Текст книги "Очаровательная грешница"

Держа коробочку в руке, очень осторожно она открыла дверь спальни. Прокралась по коридору, пугаясь всякий раз, когда скрипела половица, сдерживая дыхание и прислушиваясь, не появится ли кто и не спросит ли, что она здесь делает. Но в доме было тихо, и только тиканье часов нарушало ночной покой.

Она дошла до тетиного будуара, находившегося рядом с большой спальней, где спали дядя и тетя. Мелинда двигалась как привидение, казалось, ее ноги не касаются ковра. Она открыла дверь. Там было темно, но она знала, куда идти. Она пересекла комнату и приоткрыла шторы на окне, чтобы впустить в комнату лунный свет. У окна стоял секретер тети, инкрустированный севрской эмалью, – элегантное произведение французских мебельщиков времен Людовика XV.

Мелинда хорошо знала, где хранились деньги на домашние расходы, так как каждую неделю помогала тете проверять хозяйственные счета и помнила, что даже после того, как выплачивалось жалованье слугам, там всегда оставалась небольшая сумма на мелкие расходы.

Она выдвинула ящик. Как она и ожидала, там лежало десять золотых гиней. Она забрала их и положила на их место бабушкину бриллиантовую брошь.

Она хорошо понимала, что дядя, когда узнает о том, что она взяла деньги, обвинит ее в краже, но она была убеждена, что брошь стоит больше десяти гиней и что если тетя Маргарет захочет продать ее, то не продешевит.

Мелинда снова задернула шторы и добралась до двери будуара в полной темноте. Она закрыла дверь и вернулась в свою комнату. Несмотря на то что при ходьбе у нее болела спина, она знала, что сейчас было не время обращать внимание на боль. Если она решила убежать, то должна бежать сейчас.

Положив гинеи в кошелек, она оглядела комнату и задула свечи. В темноте она закрыла глаза.

– Папа и мама! – прошептала она. – Помогите мне! Помогите мне, потому что я боюсь уходить, но еще больше я боюсь остаться! Помогите мне, потому что это единственный для меня выход.

Она замолчала, подождала немного, будто могла услышать ответ, но слышалось только тиканье часов на каминной полке, напоминавшее ей, что время не ждет. Она взяла сумку и очень, очень тихо спустилась по лестнице к выходу из кухни.

Глава 2

Полная луна сквозь подгоняемые ветром облака освещала Мелинде темную аллею, ведущую к кованым железным воротам, за которыми начиналась дорога. Большие ворота были закрыты, но, к счастью, небольшая калитка около сторожки была незаперта, и Мелинда тихо проскользнула в нее, боясь разбудить сторожа, который спал в эти ранние утренние часы.

Она быстро пошла по извилистой, пыльной дороге. И вскоре ощутила, что спину сковывает мучительная боль, и сумка с немногими вещами, которые она взяла с собой, похоже, тяжелела с каждым шагом. Она перекладывала ее из одной руки в другую и решала, нет ли там чего-нибудь ненужного, что можно было бы выбросить. Но она знала, что дело не столько в весе сумки, сколько в ее болезненном и измученном состоянии после побоев дяди.

Она шла все медленнее, а между тем на горизонте стали появляться первые проблески нарождавшейся зари. Тут Мелинда со страхом поняла, что ушла от дома дяди совсем недалеко: если кто-то отправится на ее поиски, то им не придется долго искать ее.

Мысль, что ее могут поймать после побега, была невыносима. Она как бы воочию видела ярость дяди, его красное от гнева лицо и руку, тянущуюся к хлысту, слышала его бешеные крики. Она знала, что он никогда не простит ей того, что она вырвалась из его рук.

Она помнила, как он однажды бил собаку, которая струсила во время охоты.

– О боже! – воскликнула она. – Я не вынесу еще одной порки.

Она прекрасно представляла себе, что будет, вернись она назад: физическая слабость заставит ее повиноваться дяде, и она согласится выйти замуж за полковника Джиллингема. Одна мысль об этом заставила ее содрогнуться.

