Текст книги "Замок мечты"

Глава четвертая

Выйдя из спальни брата, Виола поспешила к себе, чтобы привести в порядок растрепавшуюся от ветра прическу, прежде чем сойти вниз по винтовой каменной лестнице и отправиться на поиски позднего завтрака.

К счастью, Дэвид уже проснулся и был один, когда она вошла к нему в комнату.

Миссис Ливси как раз выходила, унося с собой поднос с остатками жидкой каши в миске и тарелкой с тонкими кусочками хлеба с маслом.

Виоле она сообщила, что ночью Дэвид спал хорошо и что сегодня утром температура у него уже не очень высокая. Он легко позавтракал, и вместе со всеми остальными обстоятельствами это было верным признаком того, что он обязательно поправится.

Дэвид заметно расстроился и огорчился, после того как Виола стала настаивать, чтобы он не рассказывал никому в замке Гленторран о том, каким образом они унаследовали от своего отца огромное состояние.

Он никак не мог взять в толк, для чего ей понадобилось скрывать от герцога тот факт, что отныне они стали богатыми людьми.

– Я не хочу лгать никому, особенно Мэг, – упрямо твердил он, беспокойно теребя край льняной простыни. – Я не могу этого обещать, Виола.

– Мне бы и в голову не пришло просить тебя лгать, – решительно ответила она, – но, быть может, ты сумеешь вообще избежать упоминания о деньгах! У тебя наверняка найдется тысяча более приятных тем для разговора с Мэг. В конце концов, нет ничего необычного в том, что ты не станешь посвящать первого встречного в обстоятельства своего материального положения!

Дэвид нахмурился.

Он чувствовал себя чертовски слабым и больным, но при этом отчетливо сознавал, что этот вопрос почему-то очень важен для Виолы.

В конце концов он согласился, тем более что не было необходимости рассказывать Мэг про свою жизнь – Дэвид встретился с леди Маргарет всего лишь во второй раз, хотя сам он этого не ощущал.

Ему казалось, что он знает ее всю жизнь! Но Дэвид был уверен, что Виола не поймет его чувств.

Завтрак был подан в маленькой комнатке в восточном крыле замка.

В окна заглядывало яркое утреннее солнце, и, хотя в его лучах вся комната выглядела теплее, они безжалостно высвечивали и протертый до дыр ковер, и вылинявшие облезлые занавески.

Виоле стало совершенно ясно, что замок Гленторран и впрямь нуждается в больших денежных вливаниях на восстановление.

Герцог с сестрой пили кофе и читали только что прибывшую утреннюю почту.

– Надеюсь, вашему брату стало лучше? – осведомился герцог, когда Виола тихонько скользнула на свое место.

– Да, немного. Пожалуй, уже через несколько дней он полностью выздоровеет.

Леди Маргарет подняла голову и внимательно взглянула на нее.

– Мы должны быть осторожными, чтобы не торопить его и не вызвать новый рецидив, – заметила она. – Доктор Монро ясно выразился, что спешить Дэвиду в таком нешуточном деле некуда.

Виола отрицательно покачала головой, когда служанка предложила ей кашу, и взяла ломтик свежего хлеба из корзинки, стоявшей посередине стола. Зачерпнув столовой ложкой мед, она щедро намазала ломоть и откусила, наслаждаясь его бесподобным вкусом.

– Это наш собственный, вересковый мед, – сообщил ей герцог, отрываясь от длинного письма официального вида.

Его темные глаза задорно блеснули.

– Он вам нравится, леди Виола?

Она улыбнулась в ответ.

– Да, ваша светлость. Он обладает потрясающим вкусом и изумительным ароматом.

Герцог вдруг поймал себя на том, что любуется солнечными лучами, ласково играющими в прическе Виолы, в завитках ее золотистых волос, трепещущих на задувавшем из приоткрытой двери сквозняке.

Встряхнувшись, он предложил:

– Я подумал, что, быть может, сегодня вы захотите еще немного осмотреть поместье Гленторран? Не сомневаюсь, что вы ездите верхом.

Виола улыбнулась и кивнула.

Несмотря на то что они с Дэвидом росли в нищете, их отец настоял на том, чтобы с ранних лет они овладели искусством верховой езды.

