Текст книги "Проблеск реальности / The Glimpse of Reality"

Джордж Бернард Шоу
Проблеск реальности

George Bernard Shaw

The Glimpse of Reality/1909

Перевел с английского Виктор Вебер

* * *

Действующие лица:

ДЕВУШКА, она же ДЖУЛИЯ или ДЖУЛЬЕТТА

МОНАХ, он же ГРАФ ФЕРРУЧЧО

СКВАРЧО – отец девушки

САНДРО – жених девушки

Декорация:

Пятнадцатый век нашей эры, вечерние сумерки. Место действия – харчевня на берегу итальянского озера. Над берегом возвышается каменный крест, стоящий на постаменте со ступеньками. На ступеньках сидит очень старый монах. Звонят к богородичной молитве. Монах крестится и начинает молиться. В этот момент девушка, причалившая к берегу, затаскивает лодку на песок и направляется к постаменту с крестом.

ДЕВУШКА. Святой отец, вас ведь прислал парень из…

МОНАХ (высоким, писклявым, но ясным голосом). Деточка, я очень, очень стар. Очень. Я в прадеды тебе гожусь. В прадеды.

ДЕВУШКА. И все же вас прислал тот парень…

МОНАХ. О да, да, да. Да, да. Это он. Совсем еще мальчишка! А вот я очень стар, дочь моя. В прадеды тебе гожусь, в прадеды.

ДЕВУШКА. Но вы же святой подвижник?

МОНАХ (с воодушевлением). Да, святой! Ух, какой я святой! Очень, очень, очень, очень святой.

ДЕВУШКА. Но вы точно все еще в здравом уме, святой отец? У вас получится грех великий мне отпустить?

МОНАХ. О да, да, да. Великий грех, страшный! Я очень стар, но все-таки в своем уме. Сто тринадцать годочков мне, милостью Пресвятой Богородицы. А все ж таки я помню всю латынь, сам одеваюсь и обуваюсь, и я очень, ну просто до предела мудр, потому что я очень стар и давно поднялся над плотью, миром и прочими ловушками дьявола. Суди сама, дочь моя, я слеп как крот, но когда тот парень сказал, что ему нужна моя помощь, я добрался сюда без поводыря, одними молитвами святой Варвары. Это она привела меня к этому камню. Поэтому-то он так удобен – на нем лежит благословение святой.

ДЕВУШКА. Это постамент с каменным крестом, святой отец.

МОНАХ (восторженно писклявит). Благословенна, во веки благословенна будь, святая покровительница моя! Благословенна будь за то, что привела меня в это святое место. Дочка, а дом тут какой-то рядом есть? Парень упоминал, что тут должна быть харчевня.

ДЕВУШКА. Святой отец, она всего в двадцати ярдах отсюда. Принадлежит моему отцу, его зовут Скварчо.

МОНАХ. И где-то здесь, вроде бы, есть и амбар? Такой, где очень-очень старый человек мог бы преклонить главу, а то и получить горсть гороха на ужин?

ДЕВУШКА. Святой отец, для тех, кто отпускает нам великие грехи наши, тут найдется и достойный стол, и уютный ночлег. Но сначала поклянитесь мне на кресте, что вы в самом деле в высшей степени святой человек.

МОНАХ. Есть идея получше, дочка. Я явлю тебе чудо, а это гораздо убедительнее любых клятв.

ДЕВУШКА. Чудо! В самом деле?

МОНАХ. Чудо, да, самое расчудесное! Такое, что никаких сомнений не останется. Слушай же, дочка. Когда мне было восемнадцать, слава о моей набожности уже гремела по всей Италии. И когда в Витербо была найдена рука святой Варвары, замученной во времена гонений на христиан, сам папа римский поручил мне доставить реликвию в Ватикан. Так я и сделал, и с тех самых пор моя собственная рука никак не изменилась. Все мое тело рассыпалось, почти уже обратилось в прах, мой голос надтреснут и еле слышен, а рука по-прежнему тепла и молода, в ней пульсирует горячая кровь.

ДЕВУШКА. Неужели правда? Вы позволите? (Он берет ее за руку. Она тут же опускается на колени и истово целует край его одежды). О боже, боже! Так это все правда. Вы святой. Сами небеса послали вас, вняв моим молитвам.

МОНАХ. Такая же мягкая и гладкая, как твоя шея, так ведь, дочка? (Гладит ее шею).

ДЕВУШКА. Ах, меня аж дрожь пробрала, как же чудесно.

МОНАХ. Я ведь и сам взволнован, дочь моя. Вот тебе и еще одно чудо – для моего возраста так точно.

ДЕВУШКА. Святой отец…

МОНАХ. Поближе, дочка, поближе. Я очень и очень стар, а вдобавок практически глух. А ты так тихо говоришь, что вообще не слышно ничего. Говори-ка лучше мне прямо в ухо. (Она опускается на колени, теперь ее подбородок прикасается к его плечу, а грудь прижимается к его руке). Вот так, да, да. Так намного лучше. Как же я стар, как стар!

