Текст книги "Любовь во спасение"

Барбара Картленд
Любовь во спасение

Глава 1

Клеона Говард ехала верхом по длинной аллее к Мандевилл-холлу, гадая, что заставило подругу вызвать ее запиской так срочно. Когда прибыл грум с поручением, в доме викария еще царила сонная тишина. Служанка, крепкая деревенская девушка, спала как убитая и проснулась только тогда, когда в ее окно застучали камешки. Взбежав по трем лестничным маршам, запыхавшаяся служанка появилась в спальне Клеоны в кое-как застегнутой блузке, без чепца и передника.

– Там молодой Джарвис из Мандевилл-холла, мисс, – выпалила она.

Клеона взяла у нее помятый листок, развернула и прочла записку, в которой было всего несколько строк.

– Спасибо, Роузи, – сказала она служанке. – Пусть Джарвис передаст мисс Мандевилл, что я сейчас же приеду.

Одеваясь, Клеона услышала стук копыт на заднем дворе и, выглянув в окно, успела заметить лошадь, которая уже почти исчезла в клубах дорожной пыли. Это был один из мышастых жеребцов сэра Эдварда, и девушку кольнула зависть: вот ведь молодому Джарвису доверяют такого отличного скакуна, а ей придется тащиться в Мандевилл-холл на славной старушке Бетси, которую никакими уговорами не заставишь сбиться с размеренной рыси.

Однако зависть была настолько не свойственна девушке, что, когда Клеона подъехала к портику у парадной двери дома сэра Эдварда, ей даже в голову не пришло сравнивать это роскошное жилище со старым обветшалым домиком священника.

– О, Клеона, как я рада тебя видеть! – Голос Леони дрожал, словно она была сильно испугана. Обняв ее за плечи, Клеона почувствовала, что подруга и впрямь дрожит.

Они родились в один год с разницей в несколько дней. Когда супруга сквайра и жена викария должны были вот-вот разрешиться от бремени, они, глубоко привязанные друг к другу, решили, что, если им обеим не повезет и родятся девочки, они назовут их одинаково. Так и случилось, и Клеона Мандевилл в брюссельских кружевах и Клеона Говард в простых батистовых были крещены в один день. Но то, что они обе откликались на одно и то же имя, оказалось ужасно неудобно. Поэтому, когда годовалая Клеона Мандевилл, едва начав лепетать, назвала себя Леони, ее родители и няньки подхватили это имя.

– В чем дело, Леони? – спрашивала теперь Клеона подругу. – Что-нибудь стряслось?

– Я должна сообщить тебе нечто невероятное, но только не здесь. – Леони боязливо оглянулась на широкую резную лестницу, которая вела из холла наверх. Клеоне, впрочем, казалось, что вокруг нет ни души. – Идем сюда… быстрее!

Леони сжала холодными пальчиками теплую руку подруги и повлекла ее за собой через Большой салон с открытыми французскими окнами на лужайку. Клеона поняла, что они направляются в беседку, стилизованную под греческий храм. Это было их с Леони убежише с самых ранних лет. Там они хранили игрушки, поверяли друг другу свои секреты и придумывали разные шалости, которые часто кончались тем, что девочек отправляли спать без ужина и заставляли в наказание заучивать наизусть несколько трудных стихов Вергилия или следующую воскресную молитву.

Наконец они вошли в беседку, и Леони закрыла за ними дверь.

– Ну, говори же скорее, в чем дело! – воскликнула Клеона, бросаясь на обитый штофом диван, который принесли сюда по желанию Леони.

– Клеона, ты должна мне помочь!

– Ну конечно, я помогу, но объясни мне, что случилось. Я никогда не видела тебя в такой горячке. Ты бледна как мел. Ты, случайно, не заболела?

– Я всю ночь не спала. Я написала ту записку еще в пять утра и ждала во дворе, когда Джарвис придет на работу.

– Дорогая, но почему ты сама не приехала? Ты же знаешь, что бы тебя ни тревожило, мама будет только рада, если ты побудешь у нас.

– Да, да, я знаю, – быстро проговорила Леони. – Но мне необходимо поговорить с тобой наедине. Я так боюсь, что кто-то может подслушать!

– О! Ради Бога, Леони, говори же наконец! Наверно, стряслось что-то ужасное, раз ты так расстроена.

