Текст книги "Замок мечты"

Глава девятая

Роберт, герцог Гленторран, был очень зол – зол на Виолу, но более всего на себя самого!

Он поцеловал девушку против ее воли!

Так мог бы поступить какой-нибудь подлец или мерзавец, человек, которого в приличном обществе не пустили бы и на порог.

Свистом подозвав собак, он в бешенстве выбежал вон из замка, промчался через сад и выскочил на вересковую пустошь.

Не обращая внимания на дождь, который уже лил как из ведра, он устремился вперед, раздвигая ногами вереск, сбивая тростью головки чертополоха и сухие ветки, осмелившиеся вцепиться ему в килт.

Да, он бесцеремонно поцеловал ее, но она заслужила подобного с собой обращения!

Он ведь любил ее, а она вздумала играть его чувствами, выставила его на посмешище и причинила ему душевную боль, вселившую в нем уверенность, что эта рана не заживет никогда.

Он вдруг вспомнил старую цыганку, которая однажды забрела в замок на Рождество и стала гадать на судьбы – его, Мэг и их гостей.

Гадалка предсказала, что сердце Роберта разобьет мужчина, живущий по ту сторону большой воды.

Тогда он лишь посмеялся и заплатил цыганке какую-то мелочь, думая, что большей нелепицы еще в жизни не слышал.

Но теперь…

Герцог отбросил со лба промокшие волосы и стал всматриваться сквозь пелену дождя на бурное море.

Что ж, старая ворожея оказалась права!

Когда вчера вечером этот американец, Льюис Уайлдер, рассказал ему об огромном состоянии Виолы и ее брата, он почувствовал, как сердце его разбилось на тысячу острых осколков.

Он ведь только собрался сделать ей предложение, но разве теперь мог он просить ее руки?

Весь мир сочтет его авантюристом, человеком, готовым жить за счет собственной жены.

Общество никогда не поверит, что он влюбился в прелестную молоденькую девушку, у которой, по его мнению, не было за душой ни гроша – как и у него самого.

Нет, они все станут злорадно посмеиваться и перешептываться за спинами Роберта и Виолы, да так, что в любой компании ему будет трудно высоко держать голову.

Он был слишком горд, чтобы хоть на миг всерьез задуматься о подобной возможности.

Эх, если бы он не любил Виолу так сильно!

Все в ней казалось ему безупречным и совершенным. Ее улыбка, ее чувство юмора, то, как живо она интересовалась всем, что видела вокруг, ее длинные золотистые волосы и яркие синие глаза, ее способность сопереживать людям из самых разных социальных слоев.

Да, она была для него идеальной женщиной, и в тот момент, когда он уже думал, что она станет его женой, выяснилось, что для нее все это было лишь игрой.

Ведь Виола после появления в замке могла просто сказать ему, что обстоятельства в ее семье изменились.

Разве не было бы это самым естественным и порядочным поступком?

Вздохнув, он свистом подозвал собак, с довольным видом вынюхивавших кроликов в мокром вереске, и повернул обратно к замку.

Он не мог отвести взгляд от потрясающего здания – даже когда оно было окутано туманом, он отчетливо различал все его волшебные башенки и шпили.

Это было его наследство, и он с горечью спрашивал себя, как долго ему еще предстоит бороться с нищетой и отгонять волков от дверей.

Выражение лица герцога было печальным.

«Пожалуй, мне следует сделать следующий шаг и попросить Виолу выйти за меня замуж, – размышлял он. – Именно так на моем месте поступило бы большинство мужчин, и плевать они хотели на сплетни. Я ведь сам говорил, что пойду на что угодно, лишь бы спасти Гленторран, – но нет, такой мотив был бы просто безнравственным».

Внезапный раскат грома, прозвучавший прямо над головой, заставил его осознать, что гроза, собиравшаяся все утро, наконец-то достигла Гленторрана.

Небеса обрели угрожающе лиловый оттенок, а свинцовая поверхность моря вздыбилась, испещренная белыми барашками, – это ветер срывал пену с бурных волн.

Будучи мрачнее тучи, герцог развернулся и зашагал вниз по склону к замку.

Он ничуть не сомневался в том, что Виола с братом в самом скором времени покинут Гленторран.

