Текст книги "Золотая гондола"
Автор книги: Барбара Картленд
Жанр: Зарубежные любовные романы, Любовные романы
Возрастные ограничения: +18
сообщить о неприемлемом содержимом
Текущая страница: 1 (всего у книги 16 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]
Барбара Картленд
Золотая гондола
Глава первая
Очнувшись, он в первую секунду подумал, что все еще находится в море. Волны поднимались и опускались, пока он не осознал, что они существуют только в его воображении, а кровать по-прежнему стоит на месте.
Он открыл глаза – эту комнату он никогда раньше не видел. Она была простой, бедно обставленной и светлой: солнечные лучи свободно проникали сквозь окна без ставней и занавесок, освещая некрашенный деревянный пол.
Он шевельнулся и тотчас почувствовал боль в голове и во всем теле, как будто оно было все покрыто синяками. Кто-то быстро подошел сзади и положил холодную руку ему на лоб. Он поднял голову, встретив на себе взгляд темных добрых глаз женщины средних лет.
– О, синьор пришел в себя, – улыбнулась она.
– Где я?
Ему было трудно выговаривать слова: в горле пересохло, а губы растрескались.
– Вы в безопасности, синьор. Мой муж вытащил вас вчера из шторма. Вы должны благодарить Мадонну за ваше счастливое спасение.
– Шторм!
Он еще раз медленно повторил это слово, и все встало на свои места. Он вспомнил треск разбившегося о скалы корабля, крики матросов, истерические вопли пассажиров, ветер и дождь, которые буквально срывали кожу с тела, и холодную, горько-соленую воду, в которой он оказался.
– Вы счастливчик, синьор, – продолжала тем временем женщина, – ни одна кость не сломана. Вы, должно быть, очень сильный человек, если выжили, попав в такой шторм.
– Да, я сильный, – повторил он, ухватившись за ее слова как ребенок, который только учится говорить. Но вскоре он вспомнил все остальное и спросил:
– Девушка! Она спаслась?
– Она в безопасности, синьор. Благодаря вам. Мой муж видел, как вы пытались плыть вместе с ней. Вы удерживали ее на куске деревянной обшивки, и, когда вы были уже недалеко от берега, он вошел в воду и вытащил вас. Разве вы не помните?
– Нет. Я помню только, как пытался удержать ее на плаву и убедить делать так, как я говорю. Но, я думаю, она была без сознания.
– Бедная леди. Да, она потеряла сознание. Если бы не вы, синьор, она бы утонула.
– Кто еще спасся?
– Никто, синьор. Вообще никто.
– Никто!
Он сел, несмотря на боль, которая буквально пронзила все его тело.
– Но это невозможно! Невероятно! Что случилось с капитаном и экипажем корабля?
– Они все утонули, все до единого. Некоторые тела уже прибило к берегу. А остальные, должно быть, на судне или на дне океана.
– Это звучит неправдоподобно.
– Вас спас сам Бог или пресвятая Мадонна. Ни один человек не способен выжить в такой шторм, какой был прошлой ночью.
– Ошибки быть не может? – продолжал настаивать он.
– Нет, нет, синьор. Вы сами в этом убедитесь, когда вам станет лучше. Мой муж и все мужчины из деревни сейчас находятся на берегу, чтобы, когда море утихнет, отправиться посмотреть, что осталось после крушения.
Глаза мужчины сузились.
– Мне нужно встать, – сказал он. – Где моя одежда?
– Но, синьор...
Но все возражения женщины были отвергнуты прежде, чем она успела их высказать.
– Я сказал, моя одежда, и быстро.
– Si, si[1]1
Да, да (ит.)
[Закрыть] , синьор.
Она быстро вышла из комнаты. Он слышал, как она ворчала, спускаясь по лестнице, что с его стороны безумие пытаться встать, когда ему нужно лежать.
С невероятным усилием он встал с постели и завернулся в тонкую простыню, которой был укрыт. Его ноги, казалось, были не способны держать его. Он с трудом дошел до окна. Светило солнце, но над морем по-прежнему висели облака. Он взглянул на волны, море было в «барашках», но, без сомнения, оно постепенно успокаивалось.
