Текст книги "Замок мечты"

«Боюсь, что Мэг столь же горда, как и ее брат. Она не допустит, чтобы люди думали, будто Дэвид понравился ей только потому, что он очень богат».

Задумавшись, она и сама не заметила, как оказалась в самом конце прямого коридора на третьем этаже высокой башни на северной стороне замка.

Распахнув какую-то дверь, она вскрикнула от восторга.

Ее взору открылась большая музыкальная комната, и, хотя ковер и занавески были старыми и потертыми, огромное пианино в ее центре сверкало свежей полировкой, а когда Виола коснулась одной из клавиш, оказалось, что оно настроено.

Опустившись на обитый клетчатой тканью стульчик, она сыграла коротенькую колыбельную, ноты которой запомнила много лет тому назад.

– У вас прекрасный слух, Виола.

Она резко обернулась.

В дальнем конце комнаты, в кресле с высокой спинкой, не замеченный ею, сидел герцог Гленторран.

Он встал, держа в руке стопку бумаг. Темные волосы его пребывали в беспорядке.

– Ой, как вы меня напугали! Мне очень жаль. Я помешала вам? Мне показалось, что комната пуста.

– Не извиняйтесь. Я бесконечно рад возможности отвлечься от этих опостылевших цифр. Они лишь портят такой славный денек.

Он улыбнулся Виоле, и улыбка оживила и смягчила его мрачное лицо.

– Кстати, пианино принадлежит Мэг, а не мне. Она играет очень хорошо, но в последнее время настолько занята хозяйственными хлопотами, учитывая нашу катастрофическую нехватку прислуги, что ей просто некогда практиковаться.

Он встал, подошел к пианино и застыл, глядя на Виолу.

– Признаюсь, я удивлен тем, что застал вас в четырех стенах, Виола. Я полагал, что вы бродите по диким садам или прогуливаетесь по пляжу.

Виола зарделась.

Не могла же она сказать ему, что не хотела мешать своему брату и его сестре!

– Я действительно собиралась на прогулку, но чуть позже, – пролепетала она. – А сегодня утром мне захотелось осмотреть замок. До сих пор я его почти не видела, а мне бы не хотелось уезжать из Шотландии, не познакомившись поближе с его красотами и сюрпризами.

Он рассмеялся, и обычно суровое его лицо преобразилось.

– Ох, Виола, полагаю, что по Гленторрану можно бродить долгими месяцами и все равно так и не узнать всех его тайн. Вот, кстати, совсем недавно я разыскивал одну древнюю книгу на чердаке, а обнаружил шкаф, полный старых рисунков. Очевидно, их сложили туда много лет назад и попросту забыли.

– Они вам понравились?

Герцог улыбнулся.

– Трудно сказать. Они очень грязные от наслоившейся пыли. Полагаю, их собирал один из моих предков. Как-нибудь вечером я, пожалуй, покажу их вашему брату. Быть может, он сумеет определить их происхождение.

Виола отвернулась, чтобы он не смог увидеть выражение ее лица.

– Значит, у замка имеются собственные тайны. А как насчет вас, Роберт? У вас тоже есть свои секреты?

– У меня?

Судя по голосу, герцог был явно удивлен.

– Нет, я не верю в тайны. Они приносят лишь беды и разочарования.

– Но иногда люди утаивают какие-либо сведения или собственное мнение от своих друзей и членов семьи, потому что боятся задеть их чувства.

Но герцог лишь упрямо покачал головой.

– Нет, Виола. Согласен, иногда люди в своих поступках руководствуются неверно истолкованным чувством заботы. Но у меня для этого нет времени. «Говори правду и посрами дьявола» – вот мой девиз, который был и останется неизменным.

Виола резко встала, задев рукой клавиши, которые издали неприятный хриплый звук.

Она поморщилась.

– Прошу извинить меня, мне нужно переодеться к обеду и собраться на прогулку, – выпалила она, поспешно направляясь к двери.

Герцог с недоумением посмотрел ей вслед.

Очевидно, он сказал что-то такое, что расстроило девушку, поскольку после его слов настроение ее, несомненно, изменилось.

