Текст книги "Запертое сердце"

Герцог закончил исследование семейных портретов, которые казались еще выразительней на фоне стены, обитой синим дамасским шелком. Драгоценности, украшавшие одежду изображенных на портретах людей, сверкали в лучах солнца, как настоящие. Подойдя к кровати, герцог взглянул на мать. Герцогиня не открыла глаза. Ее неподвижность и отсутствующее выражение лица внезапно испугали герцога, и ему показалось, что она не дышит.

– Мама!

Это был призыв – требовательный, настойчивый – и она через силу подняла веки.

– Я сделаю так, как ты просишь!

– Аристид! Ты хочешь сказать… что?

– Если это сделает тебя счастливой.

– Ты знаешь, что твоя женитьба сделает меня самой счастливой женщиной на свете.

– Тогда я согласен на скуку и уныние, на которые обречет меня семейная жизнь.

– Спасибо, мой дорогой. Значит, мне есть ради чего жить, хотя, кажется, я долго не протяну.

– Тебе придется жить, – сказал герцог, – потому что это твоя идея, и я предоставляю решение такого важного вопроса тебе.

Герцогиня удивленно взглянула на него.

– Ты хочешь сказать… – начала она.

– Я хочу сказать, – перебил ее герцог, – что не ударю палец о палец. Выбирай мне жену сама. Уверен, что тогда она будет отвечать всем требованиям.

Подготовь свадьбу. Венчание придется устроить в нашей церкви, чтобы ты имела возможность увидеть, как на меня надевают освященные церковью кандалы. У тебя не хватит сил ехать в какое-то другое место.

– Но, Аристид!..

– Таковы мои условия, – продолжал настаивать на своем герцог. – Я не желаю встречаться с этой девушкой, я не желаю иметь с ней дела, пока она не станет моей женой. После свадьбы я перееду из Парижа и проживу здесь столько, сколько понадобится для того, чтобы на свет появился твой внук, которого ты с таким нетерпением ждешь.

– Дорогой мой… – предприняла еще одну попытку герцогиня.

– Не пытайся переубедить меня, – отрезал герцог. – Ты вынудила меня поступить по-твоему, мама, и я подозреваю, что ты не сомневалась в успехе. Надеюсь, ты довольна!

Герцогиня взяла сына за руку.

– Я хочу, чтобы ты был… счастлив, – слабым голосом проговорила она. Губы герцога искривились.

– Уж не поэтому ли ты вызвала меня сюда?

– Я верю, что семья сделает тебя счастливым. Как ты знаешь, мы с твоим отцом познали истинное счастье в семейной жизни.

– Но я – не отец и никогда им не стану, – сказал герцог. – Маловероятно, чтобы тебе удалось подыскать для меня такую же очаровательную и красивую жену, какой была ты.

– Я постараюсь, мой дорогой, я постараюсь. Но это будет очень трудно, если ты не поможешь мне, став хоть немного любезнее.

– Осмелюсь заметить, что та девушка, которая станет моей женой, ни в коем случае не посчитает меня нелюбезным, – с насмешкой проговорил герцог. – На свете есть много женщин, которые получали удовольствие от моего общества.

– Женщины какого сорта? – мягко спросила герцогиня.

Герцог поднес ее руку к губам.

– Мы с тобой, мама, заключили сделку, и у меня нет желания продолжать обсуждение этого вопроса. А теперь тебе придется извинить меня: я хочу принять ванну и переодеться.

– Я безмерно благодарна тебе за то, что ты приехал сразу же, как только я позвала тебя, – сказала герцогиня.

– У меня создалось впечатление, что ты, мама, не так уж слаба, как кажешься. Во всяком случае, твоя сила воли и напористость ничуть не уменьшились!

Герцогиня сжала его руку.

– Я только хочу, чтобы ты был счастлив, – опять пробормотала она.

– Интересно, на что похоже это неуловимое счастье? – спросил герцог. – Как-то так сложилось, что я давно с ним не встречался и совсем забыл, как его распознать.

– О Аристид!..