Он все еще стоял у окна, когда открылась дверь и вошла женщина. На одной руке у нее висела его одежда, а в другой она держала бутылку вина и кусок черного хлеба грубого помола, который обычно едят крестьяне.
Он повернулся к ней с улыбкой.
– О, это как раз то, что мне нужно, – сказал он, беря бутылку и опрокидывая добрую половину ее содержимого себе в горло. Он почувствовал, как крестьянское вино придает его телу новые силы. Женщина смотрела на него с пониманием.
– Я пойду приготовлю что-нибудь для синьора. Сейчас рано, но синьору нужно подкрепиться.
– Позже, – скомандовал он. – Я должен попасть на корабль. Выйдите, пожалуйста, и дайте мне одеться.
– О! Синьор торопится убедиться, остался ли кто-нибудь в живых, – сказала женщина. – Вот увидите, что я говорила правду. Они все утонули – все до единого.
Она вышла из комнаты. Он допил вино и собирался съесть хлеб, но решил, что ему станет от этого хуже, и занялся своим туалетом.
Его одежда была сухая, но мятая и в нескольких местах порвана, а на его камзоле не хватало нескольких драгоценных пуговиц. Но он к своей внешности был достаточно равнодушен и потому обнаружил, что его ботинки пропали, только когда полностью оделся. Он вспомнил, что скинул их перед тем, как выпрыгнуть за борт.
Он откинул волосы с лица, но так как ему нечем было собрать их, оставил все как есть.
Лестница, ведущая наверх, сильно смахивала на приставную. Он осторожно поднялся, прочувствовав все занозы, бывшие в ней, через многочисленные дыры в чулках.
Наверху он оказался в просторной кухне, где единственным предметом мебели был огромный стол. Женщина, позаботившаяся о нем этим утром, что-то готовила у огня. Как только он вошел, она выпрямилась и улыбнулась, как будто он сотворил какое-то чудо.
– Вы все-таки очень сильный человек, – сказала она с оттенком искреннего восхищения.
– Мне нужны ботинки, – сказал он ей.
– Мне очень жаль, синьор, но у меня ничего нет. У моего мужа есть только одна пара, а мои – мои будут вам слишком малы.
Она засмеялась над собственными словами, но он услышал и другой смех, исходивший из дальнего угла комнаты. Он обернулся и увидел девушку, лежавшую на импровизированном матрасе около небольшого окна. Несмотря на свой потрепанный вид, он ухитрился изящно поклониться.
– О, вы живы, синьорина!
Он говорил на итальянском, но она ответила ему на английском.
– Мне сообщили, что я обязана этим исключительно вам, сэр.
Он подошел ближе и посмотрел на нее внимательно.
– Вы англичанка?
– Так же, как и вы.
– Я не знал. Я не видел вас на корабле.
– Правильно. Я не выходила из каюты. Мой отец был болен, и я не могла оставить его.
Ее глаза затуманились, так как она только сейчас поняла, что отец наверняка мертв. Мужчина стоял и с удивлением разглядывал ее. Он подумал, что непременно запомнил бы девушку, если бы увидел раньше. У нее было бледное лицо, которое резко выделялось на фоне грубой ткани подушки, и ярко-рыжие волосы, спускавшиеся ниже плеч. Таких волос он никогда прежде не видел. Они были цвета чистого золота, и даже в этой полутемной комнате казалось, что они сверкают и переливаются.
– Вы не знаете, кто-нибудь еще спасся? – спросила она тихим голосом.
Он заметил, что у нее были темные глаза с фиолетовыми точками в глубине, окаймленные черными ресницами. «Странное сочетание», – подумал он про себя, но тут же вспомнил, что она задала вопрос.
– Женщина сказала мне, что все утонули.
– Мне она сказала то же самое, – подтвердила девушка. – Но это невозможно, этого не может быть. Должны быть и другие спасшиеся.
– Поэтому-то я и собираюсь проверить все сам.
– Пожалуйста, посмотрите, быть может, мой отец... Хотя нет, я знаю, что он мертв, . – сказала девушка. – Он умер раньше, еще до того, как корабль ударило о скалы. Была очень сильная качка, а при его морской болезни это могло сказаться на его сердце. Я как раз собиралась сообщить капитану, когда корабль наткнулся на рифы.
– Я боюсь, что на корабль попасть пока невозможно, но я попытаюсь, – сказал он.