– Не столько ужасное… хотя в каком-то смысле – да, ужасное, – непонятно ответила Леони и, сев на диван рядом с подругой, взяла ее за руку. – Поклянись мне, Клеона, поклянись всем святым, что ты поможешь мне и что ни слова из того, что я сейчас скажу, не слетит с твоих губ.

Это была их старая детская клятва, и Клеона улыбнулась, повторяя:

– Клянусь всем, что я люблю и чем дорожу, и пусть я умру в долгих муках, если нарушу свое обещание.

Леони испустила легкий вздох, словно не была уверена в том, что ответит Клеона. Затем, понизив голос до шепота, она сказала:

– Я собираюсь выйти замуж за Патрика О'Донована. Клеона вздрогнула.

– За Патрика О'Донована! – воскликнула она. – Но ты не видела его уже несколько месяцев!

Леони смутилась.

– О, Клеона, мне очень неловко, я не хотела обидеть тебя, скрывая, что виделась с ним. Но теперь я должна сказать тебе правду. Да, я виделась с Патриком, но мы боялись посвящать кого-нибудь в нашу тайну. Мы встречались днем в лесу, как только мне удавалось сбежать от мисс Бантинг, а иногда даже ночью.

– Как ты могла! – воскликнула Клеона. – А если бы узнал твой отец?

– Папа грозился пристрелить Патрика, если увидит его здесь еще раз, – вздохнула Леони. – Но я должна была видеть его, должна! Я люблю его, и теперь мы собираемся сбежать и пожениться.

– Но ты не можешь выйти замуж без согласия отца, пока тебе не исполнится двадцать один год. А нам с тобой только по восемнадцать!

– Я знаю, – с досадой отмахнулась Леони, – но это по английским законам. Мы с Патриком уедем в Ирландию.

– В Ирландию? – машинально переспросила Клеона.

Леони кивнула.

– Мы все подготовили, чтобы уехать завтра. Клеона, дорогая, прости меня! Ты, должно быть, обижаешься на меня, но я просто не смела поделиться с тобой. Патрик сказал, что никакой секрет не останется секретом, если мы не будем хранить нашу тайну.

– Он везет тебя в Ирландию?

– Там его семья, и мы сможем пожениться. Я перейду в его веру. Раз Патрик католик, я тоже стану католичкой.

Клеона прижала ладони к щекам.

– Леони, ты не можешь такое сделать. Это убьет сэра Эдварда!

– Скорее папа убьет меня, если поймает нас. Он не раз говорил, что предпочтет видеть меня мертвой, чем замужем за католиком. Это главное, что он имеет против Патрика, ты же знаешь.

– Ну, еще он полагает, что Патрик охотится за твоим приданым!

– Но это ерунда! Семья Патрика не слишком богата – среди ирландцев вообще мало богачей, – но у них много акров земли, огромный замок и множество других домов. Да не будь у него и гроша за душой, я бы все равно его любила.

– А он тебя? – спросила Клеона.

Лицо ее подруги просияло. Она необыкновенно похорошела.

– Я знаю, – тихо ответила Леони, – что Патрик любил бы меня и босую. К тому же, если я убегу с ним, я действительно мало что буду иметь, Папа вычеркнет меня из завещания. Он не сможет забрать обратно только те средства, которые выделил мне, еще тогда, когда я была ребенком. Но и их я не получу, пока мне не исполнится двадцать один год. Только это не важно, Клеона. Все, что я хочу, это быть женой Патрика и жить с ним тихо и мирно. У меня нет никакого желания ездить на приемы, обеды, балы. Все это я считала важным раньше, а теперь я просто хочу быть с ним.

– Может, со временем ты смогла бы убедить сэра Эдварда согласиться на твой брак с Патриком? – нерешительно спросила Клеона, хотя ни на йоту не верила, что такое возможно.

– Ты же знаешь, каким становится папа, когда вобьет себе что-то в голову, – ответила Леони. – Он приходит в ярость при одном упоминании о Патрике. Он так разозлился, когда Патрик попросил моей руки, что я думала, он действительно отхлещет нас обоих, как грозился. Патрик даже испугался за меня, и поэтому мы встречались тайно.

