Текст книги "Остров забвения"

– Мне очень жаль, что вы опечалены, – мягко сказал красивый незнакомец.

Голос у него был чарующий. И глаза такие синие, что в них хотелось утонуть. Сисси не могла вымолвить ни слова. У нее перехватило дыхание.

– Такая прекрасная дама не должна плакать.

Сисси протянула ему мокрый носовой платок. Кончики их пальцев встретились. Единственными мужчинами, которых касалась Сисси, были ее родственники или близкие друзья. Странно… Откуда он взялся? Материализовался из лунного света и блеска воды?

– Меня зовут Алистер, – сказал он, протягивая руку.

К собственному удивлению, Сисси приняла руку и схватилась за нее, как за спасательный круг. Она попыталась назвать свое имя, но от этого прикосновения у нее перехватило горло.

От него приятно пахло.

– Может быть, расскажете, что случилось?

– Я… кое-кого потеряла, – пролепетала Сисси.

– Угу… – Он кивнул с таким видом, словно это все объясняло. Во взгляде незнакомца отразилась боль, и Сисси подумала: «Он тоже кого-то потерял».

Увидев его глаза в лунном свете, Сисси невольно вспомнила мальчика, с которым училась в старших классах, еще до Эда, когда она была девушкой. Тот мальчик хорошо целовался. Она посмотрела на губы мужчины, гадая, умеют ли они целовать. Потом инстинктивно поднялась на цыпочки и прижалась губами к губам. Он не вздрогнул, не отпрянул, не нахмурился, даже не удивился. Просто чарующе улыбнулся, наклонил голову и ответил на поцелуй.

– Мне очень жаль, – сказала она. – Я замужем, и мне не следовало пить.

Мужчина прижал палец к ее губам.

– Жалеть не о чем, – негромко сказал он. – Здесь нужно быть счастливым.

– Вы приехали сюда за этим? – Сисси не могла поверить, что она осмелилась задать такой нескромный вопрос совершенно незнакомому человеку. Но это было ей необходимо.

– Я приехал сюда, потому что… – начал он, но вдруг таинственно умолк и обвел глазами окружавшую пруд ночную тьму, словно разыскивая призраков.

– Мне очень жаль, – снова сказала она. Незнакомец снова посмотрел ей в глаза.

– Вы продолжаете просить прощения.

– На этот раз нет. Я жалею о вашей потере.

– Вы поразительная женщина.

– Поразительная?

– Только что на ваших глазах блестели слезы, а теперь вы жалеете совершенно незнакомого человека. Это редкое качество. – Мужчина всмотрелся в ее лицо. – Я приехал сюда искать счастья.

– И нашли?

– Теперь, кажется, да.

Его голос ласкал слух, сам собой проникал в мозг, а потом спускался ниже, в живот, где начал работать маленький нагревательный приборчик. Она испытывала такое ощущение только во время первых свиданий с Эдом.

Элегантный темно-синий блейзер Алистера напоминал о яхтах, океанах и свободе. Ах, как хорошо было бы уплыть куда-нибудь…

Сисси подняла лицо, и Алистер снова прильнул к ее губам. Она обвила руками его шею, и незнакомец привлек ее к себе. Объятия крепли, поцелуй становился все более страстным. В этот миг Сисси Уитборо была готова на что угодно. От его прикосновений боль ушла. Внезапно вспыхнувшее желание прогнало гнев и заставило забыть случайно сделанное ею страшное открытие. Боже, какой дурой она себя чувствовала, настаивая, что ее муж является членом ракетбольного клуба. Но этот мужчина не считал ее дурой. Наоборот, говорил, что она поразительная…

Алистер погладил ее по спине, а она вплела пальцы в его волосы. Его тело было твердым, и внезапно Сисси ощутила желание лечь на землю и отдаться ему под звездами. Она никогда не была с другим мужчиной. Это было чудесно, восхитительно, и голова кружилась от выпитого.

Он на мгновение отстранился; в глазах цвета морской воды появилось вопросительное выражение.

– Да, – прошептала Сисси, ощущая такой жар, словно в пустыню внезапно пришло лето.

Алистер взял ее за руку и увел с моста. Они миновали рощу и очутились на маленькой уединенной поляне, заросшей прохладной травой. Жар в крови становился все сильнее. Она понимала, что потеряла голову, но желание было сильнее голоса рассудка. Когда Алистер опустил Сисси на траву, она притянула его к себе и поцеловала так, словно умирала с голоду. Мужские руки коснулись ее обнаженного тела и начали ласкать и возбуждать. Новые руки. Руки другого мужчины. И их прикосновение сводило ее с ума.

