Текст книги "Князь Тьмы"

Доктор засмеялся и похлопал Питера по плечу:

– А сами-то... Влюбились с первого взгляда?

– Со второго. Я уже видел ее однажды. Они были с какой-то темноволосой женщиной. Я еще подумал, что, может быть, эта женщина и есть...

– Да, наверное. – Мартин убрал руку. – Тифани живет с Кэтрин. Они дальние родственники.

Доктор вдруг торопливо попрощался, и Питер пошел к себе в номер. Теперь ему еще больше захотелось познакомиться с Кэтрин Мор. Что в ней такого, от чего при одном упоминании этого имени людей поражает столбняк? Можно подумать, она ведьма.

Глава 4

– Я хочу тебя видеть. Сегодня. Сию минуту – сказал Питер.

– Нет, сегодня я не могу. Я еду кататься.

– Да? Так поедем вместе. Генерал Вольц как раз предлагал мне лошадь из своей конюшни. Когда ты придешь?

Ее смех зазвенел, словно далекий колокольчик.

– В три часа.

– Но до трех так долго ждать.

– А ты сходи в ресторан, это отвлечет твои мысли.

– Отвлечет от чего?

Она опять рассмеялась и повесила трубку. Когда он пришел в поместье Вольца, Тифа-ни была уже там.

– Привет! – крикнула она, ослепительно улыбаясь.

Питер улыбнулся в ответ, но все его внимание было приковано к коню. Это, конечно, Султан, которого так опасался Мартин. И совершенно

справедливо, вынужден был признать Питер. Крупный, выше шестнадцати ладоней, что для гунтера считалось очень прилично, – таких красавцев Питер еще не встречал. Его экстерьер был само совершенство – от маленьких, плотно прижатых к голове ушей до блестящих черных копыт. Однако почти сразу возникало смутное ощущение, будто с лошадью что-то не так...

Питер, нахмурясь, оглядывал Султана. Тот в свою очередь косил на чужака своим диким круглым глазом. Подойдя, Питер небрежно положил руку на его выгнутую шею. Султан резко мотнул головой, но Питер не убрал руку. Султан бешено всхрапнул, но в следующую секунду сделал вид, что просто зевает. Он взирал вокруг с сознанием собственного превосходства.

– Ну и фрукт! – восхитился Питер, поглаживая Султанову шею.

– Да, он себе на уме, – согласилась Тифани.

– Не нравится мне то, что у него на уме. Может быть, отдашь его мне попробовать?

– Ладно, даю из вредности. Хочется посмотреть, что он с тобой сделает.

– Обещаю падать кувырком, чтобы ты посмеялась.

– Идет. А я тогда возьму Звездочку. Тимми! – позвала она.

Питер вздрогнул от неожиданности. Он так увлекся выполнением своего плана, что думать забыл про этого Тимми. При виде Тимми, который приближался, еле волоча ноги, Питера окатила волна отвращения.

Худой невысокий парень, одетый в заляпанную безрукавку и штаны с огромными пузырями на коленях, казался безобидным. Свои ржавые лохмы он, конечно, не мыл и не расчесывал. В них застряла солома и прочие неприятные предметы.

Черты его лица долго оставались для Питера неясными. Взглянув на парнишку в первый раз, он ужаснулся и никак не мог собраться с духом посмотреть еще. Лицо Тимми было обезображено гигантским ярко-красным родимым пятном, каких Питеру не доводилось видеть. Его вдруг пронзила жалость к бедному уроду. На все воля Божья, мысленно успокаивал он себя. Когда Творец делал с ним это, Он делал это как следует. А может, Тимми заслужил? Может, в прошлой жизни он был убийцей? Или еще чем-нибудь разэтаким? Бог шельму метит.

Тимми не мог говорить. Он слышал, что сказала ему Тифани, суетился, шамкал и сюсюкал, отчего Питеру стало ясно, что парень не глухонемой. Питер обратил внимание на его загорелые и мускулистые руки. Когда он оседлал для Тифани маленькую серую в яблоках кобылу и повернулся, чтобы подсадить девушку в седло, инстинкт толкнул Питера вперед.