– Но как вы попадете в Ирландию? Я знаю, сэр Эдвард в отъезде, но…

– Все устроено. Патрик наймет экипаж и будет ждать меня в конце аллеи. Мы поедем очень быстро, меняя лошадей на почтовых дворах, пока не доберемся до Холихеда. Там мы сядем на корабль. Когда мы ступим на родную землю Патрика, все будет просто. Его отец и мать ждут нас, и, как только с формальностями будет покончено, я стану его женой.

– Но вдруг сэр Эдвард как-то узнает о твоем побеге? Он догонит вас и помешает тебе сесть на корабль.

– Папа отправился на скачки в Донкастер. Он уехал вчера после полудня. Я собиралась сегодня уложить вещи. Надо было только придумать, как сделать это так, чтобы мисс Бантинг ничего не заподозрила.

– Но она сможет послать грума за сэром Эдвардом и после твоего отъезда!

– Я сама этого боялась, – призналась Леони, – но судьба была ко мне благосклонна.

– Судьба? – переспросила Клеона. – О чем ты?

– Бедная старушка Бантинг! – захихикала Леони. – Вчера после ленча она ушла к себе, сказав, что ей нездоровится. К пяти часам ей стало так плохо, что я послала за доктором, и – что ты думаешь? – оказалось, она подхватила ветрянку!

– Боже милостивый! – воскликнула Клеона. – Должно быть, она заразилась от детей Робинсонов.

– Конечно, – со смешком подтвердила Леони. – Когда Бантинг услышала, что они больны, она настояла, чтобы и я пошла туда. Она вечно пытается заставить меня заниматься благотворительностью. Все было как обычно: миски с супом, студень из телячьих ножек, фланелевые нижние юбки – я тащила целую кучу! Но я поняла, что там что-то не так, как только сунула нос в коттедж. Боже, как там воняет! Как будто они никогда не проветривают свое жилье.

– Я уверена, что и папа терпеть не может туда ходить, – заметила Клеона, – но он, конечно, и словом не обмолвится об этом. Хотя я подозреваю, что даже мама иногда находит отговорки, чтобы не навещать старую бабку Робинсон. Она двадцать пять лет не встает с постели, и я готова поклясться, что за все это время они ни разу не меняли белье.

– Короче говоря, Робинсоны заразили Бантинг ветрянкой, – закончила Леони. – Она лежит в темной комнате и стонет, натянув перчатки, чтобы ненароком не расчесать лицо. Представляешь, в ее-то возрасте беспокоиться о цвете лица!

– О, бедная мисс Бантинг! – с состраданием воскликнула Клеона. – Она, конечно, никогда не блистала красотой, но цвет лица у нее действительно хороший.

– Должна тебе честно признаться, что я очень обрадовалась, когда доктор объяснил мне, в чем дело. Но за мою бессердечность последовало возмездие: полчаса спустя прибыло это письмо.

С этими словами Леони вытащила из-за корсажа платья сложенный листок.

– Оно не от Патрика? – встревоженно спросила Клеона, подумав, что если этот красивый, но довольно беспутный ирландец, пленивший сердце ее подруги, вздумает обмануть ее, она, Клеона, пожалуй, будет готова пристрелить о его, не дожидаясь, пока это сделает сэр Эдвард.

– Нет-нет, конечно, нет. Патрик в Йорке, договаривается о коляске и лошадях. Нет, это письмо от моей бабушки.

– Твоей бабушки? – удивленно переспросила Клеона. – Тогда почему тебя это расстраивает? Ты же ее не знаешь. Мы только на днях говорили с тобой о том, что ни ты, ни я никогда не видели своих бабушек и дедушек.

– Да, конечно, я помню, но послушай, что она пишет. Леони разгладила смятый листок, который, видимо, скомкала в крайнем раздражении, и начала читать вслух:

Баркли-сквер, 48 Лондон, 3 мая 1802

Моя дорогая внучка! После того, как был подписан мир с этим проклятым Наполеоном Бонапартом, в Лондоне вновь открылся сезон балов и развлечений. Насколько я понимаю, ты встретила свой восемнадцатый день рождения. Пришло время для твоего дебюта в свете. К тому же пора подумать и о твоем браке. Поэтому я посылаю карету и лошадей, которые привезут тебя на юг. Ты будешь жить со мной здесь, в Линк-Хаус на Баркли-сквер11
  Баркли-сквер – живописная площадь в центре Лондона, один из аристократических районов


[Закрыть], и мой приемный внук, ныне герцог Линкский, лично о тебе позаботится. Я представлю тебя светскому обществу. Со мной ты будешь принята самыми уважаемыми дамами в Лондоне. Герцог присоединяется к моему приглашению и с нетерпением ждет твоего прибытия. Моя карета доставит тебя быстро и без задержек. Остаюсь, дитя, твоей любящей бабушкой.

