Текст книги "Последнее дело Дрюри Лейна"

Глава II
СЕМНАДЦАТЬ УЧИТЕЛЕЙ

Интеллигенцией оказалась группа отборных джентльменов и леди не моложе сорока лет. В большинстве это были женщины с вкрапленными среди них сухощавыми и пропыленными представителями мужского пола. Они сидели за табльдотом в обеденном зале Парк-хилла и щебетали, как стайка воробьев на кустике, пригреваемом весенним солнцем. Никого кроме них в зале не было, и на вопрос Тэмма метрдотель указал на сборище небрежным жестом руки. Инспектор мужественно двинулся к цели сквозь заросли сверкающих пустых столов. Следом за ним шла улыбающаяся Пэтэнс.

При виде грозно приближающегося инспектора джентльмены и леди за табльдотом сразу притихли. Щебетанье прекратилось. Множество глаз, одинаково удивленных, уставились на Тэмма, как хорошо согласованная в своих действиях батарея орудий. Массивная красная физиономия инспектора отнюдь не принадлежала к лицам, вызывающим симпатии маленьких детей и застенчивых подростков, а большой, разбитый в свое время нос только усиливал зловещее впечатление.

– Это вы учителя из Индианы? – зарычал Тэмм.

Пожилые дамы и старые девы откровенно затрепетали от страха. Мужчины еще пытались сохранить чувство собственного достоинства.

Джентльмен лет пятидесяти с пухлым лицом слегка привстал, громыхнув стулом. Он был очень бледен.

– Да, – произнес он дрожащим голосом.

– Я инспектор Тэмм, – сказал Тэмм тем же грозным тоном, а Пэтэнс подумала, что дрожащие люди вот-вот упадут в обморок.

– Полиция… – прошептал руководитель группы. – Что же мы сделали?

Инспектор скрыл улыбку. Если полный джентльмен пришел к выводу, что «инспектор» является синонимом «полиция», тем лучше.

– Я и пришел, чтобы выяснить это, – отрезал Тэмм. – Здесь вся ваша группа?

Джентльмен оглядел присутствующих и прошептал:

– Вся.

– Никто не пропал?

– Как пропал? – удивился руководитель. – Почему кто-то должен пропасть?

Из уголка, где сидели две тощие дамы, послышался крик ужаса.

– Вы ездили на автобусе компании Риволи? – спросил Тэмм.

– Да, сэр.

– Все?

– Конечно, сэр.

– И все вернулись назад?

У полного джентльмена от удивления подкосились ноги.

– Я думаю – да, – прошептал он. – Мистер Фрик, разве мы не все вернулись?

Тщедушный маленький человечек в высоком крахмальном воротничке посмотрел на полного джентльмена водянистыми испуганными глазами.

– Конечно, мистер Ондердонк. Именно – все.

– Ну, ну, ребята, – сказал инспектор, – вы кого-то скрываете.

Пэтэнс решила, что пора ей вмешаться.

– Перестань, отец, – шепнула она. – Эти добрые люди говорят тебе правду.

Тэмм хитро подмигнул дочери: знаем, мол, какую правду.

– Я сосчитала их, – сказала Пэт.

– Что? – встрепенулся Тэмм.

– Их семнадцать.

– Что же это? – удивился Тэмм, сразу позабыв о роли свирепого людоеда, которую он разыгрывал с таким непринужденным искусством. – Фишер ведь сказал, что их было девятнадцать… Эй, вы, – завопил он на ухо руководителю группы. – Вас всегда было семнадцать?

Мистер Ондердонк храбро проглотил слюну, но не мог вымолвить ни одного слова – только кивнул головой.

– Эй, официант, – закричал Тэмм, обернувшись к скучающему метрдотелю.

Тот оглянулся, оторвавшись от меню, которое он изучал с особым вниманием.

– Подойдите сюда.

Метрдотель окаменел. Неодобрительно посмотрев на инспектора, он приблизился медленно и с достоинством.