Она не знала, почему ей так ненавистен Джиллингем, но даже мысль о том, что он может прикоснуться к ней, была ей отвратительна до тошноты. Теперь ей казалось, что она догадывалась о его интересе к ней и о том, что он нарочно вовлекал ее в разговор, когда приходил на ленч. И хотя они просто обменялись несколькими незначительными фразами, она почувствовала робость и замешательство из-за необычного выражения его лица и глаз.

В тот раз она не призналась даже себе, почему она покинула его общество под тем предлогом, что ее помощь нужна тете. Она только знала, что полковник вызывает у нее то же чувство, что и змеи, и что ужасно даже подумать о том, что ей придется выйти за него замуж.

Такие размышления заставили ее идти быстрее.

Несколько минут она шла очень быстро, чуть ли не бежала, но силы быстро оставили ее, и ей пришлось замедлить шаг. Уже почти рассвело, тонкие желтые лучи солнца прогоняли ночную тьму. Дорога была безлюдна. Вскоре, она знала, должны появиться первые коттеджи небольшого поселения, где она надеялась найти повозку или какой-нибудь экипаж, чтобы доехать до Леминстера.

Леминстер находился в пяти милях, и там она могла сесть на поезд до Лондона. Она все спланировала заранее. Государственные дилижансы ходили регулярно и были дешевле поезда, но их легко можно было догнать на более быстром экипаже или верхом.

Мелинда подумала, что дядя будет думать, будто она отправится дилижансом. Сам он терпеть не мог поездов.

– Новомодный вздор! – часто повторял он. – Эти пышущие огнем жестянки никогда не заменят живую лошадь.

Он мог долго и пространно говорить на эту тему, клянясь, что никогда не потратит своих денег на такой смехотворный способ передвижения и что он и его семья будут продолжать путешествовать как леди и джентльмены, на своих собственных лошадях, управляемых собственным кучером.

Однако он допускал, что интересно было бы посмотреть на поезд, и, когда в Леминстере открыли вокзал, он как заместитель губернатора графства согласился присутствовать на церемонии открытия. В качестве великого одолжения Мелинду включили в число его сопровождающих.

Она и Шарлотта осмотрели вагоны с мягкими кожаными сиденьями и стеклянными окнами. Однако их напугали тяжелые деревянные скамьи, на которых должны были сидеть более бедные пассажиры, с открытыми окнами, сквозь которые неизбежно проникали сажа и угольная пыль. Но даже несмотря на такое неудобство, цена была высокой. Но поезда ходили намного быстрее лошадиных повозок, и Мелинда решила, что в данный момент это самое главное.

Вся трудность состояла в том, чтобы добраться до Леминстера. Она уже начинала жалеть, что отказалась от первоначального плана добраться туда на Флэше.

Но она знала, что если бы она пошла в конюшню, то грумы, слишком сильно боявшиеся дяди, не смогли бы утаить от него ее отсутствие, не вернись она через несколько часов. Им также показалось бы странным, что она отправляется кататься одна, так как дядя настаивал на том, чтобы кто-то из грумов всегда сопровождал ее.

Теперь она начинала волноваться, хватит ли у нее сил дойти даже до небольшого селения Оукл, не говоря уже о том, чтобы добраться до Леминстера и суметь сесть в поезд. Она почувствовала такую слабость, что решила немного отдохнуть. Она села на обочине дороги на небольшую куртинку травы, вытянула ноги и с ужасом заметила, что ее туфли покрылись толстым слоем пыли. Подол ее платья выглядел не лучше, и она подумала, что если она пройдет пешком еще немного, то будет выглядеть как бродяжка, особенно к тому времени, когда доберется до Лондона.

Она вытерла лицо тонким белым льняным платком, который сшила сама и на котором вышила свои инициалы, хотя в ее теперешнем положении такая утонченность была совершенно излишней. Тетя и Шарлотта настаивали на том, чтобы она вышила для них дюжину платков, украсив платки их инициалами самого причудливого рисунка. Ей нравилось вышивать платки, но у нее было много других дел, а они не разрешали ей даже покататься верхом или даже просто навестить Флэша, пока она не закончила вышивать.

