Текст книги "Очарованный"

– Ты это серьезно? – не поверил Гарри.

– Абсолютно!

– Тогда кто же она?

– Она дочь герцога Норталертона. Он только что предложил мне ее вместе с десятью тысячами акров поместья Магнус Крофт.

– Просто не верится!

– Это правда.

– Тогда ты в выигрыше! – воскликнул Гарри. – Ты получишь жену и вернешь поместье, которое твой отец швырнул на карточный стол.

– Да, я буду в выигрыше и полагаю, что он будет упакован в весьма привлекательную обертку. Мне рассказывали, что Каролина Алертон – красотка.

– Каролина Алертон? Но ты действительно никогда ее не видел? Ведь Алертоны твои соседи?

– Все это так, но Линчестеры не общались с Норталертонами после того, как герцог отказался вернуть поместье, несмотря на объяснения моего отца, что под влиянием алкоголя он был не в себе, когда поставил на кон поместье и проиграл его.

– Алертона не в чем обвинять. Карточный долг – долг чести.

– Несомненно! В то же время мой отец полагал, что герцог поступает неблагородно, и порвал с ним всякие отношения, кроме строго официальных.

– А предложение тебе руки своей дочери носило строго официальный характер? – полюбопытствовал Гарри.

– Весьма официальный. У нас есть общий соперник. Один, недавно поселившийся в этих местах землевладелец завел новую в нашем графстве свору гончих на лис. До этого их было только две: одна моя и вторая герцога Норталертона. И, как ты понимаешь, нам необходимо заключить союз, чтобы загнать соперника обратно в конуру, из которой он вылез.

– И в результате этого необычного сотрудничества ты решил жениться на дочери герцога? – с ехидной усмешкой спросил Гарри.

– Он предложил, и я счел это предложение разумным.

Гарри откинулся в кресле и захохотал.

– Разумным! – воскликнул он сквозь смех. – Мой дорогой Сильваниус, как это может быть разумным – жениться на девушке, которую ты никогда не видел, только потому, что она может вернуть тебе поместье, вроде того виноградника, которого ты домогаешься?

– Но этот виноградник всегда по праву принадлежал Линчестерам, – высокомерно ответил герцог.

– К черту все это! Подумай, на каких условиях ты женишься! – пытался образумить друга Гарри.

– А почему бы и нет? Она хорошо воспитана – никто не может возражать против этого, – я слышал, что она красавица, и, откровенно говоря, Гарри, я полагаю, что Ане пришло время жениться.

– Я думаю об этом все последние пять лет! – сказал его друг. – Тебе пришло время остепениться и, самое главное, – завести наследника.

– Ты рассуждаешь, совсем как моя бабушка, – улыбнулся Сильваниус.

– Твоя бабушка очень разумная женщина, но как твой старый друг я должен тебя предупредить, что ты выбрал не самый лучший способ для женитьбы.

– Ты говоришь со знанием дела! – сказал с издевкой герцог.

– Нет, но я хочу сказать тебе одну вещь: я никогда не свяжу себя брачными узами с женщиной, пока не буду полностью уверен, что люблю ее и смогу выносить ежедневный разговоре ней за завтраком.

– Нет такого закона, который обязывает мужа разговаривать с женой за завтраком, – запротестовал герцог.

– Нет такого закона, который требует, чтобы ты выслушивал ее, – ответил Гарри. – Но в браке есть неизбежные вещи.

Сильваниус стоял спиной к камину с таким выражением лица, которое говорило его другу, что спорить с ним бесполезно.

– Очень легко, Гарри, – сказал он, – критиковать и выискивать ошибки у других, но ты, как и добрая дюжина моих родственников, един в убеждении, что мне надо жениться!

– Тебе действительно пора это сделать, – пробормотал Гарри.

– Но я не какой-нибудь зеленый юнец, который готов влюбиться в первое попавшееся хорошенькое личико, – продолжал герцог, – и я не настолько глуп, чтобы считать, что недавняя школьница представляет для меня интерес или знает что-нибудь из того, что меня может в ней заинтересовать.

Гарри попытался возразить, но Сильваниус протестующе поднял руку.

– Дай мне закончить, – сказал он. – Я тщательно обдумал это. Если мне приходится жениться и самому выбирать жену, я должен жениться на молодой девушке. Я должен иметь основания полагать, что она будет достаточно умна, чтобы быть приятной не только для меня, но и для моих друзей. И если она будет достаточно хорошо воспитана, она будет мне благодарна за то, что сидит рядом со мной за столом, и на нескольких ошибках научится быть хорошей хозяйкой.

– Я согласен со всем этим, – сказал Гарри, – но как вы будете чувствовать себя, когда останетесь вдвоем?

Лукавая усмешка пробежала по лицу герцога, и он ответил:

– Здесь я согласен с тобой. Но почему мы должны оставаться вдвоем, за исключением крайне редких случаев?

Сильваниус прошелся по комнате и продолжил:

– В старые времена, как ты прекрасно знаешь, в доме таких размеров жили не только герцог и герцогиня или, прежде чем моя прабабушка получила этот титул, маркиз и маркиза Честер!

Он слегка улыбнулся и продолжал:

– Здесь жили их дети, другие родственники, бабушки и дедушки, двоюродные тети и дяди, племянники и племянницы, старые друзья, нянечки, гувернантки и множество слуг! По сути, дом постоянно был наполнен людьми, не говоря уже о гостях, которым оказывалось особое внимание круглый год, о чем свидетельствуют дневники того времени.

Гарри рассмеялся.

– Так вот какую жизнь ты собираешься вести: что-то вроде главы большого семейства или, лучше сказать, – короля во главе собственного двора? Надеюсь, я буду приглашен ко двору Вашего Высочества?

– Неужели ты думаешь, что может быть иначе? – спросил герцог. – Но, серьезно, Гарри, ты улавливаешь идею?

– Конечно, я понимаю, куда ты клонишь, и очень надеюсь, что твоя будущая герцогиня окажется именно такой, какой ты ее представляешь: куклой на веревочках, за которые ты будешь дергать. И которая будет продолжать танцевать, когда ты ее заведешь, даже после того, как ты уйдешь и оставишь ее одну.

– Не читай мне проповедей, – остановил его Сильваниус. – Ты так же, как и я, прекрасно знаешь, что существуют традиции аристократического быта, которые были заложены еще во времена Елизаветы, когда первый Честер построил здесь дом и пригласил королеву посетить его.

– Она приехала? – с интересом спросил Гарри.

– Конечно, и он истратил кучу денег, развлекая ее.

– Хорошо, ты не можешь пригласить сюда королеву, – сказал Гарри. – Но принц Уэльсский, несомненно, будет развлекаться на твоих вечеринках, и, следовательно, также будет и… Изабель?

В интонации, с которой Гарри упомянул имя графини, прозвучал вопрос.

– Да, будет и она, – медленно ответил герцог, глядя другу прямо в глаза.

– В таком случае я желаю твоей герцогине, чтобы она была напрочь лишена чувства юмора, – сказал Гарри. – Иначе она будет изжалена язвительным язычком Изабель, истерзана пытками от ее намеков и, несомненно, прежде, чем ты сможешь помешать атому, доведена до слез через пять минут после того, как Изабель войдет в этот дом.

– Я знаю, как укротить Изабель, – возразил герцог. – И я не позволю ей выкидывать подобные номера.

– Хотел бы я видеть, как тебе это удастся, – засомневался Гарри. – Она будет как львица защищать свою добычу от любых конкурентов, и у твоей жены вряд ли будет шанс устоять против ее когтей.

– До этого не дойдет, – резко возразил герцог. – В любом случае я полагаю, что все вокруг, включая тебя, будут относиться к моей жене с уважением.

– Мне всегда казалось, что слова «уважение», «долг», «обязательство»и «ответственность» навевают неописуемую скуку, – сказал Гарри. – Если у твоей жены будет хоть капля разума, она захочет иметь намного больше, чем просто уважение.

– Заткнись, Гарри! – взревел герцог. – Ты пытаешься заставить меня пожалеть, что я принял предложение герцога Норталертона. А между тем уже завтра я намерен отправиться к нему и официально просить руки его дочери.