– В таком случае прошу простить меня, если я оставлю вас. Заканчивайте свой завтрак, а я распоряжусь, чтобы вам подобрали подходящего скакуна. Скажем, в одиннадцать часов?

Виола рассмеялась.

– Если только леди Маргарет подберет для меня что-нибудь, в чем можно сесть в седло, то с превеликим удовольствием.

– Прошу вас, называйте меня Мэг. Мы же договорились, помните? Леди Маргарет звучит уж очень тяжеловесно и старомодно!

Подойдя к двери, герцог приостановился и с улыбкой добавил:

– А меня зовут Роберт. Это здорово облегчит жизнь всем нам. Мне не по душе все эти церемонии, которых требует мой титул.

Леди Маргарет улыбнулась, подметив выражение лица Виолы, когда брат вышел из комнаты.

– Роберт придерживается современных взглядов на свой титул, Виола. Он утверждает, что герцог должен заслужить уважение, на которое претендует, а не принимать его как должное.

Виола кивнула, с некоторым удивлением осознав, что согласна с темноволосой шотландкой.

– А теперь, если вы покончили с завтраком, пойдемте наверх, и я подыщу вам что-нибудь для езды верхом. Слава богу, что мы примерно одного роста и сложения!

Когда они пересекали холл, появилась миссис Ливси.

– Леди Виола, в утренней гостиной вас ожидает капитан Говард, чтобы поговорить с вами, если вам это удобно.

– Господи, ну конечно! Я должна знать, как чувствуют себя остальные пассажиры. Вы извините меня, Мэг?

– Разумеется. А я пока устрою ревизию своему гардеробу. Если вы пробудете у нас еще долго, то и нарядов вам потребуется несколько!

Виола поспешила в утреннюю гостиную, где и обнаружила капитана Говарда. Стоя спиной к окну, он комкал в руках свою фуражку.

– Капитан, рада видеть вас в добром здравии. Как себя чувствуют остальные пассажиры – мистер и миссис ван Эштоны и прочие? Мы получили известие о том, что они пребывают в полной безопасности, но я желала бы знать, оправились ли они ото всех треволнений? И что вы станете делать без своей чудесной яхты?

Капитан Говард, пожилой американец, улыбнулся. Его обветренное и суровое лицо смягчилось при виде этой прелестной юной англичанки, которая была так мила с ним и его командой во время перехода через Атлантику.

– Мы ничуть не пострадали, благодарю вас, миледи. Мистер и миссис ван Эштоны, а также и остальные гости уже находятся на пути в Лондон. Я же направляюсь в Глазго вместе со своим экипажем. Мистеру ван Эштону еще предстоит встреча с чиновниками страховой компании, но он уверил меня, что при первой же возможности купит новую моторную яхту. Так что мы будем ожидать его указаний.

Виола от радости захлопала в ладоши.

– Ой, какие замечательные новости! А теперь скажите мне, не удалось ли спасти что-либо во время кораблекрушения?

Капитан Говард нахмурился.

– Несколько ящиков груза, пару чемоданов и все. Остальное пропало.

Виола попыталась придать своему голосу жизнерадостности.

– Печально, конечно, но все это, в конце концов, дело наживное. Самое главное, что в этом ужасном происшествии никто не погиб. Я сегодня же напишу своей кузине, мисс Мэттьюз, и расскажу ей о случившемся. Она уже довольно пожилая дама, и мне не хочется тревожить ее, но она непременно должна узнать, что мы живы и здоровы.

Лицо капитана Говарда помрачнело.

Он не знал, стоит ли ему поверять свои страхи этой очаровательной девушке, но если она остается в Шотландии, то он обязан предостеречь ее.

– Леди Виола, вы не думали о том, почему корабль налетел на скалы?

Заинтригованная, Виола покачала головой.

– Я решила, что это все из-за шторма. Сильный ветер погнал нас к побережью.

– Полагаю, такова будет официальная версия, но мои люди говорят, что направили яхту в укрытие, потому что увидели мигающий яркий свет на берегу и решили, что он указывает им путь в гавань.

Глаза Виолы были устремлены на капитана, и они вдруг потемнели, когда их владелица сообразила, на что тот намекает.

– Вы хотите сказать… нет, этого не может быть! Ведь это означает, что…

Капитан Говард мрачно покачал головой.