Он знал, что его сестра будет очень расстроена, но сейчас ему было не до этого.

– Чем скорее они уедут, тем лучше, – огрызнулся он на собак, и те повернули к нему свои изумленные морды. – Дрянная девчонка!

Промокший до нитки, роняя капли воды на черно-белую плитку, герцог ворвался в главный зал замка.

Ему навстречу спешила миссис Ливси.

– О, ваша светлость! Вы промокли насквозь!

Но герцог небрежно отмахнулся от ее причитаний.

– Это всего лишь вода, миссис Ливси. Полноте, не суетитесь! Прошу вас уведомить леди Виолу о том, что я хотел бы немедленно побеседовать с ней у себя в кабинете.

Миссис Ливси нахмурилась.

– Леди Виола ушла в деревню, ваша светлость.

Он непонимающе вскинул брови.

– Что? Когда она ушла?

– Н-не знаю в точности, ваша светлость.

– Она уехала верхом или поехала на кабриолете?

Миссис Ливси покачала головой.

– Полагаю, она ушла пешком, ваша светлость.

Герцог резко развернулся и направился обратно к обитой железными полосами входной двери.

Распахнув ее, он с ужасом посмотрел на сплошную пелену дождя.

Зигзаги молний полосовали небо, а над головой оглушительно рокотал гром.

Его вдруг охватило предчувствие беды.

Внезапно он понял, что сейчас для него не имеет никакого значения, что Виола не сказала ему правду о своем богатстве.

Сейчас самым важным для него было то, что женщина, которую он любил, оказалась одна в самом центре разразившейся бури.

Не сказав более ни слова, он велел собакам оставаться на месте, а сам выскочил за дверь и со всех ног бросился по подъездной дорожке в сторону горной тропинки, ведущей в деревушку Гленторран.

* * *

Гроза, надвигавшаяся с гор, еще только приближалась, когда Виола добралась до окраины рыбацкой деревушки.

Она с опаской покосилась на быстро темнеющее небо, но в душе ее бушевал такой ад, что темные тучи ничуть не испугали ее.

Она сказала себе, что не станет оборачиваться, чтобы взглянуть на холм, на котором возвышался замок со своими затейливыми башенками и шпилями, пронзающими небо.

Нет, отныне замок стал тем местом, любоваться и любить которое она не имела никакого права.

Это был дом Роберта, его Замок мечты, который к ней более не имел никакого отношения.

Сейчас ей хотелось лишь поскорее добраться до гостиницы «Гленторран Армс», отыскать Льюиса Уайлдера и договориться с ним о совместном возвращении в Лондон.

Она уедет одна, потому что Дэвид вознамерился остаться здесь, в Шотландии, и бороться за Мэг, девушку, которую полюбил.

На глаза Виоле навернулись жгучие слезы, и она смахнула их ладошкой.

Во всем была виновата только она одна.

Ей надо было сразу же сказать Роберту правду, а не растягивать изо дня в день удовольствие от их не омраченного деньгами общения.

Обогнув последний поворот, она остановилась.

На обочине дороги стояла Хитер Лайалл, жена Фергуса, с большой плетеной корзиной у ног.

– Хитер! Доброе утро!

Шотландка присела перед нею в коротком реверансе.

– Леди Виола! Что вы здесь делаете в такую погоду? Этот мелкий дождик очень скоро перейдет в ужасную грозу, и вы промокнете насквозь!

Виола растерянно засмеялась.

– Ничего, я не сахарная, не растаю! Кроме того, очень скоро я рассчитываю оказаться под крышей. А что здесь делаете вы?

Хитер поправила плед, покрывавший ее волосы, защищая от дождя.

– А я жду местный омнибус. Он раз в неделю проходит через Гленторран. Сегодня в нашем местном городке, Корреге, базарный день. И мне нужно купить кое-что, чего нет в наших деревенских лавках.

Виола понимающе кивнула.

– А за Иэном присматривает Фергус?

Хитер громко расхохоталась.

– О, нет, конечно! Фергус отправился поставить лодку на якорь подальше от берега, на глубокую воду, где она будет в большей безопасности, когда начнется шторм. А с Иэном осталась моя мать.

