Текст книги "Поцелуй в Риме"

Глава II

Дениза приехала на следующий день после обеда. Алина с изумлением наблюдала, как кучер и слуга выносили из кареты целую гору чемоданов и баулов. Как только они были перенесены в спальню Алины, Дениза принялась открывать их.

– Я привезла тебе мамин багаж, – сказала она. – На всех вещах ее инициалы. Думаю, они намного роскошнее того, что у тебя сейчас есть.

Алина была уверена в этом. Она увидела на чемоданах инициалы «А. Л.», но не успела задать вопрос, как Дениза закончила:

– Ты ведь помнишь, что маму звали Алисой.

– Ах да! Я и забыла, – воскликнула Алина.

– Я вспомнила об этом по пути домой, – произнесла Дениза с ликованием. – Сразу же после того, как сказала папе, что меня будет сопровождать леди Лэнгли, кстати, он был рад слышать это, я пошла наверх в мансарду. Все мамины вещи были там – и взгляни, что я нашла!

Она начала один за другим открывать чемоданы.

Вначале она извлекла вечернее платье из черного бархата, отделанное горностаями. Алина пришла в восхищение.

Затем Дениза продемонстрировала еще одно платье – из голубого бархата, с отделкой из русских соболей.

– Они прекрасны! – воскликнула Алина.

– Подожди, – сказала Дениза и с этими словами достала соболий палантин, края которого были щедро отделаны хвостиками соболей.

Алина знала, что такие меха носят только очень состоятельные и модные дамы.

Были извлечены также несколько очень элегантных зонтиков от солнца.

Наконец Дениза открыла большую коробку для шляп:

– Я решила, что остальные мамины платья уже устарели, чтобы ты могла носить их. Пожалуй, за исключением нескольких вечерних платьев. А вот шляпы… шляпки мало изменились с тех пор, как она умерла. Сегодня они просто более изощренной формы.

Она вынула несколько шляпок, украшенных перьями и бантами из атласных лент.

Алина понимала, что в этих шляпах будет выглядеть старше.

Ее радовало, что, сняв украшения с одной шляпки, можно было сделать более живописной другую.

– Ты ведь знаешь, какая сейчас сложная и изысканная мода, – продолжала Дениза, – и поэтому, чтобы придать вечерним платьям более современный вид, мы можем украсить их кружевами и рюшами.

Турнюр, бывший в моде при жизни матери Денизы, постепенно исчез и превратился в часть юбки. Но вот вечерние платья со шлейфами, для более зрелых женщин, мало изменились с тех пор.

– Думаю, мы сумеем найти в Риме портниху, которая слегка переделает эти платья, – сказала Дениза. – А пока я привезла тебе свои, которые не выглядят так, словно принадлежат дебютантке. – Говоря это, она достала целый ворох платьев. – Вот это, например. Я всегда считала, что оно мне не идет: слишком темное для меня. А вот это я купила при плохом освещении. Это не мой цвет. Думаю, тебе подойдет, а на мне – кошмар!

Да, действительно, более темные платья с их насыщенной цветовой гаммой лучше оттеняли очень светлые волосы Алины и подчеркивали белизну ее кожи. Наконец Дениза достала из последнего чемодана небольшую коробочку.

– Посмотри, что я нашла в мансарде! – радостно воскликнула она, открыв ее.

Алина увидела внутри пудру, тушь и баночку румян.

– Неужели твоя мама пользовалась всем этим? – спросила она.

– Этот вопрос волновал и меня, пока я не вспомнила, как однажды к нам приехала одна из наших родственниц, очень модная и красивая дама. Я еще была маленькой тогда, но помню, как она смеялась над мамой и называла ее старомодной. Вскоре после ее отъезда пришла небольшая посылка с подарком для мамы. «Как ты думаешь, что мне прислала Гвен?» – услышала я разговор мамы с папой. «Не имею представления», – ответил папа. Она открыла коробочку и показала, что внутри.

– И что сказал твой отец? – спросила Алина.

– Я помню, как он закричал в ярости: «Я не хочу, чтобы моя жена была похожа на актерку». Моя мама рассмеялась: «Дорогой, если мы поедем в Лондон, тебе будет стыдно, что я выгляжу такой провинциалкой». – «Вот такой я и люблю тебя», – ответил папа и обнял ее. Словом, она никогда не пользовалась этим ящичком, но теперь он нам может очень пригодиться.

– Но… но я тоже не хочу выглядеть как комедиантка, – запротестовала Алина.