Магнолия, вдовствующая герцогиня Линкская.

Клеона не удержалась от смеха.

– Какая деспотичная особа!

– Погоди, есть еще постскриптум – ты только послушай!

Карета выехала в полдень. Она должна быть у вас в четверг. Прошу тебя, не заставляй лошадей ждать, будь готова к их прибытию. Все равно твои платья будут недостаточно модными для Лондона. Мы купим все, что нужно, на Бонд-стрит22
  Бонд-стрит – одна из главных торговых улиц Лондона, известна фешенебельными магазинами


[Закрыть].

– Кажется, твоя бабушка обо всем подумала, – воскликнула Клеона.

– Обо всем, кроме меня! – с горечью проговорила Леони. – Ты не понимаешь, а я почти уверена, что знаю, зачем я ей вдруг понадобилась. Папа недавно рассказывал, какая она грозная и как ее все боятся, и сказал: «Она давно пытается женить этого беспутного пьяницу, своего приемного внука! Я слышал, она предлагала ему на выбор самых хорошеньких девушек в Лондоне, а он только нос воротит. Если его не взнуздать, он промотает все свое состояние, а вдовствующей герцогине вряд ли хочется смотреть, как разрушается Линк».

– Не понимаю, почему герцог – ее приемный внук? – спросила Клеона.

– Потому что моя бабушка снова вышла замуж после того, как овдовела, – объяснила Леони. – Она была очень красива. О ней до сих пор рассказывают всевозможные истории. Думаю, в юности она считалась необузданной и взбалмошной. Отец выдал ее замуж за степенного, пожилого джентльмена, надеясь поумерить живость дочери, но вскоре после свадьбы бабушкин супруг скончался. Моя мать была единственным ребенком от того брака, но она ведь умерла вскоре после моего рождения, а папа рассорился со всеми ее родственниками. Вот почему бабушка никогда сюда не приезжала и меня не приглашала навестить ее.

– А потом она снова вышла замуж? Леони кивнула.

– Да, за герцога Линкского, вдовца с единственным сыном, маркизом Берроу. Но маркиз и его жена вскоре погибли в дорожной аварии. Поэтому, когда старый герцог умер, титул перешел к его внуку.

– Давно это случилось?

– Года два или три назад. Нового герцога называют мотом, но не знаю, действительно ли это так, потому что папа ненавидит вдовствующую герцогиню и всегда охотно подхватывает самые злые и оскорбительные сплетни о ней и о ее окружении.

– Довольно запутанная история, – протянула Клеона, – но я не могу взять в толк, почему ты в такой панике. Когда прибудет экипаж, отошли его обратно, вот и все.

– Нет, нет! Я уверена, что это было бы страшно неосмотрительно, – возразила Леони. – Моя бабушка очень влиятельна. Экипаж прибывает завтра. Если она случайно услышит, что я сбежала с Патриком, она может послать за нами погоню и помешать уехать в Ирландию.

– Ну, она узнает об этом не раньше, чем через три-четыре дня, – пожала плечами Клеона.

– А вдруг будет шторм, и – корабль не сможет выйти в море? Патрик говорит, такое часто случается. В это время года Ирландское море бывает очень бурным. Он рассказывал мне, что однажды ему пришлось больше недели провести в Холихеде, дожидаясь отплытия корабля. О, Клеона, что мне делать?

– По-моему, ты напрасно так боишься. А твоя горничная не может сказать, что ты больна и лежишь в постели, как бедная мисс Бантинг? Это дало бы тебе немного времени.

– Бабушкины слуги будут здесь слоняться, и можешь быть уверена, кто-нибудь да прослышит, что меня нет в доме. Кроме того, я как раз составляла план, как сбить Бантинг со следа. А если она обнаружит, что я сбежала, никакая болезнь не помешает ей немедленно отправить грума к папе. Тогда быть беде!

– И что ты собиралась ей сказать? – спросила Клеона.

– Что хочу пожить у вас, потому что боюсь заразиться, – ответила Леони.

