Текст книги "Как Иисус стал богом"

Божественные мужи в иудаизме

Возможно, для читателей не было большим сюрпризом узнать, что язычники, придерживавшиеся самых разнообразных политеистических верований, полагали, что люди могут в определенном смысле становиться богами. Гораздо удивительнее для большинства людей открытие, что то же самое представляет собой истину и для иудаизма. Совершенно справедливо, что ко времени Иисуса и его последователей иудеи почти наверняка придерживались монотеизма. Однако хотя они и верили в Единого и Всемогущего Бога, широкими кругами допускалось наличие и других божественных существ – ангелов, херувимов, серафимов, властей, господств, ипостасей. Более того, имело место ощущение некоей преемственности – а не только разрыва – между божественной и человеческой сферами. И еще существовал своего рода диапазон божественности: Ангел Господень уже в писании мог представать и как ангел, и как Бог. Ангелы были божественными существами, которым могли поклоняться, но иногда являлись на землю в человеческом обличье. Люди могли становиться ангелами, называться «Сын Божий» или даже «Бог». Это не означало, что они стояли наравне с единым Богом, сотворившим небо и землю, но что они могли делить с единым Богом некоторую часть его власти, статуса и могущества.

Таким образом, даже внутри строгого монотеизма могли присутствовать другие божественные существа, а также возможность наличия различных уровней божественности. И даже среди еврейских современников Иисуса не было ощущения полного разрыва, четкого разделения, непреодолимой пропасти между божественным и человеческим. Итак, если кто-то желает узнать, мог ли ангел считаться богом, нужно только спросить – «в каком смысле?» То же самое относится к людям. Если кто-либо – будь то царь или Моисей, или Енох, или Сын человеческий – считался Богом, требуется объяснить, в каком смысле слова это справедливо. Шла ли речь о человеке, признанном Богом в качестве приемного сына? Рожденном от смертной благодаря божественному вмешательству? Превращенном в ангела? Возвышенном до престола Бога, чтобы стать его соправителем? Или о чем-то ином?

Нам придется задать все эти вопросы, рассматривая раннехристианские взгляды на личность Иисуса. Да, утверждаю я, после смерти Иисуса вера в его воскрешение привела некоторых из его последователей к утверждению, что он был Богом. Но в каком смысле? Или, вернее, в каких смыслах (во множественном числе) – поскольку, как мы увидим, разные группы ранних христиан подразумевали под этим разные вещи.

Но, прежде чем мы приступим, нам нужно остановиться подробнее на человеке Иисусе – историческом Иисусе. Считали ли его последователи божественным, пока он странствовал по пыльным дорогам Галилеи? И что на этот счет думал он сам?

Глава 3
Считал ли Иисус себя богом?

Когда я посещал Библейский институт им. Дуайта Муди в середине 1970-х годов, от каждого студента в каждом семестре требовалось выполнять ту или иную работу в рамках христианского служения. Как и большинству моих однокурсников, мне не хватало для такой работы ни знаний, ни опыта, но, как мне думается, сам Муди верил в возможность обучения прямо на месте. Итак, в одном из семестров мы должны были посвящать два-три часа в неделю евангельской проповеди «от одного дома к другому», пытаясь с ходу обратить людей – фундаменталистская версия миссионерской деятельности у мормонов, которую мы также проводили по двое. В другом семестре я работал ночным консультантом на христианской радиостанции Муди. Люди звонили мне, задавая вопросы относительно Библии или различных событий в их жизни, а я должен был ответить на все – будучи всего лишь восемнадцати лет от роду. Затем я один день в неделю служил капелланом при госпитале графства Кук. Эта работа оказалась мне совсем не по плечу.

Позже, когда я учился на старших курсах, мой товарищ по комнате Билл и я решили, что хотим начать свое служение в качестве молодых пасторов при какой-нибудь церкви. Благодаря институту им. Муди мы сумели устроиться в превосходной церкви в Оук-Лоне, южном пригороде Чикаго. Это была церковь Троицы, принадлежавшая Евангелической церкви завета – небольшой деноминации, возникшей как шведское пиетистское движение, отколовшееся от лютеранства.

Билл и я ходили в церковь каждую среду и субботу по вечерам, а по воскресеньям – на целый день, занимаясь тем, чем обычно занимаются молодые пасторы – вели молитвенные группы, уроки Библии, различные светские мероприятия, ретриты и тому подобное. Билл делал это в течение года, я же оставался там в течение двух моих последних лет в Уитонском колледже, а в общей сложности провел в этой церкви три года. Там была замечательная группа подростков (учащихся средней школы и колледжа). Я до сих пор вспоминаю те дни с большой теплотой.

Пастор этой церкви был человеком глубоко верующим, мудрым и энергичным, динамичным проповедником и настоящим пастырем человеческих душ. Его звали Эван Горансон, и в течение всех трех лет он был моим наставником, обучая меня всем тонкостям христианского служения. Моей единственной проблемой с пастором Горансоном было то, что, на мой взгляд, он был уж слишком либерален. (В те дни даже Билли Грэм показался бы мне слишком либеральным.)

В качестве служителя пастор Горансон, бесспорно, был одним из добрейших людей на планете, и его гораздо больше заботила помощь людям в нужде (а таких всегда много в любое время в любой церкви), чем мелочные споры по поводу религии. Однако, по сути, он придерживался весьма традиционных, консервативных богословских взглядов.

Годы спустя, когда я работал над получением ученой степени в Принстонской семинарии, эта форма традиционного богословия перестала меня удовлетворять, и у меня возникли вопросы относительно некоторых из фундаментальных аспектов веры, включая вопрос о божественности Иисуса. За эти годы я уже успел заметить, что в Новом Завете Иисус нигде или почти нигде прямо не назван Богом. Я понял, что некоторые из авторов Нового Завета отнюдь не приравнивают Иисуса к Богу. На меня произвело впечатление то обстоятельство, что высказывания Иисуса, в которых он утверждает, что равен Богу, встречаются только в Евангелии от Иоанна, самом позднем и богословски насыщенном из четырех евангелий. Если бы Иисус действительно на каждом шагу называл себя Богом, неужели другие евангелия хотя бы не отметили столь важный факт? Или их авторы решили обойти этот вопрос стороной?

Мучительно пытаясь преодолеть эти богословские сомнения, я вернулся в Чикаго, чтобы посетить церковь Троицы и пастора Горансона. Я очень живо помню тот момент. Мы ехали в его автомобиле, и я начал рассказывать ему о своих сомнениях по поводу Библии и всего того, что я раньше считал святая святых.

Он слушал меня с сочувствием, поскольку всегда был куда большим либералом и куда меньшим доктринером. Его точка зрения состояла в том, что нам просто следует держаться основ. Он напомнил мне, что сказал Иисус: «Я – путь и истина и жизнь; никто не приходит к Отцу иначе, как чрез Меня» (Ин 14:6). И это все, что имело значение.

Тогда я спросил его: «Но что, если Иисус никогда не говорил этих слов?» Горансон был ошеломлен и захвачен врасплох, и, так как он и впрямь был хорошим пастором, к глазам его подступили слезы. Мне больно было это видеть, но что я мог поделать? Ты не можешь верить во что-либо только потому, что кто-то отчаянно желает, чтобы ты в это верил.

Вопрос, поставленный в этой главе, как раз и заключается в том, действительно ли Иисус говорил эти слова? Или же они были приписаны ему позже? Утверждал ли он, что сошел с небес и является единственным, кто может привести людей назад к Отцу? Говорил ли он о себе как о предвечном? Или что он равен Богу? Если да, у его последователей имелись веские причины делать то же самое – ибо сам Иисус их этому учил. Но если он не заявлял, что он – Бог, нам нужно будет найти другое объяснение, почему его последователи стали делать это после его смерти.

