Текст книги "Неотразимая герцогиня"

– Нет!

– Он без колебаний согласился на мои условия. Это весьма примечательно для столь гордого джентльмена.

– И столь бедного, – огрызнулась Аллегра. – Он охотник за приданым, папа, неужели ты этого не видишь?

– Всякий мужчина, который ищет твоей руки, – охотник за приданым, дорогая моя дочь! Что поделать, я самый богатый человек в Англии. Но у Куинтона Хантера по крайней мере есть что предложить в обмен на состояние. Благороднее его крови не найдешь во всей стране, и он хочет сделать тебя герцогиней. Герцогиней, Аллегра! Твои дети с самого рождения будут принадлежать к сливкам общества!

– Но все члены этой семьи славятся несчастным пристрастием к азартным играм, папа!

– Он никогда не садится за карточный стол и питает крайнюю неприязнь к подобного рода времяпрепровождению, ибо именно этот порок предков довел его до полного разорения.

– Поэтому обстоятельства вынуждают герцога жениться на мне, – съязвила Аллегра. – На молодой нетитулованной особе сомнительного происхождения. Нет, папа, ни за что! Лучше уж выйду за Руперта Таннера. Он по крайней мере ко мне неравнодушен!

– Не будь глупышкой, Аллегра. Я уже отказал молодому лорду Экерли. Не отдам свою дочь младшему сыну! И Сирена права: ты его не любишь.

– Мы сбежим и обвенчаемся тайно, – пригрозила Аллегра.

– В таком случае я лишу тебя наследства и постараюсь, чтобы Руперт и его отец об этом узнали. Уверяю, без денег ты в их глазах потеряешь всю привлекательность. Такова грубая реальность. Разве не я учил тебя, что браки заключаются для того, чтобы обе семьи получили определенные выгоды? Ты поднимешься выше по социальной лестнице, герцог же взамен получит неплохое приданое. Не такая уж трудная задача – выйти замуж за этого человека. От тебя просто требуется вести себя как леди, каковой ты и являешься, и произвести на свет наследников. Он дал мне слово, что будет добр с тобой.

Аллегра разразилась слезами.

– Я его ненавижу! – жалобно всхлипывала она. – А он ненавидит меня!

– Согласен, отношения у вас не из лучших, но виновата ты, дорогая, – разумно заметил отец. – На балу у леди Беллингем он пригласил тебя на танец, но, получив отказ, заметил незаполненную карточку и решил тебя наказать. Распустил слух, что ты уже ангажирована на все танцы, чтобы иметь возможность получить хотя бы последний. Ты злишься, потому что не сумела отплатить ему тем же, но я знаю, как взять верх и отомстить!

Аллегра с интересом уставилась на отца.

– Как же именно, папа?

– Стать его женой, дорогая. Хотя я считаю, что Куинтон Хантер сдержит данное мне слово безупречно себя вести по отношению к тебе, самолюбие его наверняка уязвлено. Еще бы: приходится жениться по расчету, чтобы спасти свое имение. И хуже всего то, что он считает невесту ниже себя. Вот тут и кроется твоя не слишком тонкая месть. Что бы он там ни думал, твои деньги уравновешивают древность его рода, и ты это сознаешь. Пусть он никогда не смирится с таким положением вещей, но именно это и дает тебе преимущество над мужем. Подозреваю, правда, что однажды, когда вы получше узнаете друг друга, ты сумеешь залечить раненую гордость, так чтобы он поверил, будто наконец выиграл затянувшуюся между вами битву.

Слова отца глубоко затронули душу девушки. Аллегра неожиданно улыбнулась:

– О, папа, как же ты умен! Злость затуманила мой разум.

– Мы встречаемся с герцогом сегодня в «Олмэкс румз», – сообщил лорд Морган. – Думаю, мы объявим о вашей помолвке на балу в твою честь.

– А когда свадьба?

– Не раньше осени. Твой новый дом требует немалых переделок. Я прикажу нанять архитектора и на будущей неделе отошлю его в Хантерз-Лейр вместе с рабочими. Тебе придется время от времени наблюдать за тем, как идет ремонт, и выбирать обстановку и отделку. Где бы ты хотела провести медовый месяц?

– Я должна над этим подумать, папа. Пока мне следует привыкнуть к мысли о браке с герцогом Седжуиком, – призналась девушка и, поднявшись, поцеловала отца в щеку. – Прости меня за неуместную вспышку. Можно, я расскажу обо всем Сирене?

– Пока не стоит. Пусть твоя кузина немного порадуется своему счастью. Вот необычный брак! Похоже, жених и невеста в самом деле влюблены. Редкостное счастье! – воскликнул лорд Морган.

– А мне, папа, разве не повезло? Подумать только, я стану герцогиней, одной из самых знатных дам света!

– Разумеется, повезло, – заверил ее отец. – У Куинтона Хантера безупречная репутация. Он будет тебе хорошим мужем, дорогая. Постарайся стать ему доброй женой.

– Непременно, папа. После того, как привыкну к своему положению.

– И надень сегодня самое красивое платье, – наставлял лорд Морган свою дочь. – Я позабочусь о том, чтобы у тебя и Сирены были лучшие в мире подвенечные наряды и богатый гардероб. Вы обе делаете честь своим семьям, и я горжусь вами.

– О, папа, что ты будешь без меня делать? – расстроилась Аллегра, но тут же, воспрянув духом, решила: – Как что? