Текст книги "Мятежная княжна"

– Мы все на это надеемся, ваше высочество!

– Так давайте выпьем, – предложил князь. – А вы еще раз посмотрите свои карты. Подумаем, все вместе, что можно улучшить в наших планах.

– Налить вам вина, ваше высочество? – спросил Лука.

– Конечно!

Послышался звон бокалов.

Потом чей-то голос (Тора решила, что это был Франц) произнес:

– Предлагаю выпить за здоровье короля Бориса. Да правит он долго и безмятежно!

Тора судорожно вздохнула. Она поняла, чей разговор подслушала. Ей вспомнились слова отца о том, что в Солоне есть еще один претендент на трон.

Более того, всего два дня тому назад кое-что ей рассказала одна из камеристок.

Конечно, Тора ни с кем, кроме профессора, не обсуждала своего возможного брака с королем Солоны, но она говорила, что ожидается его визит в Радослав. Это уже было объявлено на заседании парламента.

– Ты когда-нибудь видела его величество? – спросила она у девушки.

Горничная покачала головой:

– Нет, ваше высочество. Но зато я недавно много слышала о князе Борисе!

– А кто он?

– Это двоюродный брат его величества, ваше высочество. И, судя по тому, что мне говорили, нехороший он человек.

Увидев, что Тора слушает ее с интересом, девушка продолжала:

– Одна из моих сестер работает в доме нашего посла в Солоне.

– Наверное, ей было интересно увидеть другую страну! – заметила Тора. – И что она говорила о князе Борисе?

– Она видела его, и видела ужасные вещи, которые я не стану пересказывать вашему высочеству. Моя сестра полагает, что он замыслил дурное. Она говорит, будто слышала, что князь угрожает захватить трон Солоны!

Тора подумала тогда, что, наверное, поэтому старый король и мечтает о сыне. Ей было любопытно узнать, что за ужасные вещи делал князь Борис, однако не к лицу ей было ронять свое достоинство, выспрашивая у горничной подробности.

Осознав всю важность услышанного ею. Тора поняла, что необходимо что-то предпринять. Заговорщики все, более возбужденно провозглашали тосты за здоровье друг друга и успех своего предприятия. И тут княжна сообразила, что, если они поймут, что их подслушали, ее ждет верная смерть.

Задрожав от страха, девушка решила скрыться, по крайней мере до приезда профессора. Она встала со скамьи и, двигаясь медленно и осторожно, скользнула в кусты сирени. Завернув за угол, она увидела еще одно открытое окно. По-видимому, оно тоже находилось в комнате, где собрались заговорщики.

Тора прошла под самым окном и оказалась в цветнике позади постоялого двора. Полузаросшие клумбы яркими пятнами выделялись на фоне леса, который подступал совсем близко к зданию.

Перепуганная княжна решила спрятаться в лесу и выйти из своего укрытия только тогда, когда будет твердо уверена, что профессор со своими спутниками уже прибыл.

Она была настолько потрясена, что на секунду ей даже захотелось думать, что все услышанное было плодом ее воображения. Однако сомневаться не приходилось: князь Борис задумал совершить дворцовый переворот.

«Если меня заметят, меня убьют», – вновь подумала Тора.

Она поспешно пересекла благоухающий цветник и через деревянную калитку вышла в лес. Только оказавшись среди густых деревьев, девушка почувствовала, что ее сердце бьется уже не так отчаянно, хотя сухость во рту не проходила.

Тора шла по песчаной тропе, петлявшей между деревьями, пока слева от нее не открылся совершенно потрясающий вид. Перед ней внизу расстилалась долина, которую она видела с перевала. В этом месте деревья по крутому откосу, спускались к реке, в которую обрушивались с гор гремящие водопады.

С ужасом она подумала, что в этом месте очень просто спрятать чей-нибудь труп. Эта мысль заставила ее резко свернуть и немного подняться по тропе, которая, как показалось Торе, вела прямо к покрытой снегом вершине.

