Текст книги "Ожерелье любви"

Глава 2

Кассия поспешила в маленькую столовую, где они обычно завтракали, и обнаружила там Перри, уже сидевшего за столом.

– Прости, что опоздала, – задыхаясь выговорила она, – но так много всего нужно сделать.

Она была на ногах с шести часов утра, прибирая гостиную, и уже успела приготовить спальни для маркиза де Байе и мадам де Сальре, но ужасно удивилась, услышав слова брата:

– Помести наших гостей рядом друг с другом. Кассия подняла брови:

– Рядом? Мне казалось, что мадам де Сальре понравится в Розовой комнате, которую я всегда считала самой красивой в доме, после маминой спальни, конечно. Это мать назвала каждую комнату в доме в честь какого-нибудь цветка, и Кассия попыталась, где возможно, повесить подходящие занавеси, положить подушки в цвет и подобрать уместные картины, которых у Фоконов была большая коллекция.

– Послушай меня, – терпеливо повторил Перри. – Если хочешь поселить маркиза в комнату Водяных Лилий, окна которой выходят в сад, тогда мадам де Сальре должна жить в соседней спальне.

– Но почему? – настойчиво допытывалась Кассия.

Перри пришлось поломать голову, чтобы придумать правдоподобное объяснение. Наконец он нашелся:

– Она может почувствовать себя одинокой или испугаться чего-то в незнакомом доме, где так мало людей.

– Конечно, – согласилась Кассия. – Я об этом и не подумала. Тогда она может ночевать в Сиреневой комнате, тоже очень мило обставленной.

– Не сомневаюсь, что это ей подойдет, – с облегчением заявил Перри.

Однако комнатой довольно давно не пользовались, и, хотя миссис Джонс иногда смахивала пыль с мебели, Кассия понимала, что на ее плечи легла лишняя работа и придется сделать все возможное, чтобы вернуть былой уют. Француженка, вне всякого сомнения, привыкла к комфорту.

Перри взял письмо, лежавшее рядом с его прибором, и, сосредоточенно хмурясь, начал читать.

– Что… там? – с тревогой осведомилась Кассия, внезапно испугавшись, что маркиз передумал и не собирается приезжать.

Дочитав до конца, Перри ответил:

– Это письмо от секретаря маркиза, который сообщает, что Байе прибудет сегодня часам к пяти.

– Вполне подходящее время, – обрадовалась Кассия. – И поскольку он француз, то скорее всего не захочет чая, так что можно предложить мадам что-нибудь освежающее, а они смогут отдохнуть до ужина.

– Я и сам так думал, – покачал головой брат, – но тут сказано также, что маркиз приедет с грумом, а в другом экипаже будут камердинер и горничная мадам с вещами.

Кассия охнула, но брат, как оказалось, еще не договорил.

– Кроме того, кареты будут сопровождать двое слуг верхом.

– Просто поверить невозможно! К чему им столько народа? И все это для небольшой поездки!

– Я предупреждал, что маркиз считает себя важной персоной и к тому же достаточно богат, чтобы удовлетворить любой свой каприз.

– Но… как мы сумеем их всех разместить? – беспомощно пробормотала Кассия.

– Конечно, не сумеем, – твердо заявил Перри. – Верховым и груму придется переночевать в гостинице «Лиса и Гончие».

– Но там им будет очень неудобно.

– Придется, однако, приютить горничную и камердинера, – продолжал Перри, словно не слыша, – и мне следовало бы подумать об этом раньше.

– Наверное, но прошло столько времени с тех пор, как мама могла позволить себе горничную, а у тебя никогда не было камердинера, поэтому я не представляю, как с ними обращаться.

– Честно говоря, и я тоже, – признался Перри, – но в дворянском доме без них не обойтись.

– Спален у нас много, но в них необходимо убрать и застелить постели, а у меня много других дел.

– Но Бетси, конечно, сможет помочь тебе?

– Бетси уже с ног валится, и хотя Дженни, та девушка, что я наняла в деревне, старается изо всех сил, она все-таки не имеет ни малейшего представления о том, что от нее требуется, и часто от нее бывает больше хлопот, чем пользы.

