Текст книги "Улица Райских Дев"

Нефисса вдовела несколько месяцев, муж погиб в автомобильной катастрофе после того, как у нее родился второй ребенок. Но он остался для нее незнакомцем – этот египетский плейбой пропадал у друзей и в ночных клубах, почти не бывая дома. И Нефисса знала, что она прожила три года с чужим и незнакомым ей человеком, родила от него двоих детей, а теперь должна целый год соблюдать строжайшие правила вдовства.

Но она не могла так жить. Ей было всего двадцать лет, она хотела влюбиться и любить и знала, что это чувство пришло к ней.

Впервые она увидела его месяц назад. Сидя в своей комнате, она рассеянно глядела на улицу сквозь частый переплет оконного ставня – машрабия. Под фонарем остановился британский офицер и стал зажигать сигарету. Он поднял глаза, и их взгляды встретились. Это была случайность, но, сделав затяжку, он снова поднял глаза и долго не отрывал их от блестящего черного взгляда над покрывалом.

С этого дня он часто в разное время проходил по улице Райских Дев, останавливался под тем же фонарем, закуривал сигарету и сквозь ее дым несколько мгновений глядел в окно Нефиссы. А она глядела в его красивое лицо – этот светлокожий блондин казался ей красивее всех мужчин, которых она встречала в своей жизни.

Где он живет? Куда он проходит по ее улице? Как его зовут? О чем он думает, глядя в ее глаза над покрывалом?

А что, если сегодня он не пройдет под ее окном? Как раз сегодня, когда она решилась… А может быть, он покинет Египет? Может быть, его влюбленные глаза скрывают страх… Антибританские чувства в Египте достигают такого накала, что египтяне могут бросить призыв «Вон из Египта!» и поднять оружие против англичан, которые так долго оккупировали страну… И ее прекрасный англичанин уедет или погибнет в войне с ее соотечественниками… Снова грозит война, – а какое счастье испытывали жители Каира, когда кончились затемнения, ночные бомбежки, необходимость укрываться в убежище, которое по распоряжению Али Рашида вырыли под домом…

Нефисса не хотела думать о войне и политике. Не хотела, чтобы ее прекрасный англичанин уехал. Она хотела познакомиться с ним, говорить с ним, любить его!.. Тайно любить. Никто не должен знать об этом. Ее старшая сестра Фатима была навсегда изгнана из семьи за такой проступок…

Но сейчас она не боится последствий, она полна решимости. Сегодня она не будет сидеть у окна, сойдет к нему, встретится с ним. Узнает его имя. Нефисса улыбнулась – кое-что она уже знала о нем, хотя и немного… На днях она ездила по магазинам со своей подругой, сестрой короля Фарука. Сделав все покупки, они устали и решили выпить чаю в «Гроппи». Магазин был очищен от посетителей. К концу чаепития она бросила взгляд в окно и увидела двух офицеров в такой же форме, как «ее» англичанин. «Кто они?» – спросила она у одного из приближенных принцессы и узнала, что это лейтенанты британской армии. Значит, «ее» англичанин – тоже лейтенант и его подчиненные обращаются к нему «сэр».

И вот она высматривала его на улице, глядя поверх тамариндов и казуарин у ограды, мечтая, чтобы он пришел, – такой чудесный день, дома, окруженные садами, облиты солнечным светом, льется птичье пение, и нежно журчат фонтаны. В такой день казалось, что улица Райских Дев окутана ореолом любви и романтической легенды. Из легенды возникло и ее название.