– Спасибо.
Она вынула руку из-под простыни, и он подумал, что ее одежду, как и его собственную, повесили сушить и на ней ничего нет, кроме этой простыни, судя по выглядывавшему из-под каскада золотых волос белому плечу.
«А она прехорошенькая», – решил он про себя. А она, как будто прочитав его мысли, покраснела и натянула простыню до подбородка.
– Я пойду посмотрю на то, что осталось, – отрывисто произнес он и повернулся к выходу.
– Подождите секунду. Как вас зовут? Я же должна знать, кому обязана жизнью.
– Мое имя – Харвей Дрейк, сэр Харвей Дрейк, баронет из Уоттон-Парка, Вустершир. А как ваше?
– Паолина Мэнсфилд. Мой отец был капитаном гвардейских гренадеров.
– У вас итальянское имя.
– Моя мать была итальянкой.
«Так вот чем, – подумал он, – объясняются темные глаза, которые так странно контрастировали с золотом ее волос».
– Ваш покорный слута, мисс Мэнсфилд.
Он поклонился и вышел из дома на мощенную булыжником тропинку. Идти было неудобно из-за отсутствия ботинок, но, к счастью, море было недалеко. Тропинка привела его вниз, туда, где кончались скалы и где у самой воды стояли люди. При его появлении они оживились и стали дружно поздравлять его с одержанной над смертью победой.
Его познакомили с Гаспаро, длиннобородым рыбаком, который вытащил его накануне из воды и перенес в свой дом.
– Спасибо, – сказал Дрейк. – И моя благодарность гораздо больше того, что я могу выразить словами. Я надеюсь, что смогу наградить вас соответственно, если только доберусь до корабля, где остались мои сбережения.
– Вряд ли это получится, синьор, – ответил один из рыбаков. – Волны все время прибивают корабль к скалам. Мы не можем туда добраться. Если море не успокоится, он скоро потонет, и тогда уже ничего нельзя будет спасти. Там очень глубоко, у этих скал.
Сэр Харвей посмотрел на корабль. Он застрял недалеко от берега, но волны и спрятанные под ними рифы делали попытку приблизиться очень рискованной.
Он видел, что рыбак был прав. Каждая новая волна поднимала судно, а затем с силой опускала его на рифы. Где-то через час при таком течении дел на поверхности от корабля ничего не останется.
Дыра на боку корабля все расширялась, пропуская воду. В результате крушения куски судна были раскиданы по всему морю, и как только какой-нибудь предмет приближался к берегу, он немедленно вытаскивался рыбаками. На одной из досок, прибитых к берегу, было написано название корабля – «Санта-Лючия», а внизу: «Неаполь, 1740 год».
– Только десять лет, – заметил рыбак, вытащивший ее из воды. – Не слишком долгая жизнь.
– Но там, внутри, наверняка куча добра, – ответил другой. – Пошли, посмотрим.
Но, несмотря на все это, спускать лодки на воду было по-прежнему опасно, хотя на берегу их было не меньше дюжины.
– Кто-нибудь из вас умеет плавать? – задал вопрос сэр Харвей, хотя заранее знал ответ.
– Нет, нет, синьор.
Этого он и ожидал. Он оценил расстояние от берега до судна и начал снимать камзол.
– Что вы делаете, синьор?
– Я собираюсь посмотреть, что осталось, – ответил сэр Харвей.
Поднялся жуткий шум, все заговорили разом, пытаясь убедить его отказаться от этой затеи, утверждая, что риск слишком велик.
Он не обратил на все это ни малейшего внимания и, раздевшись, сложил рубашку и рваные чулки на сухой песок. Оставшись только в панталонах, он пошел к морю. Он попытался размять мышцы, тело было по-прежнему одеревенелым, голова болела, но все остальное было в норме. Без дальнейших комментариев он прыгнул в воду.
Вода была не такой холодной, как вчера ночью, можно было даже сказать, что она ободрила его. Прилив быстро нес его к месту крушения, и он не раз опасался оказаться под водой. Пару раз волны накрывали его с головой, но каждый раз он удачно выбирался.