Солнце стояло еще довольно высоко. Было жарко. Решив, что идти дальше не следует, княжна присела на вывернутое ветром дерево, корни которого нелепо торчали во все стороны. На стволе было удобно сидеть, но Тора чувствовала, что страх по-прежнему сжимает ее сердце и стесняет дыхание.

Она спрашивала себя, что ей следует предпринять. Следовало бы предостеречь короля… Но как?

Был большой соблазн сказать себе, что это ее не касается. Однако княжна понимала, что революция или государственный переворот, в какой бы стране они ни происходили, подрывали закон и порядок во всех соседних государствах. Если сегодня на трон в Солоне сядет узурпатор, завтра подобное может произойти и в Радославе.

«Я должна что-то сделать! Мне надо что-то предпринять!»– с отчаянием повторяла про себя Тора.

Будь на ее месте отец или брат, они бы твердо знали, как следует действовать. Но они были мужчинами, а она – всего лишь женщиной, и потом – она должна была скрываться!

Она вспомнила, как князь Борис приказывал своим сторонникам стрелять при малейшем намеке на сопротивление. А ведь народ Солоны скорее всего был похож на ее собственный: жители были довольны своей жизнью и ничего не имели против своего короля. Почему они должны были умирать за князя, о котором к тому же ходили грязные слухи.

Ей было страшно возвращаться на постоялый двор. Даже если профессор уже приехал, она чувствовала себя не вправе посвящать его в столь опасную тайну.

«Я должна немедленно вернуться домой!»– подумала княжна.

Однако сначала надо было убедить профессора, что ехать в Солону опасно. А ведь он так хотел выступить перед королевским двором! Придется объяснить ему. Тора не сомневалась, что профессор Серджович поверит ей и согласится, что о заговоре необходимо рассказать какой-нибудь облеченной властью персоне. Но это и значило вовлечь профессора и его спутников в эту опасную историю, а к тому же – и назвать свое настоящее имя!

С другой стороны, бездействовать тоже нельзя: погибнет множество невинных людей. И, несомненно, князь Борис убьет короля.

«Я не хочу выходить за него замуж, – думала Тора, – но я не могу просто стоять в стороне и ждать, пока его убьют!»

Мысли ее кружились и кружились, как по замкнутому кругу, не находя выхода.

Не считая заговорщиков, она оказалась единственным человеком, кому было известно о намерениях князя Бориса. Но как разоблачить его, не нарушая своего инкогнито? Ее родители оказались бы в очень неловком положении, если бы стало известно, что она переоделась крестьянкой и отправилась в Солону шпионить за королем. Тора прекрасно представляла себе ужас всех уважаемых граждан и Солоны, и Радослава, насмешки и издевательства, которые последуют за подобным разоблачением.

Тут она услышала приближающийся топот копыт и с ужасом подумала, что это могут быть князь Борис и его друзья. Увидев ее в лесу так близко от «Трех колоколов», заговорщики наверняка заподозрят неладное.

Тора вскочила и замерла на месте, чутко прислушиваясь. С некоторым облегчением она поняла, что лошадь всего одна и топот доносится не со стороны постоялого двора, а из леса. Наверное, – ей все-таки следовало бы убежать и спрятаться в лесу, но Тора поняла это слишком поздно. Всадник был уже совсем близко. Увидев, как она убегает, он мог счесть это странным и, возможно, начать ее преследовать.

Сердце девушки снова отчаянно заколотилось, но Тора заставила себя с безмятежным видом усесться на ствол поваленного дерева.

Топот копыт слышался все явственнее, и через несколько секунд она увидела великолепного чистокровного скакуна и всадника в великолепно сшитом костюме для верховой езды, в начищенных до блеска сапогах, с непокрытой головой. Незнакомец, видимо, любовался видом, который открывался на расположенную внизу долину. Почему-то ей вдруг пришло в голову, что этот всадник – военный.

Она и сама не смогла бы объяснить, почему у нее создалось такое впечатление. Возможно, его окружала некая аура властности. И держался в седле он очень прямо, словно на параде, хотя совершенно непринужденно.

