Текст книги "Новая любовь Розамунды"

– Надеюсь, из вас получится хорошая камеристка, милорд!

– Прошло немало лет с тех пор, как я в последний раз имел дело с такими изящными туалетами, но постараюсь все вспомнить! – со смехом заверил Патрик. И, повернув Розамунду спиной к себе, стал распускать шнуровку на лифе платья. Он покрывал поцелуями плечи и спину Розамунды. От нее веяло свежестью и слабым ароматом белого вереска. Вскоре платье тяжелой кучей упало на пол к ногам леди Фрайарсгейт. Граф легко приподнял Розамунду и поставил рядом с мягкой кучей бархата. – Ну а это что на тебе такое? – удивленно спросил он, недоуменно глядя на то, что было надето на Розамунде.

– Это называется кринолин, – смущенно хихикнула она, – и он нужен для того, чтобы юбка всегда лежала пышными складками.

– Как бы мне его не испортить, – замялся граф. – Ты не могла бы избавиться от этой чертовой штуки без моей помощи?

Розамунда расстегнула кринолин и перешагнула через него. Вскоре на стул, к остальной одежде, полетела и фланелевая нижняя юбка.

– Присядь на край кровати, а я сниму с тебя чулки, – шепотом проговорил граф.

Розамунда села. Патрик осторожно снял с нее кожаные башмаки с квадратными носами и медленно стянул с ног чулки. Она пошевелила пальцами.

– Прячься под одеяло, – сказал граф и стал раздеваться.

Розамунда наблюдала за ним в бледном свете единственной свечи. Несмотря на свои уже не молодые годы, Патрик оставался красивым и видным мужчиной – поджарым и мускулистым. Он явно не был лентяем и лежебокой. У него была широкая спина и очень светлая кожа. Скинув с себя одежду, граф повернулся к Розамунде, и она успела мельком глянуть на его мужское копье. Оно показалось ей довольно большим, и Розамунда слегка вздрогнула от возбуждения, но тут же покраснела, смущенная собственной дерзостью. Что она делает здесь, в постели незнакомца?

Граф обнял ее и осторожно распустил узел на вороте нательной сорочки. Легкая ткань раздвинулась, обнажая пышную грудь. Патрик медленно наклонился и прижался щекой к ее нежной шелковистой коже. Розамунда обеими руками обхватила его голову и прижала ее еще теснее к своей груди.

– Я еще никогда… – начала было она.

– Знаю, – прервал ее Патрик и, подняв голову, заглянул ей в лицо. – Я мало разбираюсь в том, что случилось между нами сегодня, Розамунда. Но знаю одно: мы предназначены друг для друга. Для меня все, что происходит между нами, так же неожиданно, как и для тебя. Но еще есть время. Ты можешь все остановить.

– Не могу, – призналась Розамунда. – Я чувствую то же, что и ты, хотя это меня смущает. – Она сняла с себя сорочку и бросила ее на пол. – Я практичная женщина, Патрик, и не могу позволить тебе ее порвать.

Граф снова привлек ее к себе и продолжил ласкать ее пышную грудь. Розамунда громко простонала от удовольствия. Его губы сомкнулись на ее соске, и он стал сосать его, как ребенок.

Розамунда всегда любила, когда мужчины ласкают ей грудь. Сколько времени прошло с тех пор, когда она последний раз делила ложе с мужчиной? Кажется, целая вечность! Розамунда запустила пальцы в густые, слегка тронутые сединой волосы Патрика и сильнее прижала его голову к своей груди, побуждая к новым ласкам.

Его поцелуи становились все жарче, а губы ласкали ее шею, плечи, грудь. В какой-то момент Розамунда почувствовала их жаркое прикосновение к низу своего живота. Она издала громкий стон, вызвав в Патрике еще больше страсти. Никогда прежде он не желал женщину столь неистово.

– Господи, спаси! – то ли выдохнула, то ли прорыдала Розамунда, и он понял, что заключалось в этих словах.

Его пальцы коснулись густых завитков у нее на лобке и осторожно раздвинули нижние губы.

Розамунда едва не задохнулась от восторга.

– О да! – простонала она.

Большие ласковые руки Патрика гладили ее по спине и ягодицам.

– Я не могу насладиться тобой, – глухим от страсти голосом проговорил он. – Твоя кожа как шелк. Твое тело – само совершенство.

