Текст книги "Замок мечты"

И замер как вкопанный.

У камина стоял какой-то незнакомец, держа Виолу за руки.

Это был высокий коренастый джентльмен в кричащем клетчатом костюме, который с первого же взгляда выдавал в нем иностранца.

– Добрый вечер, милорд!

Явственный акцент имел американское происхождение.

– Прошу извинить меня за то, что я явился в столь неурочный час, но я спешил догнать леди Виолу. О том, где она находится, я узнал только недавно.

– Сэр? У вас передо мной несомненное преимущество.

Виола отняла у мужчины свои руки и повернула бледное, лишенное всяческого выражения лицо к герцогу.

– Ваша светлость, позвольте представить вам мистера Льюиса Уайлдера. Мистер Уайлдер – американский бизнесмен, который помогал Дэвиду и мне, когда мы оказались в Америке.

Льюис Уайлдер громко расхохотался.

– Бизнесмен? Как оригинально вы представили меня, милая!

Герцог нахмурился, глядя на него, и стал яростно мять принесенную накидку Виолы.

Как смеет этот человек называть ее «милой»?

– Я – равноправный партнер леди Виолы и графа Норткомба, – продолжал Льюис, очевидно, нимало не смущенный тем, что герцог не заметил его протянутой руки.

– Я и не подозревал, что у вас в Штатах имеются деловые интересы, Виола, – озадаченно протянул герцог. – Они как-то связаны с вашим покойным отцом?

– В самую точку! К слову, покойный граф оказался счастливчиком, точно вам говорю! На эту минуту леди Виола и ее брат являются двумя богатейшими людьми в Англии!

Американец метнул быстрый взгляд на побледневшее лицо герцога и злорадно оскалился:

– О чем вы, я уверен, прекрасно осведомлены, ваша милость!

Глава восьмая

На следующее утро над замком Гленторран нависли темные тучи.

В сумраке над далекими горами рокотал гром, и небо то и дело рассекали вспышки молний.

Воздух был насыщен предчувствием грозы, которая наверняка должна была разразиться еще до наступления вечера.

Виола сидела у створчатого французского окна, глядя на неухоженный двор замка.

Но она не видела ни сорняков, ни разросшихся кустов, ни зарослей чертополоха в переплетении сухих ветвей.

Перед ее глазами стояло лицо герцога, на миг отразившее боль человека, который только что пережил предательство, прежде чем воспитание и умение управлять собой взяли верх – и на его лице застыла маска холодной вежливости.

Он любезно заговорил с Льюисом Уайлдером, расспрашивал его о путешествии и поинтересовался, достаточно ли комфортно тот разместился в деревенской гостинице.

Затем он пожелал им обоим доброй ночи и, прощаясь, впервые с момента их встречи постарался избежать ее взгляда.

Напрасно она пыталась заглянуть в его чудесные темные глаза и взглядом передать ему свое сожаление и свои искренние извинения за то, что скрыла от него правду.

Все было тщетно.

Герцог устремил невидящий взгляд куда-то поверх ее плеча, вежливо поклонился обоим и вышел из комнаты.

Виола не могла не заметить, как потяжелела его поступь и как он ссутулился, словно все беды мира разом легли ему на плечи.

– Похоже, этот парень не слишком-то доволен своей судьбой, – бросил Льюис Уайлдер.

– У него достаточно сил, – ответила Виола.

– Что ж, полагаю, вы будете счастливы вырваться отсюда и вернуться домой в Лондон, леди Виола. Вы никогда не узнаете, какое счастье я испытал, узнав, что вы с братом пребываете в полной безопасности!

И он одарил ее теплой улыбкой, искренность которой показалась Виоле наигранной.

Она вспомнила, как он пытался флиртовать с ней в Америке, – это последнее, что ей сейчас было нужно здесь, в Шотландии!

Льюис Уайлдер собрался было подойти к ней ближе, но, заметив отсутствующее выражение ее лица, изменил свои намерения.

– Теперь, когда я знаю, что с вами обоими все в порядке, мы вновь можем вернуться к нашим делам. Нужно принять ряд решений относительно нефтяных месторождений в Техасе.

Виола делала вид, будто слушает его, хотя на самом деле мысли ее были обращены к герцогу, ее беспокоило то, что он не пожелал взглянуть ей в глаза.

– Итак, завтра вечером я отправляюсь в Лондон, – говорил между тем Льюис Уайлдер. – Я только что нанял авто, которое доставит меня в Глазго, откуда на следующее утро я уеду поездом. Приглашаю вас с Дэвидом составить мне компанию.

Виола пробормотала в ответ, что сначала она должна узнать, в состоянии ли Дэвид проделать столь долгий путь, хотя в глубине души была уверена, что брат достаточно окреп.

Уже собираясь уйти, Льюис Уайлдер вдруг обернулся к Виоле и сказал:

– Кстати, леди Виола, капитан Говард рассказал мне странную историю. О мародерах, которые обманом завлекли его корабль на прибрежные рифы.

– Все это выдумки и досужие сплетни, – быстро отозвалась она. – На мой взгляд, в кораблекрушении виновны сам капитан и его команда, потому они и выдумали эту историю, чтобы отвести от себя подозрения страховой компании.

Американец надел пальто.

– Как говорят, нет дыма без огня. Когда вы столь отчаянно нуждаетесь в деньгах, как этот, с позволения сказать, герцог, то полакомиться со специально утопленных у берега кораблей – не такая уж плохая идея!

Виола ужаснулась.

– Сэр, вы говорите неподобающие вещи! Герцог Гленторран – самый честный и достойный мужчина из всех, кого я когда-либо встречала!

– Как скажете, леди Виола, как скажете. Окрутить такую состоятельную девушку, как вы, многие сочтут ловким ходом!

Льюис Уайлдер пренебрежительно улыбнулся:

– Сдается мне, дорогая Виола, что совсем скоро вы поймете, что избежать подобных разговоров можно, лишь выйдя замуж за кого-либо столь же богатого, как вы сами! Что ж, засим позвольте пожелать вам покойной ночи! Надеюсь, утром вы дадите мне знать, готовы ли отправиться со мной на юг.

После того как Льюис наконец ушел, Виола легла в постель, но заснуть не смогла.

Через некоторое время она поднялась и оделась в костюм для верховой езды, любезно предоставленный ей сестрой герцога.

Сейчас Виоле ничего так не хотелось, как вырваться из замка и убежать от всех навалившихся на нее бед и несчастий.

Но сделать это посреди ночи было, естественно, невозможно, и потому она уселась у двустворчатого французского окна, ожидая восхода солнца, вновь и вновь мысленно проговаривая то, что скажет герцогу при следующей их встрече.

* * *

Когда наконец забрезжил рассвет пасмурного и дождливого дня, Виола спустилась по широкой каменной лестнице в главный зал замка.

Дженни, невысокая служанка, была занята тем, что мыла каменный пол, и при появлении Виолы приветствовала ее коротким книксеном.

– Она была похожа на привидение! – позже шепталась она с поварихой на кухне. – Была бледная как мел и не сказала мне ни слова. Но это не было грубостью, точно вам говорю. Она просто не видела меня, потому что думала о чем-то своем.

Виола предполагала, где в это время может находиться герцог, и оказалась права.

В самом дальнем конце коридора первого этажа замка из-под двери маленькой комнаты, которую Роберт использовал в качестве кабинета, пробивался лучик света.

Она знала, что именно там он ведет все дела поместья, чтобы арендаторы и рыбаки могли заходить к нему со двора, не беспокоясь о том, что принесут с собой грязь и рыбью чешую в большую библиотеку.

Виола застыла перед дверью комнаты с поднятой рукой, не находя в себе сил постучать.

Она понимала, что пришел конец всем ее мечтам.

Следующие несколько минут навсегда определят ее судьбу, и уже через неделю она уедет из этого замечательного замка, навсегда оставит человека, которого любит, и вернется в безумную сутолоку и суету Лондона, дабы вести там скучный и одинокий образ жизни.

«Но ведь я сама во всем виновата, – печально думала Виола. – Здесь нет вины герцога. Мне следовало довериться ему и с самого начала рассказать всю правду о деньгах».

Глубоко вдохнув и собрав все свое мужество, она резко постучала в дверь и услышала негромкое «Войдите!» от человека, которого любила больше жизни.

Герцог сидел за письменным столом, подперев щеку кулаком.

Занавески были еще задернуты, и керосиновая лампа отбрасывала золотистые отблески на его темные взъерошенные волосы.

Он резко вскинул голову, когда Виола вошла, и она едва не ахнула при виде боли, отразившейся у него на лице.

Она отчаянно надеялась, что и он заметит, как сильно она страдает.

– Роберт!

Она порывисто протянула к нему руку, но тут же устало уронила ее.

– Я бы хотела объяснить…

– Моя дорогая леди Виола, в объяснениях нет нужды, – решительно прервал ее герцог. – Я был счастлив узнать о вашем богатстве и жалею лишь о том, что вы с братом сочли возможным столь долго разыгрывать нас, словно деревенских дурачков.

Виола лишь застонала.

– Роберт, милорд, я никогда… мы никогда… прошу вас, не вините в случившемся Дэвида! Он хотел немедленно рассказать обо всем Мэг, но я упросила его подождать.

– Чтобы вволю посмеяться над нами…

Он встал с искаженным от гнева лицом, обойдя стол, подошел к Виоле и схватил ее за плечи.

– Чего вы добивались, леди Виола? Вернуться в Лондон и рассказывать своим знакомым о вашей последней победе? Тайком посмеиваться над нами и сплетничать о том, как бедно мы живем здесь, в Гленторране, и что только глупец одолжит нам деньги для того, чтобы отремонтировать замок?

– Нет!

Виола застонала – его пальцы, впившиеся ей в плечи, причиняли сильную боль.

– Как вы могли так обо мне подумать, Роберт? Я поступила глупо, теперь я это понимаю. Но мне было нелегко выбрать подходящий момент и рассказать вам о деньгах.

– Что? И это после того, как мы столько раз оставались с вами наедине? Неужели это было так трудно – хотя бы намекнуть на то, что вы с братом стали миллионерами?

Виола больше не могла сдерживать слезы, и они ручьем потекли у нее по щекам.

– Я хотела, Роберт, честное слово, очень хотела. Но я подумала, что вы… вы…

Она не могла заставить себя договорить: «…что вы не полюбите меня, потому что люди станут говорить, что вам нужны лишь мои деньги».

– Это – всего лишь деньги, Роберт, – жалобно всхлипнула она. – Я по-прежнему остаюсь такой же, какой была тогда, когда вы впервые встретили меня на балу у Шарлотты.

– И когда же вы намеревались рассказать мне обо всем? – насмешливо спросил герцог. – Клянусь богом, Виола, вчера вечером я собирался сделать вам предложение! Вы, наверное, признались бы мне, когда объявление о помолвке появилось бы в «Таймс» и я стал бы объектом всеобщего порицания и насмешки?

Он с жаром наклонился и поцеловал ее, сердито и жадно.

Виоле показалось, будто земля ускользает у нее из-под ног, но вдруг она поняла, что в его поцелуе не было любви – одно лишь отчаяние.

Всхлипывая, она отпрянула, разорвала его объятия и в слезах выбежала из комнаты.

«О, как он мог быть таким жестоким!» – мысленно причитала она, глотая слезы и бегом мчась к себе в комнату. На ходу она прижимала ладонь к губам, столь безжалостно смятым его поцелуем.

