Текст книги "Вальс ведьмы"

– Больше не приглашайте меня на танец, – добавила я и повернулась к нему спиной.

Я не стала дожидаться его ответа. До конца оставалось еще несколько тактов, но тем не менее многие прервали свой танец и повернулись в мою сторону, когда я быстро покинула паркет. К счастью, вокруг было так много людей, что я не видела ни тетю с дядей, ни Лироя. Я снова направилась к библиотеке, но, когда уже собралась переступить порог, кто-то столкнулся со мной, заставив меня отступить.

Я вскинула ладонь, и проклятие едва не сорвалось с моих губ, прежде чем пара крепких рук поднялась в попытке защититься.

– Простите меня, мисс Кейтлер. Я не хотел вас пугать.

Я моргнула; гнев ослабел настолько, что мне удалось сосредоточиться на мужчине передо мной. Потребовалось несколько секунд, чтобы узнать его.

Он был немного выше меня, с густыми седыми усами, шляпой под мышкой и в костюме, который резко контрастировал со всеми, кто его окружал.

– Инспектор Эндрюс, – удивленно пробормотала я.

Тот самый мужчина, с которым мы столкнулись на выходе из ателье миссис Кертис. Тот самый, кто, по словам тети Эстер, нашел меня в день смерти моих родителей.

– Что… что вы здесь делаете? – спросила я, нахмурившись.

Судя по брызгам грязи у него на брюках и блестящему поту на пухлом лице, было понятно, что он пришел сюда не вальс танцевать.

– Прошу прощения за вторжение, мисс Кейтлер, – сказал он, нервно поглаживая усы. – Но мне срочно нужно поговорить с вашими тетей и дядей. Речь идет об очень деликатном деле.

Только я собралась задать ему еще один вопрос, как из глубины зала раздался пронзительный смех. Столь возмутительный звук не мог принадлежать никому, кроме тети Эстер. Мы повернулись и увидели ее с бокалом в руке, смеющуюся над чем-то, что, должно быть, сказал мистер Холфорд, отец Серены.

Инспектор быстро кивнул мне.

– С вашего позволения…

Я наблюдала за тем, как он пробирался сквозь толпу. Однако прежде, чем он добрался до тети и дяди, он остановился, когда кто-то пересек его путь. Еще одна Красная кровь.

Андрей Батори.

Я попыталась двинуться к ним, но людей оказалось слишком много, а мое платье было настолько громоздким, что я с трудом могла сделать простой шаг. Сквозь головы гостей я увидела, как инспектор что-то шепнул Андрею на ухо и на его напряженном лице промелькнуло что-то похожее на удивление. Он покачал головой и быстро отдалился от мужчины.

Я нахмурилась еще больше. При каких обстоятельствах сын важного венгерского дворянина мог познакомиться с лондонским полицейским?

В этом не было никакого смысла.

Андрей Батори больше не смотрел на Эндрюса. Он повернулся к нему спиной и направился к выходу из зала, не обращая особого внимания на гостей, преграждавших ему путь.

Я не стала раздумывать дважды и мигом бросилась вперед, чтобы встать у него на пути.

– Уже уходите? Так скоро? – спросила я своим самым очаровательным голосом.

Он моргнул, и его выражение вернулось к той резкой напряженности.

– Уже раннее утро, – холодно ответил он. – А завтра у меня есть обязательства, которые нужно выполнить.

– Не сомневаюсь в этом, – ответила я тоном, который явно свидетельствовал об обратном.

Его прищур бросил вызов моему, и после неловкого мгновения он отвесил мне поклон и продолжил пробираться сквозь толпу. Я не стала дожидаться, пока увижу, как он выйдет из огромных открытых дверей гостиной, поэтому изменила курс и направилась прямиком к инспектору Эндрюсу, который уже догнал тетю и дядю.

Он прикрыл губы тыльной стороной ладони, но не переставал говорить, переводя взгляд с них на толпу.

Улыбка на лице тети не изменилась, но она так побледнела, что стала похожа на экспонат музея восковых фигур мадам Тюссо. Дядя Гораций выглядел шокированным, его глаза были прикованы к мужчине, неуклюже покачивающемуся на паркете рядом с молодой женщиной, которая, казалось, изо всех сил старалась держаться от него подальше. Мистер Смит. Мужчина, с кем я танцевала несколько танцев назад и который так переживал о своем потомстве.

