Текст книги "Возвращение герцога"

Барбара Картленд
Возвращение герцога

От автора

Английские родовые имения неизменно возбуждают любопытство туристов, особенно потому, что во многих из них до сих пор живут потомки их первых владельцев. Открыв в свои дома доступ посетителям, их хозяева получили возможность исправно платить налоги, поддерживать постройки в надлежащем состоянии и реставрировать их по мере необходимости, на что с каждым годом требуется все больше и больше средств.

Но как радостно бывает увидеть чью-то семейную обитель, в стенах которой сохранилось все, накопленное предками за многие столетия.

Во Франции, например, все дворцы ныне пустуют, а в других странах Европы они превращены в музеи.

В Англии же герцог Мальборо, потомок великого герцога, до сих пор живет в Бленхеймском дворце. Семья графа Спенсера, отца принцессы Уэльской, уже девять поколений владеет поместьем Альтхорп. Вместе со своей женой – моей дочерью – они проводят там едва ли не все выходные, встречая и приветствуя посетителей.

Маркиз Батский и его семья знакомят туристов с достопримечательностями Лонглита. В Уобернском аббатстве то же делает маркиз Тависток, следуя примеру своего отца, герцога Бедфордского.

Под охраной Национального треста11
  Национальный трест (National Trust) – организация по охране исторических памятников, достопримечательностей и живописных мест. – Здесь и далее примеч. пер.


[Закрыть] находится более 200 исторических памятников, которые каждый год принимают около пяти миллионов посетителей.

Низам Хайдарабада22
  Низам – титул правителя Хайдарабада, туземного государства, существовавшего в Британской Индии.


[Закрыть], некогда считавшийся самым богатым человеком в мире, владел невероятными сокровищами. В алмазных копях, которые принадлежали ему, был найден знаменитый Кох-и-нур33
  Кох-и-нур (перс.) – «Тора света», знаменитый алмаз.


[Закрыть], ныне принадлежащий британской короне.

Глава 1

1875 год

– «…сокровища низама моему единственному ребенку, дочери Айлин».

Мистер Уиккер, поверенный, закончил чтение и положил бумаги на стол.

Леди Айлин Бери смотрела на него расширенными от изумления глазами.

– Это… все? – спросила она дрожащим голосом.

Мистер Уиккер не решался взглянуть ей в лицо.

– К сожалению, леди Айлин, ваш отец изменил завещание за год до своей кончины. Я тогда пытался спорить и надеялся, что это лишь минутный каприз, но позже, как вам известно, его уже невозможно стало в чем-либо убедить.

– Только… сокровища низама! – с трудом выговорила Айлин.

Внезапно слова будто бы сами сорвались с ее губ:

– Он ненавидел меня! Он неистово ненавидел меня с того дня, как убили Дэвида! Так что мне стоило ожидать от него чего-нибудь подобного…

– Я не думаю, что ваш отец действительно ненавидел вас, – отозвался мистер Уиккер, – но, откровенно говоря, после смерти вашего брата, ваш отец был не совсем в своем уме.

Айлин кивнула.

Это была правда. Известие о гибели в Египте его единственного сына и наследника – даже не в бою, а в небольшой стычке британского отряда с группой местных повстанцев – духовно сломало ее отца.

И все же девушке с трудом верилось, что, по завещанию, ей оставалось лишь то, чего в действительности не существовало.

Сокровища низама были легендой семьи Бери, которая будоражила воображение Айлин и ее брата Дэвида в детстве. Тогда они вместе не раз пытались отыскать этот клад в их огромном доме.

О сокровищах было известно лишь то, что в 1805 году маркиз Бери, вернувшись из Индии, где он служил под командованием сэра Артура Уэллесли, привез с собой сказочной красоты бесценные драгоценности, дарованные ему низамом Хайдарабада.

Легенда гласила, что маркиз спас низаму жизнь, и в награду тот подарил ему огромные бриллианты, добытые в собственных копях низама, изумруды, рубины, сапфиры и великолепный жемчуг, стоившие целое состояние.

Маркиз, ставший позже вторым герцогом Тетберийским, в то время уже был богатым человеком, и поэтому он отдал драгоценности на хранение своей жене до окончания войны.