– Прежде чем вы уйдете, я хочу спросить вас кое о чем, Виола. Сегодня рыбаки устраивают в деревне Гленторран кейли. И мне стало интересно: не желаете ли вы принять в этом участие?

Виола обернулась и взглянула на него с любопытством.

– Кейли?

Роберт улыбнулся.

– Вечеринка с шотландскими танцами. Они непохожи на все те танцы, что вы видели до сих пор! Музыка будет громкой и заводной, но я уверен, что вам понравится. Разумеется, я бы пригласил и вашего брата, но Мэг сказала мне, что он еще недостаточно окреп для столь бурных развлечений, поэтому она согласилась остаться в замке и составить ему компанию.

– А вы всегда бываете на деревенских праздниках?

– Видите ли, я полагаю своим долгом проявлять интерес ко всему, что происходит в поместье Гленторран, но, говоря по правде, туда я пошел бы в любом случае! Еще мальчишкой мне очень нравилось ходить на кейли. Нет, здесь, в замке, с дедом было, конечно, здорово, но мне не хватало развлечений. По вечерам он часто читал мне книги, или рассказывал леденящие душу истории о коварных предках, или объяснял, в чем будут заключаться мои обязанности, когда я унаследую замок.

– Скучное занятие для маленького мальчика, – негромко заметила Виола, сочувственно глядя на него.

– Еще бы! Разве что легенды о жестоких предках мне всегда нравились!

Темные глаза герцога засверкали.

– Младшего брата моего деда изгнали из страны и отправили за границу, потому что его поведение было попросту скандальным! Впрочем, подобные разговоры с дедом не были долгими. Как вы, наверное, легко можете себе представить, при первой же возможности я удирал в деревню, чтобы поиграть со своим другом Фергусом. Те многочисленные вечера, когда деревенские жители устраивали кейли, по-прежнему свежи в моей памяти. Мы сидели на полу и, охваченные всеобщим азартом, любовались топающими ногами, жадно впитывая окружающие звуки и цвета. Разумеется, став взрослым, я научился танцевать шотландские танцы. Они разительно отличаются от тех степенных мероприятий, которые вы посещали в Лондоне!

Он вновь улыбнулся Виоле, отчего сердце у нее в груди замерло.

– Я бы хотел, чтобы вы узнали, что такое кейли, перед тем как покинете Шотландию. Танцы совершенно несложные. «Обдери иву», «Веселые Гордоны» и «Хоровод ввосьмером». Если нам очень повезет, то мужчины исполнят для нас танец с мечами.

Виола заколебалась.

Она чувствовала, что должна отказаться.

Всякий раз, оказываясь в обществе герцога и не признаваясь ему в том, что отныне они с Дэвидом стали владельцами целого состояния, она лишь усугубляла положение вещей.

Кроме того, она так до сих пор и не решила, как подступиться к больному вопросу о броши, которую, несомненно, его друг Фергус похитил с затонувшей яхты.

Капитан Говард был совершенно уверен в том, что на этом участке шотландского побережья орудуют мародеры, устраивающие кораблекрушения.

И Фергус мог запросто оказаться их главарем.

Но разве могла она оказаться вовлеченной в раскрытие подобного заговора, если во главе его стоял один из друзей Роберта?

В то же время не могла она и остаться в стороне и допустить, чтобы подобное происходило снова и снова.

Зато как славно было бы провести целый вечер в обществе герцога, хоть одним глазком увидеть тот мир, который он так любил, мир, в котором, как начала понимать Виола, и она могла бы жить счастливо!

При этом она прекрасно понимала, что обязана до завтрашнего дня рассказать герцогу всю правду о себе, после чего, разумеется, он порвет с нею навсегда.

Но Виоле отчаянно хотелось заполучить еще одно, последнее воспоминание, которое она могла бы лелеять всю оставшуюся жизнь, – как они с герцогом вместе танцуют кейли. Это стало бы завершающим дополнением к их совместным танцам на далеком уже теперь дне рождения Шарлотты.

– Если вы полагаете, что мое присутствие не будет нежеланным… – начала было она.

Но герцог быстро прервал ее.

– Я знаю, что мои люди будут рады видеть вас на своем празднике.

