Текст книги "Подарок золотой рыбки"

3

«Среда наступила слишком быстро», – думал Дэвид Хатуэй, уверенно шагая через весь город с холщовой сумкой в руке. Так много предстоит сделать, а время просто летит. Уже вторая половина дня, движение на дорогах становится все более плотным, как обычно к вечеру, солнце опускается ниже, высокие небоскребы Сан-Франциско местами полностью закрывают его. Почти четыре часа. Миссис Делани и ее внук приедут в «Торговый Дом Хатуэй» через час. Они собираются забрать дракона или услышать заманчивое предложение от покупателя. Он мог бы договориться с миссис Делани, но с ее внуком… Это другая история.

Дэвид остановился на углу и заколебался – а не должен ли он отложить этот визит, пока дракон еще не куплен? Но он жаждал показать его Жасмин, для полной уверенности. Он хотел приехать раньше, но Жасмин весь день не было дома. Когда он наконец дозвонился до нее, она сказала, чтобы он не приезжал, но она всегда говорила именно так. Поэтому неважно.

Перейдя через улицу, он прошел под бетонными фигурами собак Фу[6]6
  Собаки Фу или Небесные Львы Будды – один из мощнейших защитных талисманов фэн-шуй.


[Закрыть], охраняющих главные ворота Китайского квартала, мимо краснолицего божества, установленного на верху святилища из розового дерева и защищающего местный магазин трав. Он сейчас в нескольких кварталах от финансового района Сан-Франциско, но атмосфера здесь совершенно иная. Оставив позади Грант-авеню, главную магистраль, проходившую через Китайский квартал, Дэвид направился вниз, в узкий переулок. Он шел мимо Солт-Фиш, где пахло рыбой и креветками, солившимися в больших чанах, мимо улицы Росс, когда-то известной азартными играми, мимо кондитерской «Голден Гейт Форчун», где женщины по-прежнему наполняют печенье записками с китайскими предсказаниями.

Этот американский Китайский квартал – всего лишь место туристического паломничества, в котором удачно пересеклись интересы туристов и местных жителей: любознательные путешественники жаждали вкусить аромат Востока в американском городе, а бывшие жители Поднебесной готовы были оказать им всевозможные услуги за скромную плату. Любимый Китайский квартал Дэвида был совсем иного свойства и располагался на другом континенте, в далеком Шанхае. Свернув с оживленных торговых улиц, он очутился в жилом районе, где толпились многоквартирные дома. Они теснили друг друга, прижимались, крепко обнимали друг друга, как большие, тесно связанные, соединенные неразрывными узами семьи, обитающие в тесных комнатушках. Дом Жасмин стоял в конце переулка. Дэвид поднялся по задней лестнице, ведущей из сада в ее квартиру. Три раза коротко постучал и стал ждать.

Он вдруг подумал, что она не ответит. А ведь Жасмин любила его, как никто другой, и даже когда-то клялась, что так будет всегда.

Не надо было ее беспокоить! В глубине души Дэвид знал – ему незачем было сюда приходить. Слишком много боли он причинил людям. Иногда ему хотелось все изменить, но мудрая Жасмин однажды сказала, что легче сдвинуть гору, чем изменить характер человека. К лучшему или худшему, но он такой, какой есть. Теперь слишком поздно сожалеть об этом. Сейчас он держит в руках нечто особенное. Трепет волнения пробежал по телу, когда он вообразил открывшиеся перспективы и возможности.

Щелкнул замок, на пороге появилась женщина. Жасмин стояла в дверях. В черном платье, вместо обычных черных брюк. Он вспомнил время, когда она одевалась в такие яркие цвета, как на ее картинах, а лицо ее озарялось радостью, а в глазах горел огонек надежды. Теперь нет ничего, кроме тьмы – в глазах, в лице, в голосе, в квартире. Тяжелые благовония, которые она сжигала, мешали дышать. Иногда он спрашивал себя – не в трауре ли она, но у него было ощущение, что он знает ответ. Поэтому Дэвид не задавал вопросов, а она не объясняла.

– Ты не должен был приходить. Я просила тебя не делать этого, – сказала она хрипловатым грудным голосом.