Несколько веков назад в аравийских пустынях бродила секта святых отшельников. Когда они проходили через деревни, к обнаженным мужчинам – одежды они не носили – устремлялась толпа женщин. По преданию, женщина или девушка, вступившая в сексуальную связь с одним из святых или даже только коснувшаяся его тела, излечивалась от бесплодия, а девушка обретала впоследствии крепкого мужественного супруга. В пятнадцатом веке один из этих святых людей провел три ночи в пальмовой роще в окрестностях Каира и благословил за это время сотню женщин, после чего скончался. Свидетели рассказывали, что в миг его смерти с неба спустились черноглазые гурии – Девы, которых Аллах дарует истинно верующим, и поднялись с ним в рай. С тех пор это место назвали «рощей явления Райских Дев». Когда четыре века спустя в Египет явились британцы и, устанавливая свой протекторат, возводили новые кварталы Каира, они вспомнили о легенде и одну из улиц, проложенных на месте пальмовой рощи, назвали улицей Райских Дев.

Там построил свой дом из розового камня богач и вельможа Али Рашид-паша. Он приказал окружить стеной чудесный сад и навесить решетчатые ставни на окна, чтобы никто из проходящих по улице Райских Дев не видел его женщин. Он наполнил дом драгоценной мебелью и богатой утварью и на полированном дереве входной двери велел вырезать надпись: «О, входящий в этот дом, вознеси молитву великому Пророку Мухаммеду». Он умер накануне второй мировой войны, оставив хозяйкой дома свою младшую жену Амиру. В доме теперь жили сын Али и Амиры доктор Ибрахим, дочери первых жен и другие многочисленные родственники и их дети. Жила и Нефисса, его младшая дочь, которая сейчас мечтала о любви.

Нефисса увидела с крыши посетительницу, входящую в садовую калитку. Во время сиесты мать Нефиссы часто навещали подруги, а также незнакомые женщины, которые, узнав о ее славе целительницы, приходили за советом, лекарствами или амулетами. Нефисса знала, с чем обычно они приходили к ее матери: с просьбами о средствах, усиливающих половое чувство или предохраняющих от беременности, с жалобами на нарушения менструального цикла или – особенно страшное для мусульманских женщин – на бесплодие.

Нефисса, как и другие женщины и дети дома на улице Райских Дев, нередко участвовала в приемах матери, но сегодня она хотела побыть одной, чтобы встретить его…

Амира и Марьям сидели на терраске, окруженной причудливым металлическим кружевом, с круглым резным куполом, как у мечети Мухаммеда Али, похожей на изящную птичью клетку. Бросался в глаза дефект искуснейшего медного литья: узор его у входа на террасу был асимметричным, но дефект был нарочитым. Мусульманские мастера обязательно допускали какую-то ошибку или недоделку в своем изделии, считая, что только творение Бога может быть совершенным.

Слуга остановился у входа на террасу и произнес:

– Посетительница ожидает вас, госпожа.

Женщина была незнакома Амире. На ней было превосходно сшитое платье, туфли под цвет кожаной сумочки, шляпка с короткой вуалью. Европеизированная египтянка из высшего света.

– Приветствую вас, саида, – сказала женщина по-арабски, обращаясь к Амире, – «саида» было изысканной формой слова «госпожа». – Я – миссис Сафея Рагеб.

Амира сразу поняла, что одна из бед, которые привели к ней эту женщину, – отсутствие сына. Она представилась «миссис» – как замужняя женщина, но не прибавила к своему имени «ум» – приставки «мать». Амира могла назвать себя «ум Ибрахим» – «мать Ибрахима», но не «ум Нефисса»– дочь в мусульманском мире значения не имела.

– Да ниспошлет вам Бог счастье и благополучие, миссис Сафея, – отозвалась Амира, наливая гостье чашечку чаю. Она заговорила о погоде, о богатом урожае апельсинов; Амира предложила миссис Рагеб сигарету. Обе соблюдали ритуал – гостья не должна была сразу излагать свое дело, хозяйка никогда не проявила бы бесцеремонности, спросив ее, зачем та пришла. Но Амира поняла, что у посетительницы серьезные затруднения, – она увидела у нее на шее на золотой цепочке синий камень. Синий цвет, по поверью, предохраняет от дурного глаза. Миссис Рагеб была чем-то сильно напугана.