Наверное, потому, что Мелинда думала о своем коне, она не сразу услышала цоканье подков приближающейся лошади, а когда услышала, то ее охватила внезапная паника. Но, посмотрев внимательнее, она поняла, что не стоит опасаться деревенской повозки на дороге, а приглядевшись, она узнала ее. Это была повозка фермера Дженкинса, арендовавшего одну из ферм дяди. Как только телега приблизилась, стало ясно, что ею управляет не сам фермер, а его сын Джим, рыжеволосый парень с нагловатой ухмылкой, которого она не раз встречала во время верховых прогулок.

Мелинда инстинктивно подняла руку, и возница натянул поводья, останавливая большую фермерскую лошадь.

– Доброго утречка, мисс Мелинда! – поприветствовал он ее. – Раненько поднялись. – У него был резкий крестьянский выговор.

– Доброе утро, Джим! Куда ты едешь? – спросила Мелинда несколько натянуто.

– Сегодни вторник, мисс, и мне надоть на рынок в Леминстер.

Мелинда с облегчением вздохнула.

– Пожалуйста, Джим, возьми меня с собой! Какая я глупая, что не подумала об этом раньше!

– О чем не подумали, мисс? Я не прочь подвезти вас, но моя телега не для леди.

Мелинда, не тратя времени на споры, с облегчением протянула ему багаж и, поставив ногу на колесо, взобралась на высокое сиденье рядом с ним. Простая доска конечно же была не слишком удобной, но это было лучше, чем идти пешком.

– Спасибо, Джим, – сказала она с такой благодарностью в голосе, что он с удивлением посмотрел на нее.

– Об чем разговор, мисс, тока че скажет сквайра ежели увидит, что вы так поедете?

– Надеюсь, что он не узнает, – ответила Мелинда. – Ой, Джим, я не могу тебе сейчас всего объяснить, но поехали скорее в Леминстер. Я и не подозревала, что в такой час кто-то будет ехать по дороге.

– Я завсегда собираюсь так рано, чтобы поспеть к открытию рынка, – объяснил Джим. – Ежели приехать пораньше, можно назначить цены получше.

Мелинда оглянулась и увидела, что телега нагружена деревянными клетками с курами, корзинами с яйцами и большими кусками домашнего сливочного масла, покрытого льняной тканью.

– А сколько сейчас времени? – спросила она. – И много ли народу уже встало в Оукле?

– Не, не много, – ответил Джим. – Они в Оукле все лежебоки.

– Я не хочу, чтобы меня видели, Джим, – пояснила Мелинда, – и мне не хочется навлекать на тебя неприятности за то, что ты меня подвез.

– Вы о сквайре? Он не знает, что вы едете в Леминстер? – поинтересовался Джим.

Несколько мгновений Мелинда колебалась, не зная, что сказать, но потом сказала правду:

– Нет, Джим, он не знает.

– И вы думаете, сквайр рассердится, ежели узнает? – настойчиво справлялся Джим.

– Боюсь, что да, – ответила Мелинда. – Но я не хочу, чтобы он сердился на тебя.

– Я не проболтаюсь, будьте уверены, – заявил Джим. – По мне, не найдется такой чудак в округе, кто сболтнет сквайру то, отчего он рассердится.

– В том-то и дело, – согласилась Мелинда. – Но может быть, меня никто не увидит сегодня с тобой, а если даже и увидит, то не скажет ему.

Надежда на это была слабой, но она уцепилась за нее. Кроме того, говорила она себе, если кто-то и увидит, что рядом с Джимом Дженкинсом на телеге сидит какая-то женщина, то вряд ли сообразит, что это молодая леди из Холла.

Она низко опустила голову, когда они проезжали Оукл, надеясь, что края шляпки скроют ее лицо. Когда они были уже на другом конце поселка, она с облегчением вздохнула.

– Ну, порядок! – сказал Джим. – Я же сказал, что они тут в Оукле лежебоки.

Когда они добрались до Леминстера, не было еще и пяти часов. Джим хотел довезти ее до самого вокзала, но она отказалась, зная, что вокзал расположен недалеко от рыночной площади и будет не так заметно, если она пройдет остаток пути одна.