Шотландка вздохнула, и радость исчезла из ее глаз, когда она продолжила:

– Наша лодка уже старая – она принадлежала еще отцу Фергуса и ее столько раз чинили, что на ней страшно выходить в море. Я все время боюсь, что рано или поздно, когда муж будет рыбачить, она зачерпнет воды и пойдет ко дну. Лодке срочно нужен новый руль, и Фергус не сможет заниматься ловлей рыбы до тех пор, пока его не установят.

– А денег на новую лодку нет?

Хитер покачала головой.

– Нет, конечно. Продажей рыбы мы едва сводим концы с концами, а новая лодка стоит целое состояние, которого у нас просто нет!

Виола заколебалась.

Она посмотрела на большую бриллиантовую брошь, который был заколот плед Хитер.

Если Фергус украл ее у ван Эштонов, то наверняка знал ее настоящую стоимость и не отдал бы жене в качестве подарка.

Внезапно Виола приняла решение.

Совсем недавно ей уже пришлось пожалеть о том, что она хранила непозволительное молчание там, где должна была заговорить. И повторять однажды сделанную ошибку она не станет.

– Хитер… надеюсь, мой вопрос не оскорбит вас, но…

На лице шотландки отобразилось беспокойство.

– Можете спрашивать меня, о чем хотите, леди Виола.

– Та брошь, которую вы носите…

Симпатичное личико Хитер расплылось в широкой улыбке.

– Хотите, угадаю, что вы собираетесь сказать?

– В самом деле?

Виола даже опешила.

– Ну, да. Я говорила вам, что Фергус купил эту безделушку у бродячего торговца, верно? Так вот, я ошиблась. Вчера вечером он обмолвился, что у него не было денег даже на пустяковый подарок для меня, но он хотел, чтобы я думала иначе. Глупыш! Можно подумать, это имеет для меня какое-то значение, когда рыбная ловля идет не слишком удачно!

Виола нахмурилась.

– Значит, вам известно, откуда у него эта брошь?

– О да. Это подарок той американской леди, миссис ван Эштон, за то, что в ту ужасную ночь он спас ее и ее мужа с тонущего корабля. Он не сказал мне об этом сразу, потому что боялся, что я рассержусь, потому как негоже принимать подарки за то, что спасаешь чью-либо жизнь.

У Виолы от облегчения едва не подкосились ноги.

Подарок!

Ну почему мысль об этом даже не пришла ей в голову?

Хитер овладело смятение.

– Не волнуйтесь вы так, леди Виола! Это всего лишь побрякушка с искусственными камешками. Смотрите – а вот и омнибус. Как славно будет сесть в него и укрыться от дождя.

И она помахала рукой автобусу, битком набитому женщинами, которые ехали на рынок, когда тот, пыхтя, показался из-за поворота, шумно отплевываясь черным дымом из выхлопной трубы.

Прежде чем Виола успела открыть рот, Хитер ловко прыгнула на подножку и залезла внутрь. Дождь усилился, и автобус, переваливаясь на ухабах, со стоном и скрежетом пополз дальше вверх по склону и вскоре скрылся из виду.

Виола поймала себя на том, что улыбается, хотя сердце ее разрывалось от горя.

Она решила, что, перед тем как уехать из Гленторрана, обязательно напишет Фергусу и Хитер письмо о том, что если они продадут брошь, то у них окажется столько денег, что их с лихвой хватит на новую лодку!

«Что ж, по крайней мере, я смогу сделать для Гленторрана хоть что-то хорошее», – подумала она, поднимая воротник своего жакета и кутаясь в него.

Дождь усилился, и Виола направила свои стопы в сторону гостиницы «Гленторран Армс».

Теперь ей предстояло разыскать Льюиса Уайлдера и договориться о том, чтобы он увез ее прочь от этого волшебного места и от человека, который, несомненно, презирал ее всей душой.

* * *

Дэвид сидел в библиотеке замка, угрюмо перелистывая альбом со своими рисунками.

Раскаты грома доносились все ближе и ближе, и оконные рамы задрожали, когда гроза стала набирать силу.

Он надеялся, что Виола добралась до «Гленторран Армс» целой и невредимой. Впрочем, он не особенно сомневался в этом, поскольку у нее был большой запас времени, чтобы укрыться от непогоды.