Незнакомец заметил Тору, только когда почти поравнялся с ней. На его лице отразилось изумление, но в следующую секунду он улыбнулся.

– Здравствуйте, барышня! – сказал он. – Вы любуетесь этим великолепным видом?

– Да, сударь, – ответила Тора. Остановив лошадь, незнакомец спросил:

– Похоже, вам одиноко. Вы кого-нибудь ждете в этом романтическом уголке?

Его голос звучал слегка насмешливо. Тора опасалась расспросов и поэтому поспешила ответить:

– Нет-нет! Я пришла сюда одна, потому что мне надо было кое-что обдумать.

Она сказала первое, что пришло ей в голову, но казалось, незнакомца ее ответ позабавил. Он немного откинулся назад в седле и спросил:

– И что за думы таятся в этой хорошенькой головке? Секунду Тора молчала, удивленно глядя на незнакомца. Никто и никогда не разговаривал с ней в таком тоне. Потом она вспомнила, что для этого незнакомца она простая крестьянская девушка, которую он случайно повстречал в лесу. Почему ему не пошутить с ней!

– Не думаю, чтобы мои мысли могли показаться вам интересными, сударь, – сдержанно сказала она.

– Напротив, они меня очень даже интересуют! С этими словами он спешился, связал поводья узлом и, к изумлению Торы, не стал привязывать лошадь. Сам же подошел к ней поближе.

– Очень даже интересуют, – повторил он. – Может, вы разрешите мне присесть рядом с вами и расскажете мне, о чем вы думаете. Хотя, наверное, ваши глаза будут красноречивее всяких слов!

Тора судорожно вздохнула.

Она не знала, что мужчины могут так разговаривать с женщинами. Ее смущали не столько слова незнакомца, сколько его взгляд. К собственной досаде, она почувствовала, что краснеет, и торопливо проговорила:

– У вас наверняка есть дела поважнее, чем… разговор со мной.

– Не могу представить себе ничего более важного! – возразил незнакомец, усаживаясь рядом.

Он повернулся так, чтобы лучше видеть девушку, и сказал:

– Наверное, вам уже сотни раз говорили, как вы прекрасны! Похоже, вы настоящая лесная нимфа!

При этих словах Тора не смогла сдержать улыбку. Дома, в их дворцовом парке, она часто ощущала себя как бы частью леса. Тогда в своем воображении девушка забывала о скучном придворном этикете, о всех этих «так не положено»и «это не принято», о грубом и безжалостном «хватит мечтать».

– Вы улыбаетесь, потому что это правда? – спросил незнакомец.

– Ну, это вам придется решать самому! – не подумав, ответила Тора.

– Именно это мне и хочется сделать, – признался он. – И в то же время мне страшно: а вдруг окажется, что вы мне просто пригрезились? Вдруг вы исчезнете? И останутся только блики солнца на листьях деревьев и мох у меня под ногами.

Его голос очаровал княжну. Ей показалось, что ее грезы ожили. Вздохнув, она сказала:

– Как бы мне хотелось, чтобы так и случилось! Это решило бы массу проблем.

– Каких же проблем?

– Очень, очень сложных. Наверное, вам лучше уйти, а я уж попытаюсь решить, что же мне следует делать.

– Если это проблема, то надо ответить «нет»! Вам не следует выходить за него замуж.

– Дело совсем не в этом, – возразила Тора. – Все гораздо страшнее. По правде говоря, так страшно, что мне очень хотелось бы, чтобы… это оказалось всего лишь дурным сном!

Однако она прекрасно понимала: то, о чем она случайно узнала, не было сном, и если она не предпримет что-то в самое ближайшее время, погибнет множество невинных людей.

– Мне надо поговорить с кем-нибудь… кто облечен властью! – произнесла княжна вслух.

И, еще не договорив, поняла, что такое решение не годится. Ее прежде всего спросят, что она делала на постоялом дворе. А поскольку она не может открыть, почему приехала одна, раньше остальных участников квартета, к ней сразу же отнесутся с подозрением.

Испугавшись, Тора воскликнула:

– Нет… нет! Я не хотела это сказать! Забудьте… что вы это слышали!