Исторический Иисус: проблемы и методы

Исчерпывающее исследование на тему исторического Иисуса потребовало бы от нас не только целой книги, но скорее даже серии книг, вроде объемного и впечатляющего исследования в четырех томах (с продолжением), опубликованного специалистом по Новому Завету и профессором университета Нотр-Дам Джоном Мейером, «Маргинальный еврей». Для тех, кто предпочитает более короткое знакомство с предметом, есть моя книга «Иисус: апокалиптический пророк нового тысячелетия», а также превосходные труды таких столпов науки, как Э.П. Сандерс, Геза Вермеш, Дейл Аллисон, Паула Фредриксен и многих других.¹ Все эти книги во многом разнятся друг от друга, не в последнюю очередь потому, что их авторы отличаются по своим религиозным убеждениям (или отсутствию таковых), характеру, происхождению и образованию. Однако они сходятся в одном: Иисус во время своего земного служения не объявлял себя божеством.

Причина, по которой мы нуждаемся в книгах такого рода, заключается в том, что евангелия просто не могут приниматься на веру, как дающие исторически надежное свидетельство о словах и делах Иисуса. Если бы евангелия представляли собой род заслуживающих доверия биографий, описывающих жизнь Иисуса такой, какой она была на самом деле, то тогда почти не было бы необходимости в библеистике, которая делает упор на знание древних языков (еврейского и греческого), подчеркивает важность исторического контекста жизни Иисуса в Палестине I века н. э., а также придерживается мнения, что полное понимание подлинного характера евангелий как исторических источников фундаментально важно для любой попытки установить, что в действительности говорил и делал Иисус. Нам было бы достаточно просто прочесть

Библию и принять все описанное в ней за реально происходившие события. Разумеется, именно такого подхода к Библии придерживаются фундаменталисты. И это одна из причин, почему вы не встретите фундаменталистов на переднем крае критической науки.

В нескольких коротких параграфах я хочу объяснить, почему критически настроенные исследователи думают иначе и какие именно подходы к изучению евангелий они отстаивают в свете того обстоятельства, что Новый Завет не дает нам стенографически точной записи слов Иисуса или идеальной картины его жизни.

Первое, что необходимо подчеркнуть – если мы хотим узнать о любом персонаже прошлого, нам нужно иметь источники информации. Это может показаться очевидным, но по какой-то непонятной причине, как только речь заходит об Иисусе, люди, как кажется, склонны думать, что они просто знают, кем он был, что говорил или что делал – как если бы они получили эти сведения путем односторонней диффузии из окружающей среды. В действительности, однако, все, что вы знаете (или думаете, что знаете) об Иисусе, происходит из какого-либо источника – либо кто-то вам рассказал, либо вы прочли то, что кто-то о нем написал. Но откуда эти люди взяли эти сведения, что делает их авторитетами и почему вы должны полагать, что они правы? Любой рассказ об Иисусе (как и о любом другом историческом персонаже) либо исторически точен (т. е. он действительно это сказал или сделал), либо выдуман, либо представляет собой сочетание того и другого. И единственный способ выяснить, исторически точна ли та или иная подробность жизни Иисуса, – это тщательное исследование наших источников информации. Источники, доступные вам, мне или вашему преподавателю в воскресной школе, одни и те же. Истории об Иисусе циркулировали в устной или в письменной форме еще со времен его жизни и смерти. Очевидно, что рассказы, впервые вошедшие в оборот год назад или сто лет назад, представляют собой выдумку. Что нам требуется – если мы хотим получить исторически надежный отчет – так это источники, которые могут быть прослежены вплоть до эпохи самого Иисуса. Нам нужны древние источники.

Такие источники у нас, конечно, есть, но они не настолько древние, как нам того хотелось бы. Самый ранний из христианских авторов – это апостол Павел, писавший двадцать – тридцать лет спустя после смерти Иисуса. Несколько его посланий вошли в Новый Завет. Возможно, были и другие авторы до Павла, но ни один из их трудов не сохранился. Проблема с Павлом состоит в том, что он не знал Иисуса лично и говорит очень немного о его деятельности, учении или опыте. Иногда я даю моим студентам задание внимательно прочитать все послания Павла и выписать все, что, по словам апостола, говорил и делал Иисус. Мои студенты обычно удивлены, обнаружив, что для списка им более чем достаточно одной каталожной карточки размером три на пять дюймов. (Павел, кстати, нигде не упоминает о том, что Иисус объявлял себя божеством.)