Дядя покачал головой и направился к нему, в то время как тетя указала на библиотеку.

Я тоже не стала мешкать, начав продвигаться среди людей, расталкивая всех, кто мешал на пути, после чего снова ввалилась в библиотеку, закрыв двери за спиной. На этот раз здесь никого не было.

Я громко выругалась, ощупывая карманы. Вот бы там оказалось мое Кольцо Крови.

«Что ты делаешь?»

Я повернула голову вправо. За закрытым окном сверкнули желтые глаза Тринадцатого.

«Кажется, что-то случилось», – ответила я, лихорадочно оглядываясь в поисках чего-нибудь острого.

«Я тоже так думаю, – сказал он, отводя взгляд в сторону. – Нужно кое-что тебе сказать».

«Не сейчас, – прорычала я в отчаянии. – Нет времени».

Дверь могла открыться в любую секунду, и к тому моменту меня уже не должно было быть здесь.

Я нащупала ящики письменного стола, который стоял в углу комнаты. Большинство из них были закрыты, кроме одного.

Когда мне удалось открыть ящик, я не увидела ничего, кроме нескольких белых листов и ножа для открытия писем.

Я схватила его за рукоятку и прижала лезвие к ладони. В тот момент, когда потекла кровь, мне послышалось, что дверь библиотеки начала двигаться за спиной.

Окунув палец в рану, я поднесла его ко лбу, рисуя алхимический символ: равносторонний треугольник, пересеченный прямой линией. Воздух задрожал, когда я произнесла следующие слова:

 
Да стану же я легкой, как ветерок,
Да стану же я цвета ветра.
 

В тот момент, когда я стала невидимой, двери библиотеки открылись. Из них показался инспектор Эндрюс в сопровождении мистера Смита и моих тети и дяди.

Все четверо посмотрели в мою сторону, но никто меня не увидел. Несмотря на мои слабые успехи в заклинаниях, кое-какие мне все же были по силам. Заклинание невидимости как раз входило в их число. Мне приходилось много раз использовать его в стенах Академии, особенно когда я собиралась пропустить урок.

Мистер Смит выгнул брови, наблюдая за тем, как тетя взмахнула рукой в воздухе, отчего засов щелкнул в дверях, запирая их, чтобы никто больше не мог войти.

– Ради Семи Адов, что происходит? – спросил он с легкой улыбкой на губах.

– Во-первых, позвольте представиться: я инспектор Лондонской столичной полиции, – сказал Эндрюс. Улыбка мистера Смита окончательно исчезла. – Прошу прощения за доставленные неудобства, но вы единственный родственник мистера Адама Смита, которого мы нашли.

В моей голове появилась мысль, и я прижалась к стене; рука все еще кровоточила, хотя никто не мог ее увидеть.

– Не говорите мне об этом… человеке. Я не имею к нему никакого отношения. День, когда его изгнали, был… – Мистер Смит закрыл рот, когда увидел встревоженный взгляд, который тетя бросила на дядю Горация. – Скажите прямо, что, черт возьми, произошло?

– С прискорбием сообщаю вам, сэр, что ваш брат был найден мертвым пару часов назад. – Пальцы инспектора теребили ткань шляпы в руках. – Мы считаем, что речь идет об убийстве.

10
Одним органом меньше

Вой банши казался колыбельной по сравнению с воем мистера Смита.

С тех пор как инспектор Эндрюс сообщил ему эту новость, он не прекращал плакать. Отчасти дело было в шоке, но и бокалы выпитого шампанского тоже сказались.

– Мой Адам был хорошим мальчиком, – говорил он, утирая слезы руками. – Своенравным, да… но он был таким забавным… он всегда мог рассмешить меня. Кто… кто мог желать ему вред?

– Дорогой, мистер Смит жил в непростом районе… – вмешалась тетя, пытаясь звучать утешительно, хотя она только усилила его вой.

– Бесспорно, Уайтчепел нельзя назвать безопасным местом для кого бы то ни было, – добавил инспектор с серьезностью.