– В чем дело, месье?

– Посмотрите на этих людей. Все налицо?

– Я вас не понимаю, месье.

– Месье… месье… – сердито повторил инспектор. – Обращайтесь, как принято в Штатах. Сколько их?

– Семнадцать, сэр.

– Точно семнадцать?

– Совершенно точная цифра, сэр.

– С того дня, когда они прибыли?

– Совершенно верно, сэр.

– Послушайте, Лафайет,[1]1
  Французский генерал, участник войны за независимость в Северной Америке.


[Закрыть] – рассердился Тэмм, – а вы их считали? – Не получив ответа, он тяжело опустился в кресло председателя. – Садись, Пэтти. Кажется, эта штука затягивается. Наверное, целый день потеряем. Ну, а вы сами считали ваших людей, когда садились в автобус? – повернулся он к Ондердонку.

– Нет, сэр, не считал, – отвечал тот. – Но я, собственно, не понимаю…

– Ладно, ладно, – миролюбиво сказал инспектор. – Не смотрите на меня так – я не кусаюсь. Мне нужно только узнать, сколько вас было в автобусе? Раз вы не считали, я вам скажу сам: девятнадцать!

– Боже мой! – воскликнула отважная леди средних лет. – Я заметила… Я даже удивилась и подумала, что нужно этому человеку.

– Какому? – заревел инспектор.

– В синей шляпе, – прошептала дама. – Неужели никто из вас, господа, не обратил на него внимания?

Костлявая старая дева первая нарушила воцарившееся молчание.

– Я его тоже видела.

Инспектор и дочь переглянулись. Рассказ Фишера подтверждался.

– Не помните ли вы, мисс, – с очаровательной улыбкой спросила Пэтэнс, – как он выглядел?

– Конечно, помню, – подтвердила старая дева. – Средних лет, с большими усами… Такие бывают у героев в комических фильмах. У Честера Конклина, например.

– Очень высокий и худой, – вспомнила первая дама.

– Кто еще видел его? – спросил инспектор. Никто не откликнулся.

– А вам не пришло в голову, что незнакомый человек не имеет права ехать в нанятом вами автобусе?

– Мы не решились вмешаться. Он мог быть служащим автобусной компании.

– На обратном пути вы его видели? – задал новый вопрос инспектор.

– Не-ет… – дрожащим голосом ответила первая дама. – Я специально это проверила.

– Ну что ж, – вздохнул инспектор. – Кое-что выяснилось. Вместе с таинственным незнакомцем вас было восемнадцать. А где же девятнадцатый? Кто-нибудь из вас мог же его заметить.

– Мне кажется, – шепнула отцу Пэтэнс, – вон та очаровательная дама что-то хочет сказать.

Очаровательная дама пошевелила губами и смутилась.

– Мне кажется… был еще один чужой… не в синей шляпе, – прошептала она. – Совсем другой.

– Какой? – вскочил инспектор. – Запомнили его?

– Не знаю, – замялась дама, – по-моему, он выше среднего роста…

– Мисс Старбэк, – укоризненно воскликнула ее соседка. – Вы ошибаетесь. Совсем не выше. Низенький и толстый.

– Вспомнил! – радостно закричал круглолицый джентльмен, – я его тоже видел. Не толстый, а худой.

– Путаете, мистер Скотт, именно толстый! Инспектор решил прекратить спор.

– Мне ясно, что никто из вас не помнит, как выглядел этот джентльмен. Может быть, другое вспомните: из музея он ехал с вами или нет?

– Ехал, – убежденно подтвердила мисс Старбэк. – Я видела, как он выходил на автобусной станции.

Никто не опровергал ее. Тэмм помолчал и поднялся.

– Ладно, – сказал он. – Пока довольно. Ваша фамилия? – обратился он к руководителю группы.

– Ондердонк. Лютер Ондердонк, – предупредительно ответил тот.