Перри безнадежно посмотрел на письмо и сунул его в карман.

– Почему я оказался таким глупцом, что позволил маркизу напроситься к нам в гости? – воскликнул он.

– Не нужно винить себя, – поспешно вмешалась Кассия, – как-нибудь справимся. Но если слуг плохо принимают, они начинают жаловаться хозяевам, а это может рассердить маркиза.

Перри, не ответив, поднялся и сказал:

– Пойду осмотрю конюшни. Еще неизвестно, подойдут ли они для его лошадей. Я ожидал двух, а оказывается, их четыре!

– Возможно, тебе удастся прокатиться верхом на одной из них, – предположила Кассия. Но брат, вряд ли расслышав ее, уже устремился к двери. Девушка встала из-за стола и, составив на поднос тарелки и чашки, отнесла все на кухню. Она приказала Дженни вымыть посуду и постараться ничего не разбить.

– О, мисс Кассия, я уж и так из кожи вон лезу, – ответила та, хотя на кухонном столе уже белела небольшая кучка черепков, и Кассия, вздохнув, подумала, что, если маркиз не купит ожерелье, новой посуды им не дождаться.

Поднявшись наверх, она отыскала миссис Джонс и попросила убрать еще две комнаты, в которых будут жить горничная и камердинер. Сначала Кассия намеревалась поселить их в помещениях для слуг, но потом передумала. В доме были две холостяцкие комнаты, небольшие, обставленные победнее и попроще. Раньше, когда был жив отец, в них часто останавливались его друзья, приехавшие на одну ночь, с тем чтобы на следующий день поохотиться.

– Пусть слуги живут там, – решила она, – по крайней мере постели удобные и комнаты в довольно хорошем состоянии.

Однако оказалось, что в одной комнате из дымохода вывалились хлопья сажи, запачкав каминный коврик, а в другой, из-за трещин в оконном стекле, свили гнездо скворцы.

Когда она заканчивала уборку, Перри позвал ее обедать. Блюд было немного, и все самые простые, поскольку Кассия не хотела перегружать Бетси, которой еще предстояло готовить ужин. Холодные закуски она приготовила сама и тщательно уложила на блюда, так что старому Хамберу осталось только внести их в столовую.

Она знала, что может доверить Бетси проследить за приготовлением бараньей ноги, и сама набрала в огороде горошка и совсем еще мелкого молодого картофеля, которые можно залить растопленным сливочным маслом. Спаржу, хотя и довольно тонкую, она решила подать вместе с основным блюдом.

К четырем часам ноги отказывались держать хозяйку и она мечтала лишь об одном – поскорее прилечь. Накануне Кассия расставила цветы, преобразившие гостиную, так долго закрытую. Она также поставила большую вазу в холле, где цветы особенно ярко выделялись на фоне темных панелей стен и резной дубовой лестницы.

Памятуя, что мать сделала бы именно так, девушка поставила также букет водяных лилий, только что распустившихся, в комнату маркиза и, поскольку сирень уже отцвела, принесла букет лилий в спальню мадам де Сальре. Она не поленилась поставить туда еще один букет, из белых роз, и они на фоне розовато-лиловых занавесок делали комнату прелестной.

– Надеюсь, что она оценит мои труды, – пробормотала Кассия и рассмеялась, совершенно уверенная в том, что уроженка Парижа, знакомая к тому же с нормандским замком маркиза, лишь презрительно фыркнет, войдя в их скромный загородный дом, особенно такой, для приведения в порядок которого требуется огромная сумма денег.

Уже открывая дверь своей комнаты, Кассия вспомнила, что из-за всех дел так и не решила, в каком из материнских туалетов она примет маркиза.

Она уже выбрала, что надеть вечером – наряд из изумрудно-зеленого газа: его по крайней мере не нужно гладить. Девушка прекрасно понимала, что сейчас не время держать утюги на плите – это помешает и без того измученной Бетси. Кроме того, кухарка приходила в необычайное волнение, когда вокруг нее было слишком много народа.