Голос герцогини дрогнул от сдерживаемых рыданий.

– Мы становимся чересчур сентиментальными! – поспешно проговорил герцог. – Итак, займись претворением своих планов в жизнь, а я, так и быть, сдержу слово и сделаю, как ты пожелаешь. И давай больше не будем утомлять себя дальнейшими обсуждениями.

При этих словах он поднялся. Секунду поколебавшись, он наклонился и поцеловал мать.

– Не умирай, мама, – тихо сказал он. – Думаю, без тебя род Савинь погибнет.

Он направился к двери. Герцогиня смотрела ему вслед. Внезапно она ощутила страшную усталость и откинулась на подушки.

«Кардинал был прав», – подумала она. Аристид все еще любит ее. Он согласился жениться только потому, что она попросила его об этом.

Как это ни удивительно, но она достигла успеха гораздо быстрее, чем рассчитывала. И в то же время ее охватывало беспокойство. Какая женщина согласится стать женой человека, который превратился в такого циника?

От внимания герцогини не укрылись горечь и ирония, прозвучавшие в его голосе, когда он давал ей слово выполнить ее просьбу. Но потом она напомнила себе, что скоро у нее появится внук и продолжатель рода Савинь, – и это самое главное.

Ей придется смириться с тем, что, как только закончится медовый месяц – если его действительно можно будет так назвать, – Аристид вернется в Париж, к своему прежнему образу жизни.

Как бы оптимистически ни был настроен кардинал, она сомневалась, что жена и даже семья превратят герцога в респектабельного землевладельца, который, подобно королю, будет управлять своими угодьями и проведет реформы, способные вдохнуть жизнь в старый замок.

Итак, первый шаг сделан. Аристид согласился жениться. Теперь возникает вопрос о подходящей невесте.

Протянув руку, герцогиня позвонила в маленький золотой колокольчик. Дверь немедленно отворилась, и в комнату вошла одна из камеристок. – – Бумагу для писем, чернильницу и перо, – приказала герцогиня. – Скажи груму, чтобы он был готова любой момент отправиться с письмом к его высокопреосвященству кардиналу в Блуа.

Камеристка присела в реверансе.

– Я все сделаю, мадам.

«Кардинал будет в восторге», – подумала герцогиня. Когда он давал ей указания, как себя вести, она была твердо уверена, что оптимизм кардинала ни на чем не основан и что Аристид не ответит на ее призыв. Однако он немедленно выехал в Савинь и без остановки скакал всю ночь. Он сдался без борьбы, потому что считал, будто она умирает.

– Господи, помоги ему… Господи, помоги моему сыну… – молилась герцогиня.

Именно эту молитву она произносила в течение многих лет, и временами ей стало казаться, что Господь отвернулся от нее.

Но сейчас все было иначе, и, когда камеристка принесла письменные принадлежности, герцогиня села и принялась писать…

Уже в карете его высокопреосвященство кардинал достал письмо герцогини и перечитал его.

Ему с трудом верилось, что Аристид предоставил своей матери полную свободу действий в выборе невесты и заявил о своем нежелании принимать в этом хоть какое-то участие. Однако дело обстояло именно так, что подтверждали строки, написанные изящным почерком герцогини!

Кардинал вытащил из кармана сутаны еще один листок. Это был список девушек, которые, как после длительного обсуждения заключили кардинал и герцогиня, отвечали всем требованиям, предъявляемым к невесте герцога де Савинь.

Будучи в замке Блуа, кардинал решил воспользоваться предоставившейся ему возможностью и осторожно расспросить хозяина о девушках, чьи имена стояли в составленном списке.

Он очень тщательно подбирал слова.

– Вы часто видитесь с герцогом Фуко-Флери? – спросил кардинал.

– Он нередко приезжает сюда с семьей, – последовал ответ.

– А что, у него большая семья?

– Да, впрочем почти все его дети уже успели обзавестись своими семьями.

– Ах да, конечно, я совсем забыл. Его сын породнился сочень знатным семейством. Кажется, он познакомился со своей будущей женой в Париже.