ДЕВУШКА. Отец мой, все дело в том, что я собираюсь взять на душу смертный грех.

МОНАХ. Вот и правильно, дочка, бери. Бери, бери и даже не думай.

ДЕВУШКА (обескуражено). Ах, вы, должно быть, все равно не слышите меня.

МОНАХ. Не слышу, конечно! Подойди же ко мне, дочка, да поближе. Вот-вот-вот, уже намного лучше. Обними меня за плечи, и скажи все мне на ушко. Да не смущайся, дочка, я просто старый мешок с костями. Скриплю весь, разваливаюсь. (Он пожимает плечами, его четки звякают). Вот так вот они и дребезжат, мои кости. Ах, святая Варвара, святая Варвара, когда уже ты приберешь мою грешную душу.

ДЕВУШКА. Все-таки я не пойму, в своем вы уме или нет. Послушайте. Сейчас вы слышите?

МОНАХ. Да, да, да. Слышу, слышу, все я слышу. Но даже если б и не слышал. Главное, что я могу отпустить вам грехи. А так тебе же и лучше, если я не расслышу чего-то самого страшного. Вот что, дитя мое, если мой разум вдруг помутится, возьми меня за мою вечно юную руку, и святая Варвара мигом приведет меня в чувство. (Она энергично сжимает его руку). Вот так, вот та-а-а-ак. Хорошо. Вот, я уже вспомнил, кто я и кто ты. Продолжай же, дитя мое.

ДЕВУШКА. Отец, в этом году я выхожу замуж за молодого рыбака.

МОНАХ. Ну ты и дьяволица, милая моя.

ДЕВУШКА (сжимая его руку). Ах отче, кажется, вы снова куда-то отъехали.

МОНАХ. Я отъехал, а ты знай сжимай мою руку, и тогда все будет хорошо. Да, вижу, вижу, понимаю тебя. Рыбак этот твой не храбрец и не красавец, но что-то в нем есть, правильно?

ДЕВУШКА. Ах, откуда вы это знаете? Вы встречали его?

МОНАХ. Нет, нет, конечно, нет, не встречал, не встречал, не встречал ни разу. Видишь ли, я уже не в том возрасте, чтобы помнить всех, кого я встречал. Все, что я о нем знаю, мне сообщила святая Варвара.

ДЕВУШКА. Тогда вам должно быть известно, почему мы не можем быть вместе.

МОНАХ. Он слишком беден. Его мать настаивает, чтобы он нашел невесту с приданым.

ДЕВУШКА (порывисто перебивая его). О господи, да, да, все так и есть! Благословенна будь святая Варвара за то, что послала вас! Тридцать флоринов! Для такой бедной девушки, как я, тридцать флориерв – целое состояние. А, как всем известно, за каждым состоянием стоят грех и преступление. Вот и мне придется согрешить, чтобы заработать эти деньги.

МОНАХ. Но это будет не твой грех, а грех его матери.

ДЕВУШКА. Да вы что? Я и не думала об этом. Ей придется сильно страдать?

МОНАХ. Прилично, дочка, тысяча лет в чистилище – это самый минимум. Чем страшнее грех, тем дольше страдание! Да уж, ей придется жарковато! (Девушка отшатывается). Не отпускай мою руку, дочка, а то я отвлекаюсь. (Она снова хватает его руку). Вот так лучше, милая моя. Грех – это страшная, страшная вещь, дочка. Даже если это грех свекрови. Тем более что нет уверенности, что твой муж оплатит мессы за упокой ее души.

ДЕВУШКА. Это правда. Как же вы мудры, отец мой!

МОНАХ. К счастью, бывают и простительные грехи, милые, приятные, даже игрушечные. Вот ты, например, как собиралась согрешить?

ДЕВУШКА. Ах, есть тут один молодой граф Ферруччо. (МОНАХ встрепенулся). Сын тирана Пармы…

МОНАХ. Да, да, это прекрасный молодой человек, дочка. Согрешить с ним – решительно превосходная идея. Другое дело, что тридцать флоринов много даже для него. У него столько просто нету! Он же нищий, изгой. Потому что среди его любовниц оказалась Бригитта, сестра кардинала Польди, восемнадцати лет от роду, родного племянника Святого отца. Кардинал застал Ферруччо с его сестрой, и граф не сумел совладать со своей вспыльчивостью. Вышвырнул юного святого кардинала из окна, и тот сломал себе руку.

ДЕВУШКА. От вас ничего не утаить, святой отец!

МОНАХ. Да я-то что, дочка, это все Варвара, святая Варвара. Святая Варвара, кстати, сообщает, что он никогда в жизни тебя не видел, но в любом случае никаких тридцати флоринов у него нет.