Он протянул ей руку.

– И я тоже!

Дрожь возбуждения и радости пробежала по телу Виолы, когда она на миг вложила свою ладонь в его.

Крепкие сильные пальцы на несколько секунд сомкнулись вокруг ее пальчиков, но за этот краткий миг Виола успела понять, что навсегда потеряла свое сердце.

Она полюбила Роберта, герцога Гленторрана!

Человека чести, которому, похоже, и она была небезразлична.

Их руки еще касались друг друга, а Виола уже думала о том, что эта любовь обречена.

Как только герцог узнает всю правду, то станет презирать ее, с нетерпением ожидая того дня, когда они с братом покинут его дом.

Глава седьмая

К восьми часам вечера с гор спустились тяжелые тучи, закрыв собой луну и звезды.

Медленно спускаясь по каменным ступеням из главного зала замка к тому месту, где ее поджидал герцог, Виола уже ощущала в воздухе запах дождя.

Герцог выглядел необычайно благородно и внушительно в тяжелом килте и темно-зеленой куртке, со сверкающими пряжками на башмаках и в безукоризненно выглаженной белой сорочке с кружевными манжетами.

Протянув Виоле руку, герцог улыбнулся, и взгляд его темных глаз смягчился.

– Вы выглядите превосходно! А я все время спрашивал себя, что же вы наденете? Я и забыл, что у Мэг было такое платье.

Виола напряженно рассмеялась.

Чудесное белое платье с пледом через плечо было ей тесновато, и она знала, что мягкий белый материал подчеркивает каждый изгиб ее фигуры.

– Оно изумительно. Самое красивое платье из тех, что я когда-либо носила!

Герцог покачал головой.

– Нет, лучшим, без сомнения, было голубое платье, которое вы надели в тот давний вечер на балу у Шарлотты Брент. В нем вы были похожи на Снежную королеву.

– Звучит очень холодно!

– Нет, просто вы выглядели недосягаемой!

Виола ощутила, как кровь прилила к ее щекам, и потому поспешно перенесла внимание на небольшой двухместный кабриолет.

Стюарт Мак-Эндрю держал под уздцы толстого серого пони, который то и дело с любопытством оглядывался, словно пытаясь понять, чем вызвана задержка.

– Это и есть то средство передвижения, которое отвезет нас на кейли? – с улыбкой осведомилась Виола.

– Да. Идти пешком далековато – во всяком случае, спускаться вниз, к деревне, будет легко, а вот подниматься в гору, да еще поздним вечером, – это может оказаться утомительным. Полагаю, что после танцев вы немного устанете.

Герцог потрепал серого пони по холке.

– Больстер безо всякой спешки доставит нас в Гленторран, если только мы не станем подгонять его!

Герцог помог Виоле подняться в кабриолет, одним прыжком занял место рядом с ней, принял вожжи у грума и щелкнул ими по широкой спине лошадки.

Больстер на секунду заколебался, после чего неохотно потрусил вперед.

Колеса застучали по тропе, выложенной крупной галькой, кабриолет покатил по крутому спуску вниз, к рыбацкой деревушке. Виолу резко качнуло в сторону, и герцог, чтобы поддержать ее, подставил руки, затем обнял ее за плечи и привлек к себе.

Она удовлетворенно вздохнула и на мгновение даже опустила голову на плечо герцога.

Виола не могла припомнить, когда в последний раз была так счастлива, и одновременно она опасалась разом лишиться всего, что было ей дорого.

Больстер трусил очень медленно, но Виоле все равно казалось, что он движется слишком быстро.

Наконец, когда уже пошел дождь, маленький кабриолет достиг деревни и герцог направил их экипаж к дверям амбара, стоявшего неподалеку от крайних жилых домов.

Откуда-то выскочил мальчуган и подбежал к ним, чтобы принять вожжи.

Ладони герцога обожгли талию Виолы, когда он помог ей спуститься на землю.

На миг он прижал ее к себе, потом с явной неохотой отпустил.

Виола ощутила землю под подошвами тонких атласных туфелек, одолженных у Мэг, но испугалась, что ноги не удержат ее.

Неужели она сможет покинуть это место?