Некоторое время незнакомец сидел молча, неподвижно, потом сказал:

– Посмотрите на меня!

В его голосе было нечто такое, что не позволяло ослушаться. Она повернула к нему голову.

Глаза у незнакомца были серые и такие проницательные, что девушке показалось, будто он заглянул в ее душу.

Очень мягко он спросил:

– Кто вас так сильно напугал? Что случилось?

Глава 3

Торе казалось, что очень долго она не могла выговорить ни слова. Наконец она заставила себя отвести взгляд и сказала:

– Это… не важно… И у вас… нет права… меня ни о чем расспрашивать!

Незнакомец негромко рассмеялся и сказал:

– Вы хотите сказать, что нас не представили друг другу? Ну, это дело легко поправить. Как вас зовут?

Смущенная, оробевшая, напуганная, Тора ответила, не подумав:

– Тора. – И тут же испугалась, что выдала себя. Но почти сразу же она вспомнила, что за пределами дворца все знали ее только как Викторину.

Наступило молчание. Потом мужчина спросил:

– И это все?

Она кивнула, а он с улыбкой проговорил:

– Хорошо, если вы так хотите, я буду называть вас просто Торой. А меня зовут Миклош.

Имя Миклош, или Михаил, было очень распространено в Солоне, но Торе показалось, что оно как-то особенно идет незнакомцу. Возможно, именно такого защитника она искала: архангела Михаила или легендарного рыцаря, который убил бы драконов. Казалось, незнакомец читает ее мысли и видит те же фантастические образы, которые витают перед ее мысленным взором. Во всяком случае, он сказал:

– Теперь, когда мы официально можем считаться знакомыми, я бы все-таки хотел узнать, что вас так пугает.

Страх снова охватил девушку. Тора порывисто повернулась к Миклошу. Почему-то – вопреки всякой логике – она чувствовала, что Может ему доверять. Но не успела она подумать, что может рассказать ему о том, что происходило на постоялом дворе, как со стороны «Трех колоколов» до них донеслись мужские голоса.

Инстинктивно Тора почувствовала, насколько опасно для нее, если князь Борис и его люди увидят ее в лесу около постоялого двора, пусть даже в присутствии еще кого-то. Кто-то из них мог видеть, как возчик высадил ее у входа в «Три колокола». Они вполне могли решить, что ее следует подробно расспросить, зачем она там появилась. Не раздумывая, она повернулась к Миклошу:

– Скорее! Нам надо спрятаться!

– Зачем?

– Нет времени объяснять! Берите лошадь и скорее прячьтесь за деревьями!

Не дожидаясь ответа Миклоша, она бросилась в чащу леса, который начинался сразу за ее спиной. Она углублялась все дальше в заросли, слыша, что голоса приближаются к тому месту, где она недавно сидела.

Раздвигая густой кустарник, она увидела, что Миклош следует за нею. Тора слышала, как сзади тихо позвякивает упряжь. Когда она наконец решилась остановиться, запыхавшись после поспешного бегства, Миклош стоял рядом.

Он вел лошадь в поводу. Обернувшись, Тора с облегчением увидела, что кусты сомкнулись за ними. Сквозь ветви можно было видеть вереницу всадников, которые ехали со стороны постоялого двора. Увидев лицо первого из них, Тора почему-то подумала, что это и есть князь Борис.

Он был темноволосый, с резкими чертами лица и небольшими усиками над жесткой складкой губ. С первого взгляда он производил впечатление человека сурового и безжалостного, который вызывает у окружающих скорее страх, чем уважение.

Князь Борис обернулся к всаднику, который ехал сразу за ним. Хотя он понизил голос, и Тора не расслышала ни слова, он, очевидно, не подозревал, что за ним наблюдают. Когда он проехал, девушка заметила, что все заговорщики последовали за ним. Видимо, они не хотели привлекать к себе внимания и поехали другой дорогой.