И вот теперь Кассия открыла гардероб. Но знакомые платья так напоминали о матери, что на какое-то мгновение она совсем было отказалась от намерения надевать их. Вполне можно встретить маркиза в одном из выцветших, ставших слишком тесными платьиц. Но тогда она опозорит и подведет Перри. А ведь если маркиз так грозен и чванлив, как она боялась, следует всячески его задабривать, иначе все приготовления будут ни к чему – француз попросту уедет.

И поэтому девушка сняла с вешалки платье, в котором так любила видеть мать, – цвета незабудок, такого же, как ее глаза. Нет никакого сомнения, она похожа на леди Фокон. Только глаза у нее другого оттенка и рыжеватые волосы немного ярче. Леди Фокон природа наградила изумительной кожей и волосами, которые иностранцы считали присущими лишь «совершенной английской розе», и Кассия часто жалела, что она родилась чуть-чуть иной.

«Возможно, – подумала Кассия, – если маркиз даже заметит меня, то вряд ли восхитится».

Однако думать об этом сейчас было некогда, и, поспешив в спальню, она надела уже немного вышедшее из моды платье. За последние два года юбки стали гораздо шире. Молодая королева ввела моду на обнаженные плечи, узенькие талии и множество нижних юбок, едва проходивших в двери. Костюм же леди Фокон был намного скромнее, по моде, установленной королевой Аделаидой, дамой чрезвычайно строгой и чопорной. Однако Кассия была такой худенькой, что талия казалась невероятно тонкой, а юбки – гораздо шире, чем на самом деле. Наряд обрисовывал линии грациозной фигуры. И хотя девушка сама не сознавала этого, она казалась в этом платье совсем юной.

У нее не осталось времени как следует уложить волосы, и Кассия успела только разделить их прямым пробором и уложить узлом на затылке. Она хотела было посмотреть в последний раз в зеркало, убедиться, все ли в порядке, но в это мгновение услышала голос брата:

– Кассия! Где ты? Они сворачивают на подъездную аллею.

Девушка метнулась в коридор и, оказавшись на верхней площадке, подошла к окну. Оттуда даже на расстоянии были видны экипажи, пересекающие мостик через озеро. Какие прекрасные лошади! Вороные, и так хорошо подобраны!

Мужчина, правивший каретой, почему-то надел цилиндр чуть набекрень, а когда они подъехали поближе, Кассия смогла разглядеть даму в шляпке, на которой трепетало множество перьев.

– Поспеши, – окликнул Перри, – ты должна принять их в гостиной! Я обожду в холле.

Оглянувшись, она увидела Хамбера. Старик, в длинной ливрее, шаркая, ковылял к передней двери. Кассия успела разглядеть только верховых, сопровождавших фаэтон, и подумала, что и их кони выглядят дорогими и породистыми. Она спустилась в холл и, пробежав мимо Перри, поспешила в гостиную. Сердце девушки колотилось, воздуха не хватало. И теперь, когда маркиз вот-вот появится в доме, Кассия почему-то испугалась. Так много зависит от его визита! Если все сорвется, смогут ли они оплатить счета, как новые, так и пришедшие неделю назад? Кассия и без того постоянно ломает голову, стараясь выпутаться из очередных долгов!

Она попросила одного из обитателей деревни помочь Хамберу перенести наверх багаж. Тот в молодости был слугой, но теперь работал в кузнице и не хотел возвращаться назад, в те дни, когда, по его словам, был рабом и подчинялся приказам господ. Только потому, что отец Кассии был всегда к нему добр и нанимал на охотничий сезон, он согласился перейти в дом на те два дня, что маркиз останется погостить.

– Никакой ливреи, мисс, – твердо объявил он.

– Нет, конечно, нет, – поспешно согласилась Кассия, хотя надеялась на обратное. – Если вы хотя бы поднесете блюда к столовой, так, чтобы Хамбер смог их взять, и присмотрите за камердинером гостя, я буду вам крайне признательна.

Она так умоляюще смотрела на него, что даже каменное сердце растаяло бы. Неудивительно, что Дуглас, хотя и неохотно, согласился. Правда, она пообещала заплатить ему больше, чем кому-либо другому, совсем необученному. Но эти расходы окупятся, если исход их предприятия будет удачным.