Мистер Смит был не в состоянии ответить, он едва мог дышать из-за потока слез. Тетя Эстер протянула ему один из своих тонких кружевных носовых платков, в который он громко высморкался.

Дядя Гораций подошел к стене, к которой я прислонилась, и жестом показал инспектору Эндрюсу подойти ближе.

– Что происходит? – спросил он тихо, но достаточно близко ко мне, чтобы я услышала. Я оглянулась, но тетя была слишком занята тем, что открывала окна библиотеки, потому что мистеру Смиту, казалось, все больше не хватало воздуха. – Два убийства Изгнанников за одну неделю?

– Я знаю, – пробормотал инспектор, сжимая шляпу. – Я не веду это дело, но один из моих людей сообщил мне, что его нашли в канале. По всей видимости… они думают, что у него был удален орган.

– Что? – ахнул дядя, распахнув глаза от удивления.

Я поднесла руку к губам и крепко зажала рот. Хотя я не могла видеть раны, ощутился ее металлический привкус.

– Подозревают, что это была печень.

– Клянусь Семью Адами, – выплюнул дядя, недоверчиво качая головой.

– Данное предположение, разумеется, не разглашается, никто не хочет пугать население. Это нам совсем ни к чему, – со знанием дела добавил инспектор. – Я пытаюсь добиться, чтобы мне поручили расследование. Нынешний ответственный инспектор, мистер Эдмунд Рид, довольно… увлеченный молодой человек, но он не знает о существовании Черных кровей. И, учитывая обстоятельства, не знаю, сможет ли он хорошо справиться с этим делом.

– Черт возьми, похоже, мы вернулись в старые добрые времена Вейла.

– Или во времена Потрошителя.

Я сглотнула. Я училась в Академии в те несколько роковых месяцев тысяча восемьсот восемьдесят восьмого года, когда мне было десять и я узнала, что какой-то безумец Красной крови удалял органы после своих убийств. Или вытворял с трупами что похуже. Однако не только сумасшедший использовал органы жертв для своих корыстных целей. В свое время Алистер Вейл не раз оставлял после себя трупы, лишив их какого-нибудь органа.

Помимо всего прочего, печень была не просто органом. Для Черных кровей она имела особое значение, поскольку напрямую относилась к незавершенной Теории Темперамента. Мы проходили ее на последних курсах Академии, но я так и не смогла хорошенько ее изучить, ведь она была незаконченной.

– Я могу общаться с Ковеном, но я знаю, что у вашей семьи хорошие отношения с некоторыми высокопоставленными членами, – продолжил инспектор Эндрюс, хотя дядя, казалось, был не в состоянии больше ничего слышать. – Даже если полиция проведет расследование, нам понадобится ваша помощь.

– Не сомневайтесь в этом. Моя жена – близкая подруга Фрэнсиса Йеля.

Инспектор Эндрюс кивнул, словно ему было прекрасно известно имя одного из Высших членов Ковена – самого могущественного представителя Черной крови во всей Британской империи и того, кто отвечает за наше правительство.

– Я сообщу вам новости. А пока рекомендую хранить молчание касательно извлечения органов. После того, что произошло много лет назад с Потрошителем… это может всколыхнуть всеобщее настроение.

Дядя кивнул, и инспектор Эндрюс попрощался с ним легким кивком головы. Когда он открыл двери библиотеки, до нас донеслась мелодия скрипок, на мгновение заглушившая рыдания мистера Смита.

Тетя Эстер на секунду оторвалась от него и подошла к дяде. Резкая морщина прорезала слабо накрашенную кожу ее лба.

– Ради Семи Адов, Гораций, что происходит?

– Нам нужно поговорить наедине, – ответил он. Он отвел взгляд в сторону открытых окон, в которые проникал октябрьский ночной ветер. – Я провожу мистера Смита до дома. Нехорошо выйдет, если он все еще будет здесь, когда полиция приедет официально сообщить ему об убийстве брата. Слишком много глаз.

– Я позабочусь о завершении вечера.