– Гвен подарила это маме десять лет назад, – сказала Дениза. – С тех пор многое изменилось. Все модницы в Лондоне пудрятся, румянятся и красят губы.

Алина рассмеялась:

– Ну что ж, уговорила! Я никого не собираюсь к себе приглашать. А если ты хочешь, чтобы я полностью вошла в роль, то, думаю, мне надо воспользоваться всеми сценическими ухищрениями.

– Конечно, а как же иначе? – ответила Дениза наставительно.

Она заторопилась домой, оставив Алину одну раскладывать все вещи по чемоданам. Алина достала несколько платьев, принадлежащих ее матери. Леди Лэнгли всегда одевалась с большим вкусом, хотя и не позволяла себе тратить много на свои наряды. Несомненно, мамины платья были гораздо элегантнее тех, что привезла Дениза.

Свои платья Алина оставила в шкафу, а среди нарядов матери выбрала одно очень красивое дорожное платье из темно-синего атласа – оно удачно сочеталось по цвету с привезенным Денизой синим плащом. Платье, слегка отороченное мехом, не было броским, что делало его подходящим для путешествий. Алина подобрала себе шляпку, украсила ее дополнительно несколькими небольшими перьями и бархатным бантом. Среди зонтиков нашлась сумка.

– К сожалению, сумок больше нет, – сказала Дениза, доставая ее из коробки. – Папа после маминой смерти раздал много ее вещей родственницам. Они все просили сумки, так как знали, что мама всегда покупала их в очень дорогих магазинах на Бонд-стрит.

– Я рада, что нашлась и эта, – ответила Алина. – Боюсь, если бы кто-нибудь увидел мою, ни за что бы не поверил, что у меня есть деньги, чтобы носить в ней!

– Выбрось ее! – воскликнула Дениза. – Иначе она вызовет у людей подозрение, что ты совсем не та, за которую себя выдаешь.

Перчаток, замшевых и кожаных, было тоже вполне достаточно, а шелковых чулок набралось столько, сколько Алина не могла раньше и представить себе.

Дениза привезла также ночные сорочки и прочее неглиже, среди них – нижние юбки с отделкой из прелестных кружев. Разглядывая их, Алина возблагодарила бога за все это богатство. У нее появились наконец все эти прекрасные вещи, о которых она всегда втайне мечтала.

Она кончила укладываться очень поздно, сразу же легла и безмятежно проспала всю ночь.

Рано утром из деревни пришла миссис Бэнкс, чтобы приготовить завтрак. Она удивленно уставилась на гору чемоданов:

– Мисс куда-нибудь уезжает?

– Да, собираюсь погостить у своих друзей, – ответила Алина. – Надеюсь, миссис Бэнкс, вы будете приходить и присматривать за домом, а я попрошу священника, чтобы он платил вам каждую неделю.

Вчера, когда Дениза уже собралась уходить, Алина, с некоторым чувством замешательства и неловкости, обратилась к ней:

– Мне совестно говорить об этом, Дениза, но не могла бы ты одолжить мне несколько фунтов, чтобы я расплатилась с женщиной, присматривающей за домом. Иначе я попаду в неловкое положение.

Дениза, которая спускалась в этот момент по лестнице, остановилась на нижней ступеньке.

– Ах, боже мой! Как же это я забыла отдать тебе деньги, – сказала она, как бы извиняясь. – Конечно же, я привезла их с собой, и помни, как только у тебя возникнет потребность в деньгах, я всегда к твоим услугам. У меня их достаточно.

– Мне неловко просить, ты и так столько сделала для меня, – пробормотала Алина.

– То, что я тебе дала, мне не стоило ни пенса, – ответила Дениза честно. – Вот конверт. Я приготовила его для тебя.

С этими словами она достала конверт из сумки, вручила его Алине и заторопилась к ожидающей ее карете. Оставшись одна, Алина открыла конверт и увидела двадцать пять фунтов. Вначале она подумала, что нельзя брать у кузины такую большую сумму и завтра же, как только увидит ее снова, надо отдать часть денег. Но потом Алина вспомнила, скольким задолжала в деревне.

Утром она первым делом отправилась в церковь к священнику.

– Не знаю, как долго я буду отсутствовать, – сказала она, вручая ему десять фунтов, – поэтому, пожалуйста, расплачивайтесь еженедельно с миссис Бэнкс. И еще, если крыша в доме начнет протекать, попросите Баркера починить ее.

