– Вы можете взять заем в банке, а еще лучше – получить закладную на отель.

Моррисон смотрел на нее, но не говорил ни слова.

– Я могу порекомендовать надежный банк, – вызвалась Мередит, желая побыстрее заключить сделку.

– Вы полагаете, я смогу получить закладную на отель? – спросил Моррисон, заглотив наживку.

– Безусловно. И вот еще в чем я пойду вам навстречу. Я соглашусь на оплату в рассрочку – это даст вам возможность рассчитать свои возможности.

– Очень мило с вашей стороны, – сказала Элизабет Моррисон.

– Я хочу заключить сделку, но вовсе не хочу вас выдаивать, – ответила Мередит. – И вы, я уверена, хотите купить отель и не хотите меня надуть.

– Ни в коем случае! Мы не из таких! – возмущенно воскликнула миссис Моррисон.

– Вынужден признать, что условия довольно соблазнительные, – наконец выдавил из себя Моррисон, глядя на Мередит. – Перед вами трудно устоять.

– Тогда и не пытайтесь, мистер Моррисон, – улыбнулась Мередит и снова подошла к камину.

Филип Моррисон встал, когда она остановилась возле его кресла.

Мередит протянула руку.

– Ну, не тяните. Пора нам прийти к соглашению. Сделка одинаково выгодна как для вас, так и для меня.

Моррисон колебался одно мгновение, потом крепко пожал ей руку.

– Хорошо, миссис Стреттон. Договорились. Три с половиной миллиона.

Мередит кивнула и широко улыбнулась. Филип улыбнулся ей в ответ.

Подошла Элизабет Моррисон и тоже пожала Мередит руку.

Пол Инс, во время переговоров сидевший как на иголках, поздравил обе стороны с удачной сделкой и объявил:

– За это нужно выпить. Пойдемте в бар, и я открою бутылочку «Дом Периньон».

– Отличная мысль, Пол, – одобрила Мередит и первая вышла из библиотеки.

Возвращаясь на машине обратно в Нью-Йорк, Мередит уже почти не думала о «Горных вершинах». Она добилась своего: продала отель за нужную сумму, весьма ловко проведя переговоры, и была весьма довольна. Трех с половиной миллионов будет более чем достаточно на затраты по расширению бизнеса.

Перед отъездом из отеля она условилась с Моррисонами о встрече у ее адвоката, который подготовит к следующей неделе все необходимые документы, а также договорилась по телефону с Генри Рафаэльсоном, что он примет Моррисонов. Банкир разговаривал очень покладисто и уверил ее, что сделает все возможное, чтобы сделка с Моррисонами состоялась.

Поэтому теперь, сидя в машине, Мередит выбросила из головы все, что касалось «Горных вершин», и стала обдумывать другие свои дела. Теперь ее внимание целиком было сосредоточено на поездке в Англию и покупке там отеля. Она была уверена, что уж один-то из двух, выбранных Патси Кентон, ей наверняка понравится. Если повезет, подумала Мередит, можно будет быстренько довести это дельце до конца и с легкой душой ехать в Париж к Агнес д'Обервиль.