Он спросил себя, как часто она разговаривает с кем-то – ее голос стал скрипучим и жестким. Он почувствовал укол вины, пронзивший самую душу. Это из-за него она стала такой? Если бы они никогда не встретились, как бы сложилась ее судьба?

– Я должен был прийти, – медленно проговорил он, заставляя себя сосредоточиться на предмете, который принес с собой.

– Как всегда за неделю до дня рождения Элизабет. Вот когда ты нуждаешься во мне. Но я больше не могу тебя утешить. Несправедливо с твоей стороны просить меня об этом.

Ее слова словно нож воткнулись в кровоточащее сердце.

– Речь не об Элизабет, – возразил он.

– Всегда о ней. Ты должен сейчас же уйти.

Дэвид не обратил внимания на гнев, зажегшийся в ее глазах.

– У меня есть дракон, очень похожий на того, который изображен на твоей картине, Жасмин.

Ее глаза расширились.

– Его не существует, ты это знаешь. Я видела его во сне.

– Позволь мне войти, и я покажу его тебе.

Жасмин колебалась.

– Если это повод…

– Да нет же. – Дэвид оглянулся через плечо, но никого не заметил, несмотря на возникшее неприятное чувство, что кто-то наблюдает за ним. Множество глаз скрывается за плотными шторами окон. – Позволь мне войти, пока меня не увидели.

– На минуту, – предупредила Жасмин, впуская Дэвида. – Ты должен уйти до прихода Алисы.

– Я уйду, – пообещал он, – после того, как ты взглянешь на него. – Он вынул из холщовой сумки статуэтку, внимательно наблюдая за ее реакцией.

Жасмин едва не задохнулась при виде фигурки зеленого нефрита, и он узнал то, что хотел узнать.

* * *

Райли Макалистер крутил педали все сильнее, потому что улица очень круто поднималась вверх. Даже машины на ней парковались поперек, опасаясь случайно скатиться вниз.

Большинство любителей каталось на велосипедах вдоль залива или по Голден Гейт-парк, но Райли манили холмы, из которых состоит Сан-Франциско. Он с радостью покорял их.

Райли чувствовал, как мышцы на ногах начали гореть от напряжения. Он переключил скорость на горном велосипеде, но это не помогло. Дело было не в велосипеде, а в нем самом, в его способностях. Неважно, что он осилил эту гору неделю назад. Он должен сделать это снова. Он должен доказать, что прошлый успех не просто случайность.

Его грудь сдавило, дыхание участилось. Он уже на полпути к вершине холма. Райли приподнялся в седле, почти встал, заставляя педали опускаться вниз и подниматься вверх снова и снова. Продвигаясь очень медленно, так что казалось, будто он почти стоит на месте. Мимо него проехал автомобиль, мальчишка-подросток высунул голову в окно и крикнул:

– Эй, чувак, на машине лучше!

Райли крикнул бы в ответ, но не мог позволить себе тратить драгоценное дыхание, не мог ни на миг прекратить вращать педали. В противном случае он скатится обратно вниз по склону, причем гораздо быстрее, чем сообразит, что происходит. Райли налегал на педали, уверяя себя, что делает все это для того, чтобы раздвинуть границы возможного, испытать себя. Он всего в нескольких футах от вершины холма.

Черт, как он устал. Райли чувствовал легкое головокружение, но это его не остановит: он сталкивался с проблемами посерьезней, но не сдавался. «Брось, – так говорила ему мать. – Если ты не можешь это сделать, просто брось, Райли. У тебя не получится. Это не твое. Ты не музыкально одаренный, и ничего с этим не сделаешь. Ты пошел в отца».

Какого черта! Помимо имени, Пол Макалистер, Райли абсолютно ничего не знал о своем отце.

Самое смешное заключалось в том, что, когда мать говорила ему, что он не может чего-то достичь, Райли еще сильнее хотелось доказать обратное. Из чувства противоречия он прошел через подготовительный лагерь, через службу в морской пехоте, и это упрямое чувство движет им и сегодня. Может быть, он просто глуп, как и его бабушка, если думает, что мать на самом деле могло бы волновать, поднимется он на крутой холм Сан-Франциско или нет.