Провожая их взглядом, Тора вдруг поняла: конечно, князь Борис говорил, что им следует выступить как можно скорее, но при этом он собирался в ближайшие день или два сам увидеться с Титом. Стало быть, переворот не произойдет раньше, чем через сутки.

«Значит, у меня будет возможность, – решила Тора, – выступить с квартетом профессора перед королем и уехать из Солоны раньше, чем заговорщики приведут свой план в исполнение».

Перед самым отъездом из страны или сразу же по возвращении домой она сможет известить кого-нибудь из власть имущих о том, что угрожает Солоне, и таким образом помешать князю Борису захватить престол.

Эти мысли пронеслись у нее в голове так стремительно, словно были озарением свыше. Ей показалось, что она чудом избежала опасного вмешательства другой страны.

Конечно, ей не следует рассказывать о том, что она узнала, пока она снова не станет великой княжной Викториной Радославской.

В тот момент Тора очень смутно представляла себе, как она объяснит обстоятельства, при которых ей стали известны тайные подробности заговора. Однако об этом у нее еще будет время подумать. А пока важнее всего, не оказаться втянутой в скандал, который привел бы в ужас ее родителей и мог бы привести к аресту профессора за то, что он помог ей.

Топот конских копыт затих вдали, и девушка понемногу успокоилась. Она с улыбкой повернулась к Миклошу. Он стоял совсем близко к ней и снова смотрел на нее так же проницательно, но слегка улыбаясь.

– А теперь, – сказал он, – расскажите мне, почему вы боитесь князя Бориса.

– А вы уверены, что это был он? – спросила Тора.

– Конечно!

Она удивилась, а потом испугалась. Этот незнакомец, о котором она совершенно ничего не знала, мог быть сторонником Бориса!

Миклош повторил свой вопрос, только тон у него стал гораздо резче:

– Какие у вас отношения с князем Борисом? Почему вы его боитесь?

Его пристальный взгляд почему-то показался девушке оскорбительным. Отведя глаза, она проговорила:

– Я… не говорила… что я его боюсь. Я… просто не хотела… чтобы меня увидели в лесу… одну.

– Это разумно, – согласился Миклош. – И все же мне кажется, что вы лжете!

Тора возмущенно вскинула голову.

– Во дворце ее отца никто не посмел бы обвинить ее во лжи!

Но к ее глубокому изумлению, Миклош взял ее за плечи и заставил посмотреть ему в лицо.

– А теперь говорите правду, – приказал он. – Что сделал вам князь, что вы так его боитесь?

Смущенная непривычным прикосновением и – еще более – тем чувством, которое оно вызвало, Тора ответила быстро и откровенно:

– Я только что увидела его впервые! Дело… только в том, что я… о нем слышала.

– Но вы знали, что он находится на постоялом дворе?

– Да.

– С теми людьми, которые сейчас ехали с ним?

– Да… наверное.

– Что значит «наверное»?

Тора попыталась высвободиться, но Миклош держал ее крепко.

– Вы… не имеете права… допрашивать меня! – сказала она. – Это… вас не касается!

– Я решил, что меня касается то, что вас так напугало, – решительно заявил Миклош. – И я требую ответа.

Тора решила, что у нее нет оснований скрывать от него правду.

– Я слышала, как князь и его друзья разговаривали в одной из комнат постоялого двора, – призналась она. – Мне не хотелось, чтобы они подумали, будто я за ними шпионю, поэтому я ушла в лес. Я не думала, что они поедут в эту сторону!

– Вы не могли не знать, что эта тропа ведет к Магличу.

Тора покачала головой:

– Я здесь впервые.

– Откуда же вы приехали?

На секунду Тора запнулась, подумав, что лучше бы не говорить ему правду, но потом решила: пусть узнает, что она в этой стране чужая.

– Я из Радослава. Миклош улыбнулся:

– Теперь мне все ясно! Вы очень хорошо владеете моим языком, но мне все время слышалось что-то странное, и я не мог понять, в чем дело. Да, радославские женщины славятся своей красотой!

Тора снова попыталась высвободиться, и Миклош отпустил ее.