Дэвид знал, что ему следовало бы подняться к себе наверх и начать укладывать вещи, поскольку он осознавал, что не сможет оставаться в замке после отъезда сестры.

«Ох, моя дорогая Мэг, как же мне покорить твое сердце и добиться того, чтобы ты стала моей женой?» – размышлял он.

«Если я откажусь от своего состояния вплоть до последнего пенни, поможет ли мне это? Позволит ли тебе твой брат выйти за меня замуж, если я не смогу предложить тебе хотя бы крышу над головой? Полагаю, что нет!»

Но и сдаваться он не собирался.

Дэвид уже начал разрабатывать план действий.

Он продаст бóльшую часть своих акций – или Льюису Уайлдеру, или кому-нибудь другому.

Он не сомневался в том, что недостатка в покупателях не будет.

Себе он оставит ровно столько денег, чтобы на них можно было безбедно жить, подыскать жилье в Гленторране и сосредоточиться на своем искусстве.

На время ему придется отказаться от своей мечты странствовать по миру.

Впрочем, он был уверен, что когда-нибудь обязательно наступит такой день, когда они вдвоем с Мэг отправятся на поиски приключений и вместе посетят южные моря.

Он решил просмотреть первые страницы альбома.

Когда миссис Ливси нашла для него этот альбом, она попросила его быть осторожным, поскольку в самом его начале уже имелись чужие наброски.

До сих пор Дэвид не видел их.

Он мельком подумал, что их, скорее всего, нарисовал кто-то из гостей, побывавших в замке до него, и потому они не вызывали у него особого интереса.

Но теперь, перелистывая страницы, он понял, что видит перед собой наброски со старых картин.

Очень странно! Кто бы это стал столь тщательно перерисовать чьи-то чужие произведения искусства?

– Но ведь я узнаю их! – вдруг громко воскликнул он. – Это же те самые покрытые пылью и грязью картины, которые я видел на чердаке замка!

Он быстро нашел в альбоме свои первые рисунки, сделанные на чердаке несколько дней назад.

Да, на них были те же самые картины, что и на первых страницах альбома, только сам он лишь очертил контуры изображений. Он даже не потрудился снять слой пыли с картин, которые зарисовал в альбом.

Простые смутные сюжеты картин пришлись ему по вкусу, и он стремительными линиями зарисовал ближайшие к себе полотна.

Эскиз египетской вазы, которую показала ему Мэг, получился у него отчетливее, но сейчас это не имело значения.

Чужие рисунки были очень выразительны, и, внимательно разглядывая их, он стал ощущать все нарастающее волнение.

Цвета, силуэты – все они явно были нарисованы не рукой любителя.

Теперь он уже не сомневался в том, что эти прелестные картины были написаны кем-то из старых мастеров итальянской школы живописи.

Дэвид вскочил на ноги и направился к двери, громко окликая Мэг.

Он должен немедленно подняться на чердак!

* * *

Виоле оставалось пройти лишь несколько ярдов до «Гленторран Армс», когда гроза наконец накрыла деревню.

Гостиница располагалась чуть в стороне от пристани, тянувшейся вдоль всей бухты.

Волны начали вздыматься, с грохотом накатываясь на волнолом и выбрасывая вверх по крутой дуге фонтаны брызг.

К счастью, рыбацкой флотилии в бухте уже не было.

Она встала на якорь в открытом море.

Теперь Виола вполне понимала, почему Фергус решил увести свою лодку подальше от берега.

К стенке набережной был привязан небольшой ялик, и всякий раз, когда с моря накатывалась очередная волна, он с треском ударялся о каменную стенку пристани.

Виола приставила ладонь козырьком ко лбу, прикрывая глаза от секущих струй дождя, и окинула взглядом бухту.

В полумраке смутно виднелись очертания лодки Фергуса, благополучно стоящей на якоре на безопасном удалении от берега.

Очередной раскат грома заставил ее поморщиться.

Гроза бушевала уже над самой деревней.

Но, поспешно подходя к гостинице, она знала, что никакая непогода не заставит ее разлюбить Гленторран.