Гарри Шелдон ничего не ответил, и после минуты молчания герцог воскликнул:

– Черт побери, где же выход? Ты хочешь меня женить. Все последние годы меня подталкивают к этому, а теперь ты сам стараешься воздвигнуть препятствия на пути к этому. Если я не женюсь на Каролине Алертон, значит, я женюсь на какой-нибудь другой неоперившейся школьнице.

Немного помолчав, Гарри ответил:

– Конечно, никто другой не принесет тебе такого огромного поместья.

– Никто! И что бы ни случилось, будущие поколения Нестеров, несомненно, будут благодарить меня за жертву, которую я принес для них.

– Жертва? Вот подходящее слово, – воскликнул Гарри. – Я должен понимать это так, что ты продаешь свою свободу за «миску похлебки»?

– За десять тысяч акров земли, – коротко бросил герцог.

– Мне кажется, – пророчески заявил Гарри, – что ты так или иначе заплатишь за каждый акр. Герцог рассмеялся.

– Если ты еще позволишь себе делать столь печальные предсказания, я отошлю тебя обратно в Лондон. Мне кажется, тебе лучше выпить еще один бокал шампанского! Ах да, я забыл тебе сказать, что среди моих гостей будет очаровательная Маргарита, которая приезжает сегодня вечером специально, чтобы повидать тебя.

Гарри Шелдон вскочил, и в его глазах загорелся огонь страсти.

– Она согласилась?

– И с восторгом, – с усмешкой ответил герцог. – Но – возьми себя в руки – она приезжает одна. Джеймса, к сожалению, его светские обязанности задерживают в Букингемском дворце.

Гарри Шелдон с восторгом воскликнул:

– Сильваниус, ты вернул мне жизнь и радость, и когда-нибудь я постараюсь отплатить тебе тем же.

– Я напомню тебе об этом, – сказал герцог. – Кто знает, если я женюсь, мне может понадобиться твоя помощь.

Глава 2

– Почему вы молчите?! – воскликнул герцог сердито. Он обращался ко всем сидящим за столом, но смотрел при этом на Каролину.

Эльфа тоже с сочувствием посмотрела на нее. Она видела, что старшая сестра с огромным усилием сдерживает свои чувства.

Каролина была подготовлена к этому разговору сегодня утром, когда отец позвал ее в свой кабинет и сказал, не тратя лишних слов на вступление:

– У меня для тебя есть хорошие новости, Каролина. Действительно, я полагаю, что ты – очень счастливая девушка.

– Почему, папа?

– Потому что герцог Линчестер хочет жениться на тебе и сегодня днем приедет, чтобы официально просить твоей руки.

Если герцог и заметил реакцию своей дочери на эти слова, то не показал виду, только голос его стал чуть громче и говорил он более решительно, чем обычно.

Несмотря на то что она знала заранее, о чем отец собирается с ней говорить, Каролина чуть не расплакалась.

Но потом она вспомнила наставления Эльфы и еле выдавила из себя:

– Это… большой сюрприз… папа, но… большая честь.

– Именно так, на мой взгляд, ты и должна это воспринимать, – сказал герцог с удовлетворением. – Это очень большая честь, и для меня нет ничего приятнее, моя дорогая, чем видеть тебя герцогиней и знать, что ты живешь рядом.

Каролина выскочила из отцовского кабинета и сразу бросилась в классную комнату, повиснув на шее у Эльфы.

Она дрожала и некоторое время была не в силах говорить.

– Ты ответила ему, как я тебе сказала? – спросила Эльфа.

Каролина утвердительно кивнула.

– Это было разумно с твоей стороны, – сказала Эльфа. – Пока он не должен подозревать, что ты собираешься сопротивляться его планам.

– Но надеяться… только надеяться… – испуганно начала Каролина.

– Доверься мне, – прервала ее Эльфа. – Будь спокойна и собранна на завтраке и говори как можно меньше.

– Я расплачусь… Я знаю, что… я расплачусь, – пробормотала Каролина.

– Если ты это сделаешь, ты все погубишь, – сказала Эльфа – – Это твой единственный шанс, Каролина, и, если ты его упустишь, ни я, ни кто другой не смогут спасти тебя от замужества с герцогом.

