Текст книги "Тигр стрелка Шарпа. Триумф стрелка Шарпа. Крепость стрелка Шарпа"

– А если она нас выдаст?

– Тогда нас ждут большие неприятности. Но она не выдаст. Мэри – хорошая девушка.

Лейтенант пожал плечами:

– Как посмотреть. Тебя ведь обманула.

– Легко пришло – легко ушло, – подпоясывая тунику, ответил Шарп.

Как и большинство местных солдат, он ничего под нее не надевал в отличие от Лоуфорда, упорно носившего старые армейские бриджи. Головные уборы оба сохранили, сменив лишь кокарду Георга III на оловянный значок в виде поднятой лапы тигра.

– Послушай, я сделал все, о чем ты меня просил, и Мэри пообещала найти этого Рави, или как его там. Остается только ждать. Выпадет шанс сбежать – сбежим. Ты мушкет для проверки приготовил?

– Оружие у меня всегда в порядке, – с некоторой обидой ответил лейтенант, поднимая тяжелый французский мушкет.

– Господи, да за такое ружье тебя в настоящей армии под трибунал бы отдали. Дай сюда.

До проверки, которую сержант Ротье проводил ежедневно, оставалось еще полчаса, после чего они были свободны почти до вечера, когда наступало время заступать в караул у Майсурских ворот. Их смена продолжалась до полуночи, но Шарп знал, что сбежать из города в эту ночь не получится, – Майсурские ворота вели в лагерь, который, в свою очередь, надежно охранялся по всему периметру. Накануне он уже предпринял попытку выйти за них, но не успел сделать и двадцати шагов, как его остановили и, несмотря на медальон и капральский шнурок, вежливо, но твердо потребовали вернуться. Похоже, Типу держал город на замке.

– Мне Ваззи почистил, – сказал Лоуфорд, протягивая Шарпу мушкет. Вокруг казарм постоянно болтались мальчишки, готовые за малую плату на любую посильную работу. – Разумеется, я ему заплатил, – с достоинством добавил лейтенант.

– Хочешь, чтобы работа была сделана хорошо, сделай ее сам. Черт! – выругался Шарп, потому что пружина прищемила ему палец. – Ты только посмотри, какая здесь ржавчина! Чертовы французы даже мушкет не умеют сделать как следует. То ли дело наши, бирмингемские. – Ворча, он ловко вынул пружину, ухитрившись не выронить спусковой механизм.

– И ты всегда так вот чистишь свой мушкет? – поинтересовался Лоуфорд, на которого дотошность и старательность Шарпа произвели сильное впечатление.

– Конечно! А как иначе? Впрочем, Хейксвиллу наплевать – он только снаружи и проверяет. Помнишь, ты за меня вступился из-за кремня? Сержант заменил его на простой камень, но я успел вовремя спохватиться. Хитер, да только есть и похитрее.

– Он заменил кремень? – изумился Лоуфорд.

– Точно. Форменная змеюка этот наш Обадайя. Сколько ж ты заплатил Ваззи?

– Анну.

– Парнишка тебя ограбил. Не подашь пузырек с маслом?

Лоуфорд подал масло и прислонился к лохани, в которой Шарп стирал туники. Несмотря на очевидную неудачу миссии, он чувствовал себя как-то непривычно спокойно. Ему было приятно вот так, на равных, общаться с Шарпом. Многие офицеры избегали своих солдат, боясь их презрения и пряча настороженность за показным высокомерием. Лоуфорду казалось, что он уже никогда не сможет вести себя так, потому что в нем не осталось больше страха перед грубыми, жестокими парнями, составлявшими основу британской армии. Шарп избавил его от страха, показав, что грубость их есть скорее бездумная привычка, а жестокостью они прикрывают добросовестность и честность. Конечно, не все были честны, как не все были и грубы, но ведь подавляющее число офицеров считали рядовых скотами и относились к ним соответственно. Лоуфорд с завистью наблюдал за тем, как Шарп, очистив пружину от ржавчины, ловко вставляет ее на место с помощью отмычки.

– Лейтенант? – окликнул кто-то с другого края двора. – Лейтенант Лоуфорд?

– Сэр? – машинально откликнулся Лоуфорд, поднимаясь и поворачивая голову в сторону голоса. В следующую секунду он понял свою ошибку и побледнел.

Шарп выругался.

Полковник Гуден медленно подошел к британцам, потирая щеку.