– Не беспокойтесь, мисс Лэнгли, все сделаю, – ответил священник. – Рад, что вы решили немного отдохнуть. Я уже начал беспокоиться за вас.

– Я еду к своей кузине Денизе Седжвик, с которой я столько лет вместе училась.

– Это, несомненно, самый лучший вариант. Ни о чем не волнуйтесь. Я присмотрю за домом. – Он помолчал. – Вы вели себя мужественно, хотя это нелегко. Я знаю это. Но я молил бога, чтобы он помог вам, и, думаю, он внял моим молитвам.

– Да, он услышал их, – ответила Алина. – Но прошу вас, молитесь за меня и дальше.

– Конечно, – сказал священник с улыбкой.

Затем Алина расплатилась с бакалейщиком, мясником и булочником, удивляясь, сколь многим она задолжала. Был еще счет от человека, который приходил менять разбитые стекла в окнах дома. Вернулась она с тремя фунтами в кошельке.

«Я должна постараться, чтобы этой суммы хватило надолго. Я не могу надоедать Денизе со своими финансовыми проблемами, она и так щедра и добра ко мне».

Карета приехала утром следующего дня в начале девятого. Надев на голову шляпку, которую вчера украсила заново, Алина взглянула на себя в зеркало. Шляпка, несомненно, была ей очень к лицу. Она сделала себе модную прическу, одну из тех, которые видела в иллюстрированном журнале для женщин. Эти журналы она часто брала у жены священника. «Вот теперь, – подумала Алина, – я выгляжу точно так, как хочет Дениза. Без сомнения, те, кто увидят меня впервые, решат, что я намного старше моих лет».

Дениза вынесла окончательный приговор:

– Замечательно. Ты выглядишь сногсшибательно! Именно так и должна выглядеть моя спутница!

Алина обошлась без косметики, так как боялась, что нанесет ее чересчур много. Но по дороге на станцию Дениза заставила ее напудрить нос и слегка подкрасить губы.

– Я хочу, чтобы именно так ты и выглядела впредь, – сказала она подруге.

Алина с изумлением рассматривала себя в зеркальце, которое достала из сумочки, а затем спросила, слегка волнуясь:

– Тебе… тебе не кажется, что помады… слишком много?

– Слишком мало! – ответила Дениза твердо. – А перед приездом в Лондон я еще и нарумяню тебя.

Как только они оказались вдвоем в купе, Дениза выполнила свое обещание. Кончив наносить румяна, она спросила:

– А где мамины драгоценности?

– Я надела серьги, – ответила торопливо Алина. – Думаю, этого хватит.

– Нет, не хватит! – возразила Дениза с негодованием.

Она привезла драгоценности в специальной шкатулке из крокодиловой кожи, которую приказала Алине беречь, как свой кошелек. Теперь она достала шкатулку, вынула из нее две нитки жемчуга и надела на шею Алины. Затем последовали бриллиантовый перстень и обручальное кольцо. Но и этого показалось Денизе недостаточно, и она добавила браслет из изумрудов и жемчуга и брошь в форме бабочки.

– Не опасно ли это носить в дороге? – спросила Алина.

– За нами присматривает достаточно много людей, включая, конечно, и этого противного маркиза Тевертона.

За хлопотами и сборами к отъезду Алина совсем забыла о нем.

– Он будет с нами? – спросила она.

– Боюсь, что да. Но у него отдельный вагон в поезде до Дувра и отдельная каюта на пароходе.

Алина посмотрела удивленно.

– Не забывай, – объяснила подруга, – что он и не хотел брать нас с собой. И хотя мы и остановимся в его доме, не сомневаюсь, увидимся с ним только в момент приезда.

Алина вопросительно взглянула на кузину, и та продолжила:

– Я уже говорила тебе, что папа вынудил его взять меня с собой в Рим, и он, сам того не подозревая, попался в расставленную папой ловушку.

– Как это?

– Папа как бы между прочим поинтересовался: «Вы, наверное, остановитесь в британском посольстве?» – «О нет, – ответил кузен Маркус. – Один из моих друзей сдал мне большой дом. Если и есть на свете что-нибудь, что нагоняет на меня скуку, так это дипломатические приемы». – «Дом? – воскликнул отец. – Как замечательно! Мне бы очень не хотелось, чтобы моя дочь останавливалась в отелях. Я знаю, вы не откажетесь взять Денизу и ее компаньонку с собой». – Дениза рассмеялась: – Видела бы ты выражение его лица в этот момент. Но кузену ничего не оставалось, как согласиться, чтобы мы поселились вместе с ним.