– Давай я тебе помогу, Тифани.

Тимми отшатнулся при его приближении. Это было очень кстати, ибо вонь от него шла невыносимая. Даже не видя его лица, Питер ясно ощутил, как сзади его обдало жаркой ненавистью.

Они выехали со двора. Тифани помахала рукой конюху, затем обернулась с лукавой улыбкой:

– Добро пожаловать в клуб!

– Ага, спасибо. Только конюх у вас больно странный.

– Мы к нему привыкли.

– Нет, Тифани, я серьезно. У него что-то не в порядке. Я не имею в виду его интеллект. Большинство слабоумных ласковы, как ягнята, но этот... Либо ты ошибочно принимаешь его слабоумие, – продолжал он, будто разговор не прерывался, – за импотенцию.

Согнувшись от смеха, Тифани упала головой на шею Звездочки, и ее яркие локоны смешались с серебряной гривой.

– Один – ноль в твою пользу, – сказала она, отсмеявшись, поднимая на него сияющие глаза. – Тебя невозможно сбить с толку.

Питер смотрел, как бьется маленькая венка в ямочке у основания ее шеи. Потом его взгляд скользнул на стройные бедра, туго обтянутые джинсами.

– А ты попробуй.

Она и не думала смущаться, краснеть или хихикать под его взглядом. Она тоже беззастенчиво его рассматривала.

– Ты очень худой, – наконец изрекла красотка, – но это хорошо. Я люблю худых мужчин. Мне нравятся твои плечи. И рот – когда ты его не сжимаешь, как сейчас.

Питер невольно усмехнулся. Ему припомнилось, что говорил Сэм насчет женских слабостей. Старый черт редко ошибался.

– Вот так-то лучше, – улыбнулась Тифани. – У тебя красивые руки. И нет волос.

– Нет волос? – не понял Питер.

– На руках. У мужчин часто волосатые пальцы. – Она поежилась. – А грудь? Прямо не люди, а медведи.

Ворот его рубашки был расстегнут. Она протянула руку и провела пальцем по коже у него на груди.

– Ну, я же тебе не жеребец. – За напускной веселостью Питер пытался скрыть вдруг уколовшую сердце обиду.

Она рассмеялась:

– Ладно, поехали кататься. Больше никаких нравоучений, договорились?

– Буду нем как рыба.

Они говорили о лошадях, о песнях и вообще о жизни. Ни Тимми, ни Кэтрин Мор в разговоре не упоминались, и, хотя Питера так и подмывало спросить, инстинкт удерживал его от этого опрометчивого шага. Этот день был посвящен Тифани, и любой намек на посторонние интересы мог испортить им все удовольствие.

Солнце съехало на запад и покраснело. Тифани посмотрела туда, потом на часы. Ее сияющее лицо омрачилось легкой тенью.

– Пора возвращаться, – вздохнула девушка, – я обещала быть дома к пяти.

– Родители ждут? – небрежно поинтересовался Питер.

– Мои родители умерли.

– Извини.

– Уже давно. Я живу с двоюродной сестрой. Кэтрин Мор. – Она испытующе, как Питеру показалось, взглянула на него. Волосы упали ей на глаза. – Мартин говорил, ты ее знаешь.

– Мне всего лишь знакомо имя. – Питер без всякой необходимости взялся объезжать гору камней в стороне. – Я читал ее книгу.

– Она чудесный человек. – Тифани задумчиво уставилась в горизонт. – Вообще-то мы не родственники. Она племянница моего покойного отчима.

– Людовика XIV? Звучит как генеалогическое упражнение по французской истории.

– Я хотела сказать, что у нее по отношению ко мне нет никаких обязательств. Но она взяла меня к себе после смерти Стивена. Он все оставил ей. То есть он не оставил завещания, и Кэт оказалась единственной наследницей. – Тифани говорила слегка запинаясь. Несведущий человек из ее объяснений ничего бы не понял, и Питер продолжал прикидываться простачком:

– То есть Стивен – твой отчим? В таком случае у нее были перед тобой обязательства. Если не юридические, то моральные. Ну, если не у нее, так у него.