– Спасибо, Джим, – поблагодарила она и протянула ему руку. – Я очень, очень благодарна тебе за помощь. И очень надеюсь, что никто не свяжет моего исчезновения с тобой.

– Это вряд ли, мисс, – ответил Джим. – Удачи вам! – Он сердечно пожал ей руку, ухмыльнулся и повернулся, чтобы взять в руки вожжи.

Мелинда медленно пошла прочь, чувствуя, что оставляет своего последнего друга. Она подумала, что Джим, по деревенскому обычаю, не спросил ее ни о чем, а просто принял все как должное. Они ехали большую часть пути молча, что дало ей возможность обдумать, что же делать дальше.

Мелинда дошла до вокзала и обнаружила, что ночной экспресс с севера будет в Леминстере в шесть часов. Она прошла к билетной кассе и спросила, сколько стоит билет до Лондона. Ее потрясла разница в ценах за проезд на открытых платформах и в комфортабельных вагонах. Некоторое время она раздумывала, но потом решила, что будет ложной экономией приехать в Лондон грязной и пыльной, потому что ее единственное приличное платье будет невозможно отстирать. Если она хочет найти для себя место, то должна выглядеть достойно, и поэтому, хотя и неохотно, она рассталась с одним из своих драгоценных золотых соверенов, чтобы получить всего несколько шиллингов сдачи вместе с выписанным от руки билетом.

Имея в своем распоряжении час свободного времени, она сначала зашла в дамскую комнату, чтобы почистить платье. Затем, почувствовав голод, стала искать, где можно купить еду. Рядом с вокзалом она заметила булочную, из которой доносился восхитительный запах свежевыпеченного хлеба.

Она купила две булочки, большие, еще теплые, покрытые сахарной глазурью по пенни за штуку, и, снова зайдя в дамскую комнату, с жадностью съела их. Не слишком питательная пища, проговорила про себя Мелинда и задумалась, где она будет есть в следующий раз.

Она все время ловила себя на том, что нервничает: вдруг поезд не придет, вдруг на путях будет поломка, вдруг кто-то из знакомых дяди узнает ее и не даст уехать. Она заметила, как кассир в билетной кассе с удивлением посмотрел на нее, когда она попросила один билет. Ее правильная речь и одежда, какой бы поношенной она ни была, выдавали в ней леди, а леди не путешествуют по железной дороге одни.

Каждый раз, когда дверь зала ожидания открывалась, Мелинда с подозрением посматривала на вновь входящего, но не было никого представлявшего большую опасность, чем две дородные молодые деревенские девицы, которые, как она догадалась из их разговора, собрались проехаться до следующей станции, просто чтобы покататься.

Тем не менее, когда в конце концов поезд с шумными гудками, свистками, шипением пара медленно подошел к вокзалу, изрыгая дым, совершенно неожиданно, неизвестно откуда там появилось множество людей: носильщики, пассажиры и станционные служащие, а также довольно много мужчин, женщин и детей, которые, несмотря на ранний утренний час, пришли просто поглазеть на это детище нового времени – на железнодорожный поезд.

Все с замиранием сердца, почти в истерическом восторге следили за тем, как поезд останавливается.

Носильщики кричали, пассажиры толкали друг друга, хотя спешить было некуда. Мелинду подхватил людской поток и внес в вагон, куда взобрались еще пять человек, и дверь захлопнулась.

Мелинда оказалась у окна в дальнем конце вагона.

Напротив сидел пожилой джентльмен, закутанный в толстую твидовую накидку, явно боявшийся простудиться, несмотря на лето. Его жена под глухой вуалью была в пелерине и шляпке, которые были расшиты множеством переливающихся бусинок, звякавших при малейшем движении.

Остальные пассажиры были мужчины. Мелинда причислила их к коммерсантам, хотя мало что знала об этом типе людей. Ее предположения, тем не менее, подтвердились, когда они заговорили друг с другом о сделках и клиентах. Один даже продемонстрировал образец шерстяной материи и с гордостью заявил, что покупатели глаза вытаращат, когда он покажет ее в Лондоне.