Алина хотела сказать, что будет чувствовать себя очень неуютно в доме, где им не рады. Но подумала, что Дениза не будет слушать ее. Оставалось только надеяться, что маркиз не окажется таким чудовищем, как его обрисовала кузина. Остальную часть пути Дениза говорила только о Генри Уэскотте.

На перроне в Лондоне их уже ждал посыльный, чтобы забрать багаж. Алина подумала, что они прибыли в Лондон с шиком. О лорде Тевертоне больше не упоминали. Со станции отправились в элегантном экипаже. В другом экипаже посыльный и служанка везли багаж. По дороге на Белгрейв-сквер Дениза сказала:

– Не забудь, при встрече с кузеном Маркусом ты должна быть холодна, дабы он не возомнил, что произвел на тебя хотя бы малейшее впечатление. Ты сама – значительная особа и не расположена считать, что кто бы то ни было, хоть бы даже и он, может тебя превзойти.

Алина рассмеялась:

– Ах, Дениза! Ты все так усложняешь! Ну разве можно вообразить, что я смогу чувствовать себя значительнее, чем лорд Тевертон или любой другой из высшего общества здесь, в Лондоне?

– Ты же, конечно, лучше его, хотя бы потому, что ты намного красивее! – ответила Дениза уверенно. – Но если он попытается игнорировать тебя и меня, дай ему понять, что в свою очередь тоже намерена не замечать его.

Алина подумала, что это вряд ли возможно, но решила, что говорить об этом вслух не стоит.

Они приехали в величественный особняк на Белгрейв-сквер. Алина отметила про себя, что при входе в холл их встретили дворецкий и четверо слуг. Дворецкий с поклоном проводил их в комнату, служившую, очевидно, кабинетом. Все стены этого элегантного помещения были заставлены книгами. У окна за огромным столом эпохи Регентства сидел мужчина, который и был тем самым загадочным, пугающим лордом Тевертоном. С первого взгляда ей показалось, что он намного красивее, чем она предполагала.

Однако, когда он почти нехотя поднялся из-за стола, Алина начала понимать, что чувствует к нему Дениза.

– А вот и мы, кузен Маркус! – сказала Дениза весело, как бы не замечая всей неловкости ситуации. – Позвольте представить вам леди Лэнгли, которая любезно согласилась взять меня с собой в Рим.

Лорд Тевертон протянул руку Денизе, а затем повернулся к Алине. Девушке показалось, что на мгновение в его глазах мелькнуло удивление.

– Добрый день, леди Лэнгли! По-моему, мы ранее не встречались!

– Маловероятно, – произнесла Алина, как ей казалось, уничтожающе. – Я постоянно живу в деревне.

Они пожали друг другу руки, и лорд Тевертон изрек, несколько манерно растягивая слова:

– Думаю, нам следует отправляться на вокзал прямо сейчас. Я распорядился, чтобы обед нам подали в поезде. Мой повар приготовил его для нас.

– Чудесно! – заметила Дениза. – Папа говорит, что у вас лучший повар в Лондоне.

– Надеюсь, это так, – ответил Тевертон высокомерно. – А теперь поторопимся в путь.

Он открыл дверь кабинета и пропустил их вперед. Алина в изумлении увидела, что один слуга держит его шляпу, второй – дорожный плед, третий – перчатки, а четвертый – трость. Дворецкий проводил их вниз по ступенькам до кареты. Только теперь до Алины дошло, что лорд Тевертон поедет не с ними, а в отдельном экипаже, который стоял позади. Багаж везли в коляске, а замыкал процессию экипаж, в котором ехали слуги. Поскольку Алине не приходилось прежде наблюдать таких выездов, это ее рассмешило. Однако она сдержалась, пока не закрылась дверца кареты и не тронулись лошади.

– Это похоже на похоронную процессию, – обратилась она к Денизе.

И обе расхохотались, и смеялись до тех пор, пока у них не выступили слезы на глазах.

– Тебе смешно, – произнесла Дениза, – а посмотри, как взбешен кузен Маркус от того, что вынужден сопровождать нас в Рим.

– Думаю, все это очень забавно, – ответила Алина, смеясь. – Ну скажи на милость, зачем четыре кареты на шесть человек?

Они опять начали смеяться, пока Дениза наконец не сказала:

– Мы должны быть серьезными! Иначе кузен подумает, что именно так мы ведем себя дома.