– Из семи детей герцога только одна дочь еще не замужем.

– Кажется, я где-то слышал, что ее зовут Изабель, – как бы между прочим пробормотал кардинал.

– Совершенно верно, ваше высокопреосвященство. Очень привлекательная девушка. Меня удивляет, что она еще не замужем. Насколько мне известно, причина заключается в том, что молодой человек, с которым она была помолвлена три года назад, был убит в стычке.

– Очень печально, – проговорил кардинал.

– Да, действительно, но я уверен, что герцог очень скоро подберет ей мужа.

Кардинал сменил тему разговора. Он выяснил все, что хотел.

Чуть позже, расспросив своего хозяина о маркизе д'Урвилле, он узнал, что его дочери Генриетте всего восемнадцать и все считают, что она станет писаной красавицей.

В списке оставалось только одно имя, но они с герцогиней решили, что невеста Аристида должна происходить из семьи только герцога или маркиза, поэтому оно осталось без внимания.

– Но даже если его жена будет необыкновенно хороша собой, – сказал себе кардинал, – маловероятно, чтобы бедняжке удалось надолго завладеть вниманием Аристида. – Он вздохнул:

– Но он, по крайней мере, может предложить ей славное имя, вписанное в историю Франции, обширные владения и замок, которому равного нет во всей округе. Даже Шамбар и Шененсо не идут ни в какое сравнение.

Они как раз проезжали мимо Шененсо, и кардинал, высунувшись в окно кареты, взглянул на знаменитый особняк, который когда-то принадлежал самой красивой во Франции женщине.

Диана де Пуатье была на двадцать лет старше Генриха II, но он любил ее до последнего дня. Как писал один их современник, я шестьдесят семь она была так же красива и очаровательна, как в тридцать.

Впрочем, вспоминал кардинал, все утверждали; будто Пиана смогла сохранить свою красоту с помощью колдовства. Говорили, что она ежедневно принимала какой-то особый отвар, который сделал ее невосприимчивой к разрушительному воздействию времени.

Однако кардинал, обладавший обширными знаниями в области истории и будучи умным и проницательным человеком, считал, что одна из причин, почему Диане де Пуатье удались до самой старости сохранить привлекательную внешность, заключалась в том, что она всегда принимала холодные ванны и ограничивала себя в еде и вине, которые в избытке присутствовали на королевском столе.

Сейчас замок Шененсо был виден очень четко. Архитектура замка отличалась своеобразием: он стоял на двух быках, оставшихся после древней мельницы и установленных на дне Шера.

Через реку был переброшен двухэтажный мост.

Его отражение в спокойной воде придавало замку некую романтичность и только подчеркивало его красоту.

– Вот как должна выглядеть женщина, – сказал себе кардинал, взбудораженный внезапным и столь необычным для него полетом фантазии. – Она должна быть красива и в то же время оригинальна, она должна возбуждать к себе интерес и создавать вокруг себя ореол тайны, чтобы никогда не наскучить мужчине.

Стоило ему произнести два последних слова, как его мысли вернулись к герцогу!

У кардинала возникло такое чувство, что не родилась еще женщина, которой удалось бы настолько заинтересовать герцога, чтобы он согласился изменить свой образ жизни, помогавший ему забыть о своей тоске!

Глава 2

Его высокопреосвященство кардинал пребывал в глубокой задумчивости. Он никак не мог придумать, как ему объяснить герцогине, что он потерпел неудачу в том деле, которое она на него возложила.

Ему даже в голову не приходило, что ни одна из тех девушек, которых выбрала герцогиня, не согласится стать невестой герцога де Савинь. Наиболее подходящей кандидатурой кардиналу казалась Изабель, дочь герцога де Фуко-Флери.

Когда его высокопреосвященство прибыл в замок, представлявший собой огромное здание, в котором зимой стоял страшный холод, со стороны герцога и герцогини, являвшихся ревностными католиками, ему был оказан теплый и радушный прием.

