Текст книги "Любовь и Люсия"

Матушка Люсии всегда смотрела на этих женщин с презрением и отказывалась даже говорить о них.

– Эти женщины не знают, кто такие леди, дорогая моя, – сказала она как-то раз Люсии.

– Но они ведь такие красивые, маменька, – отвечала дочь. Они как раз сидели в Опере, и Люсия видела, как прелестницы машут кавалерам в ложах, громко смеются и флиртуют со своими ухажерами.

– Смотри на сцену, Люсия, – строго приказала ей мать. – И помни, что для приличной девушки такие женщины не существуют.

Однако на самом деле они существуют, и маркиз пожелал, чтобы она стала одной из них. Захочет ли он, чтобы Люсия начала краситься? Станет ли дарить ей драгоценности, как дарил их Франческе? А другие женщины – когда она будет с маркизом, они наверняка станут смотреть сквозь нее, словно не замечая ее присутствия.

Люсия вздрогнула, как вздрагивала раньше, столкнувшись с мужчиной на венецианских улицах. Впрочем, останься она одна, без маркиза, мужчины всюду стали бы преследовать ее, как и прежде. Даже если она похоронит себя в Литтл-Мордене и весь остаток жизни проведет только с нянюшкой да с фермерами, они все равно до нее доберутся.

«Но что же мне делать? – вопрошала Люсия. – Когда у меня кончатся деньги, которые маркиз заплатит за картины, мне придется самой зарабатывать на жизнь». Круг замкнулся, она пришла туда, где родилась, Люсия поняла, что, как бы ее ни осуждали, безопаснее всего будет остаться с маркизом. В этом случае бояться придется только одного – что однажды она надоест ему. А пока она ему нужна – и она поможет ему «поймать падающую звезду».

«Я сделаю это, – решила она. – Но… прошу тебя, Господи… помоги мне!»

Встававшее из-за горизонта солнце медленно наливалось золотом. Люсия услышала чьи-то шаги.

Девушка встала и оделась. Смятение ночи прошло, и настало непоколебимое спокойствие. Она словно побывала в некоей Гефсимании и боялась, что это отразилось у нее на лице. Однако заглянувший «в иллюминатор луч заставил ее глаза засиять, добавил блеска в волосы и подчеркнул белизну кожи.

«Это потому, что я люблю его, люблю, несмотря ни на что!» – твердила себе Люсия.

Надевая простенькое платье, девушка чувствовала сумасшедшее биение собственного сердца. Через несколько минут ей предстояло вновь встретиться с маркизом. Она догадывалась, что ее согласие очень обрадует его – он улыбнется и, наверное, вновь поцелует девушку, а потом буря чувств захлестнет ее, и она не сможет думать больше ни о чем, кроме его любви.

Так и будет.

А потом, когда в его жизни не останется места для нее, она спокойно умрет.

«Я буду жить, пока люблю, без него мне нет смысла жить, как папеньке после смерти маменьки – ему незачем стало жить», – говорила себе Люсия.

Она взглянула в зеркало и отметила, что прическа ей очень идет, а глаза сияют – или просто солнце заглянуло в каюту?

Поглядев на свои губы и вспомнив поцелуи, которыми осыпал ее маркиз, Люсия зарделась. Ей казалось, что губы теперь другие, ведь это через них маркиз влил в нее восторг, унесший девушку на небеса.

«Я люблю его!» – думала Люсия. Она хотела одного, оказаться рядом с маркизом и услышать от него, что, несмотря на ее поведение прошлой ночью, он все еще любит и желает ее.

Холод сжал ее сердце – Люсия представила, что маркиз обиделся на ее бегство и передумал дарить ей дом в Лондоне, где она могла бы жить под опекой нянюшки неподалеку от любимого. Что, если из-за вчерашней сцены он предпочтет ей какую-нибудь женщину вроде Франчески? Впрочем, Люсия сразу поняла, что в ней говорит излишняя тревожность. Любовь, подобная их любви, не могла исчезнуть из-за пустяка, ибо пришла она из вечности и уйти ей тоже предстояло в вечность.

Не в силах больше терзаться сомнениями, Люсия бросилась к двери и распахнула ее.

В этот же миг открылась дверь каюты маркиза, и хозяин корабля предстал перед Люсией.