В 1812 году, после смерти своего отца, маркиз унаследовал его титул, навел порядок во владениях и решил присоединиться к войскам Веллингтона, который к тому моменту успешно продвигался в глубь Франции.

Великий герцог встретил его с распростертыми объятиями, однако в битве под Ватерлоо, герцогу Тетберийскому, к сожалению, было суждено погибнуть.

Только следующее поколение узнало из его писем к герцогине об этих драгоценностях.

В одном из них герцог писал:

Моя дорогая! Чтобы избавить тебя от страха перед ворами и разбойниками, я спрятал сокровища низама в столь надежном месте, что никто из посторонних не сумел бы отыскать их. Благоразумия ради, никогда не упоминай о них ни при ком в доме, ибо, несмотря на то что наши слуги живут с нами долгие годы, жадность всегда может превозобладать над преданностью, тем более когда речь идет о сокровищах подобной ценности.

Дальше герцог рассказывал о своей солдатской жизни, но ни в этом письме, ни в одном из последующих, не встречалось и намека на то, где именно он спрятал сокровища.

Герцогиня умерла вскоре после гибели мужа.

Говорили, что ее сердце не вынесло разлуки.

Но то ли она не успела, то ли не хотела довериться посторонним, но она так никому и не раскрыла тайну драгоценностей.

Предание о спрятанных сокровищах волновало воображение детей всех последующих поколений Бери, и Айлин с Дэвидом не были исключением.

Часто в дождливую погоду Дэвид говорил сестре:

– Сегодня мы отправимся на поиски сокровищ, и я ставлю две конфеты против одной, что сначала мы найдем бриллианты, а потом уже все остальное!

Он говорил с такой убежденностью, что Айлин всегда соглашалась на пари, однако к исходу дня становилось ясно, что никаких сокровищ, кроме конфет, она снова не получит.

Теперь, в отчаянии глядя на мистера Уиккера, она думала, что в Тетберийском аббатстве, несмотря на его размеры, за многие годы были исследованы все щели и закоулки от подвалов до чердаков.

Девушка давно подозревала, что сокровища либо никогда не существовали, либо были украдены много лет назад.

То, что ее отец, которого она старалась любить, ничего не оставил ей по завещанию, было не только оскорблением, но и желанием подчеркнуть с присущей ему жестокостью насколько он удручен тем, что у него нет наследника.

– Ну почему ты не родилась мальчиком? – с яростью вскричал ее отец, получив известие о гибели Дэвида.

Затем, уже другим тоном, он добавил:

– Мне надо жениться. Я еще не так стар, чтобы не суметь зачать сына.» Найди мне жену!

Черт побери! Должна же найтись женщина, которая захочет стать моей!

Вскоре после этого он покалечился и оказался прикован к постели, что само по себе могло бы вызывать жалость, но его вздорное, а то и попросту жестокое обращение с Айлин, часто заставляло ее жалеть о том, что она не умерла вместе с Дэвидом.

Ее отец, пятый герцог Бери, жил полной жизнью, досадуя лишь на ограниченность в средствах.

Неудачное падение с лошади, из-за которого он оказался частично парализован и не смог самостоятельно передвигаться, заставило его проклинать свою судьбу.

Жизнь стала для него столь непереносимой, что единственное утешение он находил в том, что напивался до дрожи в руках.

Однако алкоголь не доставлял ему радости, хотя и делал его чуть менее агрессивным. Айлин единственная постоянно находилась рядом с герцогом и сносила все его выходки. Хотя она и не желала признаваться себе в этом, смерть отца стала для нее избавлением.

Но теперь, даже лежа в могиле, он сумел снова нанести ей удар.

Айлин знала седовласого поверенного с раннего детства. Глядя ему в глаза, она спросила:

– Что же мне… теперь… делать, мистер Уиккер?..

– Я сам не сомкнул ночью глаз, размышляя об этом, леди Айлин, – ответил он, – и, по правде говоря, не нашел ответа.

Айлин встала и подошла к окну. Она смотрела, но не видела ни разросшегося сада, ни вековых дубов в парке, ни лебедей на озере, которых было необходимо подкармливать, чтобы они не погибли или не улетели прочь.