– Вот именно, – горячо поддержала Тифани. – У него! Но она-то мне ничего не должна!

– Значит, ты у нее живешь. И как оплачиваешь свое проживание? Стираешь ей чулки? – Увидев лицо Тифани, Питер понял, что перестарался, и добавил уже мягче: – Или трешь паркет, пока она ходит туда-сюда и бормочет: «Свет мой зеркальце, скажи»?

Он ожидал, что сейчас последует буря в защиту Кэтрин, но Тифани только фыркнула.

– Как ты догадался? А сам-то? Только шапочки с пером не хватает. Приходи под мой балкон петь серенады.

– Нет, только не я. Насколько я помню эту сказку, принца бросили в подземелье.

– Ну, посидишь немного в подвале, что с того?

– Нет уж, сырость вредна для легких.

– Совсем больной, бедняжка. Господи! Уже поздно!

Когда они прискакали в конюшню, Тимми нигде не было видно. Зато вернулся Вольц. Черный шофер мыл во дворе его машину. В майке без рукавов он выглядел еще громаднее. Когда Джексон поднял голову, Питер улыбнулся и приветственно помахал рукой. Тот едва заметно поклонился.

– Где Тимми, Хилари? – спросила Тифани, спрыгивая на землю.

– Он... он занят... Разрешите, я возьму вашу лошадь, мисс Тифани.

Она бросила ему поводья. Питер спешился и стал расстегивать подпругу.

– Позвольте мне, сэр.

Питер выпрямился и посмотрел прямо ему в лицо. Черное, как африканская ночь, оно поражало гранитной монументальностью Как это Вольцу удавалось свысока относиться к этой статуе? Питер никогда не стеснялся своего небольшого роста, но сейчас чувствовал себя просто червяком.

– Спасибо, – тихо сказал он.

Вдруг в одном из пустых стойл что-то зашевелилось. Прежде чем Тимми успел нырнуть обратно, Питер заметил рыжую копну волос и из-под нее – злобный, пристальный взгляд. Джексон тоже заметил. Одной рукой он сделал какой-то молниеносный жест, потом с виноватым видом обернулся к Питеру, и тот впервые увидел трещину улыбки в гранитной глыбе его лица.

– Покажете мне потом, как вы делаете, чтобы его не было, ладно? – улыбнулся Питер.

Не дожидаясь ответа, он повернулся и пошел к машине. Впрочем, ответа, скорее всего, и не последовало. Тифани ждала его, и он с извинениями полез за руль.

– Передай от меня привет Злой Мачехе, – улыбнулся Питер, остановив машину перед их домом.

Рано или поздно, если их знакомство продолжится (а Питер намеревался его продолжать), им придется пригласить его в гости. Очевидно, Тифани тоже так думала и решила не тянуть с приглашением.

– Идем, ты сам ее поприветствуешь. Нет, правда, она хочет с тобой познакомиться. Я рассказала, как ты пел вчера. К сожалению, я неточно запомнила слова.

«Будто я их запомнил», – подумал Питер. Он немного волновался, но сохранял веселый вид, следуя за Тифани в дом.

Вечернее солнце било в широкие окна, занимающие всю дальнюю стену. Блестела светло-коричневая кожа кресел, всеми оттенками красного горел большой персидский ковер на полу. Кэтрин Мор, в бледно-голубых джинсах и белой рубашке, сидела на диване, подогнув под себя ноги. На коленях у нее свернулся огромный черный кот.

Тифани представила их друг другу, но без своего обычного очарования, будто нехотя. Кэтрин сразу предложила ей заняться коктейлями, и она ушла. Питер слегка оробел под пристальным взглядом женщины и отчаянно искал тему для беседы, которая не касалась бы народной музыки. Он успел запамятовать сочиненные вчера вирши и боялся, как бы она не попросила его спеть.

– У вас очень красивый дом, – ляпнул он первое, что пришло на ум, – особенно эта комната.

– Она оформлена в мужском вкусе, – ответила Кэтрин улыбкой, какая и должна быть у Злой Мачехи: крепкие белые зубы и прочее. – Ее обставлял мой дядя. Он вложил сюда много денег.