На мгновение между ними воцарилось молчание. Наконец их глаза встретились, но тела словно обратились в камень.

Дрожащим голосом, с трудом подбирая слова, Люсия начала:

– Я… хотела сказать тебе…

Маркиз шагнул к ней и взял ее руку.

– Прости меня, дорогая моя, – низким от волнения голосом произнес он. – Скажи, ты выйдешь за меня замуж?

Глава седьмая

Люсия онемела. Она была не в силах говорить и только смотрела на маркиза.

Он с улыбкой произнес:

– Я отправляюсь на прогулку. Нам нужно поговорить – пойдешь со мной?

С этими словами он крепче сжал руку Люсии, и девушка почувствовала, как сливается с маркизом в единое целое.

Не переодеваясь, она поднялась вместе с ним на палубу.

Маркиз уже успел всем распорядиться, и шлюпка покачивалась на воде, готовая отвезти их к недалекому берегу.

Корабль встал на якорь в живописном заливе, обрамленном невысокими утесами. Люсия заметила, что в камне вырезаны ступени, а значит, подняться вверх не составит никакого труда.

Маркиз помог Люсии спуститься в шлюпку.

Когда его руки обвили талию девушки, Люсия почувствовала пробежавший по спине холодок, и была уверена, что маркиз заметил это.

Матросы подогнали шлюпку к длинному молу, далеко выдававшемуся в бухту.

– Возвращайтесь через час, – приказал маркиз и направился вслед за Люсией к берегу.

Достигнув утеса, маркиз и Люсия взобрались вверх по ступенькам и оказались на небольшой площадке, заросшей зелеными кустами. Вдали виднелись цветущие деревья, золотисто-солнечные, прекрасные, словно первые утренние лучи, едва-едва озарившие небо, Маркиз вновь взял Люсию за руку, и они пошли к небольшой скамье, откуда открывался чудесный вид на море. В этом уголке наверняка постоянно уединялись влюбленные, но сейчас было слишком рано, и вряд ли кто-нибудь мог заметить маркиза с Люсией. Маркиз остановился у скамьи. Люсия села и подняла на него глаза.

Маркиз сел рядом. Взяв ее руки в свои, он произнес:

– Я люблю тебя! Я не спал всю ночь. Я думал о том, как обидел тебя, и понял, что ничто в этом мире не может быть важнее нашей любви.

Его слова повторяли мысли Люсии. Пальцы девушки сжали руки маркиза, и она тихо призналась:

– Я тоже думала о тебе.

– Я в этом не сомневался.

– Я кое-что хочу тебе сказать…

Он улыбнулся и ответил:

– Слушаю тебя. Но поторопись, моя дорога, потому что сейчас мне больше всего на свете хочется поцеловать тебя.

– Нет, подожди, – остановила его Люсия, – вначале… выслушай то, что я скажу.

Она отняла у него свои руки, потому что не могла говорить, касаясь маркиза и думая только о его близости, о тех чувствах, которые он будил в ней. Словно догадавшись об этом, маркиз откинулся на спинку скамьи и закинул руки назад, повернувшись, чтобы видеть лицо Люсии.

Она была очень смущена, и маркиз произнес:

– Ну разве есть кто-нибудь прекраснее тебя? Любимая, твое лицо стоит перед моими глазами с того мига, как я впервые увидел его. Ты для меня – единственная женщина во всем мире!

Его слова тронули Люсию. Заметив, что она волнуется, маркиз спросил:

– Так что же ты хотела мне сказать?

Стиснув руки, Люсия ответила:

– Я… я тоже думала о тебе прошлой ночью… и о том, как я тебя люблю… и поэтому я сделаю все… что ты захочешь.

– Я ждал этих слов, любимая, – ответил маркиз, – но я хочу, чтобы ты всегда была со мною и жила, ни от кого не скрываясь.

Люсия едва могла вздохнуть. Наконец она сумела заговорить:

– Я… тоже хотела бы этого… но это невозможно… ты не можешь… жениться на мне…

– Я женюсь на тебе, – перебил ее маркиз. – Прошлой ночью я был не в себе, совсем обезумел и только поэтому предложил тебе…

– Нет, нет… ты был прав, – воскликнула Люсия. – Мы не утратим нашу любовь… но я не могу стать твоей женой.