– Простите меня, саида, – сказала наконец Сафея Рагеб, сжимая на коленях длинные пальцы, которые слегка дрожали, – я пришла в ваш дом за помощью. Я слышала, что вы шейха,[2]2
  Благочестивая ученая женщина.


[Закрыть] славящаяся своими знаниями и мудростью, и можете помочь в любой беде и излечить любого больного.

– Любого, – улыбнулась Амира, – кроме того, кому суждено умереть.

– Да, я слышала о вашей тяжелой утрате…

– Конечно, я готова помочь вам. Расскажите, в чем дело.

Сафея Рагеб бросила взгляд на Марьям. Амира тотчас встала и обратилась к подруге:

– Извини нас, Марьям, мы оставим тебя ненадолго. Пойдемте со мной, миссис Сафея.

Нефисса осторожно спустилась в сад, стараясь, чтобы ее не заметили с террасы. В ограде сада было два входа: большие ворота для выезда автомобилей и калитка для пешеходов. К ней и проскользнула Нефисса, укрываясь в тени кустов вдоль ограды. У нее перехватило дыхание – неужели он не придет?

Но он пришел и стоял, глядя, как всегда, на верхние окна. Нефисса ликовала – никто не видел, как она вышла из дома, и вот она наконец так близко от него. Сначала она хотела бросить ему записку и назвать в ней свое имя. Но он может не увидеть, а если записку подберет кто-нибудь другой… Бросить шарф, перчатку? Но и здесь та же самая опасность – подберет кто-нибудь другой и узнает, что это она, Нефисса, хотела привлечь внимание незнакомца.

Нефисса вздрогнула – голос матери! Все ближе! Она проворно спряталась за кустами. А если он уйдет? О мать, проходи же скорей! Проходи! Амира прошла по каменной дорожке, тихо беседуя с незнакомой женщиной, не заметив дочери. Нефисса снова прильнула к калитке – о счастье, он был еще там. Она сорвала большой алый цветок гибискуса, перебросила его через стену и затаила дыхание. Он не заметил!

По улице проехал большой военный грузовик и колесом вдавил цветок в землю. Но когда машина исчезла, он увидел на земле цветок, подбежал и поднял его. Держа его в руке, он посмотрел сквозь решетчатую ограду и увидел у калитки Нефиссу. Она впервые смотрела ему прямо в лицо, такое светлое, с ямочкой в уголке рта, видела ясные глаза цвета бледно-голубого опала. Он поднял к губам смятый цветок и поцеловал его!

Нефиссе показалось, что она сейчас потеряет сознание… Ей уже хотелось не только глядеть на него – глаза в глаза – через ограду, но почувствовать на своих губах его губы, обнять его, прильнуть к нему. Вдруг ее охватил страх. Ведь он узнает, что она была замужем, что у нее двое детей. Разведенные жены и вдовы считались в Египте подпорченным брачным товаром: женщина, знавшая объятия другого мужчины, будет сравнивать его с новым мужем. Египетским мужчинам это было не по нраву, но, может быть, у англичан отношение иное? Нефисса мало что знала о представлениях светлокожей расы, которые уже сто лет правили в Египте. Они называли себя «протекторами», охранителями, но сейчас египтяне называют их империалистами.

Ценят ли англичане девственность, как ценят ее мужчины Востока? Сочтет ли прекрасный лейтенант Нефиссу менее привлекательной, узнав, что она была замужем? Нет, не может этого быть! Они встретятся и будут счастливы.

Кто-то окликнул ее:

– Нефисса! Она оглянулась:

– Тетя Марьям! Вы испугали меня.

– Ты что-то бросила через стену? – с лукавой улыбкой спросила Марьям. – И кто-то за стеной это поднял, правда?

Нефисса покраснела, и Марьям нежно обвила ее стан рукой:

– Ах, эта молодость!