– Да, миледи. Это означает, что мы столкнулись с грабителями потерпевших кораблекрушение судов! Подлые негодяи намеренно пытаются заманить нас, бедных мореходов, на скалы, чтобы затем похитить груз корабля.

Виола порывисто вскочила на ноги и подошла к окну, глядя на заросли нестриженых кустов и возвышающиеся вдали горы.

– Я просто не могу в это поверить! На дворе 1904 год, капитан. В наше время подобные гнусные преступления уже давно должны быть искоренены.

– Да, миледи, но в глухих уголках на побережье Корнуолла они еще время от времени случаются. Здесь, в Шотландии, я не слышал о чем-либо подобном, но мои люди вполне уверены в том, что видели свет.

Она не могла подобрать нужных слов, чтобы переубедить его, хотя в глубине души была уверена, что вахтенный матрос попросту заснул на своем посту да к тому же не понимал, насколько далеко на север шторм отнес яхту.

Кроме того, у нее зародилось подозрение (поскольку однажды она слышала, как отец обсуждал этот вопрос с одним из своих друзей), что если расследование установит, что кораблекрушение стало результатом человеческой ошибки, то мистер ван Эштон не получит полного возмещения ущерба по любому страховому требованию.

Но что, если капитан прав?

По телу Виолы внезапно пробежала холодная дрожь.

Ведь это означает, что какие-то люди в поместье Гленторран хотели намеренно утопить яхту и их ничуть не заботило, что при этом в бурном море кто-либо может погибнуть.

– Я всего лишь хочу сказать, миледи, чтобы вы с его милостью держали ушки на макушке во время своего пребывания здесь, в Шотландии. Просто оставайтесь настороже и, если заметите что-либо, что может подтвердить мои подозрения, немедленно уведомьте об этом местные власти. А теперь позвольте откланяться. Желаю вам хорошего дня, леди Виола, и прошу передать мои наилучшие пожелания вашему брату.

Виола проводила его задумчивым взглядом.

Затем, погруженная в свои мысли, медленно поднялась наверх.

У комнаты Дэвида она приостановилась, спрашивая себя, а не рассказать ли ему о том, что она только что узнала.

Но, услышав доносящийся из комнаты голос Мэг, заколебалась.

Если она сейчас расскажет обо всем Дэвиду, то Мэг наверняка передаст ее слова своему брату.

А Виола по какой-то ей самой непонятной причине не хотела, чтобы герцог узнал о том, что в его поместье действуют злоумышленники.

Она юркнула в свою спальню и, обнаружив костюм для верховой езды разложенным на кровати, улыбнулась.

Переодеваясь, она решила, что беспокоится о сущих пустяках, раздувая из мухи слона.

«В конце концов, – сказала она себе, повязывая голову голубым шарфом, – капитан только что пережил ужасное потрясение. Он потерял свой корабль, в чем наверняка обвинят его самого. Полагаю, команда просто пытается спасти его и заодно самих себя от властей! Да, именно так все и есть».

«Грабители потерпевших крушение судов, надо же! В наше-то время – какая ерунда!»

Виола покинула замок и по тропинке, петляющей меж заросших садов, подошла к конюшне.

Герцог уже ждал ее, разговаривая с невысоким худощавым мужчиной, который, как решила Виола, был его старшим грумом.

Две лошади уже были оседланы и готовы к прогулке.

Герцог обернулся, приветствуя улыбкой высокую стройную фигурку в темно-синем костюме для верховой езды, когда она приблизилась к ним.

– Миледи, вы выглядите очаровательно! Узнаю этот костюм, хотя в последнее время Мэг почти перестала ездить верхом.

Герцог указал на своего спутника.

– Леди Виола, это Стюарт Мак-Эндрю. Раньше он помогал своему отцу Энгусу, нашему садовнику, а теперь ухаживает за теми немногими лошадьми, что у нас еще остались.

– Стюарт, это леди Виола Норткомб, которую, как ты наверняка уже слышал, спасли после кораблекрушения вместе с ее братом, графом.

Два ярких карих глаза впились в нее из-под кустистых бровей, и грум приложил ладонь с узловатыми пальцами к воображаемой фуражке.

– Леди Виола, рад видеть, что пережитые злоключения не отразились на вас.