Она расстегнула его рубашку, а он – ее блузку. Он приподнял ее юбку, а она расстегнула его брюки. Полностью раздеваться они не стали, но Сисси это казалось еще более эротичным: их тела соприкасались только в самых главных точках, все остальное было лишним. Ощущать в ладони его пенис было странно, но приятно. А когда тугая головка коснулась ее влагалища, это оказалось еще страннее и еще приятнее. В этот момент Сисси больше всего на свете хотелось ощутить мужской член внутри себя, почувствовать, как он наполняет влагалище, и подставить губы его пламенным поцелуям.

Она направила член в себя и крепко держала, пока Алистер мерно двигался вперед и назад. Глаза Сисси были закрыты; она не видела ни луны, ни звезд, ни деревьев, погрузившись в собственные переживания и ощущая лишь нежное место, в котором Алистер развел костер, угрожавший сжечь ее заживо.

Оргазм застал Сисси врасплох. Она широко раскрыла глаза, увидела внимательный мужской взгляд, сказала «да, да, да», а когда теплая волна начала расти, еще крепче стиснула Алистера. «О боже!» – подумала она, когда гребень дошел до предела, а потом обрушился и поляну огласил крик, которого миссис Сисси Уитборо не издавала ни разу в жизни.

Когда судороги утихли, Сисси вновь ощутила прикосновение травы и ветра, увидела собственные обнаженные груди, раздвинутые ноги и нежную, таинственную улыбку Алистера. И тут ощущение реальности вернулось. «О Господи, – с ужасом подумала она. – Что я натворила?»

10

– Доктор Каплан, так вы утверждаете, что люди по своей природе полигамны?

Офелия пыталась скрыть раздражение. На ток-шоу должны были обсуждать ее книгу, а не ее теории о том, как совокупляется человечество.

– Ну, Джон, – ответила она, – есть археологические свидетельства того, что наши пещерные предки жили не парами, а отдельными смешанными группами. Но это не имеет никакого отношения к моей…

– Значит, кое-кто частенько шнырял из одной группы в другую? – снова прервал ее ведущий. – Должно быть, эти пещеры были довольно уютным местечком!

Публика, сидевшая в студии, захихикала. Офелия с трудом себя сдержала. Вступительная речь ведущего, которую она видела по монитору, сидя в знаменитой «Голубой гостиной», разозлила ее с самого начала.

– Сегодня у нас в гостях доктор Офелия Каплан, – провозгласил Джон, – которая одним махом превратила американцев в неандертальцев.

Аудитории шутка понравилась, но Офелии сразу же захотелось встать и уйти. Впрочем, она никогда не уклонялась от борьбы, а потому начала объяснять этому пошляку свою теорию.

– Джон, люди поняли, что мужчина имеет отношение к продолжению рода, всего каких-нибудь двадцать тысяч лет назад. Рождение было исключительно женским делом. А совокупление являлось одной из простых физиологических потребностей и редко доставляло кому-то удовольствие.

Ведущий повернулся к публике.

– Судя по вашим словам, за двадцать тысяч лет мало что изменилось.

Раздался новый смешок; похоже, хихикали над доктором Офелией Каплан, которая относилась к своим ученым занятиям слишком серьезно. Что он делает, этот сальный тип? Ее пригласили на телевидение не для того, чтобы обсуждать спорные теории о роли полигамии в жизни человечества. Но когда на сцену вышла новая участница шоу, Офелия поняла, что будет дальше, и вспыхнула от негодования. Ее обвели вокруг пальца; впрочем, этого следовало ожидать.

Но ее мозг был занят другим.

Следующей гостьей оказалась исполнительница песенок в стиле «сальса», женщина лет тридцати с хвостиком, только что бросившая мужа номер четыре и уже разгуливавшая по Голливуду с новым другом (типом, прославившимся исполнением главных ролей в романтических комедиях). Певичка славилась размахом своих выступлений; она никуда не ездила без свиты человек в восемьдесят. Сидя в «Голубой гостиной», Офелия сама видела, как одна гримерша занималась бровями певицы, в то время как другая обрабатывала ее ресницы.