– Лейтенант Лоуфорд? – вежливо осведомился он. – Из Тридцать третьего пехотного полка его величества?

Лоуфорд молчал.

Гуден пожал плечами:

– Офицеры – люди чести, не так ли, лейтенант? Будете и дальше лгать?

– Нет, сэр.

Француз вздохнул:

– Так вы действительно офицер?

– Да, сэр, – стыдливо признался Лоуфорд, хотя чего именно он стыдился, своего недостойного, с точки зрения Гудена, поведения или прискорбной беспечности, Шарп так и не понял.

– А вы, капрал Шарп? – грустно спросил полковник.

– Я не офицер, сэр.

– Это понятно. Вы настоящий дезертир?

– Самый настоящий, сэр, – с честным лицом соврал Шарп.

У Гудена его уверенный тон вызвал улыбку.

– А вы, лейтенант? – Он повернулся к Лоуфорду. – Вы настоящий дезертир? – Лейтенант промолчал, и полковник тяжко вздохнул. – Будьте добры, лейтенант, отвечайте.

– Нет, сэр, я не дезертир. И рядовой Шарп тоже.

– Понятно, – кивнул француз. – Сержант так и говорил.

– Сержант, сэр?

Гуден состроил гримасу:

– Боюсь, у меня плохая новость. Типу казнил захваченных в лесу пленных. Одного он пощадил, потому что тот донес на вас.

– Ублюдок! – Шарп отбросил мушкет. – Чертов Хейксвилл. – Он выругался еще раз, с большим чувством.

– Сэр? – Лоуфорд вопросительно посмотрел на полковника.

– Лейтенант? – в тон ему ответил Гуден.

– Когда нас захватили, мы были в форме, сэр. Это означает, что с нами должно обращаться как с военнопленными.

Француз покачал головой:

– Ничего это не значит, лейтенант, потому что вы солгали. – В голосе его слышалось явное неодобрение. – И все же я попробую ходатайствовать за вас. – Он опустился на край лохани и раздраженно отмахнулся от надоедливой мухи. – Скажете, зачем пришли в город?

– Нет, сэр.

– Да, я так и думал. Но хочу предупредить, что Типу захочет это узнать. – Гуден улыбнулся Шарпу. – Видите ли, вы один из лучших солдат из всех, кем мне выпала честь командовать. И беспокоило меня только одно: что может заставить такого хорошего солдата изменить своей стране, пусть его и подвергли несправедливому наказанию. Теперь я вижу, что вы даже еще лучший солдат, чем мне представлялось. – Он нахмурился, потому что Шарп, выслушивая комплимент, задрал тунику и почесал задницу.

– Извините, сэр, – виновато сказал Шарп, заметив неодобрительный взгляд полковника, и опустил тунику.

– Жаль вас терять, – продолжал Гуден. – За вами пришли, чтобы отвести во дворец. – Он помолчал, очевидно решая, стоит ли добавить еще что-нибудь к завуалированной угрозе, потом повернулся, щелкнул пальцами, и во дворе появился мрачный сержант Ротье. С собой он нес красные мундиры Лоуфорда и Шарпа и белые бриджи последнего. – Так будет лучше, – без особой надежды добавил полковник, наблюдая за тем, как британцы снимают чистые туники и переодеваются в старую форму. – Что касается женщины… – Он неуверенно взглянул на Шарпа.

– Она не имеет к нашим делам никакого отношения, сэр, – поспешно, натягивая бриджи, ответил Шарп. – Честное слово, сэр. К тому же, сэр… – добавил он, застегивая пуговицы на показавшемся вдруг удивительно тесным и неудобным мундире. – К тому же она меня бросила.

– Вам не повезло уже дважды. Для солдата плохой знак. – Гуден улыбнулся и протянул руку. – Ваши мушкеты, джентльмены, если не возражаете.

Шарп передал ему оба ружья:

– Сэр?

– Рядовой Шарп?

Шарп вдруг покраснел и засмущался:

– Для меня было честью служить вам, сэр. Жалко, что у нас в армии мало таких, как вы.

– Спасибо. – Гуден кивнул, принимая комплимент. – Конечно, – добавил он, – если вы пообещаете в дальнейшем честно служить Типу, то, может быть, избежите уготованной вам участи. Думаю, я мог бы убедить Типу, но прежде вы должны сказать, зачем пришли в город.