Следующие по времени из ранних источников информации об историческом Иисусе – это евангелия Нового Завета. Как выясняется, они же стали нашими лучшими источниками – лучшими не потому, что входят в Новый Завет, а потому, что они самые ранние из дошедших до нас повествований о жизни Иисуса. Но, несмотря на то, что они – лучшие из доступных источников, они далеко не так хороши, как мы могли бы надеяться. Тому есть несколько причин.

Для начала отметим, что они не были написаны очевидцами. Мы называем эти книги евангелиями от Матфея, Марка, Луки и Иоанна, поскольку они названы по имени двух земных последователей Иисуса – Матфея, сборщика податей, и Иоанна, возлюбленного ученика, а также двух ближайших спутников других апостолов – Марка, секретаря Петра, и Луки, сопровождавшего Павла в его странствиях. Но в действительности эти книги были написаны анонимно – их авторы нигде себя не называют – и находились в обращении десятилетия, прежде чем их решили приписать указанным личностям. Первая уверенная атрибуция этих книг указанным авторам датируется столетием спустя после их написания.

Есть веские основания полагать, что ни одна из этих атрибуций не верна. С одной стороны, как мы узнаем из самого Нового Завета, последователи Иисуса были необразованными палестинскими евреями из низших слоев общества, говорившими на арамейском языке. Такие люди едва ли могли написать подобные книги. Авторами их были высокообразованные грекоязычные христиане последующего поколения. Вероятно, они писали уже после того, как все (или почти все) ученики Иисуса умерли, – в другой части мира, на другом языке и в другое, более позднее, время. Не составляет тайны, зачем более поздним христианам понадобилось утверждать, будто их авторы были спутниками Иисуса или, по крайней мере, связаны с апостолами: такие заявления придавали этим рассказам необходимый авторитет в глазах людей, желающих узнать, каким в действительности был Иисус.

Исследователи обычно датируют евангелия Нового Завета последними десятилетиями I столетия н. э. Большинство из них сходятся в том, что Иисус умер около 30 года н. э. Евангелие от Марка было написано первым, вероятно, около 65–70 годов н. э.; евангелия от Матфея и Луки появились примерно 15–20 лет спустя, скажем, в 80–85 годах н. э., а Евангелие от Иоанна – самым последним, около 90–95 годов н. э. Что действительно важно, так это временной промежуток, имевший место между этими датами. Самый ранний из дошедших до нас источников, повествующих о жизни Иисуса, был написан спустя 35–40 лет после его смерти. Самое же позднее из канонических евангелий возникло только спустя 60–65 лет после его смерти. Очевидно, что это довольно большой срок.

Если авторы не были очевидцами событий, не жили в Палестине и даже не говорили на том же языке, что и Иисус, откуда же они тогда брали свою информацию? Опять же на этот счет среди критически настроенных исследователей существует мало разногласий. После распятия Иисуса его последователи уверовали в то, что он был воскрешен из мертвых, и взяли на себя миссию обратить людей в свою веру – а именно, что смерть и воскресение Иисуса были смертью и воскресением Мессии Божьего и что через веру в его смерть и воскресение человек обретает вечную жизнь. Раннехристианские «свидетели» Иисуса должны были убедить людей в том, что Иисус действительно был посланным от Бога Мессией, и с этой целью должны были рассказывать – и рассказывали – истории о нем. Они рассказывали о том, что случилось в конце его жизни – распятии, пустой гробнице и последующих явлениях живым его последователям. Они также рассказывали и о его жизни до этих последних событий – его учении, чудесах, которые он совершал, его спорах с еврейскими властями, аресте, суде и так далее.

Эти истории начали циркулировать. Любой человек, ставший последователем Иисуса, мог рассказывать их – и делал это. Например, обращенный мог поделиться рассказами со своей женой; если та обращалась в веру, она могла поделиться ими с соседкой; та, в свою очередь – со своим мужем; муж мог отправиться по делам в другой город и рассказать своему торговому партнеру, партнер – своей жене, а та – соседке… и так далее, и так далее. Передаваемые из уст в уста рассказы были единственным способом коммуникации в те дни, задолго до появления средств массовой информации, общенационального телевидения и даже сколько-нибудь значительного уровня грамотности (в ту эпоху только около 10 процентов населения умели читать и писать, так что коммуникация была по большей части устной).