Эта угроза заставила ее собрать все силы, чтобы выполнить то, что велела Эльфа.

Сейчас, за столом, прежде чем Каролина успела ответить отцу. Эльфа сказала быстро:

– Мне кажется, из-за погоды у Каролины разболелась голова.

– Кто сказал, что у нее болит голова? – вопрошающе прогремел герцог, поворачиваясь к своей младшей дочери.

– Она пожаловалась на головную боль, когда проснулась утром, – ничуть не смущаясь, сказала в ответ Эльфа. – Мне кажется, что в воздухе пахнет грозой.

– Вздор! – резко возразил герцог.

Он посмотрел через стол на свою жену.

– Если у Каролины болит голова, надо найти для нее какое-нибудь лекарство, и чтобы к трем часам дня она была одета в свое самое лучшее платье.

– К трем часам? – переспросила герцогиня, мысленно прикидывая, что сегодня на ее любимую возню с цветами выпадет слишком мало времени.

– Линчестер должен приехать часом позже, – объяснил герцог, – но я не хочу, чтобы вы носились в это время, как загнанные зайцы, из-за того, что не будете готовы.

– Ну конечно нет, Артур, – согласилась герцогиня.

– Итак, я жду тебя и Каролину в картинной галерее в три часа.

– Очень хорошо, Артур.

После этого герцог произнес длинный монолог насчет новичков, которые, стоит им приехать в графство, начинают вести себя здесь как хозяева.

Ни герцогиня, ни Каролина не слушали его, но Эльфа знала, что отец имеет в виду несчастного джентльмена, который пытается завести свою собственную свору гончих на лис.

Чтобы отвлечь его внимание от Каролины, она задала несколько вежливых вопросов, на которые герцог ответил с нескрываемым раздражением. Но тем не менее этого разговора хватило до конца завтрака.

Герцогиня выкроила все-таки время, чтобы забежать хоть ненадолго в сад, и после этого отправилась переодеваться. Каролина и Эльфа поднялись к себе.

– У меня… действительно разболелась… голова, – пожаловалась Каролина.

– Я тебе верю, – с сочувствием откликнулась Эльфа.

– Но тебе следует убедить маму, когда она сюда поднимется, что ты слишком плохо себя чувствуешь, чтобы выходить из комнаты.

– А что, если она… заставит меня… спуститься вниз?

– спросила Каролина испуганным шепотом.

– Вряд ли она будет делать это, если ты встретишь ее, как я тебе сказала, в одном белье. Ты должна бросить платье на стул, как будто собиралась надеть его, но за шаг до стула, обессилев, упала в кровать.

– О, Эльфа… я боюсь! А вдруг она не поверит мне?

– Думай об Эдварде, и ты сможешь все сделать нормально, – ответила Эльфа. – Единственное, что тебе надо сделать, – это избежать встречи с герцогом, сделать все, чтобы он не увидел, как ты красива.

Каролина обессиленно опустилась на стул, а Эльфа отправилась в свою комнату, чтобы переодеться в костюм для верховой езды.

В половине третьего, дав Каролине последние инструкции, она спустилась вниз, вышла из дома через боковую дверь и направилась в конюшню.

Главный конюший посмотрел на нее с удивлением.

– Я не ждал тебя увидеть здесь сегодня днем, госпожа, – сказал он с фамильярностью старого слуги. – Мне казалось, ты будешь занята в доме, принимая его светлость.

Эльфа не удивилась, что Гарстон уже знал о визите герцога Линчестера и о его причине. Так как у отца была привычка говорить за столом обо всех делах, как будто стоящие рядом слуги глухие и полностью лишены обычного человеческого любопытства. Эльфа понимала, что все в доме уже в курсе того, что нелады между двумя герцогами в скором времени могут прекратиться и каким путем этого собираются достичь.

– Мама и Каролина справятся без меня, – ответила она Гарстону, – а Ласточка застоялась и нуждается в пробежке.

Ласточка была ее личной лошадью, и, улыбаясь, Гарстон сказал:

– В общем, это так, госпожа, но тебе надо прогнать и Резвого.