Предложение было адресовано Шарпу, и Лоуфорд напрягся в ожидании ответа. Шарп помолчал, колеблясь, потом покачал головой:

– Нет, сэр, я уж лучше останусь красномундирником.

Иного ответа Гуден и не ожидал.

– Хорошо. Кстати, рядовой, медальон можете оставить. Все равно его найдут.

– Да, сэр. – Шарп достал медальон из кармана, куда он предусмотрительно его спрятал, и повесил на шею.

Полковник сделал приглашающий жест в сторону барака:

– Сюда, джентльмены.

Удовольствия закончились.

И Шарп подозревал, что закончились они надолго.

Потому что теперь они с Лоуфордом стали пленниками Типу.

* * *

Аппа Рао распорядился привести Мэри в одну из дальних комнат. Там ее уже ждал Кунвар Сингх, но на последнего молодая женщина старалась не смотреть, боясь увидеть на его красивом лице предвестие больших неприятностей. Никаких особенных причин ожидать неприятностей не было, но она всегда держалась настороженно, к тому же суровый вид хозяина дома подсказывал, что ее страхи оправданны.

– Ваши спутники, – заговорил генерал, когда служанка закрыла за собой дверь, – арестованы. Лейтенант Лоуфорд и рядовой Шарп, тот, которого вы называли своим братом.

– Сводным братом, господин, – прошептала Мэри.

– Как скажете, – не стал спорить Аппа Рао.

Кунвар Сингх немного говорил по-английски, но все-таки недостаточно, чтобы поспевать за ходом разговора, а потому генерал выбрал для допроса Мэри именно этот язык, хотя и владел им не совсем хорошо. Разумеется, в родство Мэри и Шарпа он не верил, но девушка ему нравилась, и генерал считал, что она могла бы стать подходящей невестой для Кунвара Сингха. Будущее Майсура знали только боги, но если это будущее было так или иначе связано с англичанами, то знающая английский жена стала бы для молодого человека серьезным преимуществом. Кроме того, жена самого генерала, Лакшми, твердо стояла на стороне Мэри и придерживалась того мнения, что ее прошлое, как и прошлое Кунвара Сингха, должно быть предано забвению.

– Зачем они здесь?

– Не знаю, господин.

Аппа Рао достал пистолет и начал его заряжать. Мэри и Кунвар Сингх с одинаковой тревогой следили за тем, как он, сняв серебряный рог, засыпает в дуло тщательно отмеренную порцию.

– Позволь рассказать тебе, Аруна, что будет дальше с лейтенантом Лоуфордом и рядовым Шарпом. – Он стряхнул с дула крошки пороха. – Типу подвергнет их допросу, а его допросы бывают весьма болезненными. В конце концов они все расскажут. Иначе не бывает. Может быть, им позволят жить, может, нет. Не знаю. – Генерал посмотрел на молодую женщину и, затолкав в дуло бумажный пыж, начал выбирать пулю из деревянного ящичка. – Типу задаст им два вопроса. Первый: зачем они сюда пришли, и второй: с кем они должны были встретиться в городе. Ты меня понимаешь?

– Да, господин.

Аппа Рао вложил пулю и вытащил короткий шомпол.

– Они скажут, Аруна. Какими бы храбрыми и крепкими они ни были, в конце концов они заговорят. Конечно… – он помедлил, забивая пулю, – Типу может вспомнить о тебе. И если вспомнит, то пошлет за тобой, и тогда тебе тоже станут задавать вопросы. Но не так, как это делаю я. Понимаешь?

– Да, господин, – едва слышно прошептала Мэри.

Генерал вернул шомпол на место. Теперь пистолет был заряжен, оставалось взвести курок.

– Я не желаю тебе зла, Аруна, а потому скажи, зачем они пришли в Серингапатам.

Мэри как зачарованная смотрела на пистолет. Это было прекрасное оружие, с инкрустированной слоновой костью рукояткой и украшенным серебряными завитушками стволом. Потом она посмотрела в глаза генералу и поняла, что он не собирается стрелять в нее. В них не было угрозы, но был страх, и, распознав страх, Мэри решилась рассказать правду:

– Они пришли сюда, господин, чтобы найти человека по имени Маккандлесс.

Именно такого ответа и страшился Аппа Рао.

– Они нашли его?

– Нет, господин.

– Тогда что они узнали? – Генерал положил пистолет на стол. – Что они узнали? – уже требовательнее повторил он.