Когда аплодисменты утихли, ведущий наклонился к гостье и сказал:

– Магдалена, надеюсь, вы видели начало передачи. Как вам нравится теория доктора Каплан о том, что стремление к максимальному количеству сексуальных партнеров сидит у нас в генах?

– Ну, Джон, не знаю, что об этом думает доктор Каплан, но лично я предпочитаю искать секс не внутри джинсов.

Когда смех утих, ведущий сказал:

– Кстати, о джинсах. Доктор Каплан, я где-то читал, что вы отрицательно относитесь к обуви. Это верно?

– Я имела в виду высокие каблуки. Они неестественны. Мы обрекаем себя на плоскостопие. Заставляем тело испытывать ограничения, для которых оно не предназначено.

– А как насчет лифчиков? – спросил Джон, покосившись на грудь певицы. – Они тоже неестественны?

– Вам бы он не помешал, – огрызнулась Офелия, намекая на тучность Джона.

– Куда ты? – час спустя спросил Дэвид, когда Офелия начала яростно швырять в чемодан одежду и туалетные принадлежности. – Послушай, шоу прошло совсем не так уж плохо. Каждому известно, что этот Джон Саймон все выворачивает наизнанку. Так что дело не в тебе.

Офелия повернулась, и Дэвида изумило ее лицо, белое как мел.

– Именно во мне. Это было не шоу.

– А что же?

«Где были мои глаза? Это атака на мои теории. Все вывернуть наизнанку. Раньше я замечала такие вещи».

– Ничего. Не обращай внимания. – Она захлопнула крышку чемодана.

Дэвид положил ладонь на ее руку.

– Офелия, – негромко сказал он, – я тебя знаю. Тебя что-то тревожит. Уже пару недель. Я не хотел быть любопытным. Просто ждал, что ты сама мне все расскажешь.

Она посмотрела в темные глаза Дэвида и вспомнила день, когда соблазнила его.

– Сначала я должна кое в чем разобраться.

– Как же ты будешь разбираться, если уезжаешь? Офелия, ты никогда не бегала от трудностей. Что станет с твоими студентами, лекциями, банкетом по случаю премии?

– Я их отменила. Мне нужно уехать, чтобы как следует подумать. И принять жизненно важное решение.

– Ты говоришь про тот приз за участие в конкурсе? – спросил он, имея в виду заказное письмо, доставленное три недели назад. Эта история казалась Дэвиду подозрительной. Какой роскошный курорт станет бесплатно раздавать путевки?

Три недели назад Офелия небрежно отложила конверт, сказав, что у нее нет времени, а сейчас неожиданно передумала. Дэвид взял ее за плечи и отвел от кровати.

– Нет, – сказала она, поняв его намерения и пытаясь освободиться. Дэвид зажал ей рот поцелуем, но Офелия отстранилась. – Я не настроена.

– Есть только один способ. – Дэвид привлек ее к себе, прильнул к губам, и Офелия ответила ему с неожиданным пылом. Он начал стаскивать с нее одежду, оторвав пуговицу. Офелия расстегивала на нем рубашку, царапая ногтями грудь; гнев только усиливал желание.

Когда блузка соскользнула с ее плеч, Дэвид высвободил из кружевного лифчика грудь Офелии и припал к ее соску.

Офелия просунула руку в его джинсы, и Дэвид застонал. Она обожала его член; второго такого не было на свете. Однажды Дэвид пошутил; мол, это единственное, что ей в нем нравится. Что ж, он был недалек от истины. Офелия любила вкус, ощущение, форму и размер его члена, а все остальное в служило было лишь приложением к его крайней плоти.

Офелия опустилась на колени и устроила себе пир. Но когда почувствовала, что любовник близок к оргазму, легла на ковер, привлекла Дэвида к себе и раздвинула ноги. Стоило ему проникнуть в нее, как она обхватила голенями его бедра.

Сначала он довел до оргазма ее: Дэвиду нравилось смотреть на ее лицо в этот момент. Офелия закинула голову, ее ресницы затрепетали, она издала страстное рычание.

А когда Офелия сдавила его член кольцом мышц, он кончил и сам.

Как всегда после занятий сексом, Офелия задремала. Рядом вытянулся обнаженный Дэвид. Проснувшись, она тихо, стараясь не разбудить его, соскользнула с кровати, приняла душ, оделась, упаковала чемодан, взяла «ноутбук» и ушла.

* * *

– Значит, я опоздала?