Жизнь, оказывается, очень несправедливая штука.

Лучше бы она по-прежнему оставалась бедной девушкой, не имеющей никаких перспектив в жизни, отец которой пропадал незнамо где!

Тогда, пожалуй, она могла бы надеяться, что когда-нибудь герцог ответит ей взаимностью.

Он предложил Виоле руку, и они вместе вошли в амбар.

Тепло и шум, сразу окутавшие их, стали приятным контрастом сырому и дождливому вечеру.

С потолочных балок свисали, покачиваясь, керосиновые лампы, отчего на стенах плясали изломанные тени танцующих.

У одной стены амбара, на возвышении, сложенном из соломенных тюков, стоял пожилой мужчина и играл на скрипке, отбивая ритм ногой.

В дальнем углу какой-то молодой парень настраивал волынку.

Музыка была живой и задорной, и в середине амбара несколько пар уже энергично отплясывали какой-то зажигательный танец. Килты мужчин порхали из стороны в сторону, женщины в своих лучших платьях выделывали коленца и смеялись, музыка периодически то заставляла их менять направление, то повелевала парами пройтись по помещению.

Здесь царили шум, смех и веселье.

Виола обнаружила, что крепко вцепилась в руку герцога.

– О, как чудесно! – воскликнула она.

Герцог кивнул, и его темные глаза удовлетворенно блеснули при виде ее наивного восторга.

– Я очень надеялся, что вам здесь понравится. А теперь предлагаю вам оставить свою накидку вон на том стуле и потанцевать со мной!

– Но я же не знаю па этого танца!

Герцог рассмеялся, и его обычно суровое лицо расслабилось.

На мгновение из-под маски взрослого мужчины проглянул образ совсем молодого юноши, того, который приезжал в гости к деду, наперегонки бегая по вересковым пустошам вместе со своими друзьями из рыбацкой деревни.

Тогда он еще не знал в жизни ни забот, ни тревог.

В те времена он ничуть не походил на герцога Гленторрана, которому грозила опасность лишиться своего любимого замка и поместья.

– Ничего, вы быстро научитесь. Итак, возьмите меня за руку! Вы согласны довериться мне, Виола?

– Да, всегда! – выдохнула она и уже через несколько секунд обнаружила, что вихрем кружится в центре амбара.

Задыхаясь от волнения и восторга, она подпрыгивала на одной ноге и стремительно перемещалась по кругу, в то время как остальные женщины старались сделать все возможное, чтобы она оказывалась в нужном месте в нужное время.

Выучив вскорости несложные па, она отдалась безудержной радости танца с герцогом, ощущая прикосновение его теплой и сильной руки и восхищаясь широким разворотом его плеч под старой зеленой курткой.

Герцог пришел в неистовство, он проявлял свое ликование столь восторженно и громко, как и остальные мужчины, отправлявшие своих женщин в центр круга вертеться волчком, чтобы потом, подгоняемые настойчивым ритмом скрипки, одним прыжком оказаться рядом со своими дамами и, сомкнув ладони на их стройных талиях, парами разойтись по разным концам площадки.

Роберт не отрывал глаз от раскрасневшегося лица Виолы.

Она была красива настолько, что у него сбивалось дыхание. Голубые глаза девушки сверкали, золотистые волосы растеряли ленты и водопадом обрушились на ее плечи.

Герцог понял, что его уже вовсе не заботит тот факт, что он не мог предложить ей ничего, кроме обнищавшего поместья и медленно разрушающегося замка.

Он желал жениться на леди Виоле Норткомб, будучи практически уверенным, что она готова ответить ему взаимностью.

* * *

А в замке Гленторран Дэвид бродил по верхним этажам просторного здания, заглядывая во все попадавшиеся ему на пути пыльные и пустые комнаты, в которых некогда обитали многочисленные слуги.

Ныне закрытые и заброшенные, верхние этажи замка являли собой запутанный лабиринт темных чердачных помещений, потайных лестниц и неожиданных коридоров.

– Дэвид! Что вы здесь делаете? Миссис Ливси сказала мне, что вы поднялись сюда, и я встревожилась. Вы ведь еще не до конца оправились от своей лихорадки. И, поднимаясь на такую высоту, вы могли почувствовать слабость и даже лишиться чувств!