Солнечный луч коснулся ее волос, и мистер Уиккер, в который уже раз, подумал, что в жизни не видел девушки, красивее нее.

Платье Айлин, поношенное и давно вышедшее из моды, не могло скрыть изящества всех линий ее тела.

Мысль о том, что в свои двадцать лет она была вынуждена последние два года жизни исполнять роль сиделки, совершенно оторванная от внешнего мира, заставила мистера Уиккера содрогнуться.

Поколебавшись, он произнес:

– Насколько я знаю, у вас нет родственников, с которыми вы могли бы жить?

Айлин отвернулась от окна.

– Ас кем? – спросила она. – Вы знаете, папа успел поссориться со всей родней. Он и до смерти Дэвида никого не жаловал, а после его гибели отказался поддерживать отношения с кем бы то ни было.

– Однако, как говорится, кровь – не вода, – заметил мистер Уиккер.

Айлин вздохнула.

– Как вы полагаете, на что будет похожа моя жизнь, если я сяду на шею какому-нибудь дальнему родственнику, не имея денег даже на пропитание?

Мистер Уиккер закусил губу.

– Я согласен, это не выход из положения. Хотелось бы мне хоть как-нибудь вам помочь.

– Все, что есть в доме и в имении, не отчуждаемо, – произнесла Айлин, словно разговаривая сама с собой. – Пожалуй, все, на что я могу рассчитывать, это лишь кое-какая мебель, принадлежавшая маме, но ее здесь немного…

Мистер Уиккер знал это.

– Я мог бы вам кое-что предложить, хотя отдаю себе отчет в том, что и это не так уж много.

– О чем вы говорите?

– Год назад мои партнеры и я продали коттедж на границе вашего имения. Я знаю, что вы уже потратили часть денег, которые достались вам после смерти матери, на приобретение кое-каких необходимых в доме вещей.

Айлин внимательно слушала.

– Мы знали, как жестоко обошелся с вами ваш отец в своем завещании, и отложили для вас пятьдесят фунтов из вырученных за коттедж денег на случай крайней нужды.

Айлин улыбнулась, и улыбка сделала ее еще прекраснее.

– Вы очень добры, мистер Уиккер! Я так благодарна вам за эти пятьдесят фунтов. Как раз примерно столько я и потратила на новую кухонную печь, когда старая сгорела, а отец отказался починить ее.

Она вздохнула и добавила:

– Остаток денег, это, как вы понимаете, составило менее ста фунтов, пришлось потратить на еду, одежду и пожертвования. На последнее, к сожалению, осталось совсем мало.

Слабая улыбка скользнула по ее губам, а на щеках появились и тут же исчезли ямочки.

Подойдя к старому поверенному, Айлин сказала:

– Значит, у меня есть пятьдесят фунтов и, конечно, Пегас! Он мой, и никто не посмеет отнять его у меня.

Мистер Уиккер знал, что девушка говорит о любимой лошади, которую Дэвид подарил сестре на день рождения, прежде чем уехать из дома, чтобы никогда больше не вернуться.

Тогда Пегас был еще жеребенком. Айлин любила его и заботилась о нем, а тот всюду следовал за ней и прибегал на зов, словно ребенок или собака.

Девушка села в кресло напротив поверенного и спросила:

– Что же мне делать? Сесть на Пегаса и отправиться искать счастья с пятьюдесятью фунтами в кармане или остаться и… положиться на милость… нового герцога?

Тон ее подсказал мистеру Уиккеру, как мало прельщала Айлин последняя идея.

– Я уверен, его светлость исполнит свой долг, – поспешно произнес мистер Уиккер.

– Долг! Долг! – воскликнула Айлин. – Я знаю, что это означает! Милостыня, за которую я должна буду униженно и непрерывно благодарить его!

Ее горячность вызвала на губах мистера Уиккера слабую улыбку:

– Леди Айлин, стоит ли настраиваться на худшее? В конце концов мы же ничего пока не знаем о новом герцоге. Может, он окажется вполне приличным человеком.

– Папа так не думал, – сказала Айлин. – Он терпеть не мог отца нового герцога и называл его не иначе, как «мой кузен-мошенник».

– Я слышал, как его светлость говорил это, – кивнул мистер Уиккер, – но у меня ни разу не достало смелости спросить, почему он так считает.