Питер теперь понимал, почему на людях она всегда появляется в темных очках. На лице Кэтрин не было ни морщинки, но глаза – они выдавали не возраст, конечно, ведь ей не исполнилось и тридцати, а кое-что похуже. Чем бы это ни было, оно точило ее изнутри. Потому и черные круги вокруг глаз, и странный неподвижный взгляд. Питер видел такой взгляд у людей, которые секунду спустя с визгом кидались на тюремную решетку.

Еще он заметил, как поспешно Кэт выхватила у Тифани высокий заледенелый бокал и как ее пальцы вцепились в него. Отдав Питеру его виски, Тифани села с бокалом в кресло. Кот, подняв голову, в свою очередь гипнотизировал гостя взглядом желтых глаз. В этом он также походил на хозяйку.

– Этот кот – ваш домовой? – спросил Питер.

Тифани отчего-то поперхнулась, а Кэтрин едва не выронила коктейль. Такая реакция была для него неожиданностью.

– Это... э-э-э... кот моего дяди, – немного невпопад пояснила Кэтрин.

– Как же его зовут?

– Какое имя может носить домовой, как вы думаете? – Она принужденно улыбнулась. – Чешир.

Заслышав свое имя, кот встал и потянулся, как небольшой черный леопард. Затем спрыгнул на пол и прошествовал к двери. Там, поднявшись на задние лапы, передними обхватил круглую ручку и повернул. Раздался щелчок. Чешир опустился на пол, просунул одну лапу в образовавшуюся щель, открыл дверь и вышел. Он проделал все это даже не оглянувшись на людей. От изумления у Питера разве что не отпала челюсть.

– Мистика какая-то.

– Вот поэтому их жгли на кострах вместе с ведьмами. Вы, как специалист по фольклору, должно быть, знаете.

– Знаю, знаю, – подтвердил Питер, торопясь сменить тему. – А... значит, ваш дядя недолюбливал собак?

– Он вообще никого не терпел – ни людей, ни животных. Чешир – единственное исключение.

– Ты несправедлива, Кэт, – вмешалась Тифани.

– К тебе или к Стивену? Ах да, ты была вторым исключением.

В ее голосе звучала неприкрытая враждебность. Тифани, смутившись, залилась краской, но ее голова была надменно вздернута, а губы упрямо сжаты.

– Ну конечно, – постарался разрядить обстановку Питер, – ведь он тебя вырастил?

– И даже имя дал.

– А я еще подумал: почему тебя так зовут? В первый раз слышу такое имя.

– Родители меня назвали Мелаии. Глупо, правда? – Она тряхнула волосами. – Когда мне исполнилось двенадцать лет, оно мне надоело, и Стивен стал называть меня Тифани. Он говорил, что это имя подходит для эльфа.

– Очень изобретательно.

– О, Стивен был большой выдумщик, – сухо произнесла Кэт.

– Негры считали его колдуном и боялись до смерти, – добавила Тифани. – Они вообще суеверные.

– Ну, знаешь ли, когда человек ходит все время в черном плаще с капюшоном и скалит зубы...

– Но он же в шутку! У него два пальца на руке были одинаковой длины. Негры верят, что так бывает у оборотней. И ему нравилось их пугать.

– А вот я читал еще, что оборотни не отражаются в зеркалах, – сказал заинтригованный Питер.

Тифани захихикала:

– Стивен нарочно у всех на виду шарахался от зеркал. Он гулял по городу в своем капюшоне, потом возвращался домой и хохотал до упаду.

– Какой веселый господин, – пробормотал Питер.

– Тифани, мистеру Стюарту скучно слушать наши семейные байки из склепа, – предположила Кэтрин, искоса поглядывая на него.

– Вовсе нет, – возразил Питер. – Я только сейчас понял, что интерес к фольклору передается по наследству.

– Мартин говорил, что вы пишете книгу. А вы споете мне новые куплеты к «Беспокойному мертвецу»?

– Обязательно. – Питер нарочито не торопясь поставил бокал на пол и поднялся. – В следующий раз. А сейчас уже поздно. Ваше гостеприимство заставило меня позабыть о времени.