Сейчас ей хотелось только одного – как можно скорее уехать отсюда.

Но сначала ей нужно было поговорить со своим братом, поскольку эта проблема касалась его ничуть не меньше, чем ее.

Она резко постучала в дверь Дэвида, но ответа не получила.

Повернув ручку, она вошла. Комната была пуста. Виола сразу заметила, что альбом, с которым он никогда не расставался, исчез.

Тогда она поспешила к себе, благо ее спальня располагалась по соседству, и в отчаянии бросилась на кровать. Эмоции душили ее и туманили разум, так что она не могла мыслить связно.

Они с Дэвидом должны немедленно покинуть замок!

Сейчас она отправится в деревню, разыщет Льюиса Уайлдера и скажет, что они готовы присоединиться к нему в долгом путешествии на юг.

Она обвела взглядом комнату.

Собирать ей было нечего, поскольку все вещи, естественно, принадлежали Мэг.

Когда она прибудет в Лондон и купит себе новую одежду, то обязательно пришлет обратно костюм, который сейчас был на ней.

Подойдя к окну, Виола стала смотреть на горы вдали. Тучи все еще лежали тяжелыми складками на их иззубренных вершинах, и она услышала, как где-то вдалеке раздался раскат грома.

Между башнями замка Гленторран с воем метался ветер.

Приближалась сокрушительная буря.

В такой день, как сегодня, лучше оставаться в замке, читать у пышущего жаром камина, поедая лепешки с маслом и сдобные пышки.

Но даже промокший и продуваемый насквозь всеми ветрами Гленторран оставался дорог ее сердцу. Виола успела полюбить каждый его дюйм и каждый камень, и сейчас ей было невыносимо больно думать о том, что она больше никогда его не увидит.

Ей страстно хотелось оказаться здесь в самый разгар зимы, когда на склонах гор лежит снег, в огромных каминах жарко горят целые поленья, а в главном зале гордо возвышается рождественская елка.

Но еще сильнее она мечтала о том, чтобы встретить здесь Новый год и провести новогоднюю ночь. Hogmanay по-шотландски!

Герцог много рассказывал ей о том, как замечательно отмечают этот праздник в Шотландии.

Виола сознавала, что теперь, где бы она ни находилась, как только часы пробьют полночь и наступит Новый год, она всегда будет вспоминать замок Гленторран и мужчину, которого любила сильнее всего на свете.

Она ладошкой смахнула с глаз слезы.

Что ж, перед отъездом ей оставалось сделать только одно дело.

Поговорив с Льюисом, она разыщет Фергуса Лайалла и потребует от него объяснений относительно бриллиантовой броши, которую он подарил своей жене, той самой броши, что принадлежала миссис ван Эштон.

На какой-то миг она вспомнила слова Льюиса Уайлдера.

Герцог говорил ей о том, что сделает что угодно, только бы сохранить свое поместье для потомков.

Она никогда не поверит, что он является соучастником преступления, но не мог ли он притвориться, будто не замечает, что его люди зарабатывают себе на жизнь, в том числе и таким вот способом?

Виола прекрасно помнила все те безумные планы, которые строил ее покойный отец.

Некоторые из них находились на грани законности.

Отец тоже отчаянно нуждался в деньгах, и она часто спрашивала себя: а не переступал ли он время от времени грань, отделяющую законопослушного гражданина от преступника?

* * *

Дэвид, граф Норткомб, сидел на своем излюбленном месте и любовался морем.

Воротник куртки, которую одолжил ему герцог после кораблекрушения, был поднят, защищая молодого человека от ветра, гонящего над вересковыми пустошами тяжелые грозовые тучи с гор у него за спиной.

Порывы ветра ерошили его волосы, превращая их в спутанную массу мелких кудрей, но сегодня утром ему не было решительно никакого дела до своей внешности.

Почти заполненный альбом был раскрыт на чистой странице, и Дэвид отчаянно пытался запечатлеть бурные валы, с грохотом разбивающиеся об острые скалы, и черные тучи, застилающие горизонт.