ДЕВУШКА. Боже, а святая Варвара ничего не говорит о том, что я порядочная девушка, которая не продаст свою честь и за тысячу флоринов?

МОНАХ. Не поддавайся гордыне, дочь моя. Гони ее прочь. Гордыня – мать всех грехов.

ДЕВУШКА. Мне ли этого не знать, святой отец, мне, такой доброй и кроткой. Поэтому клянусь Пресвятой Богородицей, я скорее заберу жизнь Ферруччо, чем отдам ему свою честь. (МОНАХ, как громом пораженный, резко поворачивается к ней). Не серчайте, святой отец, не судите строго. Но в самом деле, что остается бедной и честной девушке в такой ситуации? Мы ужасно бедны, папа и я. И потом, убивать я буду не сама. Мое дело – заманить его в харчевню, а все остальное сделает папа.

МОНАХ (полнозвучным баритоном). Сделает, значит, сделает остальное? Клянусь громом и молнией, наводнением и всеми святыми, сделает, значит? (Он сбрасывает с себя рясу и бороду, под которыми оказывается красивый молодой человек, судя по одежде – благородного происхождения). Эй, Скварчо, подлец, убийца, сын свиньи и собаки, выходи! Выходи, сделаю из тебя отбивную!

ДЕВУШКА. Так вы – молодой парень!

МОНАХ. Еще одно чудо святой Варвары. (Пинает дверь ногой). Выходи, тварь, выходи, крыса. Выходи, я тебя прикончу. Выходи, и я их тебя кровавое варенье сварю. Выходи, гадина, жаба, паршивая овца…. (Выходит СКВАРЧО со шпагой в руке). Ты вообще знаешь, кто я такой, пес?

СКВАРЧО (впечатленный). Никак нет, ваше сиятельство.

МОНАХ. Я – Ферруччо, тот самый граф Ферруччо, которого твоя дочь-дьяволица должна была заманить в подлую ловушку, тот самый человек, которого ты собирался прикончить, тот самый, который сейчас разрежет тебя на сорок тысяч кусочков, и бросит их в озеро на корм рыбам.

СКВАРЧО. Держите себя в руках, синьор граф.

ФЕРРУЧЧО. Бесполезно. Мой темперамент невозможно контролировать. Если я не выхожу из себя, целиком и полностью предавшись насилию, меня мучает чудовищная мигрень, вплоть до слепоты. Поэтому я лучше раскрою твою голову, чем буду потом мучиться.

СКВАРЧО (пожимая плечами). Как вам будет угодно, синьор граф. Я спокойно могу заработать свои деньги прямо сейчас, так зачем все усложнять? (Он выхватывает шпагу).

ФЕРРУЧЧО. Ну ты и осел! Неужели думаешь, что я пошел на риск, не перестраховавшись? Мой отец заключил пари с твоим бароном, пари насчет меня.

СКВАРЧО. И в чем же суть этого пари, ваше сиятельство?

ФЕРРУЧЧО. Суть, болван ты эдакий, самая простая. Они поспорили, что мой противник не понесет никакой ответственности, если я буду убит или ранен.

СКВАРЧО. Ага, так что если я сейчас вас прикончу…

ФЕРРУЧЧО. Твой барон потеряет свои десять флоринов, если, конечно, не предпочтет тебя колесовать.

СКВАРЧО. Жалкие десять флоринов, ваше сиятельство! Похоже, ваш отец оценивает вас не слишком высоко.

ФЕРРУЧЧО. Ну ты и дурак, вообще ничего не соображаешь. Ну подумай хоть минутку: если бы сумма была хоть чуть больше, твой барон сам бы меня прикончил, а колесовали бы какого-то случайного бедолагу, может, и тебя. А вот десять флоринов уже в самый раз. Тут и на отпевание покойного хватит, да еще и сдача останется.

СКВАРЧО. Что ж, это в самом деле очень умно, ваше сиятельство. (Убирает шпагу). Никто вас не убьет, уж я позабочусь об этом. Максимум – несчастный случай произойдет, трагическое стечение обстоятельств.

ФЕРРУЧЧО. Вот черт, об этом я не подумал. Эх, надо было прикончить тебя, пока длился припадок ярости.

СКВАРЧО. В таком случае, не соблаговолит ли ваше сиятельство зайти к нам? В распоряжении вашего превосходительства – моя лучшая комната и скромное, но вкусное угощение.

ФЕРРУЧЧО. В гробу видал я твою паршивую конуру! Что, уже собрался всем растрезвонить, что граф Ферруччо спал в твоей лучшей комнате, поедаемый твоими лучшими блохами? Не тут-то было. Вали с глаз долой, только скажи, где здесь ближайшая гостиница?

СКВАРЧО. Не хотелось бы огорчать ваше сиятельство, но я все еще помню про пари, заключенное вашим батюшкой. Пока вы не покинете владения барона, я буду следовать за вами, как тень.