– Патрик, я хочу тебя! – словно издалека услышала Розамунда свой голос и тут же почувствовала, как он медленно проник в нее. Розамунда распахнулась ему навстречу, подобно дивному цветку, и без труда вобрала его копье в свои тугие ножны до самого конца. Их глаза снова встретились, как и незадолго перед этим, когда безумие страсти еще только начиналось. Она почувствовала, как ее душа сливается с его душой, и на миг ей стало страшно.

Патрик прочел этот страх в ее взгляде и поспешил успокоить:

– Все хорошо, любовь моя. Я тоже это чувствую. Теперь мы стали единым целым во всех смыслах.

Патрик начал ритмично двигаться, так что скоро Розамунда позабыла обо всех своих страхах. Теперь они казались ей глупыми и ничтожными.

Сейчас, с Патриком, она не боялась ничего и жила только своими необыкновенными ощущениями. Они поглотили все ее существо. Розамунда закричала, когда, казалось, луна и звезды взорвались у нее под веками множеством ярких осколков. Ее голос возвысился до крика, а ногти вонзились Патрику в спину. Он продолжал двигаться размеренно, сильно ударяя бедрами о ее бедра. Розамунда уносилась все выше и выше в вихре блаженства, и ее крики восторга отдавались эхом в холодной, убого обставленной комнате.

Глухие восклицания Патрика вторили ее крикам до тех пор, пока он, издав громкий стон, излил наконец струю своего семени в ее горячее лоно. И рухнул рядом, заключив Розамунду в объятия.

– У меня нет слов, – едва слышно проговорил Патрик.

– У меня тоже. – Розамунда глубоко вздохнула. Она никогда прежде не занималась любовью с такой неистовой страстью. Оуэн никогда не брал ее так, как это сделал Патрик Лесли. А что касается Генриха Тюдора, то его интересовали лишь собственные желания. То чудо, что произошло сейчас между нею и графом Гленкирком, можно было сотворить лишь вдвоем. И в этом было нечто мистическое. Как будто они уже испытали когда-то такую близость. С первой минуты их встречи они почувствовали взаимный интерес и близость, словно были старыми и близкими друзьями. Любовниками.

– Я не могу без тебя, – вновь тихо произнес Патрик и осторожно коснулся губами золотисто-каштановых волос Розамунды.

– И я не могу без тебя. Но я не очень обижу тебя, если скажу, что в данный момент не расположена снова выходить замуж? – Розамунда затаила дыхание в ожидании ответа.

– Я могу понять твои чувства, Розамунда, но однажды ты передумаешь. Тогда как я – нет. Как и ты, я не готов жениться во второй раз. У меня есть сын – насколько я понимаю, он старше тебя. Он женат и имеет своих сыновей. И еще есть некая причина, по которой король вызвал меня из горной глуши и приказал явиться в Стерлинг.

– Значит, я буду твоей любовницей, и так даже лучше, – ответила Розамунда. – Сегодня случилось нечто важное, милорд. Ты знаешь это, и я это знаю. Подозреваю, ты понимаешь это не намного лучше, чем я. Но от этого не уйти. Нас тянет друг к другу, и нам хорошо вместе. Но настанет время, и я снова захочу вернуться во Фрайарсгейт. Или тебе захочется вернуться в Гленкирк. И когда этот час настанет, мы узнаем его и расстанемся точно так же, как расстались когда-то в другое время и в другом месте. Мой бедный кузен Том наверняка будет потрясен, ибо никогда не мог ожидать от меня такого поведения. И есть еще кое-что, о чем тебе следует знать. У меня есть жених – Логан Хепберн, хозяин замка Клевенз-Карн. Он собирается жениться на мне, хотя я ответила ему твердым отказом. Он наверняка явится ко двору, чтобы найти меня и попытаться навязать свою волю. Но я не хочу снова замуж.

– Ты стала моей любовницей назло ему, Розамунда? – спросил Патрик.

Розамунда приподнялась на локте и посмотрела ему в лицо.

– Я стала твоей любовницей, потому что мне так захотелось, и я не сумела побороть в себе это желание. Это сильнее меня. К тому же когда-то, в другом времени и другом месте, мы были знакомы и между нами осталась какая-то недосказанность. Ты и сам знаешь это, Патрик!

– Да, девочка, я знаю, – в задумчивости проговорил граф. – Ведь я шотландец и разбираюсь в таких вещах. – Он привлек Розамунду к себе и ласково поцеловал в губы. – Я уже любил тебя когда-то.