– Все очень просто, – ответила Айлин. – То отец был недоволен лошадью, которую тот ему подарил, то без всякого основания подозревал своего кузена, что тот жульничает при игре в карты.

Она слегка вздохнула и добавила:

– Вы ведь знаете, как это бывало, когда отец вбивал себе в голову какую-нибудь идею.

– О да, – согласился мистер Уиккер. – Отношения между его светлостью и мистером Роландом Бери трудно было назвать добрыми.

– О его сыне Шеридане отец всегда говорил, что «яблоко от яблони недалеко падает» и что он так же нечист на руку и неприятен, как и его отец.

– А вы никогда не видели своего кузена44
  В английском языке слово «кузен» может означать не только двоюродное, но и троюродное, и более далекое родство. Леди Айлин состоит лишь в отдаленном родстве с герцогом Шериданом Бери.


[Закрыть]

Шеридана? – удивился мистер Уиккер.

– Отец не пустил бы на порог и самого кузена Роланда, не говоря уж о его сыне.

– Все это дела давно минувших дней, – сказал мистер Уиккер, пытаясь утешить девушку. – В конце концов, новому герцогу сейчас тридцать четыре или тридцать пять лет, а его отец уже давным-давно умер.

– Понимаю, – сказала Айлин, – но кузен Шеридан так долго жил за границей, что я сомневаюсь, сможет ли он принять… английский образ жизни и… наши устои.

Мистер Уиккер понял, что она беспокоится об имении, о своих людях, о старых слугах, которые уже не могли по-прежнему исполнять свои обязанности.

– Надеюсь, его светлость окажется достаточно великодушным, – произнес он. Ему очень хотелось бы, чтобы эти слова оправдались.

– А если он так же, как и я, стеснен в средствах. Что тогда? – спросила Айлин. – Я слышала, что у его отца не было больших денег. Кузен Шеридан отправился за границу, потому что у него не хватало средств на лондонские развлечения.

На это мистер Уиккер не нашел, что ответить. Он хорошо понимал, что для восстановления аббатства его хозяин должен быть очень богат.

Когда-то, еще во времена Генриха VIII, на территории имения действительно располагался монастырь. Каждый последующий владелец что-то изменял и достраивал в нем, и теперь уже с трудом можно было поверить, что эти постройки принадлежали церкви.

И все-таки Айлин ощущала дыхание Божье и в часовне, несмотря на все перестройки, и в жилых помещениях монастыря, которые сохранили первоначальный облик.

Первый из герцогов поручил лучшему архитектору того времени целиком переделать дом.

Здание, построенное в древнем классическом стиле, производило внушительное впечатление.

За его величественным фасадом скрывались постройки времен королевы Анны, Карла II и даже королевы Елизаветы. Они казались Айлин более изящными и отличали их имение от других, столь же древних.

Как ни тяжела была ее жизнь с отцом, она всегда ощущала себя как бы частью Дома. Он надежно защищал ее, и в душе Айлин жила уверенность, что, покуда она находится под его кровом, никакое несчастье не грозит ей.

Теперь имение переходило в руки чужака.

Чужака, который собирался вселиться в Дом ее отца, и все существо Айлин протестовало против того, чтобы просить о помощи.

«Что же мне делать?» – в отчаянии спрашивала она себя, понимая, что и мистер Уиккер мысленно задает себе тот же вопрос.

Вслух она произнесла:

– Мне придется найти себе какую-нибудь работу.

– Это невозможно!

– Почему?

– По тысяче причин! Во-первых, вы – это вы, а во-вторых, вы слишком хороши собой, попытки найти работу могут оказаться опасны!

– Опасны? – переспросила Айлин и, подумав, добавила:

– Вы хотите сказать, что мне стоит… опасаться… домогательств мужчин?

– Вот именно! – ответил мистер Уиккер. – И вы сами знаете, если бы ваша мать была жива, вы были бы представлены ко двору в один из лондонских сезонов55
  Лондонский сезон – время с мая по июль, на которое в Лондоне приходится пик великосветских развлечений – театральных представлений, балов, приемов и т.д.


[Закрыть]. И теперь, несомненно, были бы уже замужем.