– Мне очень жаль, доктор Каплан, – сказала хорошенькая администраторша, сидевшая в офисе частного терминала «Рощи». В помещении было тихо и безлюдно. – Сегодня вечером рейса больше не будет. Самолет останется на курорте и вернется только утром. А пока могу предоставить вам комнату…

– Тогда я поеду на машине. Только скажите, куда.

– На машинах не…

– Послушайте, я знаю, что вам не положено разглашать эту информацию. Но мне совершенно необходимо оказаться в «Роще» именно сегодня вечером.

– Мне очень жаль, мэм. Мы будем рады предоставить вам ночлег в здании аэропорта, а завтра утром отправим в «Рощу» первым же рейсом.

В брошюре, приложенной к билету и письму с поздравлением, было написано, что курорт находится в пятидесяти километрах к северо-востоку от Палм-Спрингс. Неужели его так трудно найти?

Машина мчалась по ночному шоссе на восток, но гнев Офелии не остывал. Наоборот, с каждым метром становился все сильнее. Она не хотела тайком убегать от Дэвида, не хотела отстранять его, но ей требовалось побыть одной и решить, что делать. Жизнь Офелии разлетелась на куски, и она не могла сложить осколки.

Она поняла, что попала в точку, когда увидела на обочине шоссе щит с надписью: «Индейская резервация Моронго».

Первые две попытки оказались неудачными. Дважды ей пришлось возвращаться в Палм-Спрингс и начинать все сначала. Местные бюро справок о «Роще» не давали, но хозяин на автозаправочной станции, где она наполнила бак, сказал, что «Роща» находится в двадцати километрах за индейской деревней.

– На самом краю света, – добавил он. – Пыльный, разбитый проселок. Ехать по нему трудно. Особенно ночью.

Она мчалась под звездами, как маньяк, огибая рытвины и подпрыгивая на ухабах. Что будет, если она проколет шину? Ладно, как-нибудь обойдется…

А потом она увидела впереди ограду из колючей проволоки и запертые ворота с надписью «СЛУЖЕБНЫЙ ВХОД». Офелия осмотрела замок, гадая, можно ли его открыть с помощью булавки, а потом увидела приближавшийся свет фар.

Из машины вышли двое мужчин в аккуратных блейзерах и фланелевых слаксах и открыли ворота. Они уже знали, с кем имеют дело. Администраторша аэропорта позвонила и предупредила.

– Пожалуйста, следуйте за нами, доктор Каплан.

Ее встретила управляющая Ванесса Николс. По ее словам, здесь были очень рады тому, что Офелия передумала. Мисс Николс посадила ее в открытый автомобильчик и повезла к главному зданию курорта.

– У нас очень уютные отдельные номера, – сказала она.

Офелия молча сидела рядом с Ванессой, не обращая внимания ни на пустынный ветер, трепавший ее короткие черные волосы, ни на взгляды гостей, с удивлением смотревших на ее майку. На узкой черной майке, заправленной в потертые джинсы, было белыми буквами написано: «Homo erectus[5]5
  Человек прямоходящий (лат.).


[Закрыть] – это не смешно». Майку ей подарила секретарша на день рождения. Фраза была цитатой из лекции, которой Офелия открывала курс физической антропологии, и означала, что никаких сальных шуток она у себя в аудитории не потерпит.

Номер Офелии назывался «Мария Антуанетта». Это был роскошный будуар в бело-золотых тонах, обставленный мебелью в стиле Луизы IV и напоминавший о пудреных париках и маскарадах. Когда мисс Николс раздвинула тяжелые шторы, Офелия испытала потрясение. За окном была панорама Парижа с Эйфелевой башней невдалеке.

– Пожалуйста, чувствуйте себя как дома и пользуйтесь всеми нашими услугами и развлечениями, – сказала управляющая, пожелала ей спокойной ночи и ушла.

Офелия мысленно попеняла хозяевам за анахронизм (в эпоху Марии. Антуанетты никакой Эйфелевой башни не было и быть не могло), но потом вспомнила слова сестры («И не надоела тебе твоя наука? Неужели нельзя просто расслабиться?»), отошла от окна, достала из сумки бумажный пакет, второпях купленный в круглосуточной аптеке Палм-Спрингс, и пошла с ним в ванную, отделанную золотом и мрамором. Там она достала из пакета коробочку и, не открывая ее, положила рядом с раковиной.