Маркиз нежно улыбнулся.

– Ты думаешь обо мне больше, чем о себе, и я тебя за это обожаю, но ты будешь моей женой.

Наступила пауза. Наконец Люсия нерешительно произнесла:

– Я никогда даже подумать не могла, что ты… попросишь меня об этом. Я знала – это невозможно!

– Почему же невозможно? – немного сердито спросил маркиз.

– Маменька говорила мне, что аристократы должны заключать браки только с людьми своего круга. А ты ведь занимаешь такое высокое положение… и должен гордиться своей женой.

– Я всегда буду гордиться тобою, – тихо ответил маркиз, – тобою, твоей красотой и чистотой.

Люсия отвела взгляд в сторону, а маркиз подумал, что ее профиль, изящный и совершенный, похож на профиль греческой богини. В этот миг никто бы не сказал, что Люсия менее благородного происхождения, чем он сам, и не отличается достойной родословной.

Девушка вновь обернулась к нему и произнесла:

– Я очень польщена твоим предложением. Это для меня большая честь, но… хоть я и люблю тебя всем сердцем, я… не могу стать твоей женой.

Она говорила так уверенно, что маркиз опешил. Наконец он заговорил:

– Неужели ты думаешь, что я приму отказ? Я решил, Люсия, и никакие твои слова – если только ты не скажешь, что разлюбила меня – не смогут помешать нам обручиться.

Люсия вскрикнула.

– Пожалуйста, пойми… я люблю тебя всей душой и буду с тобой до тех пор, пока ты меня не прогонишь… но я никогда не смогу выйти за тебя замуж.

– Почему же?

Вопрос сорвался с губ маркиза сам собой. Маркиз поспешно добавил:

– Ты… не может же быть, чтобы ты уже была замужем?!

– Нет, что ты… я не замужем, – быстро ответила Люсия, – но я не могу выйти за тебя… и больше нам говорить не о чем.

Маркиз внимательно посмотрел на нее.

– Ты действительно думаешь, что я послушаюсь тебя, если ты не представишь мне убедительных причин для этого? Ты ведь любишь меня, Люсия, я знаю, любишь не меньше, чем я тебя! Так объясни мне, почему ты согласна стать моей любовницей, но не женой?

Этими словами он рассчитывал шокировать девушку, и увидел, как она вздрогнула. Маркиз понял, что Люсия вспомнила Франческу, так напугавшую ее.

Он очень тихо спросил:

– Что ты скрываешь от меня? Я ведь давно знаю, что у тебя есть тайна…

– Я… я не хочу тебе говорить…

– Придется. Неужели ты думаешь, что человек, который тебя любит, позволит тебе скрывать что-то? Это не должно стоять между нами непреодолимым препятствием.

Люсия не ответила, и маркиз добавил:

– Что бы это ни было, что бы ты ни совершила, я все равно буду любить тебя не меньше, чем сейчас и все равно буду мечтать жениться на тебе.

От его тона на глаза Люсии навернулись слезы. Она прошептала:

– О, как ты великодушен! Ты… ты всегда говоришь то, что мне хочется слышать! Твои слова проникают мне в самое сердце.

– А твои проникают в мое сердце, – ответил маркиз. – Поэтому, моя любимая, между нами нет и не должно быть секретов.

Люсия вновь отвела глаза, и маркиз понял, что она решает, как лучше ей поступить.

– Независимо от того, выйдешь ли ты за меня замуж, или мы просто будем жить вместе, – тихо произнес он, – мы единое целое, Люсия, и нас не разлучит ничто, кроме смерти, – хотя я верю, что и после нее мы не расстанемся.

Его слова тронули Люсию до глубины души, и дотоле едва сдерживаемые слезы покатились у нее по щекам.

Маркиз подвинулся, словно хотел обнять девушку, но сдержался и просто произнес:

– Скажи мне все, дорогая, как бы трудно тебе ни было.

Обещаю, я все пойму.

На мгновение воцарилась тишина. Потом Люсия заговорила каким-то чужим голосом:

– Я не могу выйти за тебя замуж потому, что… на самом деле я никто. Люди захотят знать о твоей жене все… а то, что они узнают, причинит тебе боль.