– Но ведь я люблю не только этот волшебный край, – прошептала она. – Гленторран – это еще и герцог, душа и сердце поместья. О, Роберт, я люблю тебя всем своим существом! Ты никогда не узнаешь о том, как глубоко и искренне я уважаю тебя и как мне горько оттого, что ты дурно думаешь обо мне.

Жгучие слезы смешивались с холодными каплями дождя и ручьем текли у нее по лицу. Виола еще раз обернулась, чтобы бросить последний взгляд на море.

И в этот самый миг ослепительная вспышка молнии зигзагом расчертила затянутое тучами небо.

На мгновение на пристани стало светло, как днем, и Виола краем глаза уловила какое-то движение.

Когда свет молнии погас, вокруг стало еще темнее, чем прежде.

Девушка заколебалась.

Она промокла до нитки и страстно желала быстрее оказаться в тепле.

Движение это было очень странным – и совершенно неуместным.

«Это всего лишь бродячая собака», – попыталась убедить она себя, напрягая зрение и пытаясь разглядеть что-либо за струями дождя.

Но это промелькнувшее нечто было слишком маленьким для бегущей в укрытие бродячей собаки и слишком большим для кошки или птицы, пытающихся спастись от непогоды.

Над ее головой с громким треском, заставившим ее поморщиться, вновь прогремел гром, опять сверкнула молния, огненной змейкой озарив клубящиеся тучи.

И тут Виола, к своему ужасу, увидела, что движущейся точкой был маленький мальчик, бодро вышагивающий под проливным дождем к ступеням, что вели вниз, от края пристани к срезу воды.

Очень маленький мальчик, которому на вид можно было дать годика три, не больше.

Ахнув от страха, Виола поняла, что это – маленький Иэн Лайалл, крестник герцога.

– Иэн! Стой! Иэн! Эй, кто-нибудь, помогите!

Но деревенская улица и гавань, разумеется, были пусты. Мужчины вышли в море, а большинство женщин оставались дома или же, как и Хитер, отправились на рынок.

Виола со всех ног бросилась к малышу.

Куда подевалась его бабушка?

Но сейчас было не время задаваться подобными вопросами.

Уже на бегу она поняла, что не успеет спасти малыша.

Он медленно перебирался со ступеньки на ступеньку, спускаясь вниз, и скрылся из виду.

Всхлипывая, в отчаянии Виола собрала последние силы и прыгнула вперед, заскользив по мокрым, покрытым водорослями ступеням.

К своему облегчению, она увидела, что малыш не упал в воду, а залез в ялик, который она приметила несколькими минутами ранее.

Счастливо улыбаясь и не обращая никакого внимания на проливной дождь, он явно играл в какую-то глупую игру, очевидно, подражая отцу и делая вид, будто ловит рыбу.

– Иэн… малыш… дай мне руку, – взмолилась она, пытаясь сделать так, чтобы голос у нее не задрожал и не напугал рыжеволосого мальчугана.

Она наклонилась вперед, стараясь сохранить равновесие на скользких ступеньках, но дотянуться до ялика не могла, уж слишком резво тот скакал на волнах, обрушивающихся на стенку пристани.

Иэн обернулся и широко улыбнулся.

Очевидно, ему совсем не было страшно и выбираться из утлой лодчонки он не имел ни малейшего желания.

– Иэн! Вылезай оттуда немедленно. Господи, что же мне делать? Куда все подевались?

Виола поняла, что никто не придет ей на помощь, и она решилась.

Стараясь не сорваться в воду, она осторожно шагнула в ялик.

Ей придется подхватить малыша на руки, а уже потом попытаться вновь выбраться на твердую землю.

Мальчуган засмеялся и радостно захлопал в ладоши, когда она робко шагнула вперед и испуганно вскрикнула – нога ее поскользнулась на рыбьей чешуе и она с шумом шлепнулась на дно ялика.

На мгновение левую ногу Виолы пронзила острая боль, но она все же встала на колени и потянулась к Иэну.

В следующий миг вновь загрохотал гром, налетел сильный порыв ветра, и ялик затанцевал, словно необъезженный мустанг.

Протянув руки, Виола схватила Иэна и прижала его к груди.

Она развернулась, чтобы вылезти из лодки, и у нее вырвался протяжный стон отчаяния.