Айлин рассмеялась, и ее смех прозвучал, подобно пению птиц.

– Ах, мистер Уиккер, вы романтик! Даже будь моя мама жива, я сомневаюсь, что у нас хватило бы денег на лондонский сезон. А если в наших краях и остался какой-нибудь подходящий холостяк, еще надо было бы поискать его.

– У вас просто не было возможности.

Против этого Айлин нечего было возразить.

Она вспомнила, как тоскливо было час за часом, день за днем, месяц за месяцем проводить у постели больного, который ворчал и кричал на нее, а никому из посторонних не позволял переступать порог их дома.

У ее отца всегда был вздорный характер, а после того несчастного случая он приходил в ярость при одной мысли, что кто-нибудь увидит или пожалеет его.

За все это время Айлин видела только доктора, мистера Уиккера, да иногда одного-двух местных фермеров.

– Это было тяжело, – честно призналась она, – но не думаю, что лучший выход для меня – поселиться в деревне. Пятьдесят фунтов не могут вечно спасать меня от голода, а ведь нужно еще кормить Пегаса.

В ее голосе прозвучала такая тревога, что мистер Уиккер сказал:

– Да, конечно, нельзя забывать о Пегасе.

Затем, как будто ему в голову пришла какая-то важная мысль, он наклонился к Айлин и серьезно произнес:

– По правде говоря, леди Айлин, у вас нет иного выхода, кроме как остаться здесь. Больше некому смотреть за домом и за всем поместьем. Мне кажется, новый герцог должен понять, насколько вы можете быть полезны.

– Сомневаюсь. Скорее всего герцог поведет себя, как и большинство людей на его месте. Новая метла всегда чисто метет. Вряд ли ему захочется, чтобы кто-нибудь сидел у него на шее и постоянно напоминал о том, как здесь все было раньше.

Поверенный ничего не ответил. Помолчав, Айлин продолжила:

– Впрочем… иного выбора у меня… все равно… нет?

– Боюсь, что так, и, честно говоря, леди Айлин, вы не можете жить, предоставленные сами себе. Вы понимаете меня?

– В этом месяце мне исполнится двадцать один.

– Даже в столь почтенном возрасте, – с улыбкой сказал мистер Уиккер, – вы не можете жить самостоятельно, или, как вы собрались, сами зарабатывать себе на жизнь.

– Не правда ли, смешно, – проговорила Айлин, – что, хотя я хорошо образованна и, без ложной скромности, весьма начитанна, всех моих способностей недостаточно, чтобы самостоятельно прокормить себя!

– Не пристало леди самой зарабатывать на жизнь.

– Конечно, большинство молодых леди предпочитают играть на пианино, рисовать или развлекаться с друзьями. Но я не могу позволить себе подобную роскошь.

Мистер Уиккер вздохнул:

– Боюсь, вам все-таки придется попросить нового герцога позаботиться о вас. В конце концов, для главы семейства в этом нет ничего из ряда вон выходящего.

Айлин слегка вздрогнула.

– Я никогда не думала о нем как о главе семейства. А что если после приезда герцога все родственники, которых я не видела годами, тоже явятся сюда в расчете на его кошелек?

– Ну, тогда остается только надеяться, что этот кошелек достаточно толст! – несколько цинично произнес мистер Уиккер.

Айлин вскочила с кресла.

– Я так не смогу! Не смогу быть в тягость кому бы то ни было, и… уж тем более тому, кого ненавидел мой отец!..

Будто бы снова она услышала голос отца, метавшегося в постели:

– Понимаешь ли ты, что сынок Роланда скоро займет мое место, а они оба скользкие, как ужи! Я ненавижу Роланда. Он всегда обманывал меня еще в Итоне66
  Итон – одна из старейших (основана в 1440 г ) мужских привилегированных средних школ


[Закрыть]… Не удивлюсь, если он приложил руку к убийству Дэвида!

– Пожалуйста, папа!.. – умоляла отца Айлин. – Не говори так. Ты же знаешь, что это не правда!..

– Ненавижу! Ненавижу их обоих! – кричал герцог. – А его чертов отпрыск, который бродит пока по задворкам мира и наверняка проедается курению опиума и другим порокам, скоро наденет мою герцогскую корону!