– Держите связь со мной, мистер Ондердонк, – закончил Тэмм. – Если опять встретите восемнадцатого и девятнадцатого, сообщите немедленно. Смотрите в оба – не прозевайте.

– Почему ты с ним так разговаривал? – спросила Пэт у отца, когда они вышли на улицу. – Бедняги, они перепугались до смерти.

– Техника, детка, техника, – засмеялся инспектор. – Я очень жалею, что напугал этих хилых ребят, Зато быстро отделались.

Пэт вздохнула: его не переделаешь.

– Побьют тебя когда-нибудь, – сказала она. Инспектор только усмехнулся.

– Эй, такси! – позвал он.

Глава III
ДЕВЯТНАДЦАТЫЙ ПАССАЖИР

Такси доставило Тэммов на угол Сорок четвертой улицы, где возвышался огромный туристский автобус, сверкающий краской и никелем. Поодаль у голубой будки стояла группа парней в синих форменных куртках и желтых крагах.

Пока инспектор рассчитывался с шофером такси, Пэтэнс дожидалась на тротуаре, чувствуя, что ее откровенно рассматривают со всех сторон. Очевидно, она понравилась, потому что один из парней – развязный белоголовый детина – скинул фуражку и обратился к Пэт как к старой знакомой.

– Как поживаете?

– В данный момент отлично, – улыбнулась Пэт. Он не успел ответить. Его оттолкнул другой парень, еще более высокий и складный.

– Руки прочь, ну! Я знаю эту даму.

– Мистер Фишер! – удивилась Пэт. – Вы очень любезны. Но я уверена, что ваш друг и не помышлял ничего дурного.

– Конечно, мэм, – пробормотал тот и скрылся за спины товарищей. Все засмеялись.

– Что здесь происходит, Пэтти? – спросил Тэмм, сурово оглядывая замолчавших шоферов. – Есть новости, Фишер?

– Нет, сэр. Звоню к Донохью – все по-прежнему. Никаких следов.

– А что говорят в музее?

– Не знаю, сэр. Я ведь только с ночным сторожем…

Инспектор снова оглядел молчавших шоферов. Они казались честными, добрыми малыми. Тэмм пожевал окурок и заглянул в будку. Человек, сидевший в будке, тотчас же опустил глаза, почему-то смутившись. Пэтэнс увидела только опущенную седую голову.

– Ну что ж, завернем к управляющему, – сказал инспектор, – пока, ребята. Пошли, детка.

Они вошли в грязный подъезд и поднялись по лестнице к двери с табличкой:

Дж. ТИОФЕЛ

Управляющий Автобусной компании Риволи

Управляющий оказался уже пожилым человеком с глубокими морщинами на лице. Он сидел в пыльной комнатушке, освещенной лучами слабенького нью-йоркского солнца, пробивающимися сквозь решетку узкого, высокого окна.

– Меня зовут Тэмм, – представился инспектор. – А это мисс Тэмм. Я звонил вам сегодня утром по поводу Фишера.

– А… – протянул Тиофел, откидываясь на спинку стула. – Присаживайтесь, мисс Тэмм. В чем, собственно, дело, инспектор? Боюсь, что не вполне вас понял.

– Откуда вы знаете, что я инспектор? – спросил Тэмм, строго поглядев на собеседника.

– Я помню времена, когда ваша фотография ежедневно появлялась в газетах, – усмехнулся Тиофел.

Тэмм не пожелал отвлекаться на воспоминания.

– Один вопрос, мистер Тиофел. Кто вел с вами переговоры от имени группы учителей из Индианы?

Тиофел задумался.

– Сейчас проверим. – Он взял с полки толстую папку и заглянул в нее. – Так я и думал. Джентльмен по фамилии Ондердонк.

– На сколько пассажиров была заявка?

– На семнадцать человек.

– И участвовало в экскурсии тоже семнадцать?