– Знаю, – тихим голосом откликнулась Розамунда. – И я тоже любила тебя.

– Я буду любить тебя снова.

– Знаю. Я уже люблю тебя, хотя это может показаться безумием, Патрик.

– Король обладает lang eey, или даром предвидения, как сказали бы вы, англичане, – с добродушным смехом промолвил граф. – Я должен расспросить его насчет этого чудесного безумия, что овладело нами, любимая. – Он обнял Розамунду еще крепче и накинул на нее одеяло. – Ты останешься у меня?

– Ненадолго, любимый. Бедняжка Энни решит, что я пропала, и испугается. Она одна из моих служанок из Фрайарсгейта. И я бы предпочла, чтобы то, что случилось, осталось между нами, пока это возможно. Скоро и так все будут сплетничать о графе Гленкирке и английской подруге вашей королевы.

– Ты такая скромница! – Патрик весело блеснул глазами.

– Я вовсе не хочу быть скромницей! – возразила Розамунда. – Я хочу кричать на весь свет о том, что люблю и любима! – Она усмехнулась. – Вот тогда меня уж точно сочтут помешанной, особенно если узнают обо всех обстоятельствах нашей любви, милорд.

– Я уже слышу шепот сплетников, – проговорил Патрик и ехидным голосом добавил: – Старина Гленкирк спустился со своих гор и заморочил голову девчонке, которая годится ему в дочери!

– Но будут еще и другие, и они станут шептаться о том, что старине Гленкирку чертовски повезло обзавестись молодой любовницей и удовлетворить ее в постели! – в тон ему произнесла Розамунда.

Граф рассмеялся:

– Сдается мне, что ты еще меньше боишься пересудов, чем я, милая Розамунда!

– Я ничего не боюсь, – призналась Розамунда. – Когда-то боялась, но теперь это прошло. Я пережила трех мужей. Я всю жизнь только и делала, что угождала другим и выполняла все, что мне скажут, потому что родилась всего-навсего женщиной. Но я дала Фрайарсгейту трех маленьких наследниц, и я хорошо управляла своими землями и буду управлять ими впредь с помощью моего дяди Эдмунда. А теперь я хочу пожить для себя – хотя бы недолго.

– Расскажи мне про Фрайарсгейт, – попросил Патрик.

– Это прекрасная и щедрая земля. Мой дом стоит на берегу озера. Я развожу овец. Мы стрижем с них шерсть, сами делаем пряжу и сами производим сукно. Оно пользуется большим спросом у торговцев из Карлайла и из долин. Кроме того, у меня есть молочная ферма и конюшня. Мы не боимся нападений со стороны соседей, потому что наша долина окружена неприступными скалами. Ни один вор не уйдет отсюда с добычей. Он заблудится и будет схвачен на горных тропинках. Я всем сердцем привязана к своему дому. Это самое лучшее место в мире, Патрик. Ну а теперь ты расскажи мне о Гленкирке.

– Он построен на восточном краю нагорья, между двумя реками, – начал свой рассказ Патрик. – Мой замок совсем маленький. И до тех пор пока Яков не отправил меня в Сан-Лоренцо, я был просто лордом Гленкирком. Королю было угодно оказать честь герцогу Сан-Лоренцо и назначить к нему послом титулованного аристократа, вот я и стал графом Гленкирком. Мы разводим овец и нашу породу коров. У меня двое детей: дочка Жанет и сын Адам.

– Однако ты говорил только о сыне, – заметила Розамунда.

– Когда мы были в Сан-Лоренцо, мою девочку похитили работорговцы. Она должна была стать женой герцогского наследника. Мы едва успели отпраздновать их помолвку, когда она пропала. Мы пытались найти ее и выкупить, но не смогли. – Граф поморщился, словно от боли. – Я не могу рассказывать об этом, Розамунда. Пожалуйста, пойми меня и не расспрашивай больше.

– Я понимаю, – проговорила Розамунда и поцеловала Патрика в лоб.

В комнате повисла напряженная тишина.

– Расскажи мне об этом Логане Хепберне, который не дает тебе проходу, – попросил граф.