Если маркиз не купит ожерелье, в панике думала Кассия, придется придумать, что еще продать. Картины и мебель должны перейти к наследнику Перри, которого, как часто говаривал брат, он просто не может себе позволить.

Теперь же, ожидая приезда маркиза, Кассия отчаянно молилась, чтобы тот купил ожерелье и, решившись на такое приобретение, уехал как можно скорее. Услыхав голоса в холле, она подошла ближе к камину, пытаясь выглядеть как можно более непринужденно. Перри что-то говорил гостю, и, хотя голос его звучал совершенно естественно, девушка понимала, что на самом деле брат вне себя от волнения. Ему отвечал глубокий бархатистый баритон.

Первой в раскрытую дверь вплыла мадам де Сальре, и сердце Кассии безнадежно сжалось. Она в жизни не представляла, что женщина может быть такой прекрасной. Слово «шик» идеально ей подходило. Кроме того, француженка была с головы до ног увешана драгоценностями, ухитряясь, однако, при этом не казаться ни вульгарной, ни чересчур разряженной.

Несколько мгновений внимание Кассии было настолько поглощено красавицей гостьей, что она даже не заметила стоявшего позади мужчину. Она с трудом сделала несколько шагов к даме, напоминающей чем-то корабль под всеми парусами.

– Позвольте представить вам мою жену, – объявил Перри.

Девушка присела в реверансе, и мадам де Сальре протянула ручку, туго затянутую в тончайшую перчатку.

– Надеюсь, поездка была приятной, – мягко заметила Кассия.

– Non, просто омерзительно, – отозвалась мадам с резким французским выговором. – Пыль на ваших дорогах просто… как это сказать… ужасная… я вся от нее почернела!

Она говорила так, словно именно Кассия была виновата в ее неприятностях. Но в этот момент вновь раздался глубокий баритон. Маркиз говорил на чистейшем английском, правда, с едва заметным акцентом.

– Ивонн, вы, как обычно, преувеличиваете свои страдания, хотя я тоже рад, что мы наконец приехали.

Кассия так и не успела взглянуть на маркиза, хотя подумала, что голос у него достаточно приятный. Она снова присела, и он небрежно поднес ее руку к губам. Только сейчас, подняв глаза, она обнаружила перед собой совсем не то, что ожидала. Почему7 то девушка воображала, что, как большинство французов, он окажется темноволосым, невысокого роста и, вероятно, из-за того, что наговорил Перри, будет напоминать дьявола из детских книжек.

Но маркиз был выше Перри. Широкоплечий и узкобедрый, атлетически сложенный, он хотя и мог похвастаться темными волосами, однако на загорелом лице выделялись поразительно синие глаза, не голубые, как у ее матери, цвета летнего неба, а темно-синие, оттенка морской волны. Девушка была так поражена, что несколько мгновений не могла вымолвить слова. Но потом, вглядевшись пристальнее, она заметила, что на его губах играла легкая издевательская улыбка, придававшая красивому лицу непередаваемо циничное выражение, совершенно ему не шедшее.

– Вы сама доброта, что пригласили нас, – сказал маркиз, – и, надеюсь, уже знаете, что я вне себя от нетерпения поскорее увидеть ожерелье и портрет.

– Надеюсь, вы не будете разочарованы, – вмешался Перри прежде, чем Кассия смогла ответить. – Я слышал, ваша коллекция великолепна.

– Хотелось бы думать так, – вздохнул маркиз, – но лучшее всегда враг хорошего, как вы уже успели заметить.

– Совершенно верно, – поспешно согласился Перри. – А сейчас позвольте мне предложить вам чего-нибудь освежающего, и я уверен, нет ничего более подходящего, чем вино вашей родины.

Он подошел к боковому столику, куда Кассия поместила ведерко со льдом, на чистку которого у Хамбера ушло полночи. В нем ждала своей очереди бутылка шампанского. Перри налил два бокала и отнес один мадам де Сальре, сидевшей, по мнению Кассии, с довольно надменным видом на диване. Мадам подчеркнуто старательно расправила юбки, чтобы показать их ширину.

– Бокал шампанского именно то, что мне сейчас необходимо, – заметила она. – В горле так пересохло, что я не говорю, а каркаю.