Нефисса почувствовала стеснение в груди. Зачем ей встретилась Марьям, – если бы она была одна, то, может быть, подошла бы к лейтенанту, поговорила с ним, прильнула к нему. Но она уже слышала за стеной удаляющиеся шаги.

От кожи Марьям исходил слабый запах перца, ее рыжие волосы блестели на солнце словно кожура спелого каштана. Она принимала Нефиссу при родах и относилась к ней всегда по-матерински.

– Кто он? – спросила она. – Я его знаю?

Нефисса ответила не сразу. Она помнила, что Марьям ненавидит британцев – они убили ее отца во время восстания 1919 года. Он был членом группы интеллектуалов, радикальных политических деятелей, обвинявшихся в призывах к расправе с британскими империалистами. Марьям тогда было шестнадцать.

– Он – британский офицер, – робко вымолвила, наконец, Нефисса. Она увидела, что Марьям нахмурилась, и жалобно воскликнула: – Но он такой красивый, тетя! Высокий, волосы цвета пшеницы. Боюсь, что вы не одобрите меня, но ведь не все же они плохие. Я должна встретиться с ним! А все говорят, что британцы скоро покинут Египет. Тогда и он уедет…

Марьям задумчиво улыбнулась, вспомнив, как она сама была влюблена в двадцать лет.

– Я не думаю, моя дорогая, что британцы согласятся покинуть Египет в ближайшее время.

– Но тогда, – отозвалась Нефисса несчастным голосом, – будет война, революция. Все так говорят…

Марьям не возразила – многие действительно так думали.

– Не волнуйся, – она погладила плечо молодой женщины, – твой офицер останется жив.

– Я тоже уверена, что мы встретимся и будем вместе. Это наша судьба. Вы когда-нибудь влюблялись так, как я, тетушка? Как у вас было с дядей Сулейманом?

– Когда я встретила Сулеймана, мы оба сразу поняли, что нам суждено быть вместе…

– Вы сохраните мой секрет, тетушка? Вы не расскажете маме?

– Нет, не расскажу. У всех есть свои секреты. – Марьям подумала, что ее любимый муж, с которым она прожила много лет, не знает ее тайны.

– У матери секретов нет, – возразила Нефисса. – Ей скрывать нечего, она безупречна.

Марьям отвела взгляд. Она подозревала, что как раз в жизни Амиры была величайшая тайна.

– Я найду способ встретиться с ним! – пылко воскликнула Нефисса, когда они подходили к террасе. Женщины дома Рашидов уже собрались там с детьми, болтали и распивали чай. – Мать не позволит мне, но я взрослая женщина и не хочу жить в затворе. Сейчас никто и покрывала не носит. Мать старомодна, она не видит, что времена меняются. Египет теперь современная страна.

– Твоя мать прекрасно понимает, что времена меняются, но она видит, что не все перемены – к лучшему, оттого и придерживается старых традиций.

– А что это за женщина идет сюда с ней? Мне кажется, они о чем-то говорят по секрету.

– Да, – улыбнулась Марьям, – всюду секреты…

– Никто не знает об этом, миссис Амира, – сказала Сафея Рагеб. – Я одна несу это бремя.

Она поведала Амире свой секрет: ее четырнадцатилетняя незамужняя дочь забеременела. Сафея слышала, что Амире Рашид известны средства…

Да, Амира помнила, что в гареме на улице Жемчужного Дерева той или иной женщине вдруг начинали давать какие-то лекарства, хотя она и была здорова. Но как только начинала принимать лекарства, она заболевала. Старшие наложницы заваривали настой болотной мяты, и потом Амира узнала, что это средство стимулирует выкидыш.

– Миссис Сафея, – сказала Амира, усаживая гостью на мраморную скамью под тенистой оливой, – я знаю, за чем вы ко мне пришли, но я не могу вам это дать. Не просите меня, хоть я вам и сочувствую.

Гостья начала плакать, и Амира сделала знак служанке принести успокоительный лекарственный чай из трав, которые она выращивала в своем садике. Заставив гостью выпить чашку, она продолжила беседу.