– Благодарю вас, Стюарт. Со мной все в порядке. Все произошло так быстро, что я просто не успела испугаться.

– Да, в таких случаях зевать никак нельзя, – едва слышно отозвался Стюарт, и, когда Виола уже собралась спросить у него, что он имеет в виду, в разговор вмешался герцог:

– Пора ехать. Позвольте мне помочь вам подняться в седло. Вашу лошадь зовут Бонни. Славная маленькая кобылка. У нас осталось всего три лошади. Мой старина Бренди, вот он, да еще старый пони, которого Мэг наотрез отказывается продавать. Она запрягает его в небольшую повозку и ездит в деревню, чтобы забрать свежую рыбу, когда флотилия возвращается домой.

Виола прочувствовала силу герцога, когда поставила ногу в его сложенные лодочкой ладони и он с легкостью подбросил ее в седло.

Когда он разбирал поводья, чтобы убедиться, что ей вполне комфортно сидеть верхом, его длинные загорелые пальцы на миг накрыли ее ладошку.

Подняв голову, он взглянул на нее и улыбнулся, взгляд его темных глаз потеплел.

Виола почувствовала, что краснеет.

Почему она нервничает, не находя себе места?

Герцог ведь никогда не будет что-либо значить для нее.

Она увидела, как Роберт одним прыжком взлетел в седло и, коротко кивнув груму, направил своего коня вниз по тропинке, идущей через пустырь и выходящей на вересковую пустошь.

Покачиваясь в седле, Виола во все глаза смотрела по сторонам, при этом подставляя свое лицо легонькому ветерку с моря.

Бонни охотно слушалась ее, и вскоре всадница ускорилась, послав лошадку легкой рысью. Как только тропа стала шире, она поравнялась с герцогом и поехала с ним бок о бок.

– Это все – земли Гленторранов?

– Да, именно так.

Герцог в отчаянии покачал головой.

– Но, как вы сами видите, они пребывают в запустении. А ведь во времена моего деда здесь все было безупречно. Подстриженные лужайки изящно сбегали вниз во все стороны от террасы, и на них в огромном множестве росли самые разные деревья и кусты.

– Должна признать, что Стюарт выглядит достаточно пожилым для того, чтобы целыми днями работать в саду, – заметила Виола, не желая, впрочем, чтобы слова ее прозвучали критически.

Герцог рассмеялся, но его смех не был радостным.

– Видели бы вы его отца! Старый Энгус долгие годы работал старшим садовником в Гленторране. У него имеется небольшая ферма на вересковых пустошах, но он наотрез отказывается покидать свой дом на территории замка.

Тропа теперь шла вверх, петляя среди зарослей вереска.

Повсюду деловито жужжали пчелы. Откуда-то сверху доносилась трель жаворонка – он вовсю радовался погожему деньку.

– Я была бы счастлива жить среди такой величественной красоты!

Герцог улыбался, глядя на прелестную девушку. Светлые пряди ее волос выбились из-под шарфа и упали ей на лицо.

– Согласен, сейчас здесь очень красиво, но зимой с гор сходят снега и пустоши выглядят холодными и унылыми. Нет, они по-прежнему красивы, но и смертельно опасны.

– О! Это ведь овцы вон там, на склоне горы?

Герцог кивнул и повел хлыстом в том направлении.

– Вы правы. Бóльшую часть своего дохода поместье получает как раз от овец, точнее, от их шерсти. К счастью для овец, их образ жизни не способствует преобразованию их в лакомое блюдо! От постоянной беготни по пустошам и торфяникам мясо у них становится жестким. Если вы пробудете в Гленторране достаточно долго, то непременно встретитесь с кем-нибудь из пастухов. Они ни с кем не считаются, и у них – свои законы, но при этом они – хорошие люди.

Виола заколебалась. Ей не хотелось, чтобы ее слова были восприняты как оскорбление, но врожденная честность взяла верх и она наконец не выдержала:

– Разумеется, меня это не касается, но я слышала, что сейчас для Гленторрана наступили нелегкие времена.

Герцог долго молчал, прежде чем ответить.

Ему пришлось потрудиться, укрощая Бренди, который испугался и едва не понес, когда из-под самых его копыт выскочил кролик.