– Прекрасно, возьмем и Резвого, на которого может сесть Бен.

– Бен? – переспросил Гарстон. – Вашу светлость обычно сопровождает Джим.

– Сегодня я предпочла бы Бена, – капризно сказала Эльфа.

Бен был одним из самых молчаливых и спокойных парней в конюшне, на которого всегда можно было положиться, так как он делал всегда то, что надо, и без всяких вопросов.

Пять минут спустя Эльфа мчалась на Ласточке по парку.

Лошадь была резвой, и ее с трудом сдерживали, когда седлали, но, стоило Эльфе сесть в седло, она, как обычно, становилась послушной малейшей команде наездницы.

Вскоре Эльфа забыла обо всем на свете, полностью отдавшись радости скачки быстрее ветра на великолепном животном.

Она проскакала парк и поля, а затем повернула на северо-восток графства, куда обычно крайне редко ездила.

Эльфа знала, что, если бы с ней поехал Джим, он постоянно спрашивал бы, куда они едут, а Бен молча скакал рядом, занятый лишь тем, чтобы Резвый не отставал от Ласточки.

Они скакали туда, где пыльная дорога пересекала границу владения Алертонов и вторгалась в поместья Линчестеров.

Здесь Эльфа остановила Ласточку, уверенная, что с этого удобного места ей будет видно далеко настолько, чтобы разглядеть высокий фаэтон как минимум за милю до того, как он подъедет к ней.

Бен держал Резвого чуть сзади нее, по-прежнему не задавая никаких вопросов.

На горизонте ничего не было видно, и Эльфа решила воспользоваться передышкой и дать объяснения сопровождавшему ее груму.

– Слушай, Бен, – сказала она, – мы здесь потому, что, как ты знаешь, герцог Линчестер должен сегодня приехать в наш дом.

– Я слышал об этом, госпожа, – кивнул Бен.

– Леди Каролина и моя мать хотели бы быть готовы к тому моменту, когда его светлость въедет во двор, а, как ты прекрасно знаешь, герцогиня не хочет покидать своего сада до последнего момента.

– Да, госпожа, – коротко согласился Бен.

– Твоя задача будет состоять в том, чтобы, как только мы увидим карету его светлости, как можно быстрее прискакать к Эмили, которая будет ждать в комнате для слуг, и сообщить ей, что герцог Линчестер едет.

– Эмили, госпожа? – переспросил Бен, но лицо его не выразило удивления.

– Да, Эмили, – подтвердила Эльфа.

Эмили была самой молодой девушкой из тех, кто прислуживал ей и Каролине, и Эльфа велела ей ждать а дверях кухни, начиная с пяти минут третьего.

– Как только Эмили передаст тебе мое сообщение, – наставляла она Каролину, – сними платье и ложись в постель, полузадернув шторы. Положи на лоб смоченный в одеколоне платок и, когда мама поднимется к тебе, говори с ней медленно, как будто тебе трудно произносить слова.

– Я никогда… не смогу… сделать это… убедительно, – ответила Каролина, но Эльфа ее не слушала.

Теперь, чтобы убедиться, что Бен верно понял ее приказание, она повторила его.

– Когда ты передашь мои слова Эмили, – продолжала она, – скачи сразу назад ко мне. Если меня здесь уже не будет, возвращайся и жди меня на краю парка.

Она видела, что Бен выглядит немного озадаченным, но надеялась, что он все понял правильно.

– Мы должны вернуться домой вместе, – закончила она. – Ты знаешь, что отец не любит, когда я скачу одна без слуг.

Она надеялась, что последние слова не позволят Бену задержаться, чтобы пошептаться со слугами или отправиться в конюшню, чтобы там разболтать, что происходит.

Единственная гарантия этого заключалась в том, что Бен не был болтуном в отличие от Джима.

Так как Эльфа не хотела отвлекать Бена от полученного задания другими разговорами, она стала молча внимательно вглядываться в дорогу.

Когда Ласточка уже стала нетерпеливо перебирать ногами, она заметила вдали какое-то движение.

Не было никакого сомнения, что это ехал фаэтон с джентльменом в высокой шляпе и что пара лошадей скакала достаточно быстро. Эльфа повернула голову.