– Тогда пейте залпом, – посоветовал маркиз, – чтобы тот сладкозвучный голосок, который, по вашим же уверениям, так напоминает соловьиные трели, вновь зазвучал в этом красивом доме, хотя не сомневаюсь, что в саду поют настоящие соловьи.

– Это правда, – засмеялась Кассия, – но еще больше у нас грачей и ворон, как в любом английском поместье.

Маркиз, сделав глоток шампанского, попросил:

– Расскажите о своем доме, мадам Фокон. Я не успел рассмотреть его как следует, но очень надеюсь на это, так как он показался мне очаровательным. Насколько я могу предположить, он был построен в царствование Карла Второго.

– Вы настоящий знаток! – воскликнула Кассия. – Он был выстроен после Реставрации[3]3
  Реставрация монархии в Англии и восшествие на престол сына казненного короля Карла Первого.


[Закрыть], как только тогдашний баронет Фокон чудом избежал казни в Тауэре!

– Я надеюсь, вы расскажете мне эту историю. Думаю, она должна быть весьма интересной.

В голосе и манере говорить звучало нечто позволяющее думать, что маркиз каким-то непонятным образом наградил ее комплиментом. Девушка покраснела и, повернувшись к Перри, пролепетала:

– Ты уже объяснил, милый, что кучеру и эскорту придется остановиться в гостинице?

И, поняв, что Перри обо всем успел позабыть, снова зарумянилась.

– Нет, – покачал головой брат, – но я сейчас же пойду и скажу им об этом, а ты пока извинись перед маркизом за то, что мы не сможем принять всех.

Кассия затаила дыхание.

– Надеюсь… вы не станете… возражать… – нерешительно начала она. – Но у нас слишком мало людей в доме, и поскольку наши слуги стары и мы не смогли за такой короткий срок найти новых, и…

– Понимаю, – кивнул маркиз, – я должен был сам об этом подумать.

– Нет… конечно, нет! К чему вам заботиться об этом? Уверена, что хозяин гостиницы устроит их со всеми удобствами.

Говоря по правде, она сама отправилась к мистеру Джири, владельцу «Лисы и Гончих», когда ходила в деревню за припасами к столу, и умоляла его сделать все, чтобы слугам маркиза было удобно.

– Вы же знаете, мы люди' непривычные к гостям, мисс, да и хозяйка моя совсем состарилась – тяжко ей убирать за постояльцами.

– Знаю, что попросила вас в последний момент, – вздохнула Кассия.

– Ну что же, сделаю, что могу, мисс. Дам им постели, но вот как насчет еды? Все-таки лучше им жить в большом доме!

– Но мы не сможем принять так много народа, – умоляла Кассия. – Так что, пожалуйста, мистер Джири, помогите мне. Очень, очень важно, чтобы они всем остались довольны.

Мистер Джири рассмеялся:

– Ни в чем вам не могу отказать, мисс, ведь я знаю вас едва ли не с пеленок, но через голову не перепрыгнешь, вот что я скажу.

Кассия в душе была совершенно согласна с хозяином постоялого двора. Но теперь она испугалась, что маркиз рассердится и тогда ничего хорошего ждать не придется.

– Обещаю, что ваши лошади будут накормлены, – поскорее сказала она, стремясь загладить неприятное впечатление от своих слов.

Губы маркиза как-то странно дернулись.

– Кажется, леди Фокон, вы предлагаете мне конфетку, чтобы скрасить вкус горького лекарства?

– Именно так со мной поступали в детстве, – кивнула Кассия.

– Со мной тоже, но не волнуйтесь, с моими слугами все будет в порядке, а если и нет, им придется потерпеть.

И не успела Кассия подумать, что он совершенно пренебрегает мадам де Сальре, как француженка капризно объявила:

– Я не успокоюсь, пока не смою эту мерзкую пыль с волос! Не будете ли вы так добры показать мне мою комнату? Я хотела бы отдохнуть перед ужином.

– Да, конечно, – согласилась Кассия, – и, поскольку мы сейчас в деревне, надеюсь, вы не будете возражать, если мы поужинаем в половине восьмого.

Мадам де Сальре в ужасе воздела руки к небу.