Наконец Роберт заговорил:

– Тому, кто сам пребывает в подобном положении, это видно с первого взгляда. Все признаки налицо. Нехватка прислуги, простая и непритязательная еда, потрепанный внешний вид замка, а что касается территории… Да, Виола, я уверен, что вы со своим братом, как никто другой, осознаете то затруднительное положение, в котором оказался Гленторран. Мой отец… нет, о мертвых нельзя говорить дурно! Поэтому я ограничусь тем, что скажу: титул я унаследовал вместе с долгами, кои подлежали немедленному погашению, и некоторые из них я выплачиваю до сих пор!

– Мой отец…

Виола сделала паузу, но потом медленно продолжила:

– Мой отец был из тех, кто всю жизнь гоняется за несбыточной мечтой. А это дорого обходится. Мы с Дэвидом никогда не голодали и не мерзли, но жизнь наша была бы куда легче, если бы папа оставался с нами.

Герцог вздохнул.

– Я бы, пожалуй, даже смирился с пороками моего отца, если бы он желал превратить Гленторран в лучшее на земле место для жизни – в Замок мечты. Но ведь он почти никогда не бывал в Шотландии. Все свое время он проводил в Англии, за игорным столом. В небрежении пребывал не только замок. Подобная участь постигла всех, кто жил на окружающих землях. А известно ли вам, что здесь в радиусе ста миль нет ни одной больницы? Мои люди часто умирают, прежде чем им успевают оказать помощь. Наш единственный доктор старается изо всех сил, но беднякам попросту нечем платить ему, а одной рыбой с овощами сыт не будешь! Будь у меня достаточно денег, я бы построил больницу где-нибудь поблизости. Место, где можно накладывать гипс на сломанные кости, делать операции и спасать жизни.

Не добавив более ни слова, он послал своего жеребца с места в карьер, и лошадь Виолы рысью последовала за ними.

Они вместе въехали на крутой гребень и одновременно натянули поводья, остановив лошадей, чтобы полюбоваться протянувшейся внизу береговой линией.

В это утро море походило на бледно-голубой атлас, гладь которого не могли нарушить даже скалистые рифы, торчащие из воды рядом с берегом. Трудно было поверить, что это то же самое море, которое еще вчера буйствовало так, что погубило роскошную яхту ван Эштонов.

Герцог вновь вытянул руку с хлыстом.

– Виола, видите вдали дом пастора и несколько коттеджей, что окружают его? Если проехать дальше по тропе, то перед вами откроется бухта, где стоит на якоре рыбацкая флотилия. Все это – часть поместья Гленторран.

– А, так это те самые лодки, что так храбро спасли нас вчера?

– Да, они самые.

– Мне будет позволено поблагодарить их владельцев?

Герцог улыбнулся.

– Разумеется. Хотя они не ожидают благодарности за то, что пришли вам на помощь. Люди они в высшей степени независимые, эти наши рыбаки. Но, если хотите, можем спуститься туда.

Они бок о бок направили коней вниз по тропе в сторону гавани.

– А кем был тот человек, что сидел на веслах и так ловко доставил на берег меня и Дэвида? – осведомилась Виола.

Герцог рассмеялся.

– А, это был Фергус – Фергус Лайалл. Я знаю его всю свою жизнь. Понимаете, когда я был маленьким, то жил вместе с родителями и малышкой Мэг в Эдинбурге. Но городская жизнь мне не нравилась, и меня частенько отправляли сюда, в Гленторран, к деду. Он был уже в возрасте и более всего любил тишину и покой библиотеки. Бедный старик, я постоянно испытывал его терпение своими выходками! Бóльшую часть времени я проводил на свежем воздухе и вскоре обзавелся друзьями в рыбацкой деревушке. Мы с Фергусом росли вместе, то есть до тех пор, пока меня не отправили в интернат.

Виола живо представила юного Роберта в своем воображении.

Маленький темноволосый мальчуган в старом килте и, скорее всего, в грязном рваном свитере, бегущий по вересковой пустоши наперегонки с собакой, полный юношеского задора, не ведающий о том, что ждет его впереди.

Дорога в деревню стала каменистой, и по обеим сторонам ее встали скалистые утесы.

Виоле понадобилось все ее мастерство наездницы, чтобы усидеть в седле, когда Бонни, поскальзываясь и спотыкаясь, направилась вниз по склону, высекая копытами искры из дорожной гальки.