Чье-то мягкое прикосновение к плечу заставило его обернуться.

Рядом стояла Мэг в наброшенном на голову пледе.

– Дэвид?

– Мэг! Что вы здесь делаете в такую ужасную погоду? Вы же простудитесь и умрете!

Мэг рассмеялась.

– Ох, Дэвид, по сравнению с тем, что бывает здесь зимой, это сущие пустяки. Всего лишь очередная летняя гроза. После обеда она усилится, но потом ветер разгонит тучи, и уже завтра наступит ясный солнечный день.

Она присела на скамью рядом с ним и наклонилась, заглядывая в альбом.

– Как много вы нарисовали с тех пор, как появились здесь. Ой, а вот этот рисунок замка мне очень нравится… и вот этот тоже… а это где? Ах да, это на нашем чердаке! Он похож на иллюстрацию к книге ужасов!

– А мне понравилось, как на протяжении многих веков ваши предки аккуратно складывали и хранили старые вещи, невзирая на то, что сейчас они и покрыты сетью паутины. Хороший художник, пожалуй, куда выразительнее отобразил бы глубину и контраст, но мне нравится рисовать быстро – мгновенно уловить вкус и запах того, что я вижу в данную минуту.

Мэг продолжала перелистывать страницы и тихонько улыбалась каждый раз, когда натыкалась на портреты Роберта, Виолы или на свои собственные.

– О, а вот и натюрморты! Как они мне нравятся, Дэвид! А вот те старые рисунки маслом и ваза из Египта, которую мои предки привезли в Шотландию. Ваши эскизы – просто чудо, Дэвид. У вас, несомненно, есть талант.

Он покосился на страницу, затем перевел встревоженный взгляд на свою любимую.

– Должен признаться, что весьма удивлен тем, что вы разговариваете со мной сегодня утром, Мэг. Я уверен, что до вас уже дошли новости, которые стали известны накануне, после появления Льюиса Уайлдера. Тайна, которую хранили мы с Виолой, раскрыта, но вы, по крайней мере, знаете, что я поклялся рассказать вам всю правду сегодня.

Мэг невозмутимо кивнула.

– На самом деле я не очень понимаю, отчего Роберт так расстроился. Ну и что, что вы с Виолой богаты? Это не делает вас другими. Вы – по-прежнему тот самый Дэвид, прекрасный художник, который не любит наш шотландский бараний рубец с потрохами! Разве могут большие деньги изменить привычный уклад?

– Мы никогда за ними не гнались, – сказал Дэвид, беря ее ладошку в свои руки. – Я бы охотно расстался с ними завтра, если бы был уверен, что поступаю правильно.

– Но, Дэвид, подумайте о том, сколько добрых дел вы можете совершить с их помощью!

– Знаю. Ни о чем другом мы с Виолой и не говорили, когда возвращались домой из Америки.

Мэг придвинулась к нему поближе и удовлетворенно вздохнула, когда он обнял ее за плечи.

– Мэг, деньги значат для меня только одно. Отныне я могу странствовать по миру. Взять с собой краски и просто уплыть куда глаза глядят.

Он почувствовал, как ее стройное тело напряглось от отчаяния.

– Мне будет недоставать вас, Дэвид.

– Но, Мэг, я не могу уехать без вас! Выходите за меня замуж. Пожалуйста, Мэг, будьте моей женой. Вы не можете позволить мне отплыть в южные моря одному!

Он наклонился и поцеловал ее.

Мэг обвила руками его шею и на какой-то волшебный миг отдалась неземному блаженству его объятий.

Затем она нехотя отстранилась, и глаза ее наполнились слезами.

– Ох, Дэвид! Я так сильно люблю вас! Я почла бы за честь стать вашей женой и была бы счастлива, даже если бы мы оба были бедны как церковные мыши и нам пришлось бы питаться одними орехами и рыбой, а жить в травяной хижине на необитаемом острове! Я бы охотно последовала за вами на край света, но я не могу.