– Фаэтон приближается! Возвращайся быстро., как только можешь, и не теряй ни минуты!

Бен послушно развернул Резвого, и, как только он пустил его в галоп. Эльфа поскакала в обратную сторону вдоль границы владений.

Примерно через милю поле закончилось, и Эльфа въехала в лес, переведя Ласточку на шаг и стараясь ехать посередине пыльной дороги.

Она вновь остановилась, чувствуя, как сердце сильно бьется в груди, а губы стали сухими.

Неужели она не сможет? Неужели все ее планы рухнут и герцог не захочет выслушать ее? В этом случае сердце Каролины будет разбито, и, несмотря ни на какие последствия, им с Эдвардом придется бежать.

Она сильно нервничала, и от этого ей казалось, что прошло слишком много времени. Эльфа стала беспокоиться, недоумевая, почему герцог не появляется так долго.

Затем, как только она увидела приближающийся к ней по дороге фаэтон, она поняла, что пара лошадей, которыми правил герцог Линчестер, были лучше, чем любая из лошадей отца, а красивый фаэтон был последней модели, которую еще не видели в их графстве.

В первую минуту, увидев женщину перед собой посередине дороги, герцог не собирался придерживать лошадей. Он подумал, что она отойдет в сторону, чтобы пропустить его. И только когда понял, что она не собирается делать этого, он резко натянул поводья.

Эльфа не пошевельнулась. Когда лошади остановились, она медленно подъехала к его фаэтону.

– Добрый день, ваша светлость! Герцог вежливо приподнял шляпу.

– Добрый день! Но мне кажется, мы незнакомы.

– Нет, но я хотела бы поговорить с вашей светлостью по очень важному вопросу.

Сильваниус Линчестер в удивлении поднял брови и ответил:

– Я тороплюсь. Не могли бы мы назначить встречу на более подходящее время?

– Мне подходит настоящий момент, ваша светлость, и дело, которое я хотела бы с вами обсудить, не только очень важное, но и весьма срочное!

– Тогда я готов выслушать вас, – согласился герцог, весьма заинтригованный происходящим.

– Спасибо, – ответила Эльфа, – но это очень конфиденциально, и надеюсь, что не попрошу у вашей светлости слишком многого, если вы пройдетесь со мной до опушки леса.

Герцог посмотрел на нее с удивлением, и Эльфа с ужасом подумала, что он готов отказаться.

Но Линчестер пожал плечами и сказал с иронической усмешкой:

– Очень хорошо, но я надеюсь, что это не шутка, чтобы собрать с меня дорожный налог, ведь у меня слишком мало денег с собой в кошельке.

– Я честью клянусь вашей светлости, что ничего подобного не случится, – сказала Эльфа.

– Охотно вам верю.

Герцог повернул голову, чтобы отдать приказание слуге взять лошадей под уздцы, но прежде, чем он успел закрепить вожжи и воткнуть хлыст, тот уже стоял около них.

Он лениво вышел из кареты и увидел, что Эльфа уже спешилась.

– А как же ваша лошадь? – спросил Сильваниус.

– Ласточка пойдет за мной, – ответила Эльфа.

Она пошла впереди герцога, обойдя фаэтон, и направилась к полянке на окраине леса.

Они прошли несколько шагов по лесу, и Эльфа увидела на его краю, как и ожидала, потому что прекрасно знала эти места, несколько поваленных деревьев, ожидавших вывозки.

Она села на одно из них, и герцог, хотя и с осторожностью, последовал ее примеру.

– Итак, – сказал он, – о чем идет речь? Я надеюсь, что вы начнете с того, что представитесь. Полагаю, меня вы знаете!

– Да, ваша светлость, а мое имя Мэри Маргарет Александра Эльфа Алертон.

У герцога вытянулось лицо, но прежде, чем он смог заговорить, она добавила:

– Но обычно меня называют Эльфа, по вполне понятным причинам.

Герцог замер пораженный. Как только она заговорила с ним, он подумал, что эта решительная незнакомка выглядит необычно по сравнению со всеми другими девушками, которых ему доводилось встречать прежде.