Они оба поспешно отошли от меня. Тетя выскользнула из библиотеки, в то время как дядя Гораций, как мог, помог мистеру Смиту подняться и втащил его через небольшую боковую дверь, скрытую между стеллажами, которой пользовался только обслуживающий персонал. Когда двое мужчин исчезли, я позволила себе сползти по стене, пока почти не села на пятки. Резким движением я прижала тыльную сторону ладони ко лбу и с силой потерла, стирая символ воздуха со своей кожи. Как только он исчез, я снова стала видимой.

Я вздохнула и попыталась стереть засохшую кровь с рук оборками юбки.

– Как интересно, – произнес вдруг высокий голос, который эхом раздался в каждом углу библиотеки. Я подняла взгляд и увидела Тринадцатого в раме открытого окна; он ловко спрыгнул на покрытый ковром пол. – Все равно что вернуться в прошлое. Давненько не слышал разговоров об органах и ритуальных убийствах.

Он сказал это с той же легкостью, с какой тетя жаловалась на чай, когда была не в настроении. Я бросила на него мрачный взгляд, но он только склонил голову от скуки.

– Не будь ты Стражем, ты бы так не разговаривал, – сердито возразила я. – Ты знаешь, к чему все это может привести? Они даже не знают, Черная это кровь или Красная. Многие люди все еще верят в магию и боятся нас, и многие из наших ненавидят обычных людей. Если… если одна из сторон начнет подозревать другую… ты прекрасно знаешь и без меня, что может произойти, ты ведь очень стар.

– О, я, конечно, помню судебные процессы в Салеме. Как их забыть, – заметил он, задумчиво облизывая один из своих усиков. – Но не думай, что пострадали только люди Черных кровей. Когда Алистер Вейл расхаживал среди нас, нам, демонам, тоже досталось. Ему нравилось использовать нас как ритуальные объекты для своих призывов.

– Но Вейл заключен в тюрьму. Он уже почти как двенадцать лет заперт в «Святом Мученике». С тех пор…

С тех пор, как инспектор Эндрюс нашел меня на кровавой схеме призыва в катакомбах Хайгейта.

– Да, но не его последователи. И ты прекрасно знаешь, что я говорю не о Черной крови, которая прячется в тени.

Конечно, знаю. Мне достаточно было закрыть глаза, чтобы снова увидеть улыбку Дэвида Теннисона и вспомнить его ужасные слова, которые эхом отдавались в моих ушах. И он был далеко не единственным.

– Может, он и не Черная кровь, – пробормотала я почти про себя. – Возможно, это кто-то Красных кровей, кто знает о том, что мы существуем, и хочет причинить нам вред.

– Не важно, Черной крови или Красной. Ясно то, что достаточно одной искры, чтобы устроить большой пожар. И все мы знаем, как люди Черных кровей не любят пламя. Оно их пугает. Так же, как колдовство пугает обычных людей. А нет ничего опаснее страха.

Я кивнула, и внезапно ветер снова проник в открытые окна и погладил мне руки. Я вздрогнула, повернувшись к ночной тьме.

– Закрытие, – пробормотала я.

Но заклятие не сработало, и мне удалось лишь слегка качнуть их. Я со вздохом поднялась с пола и сама закрыла эти чертовы окна.

– Он все еще там? – спросил Тринадцатый, который начал облизывать свои задние лапы.

Я повернулась в его сторону, нахмурившись.

– О чем ты?

– Другой шпион, который подслушивал у фасада, – ответил он, глядя на меня между своих лап. – Тот самый придурок, который увидел меня и попытался приласкать. Конечно, я не позволил ему этого и чуть не оторвал ему палец. Жаль, что у него хорошие рефлексы.

Я почувствовала, как мой рот широко раскрылся, и быстро подошла к Тринадцатому, опускаясь на колени рядом с ним. Не глядя я схватила его за шкирку и приподняла, чтобы его желтые глаза оказались на одном уровне с моими.

Он жалобно мяукнул, но я не отпустила его.

– Был ли кто-нибудь еще, кто слушал, что говорил инспектор Эндрюс? Какого черта ты мне не сказал?

– Я пытался это сделать, но ты приказала мне молчать. И я, как хороший Страж, повиновался.

– Тринадцатый…

– Все в порядке, в порядке.

Я опустила его на пол, но он заговорил не сразу. Перед этим Тринадцатый облизал одну лапу и немного подкрутил усы.