Маркиз озадаченно посмотрел на нее и признался:

– Теперь я совсем ничего не понимаю. Начни сначала, моя дорогая, и расскажи о себе все.

– Маменька говорила, чтобы я никогда и никому не проговорилась об этом… кроме моего мужа, – призналась Люсия. Однако, избегая нежных объятий маркиза, быстро добавила:

– Маменька никогда не думала, что я выйду замуж за такого человека, как ты. Она говорила, что этого не произойдет. Она просто надеялась, что я полюблю обычного человека… без высокого положения.

– Что до этого, – ответил маркиз, – то знай, любовь моя, что мужем твоим буду именно я, а все остальное не важно.

Люсия утерла слезы со щек и слабо улыбнулась:

– Ты же знаешь, что это невозможно. Тебе не под силу стать другим человеком… поэтому у нас ничего не выйдет.

– Расскажи мне свой секрет, а я разберусь, насколько это важно, – предложил маркиз. – Но прежде, Люсия, запомни: я обещаю, что никакая преграда, никакие трудности никогда не разлучат нас.

Люсия глубоко вздохнула и почти шепотом произнесла:

– Моего папеньку на самом деле звали не Бомон… а Бофой.

Она почувствовала, что маркиз замер, но он ничего не сказал, и Люсия продолжала:

– Он был младшим сыном герцога Бохемптонского!

– Не может быть!

Люсия утвердительно кивнула.

– Но почему? Почему он писал картины под вымышленным именем?

– Вот это я и должна рассказать.

Маркиз наклонился и взял Люсию за руку.

– Я слушаю, милая.

– Когда моему дедушке, герцогу… он уже умер… было больше пятидесяти, – начала Люсия, – он поехал в Европу во время перемирия с Францией. Он хотел повидать своего старого друга, герцога Максимуса Валленштейнского.

Она пояснила, словно опасаясь, что маркиз не поймет:

– Валленштейн – это такая маленькая страна, граничащая с Австрией. По-моему, люди там живут счастливо.

– Я слышал о ней, – спокойно ответил маркиз.

– Перед отъездом в Англию, герцог попросил у своего друга руки его младшей дочери… княжны Илены.

Голос Люсии изменился.

– Княжна была еще совсем девочкой. За все то время, что герцог гостил во дворце, она видела его всего несколько раз. О своем будущем замужестве она узнала только после того, как герцог уехал. Конечно, она была потрясена и расстроена, но понимала, что ничего не может поделать.

– Она не хотела выходить за англичанина? – уточнил маркиз.

– Дело не в этом, – быстро пояснила Люсия. – Княжна сама была на четверть англичанкой по бабке и мечтала повидать Англию.

Помолчав, Люсия продолжила:

– Она всегда мечтала выйти за красивого молодого человека – а герцог хоть и был весьма импозантен, казался ей очень старым.

– Что же дальше? – заинтересовался маркиз.

– Думаю, ты сам догадываешься, – ответила Люсия. – Бабка княжны привезла ее в Англию, в корнуольское поместье герцога.

– Сколько ей было? – спросил маркиз.

– К этому времени ей было почти восемнадцать. Ее бабка, вдовствующая герцогиня, была очень довольна предстоящим браком, но княжна сильно переживала.

Голос Люсии стал звонче.

– Ей было страшно выходить за человека, у которого уже есть три взрослых сына и две дочери.

– Понимаю, – пробормотал маркиз.

– А когда княжна приехала к герцогу в Корнуолл, она познакомилась с его младшим сыном Бернаром…

– И они полюбили друг друга!

– С первого взгляда. Маменька говорила, что увидела папеньку в необычайном сиянии, а он говорил то же самое о ней.

– И что же потом?

– Поначалу они совсем отчаялись и решили, что у тех ничего не получится. Папенька даже хотел уехать за границу, потому что не мог оставаться рядом с маменькой и видеть ее замужем за собственным отцом.

– Я его понимаю, – согласился маркиз.

– Они были очень несчастны… но папенька придумал план.

– Какой?

– Очень хитрый… но сложный.

– Что они сделали?

– Папенька забрал из конюшен двух лучших лошадей и сказал грумам, что собирается продать их другу, жившему неподалеку.

Чтоб маркиз проникся ее рассказом, Люсия стала говорить очень медленно:

– Потом папенька вынес из дома всю одежду, какую мог незаметно увезти, и оставил ее у того же друга.