Теперь он понял, что это оттого, Что в ней действительно было что-то от эльфов, может быть, эта мысль пришла ему в голову после того, как она назвала свое имя. У нее был необычный разрез непомерно больших для маленького личика глаз, которые в уголках слетка поднимались вверх. В ней есть что-то, подумал герцог, что напоминает иллюстрации к сказкам, которые он читал с няней в детстве. Странным был и ее очень маленький ротик, который также в уголках слегка поднимался вверх, а когда она улыбалась, на щеках появлялись две прелестные ямочки.

Она подняла взгляд на герцога.

– Когда я родилась, – объяснила она, как будто он задал ей вопрос, – папа был уверен, что я «чэнджелинг», и, так как все говорили, что я очень похожа на маленького эльфа, моя крестная мать, у которой было чувство юмора, добавила мне имя «Эльфа», когда отдавала в руки священника перед купелью. Папа был в ярости, но уже поздно было что-либо менять.

– Я только могу добавить, что ваше имя вам очень подходит, – заметил герцог.

Эльфа посмотрела на него и сняла свою шляпу для верховой езды.

– Без шляпы намного удобнее, и я надела ее, только чтобы произвести на вас впечатление.

– Вы полагаете, это было необходимо?

Он задал этот вопрос автоматически, потому что опять задумался, глядя на ее волосы, которые, как и ее лицо, были необычными.

Казалось, что они были цвета листьев бука, но покрытых золотом, как лучами солнца, которое сверкало необычным огнем на фоне зеленых деревьев.

Без шляпы Эльфа, несомненно, еще больше походила на эльфа, чем на реальную земную девушку. При этом она была настолько тоненькая, что о ней с трудом можно было думать как о женщине.

Пальцы, в которых она сейчас теребила перчатки, были длинными и тонкими и, как только теперь заметил герцог, очень белыми.

– Итак, леди Эльфа, – сказал он громко, – после того, как мы представились друг другу, не соблаговолили бы вы сообщить мне секрет, из-за которого прервали мою поездку?

Эльфа сидела очень прямо, зажав ладони рук в коленях, и герцогу казалось, что и ее глаза сверкали тем же странным огнем, что и волосы.

При этом он подумал, что она смотрит на него какого оценивающе, проникая в самую душу и стараясь там что-то найти. Но что именно – он не мог понять.

На самом деле наряду с тем, что она боялась того, что ей предстоит сказать. Эльфа думала, что герцог выглядит даже лучше, чем ей показалось издалека на той охоте.

В то же время она видела, что в нем было что-то властное и даже пугающее. Она ожидала, что у него будет снисходительный вид, но не настолько, чтобы он выглядел ошеломляюще всевластным, если это верное определение.

Он был великолепен и в то же время величествен, а его голос и манеры наводили на мысль о его решительности и, возможно, даже упрямстве.

– Итак, что вы хотели сказать? – спросил герцог, и в его голосе прозвучали нотки нетерпения.

– Ваша светлость, – сказала Эльфа, – я прекрасно знаю, что вы едете просить руки моей старшей сестры Каролины. А не могли бы вы оставить ее в покое и жениться на мне?

Если Эльфа собиралась поразить герцога, то, как она поняла, ей это удалось.

Он не шелохнулся и не повел бровью, но она увидела выражение недоверия в его глазах. Затем его губы сжались в жесткую линию.

– Это, вероятно, шутка? – резко спросил он.

– Конечно, нет, – ответила Эльфа. – Это очень серьезная просьба, скорее даже мольба о помощи.

– Что вы подразумеваете под этим?

– Моя сестра Каролина, которую отец хочет выдать за вас замуж, очень любит другого человека. Они надеялись пожениться через год, но сегодня отец заявил Каролине, что она должна стать вашей женой. Если ее вынудят сделать это, ее сердце будет разбито.

Герцог выглядел так, как будто все, что ему говорят, не может быть правдой. И, что поразило Эльфу, договариваясь с отцом, он ни на миг не допускал мысли, что Каролина не будет в восторге от идеи выйти за него замуж.