Кэтрин тоже встала и, подняв голову, смотрела ему прямо в глаза. Питер снова удивился, до чего она маленькая. Без каблуков богатая наследница едва доставала ему до носа.

– Что ж, мы неплохо провели вечер, правда?

Кокетничать Кэтрин и не думала. Наоборот, она объявляла ему войну. Но не только. Было что-то еще в ее прямом взгляде, какое-то чувство помимо враждебности. И оно было обоюдным. Питер знал, что им обоим это чувство не по душе.

По радио предупредили, что надвигается буря, и, действительно, после захода солнца резко похолодало. Когда Питер выбрался через окно на улицу, небо было затянуто тучами. Он спрятал подбородок в высокий воротник свитера и прибавил шагу. Что за климат! Но какой бы холод ни случился в эту ночь, ему некогда будет мерзнуть.

Второе явление призрака лжефольклорист рассчитывал сделать еще более впечатляющим, чем первое. Он сгонял за двадцать миль в соседний город и приобрел в аптеке необходимый реквизит, который нес теперь в сумке.

Вольц, казалось, совсем не заботился об охране своего имущества. Конюшня была огорожена хлипким деревянным штакетником, а калитка не имела даже засова. Вольц, очевидно, полагал, что профессия конокрада давно вышла из моды.

Султан встретил его злобным храпом. Тогда Питер сунул ему в морду пригоршню рафинада. Султан успокоение захрумкал, и парень принялся за работу. Он сидел на корточках, оборачивая вторую ногу коня, когда на него обрушилась крыша.

Питера спас рефлекс, приобретенный в годы, когда он должен был бороться за каждый вздох. Если бы он не успел скользнуть в сторону, падающий столб неминуемо расплющил бы ему все кости. Но Питер вывернулся и вцепился сверху в то, что грохнулось об пол. Человек! В следующее мгновение, вскочив на ноги, тот ринулся прочь. Это был не Тимми и не собаки. Это был кто-то третий.

Джексон не имел понятия о приемах дзюдо – ему незачем было их знать. Питер лежал на спине, хватая воздух широко раскрытым ртом, и Джексон сжимал его запястья в своих железных клешнях. Увидев перед собой его черную физиономию, Питер почувствовал некоторое облегчение и даже, хоть едва мог дышать, попытался сдуть волосы, закрывающие ему глаза.

– Подвинься немного, а? Ты мне ребра переломаешь, – просипел он. – И что ты намерен делать? Потащишь меня к хозяину?

Джексон смотрел на него, хмуро выпятив губы. Нет, он был не дурачок, он просто растерялся. Питер терпеливо ждал, понемногу восстанавливая дыхание. У него было чувство, будто легкие в груди сморщились, как проколотые воздушные шарики, но он молчал. Джексон сам догадался. Он вообще оказался не по возрасту смышленым.

– Ну ладно уж, – наконец сказал он, убирая руки и слезая с пленника. Питер изо всех сил старался сдержать улыбку, но не вышло – рот сам

разъехался до ушей. Несмотря на ночную темень, Джексон заметил, как у Питера сверкнули зубы, и усмехнулся в ответ.

– Ты, наверное, думаешь, что я дурак, да?

– Нет, ты просто доверчивый. – Питер постарался не обидеть Джексона. – Везет же тебе, – он откатился подальше, – не нужно даже учиться драться. Люди пугаются одного твоего вида. Если бы я знал, что ты сторожишь усадьбу, я бы ни за что не пришел.

– Мне все нужно, – сказал Джексон.

– Нужно так нужно, – миролюбиво согласился Питер. Он сел, прислонившись спиной к стене, и полез в нагрудный карман. – Хочешь сигарету?

– Только не здесь.

– А где? Да отстань ты! – Султан снова вздумал нюхать его свитер, неправильно поняв, зачем он лезет в карман. Питер с досадой отпихнул лошадиную морду. – Я должен с тобой поговорить.

– Это я должен с тобой поговорить.