– Мы так долго были лишены удовольствия принимать в своем доме столь важную особу, как ваше высокопреосвященство, – сердечно проговорил герцог.

– К сожалению, мои обязанности требуют от меня постоянного пребывания в Париже, – ответил кардинал. – Уверяю вас, сударь, я счастлив, что вновь оказался в Турене.

– Для нас это большая честь, – сказал герцог. Кардинал воздал должное великолепному обеду, во время которого он с удовлетворением отметил, что Изабель вполне привлекательна, обладает здравым умом и, в этом он не сомневался, не лишена способностей.

«Она наверняка могла бы стать достойной женой для Аристида», – подумал кардинал.

После обеда герцог проводил его высокопреосвященство в свой кабинет, который считался одной из самых великолепных комнат замка.

– Полагаю, ваше высокопреосвященство, – начал он, – вас сюда привела какая-то особая причина. Когда я получил ваше письмо из Блуа, у меня возникло впечатление – хотя я могу и ошибаться – что не только возможность получить удовольствие от моего общества вынудила вас проделать столь дальний путь.

Кардинал улыбнулся.

– Вы очень проницательны, господин герцог. Вы правы. В своем решении приехать к вам я руководствовался неким скрытым мотивом.

– Я не сомневался в этом, – проговорил герцог, – хотя я не имею представления, о чем пойдет речь. Помолчав немного, кардинал сказал:

– Я уполномочен герцогиней де Савинь и ее сыном предложить нашим двум семьям соединиться к взаимной пользе обоих молодых людей.

Кардинал, наблюдавший за герцогом, заметил, что тот напрягся. На мгновение в его глазах появилось недоверчивое выражение. Казалось, герцог подыскивает слова для ответа. Но тут дверь отворилась, и в комнату вошла Изабель.

– Прошу прощения, папа, зато, что помешала тебе и его высокопреосвященству, но ты забыл в столовой очки, и я решила, что они могут тебе понадобиться.

Она положила очки на маленький столик, стоявший возле кресла герцога.

Он поднял на нее глаза и, когда она собралась выйти из комнаты, сказал:

– Подожди, Изабель! Я только что собирался сообщить его высокопреосвященству о том, что я дал согласие на твой брак с Мишелем де Круа и что свадьба состоится осенью.

На мгновение глаза Изабель расширились, как будто ее удивило то, что она услышала. Но потом ее утонченное личико осветилось неподдельной радостью, превратив девушку в самую настоящую красавицу.

– Ты серьезно, папа? – еле слышно спросила она.

– Конечно! – ответил герцог. – Мы с мамой считаем – и я собирался сказать об этом его высокопреосвященству, – что Мишель де Круа именно тот муж, который сможет сделать тебя счастливой.

Кардинал был очень проницательным человеком. Он прекрасно понял, что решение о браке Изабель с молодым человеком, у которого практически не было шансов получить руку девушки, было принято герцогом буквально секунду назад. И только предложение, высказанное кардиналом, склонило чашу весов в пользу Мишеля де Круа.

Такого удара кардинал не ожидал, но он был достаточно опытным дипломатом.

Он сумел заставить свой голос звучать вполне искренне и поздравил и благословил Изабель на семейную жизнь.

– Сожалею, ваше высокопреосвященство, – сказал герцог, когда девушка вышла из комнаты, – что ваше путешествие оказалось безрезультатным.

– Я бы так не сказал, – откликнулся кардинал. – Я получил огромное удовольствие от встречи с вами, господин герцог. Надеюсь, в скором времени я буду наслаждаться счастьем принимать вас в Париже.

– Вы безмерно великодушны, – проговорил герцог.

Их глаза встретились, и оба поняли, что именно каждый из них хотел сказать. Оба прекрасно знали, что произошло в этой комнате.

Выехав из ворот замка, кардинал мысленно вычеркнул дочь герцога из списка. Он впервые спросил себя, действительно ли его миссия будет так уж легка, как предполагали они с герцогиней.