Он доплыл до судна и с большим трудом избежал опасности быть раздавленным о него. Он умудрился обогнуть разбитый корпус, проскользнув между кораблем и скалами. Затем с ловкостью кошки он взобрался на то, что еще осталось от палубы. Скоро должен был начаться отлив, который позволит рыбакам добраться до корабля. Он обернулся назад и понял, что успел как раз вовремя. Он хорошо знал, что имущество с разбившегося корабля принадлежит тому, кто первым его обнаружит.
Он с трудом вскарабкался по наклонной плоскости палубы. Ему приходилось двигаться только в промежутках между ударами волн. Но как бы то ни было, он сумел к ним приноровиться. Затем, попав внутрь корабля, он начал искать то, за чем пришел.
Ему хватало воздушного пространства, чтобы двигаться и дышать, хотя каждая новая волна или обливала его грязной водой с ног до головы, или откидывала на обломки корабля. Внутри было темно, но благодаря многочисленным дырам он видел достаточно.
Он искал одну каюту. Она находилась на другом конце корабля, направленном в сторону, противоположную скалам. Эта часть судна была сравнительно целой.
Амбразуры были пусты, и оттуда лился солнечный свет, в лучах которого он разглядел то, что ожидал здесь найти.
Это было тело женщины, лежавшей на полу под слоем воды около фута. Волны перекатывали ее по каюте. Благодаря свету из пустых амбразур он отчетливо видел все детали. У нее были темные волосы, плававшие в мутной воде, и ярко-красные губы, даже после смерти.
Когда вода в очередной раз повернула тело, он увидел, что женщина сжимала что-то в руках. Это была бархатная шкатулка, инкрустированная по углам серебром, в которых обычно хранят драгоценности. Никакие удары волн не заставили ее разжать пальцы, побелевшие, но все еще крепко державшие коробочку.
С глубоким вздохом сэр Харвей нагнулся и забрал шкатулку из ее тонких пальцев. Ее рука, освободившись от коробочки, безвольно упала.
Сэр Харвей выпрямился и тут же был сбит огромной волной, кинувшей его на стену каюты.
Но шкатулка была у него! Держа ее в одной руке, он вздохнул поглубже, затем нырнул, прежде чем нахлынула очередная волна, и снял с ее шеи жемчужное ожерелье: три ряда великолепного жемчуга, с застежкой, украшенной бриллиантами и рубинами. Ее волосы обвились вокруг его руки, и он осторожно, как будто боясь причинить ей боль, распутал их.
Он вынырнул вновь, положил жемчуг в карман панталон и медленно двинулся обратно по коридору. Он остановился около собственной каюты и, задумавшись, не заметил волны, которая изо всей силы бросила его на стену так, что он на секунду потерял сознание.
Сэр Харвей не выпустил шкатулку из рук и решительно пошел дальше. Когда он добрался до палубы, то был порядком потрепан и ослабел от сильных ударов волн, к тому же из-за водяных брызг ему было трудно дышать.
Он услышал крики, доносившиеся снаружи. Это подплывали рыбаки. Он оглянулся и увидел камзол, плававший рядом. Он поднял его, завернул в него шкатулку и, засунув под мышку, спрыгнул в воду. Когда сэр Харвей оказался на поверхности воды, он увидел рядом лодку и забрался в нее.
– Вы – глупец, синьор, – сказал один из рыбаков. – Так можно и погибнуть. Вы нашли что-нибудь?
– Только старый камзол, – разочарованно сказал сэр Харвей, швыряя его в угол лодки.
– И из-за этого вы рисковали жизнью? – Рыбак сплюнул за борт.
– Вы бы тоже рисковали, если бы все ваши деньги остались в этой куче битых досок, – ответил сэр Харвей. Он сложил руки рупором и прокричал: – Эй, там! Я вознагражу любого, кто достанет мою одежду. Она во второй каюте от сходного трапа, и деньги, которые лежат в карманах камзола, будут вашими.
Он заметил, что его речь вызвала явный интерес. Но рыбаки по-прежнему опасались взбираться на корабль.
– Деньги – это хорошо, – сказал сидевший рядом с ним. – Но ведь никто не знает, нужны ли они в раю, или хотя бы как их туда пронести.
– Но подумай, каким успехом будет пользоваться твоя вдова с таким наследством, – с улыбкой парировал сэр Харвей, и его шутка вызвала взрыв хохота.