Они нашли место на лугу, под скалой, защищавшей от ледяного ветра. Несмотря на погоду, Джексон был в рубашке с короткими рукавами, будто и не мерз совсем. Сигареты у него имелись свои. Питер дал ему прикурить. После этого опустился на корточки у скалы и спросил, глядя исподлобья:

– Зачем ты забрался в конюшню? Я не жалуюсь на воображение, но не могу вообразить ни единого законного предлога.

– Как насчет незаконных?

– Ни один тебе не подходит.

– Я люблю кататься по ночам.

Джексон хотел схватить Питера за горло, но его протянутая рука упала, будто ее отрезали, а Питер между тем по-прежнему лежал, удобно растянувшись на траве.

– Не суетись, приятель. Я тоже этого не люблю.

Джексон потирал локоть.

– Где ты так научился?

– По телевизору видел.

– Нет, правда, покажи еще раз.

Питеру не хотелось ничего показывать. Но ведь человек жив не одним днем, и в случае чего Джексона лучше было иметь на своей стороне. Он взглянул на светящийся циферблат часов: 11. 40, время еще есть.

– Хорошо. – Он со стоном поднялся. – Давай сначала, но только медленно.

Демонстрация длилась десять минут и порядком утомила Питера. В конце он поддался Джексону, позволив сбить себя с ног. Питер лежал на земле и притворно охал, а Джексон стоял над ним и улыбался.

– Ну а теперь ты дашь мне лошадь?

– Нет.

– Почему?

Джексон сел рядом, достал помятую пачку сигарет и, поколебавшись, протянул ее Питеру.

– Ты сумасшедший, – пробормотал он, закуривая, – сегодня сумасшедшая ночь. Я поймал тебя, когда ты хотел украсть лошадь, а через десять минут ты учишь меня приемам дзюдо – или как там это называется. С ума сойти!

– Мне порой удается удивить людей. – Питер все еще лежал. Земля была холодной, но все же теплее воздуха.

Джексон сосредоточенно смотрел на горящий кончик сигареты. Разговор давался ему нелегко.

– Ты вообще кто такой?

– Обыкновенный мирный турист.

– Мирный! Ты мирный, как бомба... Ты напоминаешь мне Даниила во рву со львами. Львы стояли вокруг него и скалили зубы. У них острые зубы, приятель. И Даниил знал, что это львы.

Питер повернул голову. Он не ожидал услышать такое от Джексона.

– Ты говоришь загадками, сынок. Это что – предупреждение?

– Ничего. Я и так сказал больше, чем следовало. Не жди от меня помощи.

– Ну да, я и забыл, что негр белому не товарищ.

Джексон и не думал злиться. Он смотрел на Питера спокойно и безучастно. Его взгляд был одно равнодушие.

– Некоторые бесятся, когда их называют неграми. Но я не из таких. Я не дурак.

– Наверное, они тебя не любят.

– Меня никто не любит. Вот почему я должен хорошо драться.

– Спасибо все же, что предупредил. – Питер поднялся. – Дзюдо на сегодня. закончилось. В следующий раз еще что-нибудь покажу.

– Даже не пытайся.

– Второе предупреждение?

Теперь они стояли друг против друга.

– Я не хочу вмешиваться, Стюарт. Если ты задумал сделать гадость моему мерзавцу хозяину, то флаг тебе в руки. Но мое дело сторона, мистер. Если у меня будет возможность лишний 9аз доказать свою собачью преданность, то я притащу тебя к нему в зубах, не сомневайся.

Питер поежился.

– Спасибо за честность. Можно я заберу свои вещи?

Они молча вернулись в конюшню. Джексон молча наблюдал, как Питер засовывает вещи в сумку. Потом не выдержал и спросил:

– Зачем тебе все это понадобилось?

– Значит, понадобилось.

– Серебряная краска, черная ткань, которой ты заворачивал Султану ноги...

– Тебе будет о чем подумать долгими ночами. – Питер застегнул сумку и выпрямился. – Все, Джексон, я ухожу и забираю игрушки. Ты не дал мне украсть лошадь – я не дам тебе играть. Ты бы и правда не вмешивался. Так будет лучше.

– Да-да, конечно, – промычал Джексон.