Кардинал считал, что главная задача состояла в том, чтобы уговорить герцога жениться, однако теперь его высокопреосвященство видел, что, если судить по реакции герцога де Фуко-Флери, ему будет не так-то просто найти невесту для Аристида.

Маркиз д'Урвилль даже не пытался скрыть свои истинные чувства, как сделал до него герцог де Фуко-Флери. Он не посчитал нужным хоть в какой-то мере смягчить свой отказ.

– Выдать Генриетту за герцога! – воскликнул маркиз. – Должно быть, вы, ваше высокопреосвященство, не в себе, если на мгновение допустили, что я соглашусь отдать хоть какую-то девушку – я уже не говорю о своей дочери – в жены этому развратнику, этому молодому негодяю, который превратил имя де Савинь в посмешище!

Лицо маркиза, который был довольно полным мужчиной, налилось кровью, и кардинал испугался, что у того случится удар.

– Это было всего лишь предложением, мой дорогой маркиз, – попытался успокоить его кардинал.

– Предложение, которого я не должен был бы даже слышать, – бушевал маркиз. – Неужели герцогиня думает, что я глухой? Что я не слышу рассказов о ее сыне? Что я слеп и не могу читать газеты? – Он остановился, чтобы перевести дух, и продолжил:

– Если хотите знать мое мнение, ваше высокопреосвященство только зря теряет время. Ни один отец, который дорожит своим именем, не позволит своей дочери переступить порог замка Савинь – тем более не выдает ее за герцога ! Я скорее соглашусь увидеть свою дочь мертвой, чем его женой!

Ну что же, он получил откровенный ответ, подумал кардинал, когда замок маркиза остался далеко позади. Его высокопреосвященство предполагал, что может услышать то же самое и от виконта де Буланкура, но по приезде он обнаружил, что о помолвке дочери виконта было объявлено уже неделю назад.

Однако кардинал был далеко неглуп, чтобы понять, что виконт испытал непередаваемое облегчение, сообщив его высокопреосвященству о помолвке своей дочери и избежав тем самым необходимости ставить себя в неловкое положение своим отказом породниться с домом де Савинь.

– Полагаю, вы, ваше высокопреосвященство, выехали из Парижа еще до того, как о помолвке было сообщено в газетах, – сказал виконт. – Мы с женой уже много лет мечтали об этом браке, и мы очень рады, что и моя дочь, и ее жених, влюблены друг в Друга.

И опять кардинал был вынужден давать свое благословение.

Карета его высокопреосвященства тряслась по пыльной дороге, и он думал о том, что ему больше некуда ехать и остается отправиться в замок Савинь и сообщить о полном провале возложенной на него миссии.

– Но ведь есть же девушки из других благородных семей, – пытался он подбодрить себя.

Но он вспомнил, что герцогиня очень тщательно составляла список, включив в него всех подходящих девушек, которые жили недалеко от столицы.

«Единственное, что можно предпринять, – подумал кардинал, – это отправиться дальше, на юг Франции, на запад или на север – туда, где имя Савинь имеет совершенно иную, чем в окрестностях Парижа, славу».

Он только надеялся, что герцогиня не будет настаивать на том, чтобы он лично отправился с визитами в эти семьи.

В Париже кардинала удерживал не только широкий круг обязанностей. Ему просто не хотелось покидать свою удобную резиденцию, трястись по пыльным дорогам и ночевать в чужих домах. «Зря я позволил втянуть себя в это дело», – с некоторым раздражением подумал он.

Однако кардинал понимал, что совесть не позволит ему забыть о родственных отношениях с герцогиней и о герцоге, к которому он относился с большой любовью, и заставит сделать все, что в его власти, чтобы спасти сына близких ему людей.

Как-то само собой получилось, что он начал молиться, прося Господа помочь бедному грешнику и дать ему надежду на исправление. И как бы в ответ на его молитву карета проехала мимо указательного столба с надписью: «Монсо-сюр-Эндр. 5 километров».

Кардинал взмахнул рукой.

– Остановите карету'. – приказал он. Сидевший напротив него капеллан, бледный и изможденный постами молодой человек, встрепенулся.