– Рядовой Шарп сказал мне, что британцы не должны атаковать с запада, господин, – ответила Мэри, позабыв назвать Шарпа братом. – Вот и все, господин.

– Все? Не может быть. Зачем он сказал тебе это? Думал, что ты сумеешь выйти из города?

Мэри снова уставилась на пистолет:

– Он попросил меня найти одного человека, господин.

– Кого?

Девушка со страхом взглянула на генерала:

– Одного купца, господин, по имени Рави Шехар.

– Кого-нибудь еще?

– Нет, господин.

Рао поверил ей, и с души у него свалился камень. Больше всего он боялся, что Шарпу и Лоуфорду назвали его имя, и хотя Маккандлесс пообещал держать предательство генерала в тайне, полной уверенности в том, что шотландец сумеет сдержать слово, не было. Маккандлесса еще не допрашивали под пытками, так как Типу полагал, что «полковник Росс» не более чем безобидный фуражир, но теперь опасность многократно возросла. Шарп и Лоуфорд не знали о существовании Рао, но могли разоблачить шотландца, и тогда за дело возьмутся джетти. Выдержит ли старик? Конечно, генералу было бы нетрудно уйти к британцам, но его побег грозил смертью всем родственникам и многочисленной прислуге. Нет, решил после недолгих раздумий Рао, опасную игру следует довести до конца. Он подтолкнул пистолет Мэри:

– Возьми.

Молодая женщина удивленно посмотрела на него:

– Пистолет, господин?

– Да, возьми его. И слушай меня внимательно. Рави Шехар мертв, и тело его скормлено тиграм. Возможно, Типу уже забыл о твоем существовании, но, если он вспомнит, оружие тебе пригодится. – Он подумал, не попытаться ли вывести девушку из города. Это решало бы многое, но каждый житель обязан был предъявить у ворот пропуск с личной печатью самого султана, и получить такой удавалось не всем. Солдат мог бы убежать из Серингапатама, но не простой горожанин. Аппа Рао посмотрел в темные глаза Мэри. – Говорят, если вложить его в рот и направить чуть вверх, то все заканчивается быстро. – Девушка поежилась, и генерал кивнул Кунвару Сингху. – Я вручаю ее твоим заботам.

Молодой человек поклонился.

Мэри вернулась на женскую половину, а хозяин отправился в домашнее святилище. Он задержался там, думая о том, как завидует уверенным в себе людям, вроде Типу или полковника Маккандлесса. Ни тот ни другой не терзались сомнениями и твердо верили в то, что судьбу определяют они сами. Они ни от кого не зависели, и Аппа Рао хотел бы того же. Он хотел бы жить в Майсуре, управляемом древней индусской династией, в Майсуре, не подвластном ни британцам, ни французам, ни маратхам, ни мусульманам, но вместо этого оказался в самом центре противостояния двух армий и был вынужден думать в первую очередь о том, как спасти жену, детей, слуг и себя самого. Генерал закрыл глаза, сложил руки и, прикоснувшись ко лбу, склонился перед Ганешей, богом с головой слона, охранявшим его дом.

– Сохрани нам жизнь, – прошептал он. – Только сохрани нам жизнь.

* * *

Типу вошел во двор без обычной помпы, в сопровождении всего лишь офицера и двух джетти. Арестованных англичан охраняли четверо пехотинцев. Джетти остались в стороне, равнодушно наблюдая за тем, как их повелитель подходит к одному из арестованных и срывает с него золотой медальон. От рывка цепь глубоко врезалась Шарпу в шею и порвалась. Типу плюнул британцу в лицо и отвернулся.

Офицер, молодой, учтивый мусульманин, заговорил на хорошем английском:

– Его величество желает знать, зачем вы пришли в город.

Лоуфорд подтянулся.

– Я лейтенант армии его величества… – начал он, но индиец поднял руку:

– Молчать! Здесь ты не лейтенант. Ты – ничтожество. Итак, зачем вы пришли в город?

– А ты как думаешь? – огрызнулся Шарп.

Офицер посмотрел на него:

– Думаю, вы пришли сюда выведывать наши секреты.

– Ну вот, теперь знаешь.

Офицер улыбнулся:

– Может быть, вам назвали имя того, с кем вы должны были связаться? Того, кто помог бы вам? Нам нужно имя.

Шарп покачал головой:

– Никаких имен нам не называли. Ни одного.

– Возможно.