– А ты представляешь, что скажет мой папа, когда узнает, что я участвовала в твоей затее, в которой так много лжи? – возмутилась девушка. – Конечно, я бы все сделала для тебя, Леони, но мне очень не нравится эта идея. Папа, когда сердится, не кричит и не бранится, как сэр Эдвард, но все равно видно, как глубоко он огорчен! И мне становится так стыдно, что в пору забиться в какой-нибудь дальний угол и умереть.

– Да, я знаю, – грустно ответила Леони. – Помню, я даже в детстве предпочитала получить нагоняй от папы, чем выслушивать выговор викария. Но что же мне тогда делать?

– Думаю, лучше всего тебе поехать в Лондон. Почему бы Патрику не встретиться с тобой там и не попытаться убедить твою бабушку, что он достойная партия? Возможно, она даже согласилась бы на ваш брак, лишь бы досадить сэру Эдварду.

– Моя бабушка хочет выдать меня замуж за своего внука, – возразила Леони. – Это же явно читается между строк. А после того, что сказал мне на днях папа, я в этом абсолютно уверена! Мне даже кажется, что папа нарочно завел тот разговор. Он всегда рассуждает о том, как богата я буду, когда он умрет, так что только самые знатные и самые уважаемые претенденты в Англии будут достойны моей руки.

– Возможно, сэр Эдвард прав, – с улыбкой заметила Клеона. – Подумай, сколько добрых дел можно совершить с твоими деньгами, окажись ты в нужном месте.

– Но я не желаю совершать добрые дела, – капризно запротестовала Леони. – Я желаю потратить все свои деньги, сколько бы их ни было, на Патрика, и никто другой не получит из них ни пенни.

– Тогда ничего не остается, кроме как развернуть лошадей и карету твоей бабушки и отправить их обратно в Лондон.

– Ну конечно! Чтобы Бантинг вылезла из кровати, как только выяснится, что меня не могут найти, и в доме началась суматоха? – вскричала Леони. – Кто-нибудь наверняка сообщит папе. А с ним его знаменитые гнедые, не говоря уж о вороных жеребцах. Они обгонят кого угодно, каких бы хороших лошадей ни достал Патрик. К тому же, чтобы не привлекать к себе внимания, мы собирались нанять одноконный фаэтон. – Леони расплакалась. – Что мне делать, что мне делать? – горестно повторяла она. – Я люблю Патрика, люблю всем сердцем. Если я его потеряю, я покончу с собой. Я не смогу жить без него. Клеона, помоги мне, ты должна мне помочь!

– Дорогая, но что я могу поделать? Ты же знаешь, я сделала бы все, что в моих силах. Но все так запутано. Я до сих пор не могу поверить, что ты действительно твердо решила выйти замуж за Патрика О'Донована.

– Если ты не поможешь мне, я останусь здесь и буду тихо угасать, – зарыдала Леони. – Я не поеду в Лондон. Я не позволю, чтобы меня выставляли напоказ только потому, что мой отец – богатый человек. Я хочу жить в своем собственном доме с Патриком. И ни с кем другим.

Она снова беспомощно зарыдала.

– Не плачь, дорогая, ну пожалуйста, не плачь, – взмолилась Клеона. – Мы что-нибудь придумаем. Я не верю, что твоя бабушка такая грозная, как ты думаешь. Ты просто наслушалась всяких историй о ней. В конце концов, ты не видела ее много лет.

– Да, она не видела меня с тех пор, как я была младенцем, – подтвердила Леони. – Почему же она хочет, чтобы я приехала к ней, если она даже не знает, как я выгляжу? – Девушка всхлипнула, потом вдруг выпрямилась и воскликнула: – Она не видела меня с тех пор, как я была младенцем! Ты понимаешь, Клеона? Она не знает, какая я, не имеет ни малейшего представления! И коли на то пошло, мы не так уж непохожи.

– О чем ты говоришь? – растерялась Клеона.

– О тебе, я говорю о тебе! – В глазах Леони вновь загорелся огонек, хотя на щеках еще блестели слезы. – Ты! Ты, Клеона, поедешь в Лондон вместо меня!

– По-моему, ты сошла с ума, – отрезала Клеона.

– Нет, не сошла. Я говорю дело, – возразила Леони. – Мы одного возраста, у нас обеих белокурые волосы и голубые глаза. Это единственное, что может быть известно бабушке. Тебе нужно пробыть там только до тех пор, пока я не стану женой Патрика. Тогда никто не сможет разлучить нас, никто!