Один из рыбаков, оказавшийся, по-видимому, смелее остальных, решил повторить то, что сделал сэр Харвей, то есть взобраться на палубу корабля. Но он не смог проскользнуть между скалой и качающимся судном так же быстро, и ему размозжило руку от запястья до локтя. Его подобрала одна из лодок, истекавшего кровью и страшно ругавшегося, а остальные рыбаки отплыли подальше от опасного корабля.
Под воздействием отлива корабль стал разваливаться на части. Огромные куски обшивки с шумом падали в море. Звуки ломавшегося дерева, скрип, треск и всплески воды вместе создавали впечатление, что море разрушало не корабль, а живое существо.
Рыбаки тем временем подбирали все, до чего могли добраться. В лодках оказывалось что попало; фляжка с вином, деревянная конструкция, в которой с трудом узнавался стул, одежда, кастрюли и так далее.
– Никто больше не хочет попытать счастья снова и попасть внутрь корабля? – спросил сэр Харвей.
– А почему бы вам не попытаться снова? – предложил сидевший рядом рыбак.
Сэр Харвей покачал головой.
– Я бы попробовал, – сказал он, – но после прошлой ночи я слишком слаб.
– Это уж точно, – сказал другой рыбак. – Нужно быть очень сильным, чтобы пережить такое.
Сэр Харвей улыбнулся, видя это наивное восхищение.
– Сила – это еще не все, – сказал он. – Иногда нужны еще и мозги.
– Прошлой ночью вас могла спасти только сила, – настаивал рыбак. – Или помощь дьявола.
Чтобы последнее было расценено как шутка, он быстро перекрестился. Сэр Харвей рассмеялся и тут заметил, что кто-то из рыбаков все-таки забрался на останки корабля.
– Отлично, – закричал он. – Дождись волны и ложись. Как только она пройдет, вставай и беги.
Пользуясь наставлениями сэра Харвея, молодой рыбак успешно вскарабкался по обломкам и скоро исчез из поля зрения. Через несколько минут он снова появился, отплевываясь и держа в руках какую-то одежду.
– Отлично! – крикнул сэр Харвей. – Отлично! Все, что найдешь в карманах – твое.
Он вдохнул побольше воздуха и продолжил:
– Мне нужна пара ботинок, не забудь.
Воодушевленные успехом этого молодого человека, другие тоже пытались попасть на корабль, и в результате вся палуба оказалась залитой кровью из ран, полученных все в том же опасном месте, где с каждой волной корабль снова и снова обрушивался на скалы. Но, несмотря на это, рыбаки добирались до кают и в море выбрасывалось постельное белье, подсвечники, стаканы и даже куски ковров. И все это тут же вытаскивалось из воды оставшимися в лодках.
Но тут большая волна бросила одного из рыбаков на обломки, и как только его с окровавленным лбом втащили в ближайшую лодку кто-то закричал:
– Смотрите! Смотрите! Корабль разваливается!
Все, кто находились внутри корабля, немедленно попрыгали в воду. И через несколько секунд все, что осталось от корабля, разломившись на две части, начало медленно тонуть.
Рыбаки собрали напоследок все, что могли, и, подобрав всех своих, отплыли обратно.
Волна захлестнула последние остатки корпуса, и очень скоро корабль совсем исчез с поверхности воды. О том, что произошло, можно было судить только по оставшейся грязи, плавающим бутылкам и обломкам досок.
Собрав все, что можно, по пути назад, рыбаки наконец причалили к берегу. Сэр Харвей подобрал свернутый камзол со дна лодки и вступил на мокрый песок берега. Засунув свою добычу под мышку, он направился к другой лодке, наполненной всяким мокрым хламом, среди которого была и его одежда.
Он вытащил свои вещи и осмотрел их. Уцелели камзол из голубой парчи, другой камзол из вишневого атласа, панталоны, поблекшие и во многом потерявшие свой первоначальный вид, и наконец пара ботинок.
Он выжал, как мог, одежду и, проверив карманы, обнаружил в парчовом камзоле свой кошелек.
– Здесь не так много денег, – сказал он, – но примите их с моей искренней благодарностью.
– Большое спасибо, синьор, – ответил Гаспаро, но его глаза были прикованы к пуговицам голубого парчового камзола.