Офицер кивнул двум джетти, один из которых схватил Шарпа, а другой так рванул вниз мундир, что с того посыпались пуговицы. Никакой одежды под мундиром не оказалось, если не считать таковой повязку, покрывавшую заживающие раны. Первый джетти достал кинжал и, не церемонясь, разрезал бинты. Лезвие задело кожу, и Шарп вздрогнул от боли. Один из тигров, почуяв запах крови, зашевелился. Второй джетти отошел к солдатам и взял у одного из них ружейный шомпол. Потом вернулся к Шарпу, встал у него за спиной и по знаку Типу хлестнул пленника шомполом по спине.

Боль была не меньше, чем при бичевании. Она пронзила спину, Шарп охнул и стиснул зубы, чтобы не закричать. За первым ударом последовал второй, столь сильный, что Шарп не устоял на ногах и упал лицом вниз, успев в последний момент выставить руки. Джетти ударил его еще трижды, и из-под рассеченной кожи проступила кровь. Тигры зарычали и подались вперед, натягивая тяжелые цепи.

– Его будут бить, пока он не скажет имя, – мягко сказал Лоуфорду офицер, – а когда забьют насмерть, возьмутся за тебя.

Шарп перекатился на бок, но палач пнул его ногой, возвращая в прежнее положение.

– Прекратите! – крикнул Лоуфорд. – Вы не можете так поступать!

– Можем! – ответил офицер. – Сейчас ему начнут ломать кости, но только не спины. До нее дойдут потом. Боль будет нарастать. – Он снова кивнул, и на Шарпа посыпались удары.

На этот раз рядовому, как он ни старался, не удалось сдержать крик.

– Купец! – выпалил Лоуфорд.

Офицер поднял руку, и джетти остановились.

– Купец? Какой купец? В городе полно купцов.

– Он торгует скобяными изделиями. Больше я не знаю.

– Знаешь. – Кивок, шомпол взлетел в воздух.

– Рави Шехар! – выкрикнул Лоуфорд, проклиная себя за слабость, которая могла стоить жизни незнакомому человеку.

Смотреть, как Шарпа у него на глазах забивают насмерть, он не мог. Одно дело терпеть собственную боль, и совсем другое – наблюдать за тем, как человека превращают в кровавое месиво.

– Рави Шехар, – повторил офицер. – И как вы его нашли?

– Мы его не нашли. Мы не знали как! Собирались подождать, немного выучить язык и уже потом отправиться на поиски. Не успели.

Шарп стонал. Кровь стекала по бокам и капала на камни. Один из тигров надул у стены приличную лужу, и едкий, тошнотворный запах мочи распространился по двору. Офицер – на шее у него тоже висел золотой медальон – отошел к Типу, о чем-то поговорил с ним и вернулся к Лоуфорду:

– Что вы должны были сообщить Рави Шехару?

– Все, что узнали, – опустив голову, ответил лейтенант. – Об оборонительных сооружениях. Для этого нас и послали.

– И что вы узнали?

– Сколько у вас солдат, сколько орудий, сколько ракет.

– И все?

– А разве мало?

Офицер перевел ответы Типу. Султан пожал плечами, взглянул на Лоуфорда и достал из кармана желтой шелковой туники небольшой кожаный мешочек. Развязав шнурок, он шагнул к Шарпу и посыпал солью кровоточащую спину. Шарп едва не задохнулся от боли.

– С кем еще вы должны были связаться? – спросил офицер.

– Больше ни с кем. Поверьте, больше ни с кем, – жалобно добавил Лоуфорд. – Нам лишь говорили, что Рави Шехар сможет передать сообщение. Вот и все.

Типу верил пленнику. Боль и стыд ясно читались на лице англичанина. К тому же рассказанное им совпадало с тем, что уже знал и сам Типу.

– И вы не нашли Рави Шехара?

– Нет.

– Тогда посмотри. – Офицер указал на тигров. – Его скормили им. Несколько недель назад.

– О боже, – прошептал Лоуфорд, закрывая в отчаянии глаза. В какой-то момент его едва не стошнило, но он подавил рвотный позыв и открыл глаза.

Типу, подобрав с земли мундир, бросил его на залитую кровью спину.

Пару секунд султан стоял в нерешительности, не зная, стоит ли отдавать этих двоих на съедение тиграм сейчас или лучше немного подождать.

– Отведите их в тюрьму, – распорядился он.