– Самый настоящий приставала, – ответила Розамунда. – Он уверяет, что влюбился в меня, когда мне исполнилось только шесть лет, увидев нас с дядей на сельской ярмарке в Драмфи. Он приехал во Фрайарсгейт как раз перед нашей свадьбой с Оуэном и имел наглость заявить, что явился просить моей руки. Я сказала ему, что выхожу за другого, и тогда этот наглец притащился к нам на свадьбу со своими братьями и волынками! Они привезли с собой виски и копченую рыбу. Я готова была дать им от ворот поворот, но Оуэн нашел их забавными. После смерти Оуэна королева Екатерина вызвала меня обратно ко двору. Она хотела поддержать меня, хотя отлично знала о том, что я не люблю надолго уезжать из дому и буду думать только о том, как бы поскорее вернуться. А когда я наконец вернулась – Логан Хепберн был тут как тут! Он сказал, что мы поженимся и что он приедет за мной.

– Ему не откажешь в отваге, – задумчиво произнес граф.

– Он настырный и грубый! – горячо возразила Розамунда. – Слава Богу, ваша королева вовремя пригласила меня на Рождество! Иначе мне пришлось бы превратить свой дом в крепость, чтобы отвадить этого налетчика! Он желает, чтобы я родила ему сына-наследника! Ну так пусть потрудится найти кого-то посговорчивее. – Тут она в испуге зажала ладонью рот. – Ох, Патрик! А вдруг…

– Это невозможно, милая, – сказал он. – Перед тем как вернуться домой из Сан-Лоренцо, я перенес тяжелый недуг. Мое лицо разнесло, как овечье вымя, и в паху все болело так, будто жгло огнем. Старая знахарка, которая пользовала меня, сказала, что после этой болезни мое семя останется бесплодным. За прошедшие годы у меня было множество любовниц, и ни одна не сказала, что понесла от меня.

Розамунда смущенно хихикнула и произнесла игривым тоном:

– Однако, милорд, вы наделены весьма впечатляющими достоинствами! – Она осторожными движениями стала поглаживать у Патрика в паху.

Он закрыл глаза, явно наслаждаясь этой дерзкой лаской, и в тон ей проговорил:

– А мне говорили, будто англичанки – сухие и холодные!

– И кто же это посмел внушить вам такую глупость, милорд? – проворковала Розамунда и слегка стиснула в руке набухший от желания член, заставив Патрика застонать от удовольствия.

– Я и сам не помню, мадам, но для меня большое облегчение узнать, что это ложь, – ответил он.

– Подозреваю, что это мог сказать сам король. Я слышала, что у вашего Якова чрезвычайно горячий нрав. И кстати, у королевы тоже. Если вспомнить об их потомстве, это должно быть правдой.

– Да, но среди их потомства нет ни одного живого наследника, – заметил граф.

– На этот раз все будет по-другому, – убежденно заметила Розамунда. – Будущей весной королева родит здорового сына. Мы все молимся об этом.

– Значит, ты тоже наделена lang eey, как наш король? – хриплым от возбуждения голосом произнес Патрик и положил руку Розамунде на грудь. Маленький сосок моментально затвердел и поднялся, приветствуя его. Он наклонил голову и поцеловал розовый бутон.

Розамунда глубоко вздохнула. Каждое прикосновение его рук, его губ доставляло ей райское наслаждение. И хотя она искренне любила Оуэна, с ним ей никогда не было так хорошо, с ним Розамунда ни разу не испытала такого восторга. А заодно и с ее королем, ненадолго сделавшим Розамунду своей любовницей во время ее последнего пребывания при дворе. Нет. Генриха Тюдора всегда интересовало лишь одно: его личная прихоть. Однако этот мужчина, Патрик Лесли, граф Гленкирк, с которым Розамунда была едва знакома, за одну короткую ночь сумел открыть ей глаза на то, какой должна быть настоящая любовь.

– Кажется, я умру, если вдруг ты сейчас меня оставишь, – прошептала Розамунда.

Патрик нежно поцеловал ее в губы:

– Пока нам не грозит разлука, любовь моя, но рано или поздно это случится, потому что твое сердце отдано Фрайарсгейту, а мое Гленкирку. Так и должно быть, ведь мы храним верность нашим людям и нашей земле. Но на какое-то время, мне кажется, мы можем забыть об ответственности перед другими ради нашей любви. Нам предоставили шанс исправить то, что когда-то было недоделано. Ты ведь понимаешь меня, Розамунда?

– Нет, – отвечала она. – Не понимаю.