«Забудь о ней. – Суровый громкий голос деда зазвучал у него в голове. – Речь идет не о твоей матери, а о тебе самом. Никто не станет сражаться вместо тебя. В конце концов, мы все одиноки. Поэтому, когда придет время отстаивать свои убеждения, подними подбородок, смотри людям прямо в глаза и верь всем сердцем, что справишься с этой задачей».

Эти слова деда подстегнули его, вознесли на вершину холма.

Вскинув кулак вверх в победном жесте, Райли одолел последние метры подъема. Перед ним открывался один из лучших видов в мире – Сан-Франциско и знаменитый мост Золотые Ворота. Он видел парусники, покачивающиеся на волнах. Мрачный Алькатрас виднелся вдали, паром тащился к этой знаменитой старой тюрьме на острове. Острова Энгел, Марин Каунти, остальная часть Северной Калифорнии. Этот мир лежал у его ног. По крайней мере, малая часть мира. Он чувствовал себя хорошо. Просто замечательно.

Райли полетел вниз, ему нравилось задыхаться от восторга, когда ветер бьет в лицо. Сердце постепенно замедляло свой ритм, он чувствовал себя лучше, дышалось легче. Пожалуй, вот самая приятная часть пути. Но, по правде сказать, самые замечательные секунды – последние перед вершиной холма. Момент, когда ты еще не уверен, что можешь это сделать, теперь он знал это. Но он знал и другое, что столь приятное чувство продержится всего лишь до завтра. Потом придется найти какой-то другой холм, на который стоит подняться.

Райли вздохнул и принялся снова крутить педали. Наконец он выехал на ровную дорогу. Взглянув на часы, понял, что пора ехать в офис, завернув кое-куда по пути, потом подхватить бабушку и отвезти в «Торговый Дом Хатуэй». Он должен признаться себе, что ему любопытно, во сколько оценят фигурку дракона. Сокровище, найденное в куче мусора, – слишком здорово, чтобы оказаться правдой. Но если бы дракон не представлял никакой ценности, вряд ли Хатуэй и все другие скупщики антиквариата горели бы желанием заполучить его в свои руки. Если так, то бабушкин дракон способен пробить брешь в его привычном циничном отношении к жизни.

* * *

Через сорок минут Райли вошел в свой офис, тепло улыбнулся дежурной в холле и направился дальше по коридору. Его секретарша, Кэри Миллер, сидела за своим столом. Отчетливый запах лака для ногтей стер улыбку с его лица. Райли нахмурился, увидев ее босые ноги со свежим лаком и специальными прокладками для педикюра, вставленными между пальцами.

– Надеюсь, я тебе не помешал, – произнес он с нескрываемым сарказмом.

Она пожала плечами.

– Да нет. Как прокатился? Ты, должно быть, заехал домой и принял душ. От тебя не пахнет так плохо, как обычно.

– Если говорить о запахах, неужели так уж обязательно красить ногти именно здесь? – не остался он в долгу.

– Если бы ты платил мне больше, я могла бы позволить себе педикюр в салоне, – парировала секретарша.

– Если бы ты работала усердней, ты могла бы зарабатывать больше, – поставил Райли точку в словесной дуэли.

Он прошел в свой кабинет, зная, что Кэри последует за ним. Ей понадобилось несколько лишних минут, потому что она шла на пятках, стараясь не коснуться ковра пальцами и не смазать лак.

– Итак, ты добилась чего-нибудь, кроме идеального оттенка красного? – спросил он.

– А ты добьешься чего-нибудь, кроме сердечного приступа в ближайшее время?

– Физические упражнения полезны – и, между прочим, не только для меня. Попробуй когда-нибудь.

– Пожалуй, если я и захочу упражняться, то только в спальне. – Она озорно улыбнулась ему. – Разве ты не помнишь?

– Я помню, как ты опрокинула меня на спину.

– Потому что ты сделал все неправильно. Ты был в положении семь, а я – в шесть. В книге написано, что надо делать все по порядку.