На пороге одного из чердачных помещений стояла Мэг, ласково глядя на него своими темными глазами.

Дэвид откинул со лба волосы, оставив на лице мазок от пыльной руки.

– Мэг! Простите меня. У меня не было намерения напугать вас или миссис Ливси. Я решил устроить себе экскурсию и только теперь начинаю понимать, сколь огромен и великолепен ваш замок.

Мэг рассмеялась.

– Да, это правда. Здесь, на чердаке, хранится наша знаменитая и блистательная история. Целые поколения Гленторранов оставляли здесь не нужные им сокровища.

Дэвид взял в руку стоявшую на шатком столике грязную вазу.

– Откровенно говоря, Мэг, не представляю, чтобы кто-нибудь гордился обладанием подобного уродства!

Шотландка вновь весело рассмеялась.

– На этом чердаке мой дедушка хранил все трофеи, которые члены семьи привозили из своих странствий по миру. Полагаю, эта ваза – египетская.

Дэвид пристально рассматривал ее.

– В таком случае, она может оказаться каким-нибудь стóящим целое состояние древним артефактом, который поможет вашему брату сохранить и спасти поместье.

Она вздохнула и провела тоненьким пальчиком по слою грязи и пыли, покрывавшему поверхность вазы.

– Нет, Дэвид, такие вещи случаются только в сказках. Смотрите, вон там, в шкафу, лежат несколько жалких и запыленных картин из Италии. Они написаны маслом. В сказке вы бы взглянули на них и сразу же сказали мне, что они стоят многие тысячи гиней. Но это – не сказка, это – реальная жизнь, в которой мы можем потерять свой Гленторран!

Дэвид отставил в сторону вазу и инстинктивно потянулся к Мэг, чтобы заключить ее в объятия.

Ему было невыносимо видеть слезы на щеках этой замечательной девушки, равно как и грусть и отчаяние в ее выразительных глазах.

– Мэг, моя дорогая Мэг! Прошу вас, не плачьте! Хоть мы и знакомы совсем недолго, но должен признаться, что я успел полюбить вас. Я не рассчитываю на вашу взаимность, но позвольте мне хотя бы заботиться о вас.

Он наклонил голову и бережно поцеловал ее в губы.

К полному его изумлению, она не отстранилась, а, напротив, обвила его руками за шею и ответила на его поцелуй.

– Ох, Дэвид. Я тоже люблю вас. Думаю, что полюбила вас еще тогда, когда вы заставили меня выйти из своего убежища за цветочной композицией на балу у Брентов!

– Мэг, дорогая, вы согласны выйти за меня замуж?

– О да, Дэвид! Да!

Он нежно наклонился к ней, чтобы поцеловать, но она вдруг отпрянула.

– Все это – лишь пустые мечты! Разве мы можем пожениться? Вы не в состоянии содержать жену, а у меня нет приданого, которое я могла бы принести вам.

Дэвид вновь привлек ее в свои объятия и крепко прижал к себе ее стройную фигурку.

– Выслушайте меня, Мэг, – начал он. – Не отчаивайтесь. Все будет хорошо, обещаю вам. Поверьте мне, уже завтра вечером я смогу открыть вам некую тайну. Это признание облегчит вам душу и сердце и будет означать, что мы будем вместе всегда!

* * *

А на танцах в рыбацкой деревне скрипичный напев завершился на бравурной ноте, танцоры засмеялись и захлопали в ладоши, направляясь к той стене амбара, где на длинных раскладных столах их поджидали легкие закуски и освежающие напитки.

Герцог протянул Виоле бокал с домашним лимонадом и с нежной улыбкой стал разглядывать ее раскрасневшиеся щеки и спутанные волосы.

– Видите, танцы наши не настолько трудны, хотя, пожалуй, и несколько шумноваты для чопорных бальных зал Лондона!

Виола подняла на него свои полные лукавства глаза.

– Припоминаю, что на одном таком балу мы с вами уже танцевали! И тогда вы были куда менее энергичны, нежели сегодня!