– Наверное. Я не проверял. – Тиофел удивленно посмотрел на инспектора, подумал и взял трубку внутреннего телефона. – Барби, пришлите ко мне Шаллека и Брауна.

– Барби, – повторил Тэмм. – Это диспетчер?

– Да.

– Сидит на улице в будке?

– Да. А в чем дело?

– Ничего, ничего. Выясняйте.

Два дюжих парня в шоферской униформе вошли в комнату.

– Браун, – строго сказал Тиофел, обращаясь к первому. – Сколько было учителей из Индианы?

– Семнадцать, начальник.

– А ты, Шаллек, что скажешь?

– То же самое, начальник.

– Уверен?

– Совершенно. Спросите Барби. Тэмм счел нужным вмешаться.

– Отпустите этих парней, мистер Тиофел. И давайте сюда Барби. Я сам с ним поговорю.

Пэтэнс неодобрительно посмотрела на отца. Но инспектор сделал вид, что не замечает ее предостерегающего взгляда. Он ждал Барби.

И Барби вошел. Это был тот самый человек, который смутился, когда инспектор заглянул к нему в будку. И сейчас, столкнувшись с Тэммом лицом к лицу, он снова опустил глаза.

Тогда инспектор произнес тоном судьи:

– Выкладывайте, Барби.

– Я не понимаю вас, мистер…

– Не мистер, а инспектор, – зарычал Тэмм. – Выкладывайте, говорю. Нечего увиливать – мне все известно.

Барби испуганно облизал губы.

– Я не понимаю вас… Что вам известно?

– Взятки берете.

Диспетчер побледнел. Его руки дрожали.

– Как вы узнали об этом? – еле слышно спросил он.

Тиофел и Пэтэнс вопросительно посмотрели на инспектора. Даже Пэт была поражена таким неожиданным утверждением.

– Это моя профессия, Барби, – улыбнулся Тэмм. – Знаю вас. Могу отправить вас за решетку. Но мистер Тиофел просит не давать хода этому делу, если вы во всем откровенно признаетесь.

– Слышали, Барби? – сказал Тиофел. – Да не стойте как оглушенный бык. Рассказывайте!

– У меня семья, сэр… – пролепетал Барби. – Я знаю, что это запрещено правилами компании, но когда он предложил мне такую сумму…

– Субъект в синей шляпе? – перебил Тэмм.

– Да, сэр. Я уже собирался отказать ему, как он показал мне уголок десятидолларовой бумажки. Десять долларов только за то, чтобы прокатиться в автобусе Фишера! И я не устоял, сэр. А тут приходит второй и просит о том же: пусти его в автобус. И дает пять долларов. Ну раз я пустил одного, почему не пусть и другого…

– Фишер знал об этом? – резко спросил Тиофел. – Нет, мистер Тиофел. Даже не заметил.

– А как выглядел этот второй?

– Паршивый тип. Лицо как у крысы. Чернявый. Должно быть, итальянец, сэр. Одет с иголочки, как парни из Паласа. А на мизинце кольцо. Очень смешное кольцо, сэр.

– Что значит смешное?

– Там, где обычно бывает камушек, у него такая беленькая подковка. Наверное, платиновая. А по краю – бриллиантики.

– Никогда его не видели раньше?

– Никогда, сэр.

– А узнаете, если встретите?

– Наверняка, сэр.

– На станцию он вернулся вместе со всеми? – спросил инспектор.

Барби еще раз удивился необыкновенному всезнайству инспектора и почтительно прошептал:

– Совершенно верно, сэр. Тэмм поднялся очень довольный.

– Спасибо, мистер Тиофел, – сказал он. – У меня все. И не жмите на этого парня, он больше не будет. Правда, Барби?

Он дружески потрепал диспетчера по плечу и вышел из комнаты, весело подмигнув Пэт.