– Надеюсь, там он меня никогда не увидит! – ответила Алина.

– Думаю, ему это и неинтересно. Мне говорили, что у него сейчас грандиозный роман с очаровательной графиней Грэй, которая справедливо считается одной из самых красивых женщин Лондона.

– Мне кажется, я видела ее портрет в журнале для женщин.

– Думаю, да, – согласилась Дениза. – Она темноволосая, с очень экзотической внешностью. У нее дюжина поклонников!

– Если лорд Тевертон влюблен в графиню, зачем же он оставляет ее и едет в Рим?

– О, на это лучше всего тебе смог бы ответить папа. Тевертон часто выполняет специальные поручения герцога Гранвиля, министра иностранных дел.

Алина взглянула на нее с удивлением:

– Звучит весьма интригующе и таинственно.

– Ничего таинственного, – ответила Дениза. – Просто ведет конфиденциальные переговоры с королем, папой и прочими важными персонами. А после того как привозит положительный ответ, получает еще одно украшение на свой фрак. Он просто увешан этими наградами, как рождественская елка!

Это прозвучало так забавно, что девушки снова начали смеяться. Наконец они прибыли на вокзал. Поскольку его сиятельство ехал до вокзала один, то Алина не удивилась, что и до Дувра он будет ехать в отдельном вагоне. До поезда их сопровождал начальник вокзала, чрезвычайно внушительный в своей форме и фуражке с золотой кокардой. Девушек почтительно проводили в вагон; он закрывался на замок изнутри, поэтому их никто не мог потревожить.

Лорд Тевертон не зашел поинтересоваться, как они устроились и не нужно ли им чего-нибудь, а прямиком отправился в вагон, специально зарезервированный для него. Алина подумала, что это не очень вежливо с его стороны. Она убедилась теперь в правоте слов Денизы: его сиятельство категорически отказывался находиться в обществе двух женщин, которых ему навязали.

– Вот сейчас можно отдохнуть, – сказала Дениза. – Снимай шляпу! Это поезд-экспресс, поэтому до Дувра нас никто не увидит.

Когда Дениза открыла большую плетеную корзину, которую в Лондоне внес в вагон посыльный, Алина поняла: они действительно живут в роскоши. Она уже успела изрядно проголодаться, так как утром лишь слегка перекусила дома, съев одно яйцо, которое сварила себе на ужин.

В корзине было все, что может пожелать себе заправский гурман: вкуснейший паштет, мясо омара, холодные цыплята, салат, заправленный голландским соусом. Затем последовали шоколадный пудинг и крем, такой жирный, что при всем желании осилить вторую порцию было просто невозможно.

Из напитков были шампанское и кофе, упакованный специально в коробку с сеном, чтобы сохранить тепло.

– Если мы так будем есть каждый день, – сказала Алина, когда они закончили обедать, – то я не смогу влезть ни в одно из маминых платьев. Ты ведь знаешь, какая она была худенькая.

– А ты слишком худенькая, – ответила Дениза. – Ты, наверное, экономишь на еде.

– Не экономлю, а просто не имею денег, чтобы купить что-нибудь вкусное.

Дениза положила свою руку на руку Алины:

– Теперь с этим покончено, дорогая! Я и впредь не оставлю тебя. И ты никогда не будешь больше голодать и жить в одиночестве.

* * *

В соседнем вагоне лорд Тевертон съел очень легкий обед, но выпил несколько бокалов шампанского. Он почти до утра оставался у графини Грэй. Поэтому, когда его разбудили, он проснулся в плохом расположении духа. Начать с того, что у него не было ни малейшего желания ехать в Рим. Но он, естественно, не мог отказать министру иностранных дел, тем более что тот так просил об этом.

– Вы, Тевертон, гораздо успешнее уладите дела с королем и его советниками, чем любой из наших дипломатов.

– А что посол? – спросил лорд Тевертон.

– Вы не хуже меня знаете, что я о нем думаю, – ответил лорд Гранвиль. – Поэтому, ради бога, перестаньте упорствовать и помогите мне. Я бы не просил вас, не будь дело таким неотложным.

Лорд Тевертон вздохнул:

– Хорошо. Но это в последний раз вы просите меня покинуть Лондон как раз тогда, когда я больше всего наслаждаюсь жизнью.

– Она очень привлекательна, – сказал Гранвиль. – А ваше отсутствие будет недолгим.