На солнце они сверкали почти как бриллианты. Сэр Харвей перехватил этот взгляд и, улыбнувшись, накинул камзол на плечи рыбака.
– Это всего-навсего стекло, – сказал он. – Возьми это как подарок, ты спас мне жизнь.
Мозолистой рукой он пощупал материал, который не испортила соленая вода, и недоверчиво спросил:
– Синьор дает мне это поносить?
– Я дарю его тебе, – ответил сэр Харвей.
Он повернулся и пошел дальше, но не успел он пройти и нескольких метров, как его окликнули. Он повернул голову и понял, что забыл рубашку, камзол и жилет – в общем, те вещи, которые он снял перед тем, как плыть на корабль.
Посмеиваясь над своей забывчивостью, он вернулся и добавил эти вещи к своему свертку. Вовсю светило солнце. Он чувствовал, как высыхает его мокрая спина, пока он с трудом взбирался на холм, где располагалась деревня.
Она состояла из небольшого количества домов, из которых тот, где он пришел в себя, оказался самым внушительным. Он поднялся на крыльцо и открыл дверь кухни.
Паолина Мэнсфилд стояла около стола, который был накрыт для завтрака. Увидев, что он вошел, она поспешила к нему.
– Ну, что вы нашли? – спросила она.
Она была одета, но ее волосы были не уложены и струились локонами по спине, доходя ей до талии. Она была очень бледной, а глаза казались несоразмерно большими на ее тонком овальном личике. Прежде чем он ответил, ему пришло в голову, что ему никогда еще не доводилось видеть более красивой девушки.
– Больше никому не удалось спастись, – ответил он.
Сэр Харвей направился к лестнице, ведущей наверх.
Она поспешила за ним.
– Вы абсолютно уверены в этом?
– Все, что еще оставалось от корабля, теперь находится на дне моря, – сказал он.
Он увидел, как при этих словах надежда, светившаяся в ее глазах, исчезла, и понял, что выразился слишком прямолинейно.
– Никто из них не страдал, – добавил он. – Те, кто были в своих каютах, умерли мгновенно – слишком силен был напор воды, а тех, кто был на палубе, наверное, смыло волнами.
Она закрыла ладонями лицо.
– Это слишком ужасно, чтобы думать об этом, – прошептала она. – Несчастные люди.
Сэр Харвей остановился на лестнице и сказал:
– Вы должны быть счастливы, что остались в живых. У вас, в отличие от них, есть будущее.
Паолина отняла руки от лица и посмотрела на него.
– Да, но какое будущее? – с горечью в голосе спросила она.
Он снова окинул взглядом золотую копну волос, посмотрел в глубь огромных глаз и на полные, яркие губы.
– При вашей красоте, – сказал он, – оно может быть только прекрасным.
Она нетерпеливо отмахнулась, как будто комплимент был ей неприятен.
– Вы не поняли меня, – холодно ответила она и вышла в открытую дверь.
Он постоял немного, колеблясь, и поднялся на второй этаж. Захлопнув за собой дверь, он попытался запереть ее, но замка не было, только щеколда.
Швырнув мокрую одежду на пол, он достал бархатную шкатулку и некоторое время смотрел на нее со странным выражением на лице. Затем он огляделся в поисках чего-нибудь, чем можно было открыть ее. На столе все еще лежал нож рядом с куском хлеба. Воспользовавшись им, он ловко взломал замок.
Он открыл шкатулку и удивленно присвистнул. Внутри лежали ожерелья, броши, серьги, кольца, сплошь усыпанные бриллиантами, изумрудами и изумительными темными сапфирами. И все эти сокровища сверкали в маленькой шкатулке, заполненной морской водой.
Сэр Харвей, налюбовавшись вдоволь драгоценностями, медленно достал из кармана три нити жемчуга, снятого с той мертвой женщины. Все жемчужины были безупречны и, согреваемые теплом его руки, казалось, излучали волшебный свет.
Аккуратно вылив воду из шкатулки, он положил жемчуг поверх всего этого великолепия и закрыл крышку. Спрятав шкатулку под матрас, он скинул свои мокрые панталоны, завернулся в простыню и, открыв дверь комнаты, прокричал:
– Синьора, синьора!