– Половина восьмого! – воскликнула она. – В Париже я никогда не ужинаю раньше девяти!

– Но вы сейчас не в Париже, – отпарировал маркиз, – и я к половине восьмого уже успею проголодаться.

Кассия благодарно посмотрела на него, а мадам де Сальре, пожав плечами, направилась к двери. Девушка поспешила следом, но, проходя мимо маркиза, сказала так тихо, что услышал лишь он:

– Спасибо… вам.

Она говорила совершенно естественно, как с любым, кто облегчил бы ей очередной груз забот, и поэтому совершенно не заметила удивления в синих глазах.

Проводив мадам в Сиреневую комнату, Кассия подумала, что какой бы капризной ни была француженка, ей будет трудно здесь к чему-либо придраться. Комнату наполняли ароматы лилий и роз, а лучи вечернего солнца затопили ее золотистым сиянием. Вещи уже внесли наверх, и горничная успела открыть сундук. Мельком взглянув туда, Кассия заметила, что он полон чрезвычайно дорогих нарядов.

– Надеюсь, вы найдете все, что вам понадобится, – сказала она мадам де Сальре.

Та обходила комнату с таким видом, будто действительно искала к чему придраться, ' и даже не потрудилась ответить, поэтому Кассия обратилась к горничной по-французски:

– Если мадам что-нибудь потребуется, пожалуйста, скажите мне. Мы постараемся все устроить.

– Merci, madame, вы очень добры, – ответила пожилая женщина, и Кассии показалось, что она довольно добродушна. Оставалось только надеяться, что горничная поладит с Хамбером и Бетси.

Не желая оставаться здесь и лишней минуты, она поспешила выйти и только тогда увидела, что дверь комнаты Водяных Лилий была открыта и камердинер маркиза, выглядевший точно так же, как и следует французу, тоже раскладывает вещи маркиза. Войдя в спальню, она повторила фразу, сказанную горничной:

– Добрый день! Если месье что-нибудь понадобится, пожалуйста, скажите мне, и мы постараемся все устроить.

Камердинер, поднявшись, поклонился:

– Благодарю, мадам! Служить маркизу – честь для меня. Постараюсь со всем справиться своими силами.

Он говорил так дружески, что Кассия, улыбнувшись, призналась:

– Я думаю, вы скоро поймете, что мы живем очень уединенно, а слуги стары, поэтому, прошу, если что-нибудь понадобится, не стесняйтесь спросить. Я сделаю все, что в моих силах.

Француз снова поблагодарил ее и казался настолько искренним и рассудительным, что Кассия немного успокоилась. Однако, думая, что Перри нужно помочь, она поспешила спуститься в гостиную. К ее удивлению, брата там не было. Маркиз стоял у окна со множеством переплетов в виде ромбов и глядел в сад.

– Я думала, Перри вернулся! – воскликнула Кассия.

– Надеюсь, ему понравились мои кони, – ответил маркиз. – Я купил их только позавчера у старого друга герцога Олдерстоуна.

– Я знаю, что у герцога прекрасные скаковые лошади, – не задумываясь, ответила Кассия, – но поразительно, что он продал вам такую чудесную упряжку! Я бы, скорее, ожидала, что он оставит их себе!

– Достаточно сказать, что я сделал ему весьма выгодное предложение, от которого он просто не смог отказаться.

– И часто вы так поступаете? – с любопытством спросила Кассия.

– Когда я добиваюсь чего-то, любая цена кажется мне приемлемой, – ответил маркиз. – Я норманн по крови и всегда получаю то, чего хочу.

Кассия вздохнула:

– Должно быть, чудесно, когда ты так богат. И в то же время… все достается слишком легко.

– Что вы хотите этим сказать? – осведомился маркиз. Кассия подошла к окну и взглянула на сад, который при ясном солнечном свете выглядел совершенно запущенным.

– Я думаю, – сказала она наконец после минутной паузы, – как тяжело остаться на свете без тех, кого любишь, и кто в трудную минуту мог бы тебе помочь, и в то же время как, должно быть, непередаваемо волнующе уметь достичь цели и исполнения желаний самому.