– Знает ли ваш муж? – спросила она мягко.

– Нет, он сойдет с ума, если узнает. Он окончил военную академию, сейчас он в чине капитана. Три месяца назад его отправили в командировку в Судан, а через неделю после его отъезда соседский мальчишка изнасиловал мою дочь на пути в школу.

«Смутное, опасное время, – подумала Амира. – Девочка идет в школу – и подвергается такому риску». Собираются ввести указ о повышении брачного возраста девушки до шестнадцати лет, но Амира боялась последствий слепого подражания европейцам. По ее мнению, после начала менструального цикла девочка должна быть" как можно скорее отдана под опеку мужа. Если начнут выдавать дочерей замуж в восемнадцать-девятнадцать лет, риск возрастет, многие семьи будут опозорены.

Амира вспомнила о собственной дочери Фатиме, изгнанной из семьи.

– Когда ваш муж вернется из Судана? – спросила Амира.

– У него командировка на год. Миссис Амира, муж любит меня и советуется со мной. Но теперь – я уверена, что он убьет дочь. Помогите мне!

– Сколько вам лет, миссис Сафея? – задумчиво спросила Амира.

– Тридцать один.

– Как давно вы спали с мужем?

– В ночь накануне его отъезда.

– К кому вы можете отослать девочку?

– К моей сестре в Ассиют… я могу ей довериться…

– Тогда поступите так. Отошлите дочь под предлогом, что она должна ухаживать за больной теткой. Имитируйте беременность, привязывая под платье подушку. Когда ваша дочь родит, она вернется и тайно привезет ребенка, а вы вынете подушку и объявите ребенка своим.

– Вы думаете, это удастся? – с надеждой спросила Сафея.

– Если Бог явит свое милосердие.

Когда миссис Рагеб поблагодарила ее и ушла, провожавшая ее Амира хотела вернуться на террасу, но в эту минуту в калитку вошел мужчина. Она увидела перед собой Андреаса Скаураса. Растерянная Амира забыла покрыть голову и протянула Скаурасу руку, не обмотав ее краем покрывала. Впервые в жизни она коснулась мужчины – не мужа, не сына, не ближайшего родственника, – и по телу ее прошел трепет.

– Моя дорогая саида, – начал он, употребляя почтительнейшую форму обращения. – Да ниспошлет Бог благословение и изобилие вашему дому.

Андреас Скаурас, министр короля Фарука, был мужчина крепкого сложения, сильный и энергичный. Его улыбающееся лицо в игре солнца и теней казалось Амире красивым; серебряные волосы блестели. Скаурас был грек.

– Приветствую вас в моем доме, – с трудом выговорила Амира.

Его взгляд не отрывался от ее лица, проникал в душу. Ее тело зажглось огнем.

– Саида, – продолжал он, – я чтил вашего мужа, да благоденствует он в раю. Я почитаю и вас и пришел к вам сегодня, надеясь, что вы не откажетесь принять мой подарок…

Амира открыла маленькую коробочку – на темном бархате лежало античное золотое кольцо. В красивом халцедоне был вырезан лист тутовника – символ вечной любви и верности.

– Саида, – повторил он и поправился с улыбкой: – Амира! Я прошу вас выйти за меня замуж.

– Замуж! Аллах великий! Мистер Скаурас, я так удивлена, что не могу отвечать.

– Простите меня, дорогая госпожа, я давно думал об этом, но вы, значит, не догадывались. Простите меня, если я оскорбил вас.

– Вы оказали мне высокую честь, мистер Скаурас, – запротестовала Амира.

– Я понимаю, что вы удивлены, ведь вы совсем не знаете меня…

«Я мечтала о любви и видела вас во сне, – думала она, – это вы ничего не знали…»

– Я прошу вас подумать о моем предложении. У меня большой дом, и я живу один, дочери вышли замуж. Жена моя умерла восемь лет назад. Я здоров и обеспечен. Я буду заботиться о вас, Амира, вы ни в чем не будете испытывать недостатка.