На открытой платформе сумятица нарастала по мере того, как поезд медленно тронулся с места, выпустив огромное облако дыма, поплывшее за окном под предупредительные свистки, крики и взмахи платочков провожающих. У Мелинды замерло сердце. У нее получилось! Она уезжает! Поезд, ехавший быстрее любой лошади из конюшни ее дяди, везет ее в Лондон. Она убежала, и полковник Джиллингем остался в прошлом.

Она чуть не заплакала от радости. Но гордость не позволила ей лить слезы, хотя, когда она отвернулась к окну, у нее перед глазами довольно долго все расплывалось. Ее охватило странное чувство. Покачивание вагона, стук колес по железным рельсам, клубы дыма, пролетавшие за окном, – все это было новым для нее и настолько же необычным, как и вся жизнь, ждущая ее впереди.

Закрыв глаза, она пыталась собраться с мыслями и решить, что же она будет делать в Лондоне. По ее расчетам, поезд должен прибыть туда около часа дня. То есть у нее будет целый день, чтобы найти порядочное место, где она могла бы остановиться и навести справки об агентстве, которое называлось «Бюро миссис Брюер», с которого она хотела начать поиски места.

Она бы не знала и этого имени, если бы несколько раз не писала к миссис Брюер по поручению своей тети, когда леди Стэнион требовалась новая экономка. В присланном ответе миссис Брюер сообщала, что ее бюро предоставляет любой штат прислуги с разумным жалованьем, необходимый для благородных аристократических и дворянских семейств.

Мелинда жалела, что, спеша покинуть Холл, она не посмотрела лондонского адреса миссис Брюер, но она была уверена, что кто-нибудь ей подскажет, где его искать. Она ясно сознавала, что даже если она и найдет бюро, то ей будет трудно найти работу без рекомендаций. И решила, что лучше всего будет честно сказать, что она родственница леди Стэнион и надеется, что миссис Брюер не станет настаивать на том, чтобы навести справки о ней у ее тети.

Она начала понимать, что ее ждет гораздо больше трудностей, чем ей казалось сначала. Она убежала, не думая ни о чем, потому что сильно испугалась, но почему-то, может быть излишне оптимистично, она верила, что найдет работу и ей не придется возвращаться в дом дяди, чтобы не умереть с голоду.

«Мне нужно быть практичной и разумной, – думала про себя Мелинда. – Я должна быть готовой к трудностям».

Она уже почти сожалела, что не купила билет на открытой платформе и не сэкономила денег. Шесть гиней, которые у нее еще остались, могли бы показаться целым состоянием для того, кто не имел в кошельке больше нескольких шиллингов, но она знала, что они быстро закончатся.

«Мне нужно опасаться карманников, – думала она, – и мелких воришек».

Оказалось, что она должна помнить о стольких вещах, что ее сначала охватил ужас. Но вскоре она сказала себе, что все будет хорошо и что Бог защитит ее.

Девушка попыталась молиться и, вероятно, задремала на несколько минут, потому что когда она открыла глаза, то увидела, что другие пассажиры приготовились завтракать.

Джентльмен в накидке и его жена достали огромную корзину для пикников, а коммерсанты, если они были таковыми, – пакеты с бутербродами. Мелинда поняла, что очень голодна, и пожалела, что не купила больше тех булочек по одному пенни в булочной на вокзале. Казалось, что с тех пор, как она поела, прошла целая вечность.

Пожилой джентльмен напротив обгладывал крылышко цыпленка. Затем он и его жена ели клубнику, посыпая каждую ягоду сахаром из шейкера с серебряной крышкой и добавляя сливки из небольшого серебряного кувшинчика. Мелинда смотрела на них словно завороженная. Она вспомнила, что не ужинала вчера вечером и не чувствовала голода до самого ленча. У нее болела спина, и ей казалось, что голод еще больше усиливал эту боль.

Она закрыла на мгновение глаза, чтобы не видеть, как люди вокруг нее едят и едят.

– Я не слишком голодна, – сказала дама в вуали раздраженным голосом:

– От этой тряски в вагоне меня подташнивает.

– Не желаешь ли немного бренди, дорогая? – спросил муж.