ФЕРРУЧЧО. Это с какой еще радости?

СКВАРЧО. А с такой, что ваше сиятельство может убить кто-то еще, после чего наш царственный барон меня колесует, и все из-за десяти флоринов. Поэтому я буду охранять ваше сиятельство, нравится это вашему превосходительству или нет.

ФЕРРУЧЧО. Если ты не отвяжешься, я переломаю тебе кости так, что и палачу ничего не останется. Как тебе такое?

СКВАРЧО. Кажется, я уже упоминал, что ваше сиятельство склонно переоценивать свои возможности. Ваше сиятельство сущий кузнечик по сравнению со мной. (ФЕРРУЧЧО демонстрирует фехтовальные приемы). О, я не сомневаюсь, что вы обучались у лучших мастеров борьбы, фехтования и чего угодно еще. Но поверьте, если у нас дойдет до дела, вы замучаетесь пыль глотать. Именно этим и опасны простые люди: они выносливы и приучены к тяжкому труду. Ну а все ваши боевые приёмы в любом случае мне известны.

ДЕВУШКА. Лучше бы вам не ссориться с моим отцом, граф. Делайте, как он сказал. Убийства – его профессия. Ну посудите сами, какие у вас шансы? Если вам так хочется кого-то победить, попробуйте победить меня. (Скрывается за дверью харчевню).

СКВАРЧО. Не советую вам связываться с этой девушкой. Она унаследовала от меня и силу, и характер.

ФЕРРУЧЧО. Значит, придется терпеть головную боль, ну чего тут поделаешь. (Он с недовольным видом плюхается на скамью за столом у входа в харчевню. ДЖУЛИЯ возвращается со скатертью и принимается накрывать стол).

СКВАРЧО. Добрый ужин снимет любое напряжение, ваше сиятельство. А если попросите, Джулия вам споет.

ФЕРРУЧЧО. Вероятно, не сегодня. Неужели ты думаешь, что я хочу услышать вой волчицы, которая собиралась меня прикончить?

СКВАРЧО. Бедным хочется жить ничуть не меньше, чем богатым, ваше сиятельство. Моя Джулия – хорошая девочка. (уходит в харчевню).

ФЕРРУЧЧО (кричит ему вслед). Следует ли богатым умереть, чтобы бедные могли пожить в свое удовольствие?

ДЖУЛИЯ. Бедные то и дело умирают, чтобы богатые могли жить, как им нравится.

ФЕРРУЧЧО. Умереть за своего господина – великая честь! А мне что был за толк умереть только ради того, чтобы ты вышла за своего болвана-рыбака.

ДЖУЛИЯ. А вы злопамятны, синьор.

ФЕРРУЧЧО. Да уж, я тебе не какой-нибудь трубадур.

ДЖУЛИЯ. Откуда вы узнали о моем Сандро и его матери? Как у вас получалось быть таким мудрым, когда вы изображали старого монаха? Теперь вы выглядите сущим ребенком.

ФЕРРУЧЧО. Тут уж одно из двух – или мне помогла святая Варвара, или ты – дура набитая.

ДЖУЛИЯ. Святая Варвара обязательно покарает тебя за эту наглую ложь, которую вы наплели о ее руке.

ФЕРРУЧЧО. Той самой руке, которая так тебе понравилась?

ДЖУЛИЯ. Это был грех, богохульство. Вам не следовало так делать. Я как будто в рай попала, а теперь это воспоминание кажется горче яда. Жестоко и порочно. Вполне в дворянском духе.

ФЕРРУЧЧО. А ты что думала! Кажется, вообразила, что мы пришли в этот мир, чтобы вашим младенцам подгузники менять? Мы призваны править и воевать. Править значит жестоко карать преступников и несогласных, воевать значит жестоко расправляться с врагом. Мы делаем за бедняков всю грязную работу, и они же потом удивляются, что мы жестоки. Но что стало бы с вами, если бы не мы? За пределами мира мысли и поэзии мне доступны только две страсти – битвы и женщина. Они тоже теряют всякий смысл, но уже после победы.

ДЖУЛИЯ. Пожалуй, отправить вас на тот свет было бы вполне себе добрым делом.

ФЕРРУЧЧО. Убийство – это всегда потеха, милая моя.

ГОЛОС САНДРО (на озере). Джульетта! Джульетта!

ФЕРРУЧЧО (откликается). Эй, не шуми. Тут твоя Джульетта, с одним молодым дворянином. Иди уже сюда. (Обращаясь к Джульетте). Что дашь, если я уговорю его не обращать внимания на мамашу и жениться на тебе без приданого?

ДЖУЛИЯ. Снова вы меня искушаете. Ну что вам может дать простая бедная девушка? Я бы решила, что вы сам дьявол, если бы не знала, что вы дворянин. Дворяне хуже любых чертей. (Она выходит навстречу САНДРО).