– До сих пор не понимаю, почему я согласился на книжные глупости. – Он сел в кожаное кресло за письменным столом, который верно служил его деду многие годы.

Кэри плюхнулась в кресло перед столом.

– У меня есть еще одна подобная книга. Ты удивишься, если ее прочитаешь.

– Не стоит, я подожду, когда снимут фильм. – Довольно улыбаясь, он оглядел стопку бумаг на столе, недопитую чашку кофе, спортивные страницы газеты. Офис деда все больше казался ему его собственным местом, где все находится под его контролем. Райли взял со стола небольшой пластиковый мяч и послал его в баскетбольное кольцо на противоположной стене. – Есть какие-нибудь сообщения?

– Ничего такого, с чем я не смогла бы справиться самостоятельно. – Кэри засунула в рот жевательную резинку. – Вместо сигареты. Ты же знаешь, я пытаюсь бросить курить. – Кэри перекинула одну ногу, обтянутую джинсами, через ручку кресла. Экс-стриптизерша, экс-курильщица, бывшая пьяница, и экс-подруга, она теперь его правая рука, неважно, что женщина. Хотя она не была особенно хорошей стриптизершей, курильщицей, пьяницей или подругой, она стала достойным помощником, даже с накрашенными ярким лаком ногтями.

– Что скажешь? – спросил он.

– Как ты просил, я наскребла кое-что на Пейдж Хатуэй. – Кэри показала папку, которую принесла с собой.

Райли нетерпеливо потянулся за карандашом и сам удивился вспыхнувшему в нем любопытству.

– Что ты узнала?

– Ну, это все невероятно… – Она склонила голову набок. – Как бы точнее выразиться? О, я знаю. Скучно. Это невероятно скучно.

– Прости?

– Скучно, тоскливо, клонит ко сну, когда читаешь такое. Могу рассказать тебе в двух словах. Пейдж Хатуэй выросла в роскошном особняке в районе Пасифик-Хейтс. Ее родители – Виктория и Дэвид Хатуэй. Там же живет и дедушка Уоллес Хатуэй. Видимо, бабушка умерла до ее рождения. Куча уборщиц, горничных, садовников и шоферов на протяжении многих лет, но, видимо, хозяева хорошо платили, потому что никто из прислуги ничего плохого о них не говорит. – Кэри выдула пузырь из жвачки. – Пейдж переехала из отчего дома несколько лет назад и живет в квартире в одном из высотных зданий с видом на залив. Дэвид Хатуэй проводит бо́льшую часть времени в Китае. А Виктория Хатуэй и старик Уоллес почти все время торчат в своем магазине.

Райли открыл папку, которую она протянула ему, и прочитал то, о чем только что сообщила Кэри.

– Что еще? – поинтересовался он.

– Эта семья – один из столпов высшего общества США. Она поддерживает многие некоммерческие организации, особенно связанные с искусством, – балет, симфонические коллективы и тому подобное. Через несколько недель они устраивают выставку китайского искусства в Музее искусства Азии. Они в списке «А» на всех приемах. Смотри – Пейдж Хатуэй была дебютанткой. Можешь поверить, что в высшем обществе до сих пор есть дебютантки? Тут она не очень-то получилась. В файле есть еще фото. – Кэри понимающе взглянула на него. – Но ты уже знаешь, как она выглядит, правда?

– Она не в моем вкусе.

– Конечно, нет, – согласилась Кэри.

Он почувствовал раздражение, услыхав ее оценку.

– Почему? По-твоему, я типичный синий воротничок?

– Конечно. А вот Пейдж Хатуэй не из таких. Ей даже белый воротничок никогда не носить. Она – голубая кровь. Если бы в Сан-Франциско была королевская семья, то Пейдж считалась бы принцессой.

– Что ты узнала об остальных членах семьи?