Одно жертвоприношение уже изменило судьбу. Торопиться с другим не следовало. Типу знал, что судьба капризна, а потому пленников лучше приберечь до следующего раза. Когда понадобится отвратить несчастье или обеспечить победу, их убьют. А до тех пор пусть гниют в темнице.

Глава девятая

Тюрьма помещалась в одном из северных двориков дворца, едва ли не под самой внутренней стеной. Двор пропах отходами до такой степени, что даже Шарп, следуя за Лоуфордом и чувствуя спиной острие штыка, невольно задержал дыхание, чтобы не расстаться с содержимым желудка. Место оказалось оживленным. В расположенных по периметру двора низеньких тростниковых лачугах обитали со своими семьями дворцовые слуги, рядом находились конюшни и огороженный загон, в котором содержались восемь гепардов. Последних Типу брал с собой, отправляясь охотиться на газелей. К месту охоты зверей доставляли в клетках на колесах, и поначалу Шарп подумал, что их с Лоуфордом поместят в такую же, но сопровождавший пленников солдат протопал мимо неуклюжих повозок и свернул к ступенькам, которые спускались к длинному и узкому открытому коридору, больше напоминавшему выложенную камнями траншею. В конце коридора обнаружилась окруженная высоким железным забором яма, охрану которой несли двое солдат. Один из них, сняв с пояса ключ, открыл замок размером с плод манго. Сопровождающий подтолкнул англичан к проходу.

Вооружена тюремная стража была не мушкетами, но свернутыми и заткнутыми за пояс хлыстами и старинными мушкетонами. Повинуясь молчаливому жесту тюремщика, Шарп и Лоуфорд спустились еще по одному лестничному маршу и оказались в другом, глухом каменном коридоре, по обе стороны которого помещались зарешеченные камеры. Всего их было восемь, по четыре с каждой стороны, и каждая отделялась от соседних и от центрального прохода лишь железными прутьями толщиной с кулак взрослого мужчины. Надзиратель сделал знак подождать, пока он откроет камеру, но замок то ли заржавел, то ли заупрямился. Ключ от другого затерялся. В дальней камере что-то заворочалось на соломе, потом глухо заурчало, и Шарп, присмотревшись, увидел, как со своей лежанки поднимается здоровущий тигр с бесстрастными желтыми глазами.

Из первой слева камеры тоже донесся шелест соломы.

– Посмотрите-ка, кто к нам пожаловал! – Не узнать голос сержанта Хейксвилла было невозможно. – Шарпи!

– Помолчите! – бросил ему Лоуфорд.

– Есть, сэр! Молчу, сэр! Как приказано! – Хейксвилл приник к железным прутьям, с удивлением взирая на пополнение. Лицо его привычно дергалось. – Молчу как могила, сэр, но только со мной тут никто и не разговаривает. Тот не желает. – Он кивнул в сторону противоположной камеры, с замком которой и возился сейчас надзиратель. – Ему нравится, чтоб было тихо, – не умолкал сержант. – Как в церкви. Только молитвы и бормочет. А здесь всегда тихо, сэр. Только ночью иногда эти черные орут один на другого. Паршивые ублюдки, иначе и не скажешь. Запах чуете, сэр? Как в сральне. – То ли от избытка чувств, то ли по какой другой причине нервный тик не оставлял Хейксвилла, а глаза его в полусумраке светились от радости и злобы. – Тошно тут без компании, сэр.

– Дрянь, – пробормотал Шарп.

– Тихо! Помолчите вы, – бросил Лоуфорд и, поблагодарив кивком открывшего наконец замок надзирателя, вошел в камеру. – Заходите, Шарп.

Лейтенант не без опаски ступил на грязную солому. Камера размером восемь на десять футов позволяла по крайней мере стоять в полный рост. Пахло здесь тоже не слишком приятно, но в любом случае не хуже, чем во дворе. Дверь захлопнулась. В замке повернулся ключ.

– Уилли, – послышался из тени усталый голос, – какой ты молодец, что пришел навестить старика. – Шарп повернулся – в углу, закопавшись в солому, полусидел-полулежал полковник Маккандлесс. Несмотря на очевидную слабость, шотландец поднялся и даже сделал шаг навстречу соотечественникам, отвергнув помощь племянника. – Лихорадка, – объяснил он. – Приходит и уходит. И так уже много лет. Думаю, вылечить ее мог бы настоящий шотландский дождик, но такая перспектива представляется мне маловероятной. Рад тебя видеть, Уилли.