– Вот тебе и наука, детка, – сказал он ей, когда они спускались по лестнице. – Небось, голову ломаешь: почему я догадался. А все очень просто. Когда я заглянул к нему в окошечко, а он юркнул от меня, как заяц, я сразу подумал: у него совесть не чиста. Ну, а потом догадаться было совсем не трудно. Из семнадцати пассажиров девятнадцать не сделаешь. Кто-то должен был сжулить.

– Саморекламист, – засмеялась Пэт. – Ну, а теперь куда?

Инспектор сразу помрачнел.

– Мало мы узнали, Пэт. Мало! Придется ехать в этот проклятый музей.

Глава IV
ЮНЫЙ МИСТЕР РОУ

Британик-музей занимал узкое четырехэтажное здание, втиснутое между двумя жилыми домами на углу Пятой авеню и Шестьдесят пятой улицы. Высокая бронзовая дверь музея была обращена к зеленому массиву Центрального парка.

Тэммы поднялись на широкую каменную ступень и подошли к двери. Ее литой бронзовый орнамент окружал рельефную голову Шекспира, смотревшую холодно и негостеприимно. Впечатление это еще усиливалось табличкой, висевшей на огромной массивной ручке и сообщавшей без всяких двусмысленностей, что музей «закрыт на ремонт».

Но это не могло остановить такого человека, как Тэмм. Он постучал кулаком по литой бронзе.

– Что ты делаешь? – ужаснулась Пэт. – Ты бьешь Шекспира!

Однако и это не остановило инспектора. Он даже удвоил свои усилия, колотя по носу эвонского барда. Раздался скрип отодвигаемых засовов, и в приоткрывшуюся дверь просунулась голова старика, похожего на колдуна из детской сказки.

– Что стучите? – прошамкал он. – Читать не умеете?

– Отойди-ка в сторонку, братец, – сказал инспектор. – Мы торопимся.

– Что надо? – спросил колдун.

– Войти, конечно.

– Закрыто для посетителей. Ремонт.

И дверь снова заскрипела, надвигаясь на Тэммов.

– Стой! – заревел инспектор. – Полиция! Понял? Но дверь щелкнула и закрылась. Наступила тишина.

– Старый болван! – кипятился инспектор. – Я сломаю сейчас эту проклятую дверь.

Пэтэнс еле сдерживалась, чтобы не расхохотаться.

– Возмездие, отец, – сказала она. – Нельзя безнаказанно прикасаться к носу бессмертных. Да ты не злись – у меня есть идея.

– Какая еще идея?

– А разве у нас нет друга во вражеском лагере? Забыл?

– О ком? – удивился инспектор.

– О старом Дрюри. Ведь он один из патронов музея. Уверена, что его звонок немедленно откроет двери Сезама.

Вся нерастраченная ярость Тэмма сразу улетучилась.

– Ты права, Пэтти, умница моя…

Они нашли телефон-автомат в аптеке поблизости, и Тэмм соединился с виллой «Гамлет» в Верхнем Вестчестере.

– Алло, Тэмм говорит…

В ответ послышался старческий голос Квоси, состоявшего при особе Лейна уже более сорока лет. Бывший театральный гример выдающегося мастера сцены, он всегда соединял эту обязанность с ролью друга и наперсника, а когда Лейн оставил театр, Квоси последовал за ним в его артистическое уединение.

– Где Лейн?

– Мистер Дрюри у себя в кабинете, инспектор. Работает.

– Я бы не хотел отрывать его, но у меня к нему неотложная просьба.

Квоси умолк, и Тэмм услышал приглушенный разговор. Глухота старого актера не замечалась при встрече с ним, когда он легко читал по губам слова своего собеседника и не ошибался в ответах. Но в телефонных разговорах ему приходилось прибегать к помощи Квоси, становившегося в таких случаях его ухом.

– Мистер Дрюри спрашивает, не связано ли это с каким-нибудь делом? – снова заговорил Квоси.