Люсия помолчала.

– Маменьке было труднее – она приехала с камеристкой. Но она все же передала папеньке самое необходимое и он оставил эти вещи там же, где и остальное.

Тихонько вздохнув, Люсия продолжала:

– Ты, наверное, понимаешь, как им было страшно – все уже было подготовлено, но в самый последний момент тайна могла раскрыться… например, слуги заподозрили бы неладное и рассказали о своих подозрениях герцогу.

– Да, им было нелегко, – согласился маркиз.

– Наконец княжна познакомилась со своим будущим домом и до ее отъезда обратно в Валленштейн, где она должна была готовиться к свадьбе, оставалось четыре дня.

Тогда маменька с папенькой приступили к делу.

– Что же они сделали?

– Они выехали из дома рано утром, а маменька оставила записку о том, что папенька повез ее любоваться зарей над Драконьими пещерами. Драконьи пещеры – знаменитое место, и каждый гость герцога стремился побывать там, – пояснила Люсия, – но увидеть их во всей красе можно только с воды.

Внимательно слушавший маркиз начал уже догадываться о дальнейших событиях.

– Папенька отвез маменьку вниз по реке на лодке. Потом он высадил ее на берег, разделся, на лодке отплыл к пещере, выбросил весла за борт и перевернул лодку верх дном.

– Умно! – одобрил маркиз.

– Он оттолкнул лодку от берега и пошел к маменьке.

Папенька оделся, и они поспешили в лес, где их ждал друг с лошадьми.

Маркиз улыбнулся:

– Очень хороший план!

– Они поскакали прочь, – продолжала Люсия, – стремясь как можно дальше отъехать от герцогского поместья, пока там не началась суматоха.

– И они бежали?

– Об их трагической гибели напечатали во всех газетах. Сообщалось, что тел найти не удалось и вода вынесет их где-нибудь дальше на побережье.

Усмехнувшись, Люсия добавила:

– У пещер всегда было сильное течение, и ни для кого не секрет, что оно очень опасно.

– И никто не догадался, что они остались живы? – спросил маркиз.

Люсия покачала головой.

– У папеньки имелись кое-какие деньги, а незадолго до «гибели» он снял из банка все, что у него было, и взял кредит.

– И на эти деньги они жили?

– Конечно, им хватало только на самое скромное существование. Когда, двумя годами позже, у них родилась я, они были очень рады, но понимали, что ребенок требует дополнительных расходов.

– Поэтому они поселились в Литтл-Мордене.

– В юности папенька бывал в Ворчестершире и знал, что графство это невелико и находится достаточно далеко от остальных. Поэтому он отправился туда. Маменька говорила, они провели замечательный медовый месяц в небольшом коттедже, который снимали за несколько шиллингов в неделю. Там им никто не мешал.

Голос Люсии стал очень нежным.

– Это был наш дом… и я очень любила его…

– Понимаю, – ответил маркиз, – ведь твои родители пожертвовали всем ради любви.

– Конечно, они постоянно опасались, что кто-нибудь узнает об обмане… Был бы ужасный скандал!

– Да, – согласился маркиз, – ужасный. Но никто не узнал.

– Маменька сумела вдохновить папеньку. Она открыла в нем талант, и, как я тебе уже говорила, когда мы обеднели, он зарабатывал кое-что, рисуя на заказ.

Маркиз промолчал. Через миг Люсия добавила:

– Теперь ты все знаешь… у меня нет имени, никто не должен догадаться о моих родителях… и потому я не могу выйти за тебя замуж.

Маркиз обнял ее и привлек к себе.

– Неужели ты думаешь, что твоему отцу удалось поступить очень предусмотрительно, а мы не сможем последовать его примеру и избежать не только раскрытия тайны, но и любопытных расспросов, которые неминуемо возникнут, если ты останешься «мисс Бомон из ниоткуда»?

Люсия с сомнением посмотрела. – на него.

– Я… я не понимаю?..

– Не надо недооценивать меня, – ответил маркиз. – Твои родители избежали ненужной огласки, и мы сделаем то же самое.

– Это невозможно… если я стану твоей женой, сразу посыплются вопросы, . – возразила Люсия.