– Речь о том молодом дворянине, которого ты заставила танцевать. О венгре.

Я широко открыла глаза. Из всех, кого я знала, Андрей Батори был самой маловероятной кандидатурой того, кто будет подслушивать.

– С какой стати, черт возьми, ему приспичило делать что-то подобное? – пролепетала я, одновременно сбитая с толку и возмущенная.

Тринадцатый посмотрел на меня, и его зрачки загорелись издевкой.

– Может, его тоже интересуют убийства.

– И зачем ему интересоваться подобным?

Тринадцатый принялся облизываться, будто он просто бросал комментарии в воздух. Он сосредоточился на одной из своих задних лап, в то время как его глаза не отрывались от моих.

– Как знать. Это Батори. Хотя сейчас он из семьи Красных кровей, он происходит из очень могущественного магического рода. Я когда-то служил Батори, около семисот лет назад. Важная была Черная кровь, хотя и вонючая… как ни крути, такие вот проблемы Средневековья.

Я нахмурилась. Тринадцатый медленно опустил лапу и сел, повернувшись ко мне мордой.

– Хочу сказать, что, возможно, он знает о магии больше, чем думала Серена Холфорд, когда знакомила вас. Может, его не очень радует мысль, что в его жилах больше не течет то, что продолжает течь в жилах других семей. Возможно, он хочет как-то отомстить.

– Это бессмысленно, – пробормотала я.

Я лгала самой себе. Конечно, в этом был смысл. Были семьи Черной крови, которые с годами теряли магию и становились Красной. Никто не знал почему. Иногда происходило обратное. Ковен изучал этот вопрос на протяжении последних ста лет и до сих пор не нашел ответа.

Что может быть эпичнее, чем сразиться с древней Черной кровью, у которой украли силы?

– Взгляни на это с хорошей стороны, – сказал он, прищурив свои демонические глаза. – Возможно, ты стала той самой молодой девушкой, которая заставила убийцу Изгнанников станцевать с ней вальс.

– Это хорошая сторона? – полушепотом спросила я.

– Есть и другая сторона, но не знаю, лучше она или хуже. Зависит от того, что для тебя означает смерть Красной крови.

Когда я опустила взгляд на Тринадцатого, то сильно побледнела. Кровь на моих руках стала ярче, чем когда-либо.

– Когда разговор закончился и он отошел от окна, его поджидали какие-то фигуры. Он этого не видел. Предполагаю, что прямо сейчас они преследуют его на какой-нибудь темной улице, чтобы напасть.

– Какие еще фигуры? – спросила я, повышая голос. – Кто они?

– Твой дорогой мистер Дэвид Теннисон и двое его друзей. И, судя по выражению их лиц, думаю, они все еще очень хотят танцевать.

11
Дуэль на рассвете

Сквозь пальцы текла кровь.

Мои быстрые шаги эхом отдавались по утреннему Лондону, а глаза не отрывались от Тринадцатого, который бежал по следу.

Тетя Эстер убила бы меня, узнай она, чем я занимаюсь.

Я снова нанесла рану на свои руки и нарисовала алхимический символ воздуха у себя на лбу. У меня не было возможности подняться в свою комнату в поисках Кольца Крови из-за магического барьера, который тетя Эстер создала перед танцами, чтобы помешать дяде Горацию сбежать раньше времени или Лирою пробраться тайком к себе в спальню; поэтому я воспользовалась ножом для писем, тем самым, который сейчас отскакивал от бедра при каждом моем шаге.

Тринадцатый бежал передо мной, его темный мех сливался с чернотой ночи.

«Мы рядом», – прошептал он мне.

Я сжала рукоять ножа, и как только мы повернули за угол, тут же увидела их.

Пришлось резко затормозить. Никто не мог меня видеть, но звук туфель, скользящих по мокрой брусчатке, заставил трех человек, стоявших в нескольких метрах, повернуться в мою сторону.

Как и сказал Тринадцатый, речь шла о Дэвиде Теннисоне и двух его друзьях, тех самых, с кем он разговаривал возле особняка Холфордов несколькими вечерами ранее. Все трое окружали Андрея и выстроились подобно вершинам идеального равностороннего треугольника.