– Любимая, то, во что я верю, может показаться ересью, но тем не менее я верю в это. Я считаю, что мы жили другой жизнью в другие времена и в другом месте. Я вспоминаю, что, когда только приехал в Сан-Лоренцо, у меня возникло невероятное чувство, будто я уже был в этом месте. Я мог без провожатых найти любое место в этом городе. И так было со мной всю жизнь. Старая колдунья из наших мест обладает lang eey, и она объяснила мне, что я уже жил прежде, как и большинство человеческих душ. Я ей верю. Сегодня, когда мы впервые встретились в этом времени и в этом месте, мы оба как будто узнали друг друга, как будто уже давно были знакомы. Тебя никак не сочтешь женщиной легкого поведения, и тем не менее мы лежим вместе в этой кровати, и я готов заняться с тобой любовью во второй раз за эту ночь. Теперь ты понимаешь меня, Розамунда?

– И да и нет, – замявшись, ответила Розамунда.

– Можешь ли ты принять это волшебство, что привлекло нас друг к другу, или лучше нам расстаться и сделать вид, будто ничего не было? – спросил граф.

– Разве мне хватит сил отказаться от такого чуда?! – с чувством произнесла леди Фрайарсгейт. – Нет, ни за что! Я выслушала тебя, но то, что ты сказал, кажется совершенно невозможным. И все же я лежу в твоих объятиях и чувствую, что не хочу с тобой расставаться. Я умру от тоски, если ты отошлешь меня силой!

– Я не стану отсылать тебя, Розамунда. Но как я уже сказал, придет время, когда мы поймем, что должны разойтись ради других людей. Но это время еще не пришло. Судьба подарила нам короткий промежуток счастья, и мы должны быть благодарны за это.

– Неужели ты не мог найти меня раньше, милорд? – спросила Розамунда совершенно серьезно. Патрик улыбнулся. Во взгляде его зеленых глазах читалась чистая и нежная любовь.

– Помолчи, любимая, и позволь мне снова насладиться нашей близостью, – шепотом проговорил он и вновь прильнул поцелуем к ее губам.

– Да! – выдохнула она, с обожанием глядя на своего шотландца.

Они вновь отдались страсти. Его копье легко скользило в тугих и упругих ножнах. Ее тело выгнулось ему навстречу. Он ударял снова и снова, пока их обоих не подхватил на свои крылья ослепительный волшебный вихрь.

– Я умираю! – выдохнула Розамунда, содрогаясь от острой до боли вспышки блаженства, порожденной его сильным и глубоким рывком. Оба рухнули на кровать, совершенно обессиленные, обливаясь жарким потом.

– Ты самая невероятная женщина на свете, – прошептал Патрик. Его голова покоилась на молочно-белой груди Розамунды.

– А ты просто потрясающий мужчина, мой дорогой граф. Ты сказал, что прожил уже полвека, а занимаешься любовью со страстью юноши, – с восторгом произнесла Розамунда. Он хмыкнул.

– Только юноши хвастаются своей неутомимостью и готовы загнать себя до смерти, чтобы поддержать этот миф, – слегка улыбнувшись, заметил Патрик. – В мои годы мужчины уже знают пределы своих возможностей, хотя сегодня я удивил даже самого себя, любовь моя. Но это скорее всего твоя заслуга. Ты меня вдохновила.

– Тогда советую тебе унять свой пыл, милорд, потому что скоро тебе придется проводить меня к себе в комнату. Я совсем не соображаю, где сейчас нахожусь, – со смехом призналась Розамунда.

– Ты находишься в моих объятиях, где тебе и полагается быть, и я непременно провожу тебя до твоей комнаты, – пообещал Патрик. – Но прежде давай немного отдохнем, Розамунда.

Она согласно кивнула и закрыла глаза, чувствуя себя спокойной и довольной впервые за много месяцев. Вот что значит быть по-настоящему любимой! Если бы только остальные понимали, какое это счастье!

Они немного вздремнули, не размыкая объятий и наслаждаясь близостью друг друга. Наконец граф осторожно поднялся и оделся, а затем передал Розамунде ее одежду. Когда она привела себя в порядок, граф вывел ее из своей каморки в темные переходы замка. Через несколько минут они уже были у дверей ее комнаты. Жадно поцеловав Розамунду, граф повернулся и вскоре исчез, растворившись во тьме коридора.