– Согласен, – заметил маркиз. – Но на них мы придумаем подходящие ответы.

Девушка озадаченно взглянула на него и спросила:

– Как это?

– Я и думаю сейчас, – сказал маркиз. – А пока, дорогая моя, скажу тебе еще раз, что для меня важнее всего на свете – наша любовь, и ничто не помешает мне любить тебя.

– Я тоже люблю тебя! – заверила Люсия. – Но…

– Никаких «но», – отрезал маркиз, – я люблю тебя и твердо намерен жениться на тебе, а значит, нам придется быть умными. Но сначала я тебя поцелую.

Он приподнял ее подбородок и поцеловал неторопливо и страстно. Люсии показалось, что все тревоги оставили их и никаких трудностей больше не осталось – только любовь, которая разгоралось между ними, словно раннее солнце.

Маркиз долго целовал девушку, и Люсия ощутила в себе пламя, полыхавшее в ней прошлой ночью, и она почувствовала, что его сердце стучит так же быстро, как и ее.

Маркиз отпустил Люсию.

– Дорогая моя, любовь моя, – говорил маркиз, – я женюсь на тебе в Ницце. До нее всего два дня пути. Я больше не могу ждать!

– Но я же тебе сказала… мы не можем пожениться!

– Твой рассказ все сделал гораздо проще, чем раньше, хотя в это трудно поверить.

– Как это?

– Любовь моя, – объяснял маркиз, – я не собираюсь жениться на мисс Бомон, чтобы люди не вздумали расспрашивать меня о твоих родителях. Это было бы слишком опасно.

– Но что же делать?

Маркиз помолчал, размышляя, и сказал:

– Ты, должно быть, знаешь, что Наполеон смел Валленштейн с лица земли, когда сражался с Австрией?

– Да, маменька говорила мне об этом. Она была очень огорчена.

– То, что осталось от страны, – продолжал маркиз, – принадлежит теперь Австрийской империи, и твой дед был последним великим герцогом.

– Маменька очень плакала, когда прочла об этом в газетах, – вспомнила Люсия, – но там ведь нет наследников – у маменьки не было брата.

– Я так и думал, – заключил маркиз. – Что ж, наша история будет такова.

– Как… я не понимаю…

– Ты – последняя представительница фамилии, – пояснил маркиз. – Перед захватом Наполеоном твоей страны родные, испугавшись судьбы других небольших европейских стран, отослали тебя к друзьям в Венецию.

Там ты и жила по сей день.

Люсия смотрела на него широко открытыми глазами, а маркиз продолжал:

– Не думаю, что начнутся расспросы, если все узнают, что я женюсь на княжне Люсии Валленштейнской.

– Княжне! – воскликнула Люсия.

– Ты унаследовала этот титул от своей матушки, – пояснил маркиз. – Ты будешь с радостью принята моей семьей, которую очень интересует мой выбор.

– И… они поверят?

– А как они могут не поверить, если я сам все это расскажу? – спросил маркиз. Улыбнувшись, он добавил:

– Уверяю тебя, мои родственники меня изрядно побаиваются, поэтому мы запросто удержим их в узде.

Люсия рассмеялась.

– Ну прямо… как в сказке.

– А разве могло быть иначе, если твой отец и матушка добились своего? Мы сделаем то же самое!

Люсия посмотрела на него и спросила:

– Мой рассказ действительно не расстроил тебя? Ты… все еще хочешь на мне жениться?

– Я женюсь на тебе, – повторил маркиз. – Любимая, твои родители стойко боролись за счастье и даже бежали ради него – как же мы смеем отказаться от нашего счастья, нам ведь оно дается гораздо проще, чем им.

– Я люблю тебя! – воскликнула Люсия. – Я тебя обожаю! Я… я сделаю все, что ты захочешь!

Больше она не могла сказать ни слова, потому что маркиз уже целовал ее, целовал страстно и настойчиво.

Солнце встало из-за дымки на горизонте и окружило их таинственным золотым сиянием.

Люсия красовалась перед зеркалом у себя в каюте и думала, что все случившееся прекрасный сон.

Казалось, только вчера она голодала и дрожала от страха, жила на чердаке и ухаживала за больным отцом; только вчера она рано утром ушла на поиски пищи, а встретила на площади Сан-Марко маркиза.