– Нет, только не бренди! – сказала дама таким тоном, будто ей предложили мышьяк. – Разве что немного шампанского.

– Да, да, конечно, – поспешно согласился пожилой джентльмен.

Он вытащил полбутылки шампанского из корзины для пикника, которую он поставил на пол у ног Мелинды. До нее доносился запах цыпленка и клубники, – и она ощутила, как голод терзает ее, будто боль.

Пожилой джентльмен налил шампанского, потом обратился к жене, как показалось Мелинде, довольно громким шепотом:

– У нас столько всего осталось, моя дорогая, ты не думаешь, что мы можем предложить что-нибудь той молодой леди напротив? У нее явно нет ничего съестного с собой.

– Нет, нет, конечно нет, – ответила его жена. – Женщина, которая путешествует одна! И подумать страшно, кто это может быть! Не смей с ней заговаривать!

Мелинда закрыла глаза. Вот с этим ей не раз еще предстоит столкнуться. Одинокая женщина вызывает подозрения, и поэтому на нее нельзя обращать внимания и следует избегать. Она была рада, когда корзину для пикников убрали под сиденье.

– Мы прибудем через час, – услышала она слова одного из коммерсантов, и она решила, что, прежде чем предпримет что-либо, ей нужно будет поесть.

– Почему мы здесь остановились? – спросил один из мужчин.

Его друг открыл окно и высунул голову.

– Ничего не видно, – сказал он. А потом другим тоном добавил:

– О боже! Ничего себе! Что случилось?

– Не знаю, сэр, – послышался четкий ответ. – Вероятно, что-то на путях.

И вправду, на путях были завалы, и понадобилось пять часов, чтобы их расчистить. Пассажиры с некоторым трудом спустились с высоких ступенек вагонов и гуляли вдоль путей, разглядывая оползень, принесший на железнодорожные рельсы гору камней и песка. Мужчин попросили заняться расчисткой. Они возобновят путешествие через час… два… три…

В конце концов, почти через пять часов после того, как они остановились, поезд снова отправился в путь.

Делать было нечего: едешь и смотришь по сторонам на поля и леса по обе стороны путей, чувство голода мучило Мелинду все сильнее и сильнее. И она решилась поговорить с проводником.

– Вы не знаете, смогу ли я здесь где-нибудь поесть? – спросила она. – Я собиралась в большой спешке и, к сожалению, ничего не взяла с собой.

– Все разумные пассажиры берут еду с собой, – проговорил он. – Никогда не знаешь, что может случиться, мисс.

– Теперь-то я понимаю, – с улыбкой сказала Мелинда, – но уже поздно браться за ум, а я очень проголодалась.

Он посмотрел на нее, и напускная важность, казалось, постепенно исчезала с его лица. Оно смягчилось.

– Подумаю, что можно для вас сделать, – сказал он. – У меня дочь вашего возраста.

Он ушел в головной вагон и вернулся с большим куском домашнего пирога с ветчиной и ломтем хлеба, на котором лежал толстый кусок сыра.

– В одном из вагонов едет фермерша, – объяснил он. – Говорит, что везет пирог сестре в подарок, но, по-моему, она не довезет его, почти все съела сама.

– Очень любезно с ее стороны, – поблагодарила Мелинда. – Можно я заплачу ей?

– Думаю, она обидится, если вы предложите ей деньги, – сказал проводник. – Я сказал ей, что одна молодая леди нуждается в помощи, и она с готовностью предложила помочь.

– Передайте ей большое, большое спасибо, – попросила Мелинда.

«Как это не похоже на отношение пожилой пары из нашего вагона», – подумала она. Никогда в жизни она еще не ела с таким удовольствием.

Поезд шел очень медленно. Когда они прибыли на Эустонский вокзал, солнце уже село и день близился к вечеру.

– Ну, слава богу, мы наконец приехали! – сказала дама в вуали. – Самая неприятная поездка в моей жизни. В следующий раз я поеду в карете.

– Я знал, что ты так скажешь, моя дорогая, – мягко проговорил ее муж. – Железнодорожные путешествия не для леди.