Отец Айлин не надевал свою корону уже более десяти лет, и она не понимала его раздражения.

Но он снова и снова возвращался к этому разговору, утверждая, что Шеридан Бери на Востоке стал курильщиком опиума и погряз в других экзотических грехах.

Слушая бессвязные речи отца, Айлин машинально начала и сама представлять себе кузена Шеридана дебоширом и вообще человеком совершенно ужасным.

Она убеждала себя, что подобные фантазии глупы и беспочвенны, однако полностью избавиться от страха перед новым герцогом ей не удавалось.

Когда врачи сказали Айлин, что ее отцу осталось жить не больше нескольких месяцев, она написала кузену письмо, в котором просила его приехать.

Разыскать будущего герцога оказалось нелегко, однако мистер Уиккер обратился в банк, с которым вел дела отец Шеридана, и там смогли сообщить его адрес в Индии.

Айлин писала, что ее отец при смерти, поэтому Шеридану как наследнику герцогского титула желательно поскорее вернуться домой.

Она писала просто и, как сама надеялась, доброжелательно. Однако Шеридан Бери не счел нужным ответить на ее письмо, и это очень обидело Айлин.

Правда, письмо могло не дойти до него.

Однако оно было отправлено с поручительством банка и девушке с трудом верилось, что письмо могло затеряться. Похоже, адресата не заинтересовали перспективы, которые открывались перед ним.

Суэцкий канал сократил путь до Индии. Вместо трех месяцев из Бомбея в Англию стало возможно доплыть менее чем за двадцать дней.

Ее отец прожил еще шесть месяцев. Но даже по прошествии трех недель после похорон о новом герцоге не было никаких известий.

Не в силах сидеть спокойно, Айлин поднялась и прошлась по комнате.

На глаза ей попался портрет одного из ее предков, и девушка вновь подумала, что не сможет расстаться с аббатством.

Как отказаться от всего, к чему она привыкла за долгие годы, оставить родной дом, ступить совсем одной в этот страшный чужой мир, не имея за душой ни гроша?

Нет, как бы унизительно ни выглядело ее положение, она была вынуждена остаться.

И тут Айлин внезапно поняла, что ее решение ничего не значит. Еще вопрос, захочет ли герцог терпеть бедную родственницу в своем доме?

Раньше девушка как-то не думала об этом, но сейчас она ощутила панический ужас при мысли о том, что герцог может ограничиться назначением ей некоторого ежегодного содержания. Лишенная родного гнезда, она зачахнет от одиночества!

Страшно было подумать, как мало знала она о своей родне, особенно с тех пор, как ее отец порвал со всеми родственниками.

Айлин понятия не имела, живы ли еще некоторые из них, так как на похороны приехали только двое пожилых кузенов, ровесников отца.

Оба они были вдовцы.

Ее отец первым браком был женат на женщине, которой не суждено было иметь детей.

Доктора оказались бессильны установить причину.

Она умерла пятидесяти лет от роду, и он женился вторично. Его женой стала милая хорошенькая женщина, которая не вышла замуж, потому что ее жених неожиданно скончался за неделю до свадьбы.

Двое одиноких людей полюбили друг друга и жили по-своему счастливо, несмотря на тяжелый характер герцога. Только его супруге удавалось утихомиривать мужа, когда у того бывало дурное настроение.

Новой герцогине было тридцать восемь лет, когда она вышла замуж. Она произвела на свет двух детей: Дэвида, родившегося через год после свадьбы, и еще через год – Айлин.

Герцог был так счастлив, что у него появился сын, что даже слуги часто говорили: «На мастере Дэвиде свет клином сошелся!..»

Все крутилось вокруг Дэвида. С раннего детства он знал, что ему предстоит занять место отца и стать шестым герцогом в роду.

К несчастью, вскоре после рождения детей, финансовые дела семьи пришли в упадок.

Третий герцог, человек довольно экстравагантный, потратил массу денег, чтобы содержать имение в превосходном состоянии. К дому были зачем-то пристроены два новых крыла, а конюшни расширили настолько, что они теперь могли вместить сорок лошадей.

Дед Айлин, как она предполагала, весьма легкомысленно относился к вложению денежных средств, зато ее отец поместил часть денег в компании, которые обещали быструю прибыль. Но ему не повезло: одна за другой они разорились.