Последний рывок скачущего ялика ослабил узел веревки, которой тот был привязан к железному кольцу, вделанному в стенку набережной, и веревка развязалась.

Виола в ужасе смотрела, как конец веревки выскользнул из кольца и с плеском упал в воду.

Словно лошадь, сорвавшаяся с привязи, ялик развернулся вокруг своей оси и уже через несколько мгновений рванул прочь от берега, направляясь в открытое море.

Глава десятая

Виола застонала, когда ялик бодро запрыгал по бурным волнам.

Она принялась отчаянно озираться по сторонам в поисках весел, но вскоре сообразила, что в лодочке их нет.

Волны уже начали захлестывать утлую посудину, и маленький Иэн сообразил, что его замечательное приключение – вовсе не такое забавное, как ему представлялось.

Виола заметила, как предательски задрожала у него нижняя губка, и испугалась того, что у малыша может начаться истерика.

Она быстро подалась к нему, подхватила его на руки и усадила себе на колени, пытаясь своим телом закрыть от ветра и дождя.

– Тише, Иэн. Не плачь, родной мой. Все будет в порядке. Посиди тихонько, будь хорошим мальчиком.

Виола с ужасом огляделась по сторонам.

Движимый отливом ялик медленно, но неотвратимо шел к выходу из гавани.

Виола в отчаянии оглянулась на береговую линию, но там по-прежнему никого не было.

Разве что… да, сквозь пелену дождя она разглядела чью-то фигуру, бегущую по горной тропе вдоль обрыва. Дождь на мгновение ослабел, и она увидела, что это был мужчина.

Это был герцог!

Пока она оцепенело смотрела на него, герцог сорвал с себя куртку и с разбегу прыгнул в серую взбаламученную воду.

– О, Роберт! Любовь моя! Будь очень осторожен! Господи, молю Тебя, позаботься о нем в бесконечной милости Своей и не дай погибнуть Роберту Гленторрану!

Виола молилась так горячо и неистово, как еще никогда в жизни не молилась.

Она со страхом следила за тем, как голова герцога все чаще скрывается под водой, но сильные руки вновь и вновь выталкивали его на поверхность, приподнимая над белыми гребнями бушующих волн, пока он пробивался к ней сквозь бурные воды.

Она знала, что ничем не сможет ему помочь.

Ей оставалось лишь смирно сидеть и удерживать на ровном киле ялик, швыряемый из стороны в сторону сталкивающимися валами волн.

И еще ей надо было заботиться об Иэне.

Как она сможет посмотреть в глаза Хитер и Фергусу, если позволит случиться беде с их единственным сыном?

Но ведь и Роберту грозила смертельная опасность.

Разве сможет она жить дальше, если что-нибудь случится с ним?

А потом, когда ей стало казаться, что герцог уже безнадежно проигрывает свою битву со стихией, когда она всерьез испугалась, что море вот-вот поглотит его, ее молитвы были услышаны.

Черные тучи разошлись – всего на миг – солнечный луч коснулся воды, словно золотой палец, и сильный ветер в мгновение ока сменился легким бризом.

Волнение тут же утихло, и герцог сделал последний стремительный рывок к маленькой лодчонке.

Он ухватился за плавающий в воде швартовый конец веревки и, подтянувшись, вцепился руками в борт лодки, в которой сейчас сосредоточилось все, что было дорого его сердцу.

Он взглянул на Виолу, и, к своему невероятному изумлению, она увидела, что он улыбается!

– Леди Виола, вы позволите задать вопрос? Могу я поинтересоваться, что заставляет вас с завидной регулярностью барахтаться со своими друзьями в морской пучине?

– О, Роберт, я так боялась, что вы утонете!

Герцог вновь улыбнулся. Он выглядел невероятно привлекательным с темными промокшими волосами, прилипшими ко лбу.

– В этой гавани? Не думаю. Мы с Фергусом на спор переплывали ее всякий раз, когда я приезжал в Гленторран, будучи совсем еще мальчишкой. А в прошлом году мы купались здесь даже на Рождество, когда нам пришлось проламывать лед! А теперь слушайте меня, Виола, и делайте, как я скажу. Я хочу, чтобы вы пересели к другому борту лодки и крепко прижали к себе Иэна.