Она подумала, что после многочисленных женщин, которые домогались его, а если верить отцу, за ним тянулся длинный шлейф амурных побед, для герцога было шоком, что какая-нибудь девушка может не захотеть стать его женой.

Линчестер молчал, и Эльфа через некоторое время добавила:

– Это может выглядеть весьма удивительным, ваша светлость, что у Каролины нет желания выходить за вас замуж, но любовь более важная вещь, чем герцогский титул, и она предпочтет делить нужду с Эдвардом, чем жить в роскоши с вами.

Герцог наконец обрел способность говорить.

– Я принял решение о женитьбе, – сказал он медленно, – полагая, что предложение вашего отца получило одобрение его дочери.

Эльфа усмехнулась.

– Не предполагаете же вы, что Каролину спросили, хочет ли она выходить за вас замуж? – сказала она. – Папа просто сказал ей, что она должна сделать это, но, к счастью, я случайно подслушала, как он рассказывал маме о своем плане по прекращению ссоры между нашими семьями, сообщила это сестре и, как могла, постаралась утешить ее.

– Предложение вашего отца выглядело весьма практичным, – ответил герцог, покачав головой. Эльфа улыбнулась и сказала:

– Мы все вздохнем с облегчением, когда перестанем слышать бесконечные споры о Магнус Крофт, день за днем, год за годом. Но вы не сможете праздновать победу, если не женитесь на мне вместо Каролины.

– Вам так хочется стать моей женой? – спросил герцог, и в его вопросе прозвучали отнюдь не ласковые нотки.

– Нет, конечно, нет, но я хотя бы не влюблена в другого, – серьезно ответила Эльфа. – Но, если жертва необходима, пусть это буду лучше я, чем Каролина.

Она увидела по выражению лица герцога, что он оскорблен, и быстро добавила:

– Извините! Я не хотела вас… обидеть, но вы вряд ли можете ожидать от женщины, чтобы она была в восторге, когда ей говорят, что она должна выйти замуж за человека, с которым даже не обмолвилась ни одним словом.

– Я, видимо, – медленно произнес герцог, – слишком мало общался с молодыми девушками и не ожидал, что они столь трепетно относятся к браку, полагая, что их родители лучше знают, что им нужно.

– Вы тоже были когда-то молоды, – возразила Эльфа, – и, конечно, должны помнить, что тогда ваше отношение к жизни, окружающим людям и самому себе отличалось от сегодняшнего. То же самое и у женщин, за исключением, может быть, того, что они более идеалистичны, чем мужчины.

Герцог все еще выглядел пораженным, но при этом понял, что ему есть что возразить.

– Настолько же идеалистичны, как вы, которая готова пойти за меня замуж при самых неидеалистичных обстоятельствах? – с иронией спросил он.

– Я тщательно обдумала ситуацию, – сказала Эльфа. – Здесь нет другого выхода: или вы женитесь на Каролине и этим разрушите ее счастье. Боюсь, это заставит вас чувствовать себя весьма неловко, если не сделает несчастным…

– Или?

– ..я предложу вам себя вместо нее, – решительно закончила Эльфа.

– У меня сложилось впечатление, – насмешливо сказал герцог, – что вы ощущаете себя овцой, которую ведут на заклание.

– На самом деле, я думаю, вы нисколько не проиграете от этого обмена, – храбро произнесла девушка.

– Что вы под этим подразумеваете?

– В то время как Каролина только плакала бы и скорбела по Эдварду, я действительно постараюсь, насколько мне это удастся, стать вам хорошей женой.

Ей показалось, что он опять поражен ее словами, и она быстро добавила:

– По мнению папы, любовь приходит после женитьбы. Но не к женщине, на которой вы женитесь, таким образом этой проблемы у нас не будет.

Герцог рассердился.

– Я не верю, что ваш отец мог сказать вам подобную вещь!

– На самом деле он сказал это маме, – ответила Эльфа, – когда не знал, что я его слышу.

– Так вы подслушивали!

– Я же уже говорила, что именно так я одной из первых узнала, что вы с папой заключили соглашение по поводу Магнус Крофт.

– Я всегда полагал, что слушать то, что не предназначается для ваших ушей, вряд ли соответствует поведению настоящей леди.