– Остановить карету, монсеньер? – удивился он.

– Вы слышали, что я сказал! – гневно проговорил кардинал, и молодой человек бросился выполнять приказание.

Кучер остановил шестерку лошадей, и один из верховых, одетый в ливрею фамильного цвета кардинала, подъехал к открытому окну.

– Что угодно вашему высокопреосвященству?

– Разверните лошадей! – приказал кардинал. – И везите меня в замок Монсо. Он расположен на дальнем конце деревни, за церковью.

– Слушаюсь, ваше высокопреосвященство!

Развернуть карету оказалось не таким-то простым делом, однако все закончилось благополучно, и процессия свернула на узкую дорогу, которая вела к небольшой деревушке Монсо.

Кардинал был прав, когда утверждал, что замок найти легко. Прямо за церковью показались кованые ворота, которые нуждались в некотором ремонте, а за ними – небольшая дорога, скрытая так низко нависавшими деревьями, что ветки скребли крышу кареты.

В конце дороги показался замок, украшенный множеством башенок и мансардными окнами.

Здание, построенное в готическом стиле, требовавшем неукоснительного соблюдения симметрии, отражалось в небольшой речке, которая, обогнув замок, впадала в озеро.

Деревья плотной стеной окружали дом, построенный из серого камня. Когда карета повернула на посыпанную гравием подъездную аллею, кардинал подумал, что с тех пор, когда он в последний раз видел это здание, оно стало еще больше напоминать ему замок из «Спящей красавицы».

Зная, что их приезд окажется для хозяев полной неожиданностью, капеллан приготовился выслушать дальнейшие указания кардинала.

– Узнайте, дома ли граф де Монсо, – приказал он, и молодой человек, выскочив из кареты, ринулся к двери, которую уже успел открыть слуга средних лет.

– Лакей сказал, что граф в библиотеке, ваше высокопреосвященство, и что ему немедленно доложат о вашем приезде, – сообщил вернувшийся , капеллан.

Кардинал медленно поднялся по лестнице. Едва он вошел в холл, как к нему устремился мужчина, который радостно протягивал навстречу ему руки.

– Ксавье! – воскликнул мужчина. – Какой замечательный сюрприз!

Подойдя к кардиналу, он обнял его, но потом, как бы вспомнив о высоком сане своего гостя, преклонил колена и прикоснулся губами к кольцу на руке его высокопреосвященства.

– Мой дорогой Жерар, – проговорил кардинал, – я проезжал мимо и внезапно вспомнил, что мы с тобой давно не виделись.

– Проходи! Пойдем в библиотеку, – сказал граф.

– Выпьем по стаканчику вина, и ты расскажешь мне о том, что произошло за то время, пока мы не встречались.

– Ну и длинный же получится рассказ, – с улыбкой заметил кардинал.

– Может, останешься на ужин и переночуешь у меня?

– Меня ждут в замке Савинь. Но если мы сядем за стол чуть раньше положенного, я с удовольствием поужинаю у тебя.

Граф издал возглас, который выражал переполнявшую его радость. Он проводил кардинала в библиотеку и приказал слуге подать вина. Потом он повернулся к его высокопреосвященству, который расположился в одном из удобных кресел, занимавших небольшое свободное пространство. При всем своем богатом опыте кардинал и представить не мог, чтобы в одной, хотя и довольно просторной, комнате может поместиться такое неимоверное количество книг.

Книги стояли в шкафах, закрывавших все стены от пола до потолка, были сложены в стопки, лежали на столах, на стульях. Было очевидно, что до приезда кардинала граф работал за своим письменным столом, заваленным рукописями и книгами. Одни книги были открыты, из других торчали полоски бумаги, которыми граф отмечал нужные ему страницы.

– Дай мне взглянуть на тебя, Жерар, – сказал кардинал, когда граф опустился в соседнее кресло. – Ты почти не изменился с тех пор, как мы с тобой наслаждались жизнью.