Год от года семья беднела, дом ветшал, а в конюшнях оставалось все меньше лошадей.

Но пока была жива герцогиня, детям жилось счастливо, в доме было весело и спокойно. Лишь после смерти матери Айлин поняла, ценой какой выдержки и экономии ее мать вела хозяйство.

У Айлин и Дэвида всегда были лошади, на которых они катались верхом, а на озере можно было ловить рыбу и плавать на лодках.

В лесу Дэвид охотился на диких голубей, а на обширных лугах водились куропатки, зайцы и кролики, и в кладовых поместья не переводились запасы дичи.

В их детстве всегда ярко светило солнце, и не было места унынию и скуке.

Мать умерла, когда Айлин не было еще и восемнадцати. Вся ее жизнь изменилась, потому что, кроме нее, некому стало заботиться об отце.

Дэвид был в своем полку, и после несчастного случая с отцом жизнь девушки превратилась в сплошной ночной кошмар, вырваться из которого не представлялось возможным.

Но их дом всегда оставался тем местом, которому принадлежало ее сердце. Она не могла представить свою жизнь вне его стен.

Когда ее отец уже был обречен, Айлин вдруг осознала, насколько стары все, кто окружал ее.

Постарели и одряхлели жители деревень, которые находились на территории имения. Их дома разрушались, а денег на ремонт не было.

Молодежь стала покидать эти края, с тех пор, как найти работу в «Большом доме», где когда-то трудились их отцы и деды, оказалось невозможно. Все разъехались по близлежащим городам.

На фермах осталось мало скота, и они постепенно приходили в упадок, а ферму, которая всегда обеспечивала нужды семьи герцога, арендовала пожилая пара, что с трудом могла прокормить себя, не говоря уже об их землевладельце.

«Дэвид сумеет навести здесь порядок», – надеялась сначала Айлин.

Но когда Дэвид погиб, а отец от горя повредился умом, девушка с отчаянием поняла, что единственным, кто сможет обустроить их владения, станет следующий герцог.

Порядок, согласно которому никакое имущество в имении не могло быть отчуждаемо, существовал для того, чтобы сохранить имение для всех последующих поколений, и Айлин признавала правомерность этого порядка.

С портретов на нее смотрели представители рода Бери, многие века игравшие далеко не последние роли в истории Англии.

Казалось, они молчаливо настаивают на продолжении их династии и требуют, чтобы все, что было привнесено в дом ими или их предками, оставалось нетронутым.

– Как бы я хотел как-то помочь вам, леди Айлин, – с искренним сочувствием проговорил мистер Уиккер.

– Я… справлюсь, – заверила его девушка.

И в то же время все внутри нее протестовало против жестокости отца, по сути, лишившего ее наследства.

Ведь он мог завещать ей ежегодную ренту в несколько сотен фунтов или просто сколько-нибудь значительную сумму, и новый герцог не стал бы это оспаривать.

Но то, что отец, словно издеваясь, оставил ей в наследство нечто вроде сказочного клада, спрятанного, неведомо где, – с этим Айлин никак не могла смириться.

Она чувствовала, что, стоит ей остаться одной, она разрыдается.

– Я справлюсь, – повторила девушка, стараясь убедить в этом скорее себя, чем мистера Уиккера.

И вдруг, подавив желание расплакаться, Айлин тихо воскликнула:

– Мистер Уиккер! Я, кажется, придумала…

– Что же?

– Я останусь здесь, но, когда новый герцог приедет, он не узнает, кто я на самом деле!

Мистер Уиккер озадаченно смотрел на нее.

– Что вы хотите сказать?..

– Мне нужно зарабатывать себе на жизнь.

Вы согласны?

– Я уже говорил вам, леди Айлин, что это невозможно.

– Согласитесь, что в последнее время я выполняла разные обязанности, которые раньше, еще при жизни дедушки, были распределены между многими людьми.

– Не понимаю…

– Слушайте! Здесь были библиотекарь и хранитель библиотеки. Размер их жалованья можно легко узнать из бухгалтерских книг того времени. Здесь был управляющий, да не один, а двое, в обязанности которых входило присматривать за имением. Еще была экономка. Помню, она вечно ходила в черном шелковом платье, гремя связкой ключей на поясе. А под ее началом находились многочисленные горничные, и им тоже платили какие-то деньги.