– Такой нелепости мне еще не доводилось слышать! – воскликнула Клеона. – Что, по-твоему, станут делать мои родители, когда я укачу в Лондон, выдавая себя за тебя?

Леони вскочила.

– Погоди, погоди! – Она буквально задыхалась от возбуждения. – Мисс Бантинг больна, а я не могу ехать в Лондон одна, пусть и с горничной. Кто-то должен меня сопровождать, так почему не ты? По-моему, даже твои папа с мамой не сочтут нас слишком легкомысленными, если мы поедем вместе, в сопровождении моей служанки и вполне надежных слуг моей бабушки.

Клеона постепенно заразилась воодушевлением подруги:

– Мы могли бы их запутать. Кучеру не стоит подъезжать к вашему дому, потому что мисс Бантинг заразна. В конце концов, это могла быть скарлатина, а не ветрянка! Затем мы могли бы остановиться в Йорке, где получили бы письмо, которое призывало бы меня немедленно вернуться домой. И дальше в Лондон тебе пришлось бы ехать одной в сопровождении только слуг твоей бабушки! Но вместо тебя в Лондон отправилась бы я, а ты бы вернулась и сбежала с Патриком.

– Конечно! – закричала Леони. – Видишь, Клеона, все возможно! Мы это сделаем! И никто, никто ничего не узнает, пока я не выйду замуж!

– Забудь. Это просто фантазия вроде тех, что мы выдумывали, когда были детьми, – охладила ее пыл дочь викария. – Леони, тебе придется набраться храбрости и либо объяснить своей бабушке, почему ты не приедешь к ней в Лондон, либо отправиться туда, готовясь к встрече с герцогом, охотником за приданым.

– Я не собираюсь делать ни то, ни другое, – ответила Леони. – Сегодня в девять вечера я встречусь в лесу с Патриком и скажу ему, что ты едешь в Лондон вместо меня.

– Не глупи, – засмеялась Клеона. – Я похожа на тебя? Ты действительно воображаешь, что твоя бабушка или кто бы то ни был примут меня за богатую невесту, мисс Мандевилл?

Леони встала посреди маленькой беседки, в окно которой уже лился утренний солнечный свет, и критически осмотрела Клеону. Она увидела личико, овалом напоминающее сердечко, обрамленное копной белокурых кудрей, на которые падали отблески первых солнечных лучей. Кудри были спутаны, потому что Клеона не потрудилась надеть шляпу. Когда она отбросила волосы назад, открылись чистый овальный лоб, большие голубые глаза в темных пушистых ресницах, маленький веснушчатый нос со вздернутым кончиком и рот, чуть великоватый, но очаровательно улыбающийся.

– Смотри, смотри! – насмешливо посоветовала Клеона. – Похожа я на ту, кого с восторгом примет лондонский высший свет?

– Не в этом старом вылинявшем платье, – отрезала Леони, – и не с твоими веснушками и загорелыми руками. О, Клеона, сколько раз я просила тебя надевать шляпу?

– Да ради кого мне прихорашиваться? Старушке Бетси все равно, в чем я на ней езжу. А что касается родителей, ты знаешь не хуже меня, их мысли обращены к Богу. Им некогда обращать внимание на внешний вид дочери.

– Знаешь что сказал о тебе Патрик? Когда он впервые с тобой встретился, я спросила его, что он думает о моей самой дорогой, самой любимой подруге. Так вот Патрик сказал, что если бы ты хоть немного следила за собой, то была бы очаровательной. И знаешь, то, как он это сказал, заставило меня ревновать!

– Это очень мило со стороны Патрика, – холодно заметила Клеона, – но твоя бабушка ждет красавицу. Даже в Йоркшире тебя всегда называют красавицей мисс Мандевилл.

– Если бы у меня не было приданого, никто бы и имени моего не знал, – фыркнула Леони. – Но речь не обо мне! В моих платьях – в конце концов, у нас почти один размер, – с искусно причесанными волосами и отбеленным за ночь с помощью лимонного и огуречного лосьонов лицом ты будешь не менее красива, чем другие великосветские девицы в Лондоне.

– Я не могу! – воскликнула Клеона. – Это слишком опасно!