– Виктория Хатуэй – это королева. Она финансовый директор компании. Старый Уоллес Хатуэй сохраняет титул генерального директора, несмотря на свои восемьдесят с чем-то. Он, видимо, до сих пор приходит в магазин каждое утро, чтобы изучить отчет о прибылях и убытках или неожиданно проинспектировать ничего не подозревающих сотрудников. Дэвид Хатуэй основной байер, он никогда не сидит на месте – больше времени проводит в Китае, чем здесь. Пейдж, кажется, еще не определилась с местом в компании. Сейчас она занимается подготовкой приемов. Не скажу точно, что еще она делает. Вот и все основные игроки семьи. Хотя… – она сделала паузу, – не уверена, хочешь ты знать это или нет, но есть еще небольшой лакомый кусочек, я нашла его в светской хронике, Пейдж помолвлена с Мартином Беннетом. Он вице-президент у Хатуэев и тоже голубая кровь. Как раз ей на пару. Как будто оба от Тиффани.

– Никаких сомнений.

Значит, Пейдж помолвлена? Насколько он помнит, у нее нет на пальце кольца. Почему? Наверное, этот Беннет не смог найти бриллиант достаточной величины. Райли бросил папку на стол. Он прочтет остальное потом – если ему не наскучит читать все это. Если Хатуэи сделают бабушке достойное предложение, он поддержит ее, пускай продает дракона.

– Ты позвонила моей бабушке и предупредила, что я заеду за ней?

– Она сказала, что не может поехать. Ты должен действовать по своему усмотрению, она доверяет тебе и не сомневается, что ты примешь самое лучшее предложение.

– Что? – удивленно спросил Райли. – Почему она не хочет ехать? Она заболела?

– Тебе вряд ли понравится, – предупредила Кэри. – Твоя бабушка сказала, что звонил телефон, она сняла трубку, но никто не отозвался, она слышала только дыхание. Потом кто-то откашлялся, она подумала, что это могла быть женщина. – Кэри умолкла. – Она подозревает, что звонила твоя мать.

– Черт возьми! Так не может дальше продолжаться. Всякий раз, когда кто-то ошибается номером, ей мерещится черт знает что. Прошло пятнадцать лет с тех пор, как моя мать закрыла за собой дверь и больше ее не видели. Ее, вероятно, уже нет в живых. – Он вскочил со стула и начал беспокойно расхаживать перед окном. – Позвони бабушке и скажи ей, что она поедет со мной. Она законная владелица дракона и сама должна его продать. Скажи ей, что я буду через двадцать минут, и пусть она будет готова.

Райли с облегчением услышал, как за Кэри захлопнулась дверь. Грудь снова стеснило, как при подъеме на холм, но на этот раз напряжение не имело ничего общего с физической нагрузкой. Не могла его мать звонить по телефону – он это знал точно. Нет причин думать иначе. Ни одной. Но, несмотря на безжалостные утверждение, в самом отдаленном уголке души жило желание узнать, где она сейчас и вернется ли когда-нибудь.

* * *

Через час Райли уже мало заботило местонахождение его матери, его больше интересовало, когда Дэвид Хатуэй появится с бабушкиным драконом.

Они ждали в офисе Хатуэев, напряжение нарастало, но Дэвида не было, как не было и его дочери Пейдж.

– Это смешно, – бросил Райли с раздражением. Он никогда не умел ждать, тем более в такой ситуации, где решающее слово принадлежало ему.

Нэн была занята вязанием, умело действуя спицами. Он не сомневался, что на день рождения в апреле получит новый свитер и положит его в шкаф.

– Расслабься, мой мальчик, – попросила она. – Я уверена, они вот-вот появятся.

– Уже больше пяти часов. Мы должны забрать дракона и уйти отсюда. Есть другие желающие купить статуэтку. Обойдемся без Хатуэев.

– Почему бы нам не подождать и не услышать их предложение? Они вчера угостили нас таким прекрасным чаем, и Пейдж такая милая. Хорошенькая, правда?

Он нахмурился, вытягивая вперед длинные ноги.

– Я не заметил.

– Слепой и слабослышащий, – поддразнила его Нэн.

Райли пропустил мимо ушей ее слова и вскочил на ноги, когда услышал голос сотрудницы:

– Мисс Хатуэй просит вас войти.

Пейдж встретила их у двери своего кабинета. Она была в синем костюме и кружевной белой блузке с достаточно глубоким декольте, чтобы отвлечь внимание Райли от дела. Но он не поддастся – не сегодня, и не той, которую больше никогда не увидит.