– И я вас. С рядовым Шарпом вы уже знакомы.

Маккандлесс хмуро посмотрел на солдата:

– У меня к вам вопрос, молодой человек.

– Там был не порох, сэр, – сказал Шарп, вспомнив свою первую встречу с полковником и уже предвидя, о чем тот может спросить. – И вкус был не тот, сэр. Не соленый.

– Да, на порох было не похоже, – согласился Маккандлесс. – Слишком легкий, ветер его разносил, как муку. Но я хотел спросить о другом. Что бы вы сделали, рядовой, если бы порох был настоящий?

– Я бы вас застрелил, сэр. Прошу прощения, сэр.

– Шарп! – укоризненно воскликнул Лоуфорд.

– Все правильно, – остановил его полковник. – Хитрец Типу! Он вас проверял, да? Испытание для рекрута, провалить нельзя. Я рад, что там был не порох, но должен сказать, вы дали мне повод для беспокойства. Ничего, если я сяду? Немного ослаб. – Он опустился на солому и снова посмотрел на Шарпа. – Вам, похоже, тоже досталось? Больно?

– Сломали ребро, сэр. Вы не против, сэр? – Шарп медленно сел и осторожно приподнял полы мундира. – Свежий воздух все залечит, сэр, – сказал он Лоуфорду, который наклонился, чтобы рассмотреть открывшиеся на спине раны.

– Свежего воздуха здесь не дождешься, – вздохнул Маккандлесс. – Чувствуете запах?

– Такой не пропустишь, – отозвался Лоуфорд.

– Это из-за новой стены, – объяснил полковник. – Когда строили, перекрыли сточные канавы, так что в реку отходы не поступают, а дерьмо скапливается восточнее. Кое-что, правда, просачивается через ворота, но этого мало. Вся надежда на западный ветер. – Он невесело усмехнулся. – Помимо прочего.

Маккандлессу, разумеется, хотелось узнать последние новости, и не только те, что касались приключений Лоуфорда и Шарпа в Серингапатаме, но и хода осады, и он застонал от отчаяния, услышав о том, где именно британцы планируют нанести основной удар.

– Значит, все-таки с запада?

– Да, сэр.

– И прямиком в крепкие объятия Типу. – Полковник помолчал, потом лег, зарывшись в солому и стараясь согреться. – А сообщение вы передать не смогли? Нет, конечно. Такие дела легко не делаются. – Он покачал головой. – Будем надеяться, что Типу не успеет приготовить ловушку.

– Там все уже почти готово, – вставил Шарп. – Я сам видел.

– Ничего удивительного. Он дело знает. Я говорю о Типу. Умен и ловок. Похитрее, пожалуй, чем его отец, а Хайдар Али тоже простаком не был. Я его не знал, но, думаю, старик бы мне понравился. Тот еще мошенник. А теперь вот сын. Его я тоже лично не знал, пока не попался, и предпочел бы не знакомиться. Хороший солдат и опасный враг. – Маккандлесс прикрыл глаза – его трясло.

– Что он с нами сделает? – спросил Лоуфорд.

– Не могу знать. Многое зависит от его снов. Он не настолько хороший мусульманин, каким себя представляет, потому что верит в древнюю магию и полагается на сны. Если ему приснится что-то такое, что можно интерпретировать как повеление убить нас, то Типу нас убьет. Его джетти просто свернут нам шеи, как тем несчастным джентльменам, которые были здесь до вас. Вы о них слышали?

– Слышали, – ответил Лоуфорд.

– Убить пленных на потеху войску! – Маккандлесс неодобрительно покачал головой. – А ведь среди них были и христиане. В живых остался только вот этот. – Он кивнул в сторону камеры Хейксвилла.

– Остался в живых, сэр, только потому, что выдал нас, – не скрывая отвращения, сообщил Шарп.

– Ложь, сэр, грязная ложь! – воскликнул возмущенно Хейксвилл, внимательно прислушивавшийся к разговору соотечественников. – Да, сэр, грязная ложь! Да и чего еще ожидать от такого никчемного солдата, как рядовой Шарп.

Маккандлесс повернулся к сержанту.

– Тогда почему вас пощадили? – холодно спросил он.

– Отмечен Господом, сэр! Так точно. Всегда был. Меня нельзя убить, сэр.

– Безумец, – прошептал полковник.