ФЕРРУЧЧО (кричит ее вслед). Дьявол творит зло из чистой любви ко злу, и он не спрашивает цену, а предлагает сам. (СКВАРЧО возвращается). Ну что, бандит, готовь ужин на четверых.

СКВАРЧО. Для такого жаркого дня у синьора просто отменный аппетит.

ФЕРРУЧЧО. Нас будет четверо. Ты, я, твоя дочь и Сандро. Не скупись, плачу за все. Ступай и приготовь побольше.

СКВАРЧО. Ваше пожелание уже выполнено, синьор.

ФЕРРУЧЧО. Но как?

СКВАРЧО. Я готовил на четверых, потому мы в любом случае вас ждали. Просто предполагалось, что мы поужинаем после вас. А теперь мы поужинаем все вместе.

ФЕРРУЧЧО. Ну ты и пес, тебе следовало бы родиться дворянином.

СКВАРЧО. Я родился дворянином, синьор; но так как у нас не было денег, чтобы поддерживать статус, я отказался от титула. (Возвращается в гостиницу).

(ДЖУЛИЯ возвращается вместе с САНДРО).

ДЖУЛИЯ. Вот он, этот парень, ваше сиятельство. Сандро, это его сиятельство граф Ферруччо.

САНДРО. К услугам вашей светлости.

ФЕРРУЧЧО. Садись, Сандро. Ты, Джулия и Скварчо – мои гости. (Они подходят к столу).

ДЖУЛИЯ. Я все рассказала Сандро, ваше сиятельство.

ФЕРРУЧЧО. И что же думает Сандро? (СКВАРЧО возвращается с подносом).

ДЖУЛИЯ. Он считает, что если в вашем кошельке найдется десять кром, мы можем убить вас и отдать деньги барону. Какая ему разница, в конце концов, кто отдаст ему эту сумму – мы или ваш батюшка.

СКВАРЧО. Дурак он у тебя, Джулия, граф соображает намного лучше. Сколько бы вы не принесли барону, он всегда может получить на десять флоринов больше, если колесует меня.

ДЖУЛИЯ. А ведь и правда. Сандро, ты этого как-то не учел.

САНДРО (с веселой вежливостью). Ох, да, ну что ж я за дурак! Врать не буду, ваше сиятельство, я в самом деле не слишком умен.

ФЕРРУЧЧО. Ладно, идите сюда! Вы все славные, милые люди. Так давайте поужинаем как следует! Ты, Джульетта, будешь матерью семейства, ставим тебя на раздачу. (Все занимают свои места). Вот так. Меня обслужи последним, Джульетта. Сандро голоден. Serve me last, Giulietta. Sandro is hungry.

СКВАРЧО (обращаясь к ДЖУЛИИ). Давайте, начинаем. Вы же понимаете, что его сиятельство ни к чему не притронется, пока мы сами не попробуем еду и напитки? (Приступает к еде). Ваше сиятельство, смотрите! Я все перепробовал. Честно говоря, отравление – это искусство, в котором я совсем не разбираюсь.

ФЕРРУЧЧО. К сожалению, в этой науке зачастую ничего не смыслят даже те, которые строят из себя профессионалов. Только на днях один из лучших специалистов в Риме отравил моих дядю и тетю. Они прекрасно себя чувствуют. От яда у дяди прошла подагра, а тетя только похудела, чего она так и так добивалась. Ее сильно разнесло в последние годы.

СКВАРЧО. Вот шпага – это совсем другое дело. Тут уж все наверняка.

САНДРО. Не забывайте про воду, отец Скварчо. Поверьте мне, я рыбак. Любого утопленника ничего не стоит выставить жертвой несчастного случая.

ФЕРРУЧЧО. Джульетта, а ты что об этом думаешь?

ДЖУЛИЯ. Я бы не стала убивать человека, которого ненавижу. Какой смысл пытать мертвеца? Мужчины убивают, чтобы получить нечто, что они называют сатисфакцией. Но по-моему, это просто глупо.

ФЕРРУЧЧО. А человека, которого ты любишь? Его бы ты убила?

ДЖУЛИЯ. Вполне вероятно. Если ты любишь мужчину, то превращаешься в его рабыню. Каждое его слово, каждый его поступок – это удар в твое сердце, с утра и до ночи ты только и делаешь, что боишься его потерять. Достаточно причин, чтобы прикончить его сразу же.

ФЕРРУЧЧО. Как хорошо ты воспитал свою дочь, Скварчо! Еще омлета, Сандро?

САНДРО (очень весело). Благодарю ваше сиятельство. (Он принимает добавку и с аппетитом ест).

ФЕРРУЧЧО. Ну что же, выпьем? За шпагу и невод, за любовь и ненависть! (Все пьют).

СКВАРЧО. За невод!

САНДРО. За невод, ваше сиятельство!

ДЖУЛИЯ. За любовь!

ФЕРРУЧЧО. Ну и за ненависть – удел дворян!