Дэвид побледнел.

Он крепче прижал ее к себе, отказываясь отпускать.

– Но почему, Мэг? Что может помешать нам? Или вы беспокоитесь о том, что скажут люди?

Она покачала головой, и плед соскользнул ей на плечи.

– Нет, общественное мнение меня нисколько не заботит, Дэвид, но разве могу я позволить Роберту одному нести на себе столь тяжкую ношу, как Гленторран?

– Но ведь теперь у меня много денег. Мы могли бы дать Роберту столько, что…

– Тише, дорогой мой!

Она прижала свои изящные пальчики к его губам.

– Роберту никогда и в голову не придет взять у меня хоть пенни, особенно если он будет знать, что деньги – ваши. Даже ради того, чтобы спасти поместье и замок!

Мэг встала и набросила на голову клетчатую ткань, чтобы укрыться от сильного ветра, который уже швырял мелкую морось в острые скалы Гленторрана.

Дэвид вскочил на ноги, пытаясь удержать ее.

– Не уходите, Мэг!

Но она лишь покачала головой, из последних сил сдерживая слезы, которые уже блестели в ее темных глазах.

– Нам больше не о чем разговаривать, Дэвид. Я – леди Маргарет Гленторран и знаю, что если предам свое право первородства и не останусь помочь своему брату спасти замок и поместье, то никогда не смогу быть счастлива, даже с вами, с тем, кого люблю!

И, не сказав более ни слова, она резко развернулась и убежала по извилистой тропинке обратно в замок.

* * *

Виола надела жакет для верховой езды и медленно спустилась по каменным ступеням, ведущим из замка.

Теперь ей надо было срочно увидеться с Льюисом Уайлдером, поскольку она уже приняла решение и должна была без промедления претворить его в жизнь.

Американец снял комнату в местной деревенской гостинице под названием «Гленторран Армс».

Явившись в замок, он объяснил Виоле, что близнецам следует как можно быстрее вернуться в Лондон, дабы просмотреть документы и принять необходимые решения.

Виола тяжело вздохнула.

Она все время забывала, что более не была той вольной птицей, которая беспокоилась лишь о том, может ли она позволить себе новое бальное платье или починку танцевальных туфелек.

Отныне она превратилась в совладелицу огромной бизнес-империи с тысячами наемных рабочих, чье благополучие зависело от решений, которые должны будут принимать они с братом.

Она более не могла уклоняться от этой ответственности.

Волшебное и сказочное пребывание в Шотландии подошло к концу.

Она зашагала по заброшенному саду. Ветер наклонял ветки, загораживая ей дорогу, а длинные усики неподстриженных роз хватали ее за рукава и юбку.

Подойдя к деревянной калитке, за которой начиналась горная тропинка, Виола удивленно замерла на месте: из калитки опрометью выбежала Мэг и, не проронив ни слова, закрывая лицо клетчатым пледом, промчалась мимо.

Через несколько секунд появился Дэвид, бледный и расстроенный, прижимая к груди альбом с рисунками.

– Виола! Ты не видела Мэг?

– Видела. Она только что пробежала мимо. Мне показалось, что она была очень расстроена. Неужели вы поссорились? Этого не может быть!

Дэвид рассмеялся, но его смех был отнюдь не радостным, а скорее горьким и нервным.

– Нет, мы не поссорились. Я хочу жениться на Мэг, но она, хотя и не видит ничего дурного в моем богатстве, уверена, что Роберт не примет ни единого пенни от нее, если это будут мои деньги. Мэг не может покинуть брата, пока у него такие проблемы с замком. А я думал, что унаследованное нами состояние принесет нам только счастье. Как же я ошибался!

Виола содрогнулась.