Эта коробочка вызывала у нее ужас. В ней лежал «тест на беременность». В этом и заключалась причина ее беспокойства, ночных кошмаров, тайн от Дэвида и рассеянности, позволившей толстому ведущему ток-шоу застать ее врасплох.

Она смотрела на коробочку и думала: «Я не беременна». Это было невозможно.

11

Всю вторую половину дня Коко провела с кристаллом, но не получила от этого ничего, кроме головной боли. Дейзи, ее дух-поводырь, молчала.

Пришло время действовать. Поскольку обед с Эбби Тайлер перенесли, вечер у нее был свободен. Натягивая потертые джинсы и мешковатую майку, Коко решила еще раз обойти курорт и поискать мужчину своей мечты. Советуясь с хрустальным шаром, она старалась не думать о Мистере Память, симпатичном Кенни, сказавшем, что ей ни к чему наводить красоту. Нет, сегодня на вечернее представление в клуб «Ява» она не пойдет – это уж точно…

Но когда Коко вышла из коттеджа и заперла за собой дверь, в свете уличного фонаря блеснули светлые волосы. – Привет, – сказал Кенни.

Сердце предательски вздрогнуло.

– Как вы меня нашли?

– Внутренний голос, – усмехнулся Мистер Память. Бежевые слаксы и голубая рубашка, пришедшие на смену сценическому костюму, делали его совсем мальчиком. «Интересно, сколько ему на самом деле», – подумала Коко. – До моего шоу еще целый час. Я хотел пригласить вас выпить.

Заметив замешательство Коко, он добавил:

– Вы так быстро ушли, и я подумал…

Он что, пытается пробудить в ней чувство вины? Но его глаза смотрели прямо и открыто. Игрой тут не пахло.

– Извините, – сказала она. – Я просто вспомнила про срочное дело.

– Понимаю. – Он поднял светлую бровь. – Так как насчет выпивки?

Они нашли открытый бар рядом с великолепным птичником. За столами сидели парочки, занятые собой. В воздухе висели капли влаги от водопада; казалось, Коко и Кенни сидели на берегу океана, хотя до него отсюда было полтораста километров.

– Как вы стали Мистером Память? – спросила Коко, раздираемая противоречивыми чувствами. Ей хотелось посидеть с ним и в то же время не терпелось отправиться в путь.

– Выступления в ночных клубах – это не моя профессия.

Ответ был туманный.

– А что же тогда ваша профессия?

– Я пишу коды.

– Тайные коды? Боже, как интересно! «Толкователи ветра» из племени навахо. «Ультра» времен второй мировой войны. Зашифрованные послания, ведущие к Святому Граалю…

Он откашлялся.

– Вообще-то, я составляю коды для программного обеспечения.

– Я догадалась. – Она глотнула коктейля с текилой. – Но как же вы стали Мистером Память?

Он пожал плечами.

– Мою удивительную память нужно было как-то использовать. А как вы читаете людей?

Уклончивые ответы Кенни возбуждали ее интерес. Так же, как золотистые волоски на предплечьях. У него были красивые руки. Интересно, каков он в постели?

– У меня есть дух-поводырь по имени Дейзи, – сказала Коко, не сводя с него глаз. Именно после этих слов мужчины говорили, что им нужно купить пачку сигарет, и больше не возвращались. – Ей шестнадцать лет. Она умерла в Лондоне в 1868 году во время пожара. И впервые заговорила со мной, когда мне было восемь лет.

– Наверно, это было страшновато. Держу пари, ваши родители решили, что вы говорите с невидимой подругой.

– Так и было. – Она крутила в пальцах бумажный зонтик. Коко предпочла бы прикоснуться к чему-то другому, но Кенни был здесь не один, и проявлять инициативу ей не хотелось. – Если вы пишете компьютерные коды, то каким ветром вас занесло сюда? «Роща» довольно далеко от Силиконовой долины.

– Со мной заключили договор. Ванесса Николс увидела мое выступление в ночном клубе и предложила мне контракт.

– А как к этому относятся ваши родители?

– С этим нет проблем, – все так же неопределенно ответил он. Секрет Кенни был спрятан глубже, чем она думала. Во всяком случае, пока Коко было до него не добраться.

– Так вы родились с хорошей памятью? – Коко почувствовала, что ее влечет к нему. В Кенни чувствовалась какая-то незащищенность, хотя этот парень был ростом за метр восемьдесят и наверняка умел за себя постоять.