Герцог обратился к Иэну:

– А ты, молодой человек, и дальше оставайся храбрым маленьким парнишкой, скоро мы вернем тебя домой.

Виола осторожно передвинулась на самый край деревянной скамьи, и, когда солнце вновь скрылось за тучами, а ветер с ревом стал набирать силу, герцог подтянулся на руках и перевалился через борт ялика. Промокшая рубашка облепила его тело, словно вторая кожа.

На мгновение Виола забыла о том, что они с герцогом уже не друзья, и протянула руку, чтобы убрать мокрые волосы, упавшие ему на лоб.

Одновременно с ней он поднял правую руку, чтобы сделать то же самое, и пальцы их встретились и переплелись.

У Виолы перехватило дыхание, когда она заглянула в темные глаза человека, которого так страстно любила.

Но сейчас было не самое подходящее время для разговоров, равно как и для выяснений того, почему сердце вдруг замерло у нее в груди.

Ялик вдруг резко повело в сторону, когда очередной шквальный порыв ветра принял его в свои объятия.

Виола оглянулась и со страхом отметила, что выход из гавани стал еще ближе.

Даже здесь, под прикрытием скал, море было бурным, но там, за пределами гавани, творился сущий кошмар.

– Роберт, что нам делать? Как мы вернемся на берег?

Герцог нахмурился.

– Смотрите, вон там – рыбацкая лодка Фергуса. На время шторма он всегда ставит ее на якорь на глубине. Он должен быть на борту. Если мы сумеем добраться туда, то окажемся в безопасности!

– Дада! – вдруг закричал Иэн и стал тыкать куда-то ручонкой.

Обернувшись, они действительно увидели Фергуса. Стоя у поручней, тот с ужасом смотрел на сына, которого уносили прочь прилив и ветер.

– Если бы только у нас были весла!

Герцог негромко выругался себе под нос, затем, подавшись вперед, сжал руки в кулаки и резко ударил ими по соседней скамье.

Виола негромко вскрикнула, когда щепки полетели в разные стороны, но доска, очевидно, и так полусгнившая, с легкостью переломилась, и Роберт ухватил кусок скамьи, чтобы использовать его как весло.

Мощным движением рук герцог послал лодчонку в сторону Фергуса.

– Отличная работа, Роберт! Вы спасли нас!

Герцог упрямо покачал головой, не прекращая ожесточенно работать импровизированным веслом и пытаясь удержать ялик на прямом курсе.

– Еще нет, моя дорогая девочка, еще нет. Смотрите! Видите водовороты у рыбачьей лодки? Это подводные течения, сильные и предательские. Боюсь, у нас будет только одна попытка передать Иэна на борт.

Виола сжала губы так, что они превратились в прямую линию, и застыла, крепко прижимая к груди мальчугана.

Она понимала, что им грозит смертельная опасность, но сердце ее пело от счастья, потому что герцог назвал ее «своей дорогой девочкой»!

– Просто скажите, что я должна делать.

– Смотрите, Фергус сбросил через борт веревочную лестницу. Как только мы окажемся рядом с ней, я попытаюсь удержать ялик на одном месте, а Фергус быстро спустится по лестнице. Передайте ему Иэна, а потом Фергус поможет подняться на борт и вам.

– А как же вы, Роберт? Нет, я вас не оставлю, я никогда не брошу вас одного!

Казалось, что взгляд его темных глаз проникал ей в самую душу.

– Виола, любимая, вы должны спастись. Доверьтесь мне. Если вы испытываете ко мне хоть какие-либо чувства, сделайте так, как я прошу.

– Я всегда буду верить вам, – прошептала Виола и подобралась, потому что времени для разговоров уже не осталось.

Течение подхватило ялик, и тот поравнялся с рыбацкой лодкой.

А там Фергус, балансируя на конце веревочной лестницы с ловкостью человека, всю жизнь проведшего в море, уже протягивал к ней руку.

И Виола, уже не думая ни о чем, встала, покачнувшись, подняла малыша на вытянутых руках и передала отцу.

Облегченно вздохнув, она смотрела, как Фергус в мгновение ока поднялся по веревочной лестнице и передал сына кому-то на палубе.