Красная кровь так хмурил брови, что его глаза почти скрылись под ними. Он сжал кулаки. Молодой человек походил на черную пантеру, готовую в любой момент дать отпор или напасть. Увы, он и не догадывался, что его руки ничего не могут сделать против нашей магии.

– Кто-то может нас увидеть, – сказал один из друзей Теннисона.

– Успокойся. Мы скоро закончим, – ответил Дэвид, поворачиваясь к Красной крови.

Андрей сдвинул одну ногу влево, чтобы быть устойчивее. Его темные внимательные глаза метались взад и вперед между тремя юношами Черных кровей, окруживших его.

– Мне бы хотелось знать, что здесь происходит, – сказал он своим хриплым голосом.

– Это легко понять, чужеземец, – ответил Дэвид, прежде чем сделать шаг вперед. – Люди вроде тебя должны быть благодарны нам за то, что мы позволили вам существовать. Если бы мы захотели, то одним движением пальцев превратили бы вас в наших рабов.

– Рабство было отменено несколько лет назад, джентльмены.

– Ты настоящий Батори, неужели твоя семья никогда ничего тебе не рассказывала? – спросил другой юноша, бросив на него раздраженный взгляд.

Андрей не ответил. Он не пошевелил ни одним мускулом.

– У вас, Красной крови, и так слишком много привилегий, – продолжил Дэвид, игнорируя комментарий своего друга, – И уводить наших женщин – явно не из их числа.

Тринадцатый обнажил свои белые клыки в темноте. Казалось, он сдерживает смех.

«Наших женщин?» – насмешливо повторил он.

«О, ради Семи Адов. – Я кусала губы, чтобы не издать ни звука. – Скажи мне, что это не то, о чем я думаю».

В моей голове снова всплыли слова, которые я сказала Дэвиду этой ночью.

«Я бы станцевала с ним тысячу раз, прежде чем сделать еще хоть шаг в вашу сторону».

С ним. С Андреем Батори.

Мне определенно не следовало заставлять его танцевать этот чертов вальс.

– Я не совсем понимаю, что вы имеете в виду, – невозмутимо сказал Андрей, – но уверяю вас, что в настоящее время меня не интересуют никакие жен…

Я не расслышала конца его фразы. Сдавленное восклицание, вырвавшееся из моего горла, заглушило конец его предложения, когда Теннисон взмахнул руками и пробормотал единственное слово, которое мне не удалось расслышать из-за расстояния.

Его ладони охватил огонь.

«Неужели он настолько глуп, чтобы делать это здесь, – подумала я, стиснув зубы. – Его может увидеть любой человек Красной крови, если просто выглянет в чертово окно».

«Ну, по всей видимости, он именно так глуп», – ответил Тринадцатый.

Андрей открыл рот, но не произнес ни слова.

Он сделал шаг назад.

Улыбка Дэвида стала шире, в то время как его друзья нервно оглядывались по сторонам. В предрассветной темноте фонари едва освещали улицу, и волшебный огонь пылал слишком ярко.

Но Дэвиду, похоже, было все равно. Он сунул свою свободную руку в карман пиджака и что-то достал. Хотя мне не удалось ничего толком разглядеть, я и без того знала, что это такое.

«Самое время попрактиковаться в твоих любимых заклятиях», – промурлыкал Тринадцатый у меня в голове.

Я бросилась вперед как раз в тот момент, когда Дэвид произносил слова заклинания, что я не расслышала. Огонь осветил лицо Андрея Батори, и я тотчас протянула обе руки к нему.

– Подъем! – воскликнула я.

Языки пламени метнулись к Андрею, но, прежде чем они коснулись его кожи, юношу отбросило. Не вверх, как мне хотелось, а в сторону. Он пролетел между двумя друзьями Теннисона и врезался прямо в стену здания.

Тринадцатый разразился смехом от приглушенного вздоха боли, который издал Андрей.

«Вместо того, чтобы смеяться, мог бы и помочь мне», – бросила я ему в своей голове.

Мне показалось, что я увидела, как он наклонил голову, на его кошачьей мордочке появилась ухмылка, и внезапно Тринадцатый превратился в темное пятно и вырвался вперед. Его крик эхом раздался посреди ночи, вот только принадлежал он не коту, а демону.