– Но как же я оставлю своих детей? – спросила она. – Свой дом?

– Моя дорогая Амира, но вы не можете прожить всю свою жизнь в гареме, – возразил он. – Настали новые времена…

Она похолодела. Неужели он знает о гареме на улице Жемчужного Дерева, из которого Али взял ее в жены? Мог ли Али рассказать ему? Или он имеет в виду гарем как строгое затворничество? Но если и не знает, она должна будет рассказать ему о своем детстве, прошедшем в гареме, где, возможно, мать ее была одной из наложниц. Оживить позорные воспоминания… Она нашла однажды этот дом, чтобы узнать о своем прошлом, но он был разрушен, а наложницы разбежались.

– Мой сын потерял жену, мистер Скаурас, – сказала она, – и у моей дочери нет мужа. Я обязана устроить их судьбу.

– Ибрахим и Нефисса уже не дети, Амира.

– Для меня они всегда будут детьми, – возразила она и вспомнила свой страшный сон. Не потому ли она боится оставить детей, что ее когда-то вырвали из объятий матери?

Андреас подошел ближе к Амире, и она почувствовала, что если он коснется ее, она уступит. Скажет: «Да, я выйду за вас замуж». Но он посмотрел ей в глаза и сказал:

– Вы красавица, Амира. Да простит меня Бог, я влюбился в вас, как только увидел. Мое признание не оскорбит память Али. Может быть, он и догадывался об этом. Мы с ним были как братья.

Слезы подступили к глазам Амиры – слезы печали и радости. Смятение прошло, она знала, как должна поступить. Муж отвел ее от края бездны и дал счастье, – как же она смела мечтать о поцелуях и объятиях его друга! Кроме этого, Скаурас должен будет узнать ее историю. Ей придется рассказать ему, что Али Рашид не был первым мужчиной в ее жизни. Скаурас поймет, что жениться на Амире было пятном в жизни его друга.

В эту минуту раздался голос Скаураса:

– Я чту Али, своего лучшего друга, и я почитаю вас, Амира. Вы – безупречная женщина.

Она отвернулась. Нет, он не должен узнать. И она твердо сказала:

– Я должна посвятить себя моим детям, мистер Скаурас. Я польщена вашим предложением и считаю его за большую честь, но вынуждена его отклонить.

– И в вашем сердце нет даже искры чувства ко мне, Амира? Я бы мог надеяться и ждать…

Она хотела бы сказать: «Это не искра, Скаурас. Я люблю вас с первой встречи». Но она протянула ему коробочку с кольцом и сказала:

– Дайте мне время подумать. А кольцо я приму, если соглашусь выйти за вас замуж.

Она прошла с ним до садовой калитки, и он сел в ожидавший его большой черный лимузин. Едва она проводила его, подошел слуга и сказал:

– Миссис, господин ожидает вас у себя.

Вернувшись в дом, она как будто очнулась от наваждения. Едва не приняла предложение Скаураса… Едва не покинула свой благополучный дом и не связала свою жизнь с незнакомцем… «Как легкомысленны женщины, – думала она, – мы – игрушки страстей. Нет, – решила Амира, – разум должен направлять жизнь, а не сердце». Если ей и Скаурасу суждено быть вместе, так и будет, а сейчас она должна думать о своих детях. О Нефиссе с ее опасными романтическими мечтаниями, об Ибрахиме, глаза которого все так же печальны и тревожны. И еще об одной, имя которой не произносится уже много лет – о Фатиме, изгнанной из дома.

«Я должна сохранить вторую дочь, уберечь ее от участи старшей, – думала Амира, поднимаясь по массивной лестнице, которая отделяла женское крыло дома от мужского. – Я спасу Нефиссу от старости, которая может охватить ее… Впрочем, и меня тоже».