– Я позабочусь об этом, – заметил Тевертон.

Ничего удивительного, что он был взбешен, когда из чувства простой любезности вынужден был удовлетворить просьбу отца Денизы. И не только согласился сопровождать ее в Рим, но и разрешил поселиться в своем доме.

– Зачем ей нужно в Рим? – спросил он. – В конце концов, насколько я наслышан, твоя дочь имела большой успех в Лондоне.

– Огромный успех! – отвечал Седжвик. – Но она вбила себе в голову, что хочет в Рим, и я не могу отказать ей.

Именно этого желал лорд Тевертон, но у него была та же проблема: он не мог отказать.

«И вот я, – размышлял он, – буду брошен на произвол судьбы с этой занудливой дебютанткой, которая станет тараторить без умолку, не имея ни одной мысли в голове, и с ее компаньонкой, какой-нибудь пожилой особой, которая не упустит случая излить на меня всю сентиментальную чушь».

Так часто бывало с женщинами, которые кокетничали и заискивали перед ним, потому что он был не только красив, но и богат.

Ему нравилось сознавать свою значительность, тем более что герцог Гранвиль – не единственный министр, который при случае обращался к нему за помощью или советом. Он часто думал, что если бы был беден, то пошел бы в разведку, так как эта работа увлекала его и доставляла удовольствие. А между тем спрос на него со стороны министров рос. Они хорошо понимали, что он может улаживать дела с иностранцами намного лучше, чем те в министерстве иностранных дел, кому за это платят деньги.

Поезд набирал скорость, лорд Тевертон выпил третий бокал шампанского и неожиданно подумал, что леди Лэнгли оказалась настоящим сюрпризом. Он не ожидал увидеть такую необыкновенно очаровательную особу. Ее красота делала ее непохожей на тех женщин, с которыми он встречался раньше. Он не мог объяснить себе, в чем это отличие, но знал, что оно есть. В ней было что-то неземное. А он привык к женщинам с горящими глазами, надутыми губками и выражением лица, яснее всяких слов говорившим ему, чего они хотят. У него было странное чувство, что леди Лэнгли никогда не станет вести себя подобным образом. Затем он решил, что его ни в малейшей степени не должны интересовать эти непрошеные гости и чем реже они будут видеться, тем лучше. У него были в Риме дела, которые, конечно, их не касались.

И вообще, зачем ему с ними видеться? Он был уверен, что общих друзей в Риме у них нет. Теперь, по пути в Рим, он вспомнил о красавице княгине Сесилии Боргезе. В их последнюю встречу он понял, что она тоже находит его привлекательным. Княгиня, жена находящегося теперь у власти князя Боргезе, была очень хороша собой. Если память ему не изменяет, князь часто уезжал из Рима по делам, которые мало касались его жены.

Легкая улыбка тронула его губы, и он подумал, что отдохновение от трудов может найти во дворце Боргезе: ему там будут рады.

Поезд продолжал свой ход, и Тевертон начал дремать. Минувшей ночью он спал не более трех часов. Как и раньше, когда ему приходилось еще на рассвете вставать из теплой постели, он начинал сомневаться, стоят ли этого те радости, которые дарила ему обворожительная леди Грэй. Если быть честным, то все женщины, как бы они ни были прекрасны, похожи друг на друга.

«Что мне надо? – спрашивал себя лорд Тевертон. – Чего я ищу?»

Вот вопрос, который все чаще задавал он себе по утрам. С наступлением дня он чувствовал, как это ни странно, что иллюзии рассеиваются и он становится все более циничным. Будучи человеком тонкого ума, он пробовал вышучивать себя. «Циник в тридцать лет! – размышлял он. – А что же будет в сорок?» И не находил ответа. А между тем он желал, чтобы жизнь его была наполненной и завершенной, но желания уходили, угасали… Ему больше ничего не хотелось. Не было ничего, чего он не мог бы получить. И все чаще и чаще, трезво анализируя происходящее с ним, особенно после бессонных ночей любви, Тевертон задавался теми же мучительными вопросами: чего я ищу? куда стремлюсь? в чем смысл моей жизни? И сам себе: «Я слишком рано получил слишком многое».

Ему хотелось прервать этот мучительный самоанализ, как перекрывают кран с текущей водой. Но мысли шли одна за другой.

В такт набирающему скорость поезду он вдруг совершенно неожиданно подумал, что, когда вернется домой, не будет искать встреч с леди Лэнгли.