СКВАРЧО. Кажется, ужин пошел вам на пользу, ваше сиятельство. Как вы себя чувствуете?

ФЕРРУЧЧО. Я чувствую, что все, что отделяет меня от смерти – это приманка в десять флоринов, Скварчо.

СКВАРЧО. Этого достаточно, ваше сиятельство. Будьте уверены – вполне достаточно.

САНДРО. Даже и не думайте об этом, ваше сиятельство. Мы люди бедные, нам только и дела, что пытаться концы с концами свести. (Смотрит на большое блюдо). Ваше сиятельство?..

ФЕРРУЧЧО. Доедай, Сандро. Я уже сыт.

САНДРО. Отец Скварчо?

СКВАРЧО. Я тоже, это твое.

САНДРО. Джульетта?

ДЖУЛИЯ (удивленно) Я? Нет, спасибо. Доедай, Сандро, или выкидывай свиньям.

САНДРО. Тогда, с позволения вашего сиятельства… (берет себе).

СКВАРЧО. Спой для его сиятельства, дочь моя.

(Джулия оборачивается к двери, чтобы взять мандолину).

ФЕРРУЧЧО. Я прыгну прямо в озеро, Скварчо, если твоя кошечка замяукает.

САНДРО (обычным, веселым и бодрым тоном). Нет, нет, ваше сиятельство. Джульетта поет – просто заслушаетесь. Дайте ей шанс!

ФЕРРУЧЧО. Я не выношу песен, по крайней мере тех, что поют крестьяне. Женщины годятся только для одного, и там происхождение ровным счетом ничего не значит. Я о занятии любовью. Пойдемте, отец Скварчо, и я выкуплю у вас Джульетту. Когда она надоест мне, вы сможете вернуть ее задаром.

СКВАРЧО. Мы сейчас наличных говорим, или об обещаниях?

ФЕРРУЧЧО. Вот же ты старый лис. О наличных.

СКВАРЧО. Пятьдесят флоринов, ваше сиятельство.

ФЕРРУЧЧО. Пятьдесят флоринов! Пятьдесят флоринов за чумазую рыбачку! Да я не отдал бы столько и за фрейлину моей матери. Ты, должно быть, имеешь в виду пятьдесят грошей.

СКВАРЧО. Хорошо, ваше сиятельство, вы младший сын и вы не богаты. Давайте так: двадцать пять флоринов?

ФЕРРУЧЧО. Я ж вроде объяснил тебе: она не стоит и пяти.

СКВАРЧО. Да какая разница, кто и сколько стоит? Мы ведь обсуждаем джентльменское соглашение, а не пошлую сделку.

ДЖУЛИЯ. А сколько вы стоите, синьор?

ФЕРРУЧЧО. Я привык, чтобы меня умоляли об одолжениях, Джульетта, а не дерзили в лицо.

ДЖУЛИЯ. А что будет, синьор, если сильный мужик возьмет вас за шиворот, а его дочь вонзит вам кинжал в горло?

ФЕРРУЧЧО. О, милая моя, тогда пройдет много лет, прежде чем низкорожденный осмелится поднять руку на дворянина. Со всей деревни заживо сдерут кожу – это как минимум.

САНДРО. Но постойте, синьор. Ведь такое подчас неотличимо от несчастного случая. И это вполне устраивает знатные семейства. Это ж сколько усилий, с целой деревни кожу содрать. А здесь, у большой воды, несчастные случаи – это самое обычное дело.

СКВАРЧО. Да и не так уж и щепетильны эти благородные семейства. Я выяснил это, когда занимался коневодством. Даже от породистых чистокровных родителей подчас получаются никуда не годные скакуны. Что ж, опытный коневод находит им другое применение и отправляет крестьянам. К сожалению, наша знать далеко не всегда так прагматична. И даже если ты сущее ничтожество, но при этом сын барона, тебя воспитывают в полной уверенности, что ты маленький бог. А если ты даже владеть собой не научился, какое уж тут умение управлять имением или графством. И вот ты зарываешься, и зарываешься, и зарываешься еще…

ДЖУЛИЯ. И оскорбляешь, оскорбляешь и оскорбляешь…

СКВАРЧО. Пока в один прекрасный день не оказываешься в незнакомом, уединенном месте, где можешь рассчитывать только на свой ум и свои руки.

ДЖУЛИЯ. И вот тут-то ты и погибаешь…

САНДРО. Совершенно случайно…

ДЖУЛИЯ. И твоя душа будет взывать к твоему отцу о мести…

СКВАРЧО. Это, дочка, только в том случае, если от убитого в самом деле еще какая-то душа останется.

ФЕРРУЧЧО (поспешно крестясь). Ты что же это, пес бандитский, смеешь сомневаться в существовании бога и души?