– Разве могла я хоть на миг предположить, что стану его женой! – говорила Люсия своему отражению.

Ей казалось, что сам Господь и родители направляли ее и помогали ей, а она была глупа и пуглива, и не понимала этого. Но страха перед одиночеством, который охватил ее после смерти отца, девушка не могла забыть до сих пор.

Когда она встретила маркиза, все изменилось и, глядя теперь на свое отражение в подвенечном платье, Люсия представила, что сошла с полотна ее отца. Бившее в иллюминаторы солнце позолотило ее волосы и осветило флердоранж. Вуаль Люсии была тонка и воздушна, словно ее соткали феи и эльфы. Вуаль купил для Люсии маркиз, вместе с множеством платьев, которые специально для Люсии шили лучшие портные Ниццы.

– Мне всегда хотелось посмотреть на тебя во всей красе, – говорил маркиз. – Я даже по ночам не спал, представляя, как ты выглядишь в платьях, которые я смог подарить бы тебе. Теперь ты не сможешь отказаться от них.

Люсия рассмеялась:

– Откуда ты знал, что я бы отказалась?

Маркиз улыбнулся и приблизился к лицу Люсии.

– Я знаю о тебе все, моя дорогая, – сказал он, – и люблю твою гордость не меньше всех остальных черт твоего характера, потому что они – часть тебя.

– Если бы ты купил мне платья, я думаю, правильно было бы не принимать их.

Говоря так, она понимала, что отказываться сейчас нелегко – ведь она очень любит своего маркиза и хочет всегда быть красивой для него. И потом, перечить его желаниям Люсия не собиралась.

– Ты моя жена, и я хочу, чтобы твоя красота ослепляла всех, – произнес маркиз. – К тому же ты княжна, а значит, должна выглядеть подобающе.

Люсия рассмеялась:

– Мне кажется, ты зовешь меня княжной только потому, что в душе ты такой же сноб, как и твои английские родственники.

– Вероятно, в чем-то ты права, – согласился маркиз, – но, дорогая моя, княжна ты или нет, ты все равно аристократка. А когда ты будешь шикарно одета, никто не усомнится в том, что в твоих жилах течет голубая кровь.

С этими словами он поцеловал ее, и Люсия ничего не ответила ему. Ее матушка была бы наверняка очень рада, узнав, что после многих лет скитаний и лишений ее дочь займет то место в свете, которое раньше занимала она сама.

Когда матушка была жива, она говорила Люсии:

– Я ни минуты не жалела о том, что убежала с твоим отцом и стала счастливее всех на свете! Однако мне хотелось бы, дорогая моя, чтобы ты, как и я, жила во дворце, чтобы у тебя были самые лучшие лошади и чтобы все люди были счастливы и довольны. – Она делала многозначительную паузу и добавляла:

– Когда мы жили в Валленштейне, народ всегда приветствовал нас криками и бросал в карету цветы.

Но Люсия, не повидавшая за свою жизнь ничего, кроме маленького домика в Литтл-Мордене, не могла себе такого даже представить.

Но у маркиза были не только несколько домов в разных графствах, но и фамильное поместье в Букингемшире. Люсия знала, что матушка всегда мечтала, чтобы ее дочь жила как истинная княжна в настоящем замке.

Во время войны с Наполеоном в Европе царила неразбериха, множество мелких стран было уничтожено, поэтому излишних подозрений на счет Люсии у будущих английских родственников возникнуть не могло.

Вернувшись на яхту, маркиз сказал:

– Я знаю нынешнего герцога Бохемптонского – насколько я понимаю, это твой дядя. Интересно, когда ты с ним познакомишься, покажется ли он тебе похожим на твоего отца?

– К счастью, я пошла в папеньку только цветом волос.

– Я всегда подозревал, что ты не чистокровная англичанка, – заметил маркиз. – К тому же ты так упорно отказывалась об этом говорить, что мои подозрения только усиливались.

Обняв ее, он добавил:

– Ты не слишком умело лукавишь, моя дорогая. Обещай, что никогда больше не станешь обманывать меня!

– Клянусь, – ответила Люсия. – Я совсем не собираюсь лгать тебе… я хочу говорить тебе только правду.