– Прекрасно вас понимаю, – кивнул маркиз, – но чего желаете вы?

Кассия едва не сказала правду:

– Желаю, чтобы вы купили бриллиантовое ожерелье!

Однако, испугавшись, что выдаст себя, она попыталась придумать желание, не зависящее от денег, которые должен дать маркиз. Но, к удивлению девушки, он прочитал ее мысли.

– Если не считать очевидного ответа, о чем еще вы мечтаете? – поинтересовался он.

Кассия вспыхнула, не ожидая такой проницательности, но в голосе гостя зазвучали циничные нотки:

– В отличие от большинства женщин вы, конечно, не можете сказать, что имеете все? Или в вашем случае истинной любви вполне достаточно?

Кассия не сразу поняла, что он хочет сказать, но, вспомнив, что маркиз считает ее женой Перри, поспешно пробормотала:

– Вы правы… конечно, правы: если есть любовь, остальное не имеет значения.

Говоря это, она взглянула на маркиза и успела заметить странное выражение, промелькнувшее в его глазах. Девушка почему-то почувствовала, что именно от таких бесед «по душам» предостерегал ее брат, и, окончательно смутившись, пролепетала едва слышно:

– Я должна посмотреть, все ли готово к ужину, и хотя уверена, что так говорить неприлично… пожалуйста… не опаздывайте… – И, подумав, что маркиз, конечно, удивится, добавила: – Я так старалась, и если кушанья будут испорчены, это окажется настоящим несчастьем!

Маркиз неожиданно весело и очень искренне рассмеялся.

– Ни за что не опоздаю, – поклялся он, и Кассия, понимая, что окончательно опозорилась как хозяйка дома и замужняя дама, метнулась к порогу и плотно прикрыла за собой дверь. И тут, к собственному облегчению, заметила входящего в дом Перри.

– Все в порядке? – спросила она.

– Никогда не видел таких прекрасных коней! – воскликнул Перри. – Обязательно посмотри, если выберешь время! Нужно каким-нибудь образом попытаться убедить маркиза, что они нуждаются в утренней пробежке.

Кассия затаила дыхание, но тут же нашлась:

– Не забудь напомнить ему, что у тебя… есть жена, которая очень любит… кататься верхом!

И, мило улыбнувшись, направилась к лестнице, говоря на ходу:

– Не опоздай к ужину! Тебе придется разливать вино. Я велела Хамберу ничего не делать, кроме как разносить блюда.

– Не забуду, – пообещал Перри, шагнув к гостиной.

Войдя в спальню, Кассия с облегчением подумала, что пока все идет довольно гладко, хотя еще предстоит немало волнений из-за ужина. Она с молниеносной быстротой переоделась, обнаружив, что материнское платье не только идеально сидит на ней, но и очень ей идет. Конечно, наряд далеко не так моден, как тот, который наденет мадам де Сальре, но зато кожа Кассии кажется в нем белоснежной. Она надела свое единственное украшение – черную бархатную ленточку с крошечным кулоном, недорогим, но очень красивым. Черный бархат красиво оттенял длинную грациозную шею и придавал Кассии вполне достойный вид.

Но времени думать о собственной внешности не оставалось. Пора заняться ужином. Причесавшись, Кассия поспешила на кухню узнать, не требуется ли помощь Бетси, но, к своему облегчению, обнаружила, что все в порядке. Днем Кассия приготовила первое блюдо, а также второе – несколько небольших форелей, пойманных Перри в озере, под французским соусом, красиво украшенных ломтиками лимона. Мать научила ее готовить борщ – русский суп со свеклой. Добавляя в подогретый борщ густые сливки, она с ужасом думала о громадном счете за взятые на ферме продукты к сегодняшнему ужину.

Закончив все дела, она быстро побежала в гостиную и с радостью обнаружила, что маркиз и мадам де Сальре уже там.

– Пожалуйста, не сочтите это странным, но наш дворецкий слишком стар, а до столовой достаточно далеко, поэтому объявляю за него, что ужин готов.

Маркиз поставил на стол бокал, который держал в руке.

– Очень рад слышать это! – кивнул он. Перри предложил руку мадам де Сальре.