– Значит, даже в Радославском княжестве, – проговорил он скорее себе самому, чем Торе, – слышали о князе Борисе. Вы были совершенно правы, стараясь избежать встречи с ним.

Тора с облегчением подумала, что Миклош не станет больше ее расспрашивать. Она посмотрела в сторону постоялого двора, пытаясь решить, можно ли ей уже вернуться туда. Но Миклош спросил:

– Если вы из Радослава, что вы делали в «Трех колоколах»?

Наступила пауза.

– Я приехала с очень знаменитым человеком, – проговорила она наконец.

– Это я сразу понял! – откликнулся Миклош, и губы его дрогнули в невеселой усмешке.

Тора высокомерно вскинула голову в ответ на подобную непочтительность и договорила:

– Я бы очень удивилась, если бы вы сказали, что не слышали о нем. Это профессор Лазарь Серджович, один из величайших музыкантов мира!

– Конечно, я слышал о профессоре! – удивленно воскликнул Миклош. А вы выступаете вместе с ним?

– Да. Завтра профессор должен выступать перед его величеством королем Солоны. Мы остановились в «Трех колоколах». Отсюда мы завтра поедем в Маглич.

– Вы будете выступать во дворце? Тора улыбнулась, подумав, что, кажется, ее слова произвели на незнакомца впечатление и спеси с него поубавится.

– Его величество попросил профессора выступить со своим квартетом перед каким-то важным гостем. Это, конечно, большая честь, и я с нетерпением жду нашего выступления.

– Так вы участница квартета профессора?

– Я играю на рояле.

– При такой красоте вы еще так талантливы? Тора тихо засмеялась:

– А теперь вы начали говорить мне комплименты!

– Вы, конечно, привыкли к ним, и это немудрено. Хорошо, что вы постарались избежать встречи с князем Борисом. Он опасен для всех женщин, но особенно для таких красавиц, как вы.

Торе хотелось сказать, что гораздо опаснее князь для короля, чем для всех женщин на свете, но она понимала, что говорить об этом не следует. Ей надо сначала уехать из Солоны. Тогда она сможет снова заговорить о князе Борисе.

У нее было чувство, что она могла бы довериться Миклошу. Она почти не сомневалась, что этот человек – важная персона. Возможно, он принадлежал к высшей аристократии Солоны. С первой, же минуты их разговора ее поразила уверенная властность этого человека.

Пока девушка размышляла, не рассказать ли ей перед отъездом из страны Миклошу о том, что в Солоне вот-вот произойдет переворот, тот спросил, будто читая ее мысли:

– Ну, вы решились довериться мне? Вы расскажете мне о том, что вас тревожит?

– Почему вы решили, что меня что-то тревожит?

– У вас необычайно выразительные глаза. Но дело не только в этом. Каким-то шестым чувством, я знаю, что вы глубоко озабочены. Признайтесь, вам очень хочется разделить с кем-нибудь свою тревогу. Возможно, со мной.

– Откуда вы знаете?

В ответ Миклош просто сказал:

– Дайте мне вашу руку!

Тора была так потрясена, что повиновалась почти машинально. Он взял ее руку обеими руками, и эта маленькая хрупкая ручка, утонула в его ладонях. Тора ощутила словно легкий удар электрического тока. Как будто жизненная сила перетекала от него к ней.

Кожу слегка покалывало. Княжне вдруг представилось, что они с Миклошем связаны какими-то необычайно тесными узами. Такого ощущения она не испытывала еще никогда в жизни.

Словно испугавшись того, что с ней происходит. Тора поспешно проговорила:

– Мне надо возвращаться… Профессор, должно быть, уже приехал.

– Куда, бы вы ни пошли, – сказал. Миклош, – мы обязательно увидимся снова.

Она подняла голову, посмотрела ему в глаза – и внезапно почувствовала, что не может Сдвинуться с места, не способна даже думать!

– Мы должны были встретиться, – очень тихо сказал Миклош. – Я всегда надеялся на это, но не думал, что все будет именно так!