Маркиз поцеловал ее со словами:

– У тебя очень красивые глаза. Мы очень близки, я уверен, что всегда распознаю по ним, правду ли ты говоришь или нет.

Теперь, отходя от зеркала, Люсия подумала, что правда всегда очень проста: она любила маркиза и, выйдя за него замуж, хотела одного – сделать его счастливым на всю жизнь.

«Он спас меня и столько мне дал, – рассуждала она, – что я никогда не смогу его отблагодарить… и стану любить и боготворить его всю оставшуюся жизнь».

Раздался стук в дверь. Люсия ответила:

– Войдите! – И на пороге появился Эванс.

– Его светлость спрашивает, готовы ли вы» мисс, – произнес он. – Он вас ждет в кают-компании, а карета уже стоит на набережной.

– Я готова, – ответила Люсия. – Посмотрите, платье в порядке?

– Вы просто великолепны, – ответил Эванс, – как Бог свят, красавица.

В его голосе звучало искреннее восхищение, и, следуя за ним в кают-компанию, Люсия лучезарно улыбалась.

Когда маркиз сообщил Эвансу о женитьбе, ожидая недовольства камердинера, Эванс ответил:

– Вот и хорошо, милорд. Если б вы меня попросили выбрать вам невесту, лучше мисс Бомон я бы не нашел.

Она настоящая леди, хоть отец у нее и был простым художником.

Решив, что Эвансу следует знать то же, что и всем, маркиз рассказал ему о Люсии, которая на самом деле княжна, но во время войны ее отец потерял все деньги и был вынужден под вымышленным именем писать картины.

– Думаю, Эванс, – заметил он, – будет разумнее скрывать обстоятельства, при которых мы встретили мисс Бомон. Надеюсь, ты никому ничего не расскажешь, когда мы вернемся в Англию.

Помолчав, маркиз добавил:

– Я женюсь не на мисс Бомон, а на княжне Люсии Валленштейнской. Именно так напишут в лондонских газетах.

Он понимал, что преданный Эванс будет рад оказанному ему доверию и ничего не расскажет слугам в Англии.

Маркиз даже припомнил некоторые подробности сражений в Валленштейне в то время, как страна находилась под властью Наполеона, и был уверен, что Эванс состряпает из этого неплохую историю.

Когда Люсия вошла в кают-компанию, маркиз подумал что никто на свете не мог бы походить на княжну больше, чем она – на настоящую княжну. Он долго смотрел на нее без слов, а потом взял ее руку и поцеловал.

– Я люблю тебя! – сказал он. – И докажу тебе всю глубину и силу моей любви.

От его слов Люсия зарделась и робко заглянула ему в глаза.

Маркиз пропустил ее вперед, и они спустились по трапу в ожидавшую на пристани закрытую карету.

Маркиз обо всем позаботился. Карета повезла их в мэрию, где венчал по французским законам сам мэр. Выслушав его многословные поздравления, маркиз и Люсия отправились в английскую церковь, где их ждал священник.

И алтарь, и вся церковь были украшены белыми лилиями. Едва новобрачные вступили под золотые своды, как раздалось негромкое звучание органа. Капитан и первый помощник на яхте маркиза, свидетели, уже ожидали их.

Кроме них, в церкви не было никого, но Люсия слышала голоса ангелов и знала, что папенька и маменька сейчас рядом с ней, завороженно наблюдают, как их дочь выходит замуж за любимого человека.

«Только они понимают, какое это чудо – отыскать во всем мире того единственного, кому хочешь принадлежать», – думала Люсия.

Она была уверена, что свет, окружавший ее родителей, сиял и для них с маркизом. Они были едины, а их любовь и есть тот прекрасный мерцающий свет, что льется с полотен отца Люсии.

Когда маркиз надел Люсии кольцо, она вздрогнула от его прикосновения, чувствуя, что любовь возносит ее на небеса.

«Мы благословлены Господом», – сказала себе Люсия. Маркиз в тот момент думал о том же.

Они расписались в книге и через боковой придел прошли туда, где ожидала их карета. Когда они покатили прочь, маркиз взял руку Люсии и поднес к своим губам. Люсия молчала, потому что ее сердце и душа были переполнены священной торжественностью брачной церемонии. Маркиз, должно быть, испытывал подобные чувства, потому что привлек невесту поближе, но тоже ничего не говорил.