– Да-да, – сказал инспектор. – Передайте ему, что мы пытаемся разобраться в одной довольно таинственной истории и для этого обязательно надо попасть в Британик-музей. А он закрыт на ремонт. Не может ли мистер Лейн помочь нам?

Наступило молчание, а затем послышался голос самого Лейна. Это был мягкий, гибкий, богатый интонациями, очень приятный голос. Старость не отняла у него ни силы, ни звучности.

– Алло, инспектор. Для разнообразия вам придется только слушать. Я, как обычно, во власти монолога. Надеюсь, Пэтэнс здорова? Не пытайтесь отвечать – ваши слова, дружище, не будут услышаны. Значит, новое ваше дело связано с Британик-музеем? Просто не могу себе представить ничего загадочного под крышей этого почтенного заведения. Войти вы, конечно, войдете. Я сейчас же позвоню милейшему доктору Чоуту – он сам вас встретит. Вы, наверное, где-нибудь поблизости от музея? Поэтому ждите спокойно – Сезам немедленно откроется. Словом, жму руку, инспектор. И жду, когда вы с Пэтэнс навестите меня в моей шекспировской резиденции.

– До свидания, старый друг, – растроганно произнес Тэмм, забыв, что на другом конце провода его не услышат.

Когда они вернулись к бронзовой двери музея, лицо Шекспира уже не казалось таким суровым и негостеприимным. Да и самая дверь была приоткрыта, а на пороге стоял высокий пожилой человек с холеной бородкой, очень элегантный и любезный.

– Инспектор Тэмм? – осведомился он, пожимая руку инспектора. – Я Алонзо Чоут. А это мисс Тэмм? Я хорошо помню ваше последнее посещение, когда вы навестили нас вместе с мистером Лейном. Весьма огорчен поведением Берча. Уверяю вас, в следующий раз он будет любезнее. Не правда ли, Берч?

Колдовской старик, стоявший позади Чоута, пробормотал что-то невразумительное.

– Не виню его, – раскланялся инспектор. – Приказ есть приказ. Вам, очевидно, позвонил мистер Лейн?

– Да, я только что разговаривал с Квоси. Не обращайте внимания на беспорядок, мисс Тэмм. Мы меняем сейчас всю экспозицию. Ремонт солидный и долгий, нечто вроде генеральной уборки. Входите, пожалуйста.

Они прошли через мраморный вестибюль в маленькую приемную, в которой все дышало масляной краской. Мебель была сдвинута на середину комнаты и покрыта грубой парусиной. У стен на подмостках маляры разделывали карниз. В глубоких нишах на пьедесталах стояли бюсты современников Шекспира и глядели на окружающую разруху равнодушными, невидящими глазами.

– Не могу сказать, чтобы мне очень нравились эти позолоченные лилии на карнизе, – заметила Пэтэнс, сморщив свой маленький носик, – стоило ли из-за этого тревожить уединение Бен Джонсона и Марло?

– Вполне с вами согласен! – воскликнул хранитель музея, – но один из наших попечителей решительно настаивает на модернизации внешней отделки. Мне, к сожалению, удалось отстоять только шекспировский зал, единственный, где не будет модернистских росписей.

Он вздохнул и добавил:

– Пройдемте ко мне в кабинет. Слава Всевышнему – ничья кисть его не коснулась.

Стены кабинета, обшитые дубовыми панелями, действительно не нуждались в услугах малярного цеха. Высокие книжные шкафы были доверху заставлены книгами. Одну из них только что вынул молодой человек, обернувшийся при входе Тэммов. Он вопросительно и с интересом взглянул на Пэтэнс и уже не отводил от нее взгляда.

– Познакомьтесь, Роу, – обратился к нему доктор Чоут, – это друзья Дрюри Лейна.

Молодой человек снял очки и улыбнулся. По внешности он напоминал атлета.

– Гордон Роу, – представил его инспектор. – Один из преданнейших неофитов музея.