Не спрашивая, что он имеет в виду, Тора, как это ни странно, поняла его! Когда он держал ее за руку и заглядывал ей в глаза, ей вдруг показалось, что она навеки принадлежит ему. Она испугалась, но это был совсем не тот страх, какой внушил ей князь Борис. Поспешно отдернув руку, Тора быстро стала пробираться сквозь заросли.

Она так спешила, что оказалась на тропинке прежде, чем Миклош успел взять поводья. Словно убегая не только от него, но и от себя, Тора устремилась по тропинке к постоялому двору.

Она вбежала через деревянную калитку в сад и, обогнув здание, вернулась к той скамье, на которой сидела, когда услышала голос князя Бориса.

Совсем запыхавшись, она вернулась к главному входу постоялого двора и увидела, как по дороге приближается открытая коляска. Тора узнала экипаж профессора: в нем он всегда приезжал во дворец.

Это был хороший экипаж, хотя и немного старомодный. Его влекла молодая крепкая лошадка. Кучер, который правил коляской, выполнял и обязанности камердинера профессора. Вместе со своей женой он вел все хозяйство небольшого профессорского дома, расположенного на тихой улице столицы Радославского княжества.

Тора так обрадовалась, что бросилась навстречу коляске, порывисто протягивая обе руки своему старому учителю.

– Я очень рад вас видеть, дорогая моя, – сказал растроганный старик. – И глубоко извиняюсь за то, что заставил вас ждать.

– Я жду совсем недолго, – поспешила успокоить его Тора, слегка покривив душой.

Взяв ее за руку, профессор отвел девушку немного в сторону.

– Для всех остальных, – тихо сказал он ей, – вы Жасмин Ссрджович.

Тора улыбнулась. Квартет несколько раз выступал во дворце. Музыканты могли слышать, что родители называют ее Торой. Зато имя Жасмин было так распространено в Радославе, что не могло вызвать любопытства.

– Я могу познакомить вас с вашими коллегами? – спросил профессор, переходя на обычный тон. Теперь его могли услышать и окружающие.

Подведя Тору к коляске, откуда в этот момент участники квартета доставали свои инструменты, профессор произнес:

– Прошу любить и жаловать мою молодую родственницу, которая так любезно согласилась в последний момент нас выручить и которой мы все так благодарны.

Двое пожилых музыкантов пожали Торе руку. Хотя ей показалось, что в глазах Климента вспыхнуло восхищение, она не сомневалась, что оба исполнителя ни на секунду ничего не заподозрили.

Поздоровавшись с Торой, Андреа и Климент направились на постоялый двор со своими драгоценными инструментами, которые никогда и никому не доверяли. Из «Трех колоколов» вышел слуга, который занялся остальным багажом.

Только теперь Тора заметила, что оставила свою зеленую шаль на скамье под окном. Она ужаснулась при мысли, что князь Борис мог заметить ее, пока сама Тора пряталась в лесу, однако он уже уехал и можно было надеяться, что поводов для страха больше не было. Поспешно схватив шаль, она догнала профессора у дверей постоялого двора.

Хозяин «Трех колоколов», толстый и добродушный, радостно спешил им навстречу. Он обнял и расцеловал своего гостя.

– Как приятно видеть вас здесь, мой глубокоуважаемый и почитаемый друг! – воскликнул он. – Мы с женой просто сгорим от стыда, если не сумеем принять вас как следует!

Его жена, добродушная толстуха, под стать мужу, тоже обняла профессора.

– Вы будете играть во дворце! – с благоговейным трепетом воскликнула она. – Мы все время удивлялись, почему вас не приглашают туда. Пожалуй, его величество не назовешь большим любителем музыки!

– Это так, – подхватил хозяин. – При всем нашем почтении к его величеству приходится признать, что слуха он лишен вовсе.

Тору, Андреа и Климента тоже встретили очень приветливо, и хозяин пригласил всех в большой зал, где стояли столы и стулья. Официант принес им бутылку вина.

– Это вино, – с гордостью заявил радушный толстяк, – с моего собственного виноградника!

– У вас есть виноградник? – поинтересовался профессор.