– Только потому, что тогда меня загипнотизировала пара синих глаз и я с трудом мог припомнить, как танцуют вальс. Но я и сейчас не могу оторвать от вас взгляда!

У Виолы перехватило дыхание, когда она обнаружила, что с головой погружается в его темные глаза, полные той страсти и той любви, о которых она мечтала всю свою сознательную жизнь.

С тех самых пор, когда она, повзрослев, начала думать о делах сердечных, ей хотелось встретить мужчину, который смотрел бы на нее так, как смотрел сейчас Роберт, герцог Гленторран.

В словах не было нужды.

Все, что он испытывал к ней, сосредоточилось в его глазах, и она знала, что и он с такой же легкостью читает в ее глазах вспыхнувшие в ее сердце чувства.

Герцог с трудом оторвался от созерцания своей любимой и обвел взглядом душную переполненную комнату.

Он понял, что они с Виолой привлекли к себе всеобщее внимание, и на мгновение ему отчаянно захотелось оказаться где-нибудь в укромном уголке, где он мог бы рассказать Виоле о том, какие чувства к ней испытывает.

Он взял у нее из рук бокал с лимонадом и поставил его на ближайший стол.

– Я приглашаю вас на берег моря, – сказал он. – Мне нужно поговорить с вами, а то, что я хочу вам сказать, предназначено только и исключительно для ваших ушей.

Взяв ее под руку, герцог повернулся к дверям.

В эту самую минуту к ним подошел один из рыбаков и, приложив ладонь ко лбу, поприветствовал Роберта.

Рыбак прошептал что-то герцогу на ухо, отчего тот недовольно поморщился, а затем повернулся к Виоле и негромко сказал:

– Девочка моя, позвольте мне оставить вас на минуту-другую. Между двумя семействами в деревне разгорелся глупый спор – они никак не могут решить, как назвать свою лодку, и вполне способны затеять по этому поводу кулачный бой. Мое вмешательство может обеспечить им куда более мирную атмосферу завтра утром, равно как и поможет избежать разбитых губ и подбитых глаз!

Виоле с величайшим трудом удалось скрыть свое разочарование.

Она уже знала, что он принадлежит к тем мужчинам, для которых долг всегда будет превыше собственных желаний. Именно это качество Роберта было одной из главных причин ее отчаянной влюбленности в него.

– Разумеется. Я все понимаю. Пожалуй, будет лучше, если вы сами выберете название лодки.

Герцог крепко сжал ее руку.

– В таком случае я буду настаивать, чтобы они назвали лодку «Леди Виола», – ответил он с широкой улыбкой, при виде которой девушка запылала жарким румянцем.

– Подождите меня здесь, дорогая Виола. Я ненадолго. Обещаю.

Она смотрела, как он стремительно выходит из амбара.

Высокий, атлетически сложенный, в развевающемся на ходу килте, он выглядел просто великолепно.

Повернувшись к столу, Виола обнаружила, что подле него стоит Хитер Лайалл и раздает проголодавшимся танцорам песочное печенье и огромные куски горячих пирогов.

Но взгляд Виолы был прикован к пледу, который Хитер набросила поверх своего светло-серого танцевального платья.

Вот она!

Яркими брызгами среди зеленых и голубых полос сверкала бриллиантовая брошь, принадлежавшая миссис ван Эштон.

Казалось, минула целая вечность с тех пор, как она видела ее на груди у громкоголосой и добродушной американки на борту злополучной яхты «Звезды и полосы».

Виола закусила губу и решила, что ей не остается ничего иного, кроме как заговорить с молодой женщиной.

При этом она вполне отчетливо понимала, что может совершить ошибку, но если семейство Лайаллов вовлечено в преступный замысел по организации умышленных крушений кораблей, оказавшихся в опасной близости от побережья, то другого выхода у нее нет и она должна действовать.

Она не смогла бы спокойно жить дальше, зная, что из-за ее безразличия кто-то может погибнуть.

– Надеюсь, вам здесь нравится, миледи? – жизнерадостно осведомилась Хитер. – Как славно видеть вас на нашем кейли! А заодно и наблюдать, как радуется жизни наш лорд Роберт. В последнее время он выглядел таким печальным и обеспокоенным. Могу я спросить у вас, как поживает ваш брат? Он уже оправился от своей болезни?