– Я еще не допила шампанское, – фыркнула та. Кассия поняла, что француженке нравится ставить окружающих в неловкое положение.

– Тогда позвольте мне захватить ваш бокал в столовую, – предложил Перри. Мадам ничего не оставалось, как принять предложенную руку и проследовать вместе с хозяином в столовую. Маркиз подошел к Кассии, стоявшей у двери, и сказал:

– Мне кажется, леди Фокон, это первый званый ужин, который вы даете после того, как стали замужней дамой.

– Почему вы так считаете?

– Вы очень хотите, чтобы он удался, и поэтому ужасно волнуетесь. Кроме того, вам страшно: а вдруг что-нибудь получится не так?

Кассия рассмеялась:

– Просто опасаюсь, что вы слишком разборчивы и найдете наши скромные усилия в области изысканной кухни ничтожными по сравнению с искусством кулинаров вашей страны.

– Предпочитаю ответить на это после ужина, – ответил маркиз, – но почему-то чувствую, что не ошибаюсь и вы знаете об изысканной кухне гораздо больше, чем хотите показать.

Кассия удивленно подняла брови. Неужели ему известно, что мать научила ее готовить французские блюда, которые так любил отец? Родители провели медовый месяц в Париже и навсегда полюбили эту страну и ее кухню, но Бетси так и не сумела угодить хозяину, и потому наиболее сложные блюда леди Фокон готовила сама, а Кассия всегда помогала матери.

Стол, на котором стояли серебряные канделябры, единственный источник освещения в комнате, выглядел необыкновенно роскошным. Кассия даже нашла время украсить центр стола цветами. Перри разливал вино, а старый Хамбер разносил тарелки с супом, по счастью, все еще горячим. Сначала Кассия была слишком взволнованна, чтобы есть. Маркиз доел суп и, отложив ложку, сказал:

– Великолепно! Должен поздравить вас, леди Фокон с первым блюдом!

– Вы мне льстите, маркиз, – запротестовала девушка, хотя чувствовала, что и второе блюдо удалось. Но именно в этот момент мадам де Сальре решила очаровать мужчин. В низком голосе зазвучали соблазнительно-хрипловатые нотки. Она флиртовала так искусно, что и маркиз, и Перри были полностью поглощены француженкой. Кассия оказалась в одиночестве, но это ее не волновало. По крайней мере она могла немного отдохнуть и не развлекать гостей. Мадам кокетливо хлопала сильно накрашенными ресницами; в ее устах каждое слово, казалось, приобретало двойной смысл.

Кассия понимала: в действительности француженка вовсе не красива, но настолько неотразимо притягательна, что Перри не в силах оторвать от нее глаз. А что думает о мадам маркиз? Кассия не знала. Но, взглянув на гостя, заметила промелькнувшую во взгляде искорку и, как ей показалось, саркастическую усмешку на губах.

К концу обеда Кассия чувствовала себя словно на сцене, где все присутствующие играли то ли драму, то ли комедию и говорили дерзкие, пикантные, остроумные слова и фразы, написанные для них кем-то другим. Сама она была счастлива ролью слушательницы и с удовлетворением отмечала, что маркиз наслаждается вкусной едой.

Кроме всего прочего, гостям были предложены жареная баранина с овощами, типично английское блюдо, и холодное суфле, приготовленное собственноручно самой Кассией, под парижским соусом. Сыра, которым обычно заканчивается каждый обед во Франции, не было, зато девушке удалось состряпать английское сейвери, острую пряную закуску, подаваемую либо в начале, либо в конце ужина, которую так любил отец. Бетси оставалось только ее подогреть, и маркиз снова доел все, что было на тарелке. Ему, по-видимому, пришлись по вкусу как кларет, поданный к баранине, так и сотерн, подчеркнувший пикантность суфле.

Мадам де Сальре шептала что-то Перри на ухо, очевидно, не желая, чтобы ее услышали остальные, и маркиз обратился к Кассии:

– Теперь вы наконец можете успокоиться. И позвольте поблагодарить вас, мадам, за превосходный ужин: он совершенно такой же, какие мне доводилось едать в Париже, если не лучше. Поверьте, вы великолепная хозяйка.