СКВАРЧО. Я так думаю, ваше сиятельство, что душа есть дар драгоценный, и бог не дает ее человеку просто так, душу надо заслужить. Мне не хотелось бы убивать человека с доброй душой. Да что там, у меня была однажды собака, которая, клянусь, обрела что-то вроде души. Попробовал бы ее кто-нибудь обидеть! Но вот когда дело касается человека, который ничего не сделал и не достиг, и уж точно никакой души заслужить не мог – вот его, за десять-то флоринов, я убью с той же легкостью, с которой закалываю свиней.

САНДРО. Конечно, только в том случае, если он не дворянин.

СКВАРЧО. Да, точно. В таком случае цена составит пятьдесят флоринов.

ФЕРРУЧЧО. Так существует душа или нет?

СКВАРЧО. Видите ли, ваше сиятельство, когда речь идет о таких суммах, приходится исходить из чисто деловых соображений. У человека, который мне заплатил, собственные расклады с дьяволом. Поэтому предоставим ему решать попутные вопросы, мое дело – честно заработать свои деньги. Да, я упомянул, что не хотел бы убивать человека с доброй душой. Но это верно лишь в частном случае, и не распространяется на профессиональную сферу.

ФЕРРУЧЧО. Неужели ты такой подлец, что убиваешь людей буквально ни за что?

СКВАРЧО. Змей тоже убивают ни за что, ваше сиятельство. Иногда и псов.

САНДРО (извиняющимся тоном). Само собой, только лишь бешеных псов.

СКВАРЧО. И здоровых тоже. Есть же такие псы, которые только жрут, никакой пользы не приносят, да еще и гадят в домах честных людей. (Он встает). Пойдем, Сандро, поможешь мне прибраться. А ты, Джулия, останься, чтобы его сиятельство не скучал.

(СКВАРЧО и САНДРО забирают тарелки и остатки еды, и переносят их в дом. Ферруччо остается наедине с Джулией. Сумерки сгущаются).

ФЕРРУЧЧО. Твой отец хлопочет по хозяйству, пока его дочь бездельничает? Пожалуй, он просто болван.

ДЖУЛИЯ. Никак нет, синьор, он оставил меня здесь, чтобы вы не сбежали ненароком.

ФЕРРУЧЧО. У тебя нет ни малейшего повода убивать меня, Джульетта.

ДЖУЛИЯ. Все может быть, но кто знает. Я заметила, что Сандро сделал знак моему отцу, после этого они и ушли. Мне кажется, у Сандро в голове появилась какая-то идея.

ФЕРРУЧЧО (жестко). Вшивая и грязная идея, без сомнения.

ДЖУЛИЯ (невозмутимо). Ну, от вшивой он бы только затылок почесал. А так он дал папе знак. И, знаете, все же не стоило вам выкидывать кардинала из окна.

ФЕРРУЧЧО. Да ладно. И почему же?

ДЖУЛИЯ. А потому, что он заплатит тридцать флоринов за ваш труп. Как раз хватит, чтобы мы с Сандро поженились.

ФЕРРУЧЧО. И прокатиться на пыточном колесе.

ДЖУЛИЯ. Ну что вы, синьор, все же можно обставить, как несчастный случай. Сандро очень смекалистый, и потом он всегда такой скромный, веселый и добродушный, что никто и не подумает его заподозрить. Вот с отцом, да, это будет сложнее.

ФЕРРУЧЧО. Джульетта, если только я благополучно доберусь до Сакромонте, клянусь, я отправлю тебе тридцать флоринов с надежным посыльным, в течение десяти дней. И ты отлично выйдешь замуж за Сандро. Согласна?

ДЖУЛИЯ. Ваши клятвы не стоит и двадцати грошей, синьор.

ФЕРРУЧЧО. Так что ж мне, подыхать тут, как крысе в мышеловке?

ДЖУЛИЯ. Все так, в мышеловках крысы подыхают. Обычное дело.

ФЕРРУЧЧО. Я буду драться.

ДЖУЛИЯ. Сколько вам угодно, синьор.

ФЕРРУЧЧО. Вот же бесовка! Послушай меня, Джульетта…

ДЖУЛИЯ. Поберегите силы, синьор. Если это двое вас убьют, я буду переживать не больше чем о раздавленной улитке. Вся разница – мы еще и получим денег.

ФЕРРУЧЧО. Это невозможно, немыслимо, чтобы я, дворянин, умер от рук черни.

ДЖУЛИЯ. Да уж, ваши ручки безукоризненно чисты, они не перетрудились. А мы люди простые, и имеем дело с жизнью и смертью напрямик.

ФЕРРУЧЧО. Матерь Божья, что мне делать?

ДЖУЛИЯ. Молитесь, синьор.

ФЕРРУЧЧО. Молитесь! Когда у меня во рту уже привкус смерти? У меня все мысли перепутались.

ДЖУЛИЯ. Должно быть, это потому, что вы отложили свои четки, синьор. (Она берет монашеские четки). Помните, как вы ими постукивали, изображая старика. Вот они. (Она постукивает четками перед ним).