– С хорошей памятью? – переспросил он. – Мне казалось, что вы поняли… – Кенни уставился в чашку кофе, который едва успел пригубить, и на мгновение его взгляд стал мрачным. – Я помню всё, Коко. И плохое, и хорошее. Большинство людей умеют вытеснять плохие воспоминания и забывать ужасные события из своего прошлого. А я – нет. Каждый момент моей жизни записан вот здесь, – он постучал себя пальцем по виску. – Я перепробовал все – лекарства, гипноз, лечение… Провел шесть месяцев в швейцарском институте памяти имени Карла Юнга, где за мной наблюдали, измеряли и тестировали. Они сделали из меня лабораторную крысу и в конце концов вынудили сбежать.

Коко не знала, что сказать. Она еще никогда не встречала такого мужчину.

– Я думала, такая память человеку только на пользу. Никогда не забываешь про чей-нибудь день рождения или юбилей…

– В том-то и беда. Я встречался с одной женщиной, знал, когда у нее день рождения, и знал, каким он будет, потому что помнил все ее прошлые дни рождения. Но у меня было по горло работы, я дни и ночи проводил в лаборатории и приходил домой только спать. Я пришел к ней без подарка. Она знала, что я помнил про ее день рождения, но ничего не сделал. А это еще хуже, чем просто забыть… Была еще одна дама. Мы как-то поссорились, и она назвала меня мошенником. Потом мы поцеловались и помирились, но на следующее утро она сказала: «Ты никогда не забудешь об этом, верно?» Она не могла смириться с этим, потому что со мной невозможно «забыть и простить». Я могу простить человека, но ничего забыть не могу.

Коко никогда не слышала более грустной истории. Щебет птиц и болтовня парочек тут же куда-то исчезли, и она не слышала ничего, кроме тихого голоса Кенни.

– Я сменил множество мест, потому что был вынужден уезжать. Всюду одно и то же. Рано или поздно про мой дар узнавали, парни начинали заключать пари и мечтали, чтобы я опростоволосился. Я был любимым развлечением на вечеринках. «А сейчас Кенни перечислит все элементы таблицы Менделеева задом наперед!» Они клали деньги на стол и начинали улюлюкать.

Коко закрыла глаза. В ушах зазвучали голоса: «Ну же, Коко, скажи, когда мы выйдем замуж… Кто поведет нас на прогулку? Примут меня в университет Лос-Анджелеса или нет? Эй, смотрите, что она делает с этим шаром… Так нечестно!» Слова Кенни были знакомы до боли.

– А как это происходит у вас? – спросил он, размешивая свой кофе. – Что значит быть… как это… психометром, да?

– Кто-то много лет назад убедил меня, что я должна делиться своим даром с миром, иначе это эгоизм. Поэтому я повесила на двери табличку и начала заниматься предсказаниями. Как правило, они сбывались, моя слава росла и от клиентов не было отбоя. Но тяжелее всего ощущение, что ты нужен всем и каждому. «Получу ли я работу? Женится он на мне или нет? Что у меня, рак?» Люди, которые хотели услышать это от своих начальников, бойфрендов и врачей, приходили ко мне, потому что не могли ждать, не могли вынести неопределенности. Вместо того чтобы дожидаться телефонного звонка и доброй или худой вести, они приходили ко мне и бросались грудью на амбразуру. Мои пророчества были довольно точными, но никого не удовлетворяли. Если я говорила: «Нет, это не рак», они приставали ко мне: «Вы уверены?» А если я говорила: «Да, это рак», они начинали вопить: «Откуда вы знаете, вы не врач!» Если я сообщала людям плохие новости, они начинали меня ненавидеть, а если хорошие, им хотелось большего. Довольных не было. Дело кончилось тем, что я сняла вывеску и нашла способ использовать свой дар во благо.

– И что же это за способ?

– Я нахожу пропавших людей.

– Звучит достойно.

– Кроме того, я занимаюсь убийствами. Помогаю полиции искать преступников.

Кенни немного помолчал, а потом сказал:

– Ясно.

– Мой округ – Манхэттен. Иногда приходят запросы из Нью-Джерси и даже из Бостона. Дальше я не захожу, а то мне будут звонить день и ночь.

– Должно быть, вы хорошая предсказательница.

– Так и есть, – уныло призналась Коко. – К сожалению.

– Вы когда-нибудь пытались избавиться от своего дара?

– Сотни раз. Убегала, пряталась, даже глотала лекарства… – Она покачала головой.