Он заметил, что снизу, из кухни, на него смотрит Паолина Мэнсфилд, но не подал вида и снова закричал:
– Синьора!
На этот раз жена рыбака прибежала со двора, где она ощипывала курицу.
– Что такое, синьор? – спросила она.
– Мои панталоны нужно снова высушить, – сказал он. – И другие вещи тоже. И желательно побыстрее, так как я голоден, а я не привык сидеть за столом без одежды.
Она засмеялась и ответила:
– Сейчас будет сделано, синьор. Не волнуйтесь, ваша одежда будет сухой через несколько минут.
С этими словами она поспешила вниз. Сэр Харвей закрыл за ней дверь и лег на кровать, положив руки под голову. Он чувствовал шкатулку у себя под спиной, что было достаточно неудобно, но он не обращал на это внимания. Он улыбался, так как его будущее теперь выглядело несколько в ином свете, нежели сегодня утром.
Внизу Паолина помогала хозяйке дома развесить одежду у огня. Они обе были порядком удивлены состоянием панталон, в которых сэр Харвей недавно плавал на корабль. Дырки на коленях и оторванные пряжки создавали впечатление, что пользы от этих панталон будет немного.
Зато пара камзолов, спасенных с корабля, были целы. Они были сделаны из очень хорошего материала, который не пострадал от соленой воды. К тому же все пуговицы из отборного жемчуга оказались на месте, так же как и вышивка на карманах и обшлагах рукавов.
– Синьор, наверное, очень богат, – сказала жена рыбака с благоговением. – У него одежда дворянина.
– А он и есть дворянин, – подтвердила Паолина.
– А я обращалась к нему синьор, вместо ваша милость. Но кто же знал? Все мужчины, которые едва не утонули, выглядят примерно одинаково, – сказала женщина.
– Это точно, – согласилась Паолина. – И женщины, я думаю, тоже.
– Только не такие красавицы, как вы, – с улыбкой сказала итальянка. – Когда Гаспаро принес вас, я подумала, что ангел спустился в наш дом.
– Ах, боже мой! – воскликнула Паолина.. – Я всего лишь женщина, такая же, как и вы. Хотела бы я быть ангелом. Тогда бы у меня не было ни забот, ни хлопот.
– Погодите, пока его милость поест, и тогда вы обсудите с ним все проблемы. Но послушайте совета, дождитесь лучше конца обеда. Голодный мужчина не лучший собеседник.
Паолина засмеялась.
– Ваша правда, – сказала она.
– А сейчас, синьорина, если вы посмотрите за вещами, я тем временем могла бы закончить с цыпленком, а то он никогда не будет готов.
– Хорошо, – сказала Паолина. – Когда они высохнут, я отнесу их наверх.
Женщина тут же ушла, а Паолина принялась перевертывать одежду, подставляя к огню самые мокрые места. Все высохло достаточно быстро. Огонь был сильным, а ткань тонкой, поэтому скоро Паолина смогла собрать вещи. Она перекинула их через руку и поднялась наверх.
Девушка постучала в дверь. Никто не ответил, и она уже решила, что сэр Харвей, должно быть, спит, но тут из-за двери донеслось:
– В чем дело?
– Я принесла вашу одежду, – ответила Паолина.
Она слышала, как он встал с постели и ходил по комнате, прежде чем открыть дверь. Он был одет в рубашку, жилет и простыню и выглядел в таком наряде довольно комично. Несмотря на это, она сделала серьезное лицо и, опустив глаза, подала ему одежду.
– Спасибо, – сказал он. – Жаль, что у меня нет чулок, но зато я раздобыл пару ботинок.
– Мне повезло больше, – ответила на это Паолина. – Моя одежда почти полностью уцелела.
Она попыталась расправить складки на платье, пока говорила, и он заметил, что она одета как человек с хорошим вкусом, но тощим кошельком. И он впервые подумал о том, в каком положении она оказалась.
– Что вы собираетесь делать дальше? – спросила Паолина.
– Ну, для начала я куплю себе пару чулок, – ответил улыбаясь сэр Харвей. – А затем новую рубашку, а то эта разойдется, как только я двину руками.
Она ничего не ответила, и он продолжал:
– Я могу помочь вам добраться до Феррары. Где живут ваши родственники?
– У меня нет родственников.