– Дэвид уже почти выздоровел, благодарю вас.

– Рада слышать. Фергус боялся, что он умрет. Он выглядел таким больным и немощным, когда его снимали с тонущей яхты. Но теперь я скажу мужу, что с вашим братом все в порядке.

– А что, вашего мужа сегодня здесь нет? – спросила Виола, оглядываясь по сторонам и пытаясь отыскать рыжую шевелюру рыбака в толпе деревенских жителей.

Хитер покачала головой.

– Нет, миледи. Сегодня – отличная ночь для ловли рыбы. Сплошная облачность, и нет луны. Он вышел в море пару часов тому назад. За малышом приглядывает моя мать, так что я могу немножко отдохнуть и развеяться.

Она отвернулась, чтобы угостить песочным печеньем еще одного проголодавшегося танцора.

Виола осталась стоять на месте. Она никак не могла сообразить, что делать дальше, и уже собралась уходить, когда Хитер обернулась к ней:

– Могу я предложить вам немного песочного коржа, миледи? Я сама испекла его.

Виола покачала головой.

– Нет, спасибо. Но выглядит он очень аппетитно, Хитер, – надеюсь, я могу называть вас так, – знаете, меня заинтересовала…

Сделав глубокий вдох, она продолжала:

– Я не могла не обратить внимания на эту чудесную брошь на вашей шали.

Хитер густо покраснела и провела пальцами по сверкающим камешкам.

– О да, я понимаю, что для такой важной леди, как вы, она выглядит обыкновенной побрякушкой, но ее подарил мне мой Фергус, и потому она мне очень дорога.

Женщина понизила голос, чтобы никто более не мог ее услышать.

– В последнее время улов бывает очень скудный, и потому денег на всякую мишуру почти не остается, миледи. Должно быть, он долго копил на нее, чтобы купить для меня этот гостинец у бродячего торговца, ежегодно захаживающего к нам в деревню.

Виола прикусила губу.

Брошь явно не была дешевой побрякушкой, значит, Фергус солгал Хитер.

Он похитил ее на месте кораблекрушения из багажа, который выбросило на берег во время шторма.

Но должна ли она предавать этот факт огласке?

И что тогда будет с Фергусом?

Не посадят ли его в тюрьму за кражу?

Нет, это было бы ужасно. Что тогда станется с его женой и ребенком?

Но, с другой стороны, эта роскошная бриллиантовая брошь никак не могла и далее оставаться в этой рыбацкой деревушке.

Она стоила больших денег, и ее следовало вернуть ее законной владелице, миссис ван Эштон.

«Но даже если Фергус действительно нашел брошь, то он виновен лишь в том, что не передал ее властям. Это ничуть не доказывает, что он и остальные рыбаки – мародеры, подстроившие кораблекрушение! Эти нелепые подозрения капитана Говарда лежат на его совести».

Она развернулась и в полном смятении направилась к выходу из амбара.

За какие-то несколько секунд с вершины счастья она рухнула в бездну отчаяния.

Она любила герцога, но при этом обманывала его, проживая под его крышей и не говоря ему ни слова об огромном состоянии, свалившемся на нее. А теперь могла еще и вдребезги разбить веру Роберта в честность и искренность друга его детства.

Дождь стих, и ночь запахла свежестью, принесенной с гор налетевшим ветром.

Виола поежилась от сырости.

Ее теплая накидка по-прежнему оставалась в амбаре, но у нее не было особого желания возвращаться за нею.

Запрокинув голову, она немигающе смотрела на звезды, которые здесь, на севере, светили куда ярче, чем в Лондоне.

Она уже успела полюбить Шотландию и понимала, что предстоящий отъезд из Гленторрана разобьет ее сердце.

Но уехать ей все равно придется.

Издалека до нее донеслись голоса, и она догадалась, что где-то там герцог вершит суд относительно того, какое название должна носить рыбацкая лодка.

И вдруг она поняла, что не может больше ждать, пока он объявит ей о своих чувствах. О чувствах, которые она с легкостью прочитала в его глазах.