Все трое повернулись кругом, оглядываясь по сторонам, в то время как Андрей поднес руки к животу, согнувшись от боли.

– Что это?..

Заговоривший юноша не смог даже закончить свой вопрос. Его подбросило в воздух, и темная тень Тринадцатого с размаху врезалась в него.

– Демон!

Я прижала большой палец правой руки к ножу для писем и почувствовала, как он проткнул кожу. Мокрым от крови пальцем нарисовала на левой ладони два скрещенных символа, воздуха и воды, идеальный треугольник, перевернутый вверх ногами.

Хотя заклинания давались мне не так плохо, как заклятия, рисунок был так же важен, как и слова, и я знала, что штрихи далеко не идеальны, но мне не удалось ничего больше сделать, пока я бежала на полной скорости и бормотала:

 
Мир – это вода, мир – это воздух,
Поднимись и пустись же в пляс.
 

В тот момент, когда последнее слово слетело с кончика языка, ранняя утренняя роса, покрывшая булыжники улицы, поднялась тысячами капель воды, которые окружили меня и тем самым раскрыли мое местонахождение.

– Это не просто какой-то там демон, это Страж! – закричал Дэвид Теннисон, уворачиваясь от тени Тринадцатого, который пытался сбить и его с ног. – Там прячется Черная кровь!

Не только капли начали падать. Появился легкий ветерок, через две секунды набравший силу, отчего пышная юбка платья прилипла к моим ногам. Он окружил меня, подобно смерчу, притягивая капли воды. Затем их отбросило к Теннисону и его друзьям, которые тут же закричали «Отбросить!», чтобы создать вокруг себя щит.

Я подошла к Андрею, все еще лежащему на земле. У меня кружилась голова, и пришлось прислониться спиной к стене здания. Без лишних церемоний я схватила его за плечи и попыталась усадить.

Он пошатнулся под моими невидимыми руками.

– Что… что за?..

– Я Элиза, Элиза Кейтлер, – поспешно ответила я, чувствуя, как за спиной ослабевают чары ветра и воды.

Я прислушалась к хаосу, который создал Тринадцатый, но теперь, когда они подняли щиты, было не так-то просто отвлекать Теннисона и его друзей.

– Нет… я вас не вижу, – сказал он, оглядываясь по сторонам так, словно его глаза вот-вот выпрыгнут из орбит. – Удар…

– Вы не ослепли от удара. Это я невидимая, – ответила я, сумев сильным рывком поставить его на ноги.

– Это все объясняет, – пробормотал он. Раз он был в состоянии использовать сарказм, значит, удар, который я нанесла ему, был не таким уж и серьезным.

Я не отрывала своих испачканных в красном пальцев от его запястья. Андрей пораженно смотрел, как кровь окрашивает его кожу, но все же пришел в себя, когда я толкнула его, чтобы он начал идти.

Мы едва успели сделать два шага, как на нас обрушился столб огня.

«Элиза!» – в голове пронесся вой Тринадцатого.

– Отбросить! – крикнула я.

Я лишь махнула свободной рукой, той, что не держала Андрея. Даже капля волшебной крови не запятнала кожу, но огонь, прежде чем коснуться нас, остановился в воздухе, поколебался и распространился во все стороны, к юношам и зданиям вокруг.

Я услышала треск разбивающегося стекла, приглушенные крики в ночи и зарево, нарастающее с огромной скоростью.

– Клянусь Семью Адами, – прошипела я.

Несколько окон открылись. Люди Красных кровей высунулись на улицу, их глаза все еще были затуманены сном.

– Эй, кто там?

Один из друзей Дэвида Теннисона бросился бежать. Другой пробормотал «Скройтесь», и в тот же миг от земли поднялся неестественный туман, окутав всех нас.

Дэвид растворился в нем, хотя его гневный взгляд продолжал сверлить Андрея.

Пламя на крышах усиливалось, и слышалось, как внутри домов нарастали крики. Мне нужно было исправить то, что натворил Теннисон, и то, что я усугубила.