В конце концов они все-таки добрались до гавани, врезающейся в берег небольшим полукругом, словно оставленным зубами какого-то великана, вгрызшегося в сушу, как в ломоть хлеба.

К выходу из гавани тянулась каменная пристань, вдоль которой стояла на якоре вся рыбацкая флотилия Гленторрана. Лодки сверкали и переливались всеми оттенками красного, синего, изумрудно-зеленого и черного цветов.

Над головой хрипло кричали чайки, бросаясь вниз, чтобы подобрать съедобные крошки, когда с одной из лодок начали выгружать на пристань улов.

Несколько женщин с шалями на головах сортировали рыбу, отделяя от нее крабов.

– А мне нравится, что лодки такие разноцветные, – восторженно воскликнула Виола.

– По традиции каждой семье принадлежит свой цвет. Только никому не говорите, но я предпочитаю ярко-красный, а вот Фергусу принадлежит вон та темно-синяя посудина, пришвартованная у самого края пирса. Его отец научил нас ходить под парусом, когда мы оба были еще мальчишками.

Виола восхищалась флотилией, думая о том, как, должно быть, неловко чувствовал себя герцог, когда понял, что с годами он унаследует поместье Гленторран, в то время как его друг так и останется рыбаком.

– Вы остались друзьями? – неуверенно поинтересовалась она, пытаясь понять его чувства.

Герцог коротко рассмеялся.

– Конечно да! Здесь, в Шотландии, люди по-другому относятся к титулам. Я могу быть герцогом Гленторраном, но для Фергуса я по-прежнему остаюсь Робом, мальчишкой, который плавал гораздо хуже него самого. Кроме того, я – крестный отец его сына, Иэна. Мы надеялись, что и наши сыновья будут расти вместе, но…

Он оборвал себя на полуслове, и лицо его потемнело.

– Ладно, не будем об этом. Пойдемте, я познакомлю вас с ним самим и его женой Хитер. Уверен, они будут рады видеть вас.

Двое всадников легкой рысью проехали по деревне, и Виола заметила, что мужчины и женщины с уважением приветствовали герцога, но в их поведении не было подобострастия.

Это произвело на нее большое впечатление – она видела слишком много поместий, в которых прислуга и арендаторы буквально до дрожи боялись своего лорда и владетеля.

Целью герцога был последний дом в длинном ряду коттеджей.

Они натянули поводья, останавливая лошадей напротив дома Фергуса.

В окнах коттеджа виднелись яркие ящики с таким разнообразием распустившихся цветов, что их вид привел Виолу в восторг.

– Фергус! Хитер! Есть там кто-нибудь? – громко спросил герцог.

Выкрашенная в темно-синий цвет дверь распахнулась, и наружу вышел рыжеволосый мужчина, тот самый, который в шторм сидел на веслах и благополучно доставил Виолу с Дэвидом на берег.

На его загорелом лице играла широкая улыбка.

Герцог спешился, забросил поводья на коновязь и помог Виоле слезть с седла.

– Фергус, позволь представить тебе леди Виолу Норткомб. Виола, это мой друг Фергус Лайалл.

– От всего сердца благодарю вас за наше спасение! – с чувством воскликнула Виола, пожимая протянутую ей твердую ладонь. – Вы выказали настоящую храбрость, Фергус, усмирив бушующее море.

– Не стоит благодарности, миледи. Рад был прийти на помощь. Хитер! Скорее иди сюда, герцог привел к нам гостью. Извините мою жену, миледи. Она как раз укладывает нашего малыша спать.

Дверь дома вновь отворилась, и на пороге в шали, наброшенной на плечи, появилась розовощекая и симпатичная молодая женщина с блестящими каштановыми волосами.

Виола протянула ей руку и вдруг оцепенела, как будто увидела нечто ужасное.

Она не могла отвести глаз от броши, которой была заколота шаль шотландки.

Большая и вычурная, она сверкала и переливалась на ярком весеннем солнце.

Кому-то она могла показаться пустой безделицей, не имеющей особой ценности.

Только не Виоле, которая знала, что это не так.

В последний раз эту гроздь бриллиантов она видела, когда та сверкала на лифе вечернего платья миссис ван Эштон!