ФЕРРУЧЧО. Вдруг вспомнил. На севере я знаю одного художника, которые рисует бесподобные изображения святых. Если я выпутаюсь из этой ситуации, то закажу ему портрет святой Варвары, на котором она будет намного прекрасней самой святой Цецилии, изображение которой есть в нашем соборе. Пусть святая Цецилия от зависти удавится, раз уж она допустила, чтобы я оказался в такой заварушке. Ты что думаешь?

ДЖУЛИЯ. Думаю, что вам остается только молиться, ваше сиятельство.

ФЕРРУЧЧО. Молитвы – это труха, они ничего не стоят. Вот картина – совсем другое дело.

ДЖУЛИЯ. Святая вознаградит не вас, а художника, синьор. И потом, она же сама может явиться к художнику во сне, и попросить о портрете, если он ей действительно зачем-то нужен.

ФЕРРУЧЧО. Да уж, тебя с толку не собьешь, настоящая бесовка. Скажи-ка, может, в тебе течет благородная кровь?

ДЖУЛИЯ. Во мне кровь самая обычная, красная, как у Христа на фресках. Не знаю, отличается ли она от вашей. Скоро увижу, когда папа вас убьет.

ФЕРРУЧЧО. Знаешь, о чем я думаю, Джульетта?

ДЖУЛИЯ. Нет, синьор.

ФЕРРУЧЧО. Ты знаешь, если добрый боженька наш приберет моего старшего брата-дебила, и его тупую жену, да до того, как она родит сына, у меня есть все шансы стать герцогом. А ты будешь герцогиней. Соглашайся! Тебе ведь ничего не стоит обдурить отца и Сандро. А потом поженимся!

ДЖУЛИЯ. Не думаю, синьор, я настроена помочь им вас прикончить.

ФЕРРУЧЧО. Получается, меня приперли к стенке?

ДЖУЛИЯ. Скорее уж к пропасти, синьор.

ФЕРРУЧЧО. Без разницы, главное, я в опасности. Скажи, минуту назад по мне было заметно, что я испугался?

ДЖУЛИЯ. Да, синьор. По вашему лицу.

ФЕРРУЧЧО. Вот уж это и правда был ужас.

ДЖУЛИЯ. Ужас смерти.

ФЕРРУЧЧО. Нет, ну смерть-то пустяки. Я знаю, что встречу удар кинжалом с тем же хладнокровием, которое было во мне, когда в Фаэнце мне зуб вырвали.

ДЖУЛИЯ (содрогаясь от искреннего сочувствия). Бедный вы несчастный! Это, должно быть, было ужасно больно.

ФЕРРУЧЧО. Ну и ну, в тебе проснулась жалость от рассказа про зуб! А что я сейчас стою перед лицом агонии, смерти, ужаса в чистом виде – это, получается, ерунда.

ДЖУЛИЯ. То был инстинктивный порыв моей души, синьор. А на самом деле мне вас не жаль, вы злой человек. Но у вас красивые зубы.

ФЕРРУЧЧО. Зубная боль донимала меня неделю, но сейчас моя душевная мука была так чудовищна, что я не выдержал и пяти минут. К счастью, ты помогла мне выпутаться.

ДЖУЛИЯ. Я, синьор?

ФЕРРУЧЧО. Да, ты. Если бы проявила хоть малейшую слабину, если бы не была неумолима, как сама смерть, я бы не выдержал. Я бы заплакал и взмолился о пощаде. Но, к счастью, ты была как кремень и в один миг я понял очень многое. Теперь я вижу, как был прав дядя, который считал меня избалованным ребенком. Так и есть: когда мне что-нибудь хотелось, я шантажировал и доносил, и так с самого детства. Я верил в небылицы и отворачивался от реальности. Но нет ничего лучше, чем прямой взгляд в глаза смерти – он сразу же ставит тебя на место, показывает, как ты ничтожен, и как слаба твоя вера. Один священник сказал мне однажды: «В твой последний час все отпадет от тебя, кроме твоей религии». И вот я пережил последний час, и именно религия отпала первым делом. Только теперь, когда смерть подошла вплотную, я наконец понял, что такое вера, и что у меня никогда ее не было. Всю жизнь я скрывался от реальности за дешевой мишурой, как солдат за зарослями чертополоха. Но все в прошлом. Сейчас, перед последним пределом, я наконец стал человеком. Я испил воды жизни из чаши смерти, я наконец родился (он поднимает четки). Теперь мне уже все равно, что дальше – смерть, корона или костер еретика. (Вскакивая на ноги). Выходи теперь, бандитский пес, и сразись с человеком, который обрел свою душу. (В дверях появляется СКВАРЧО со шпагой в руке. ФЕРРУЧЧО набрасывается на него и наносит удар кинжалом прямо в грудь. Слышится противный скрип, кинжал ломается).