Розамунда неслышно проскользнула в свою комнату. Энни дремала в кресле у потухшего очага. Она сразу проснулась, как только услышала шаги хозяйки.

– Я рада, что ты не беспокоилась, – сказала ей Розамунда.

– Лорд Кембридж заходил ко мне, миледи. Он сказал, что вы можете прийти очень поздно. – Энни поднялась с кресла, зевая и потягиваясь, и, выглянув в щелку между тяжелыми бархатными занавесями на единственном окне, сказала: – Скоро уже будет светать! Вы бы лучше ложились, миледи, если хотите хоть немного отдохнуть перед утренней мессой.

– Разожги огонь, – приказала Розамунда, – и согрей воды. От меня слишком пахнет мужчиной, и я не могу в таком виде показаться перед королевой. Да и в кровать не хотелось бы ложиться не помывшись.

Энни удивленно посмотрела на свою госпожу.

– Граф Гленкирк стал моим любовником, Энни, – без обиняков завила Розамунда. – И ты не будешь обсуждать это с другими слугами, даже если они пристанут к тебе с расспросами. Ты поняла меня, девочка?

– Да, миледи, – ответила Энни. – Но разве это хорошо для такой приличной дамы, как вы? – не удержавшись, спросила она.

– Я вдова, Энни, и разве ты не была моей доверенной подругой, когда я была с королем? – вопросом на вопрос ответила Розамунда.

– То совсем другое дело, – возразила Энни. – Вы всего лишь подчинялись своему королю. И в том не могло быть никакого вреда, пока не узнает королева Екатерина или кто-то еще!

– Нет, Энни, это было не другое дело. Такой была вся моя прежняя жизнь, – возразила Розамунда. – Я делала то, что требовали от меня другие. Что они ожидали от меня. Однако теперь я собираюсь делать то, что хочу сама. Я буду жить только ради собственного удовольствия, а не ради других! Ты понимаешь?

– А как же лорд Клевенз-Карн? – не унималась Энни. – Вряд ли он возьмет в жены такую даму, которая готова задрать юбки перед первым встречным!

Розамунда отвесила Энни оплеуху.

– По-моему, ты забыла, с кем разговариваешь! Или тебе не терпится быть отосланной обратно во Фрайарсгейт? Учти, я сделаю это без труда, потому что на твое место найдется немало желающих, причем таких, кто будет держать рот на замке! А тебе я скажу то же, что сказала Логану Хепберну. Я не желаю снова выходить замуж! И не позволю принудить меня к этому силой. У Фрайарсгейта есть наследница и еще две ее младших сестры. Однажды я так выдам замуж своих дочерей, что знатность и богатство нашего рода приумножатся. Логан Хепберн мечтает о сыне. Ему нужен наследник для Клевенз-Карна. Вот и пусть ему рожает наследников какая-нибудь молоденькая девчонка, которая станет обожать его и будет ему преданной женой. Я не из таких женщин. Матушка нашего короля Генриха была моей наставницей и говорила, что однажды женщина должна выйти замуж ради семьи. Может быть, дважды, но не больше. А после этого, говаривала достопочтенная Маргарет, женщина имеет полное право выходить замуж по собственному усмотрению. Дядя Генри Болтон дважды выдавал меня замуж по своему усмотрению. Третий муж достался мне по решению короля. Теперь моя очередь делать выбор, и я выбираю свободу! Ты поняла меня, Энни? Теперь я буду жить ради себя!

– Да, миледи, – буркнула Энни с обиженным видом, потирая покрасневшую щеку.

– Хорошо. Теперь, когда мы с тобой договорились, ты готова служить мне без лишних вопросов?

– Да, миледи.

– Ну так ступай и займись делом, – приказала служанке Розамунда и присела на кровать, дожидаясь, пока Энни разведет в очаге огонь и согреет воду для умывания.

Какая это была ночь! Она едва успела прибыть ко двору, и сегодня, накануне Сочельника, ее переполняет счастье. Она понятия не имела, к чему это приведет, но, к собственному удивлению, обнаружила, что совершенно не испытывает страха перед будущим. За свои двадцать три года она впервые влюбилась по-настоящему и готова идти по этой дороге до конца, а потом… ну вот тогда она и будет думать, что сделает потом. А сейчас она собиралась жить настоящим, и все ее настоящее сосредоточилось в Патрике Лесли, графе Гленкирке.