– Мне жаль, что я заставила вас ждать… – начала Пейдж.

Райли грубо прервал ее попытки извиниться:

– Где дракон?

– Почему бы вам не войти?

Райли принял приглашение, и бабушка последовала за ним. Он ожидал увидеть Дэвида Хатуэя или, по крайней мере, уродливый кусок древнего нефрита, но ни того, ни другого не было. Пейдж явно нервничала, она стояла за своим столом, жестом приглашая их сесть в кресла. Нэн села, а Райли предпочел остаться на ногах.

– Ну что? Где статуэтка? – спросил он.

– Отец будет очень скоро, а с ним и статуэтка, я уверена. – Пейдж улыбнулась ему. – Могу ли я предложить вам кофе?

– Нет.

– Миссис Делани?

– С удовольствием, дорогая. – Нэн вынула вязание и откинулась на спинку кресла, собираясь скоротать часок-другой, если понадобится.

В прошлом году Нэн провела много времени в ожидании врачей, чтобы узнать от них о состоянии мужа. Но в данной ситуации она не заслуживает того, чтобы ждать сейчас.

– Мисс Хатуэй… – начал Райли снова.

– Мне очень жаль. Мой отец, вероятно, потерял счет времени. Иногда с ним такое случается. Это не значит, что он пренебрегает кем-то – просто увлекается и забывает о времени.

– Я знаю таких, – сказала Нэн с печальной ноткой в голосе. Она взглянула на Райли, но он отвернулся.

Она говорила о его матери, а он не хотел касаться этой темы.

– Это смешно. – Он нетерпеливо махнул рукой, взглянув на Пейдж. – Вы ведь здесь занимаетесь бизнесом, не так ли?

– Да, но я могу заверить вас, что все будет хорошо. Это всего лишь небольшая задержка. Если вы не хотите вернуться завтра…

– Ни в коем случае! Не знаю, какую аферу вы затеяли, но я не намерен мириться с вашими играми.

Пейдж напряглась, любезная улыбка превратилась в сердитую.

– Мы не занимаемся аферами. Мой отец просто опаздывает.

Инстинкт подсказывал Райли: это не просто опоздание, что-то случилось, тот же самый инстинкт, который подсказал ему, что этот проклятый дракон чего-то стоит. Тогда мурашки бегали по рукам, и сейчас тоже. Он подался вперед, постукивая костяшками пальцев по крышке стола красного дерева.

– Мне наплевать – опоздал ваш отец на встречу или нет. Я хочу получить дракона обратно.

– Я не могу материализовать его из воздуха.

– Почему бы вам просто не принести его сюда? Разве он не в хранилище или в какой-то там чистой комнате? – Ему не нравилось, что Пейдж избегает его взгляда. – Не так ли?

– Дракона, кажется, нет в лаборатории. Мой отец, должно быть, забрал его оттуда.

– Вы говорите, ваш отец вынес дракона из магазина? Не думаю, что мы давали на это разрешение.

– Я не говорила, что отца нет в магазине, просто пока не смогла его найти. Понимаю, вы сердитесь, но ничего не случилось. Могу заверить вас в этом. Хатуэи никогда не теряли произведения искусства, и мы не собираемся начинать с вашей вещи. Сожалею о доставленных неудобствах.

– Неудобствах, черт побери!

– Райли, я не люблю, когда ты ругаешься, – упрекнула его Нэн. – Перестань кричать на мисс Хатуэй. Она ничего не может сделать с этой задержкой. Я уверена, мистер Хатуэй все объяснит, когда вернется.

– Конечно, так и будет, – подхватила Пейдж.

Дверь кабинета открылась. Райли обернулся, ожидая увидеть Дэвида, а не еще одну нервную молодую женщину.

– Мне очень жаль, что перебиваю вас, мисс Хатуэй, – сказала она.

– Все в порядке, Моника. Знаете ли вы, где отец?

– В том-то и дело. Его, кажется, нет в магазине. – Она замолчала, бросив озабоченный взгляд на Райли. – И дракона тоже нет.