– Совершенно верно, – согласилась его жена. – Не беспокойся о корзине для пикников. Я велела лакею забрать ее после того, как он найдет нам экипаж.

– Да, конечно, носильщик присмотрит за ней, – продолжал ее муж. – Не волнуйся так, Гертруда. Ты всегда так нервничаешь на вокзале.

– Это был последний раз, когда я ездила на поезде! – решительно заявила дама.

– Ты и в прошлый раз так говорила, – напомнил ей муж. – Но я согласен с тобой. Обратно мы поедем на старом добром дилижансе или, еще лучше, в своем экипаже с частыми остановками.

– По-моему, поезда скоро прекратят свое существование, – сонно проговорила жена. – Публика просто откажется ездить из-за таких неудобств.

Мелинда почти не обращала внимания на их разговор. Ей все время хотелось выглянуть в окно. Там, на вокзале, была неимоверная толчея. Впервые ей стало по-настоящему страшно. Темнело. Бесполезно было идти в «Бюро миссис Брюер» в такой поздний час.

Она не знала, стоит ли спрашивать у пожилой пары, нет ли у них на примете приличной гостиницы.

Она долго собиралась с духом и, как раз в то время как дверь открылась и коммерсанты начали выходить, решилась и тихим, испуганным голосом начала:

– Вы не… могли… бы быть так любезны… не скажете ли вы мне…

Дама в вуали бросила на нее испепеляющий взгляд.

– Нет! – враждебно оборвала она Мелинду. – Мы ничего не можем вам сказать. – И она поспешно вышла из вагона, муж последовал за ней.

Мелинда вышла последней. Пахло дымом, шумел двигатель, кричали носильщики. Ее просто оглушило.

– Носильщик? Носильщик? Носильщик, мисс?

– Нет, спасибо, – отказалась Мелинда, схватив свою сумку, и последовала за остальными пассажирами.

Ей показалось, что все спешат. Сама она шла по платформе медленно.

– Ваш билет, мисс?

Она опустила сумку, открыла кошелек и вытащила билет. Протянула его контролеру и поняла, что, кроме нее, на платформе почти никого не осталось. Люди спешили к длинной веренице извозчиков. Мелинда стояла и смотрела вокруг. Несомненно, нужно найти кого-то, кто мог бы подсказать ей, что делать дальше.

Может быть, священника.

И тут рядом послышался тихий голос, похожий на голос настоящей леди:

– Вы выглядите несколько Потерянной. Может быть, я могу чем-то помочь?

Она оглянулась. На нее смотрела дама с добрым лицом, со вкусом, но очень просто одетая. Ей было примерно лет пятьдесят.

– Боюсь… я… я впервые в Лондоне, – почти извиняясь, сказала Мелинда. – Я просто хотела узнать… не может ли кто-нибудь… посоветовать мне… где можно переночевать.

– У вас что же, нет ни друзей, ни родных? – мягко и сочувственно спросила дама, и Мелинда как-то сразу успокоилась.

– Боюсь, что нет, – сказала она. – Я… я приехала в Лондон, чтобы найти… работу. Поезд опоздал, и я уже не смогу пойти в бюро по найму сегодня.

– Да, разумеется, – сказала пожилая дама. – И вы хотите найти ночлег?

Мелинда кивнула.

– Только на одну или две ночи, – объяснила она. – Пока не найду работу.

Последовала пауза, и, поскольку дама молчала, Мелинда в отчаянии спросила:

– Может быть… вы знаете, где?..

– Я как раз думаю, как вам помочь, – отозвалась дама. – Наверное, очень страшно приехать вот так, не зная, куда идти. На улице меня ждет экипаж. Если вы пойдете со мной, то я отвезу вас туда, где можно переночевать.

– Это очень мило с вашей стороны, – с благодарностью сказала Мелинда. – Но это не очень вас побеспокоит? Я имею в виду… Вы ведь, кажется, кого-то встречали?

– Я расскажу вам об этом по дороге, – сказала дама. – У вас есть багаж?

– Только это, – сказала Мелинда.

– Тогда пойдемте, моя дорогая. Тут недалеко.