Амира прошла через затемненные от солнца комнаты, которые принадлежали раньше ее мужу, вспоминая, как молодой женой она приходила сюда к Али, купала его и массировала, занималась с ним любовью, а потом он отсылал ее, и она уходила на женскую половину, пока муж не вызывал ее снова. Через несколько лет на мужскую половину переведут трехлетнего Омара, сына Нефиссы, и он будет там жить, принимать друзей, когда вырастет. Вести самостоятельную и отдельную мужскую жизнь – как его покойный отец и старший брат матери – Ибрахим.

Увидев Ибрахима, Амира расстроилась. За две недели он сильно похудел, выражение лица мрачное. Угрюмо взглянув на Амиру, он сказал по-арабски:

– Я уезжаю на время, мать.

Она нежно сжала его ладони в своих и спросила:

– Разве это поможет? Печаль уносит только время.

– Я все время думаю о своей жене.

– Слушай, сын моего сердца. Вспомни слова Абу Бакра. Когда Пророк Мухаммед умер, люди потеряли веру, а Абу Бакр сказал: «Для тех из вас, кто поклонялся Мухаммеду, он мертв. Для тех, кто поклонялся Богу, он жив и никогда не умрет. Веруй в Бога, сын мой. Он мудр и милосерден».

– Я должен уехать, – повторил Ибрахим.

– Куда же ты поедешь?

– На Французскую Ривьеру. Король собирается туда.

Амира почувствовала острую боль в сердце. Она хотела обнять сына, взять на себя его беду, уговорить его не покидать родной дом. Вместо этого она прошептала:

– И надолго ты уезжаешь?

– Не знаю. В моей душе нет мира, и я должен обрести его.

– Ну что ж… Иншалла. – Во имя Бога. – Она поцеловала его в лоб, даруя материнское благословение.

Амира вернулась на женскую половину дома. На сердце у нее было смутно, томили дурные предчувствия. Что означают ее сны? Ребенок, вырываемый из материнских рук, – это сон-воспоминание или сон-предчувствие? Может быть, ее страхи в связи с отъездом Ибрахима – предчувствие беды? И страх за Нефиссу – тоже? Да, она должна остаться с детьми, защитить их от опасностей… Но как? Удастся ли ей?

Прием Амиры был окончен, слуги уже запирали калитку– как всегда, в четыре часа госпожа удалялась в свои покои, чтобы не пропустить время молитвы. Амира прошла в ванну и совершила ритуальное омовение перед молитвой, а потом, сняв туфли, простерлась ниц лицом к Мекке на молитвенном коврике в своей спальне, перед кроватью, на которой недавно умерла молодая жена Ибрахима, произведя на свет дочь Камилию. Как только до ее слуха донеслись призывы муэдзинов с многочисленных минаретов Каира, Амира отрешилась от всего земного и материального, и мысли ее сосредоточились на Боге. Зажав лицо в ладонях, она начала молитву:

– Аллах акбар. Господь велик. – Она читала «Фатиху», первую суру Корана. – Во имя Бога милостивого и милосердного… – привычно вставая, опускаясь на колени и трижды касаясь лбом пола со словами: – Бог велик. Я возношу хвалу его совершенству и всемогуществу. – Наконец, она выпрямилась со словами: – Нет Бога кроме Бога, и Мухаммед Пророк Его.

Амира чувствовала умиротворение после молитвы. Женщины дома Рашидов по призыву муэдзина совершали молитву пятикратно – перед рассветом, около полудня, в пять часов пополудни, накануне захода солнца и поздно вечером. Никогда не молились во время восхода солнца, в полдень или в час заката – в это время поклонялись солнцу язычники.

Молитва успокоила душу Амиры, и ее тревога улеглась. Когда она шла на кухню отдать распоряжения кухаркам, она ясно представляла себе, как должна поступать в ближайшее время – необходимо найти новую жену Ибрахиму и мужа Нефиссе.

А там, если на то будет воля Бога, она обдумает предложение Андреаса Скаураса.