Молодой человек вежливо пожал руку инспектору, но смотрел только па Пэтэнс.

– Тэмм… – повторил он и поморщился. – Не нравится мне это имя. Что-то, впрочем, я о вас слышал, инспектор.

– Благодарю вас, – сухо сказал инспектор. – Не собираюсь вас беспокоить. Может быть, доктор, мы оставим этого молодого человека наедине с десятицентовым романом?

– Отец! – укоризненно воскликнула Пэтэнс. – Не обращайте внимания, мистер Роу. Папа просто отвечает на шутку шуткой.

Молодой человек даже не взглянул на инспектора. Он смотрел на Пэтэнс.

– Значит, моя фамилия вам не нравится, – улыбнулась она. – А какую бы вы мне дали?

– Милая, – нежно сказал Роу.

– Пэтэнс Милая?

– Нет, просто милая.

– Послушайте, вы… – грозно сказал инспектор.

– Присаживайтесь, господа, – вмешался доктор Чоут. – Ведите себя прилично, Роу. Мисс Тэмм, прошу вас.

Все сели, кроме Роу, который продолжал упорно смотреть на Пэт.

– Это еще долгая история – я имею в виду маляров, – кашлянул доктор Чоут. – Они даже не принимались за верхние этажи.

– У нас к вам дело, мистер Чоут… – начал было инспектор, но хранитель музея, казалось, не слышал.

– Уборка не коснется меня, господа. Я ухожу в отставку. Пятнадцать лет жизни отдал музею – пора подумать и о себе. Куплю коттедж где-нибудь в Коннектикуте, зароюсь в книги…

– Жаль, – сказала Пэтэнс. – Музею будет не хватать вас. Когда же вы уходите?

– Еще не знаю точно. Жду нового хранителя музея. Он приезжает сегодня из Англии пароходом. Начнет работать, осмотрится – тогда, вероятно, я и уйду.

– Из Англии? – удивилась Пэтэнс. – Я думала, что Англия посылает нам только картины и книги. Очевидно, ваш заместитель известный ученый?

– У него неплохая репутация за границей, – сказал Чоут, – не могу сказать, чтобы очень выдающаяся, но… Он был директором небольшого музея в Лондоне. Хэмнет Седлар. Не слыхали?

– Настоящий английский ростбиф, – сказал Роу.

– Не острите, Роу, – поморщился Чоут. – Седлар приглашен лично председателем совета директоров. Такой человек, как Джеймс Ит, едва ли ошибается в выборе. Да и рекомендация у Седлара очень солидная. Его рекомендует сэр Джон Хэмфри-Бонд, один из самых крупных коллекционеров и знатоков уникумов елизаветинской Англии.

– Я много лет провела в Англии, – сказала Пэт.

– Счастливая Англия, – вырвалось у Роу.

– И у меня создалось впечатление, – продолжала Пэт, не обращая внимания на возглас молодого человека, – что культурные англичане не очень доверяют нашей учености, Очевидно, мистеру Седлару было предложено нечто очень существенное, что побудило его сменить лондонский музей на нью-йоркский.

Доктор Чоут отрицательно покачал головой.

– Нет, мисс Тэмм. Финансовое положение нашего музея не позволило предложить ему даже столько, сколько он получал в Лондоне. Но он, тем не менее, с энтузиазмом принял предложение. Очевидно, он, как и мы, грешные, человек непрактичный.

– Мало похоже на англичанина, – усмехнулась Пэт. – Насколько я знаю…

– Хватит, Пэтти, – перебил ее инспектор, – не будем отнимать времени у доктора Чоута. Все это не имеет отношения к нашему делу.

– Да один взгляд вашей дочери, инспектор, – это живая вода для такой старой окаменелости, – воскликнул весело Роу, но инспектор не обратил на него никакого внимания.

– Мы пришли по поводу Донохью, – сказал он строго.

– Донохью? – удивился хранитель музея. – А что случилось с Донохью?