Но кто же в таком случае рассказывал эти истории об Иисусе? Только апостолы? Нет, не они одни. Только люди, получившие полномочия от апостолов? Нет, никоим образом. Только люди, тщательно проверившие все факты, чтобы убедиться в том, что они не изменили ни одну из историй, но лишь воспроизвели то, что действительно случилось и именно так, как это случилось? Но как они могли это сделать? Истории передавались из уст в уста, год за годом, десятилетие за десятилетием, среди множества людей в разных частях мира, говоривших на разных языках, и не существовало никакого способа проконтролировать, что один из них сообщал другому относительно слов и дел Иисуса. Каждый знает, что обычно происходит с историями, циркулирующими подобным образом. Меняются детали, изобретаются новые эпизоды, события предстают в преувеличенном виде, впечатляющие повествования становятся еще более впечатляющими, и так далее.

В итоге неизвестный автор – назовем его, скажем, Марк в Риме – услышал эти истории в своей церкви и записал их. Спустя десять или пятнадцать лет другой автор в другом городе прочел рассказ Марка и решил написать свой собственный, основанный отчасти на тексте Марка, а отчасти на историях, которые он сам слышал в своей общине. И таким образом появились евангелия.

Это те самые евангелия, которые мы имеем сейчас. В течение более чем трех столетий специалисты изучили их вплоть до мельчайших деталей, и одним из твердо установленных результатов этого кропотливого исследования стала уверенность в том, что евангелия содержат многочисленные расхождения, противоречия и исторические проблемы.² Почему это так? Вероятно, тут более уместен вопрос: «А как могло быть иначе?» Разумеется, евангелия содержат неисторическую информацию, а также рассказы, которые с течением времени были изменены, преувеличены или приукрашены. Эти книги не содержат слова человека, сидевшего у ног Иисуса и делавшего заметки. Ничего подобного! Эти книги были написаны с намерением сообщить «благую весть» об Иисусе (само слово евангелие означает «благую весть»). То есть их авторы были лично заинтересованы не только в том, о чем они рассказывали, но и в том, как они об этом рассказывали. Они стремились проповедовать Иисуса. Они не пытались дать биографическую информацию, которая могла бы выдержать тщательный разбор со стороны критически настроенных исследователей, живших два тысячелетия спустя и разработавших совершенно иные стандарты для написания исторической работы или историографии. Они писали для своего собственного времени и пытались убедить людей в истине – как они сами ее понимали – относительно Иисуса. Они основывали свои истории на том, что сами слышали и читали. А то, что они читали, основывалось на том, что слышали другие авторы. В конечном счете все восходит к устной традиции.

Некоторые люди сегодня утверждают, будто культуры, укорененные в устной традиции, намного внимательнее следят за тем, чтобы их предания, по мере того, как они рассказываются и пересказываются, не подвергались значительным изменениям. Однако на поверку это оказывается еще одним современным мифом. Антропологи, изучавшие устные культуры, знают, что верно как раз противоположное. Только представители письменных культур озабочены точным воспроизведением фактов «как они есть» – именно потому, что в письменных культурах возможно обращение к источникам, чтобы выяснить, не внес ли кто-нибудь изменений в историю. В устных же культурах, напротив, обычно ожидается, что истории в действительности будут подвергаться изменениям – они меняются всякий раз, когда рассказчик излагает ту или иную историю в новом контексте. Новый контекст требует и нового способа передачи предания. Поэтому представители устных культур с исторической точки зрения не видят никаких проблем в том, что по мере того как рассказы передаются из поколения в поколение, в них вносятся изменения.³

Разумеется, то же самое относится и к расхождениям, приукрашиваниям, вымышленным историям и историческим проблемам в евангелиях. А это означает, что их нельзя принимать на веру, как дающие нам исторически точные повествования о реальных событиях. Означает ли это, что евангелия совершенно бесполезны в качестве исторических источников? Нет, но это означает, что мы должны использовать строгие научные методы, помогающие нам исследовать книги, написанные с одной целью – проповедовать «благую весть» об Иисусе – чтобы достичь другой цели: понять, что в действительности говорил и делал Иисус.