– Боюсь, что Гленторраны будут только рады, когда мы уедем отсюда, – с тоской проговорила она. – Что ж, им не придется ждать долго. Сейчас я направляюсь в деревню, чтобы поговорить с Льюисом Уайлдером и попросить его взять нас с собой в Лондон. Он уезжает уже сегодня вечером. Все деловые вопросы, требующие наших с тобой решений, можно будет уладить незамедлительно, как только мы вернемся к кузине Эдит.

– Сегодня вечером!

– Да, Дэвид. Чем быстрее мы уедем отсюда, тем лучше. Всякий раз, когда Роберт смотрит на меня с такой откровенной неприязнью и презрением, я…

Она умолкла, оборвав себя на полуслове, – комок подступил к ее горлу.

Брат окинул ее строгим взглядом и заявил:

– Виола, я не поеду с тобой в Лондон.

– Не поедешь?

Дэвид вдруг показался ей выше ростом и старше. Перед ней стоял настоящий потомственный граф, юношеская нерешительность которого растаяла без следа.

– Виола, что бы ни произошло между тобой и герцогом – это твое дело. Я не стану вмешиваться. Но я люблю Мэг и знаю, что как только уеду отсюда, то у меня уже более никогда не будет возможности доказать ей свою любовь.

– Но между вами всегда будут стоять деньги!

Дэвид кивнул, рассеянно перелистывая альбом и разглядывая рисунки девушки, которую полюбил.

– Если мне придется отказаться от них, значит, так тому и быть! Я сделаю все, что в моих силах, чтобы завоевать сердце женщины, которую люблю.

– Но ты же не можешь остаться здесь, в замке? Где, ради всего святого, ты будешь жить?

Он улыбнулся.

– Не сомневаюсь, что смогу найти себе пристанище в деревне. Я буду рисовать и продавать свои картины гостям. Я не трону ни пенни из своего наследства, и в конце концов моя любимая Мэг поймет, что я никуда не собираюсь уезжать от нее.

Виола вздохнула.

Она не могла винить Дэвида за его решение.

Она знала, что ему всегда претила карьера бизнесмена. Та ответственность, которую собиралась взвалить на свои плечи она, его наверняка убьет.

Ах, если бы она могла последовать его примеру! Но она знала, что это невозможно.

Разве могла она хоть на миг подумать о том, чтобы жить на расстоянии какой-нибудь мили от Роберта, регулярно, быть может, видеться с ним в деревне, наблюдать, как он отчаянно борется за то, чтобы сохранить поместье, и при этом не иметь возможности прийти ему на помощь?

Нет, она этого не вынесет.

Шагнув вперед, она поцеловала Дэвида в щеку.

– Мэг очень повезло, – прошептала она. – И я уверена, что уже очень скоро она поймет это сама.

Виола отвернулась.

– Пожалуйста, передай миссис Ливси, Дэвид, чтобы она не ждала меня к обеду.

Он с тревогой поднял глаза на темные тучи, наперегонки несущиеся по свинцовому мрачному небу.

– Ты промокнешь, Виола! Подожди хотя бы пару минут, пока пройдет этот шквал. Мне не нравится погода, наплывающая с гор. Мэг говорит, что летние грозы бывают здесь весьма сильными.

Но Виола в ответ лишь сердито тряхнула головой.

Сейчас ей хотелось только одного – оказаться как можно дальше от замка, прежде чем появится герцог и она снова увидит холодное презрение на его лице.

– Это – всего лишь вода. Не растаю же я, в конце концов. Господи, неужели ты забыл, как сильно мы промокли, когда затонул корабль? Я буду бежать всю дорогу! Если начнут сверкать молнии, обещаю, что укроюсь где-нибудь, не беспокойся. Отсюда до деревни совсем недалеко, так что ничего со мной не случится.

Дэвид долго смотрел ей вслед, и, когда сестра исчезла за поворотом подъездной дороги, за которым начиналась тропинка в скалах, он повернулся и стал подниматься по крутым каменным ступеням, ведущим к дверям замка.