– Неужели не знаете? – в свою очередь, удивился Тэмм. – Ведь он бесследно исчез.

– Не понимаю, – сказал доктор Чоут, – вы говорите о нашем вахтере?

– Конечно. Он же не вышел на работу сегодня.

– Я знаю. Но не придал этому значения. Мало ли что могло случиться. Да и музей закрыт.

– Донохью исчез вчера во время посещения музея экскурсией учителей из Индианы, – хмуро произнес инспектор, понимая, что ничего интересного он сейчас не узнает. – С тех пор не появлялся ни в музее, ни дома.

Чоут не проявил особенного беспокойства.

– Странно, – сказал он, – мне эта экскурсия показалась вполне безобидной. Я сам водил их по залам…

– Не помните, сколько их было?

– Не помню. Не считал.

– А не заметили среди них человека с пышными седыми усами? Держался отдельно от других, ни о чем не спрашивал… У него была ярко-синяя шляпа… – Пэтэнс старалась придать своему описанию больше картинности. – Не припоминаете?

– Нет, не заметил, мисс Тэмм. Я не замечаю половины того, что меня окружает.

– А я видел, – сказал Роу, – но, к сожалению, только мельком.

– Тем хуже, – отозвался инспектор и снова обратился к хранителю музея: – У нас есть основания подозревать, что исчезновение Донохью связано с этим субъектом.

Роу искренне рассмеялся.

– Смешно, право. Интриги в нашем музее. Чудеса! Впрочем, это похоже на Донохью. Ирландцы всегда очень романтичны.

– Вы думаете, что он заметил что-нибудь странное в поведении этого человека и последовал за ним? – задумчиво спросил доктор Чоут.

– Возможно.

– Насколько я знаю Донохью, он сумеет постоять за себя.

– Тогда где же он? – спросил инспектор.

Доктор Чоут пожал плечами: было совершенно очевидно, что он все это считает пустяком.

– Может быть, воспользуетесь случаем и посмотрите наши богатства? – обратился он к Пэтэнс. – Мы получили кое-что новенькое. Крупный дар Самюэля Сэксона. Он умер недавно и оставил нам несколько раритетов из своей коллекции. Они хранятся в особом зале – мы назвали его залом Сэксона – в честь покойного.

– С большим удовольствием, – обрадовалась Пэт, искоса взглянув на отца.

Ничего не сказав, тот хмуро последовал за ней.

– Вы ничего не имеете против того, что я иду с вами рядом? – обратился к Пэт юный мистер Роу.

– Вы довольно назойливый молодой человек, – шепотом ответила Пэтэнс.

Пройдя через читальный зал, они наконец достигли цели.

– Вот и зал Сэксона, – сказал доктор Чоут, – по совести говоря, у мистера Роу здесь больше прав, чем у меня, быть вашим гидом.

Пэтэнс вопросительно подняла брови.

– Я занимался в библиотеке покойного миллионера, – пояснил Роу. – Отказав часть своей коллекции Британик-музею, он поставил условие, чтобы за судьбой его дара проследил я. Для меня это большая удача. Я работаю сейчас над шекспировской темой, и все материалы у меня под рукой.

Небольшой зал был недавно отремонтирован – об этом говорил легкий запах политуры, которым освежали витрины и стеллажи. Здесь было около тысячи книг, стоявших на открытых полках. Наиболее ценные хранились в особых витринах, защищенные толстыми зеркальными стеклами.

– Вы найдете здесь редчайшие издания, – пояснил доктор Чоут, – их еще не видели посетители. Коллекция была получена после закрытия музея на ремонт. А вот этот экземпляр…

– Постойте, – перебил его Тэмм, – что это с витриной?

Чоут и Роу бросились к витрине, находящейся посреди комнаты. У Пэтэнс перехватило дыхание.

Стекло в витрине было разбито, лишь несколько осколков торчало по краям рамы.