– Если ты откажешься, я никогда не выйду замуж за Патрика. Меня поймают, я знаю, папа поймает меня. А если он меня поймает, я покончу с собой! И когда я умру, ты будешь сожалеть, сожалеть, что была так малодушна и… бес… бессердечна… ты моя подруга, которой я… до… доверяла и которая по… поклялась всем святым… помочь мне! – Выпалив все это одним духом, Леони бросилась, горько плача, на подушки дивана. – Я умру… – захлебывалась слезами Леони, – я умру без Пагрика.

Клеона глубоко вдохнула.

– Хорошо, я поеду! Но, Боже, помоги нам всем! Это самая безумная затея из всех, что мы когда-либо предпринимали.

Леони на мгновение замолкла.

– Ты серьезно? – еще судорожно всхлипывая, спросила она.

– Да, я поеду, – повторила Клеона, – хотя я уверена, что меня разоблачат, и тогда у сэра Эдварда будет полное право рассвирепеть.

Она не успела договорить, как Леони обхватила ее за шею и чуть не задушила в объятиях.

– Спасибо, моя дорогая, моя подружка. Я знала, что ты никогда не бросишь меня. Теперь надо составить план… у нас так мало времени.

Следующий час девушки сидели, пытаясь как можно лучше продумать все, что требовалось сделать.

– Ну, мне пора домой, – вздохнула Клеона. – Нужно покормить кур. Если я не помогу Роузи, она не справится с домашней работой.

– Что ты скажешь родителям? – спросила Леони.

– Скажу, что ты попросила меня поехать с тобой в Лондон. Только вот не знаю, разрешит ли мама носить твои платья. Но сейчас мы не можем позволить себе никаких покупок. Папе пришлось купить новую сутану в прошлом месяце. Его старую совсем съела моль. – Внезапно Клеона поняла, что Леони не слушает ее, а думает только о своем.

– Сегодня вечером я увижу Патрика, – произнесла она. – Он должен перехватить карету и сказать кучеру, что в доме заразная болезнь. Им придется подождать меня у входа, тут уж ничего не поделаешь.

– А вдруг папа придет меня проводить? – спросила Клеона. – Он наверняка захочет это сделать.

– Надо как-то помешать ему. Скажи, что мы отправляемся позже, чем поедем на самом деле. Мы оставим ему записку, где будет сказано, что лошади не могли ждать.

– Знаешь, Леони, – медленно проговорила Клеона, – я начинаю думать, что ты законченная лгунья.

Минуту Леони молчала, потом тихо проговорила:

– Я делаю это не ради себя, а ради Патрика. Однажды, Клеона, ты влюбишься и тогда поймешь, что готова на все, что угодно, каким бы плохим это ни казалось, ради того, кому ты отдала свое сердце. Я счастлива, потому что выхожу замуж за Патрика, но я знаю, что и Патрик будет счастлив, потому что женится на мне! Мы созданы друг для друга. – В голосе Леони звучала неподдельная искренность, глаза сияли.

Клеона слегка вздохнула.

– Никогда бы не поверила, что кто-то из нас может так влюбиться. Я думала, такое случается только в книгах.

– Когда-нибудь ты тоже полюбишь.

– Сомневаюсь, – улыбнулась Клеона. – Все мужчины, которых я до сих пор встречала, включая и твоего Патрика, кажутся мне бесконечно менее желанными, чем чистокровная лошадь.

Леони фыркнула с досадой.

– О, ты и твои лошади! Честное слово, Клеона, ты ни о чем другом не думаешь! Посмотри, на что ты похожа! Нам потребуется весь день, чтобы привести в порядок твои волосы. И надо поскорее начать отбеливать твою кожу. Возвращайся домой, поговори с родителями и приезжай обратно к ленчу. Только ради Бога, следи за тем, что ты говоришь при слугах. Они все до смерти боятся папу. Если они догадаются, что я что-то затеваю, они поспешат сообщить ему, испугавшись последствий.

– Я буду осторожна, – пообещала Клеона, – а теперь мне пора ехать, не то куры умрут с голоду. – Она обняла Леони. – Я буду сильно по тебе скучать. Не представляю, что я буду здесь делать без тебя. Мне не с кем будет поговорить.

– Но тебя здесь не будет, – заметила Леони, – во всяком случае, в ближайшее время. Ты будешь в Лондоне флиртовать с принцем Уэльским и покорять высший свет!