– Да, не удивляйтесь. Два года назад мне удалось обзавестись землей, и теперь я могу продавать постояльцам и гостям собственное вино!

– Тогда я должен пожелать вам всяческих успехов, – отозвался профессор.

– О, «Три колокола» очень изменились с тех пор, как вы в последний раз у нас были, профессор. Теперь мы вошли в моду, к нам приезжают со всей Солоны, чтобы отведать нашего яблочного струделя и выпить моего вина. Оно так и называется «Три колокола»!

Все выпили за процветание постоялого двора, после чего начались воспоминания о старых добрых днях. Добродушная хозяйка пригласила Тору подняться наверх и посмотреть отведенную ей комнату.

Комната оказалась небольшой, но светлой и уютной. Окна ее выходили в тот цветник позади постоялого двора, через который Тора вышла.

– Я отвела вам заднюю комнату, барышня, – объяснила хозяйка, – потому что, раз вам завтра играть во дворце, вы, наверное, захотите лечь пораньше, а наши гости могут не угомониться до, самого утра.

– Здесь и танцуют? – спросила Тора.

– Зимой танцы устраивают в помещении, – ответила хозяйка, – а сейчас, когда ночи стали теплые, танцуют прямо на улице. Мы даже устроили для танцев специальный настил под деревьями.

Тора вспомнила, что, разглядывая столики и уютные беседки среди деревьев, заметила этот настил, только ей не пришло в голову, что он предназначен для танцев.

Сердце девушки забилось быстрее при мысли о том, что вечером ей предстоит здесь, в Солоне, увидеть зрелище, которое, как она считала, можно было увидеть только в Австрии.

После того как хозяйка ушла. Тора привела себя в порядок и снова спустилась вниз.

Все уже сидели за столиками в тени деревьев. Им предстояло поесть пораньше и отправиться репетировать.

– Нам предстоит немало потрудиться, – очень серьезно заявил профессор. – Я так давно не был в Солоне, что от завтрашнего выступления зависит моя репутация.

– Не беспокойтесь, профессор, – воскликнул Андреа. – Сколько бы заезжих музыкантов там ни выступало, никому не сравниться с вами!

– Надеюсь! – откликнулся профессор. – Впрочем, ведь сказали, что король не разбирается в музыке.

– Но, возможно, в музыке разбирается его гость, – возразил Климент.

– Мне сообщили, – сказал профессор, – что нам предстоит играть для кронпринца Фредерика Хорватского. Немного помолчав, он добавил:

– Он уже немолод, но очень музыкален. Я выступал перед ним много лет назад, и тогда он сказал мне, что никогда не получал такого удовольствия, какое доставила ему моя игра на скрипке.

Профессор Серджович не хвастался. Просто чувствовалось, как ему приятно, что кронпринц его не забыл.

– Что ж! Постараемся не разочаровать его завтра, – сказал Климент. – А раз у нас новенькая, чем скорее мы примемся за работу, тем лучше!

Увидев, как молода Тора, Климент и Андреа забеспокоились. Но сама-то княжна надеялась, что, как только она сядет за рояль, их волнения рассеются.

Для репетиций им отвели ту же комнату, где совсем недавно встречались заговорщики. Это было довольно просторное помещение с большим столом посередине и целой пирамидой стульев в углу. Там же стоял и рояль.

Тора решила, что, наверное, в этой же комнате в зимние месяцы устраивают концерты и другие развлечения. Она осмотрелась в надежде, что заметит какие-нибудь бумаги, оставленные сторонниками князя. Впрочем, она тут же сказала себе, что князь слишком хитер для того, чтобы сделать подобную глупость.

Во многих небольших странах, вроде Солоны, уже были попытки переворотов и революций. Все правящие монархи Европы не без оснований опасались анархистов, а среди крестьян и батраков всегда имелись недовольные, что, конечно, было неудивительно.

Но князь Борис, похоже, готовил нечто такое, что должно было застать врасплох короля и его сторонников.

«И только я могу ему помешать!»– с ужасом думала Тора, сознавая, какая ответственность легла на ее хрупкие плечи.