Потому что как только прозвучат эти слова, как только он признается, что любит ее, то все запутается окончательно, а она этого никак не хотела.

Нет, сегодняшний вечер решительно не подходил для чьих-либо признаний – ни ее, ни его.

А вот завтра утром она первым делом попросит его уделить ей время для приватного разговора и расскажет ему обо всем, что произошло с нею и Дэвидом после их первой встречи с герцогом в Лондоне.

И тогда уже только от него будет зависеть, что случится далее, хотя Виола почти не сомневалась в том, как он отреагирует. У нее защемило сердце.

Герцог и впрямь был очень гордым мужчиной, и потому он наверняка сочтет ее нежелание посвящать его в такие подробности предательством с ее стороны.

«Но тут уж ничего не поделаешь», – сказала себе Виола.

Герцог должен услышать правду, прежде чем признается ей в любви, потому что, будучи человеком чести, он сочтет себя обязанным сдержать данное им слово.

Но как прикажете сделать это, если женщина, на которой он остановил свой выбор, окажется обманщицей?

Она быстро зашагала прочь от амбара туда, где был привязан серый пони.

Маленький мальчик возник словно из ниоткуда.

– Хотите, я приведу к вам герцога, миледи? – тоненьким голосом протянул он, когда она забралась в кабриолет и потянулась за вожжами.

– Нет! Не нужно ему мешать. Но, когда он освободится, передай ему, что леди Виола почувствовала себя усталой и вернулась в замок. Уверена, он не станет возражать против пешей прогулки вверх по склону.

– Хотите, я отвезу вас, миледи?

Малыш, кажется, не на шутку обеспокоился, когда Виола щелкнула вожжами, посылая Больстера вперед.

– Эта животина себе на уме! – предостерег он.

Как ни расстроена была Виола, она не смогла сдержать улыбку.

Малыш был совсем еще маленьким, но уже в полной мере демонстрировал то желание помочь, какое она успела подметить у всех горцев, которых здесь встретила.

– Спасибо, – мягко отказалась она, – но я вполне справлюсь сама. Полагаю, пони поймет, что возвращается обратно в свое стойло! Он будет меня слушаться, если только мне удастся направить его в сторону замка.

Вскоре рыбацкая деревушка осталась позади, и, как она и предполагала, Больстер ускорил шаг, когда они стали подниматься по тропе к воротам замка.

Когда кабриолет подкатил к парадной двери, Виола с удивлением увидела, что во многих комнатах горит свет.

Было уже поздно, и она полагала, что ее брат и Мэг уже легли спать.

По спине у нее пробежал холодок – неужели у Дэвида случился рецидив? Лихорадка вернулась?

Когда она спрыгнула с облучка на землю, из темноты появился Стюарт и взял пони под уздцы.

– В доме вас ждет посетитель, леди Виола, – сказал он. Акцент его прозвучал особенно заметно, и у Виолы сложилось впечатление, что визитер, кем бы он ни был, пришелся ему не по нраву.

– Меня?

– Да. Он явился пару часов назад. Насколько я знаю, миссис Ливси распорядилась подать ему горячий обед. Но, сдается мне, на кухне были не особенно счастливы оттого, что он съел всего цыпленка, который предназначался для завтрашнего обеда герцога.

Виола пропустила мимо ушей сплетни прислуги, не реагировать на которые она привыкла еще с детских лет.

Озадаченная, она приподняла юбки и взбежала по широким каменным ступеням в замок.

Она могла лишь предполагать, что визитер прибыл из Лондона. Быть может, его прислала кузина, Эдит Мэттьюз, дабы удостовериться, что с близнецами все в порядке, именно так, как Виола описала ей в письме.

* * *

Получасом позже по тем же самым ступеням легко и проворно взбежал герцог.

Ему не терпелось вновь увидеть Виолу.

В руках он нес накидку, которую она оставила в амбаре.

Он улыбался, представляя, как она погоняла толстого серого пони на обратном пути в замок, гордясь тем, что оказалась достаточно независимой, чтобы проделать весь путь самостоятельно.

В холле ему встретилась миссис Ливси, но он промчался мимо, так что она даже не успела и рта раскрыть, и широким шагом вошел в гостиную.