Затем он быстро спустился по штормтрапу и вновь протянул к ней руку:

– Быстрее, леди Виола! Хватайтесь за меня!

– Виола! Прыгайте! Немедленно!

В голосе герцога прозвучала неприкрытая тревога.

Но, когда она выпрямилась, готовясь прыгнуть на раскачивающуюся лестницу, яростный порыв ветра подхватил ялик и понес его, кружа и подбрасывая, прочь от рыбачьей лодки.

А Виола с криком опрокинулась на спину в ледяную воду, уже наполнившую утлую посудину.

Следующие несколько мгновений отложились в памяти Виолы бесконечным кошмаром.

Ураган, словно разъярившись оттого, что у него отобрали одну жертву, вознамерился во что бы то ни стало отыграться на других, и ветер и дождь яростно набросились на ялик, закружили его и погнали к выходу из гавани, подставляя под удары гигантских волн.

Виола почувствовала, как своими сильными руками герцог прижал ее к себе.

Она ощутила прикосновение его чувственных губ к своему лбу и перед тем, как очередная волна перевернула ялик, услышала, как он прошептал:

– Я буду любить тебя до конца своих дней.

В это мгновение ялик перевернулся.

Герцог вынырнул на поверхность, задыхаясь и хватая воздух широко раскрытым ртом.

– Виола!

Проплыв несколько ярдов, он стал в изнеможении озираться по сторонам.

Вот она!

Виола лежала на воде, и волосы золотистым ореолом окружали ее голову. Несколько мощных гребков – и герцог оказался возле нее.

Она была без сознания, на лбу у нее красовалась свежая ссадина, и он понял, что она получила травму во время падения с лодки.

– Господи милосердный, помоги мне спасти ее! – взмолился он и, поддерживая ее безжизненное тело на плаву, из последних сил стал грести к далекому берегу, позволив течению подхватить себя и нести в безопасное, как он полагал, место.

Сейчас он был уверен лишь в одном – то, что произошло в течение этих нескольких секунд, открыло перед ним одну простую истину: он понял, что больше никуда и никогда не отпустит от себя любимую.

* * *

Виола спала, и ей снился удивительный сон.

Стояла зима, и она каталась на коньках по льду замерзшего озера. Она ощущала порывы ледяного ветра на своем лице, а ноги и руки у нее онемели от холода.

Но она чувствовала себя совершенно счастливой, потому что рядом, держа ее за руку, был мужчина, которого она любила.

А еще она знала, что если поедет чуть быстрее, то немедленно окажется в раю, где никто и ничто не сможет причинить ей зла…

Ресницы Виолы затрепетали, и она открыла глаза.

Она лежала на усыпанном галькой берегу, и голова ее покоилась на руках герцога.

Виола закашлялась, застонала, попытавшись сесть, и задрожала как осиновый лист, когда холод вцепился в нее ледяными пальцами, забираясь под насквозь промокшую одежду.

В следующий миг над ней склонилось встревоженное лицо герцога.

– Виола! Любимая, с тобой все в порядке? Не двигайся. Ты ударилась головой о борт, когда падала в воду. Господи боже, Виола, я уже подумал, что потерял тебя!

Она ощутила, как его сильные руки приподнимают ее раскалывающуюся от боли голову.

Их поцелуй стал воплощением ее мечты, настоящим объяснением и признанием искренних чувств, которые они питали друг к другу.

– Роберт, любовь моя, где мы?

Герцог, ласково убирая с ее висков промокшие пряди золотистых волос, поднял голову и огляделся.

– На маленьком пляже неподалеку от замка. Я хорошо знаю это место. Мальчишкой я часто играл здесь. Когда ялик перевернулся, течение вынесло нас сюда. Ты совсем замерзла! Но не волнуйся, Фергус наверняка поднял тревогу, так что помощь уже идет к нам. Совсем скоро мы доставим тебя целой и невредимой обратно в Гленторран.

Виола не моргая смотрела в его темные глаза.

– Ты спас мне жизнь, – прошептала она.

– Твоя жизнь – это и моя жизнь тоже, – ответил герцог срывающимся от обуревавших его чувств голосом.