– У нас с вами много общего, – сказал Кенни. – Вы видите то, что не хотите видеть, а я помню вещи, которые не хочу помнить.

Коко уставилась на него во все глаза. У нее давно не находилось с мужчинами ничего общего. Да и было ли вообще?

– Кто-нибудь еще в вашей семье обладает таким талантом? – спросил он.

– Нет. Когда я была маленькая и еще не знала о своем умении, мать всегда говорила, что я особенная. Я не понимала, почему. Может быть, она знала про мой дар.

– Вы похожи на нее?

– Я не похожа ни на мать, ни на отца. Сестра похожа на мать, брат – на отца, а мои гены так перемешались, что я не похожа ни на кого.

Кенни взглянул на часы:

– Скоро представление. Пойдете со мной?

– Вообще-то, мне нужно кое-куда сходить, – ответила Коко и встала.

– Вы уже говорили это сегодня днем. Таинственная вы женщина. – Он прикоснулся к ее руке – Коко словно пронзило током. Ей стало не по себе.

А потом нахлынули чувства. Одиночество, боль, желание, стремление…

Она наскоро попрощалась и ушла. Лучше подавить чувство в зародыше, чем дать ему прорасти.

* * *

Она очнулась на окраине курорта, у взлетно-посадочной полосы. В пустынном павильоне не было ни одного пассажира; в лунном свете самолет казался бледным и призрачным. Как авиалайнер из «Сумеречной зоны», подумала Коко.

Она боролась с собственными чувствами. Кенни остался у птичника, на его лице было написано разочарование. Но она всю жизнь связывалась с мужчинами, которые в конце концов бросали ее. Она просто защищала себя. Нет, их обоих.

Коко пошла в сторону помещения, откуда доносились голоса. Беседовали двое мужчин. Один из них, в комбинезоне, вытирал руки тряпкой. Во втором Коко узнала того самого пилота, о котором мечтала в воскресенье вечером. Мужчина, который много путешествовал.

Высокий, худой, с идеальной осанкой, этакое олицетворение чести мундира… Клин клином вышибают, подумала Коко и стала ждать. Механик, попрощавшись, ушел, а пилот взял сумку и направился к выходу.

Коко вышла из темноты.

– Привет. Кажется, я заблудилась. – Она покосилась на его левую руку. Кольца не было. Такие типы всегда носят обручальные кольца. Конечно, если они женаты.

– С удовольствием помогу вам, – сказал он тоном профессионала. Вежливо, но властно. Что ж, все верно. Именно так и следует разговаривать со скучающими дамочками.

Вблизи он казался еще более привлекательным. Стремительный взгляд из-под козырька; белая фирменная рубашка с капитанскими полосками на плечах. «Он пережил множество приключений, – подумала Коко. – Не раз спасался от смерти сам и спасал других. Этот короткий маршрут между Лос-Анджелесом и «Рощей» – всего-навсего перерыв между двумя опасными заданиями».

– Куда вас проводить? – спросил он.

Коко показала на самолет.

– Мне хотелось бы увидеть вашу кабину.

Летчик удивленно приподнял брови, а потом прищурился.

Трап еще не убрали. Капитан предложил Коко подняться первой. Кабина оказалась маленькой и тесной. Коко смотрела на все эти циферблаты, выключатели и приборы и думала о том, что в его руках находится огромная сила.

– Вы всегда остаетесь здесь на ночь? – спросила она и почувствовала, что к щекам прихлынула кровь.

– Нас двое, – ответил летчик, провел рукой по ее спине снизу вверх и положил ладонь на плечо. «Этот человек даром времени не теряет», – подумала она. – Мы водим самолет по очереди. И отдыхаем тоже.

Она повернулась к нему и подставила губы для поцелуя. Неизвестно, что ее ожидало, но было ясно одно: такими вещами он уже занимался.

Развернуться было негде. Летчик усадил Коко на приборную доску, и женщина почувствовала прикосновение его твердого члена.

Коко положила руку ему на грудь и, почувствовав в кармане сорочки что-то маленькое и круглое, отпрянула.

– Что это?

Капитан густо покраснел.

Коко запустила пальцы в карман, выудила оттуда золотое кольцо, и, наконец, до нее дошло: в Лос-Анджелесе у пилота жена и дети, а по прибытии в «Рощу» он снимает кольцо.

– Извините, – сказал он.

Хотя извиняться следовало самой Коко.