Я закрыла глаза, сосредоточившись; отпустила запястье Андрея и использовала кровь из открытой раны на своей ладони, чтобы нарисовать алхимический символ воды на стене соседнего здания. Затем я нарисовала такой же рисунок на одном из булыжников на земле.

Андрей широко раскрытыми глазами наблюдал, как для него эти красные символы появлялись из ниоткуда, наполовину скрытые окутавшим нас густым туманом.

 
Пусть небесные силы зарядят облака,
Чтобы этот пылающий огонь погас,
чтобы боль горячей земли утихла.
 

Я знала, что это заклинание сработает. Оно было одним из немногих, что я сдала на отлично во время выпускного экзамена в прошлом июне.

Я снова сжала запястье Андрея. Он подпрыгнул, но все же пошел дальше, когда я вытолкнула его на ближайшую улицу.

– Постой! Огонь… дома…

– Огонь потухнет, – решительно ответила я.

Люди Красных кровей испугаются, когда с крыш их домов пойдет дождь. Возможно, кто-то из Ковена навестит их на следующий день, представившись сотрудником мэрии, но после того, что Теннисон и его друзья устроили сегодня ночью здесь с огнем, никакой речи об обещаниях и быть не могло.

Я снова подтолкнула Андрея; нам нужно было убираться отсюда как можно скорее.

Из-за моего заклинания начался дождь. Непрерывный водопад, который пропитал нас с ног до головы и, судя по крикам над нами, также пролился над головами Красных кровей.

Андрей удивился, когда увидел, как я внезапно появилась рядом; вода стерла символ, благодаря которому я была невидимой.

– Видишь? – спросила я, поворачиваясь к нему. – А теперь нам нужно идти…

Но я не закончила фразу.

Не знаю, почувствовала ли я сначала шипение, или меня сразу ослепило ярким светом. Дыхание перехватило, когда кроваво-красный луч полетел к нам всего с одним словом:

 
Ахааш.
 

Проклятие.

Я вытянула руки перед собой, на кончике языка крутилось «Отбросить», но я сомневалась, будет ли этого достаточно. Возможно, проклятие разрушит щит и нас заодно. Заклятие не могло конкурировать с таким видом магии.

Но когда оно было менее чем в полуметре, к нам прыгнула тень, как раз в тот момент, когда молния собиралась поразить нас.

Возникло сияние, и тень, напоминающая очертания кота, внезапно расплылась, расширилась и превратилась в огромную фигуру с удлиненными конечностями, когтями и рогами, такими же длинными, как тело взрослого человека.

На мгновение на меня уставились дьявольские глаза, но, когда я упала на землю, Тринадцатый снова превратился в кота.

Очень больно.

– Нет!

Я бросилась к нему, подняла его с земли и прижала к груди. Я тяжело дышала, чувствуя открытую рану между пальцами, и заметила, как мое платье испачкалось его кровью. Будь он обычным котом, он бы сейчас распался надвое.

– Ты сказала, что нам нужно идти, – пробормотал Андрей, осторожно касаясь моего плеча.

Я повернулась к нему в ярости. Мне потребовалось время, чтобы понять, почему мой взгляд затуманен. Глаза наполнили слезы.

– Кто-то идет, – добавил он тоном, совершенно не похожим на его привычный хриплый, сухой тембр. – И, думаю, тебе бы не хотелось, чтобы тебя нашли здесь.

Я посмотрела на юбку платья, промокшую и грязную, а теперь еще и запачканную кровью. Понятия не имею, была ли это моя кровь или Тринадцатого.

Я услышала голоса и поднялась, не переставая держать своего Стража. Андрей был прав. Мы должны были исчезнуть из виду.

– Идем, – прошептала я.

Мы торопливо шли сквозь заколдованный туман, который уже начал рассеиваться. Я позволила юноше вести, и он все дальше и дальше уводил нас из Беркли, минуя другие кварталы, несколько узких улочек и величественные здания. Казалось, мы шли целую вечность; Тринадцатый прильнул ко мне, и я чувствовала, как с каждым шагом он слабеет.

– Нужно остановиться, – пробормотала я, прежде чем сделать следующий шаг.

Андрей взял меня за руку и, оглядевшись, повел в небольшой переулок. Невольно в мыслях всплыли слова Тринадцатого, сказанные ночью.