Он с удивлением посмотрел на нее и переспросил:
– Нет родственников в Италии?
– У меня нет родных нигде.
– Но это немыслимо! Должны же быть тети или кузины, наконец, друзья.
– У меня никого нет.
Она говорила совершенно спокойно, без малейшей жалости к себе.
– В это невозможно поверить.
– И тем не менее это правда. Понимаете, мой отец был долгое время болен. И к тому же по личным причинам он... он не мог возвратиться в Англию.
Сэр Харвей заметил про себя, что прошлое капитана Мэнсфилда – тема, которой лучше было не касаться, а вслух он заметил:
– Но вы сами сказали мне, что ваша мать итальянка.
– Да, но она умерла много лет назад. К тому же ее семья отреклась от нее из-за того, что мой отец сбежал с ней.
– Но за свою жизнь вы не могли вообще ни с кем не общаться, у вас должны быть какие-то друзья.
– Как я уже говорила, отец был болен. Из-за этого он стал очень раздражительным и рассорился со всеми друзьями. У нас было несколько знакомых, но среди них нет никого, к кому я могла бы обратиться за помощью.
– Ладно, внесем ясность, – сказал сэр Харвей. – Из всего этого следует, что у вас нет денег и не у кого их попросить, так?
– Совершенно верно.
– Но черт побери! У вас должны быть какие-то планы.
– Я надеялась, что вы сможете что-нибудь предложить.
– Хорошо, но что же я могу предложить? И что вы сами предполагали делать?
– Не знаю. У нас с отцом было немного денег, но они почти все кончились. Хватало как раз, чтобы добраться до Венеции, а потом...
– Да, а что потом? – спросил сэр Харвей. – На что вы собирались жить?
Ответа не последовало. Паолина отвернула голову так, что он видел только одну щеку и дрожащий подбородок.
– Так что вы собирались делать в Венеции? – продолжал настаивать он. – Каким способом вы собирались зарабатывать деньги?
Она снова не ответила, и после минуты молчания он уже раздраженно произнес:
– Вы должны быть более откровенны. Иначе как же я смогу помочь?
– Мой отец был... был... игроком, – прошептала она. – Он жил на это, и поэтому мы не могли долго оставаться на одном месте. Рано или поздно он увязал в долгах.
Сэр Харвей молчал. Он хорошо представлял ту жизнь, которую она вела. Взаимные обвинения, ссоры, вечно неустойчивое положение и постоянная необходимость бежать прежде, чем кредиторы потеряют терпение.
– Грустная история! – сказал он. – Вы заслуживаете лучшего.
– Спасибо, – тихо сказала она.
– Вопрос только в том, что же делать теперь. Вы умеете что-нибудь делать?
Паолина беспомощно развела руками.
– Я умею шить, – сказала она. – Я собиралась продать вышивки в Венеции, в том случае, если отцу не повезет. Иногда он все-таки выигрывал.
– Даже если это так, то долго это продолжаться не могло, – сказал сэр Харвей жестко. – Все это знают, но тем не менее каждый игрок надеется и верит, что если ему не повезет сегодня, то повезет завтра.
– Я знаю, знаю, – сказала Паолина, опустив голову еще ниже.
«Она прелестна, – подумал сэр Харвей, наблюдая за ней. – Каждая поза, каждый жест неповторимо красив».
– Вы хотите попасть в Англию? – спросил он.
Паолина всплеснула руками.
– Каким образом? – спросила она. – И даже если я попаду туда, что я буду делать? Я никого там не знаю, я не была в Лондоне с пяти или шести лет.
– Тогда вам лучше остаться в Италии.
Паолина свела руки вместе как в молитве.
– И почему я не умерла прошлой ночью? – воскликнула она. – Было бы гораздо лучше, если бы спасся кто-нибудь другой, кому было для чего жить. Зачем, зачем вы спасли меня?
Она смотрела на него глазами, полными слез.
– Я сделал это инстинктивно, – ответил сэр Харвей. – И раз уж я вас спас, то на мне лежит ответственность за вас. Кажется, есть такая традиция, обязывающая человека, спасшего кому-нибудь жизнь, заботиться о нем до конца жизни.
Правообладателям!
Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.Читателям!
Оплатили, но не знаете что делать дальше?