– Убить тебя можно, Обадайя, – возразил Шарп. – Дрянь, если б не ты, я бы сейчас нес донесение генералу Харрису.

– Ложь, сэр! Снова ложь!

– Потише вы, оба, – прикрикнул Маккандлесс. – И… рядовой Шарп?

– Сэр?

– Не могли бы вы оказать мне любезность? Не богохульствуйте. «Не произноси имени Господа, Бога твоего, напрасно; ибо Господь не оставит без наказания того, кто произносит имя Его напрасно». Книга Исхода, глава двадцатая, стих седьмой.

– Аминь, сэр, – откликнулся Хейксвилл.

– Извините, – проворчал Шарп.

– Скажите, рядовой, вы знаете десять заповедей? – поинтересовался полковник.

– Никак нет, сэр.

– Ни одной?

– Не попадись, сэр? Это разве не заповедь? – с совершенно невинным видом спросил Шарп.

Маккандлесс в ужасе уставился на него:

– Вы вообще какую-то религию исповедуете?

– Нет, сэр. Мне это было ни к чему.

– Религия каждому нужна, – оживился полковник.

– Как и кое-что еще, сэр.

Шотландец поежился:

– Если только Господь пощадит меня, Шарп, я постараюсь возместить ущерб, который вы нанесли своей бессмертной душе. Уилли, та Библия, что дала вам мать, еще у вас?

– У меня ее отобрали, сэр. Удалось сберечь только одну страничку. – Лоуфорд выудил смятую страницу из кармана мундира. При этом он покраснел, потому что они с Шарпом знали, что сохранена страница священной Книги совсем ради иной, куда менее возвышенной цели. – Только одну, сэр.

– Дайте ее мне, – потребовал Маккандлесс. – Посмотрим, что желает сказать нам Господь. – Он разгладил скомканный листок и поднес его к свету. – А! Книга Откровения! – удовлетворенно пробормотал шотландец. – «Блаженны мертвые, умирающие в Господе». Аминь.

– Не очень-то весело, сэр.

– В таком месте не до веселья, рядовой. Но сам Господь Бог обещает, что я отдохну от трудов своих. Мне этого утешения вполне достаточно. – Полковник улыбнулся. – Позволю предположить, рядовой, что вы читать не умеете?

– Я? Нет, сэр. Меня этому не учили, сэр.

– Глуп, сэр, непроходимо глуп, – подал голос Хейксвилл. – Всегда таким был, сэр. Туп как бревно.

– Надо обучить вас грамоте, – не обращая внимания на реплики сержанта, продолжал Маккандлесс.

– Мистер Лоуфорд собирался со мной позаниматься, сэр.

– Что ж, тогда не будем откладывать, – решительно объявил полковник.

– Только вот с чего начать, дядя? – неуверенно заметил Лоуфорд.

– Почему бы не с «Т», с тигра? – предложил Маккандлесс.

В дальнем углу зашевелился и заворчал тигр. Так Шарп – с опозданием на несколько лет – начал учиться.

* * *

Осадные работы продвигались быстро. Солдаты, красномундирники и сипаи, работали круглосуточно, прорывая траншеи и укрепляя их связками бамбука. Дело шло бы еще лучше, если бы не постоянный обстрел ракетами. Типу удалось поставить на место несколько тяжелых орудий, хотя их огонь почти не мешал союзникам, тогда как пушкари султана несли немалые потери от ответных залпов британской артиллерии, установленной в захваченном форте. Положение осажденных еще более ухудшилось, когда к восемнадцатифунтовым орудиям присоединились более легкие двенадцатифунтовые и короткоствольные гаубицы, неустанно бомбардировавшие глиняную стену. В конце концов тяжелые осадные пушки заняли подготовленные позиции, а вслед за ними, под покровом ночи, были подвезены и остальные. Теперь глазам защищающих полуразрушенную западную стену воинов Типу предстал совсем другой пейзаж: лабиринт траншей и укреплений. Пересекая поля и луга, траншеи заканчивались земляными брустверами, за которыми скрывались мощные орудия. Кое-где за ними не скрывалось ничего, и кучи земли служили лишь для дезориентации Типу, чтобы он не мог получить реальное представление о концентрации ударной силы противника. Пока орудия не начали стрелять, определить их действительное местоположение было невозможно. Типу знал, что британцы будут атаковать западную стену, но на каком участке? Такое положение вполне устраивало генерала Харриса.