Экипаж был очень элегантный, кучер с кокардой, а лошади, как с первого взгляда определила Мелинда, были хорошо накормлены и ухожены. Дама жестом велела Мелинде садиться и уселась рядом.

– Вы точно никого не встречали? – спросила Meлинда.

Дама тихо вдохнула.

– Я часто приезжаю сюда, – сказала она. – Видите ли, моя дочь, примерно вашего возраста, должна была приехать в Лондон с севера. Я приезжаю на вокзал встречать ее, но она все не едет, я даже не знаю, жива ли она.

– Как ужасно! – воскликнула Мелинда.

– Я так и не знаю, что с ней случилось, – продолжала дама с грустью в голосе. – Вот почему я езжу на вокзал, надеясь, всегда надеясь, что однажды она вернется и я снова обрету ее.

– Мне так жаль, – сказала Мелинда. Она всей душой была на стороне несчастной матери, но все же подумала про себя, что дама, вероятно, слегка помешалась на своем горе.

– Иногда я помогаю таким молодым девушкам, как вы, – продолжала дама. – И, помогая им, чувствую себя счастливее. Вы понимаете?

– Да, конечно, – ответила Мелинда. – И спасибо вам большое. Очень жаль, что я не ваша дочь.

– Очень мило, что вы так сказали, – заметила дама. – Но теперь довольно о моих горестях. Расскажите мне о себе. Ваши родители живут в деревне?

– У меня нет родителей, – ответила Мелинда. Они погибли в дорожном происшествии.

– Поэтому вы приехали в Лондон? – поинтересовалась дама.

Мгновение Мелинда раздумывала, что сказать, но потом решила, что безопаснее не упоминать о дяде даже ее новой знакомой.

– Да, – ответила она. – У меня нет денег, поэтому я должна работать. Может быть, вы можете дать мне адрес «Бюро миссис Брюер»? г– Мы подумаем об этом завтра, – ответила дама. – Сколько вам лет?

– Восемнадцать, – сказала ей Мелинда, – и я уверена, что смогла бы учить детей. Я знаю обычные школьные предметы, кроме того, я умею рисовать, играть на фортепиано, и если это будут деревенские дети, то я смогу учить их ездить верхом.

– Тогда я уверена, мы сможем найти для вас что-нибудь, – сказала дама. – Наверное, теперь нам следует познакомиться.

– Да, конечно, – улыбнулась Мелинда. – Меня зовут Мелинда Стэнион.

– Какое милое имя! – воскликнула дама. – А я миссис Элла Харкорт. Как удачно, что мы встретились.

– Да, очень, – согласилась Мелинда.

Они ехали все время по ярко освещенным улицам.

Мелинде хотелось выглянуть в окно и рассмотреть все хорошенько, но она подумала, что это могло показаться невежливым, и поэтому смогла бросить на улицу только несколько любопытных взглядов.

Миссис Харкорт, как ей показалось, задавала слишком много вопросов. Внезапно Мелинда почувствовала, что устала. День был долгим, а она не спала всю прошлую ночь. Ей показалось, что отвечает она почти автоматически. Экипаж остановился.

– Мы приехали, – сказала миссис Харкорт. – Вижу, что вы устали. Я провожу вас наверх в спальню, а завтра мы обо всем поговорим.

– Да, конечно, – сказала Мелинда, – и спасибо вам, вы были так добры. Извините, если я показалась вам глупой. Просто мне очень хочется спать.

– Бедное дитя! – нежно произнесла миссис Харкорт. – А теперь идемте.

Она сделала несколько шагов по тротуару. Мелинда последовала за ней. Они оказались на очень тихой улице, на которой стояли дорогие дома с колоннами.

Они поднялись по лестнице, но не успели дойти до двери, как она открылась: швейцар в ливрее провожал какого-то джентльмена. На нем был цилиндр, сдвинутый набок, вечерний костюм с очень высоким белым галстуком. В петлице желтела гвоздика. Когда он наклонился, чтобы поцеловать руку миссис Харкорт, у него упал монокль.

– Я уже думал, что не застану вас, дорогая, – сказал он учтиво.

– Как видите, я уезжала, ваша светлость, – ответила миссис Харкорт.