– Это было так давно, – заметил граф. Обладая привлекательной и моложавой внешностью, граф был довольно неряшливо одет, так как считал все, отрывающее его от книг, пустой суетой, которая только раздражала его. Кое-где его волосы тронула седина, в то время как кардинал был совсем седой. Глаза графа радостно блестели, с его лица не сходила улыбка.

– Расскажи о себе, Ксавье, – попросил он кардинала. – Мне известно, что сейчас ты занимаешь очень высокий пост и обладаешь огромной властью в Париже.

– Если бы это было так, – со вздохом проговорил кардинал. – В наши дни мало кто прислушивается к словам Церкви.

– Возможно, ты прав, Ксавье, – согласился граф, – но даже в те далекие дни, когда мы были студентами, жаждавшими получить обширные знания, я знал, что ты достигнешь больших высот, тогда как я…

Он указал в сторону стола.

– Кажется, ты опубликовал книгу, – сказал кардинал.

– Даже две, – произнес граф. – Но кто их читает? Людей не интересует прошлое. Они слишком заняты настоящим.

– Как бы то ни было, что бы ни происходило в мире, всегда будут нужны те, кто напишет историю для последующих поколений, – тихо проговорил кардинал. – Когда я умру, обо мне наверняка позабудут, а твои книги, Жерар, будут читать в течение многих столетий.

Граф расхохотался совсем как мальчишка.

– Ты все такой же, Ксавье, все время стараешься вдохновлять своих слушателей. Я никогда не забуду твою первую проповедь в грязной церквушке в трущобах Монпарнаса. Когда ты начал проповедь, тебя слушало, если не ошибаюсь, всего двенадцать человек, а когда ты закончил, церковь не могла вместить всех желающих! Кардинал опять вздохнул.

– Это была тяжелая работа, но временами мне кажется, что те дни были самыми счастливыми в моей жизни.

– Ты сам выбрал этот тернистый путь, когда решил отказаться от того, что дано человечеству Господом, – от дома, жены, детей. Я и тогда восхищался тобой, Ксавье, и сейчас.

В библиотеку вошел слуга, который принес бутылку вина и два бокала. Так и не найдя на столе свободного места, он поставил поднос на стопку книг.

Кардинал с удовольствием отметил, что вино местное, то самое, которое ему так нравилось. Он взял свой бокал и отпил небольшой глоток, чтобы оценить букет.

– А теперь ты, Жерар, расскажи мне о себе. Я был уверен, что ты найдешь счастье в браке, хотя мне так и не удалось приехать на свадьбу.

– Я догадался, что дела не дали тебе вырваться, – сказал граф. – Ты хоть сознаешь, Ксавье, что прошло почти двадцать лет с нашей последней встречи? Но я помню многое из того, что мы с тобой обсуждали.

– Кажется, что все было только вчера, – пробормотал кардинал, как бы разговаривая с самим собой. собой.

– Жаль, что ты не знал Флер, – сказал граф. – Она была не только красива, но и умна. Она помогала мне в работе над книгами, она превратила мою жизнь в настоящий рай – не многим мужчинам дано испытать такое на земле.

– Она покинула тебя? – спросил кардинал.

– Она умерла почти три года назад, – ответил граф.

Нечто в его голосе подсказало кардиналу, что смерть жены принесла его другу непередаваемые страдания, – Я глубоко соболезную тебе, – проговорил кардинал. – Прости, я не знал о постигшей тебя утрате. Я приехал бы и попытался хоть немного облегчить твое горе.

Но в то же время его высокопреосвященство спросил себя, поступил бы он так на самом деле. Бросил бы он свои дела в Париже и отправился в Турен только ради того, чтобы поддержать в тяжелую минуту своего друга, даже Жерара де Монсо, который так много значил для него в дни юности?

– Мне никто не смог бы помочь, – сказал граф. – Слава Богу, рядом со мной была Сирилла.

– Сирилла? – переспросил кардинал.