Айлин перевела дыхание и продолжила:

– У дедушки был личный секретарь. Он ведал его корреспонденцией, которая, по словам мамы, была довольно обширной, в основном благодаря множеству billets-doux77
  Billets-doux (фр-) – любовные письма.


[Закрыть] Дедушка ведь был весьма привлекательным мужчиной.

Поверенный рассмеялся:

– Это правда! От своего отца я часто слышал, что он в жизни не встречал мужчины, красивее герцога.

– Но это еще не все. Просматривая весьма обстоятельные записи его секретаря, я узнала, что в доме имелся дворецкий и две швеи, из которых одна занималась исключительно ремонтом занавесей и мебельной обивки.

Айлин остановилась, затем, улыбнувшись, развела руками:

– И вот обязанности всех этих людей и выполняла последнее время я одна.

Мистер Уиккер смотрел на девушку, не понимая, к чему она клонит.

– Я думаю, герцог, воротясь домой, поймет, что не сможет обойтись без моей помощи, по крайней мере до тех пор, пока не наберет весь штат прислуги. Все, чем вы можете мне помочь, так это поклясться честью, что не выдадите моего происхождения. А я постараюсь убедить мистера и миссис Берд делать все так, как я попрошу.

– Это невозможно! – в ужасе произнес мистер Уиккер.

– Настолько невозможно, что обязательно совершится! Неужели вы не видите, что это поможет мне избежать унижения! И даже если герцог захочет избавиться от меня, то, будучи джентльменом, он, по крайней мере, будет вынужден выплатить мне компенсацию за все проведенные здесь годы.

Она немного помолчала и затем медленно произнесла:

– Даже если он так скуп, как говорил папа, он заплатит мне хотя бы за год. Все-таки лучше, чем ничего!

– Вы не можете так поступить! – возразил мистер Уиккер.

– И могу, и поступлю! Я люблю аббатство и, конечно, хочу здесь остаться, но я вовсе не собираюсь стоять с протянутой рукой, когда герцог переступит порог своего нового дома. Я постараюсь убедить его, что он не сумеет обойтись без моих услуг. Надеюсь, он и сам скоро это поймет.

– Но, леди Айлин, – взмолился мистер Уиккер, – вы не можете оставаться здесь одна, без компаньонки!

Айлин рассмеялась.

– Той, кто я есть на самом деле, было бы действительно непристойно жить одной в доме своего кузена. А простую служанку он и не заметит, разве что понадобится отдать какие-нибудь распоряжения. А это меня вполне устраивает.

Мистер Уиккер посмотрел на нее и подумал, что вряд ли найдется мужчина, которому удастся не заметить подобную красавицу.

С выражением озабоченности он произнес:

– Пожалуйста, леди Айлин, послушайте!

Вам нельзя делать то, что вы задумали! Будьте благоразумны, расскажите герцогу о себе! Тогда у вас появится компаньонка.

– Я не понимаю, отчего это так волнует вас.

Мистер Уиккер видел как невинна и неопытна была Айлин, но он никак не мог облечь свои мысли в слова.

Потом он сказал себе, что новый герцог навряд ли относится к мужчинам, которые заинтересуются «простой служанкой».

И тут же припомнил истории о знатных господах, которые преследовали беззащитных гувернанток, или соблазняли деревенских девушек, а те, по глупости, считали их ухаживания лестными знаками внимания со стороны аристократов.

Никто лучше него не ведал, насколько неискушенной осталась Айлин, которая провела в невольном отшельничестве свою юность и раннюю молодость.

Продолжая размышлять об этом, вслух он произнес:

– Нет повода подозревать герцога в том, что он не джентльмен. По крайней мере, как представитель рода Бери, он чрезвычайно знатного происхождения.

Айлин улыбнулась.

– Если верить истории, Бери были разные, и некоторые из них совершали отвратительные поступки! Но, как вы говорите, нам остается лишь надеяться на то, что новый герцог не из таких, хотя папа всегда пытался убедить меня в том, что он настоящий дьявол!