– Моя дочь, – объяснил граф. – Когда она родилась, мы собирались попросить тебя быть ее крестным, но оказалось, что ты, Ксавье, к тому времени стал ужасно знаменит. Ты уже начал подниматься по лестнице, которая привела тебя к твоему нынешнему положению. – Улыбнувшись, граф добавил:

– Мы с женой довольно часто говорили о тебе. Она всегда с интересом слушала мои рассказы о нашей дружбе, имевшей для меня такое огромное значение в дни юности. Нам, тихим провинциалам, даже в голову не приходило тревожить своими просьбами человека, который играет такую важную роль в жизни общества.

– Расскажи мне о Сирилле, – предложил кардинал.

– Она прекрасна и умом, и душой, и телом, – начал граф, и лицо его при этом осветилось внутренним светом. – Я покажу тебе ее портрет, который не так давно написал один молодой художник, проводивший в деревне отпуск. Он попросил у меня на это разрешение, и мне кажется, что портрет ему удался: сходство почти полное.

Он прошел в дальний угол библиотеки, где, скрытый книгами, стоял мольберт, на котором был закреплен холст без рамы.

Не успел граф взять в руки портрет, как в проеме высокой стеклянной двери, распахнутой в сад, возникла тоненькая девушка в белом платье.

Она побежала к отцу, и кардиналу бросилась в глаза ее удивительная грация. Казалось, что она парит над землей, что ее туфельки не касаются пола. Воздушная пена ее юбок разбивалась о книжные полки.

– Папа! – певучим голосом воскликнула она. – Я должна рассказать тебе кое-что – это просто исключительный случай!

– В чем дело, моя дорогая? – спросил граф.

– Я отправилась в парк к Жаку, где тот возился с новорожденными ягнятами. И внезапно произошло нечто необычное.

– Что же именно? – продолжал расспрашивать граф.

– Когда одного ягненка подняли с травы, оказалось, что он мертв, и я уже решила, что ему ничем нельзя помочь. Но Жак открыл ему рот и стал дуть в него! Он так сильно дул, папа, давая свое дыхание самому обыкновенному ягненку, – и ты просто не поверишь, ягненок ожил!

– Да, это действительно исключительный случай, – согласился граф.

– Как необычно! – никак не могла успокоиться Сирилла. – Неужели возможно, чтобы человек мог вернуть жизнь тому, кто нуждается в помощи?

– Жизнь дается Богом, – вмешался кардинал, – но иногда человек получает от Него привилегию передать эту жизнь другим.

Когда он заговорил, Сирилла вздрогнула и повернулась к нему. Он был абсолютно уверен, что она даже не подозревала о присутствии в комнате постороннего.

Теперь кардиналу предоставилась возможность рассмотреть девушку. Он обратил внимание на то, что она не похожа на тот образ, который успел у него сложиться.

И главное несовпадение заключалось в том, что она была блондинкой. У нее были золотистые волосы и синие глаза. Ее жемчужно-белую кожу покрывал легкий румянец.

Она отличалась небольшим ростом и совершенной фигурой. Когда она направилась к кардиналу, тот отметил про себя, что ее изящество сравнимо разве что с пластичностью балерины.

– Познакомься, Ксавье, моя дочь Сирилла, – с гордостью проговорил граф.

Сирилла опустилась на колени и прикоснулась губами к огромному изумрудному кольцу на руке кардинала.

– Простите, ваше высокопреосвященство, – сказала она. – Я не знала, что у папы гость.

– Я давний друг твоего отца, – ответил кардинал. – И для меня непростительно, что до сегодняшнего дня я не знал о твоем существовании.

Сирилла улыбнулась, и кардинал заметил, что на ее щечках появились ямочки.

– Мне известно, кто вы, – сказала девушка, – потому что папа очень часто рассказывал о вас. Наверное, вы ужасно весело проводили время, когда были студентами!

– Действительно, – подтвердил кардинал. – Мы с твоим отцом перестали общаться исключительно по моей вине.

– Раз вы здесь, – мягко попросила Сирилла, – можно я взгляну на ваших лошадей? Мне кажется, что ваше высокопреосвященство должна сопровождать довольно внушительная свита.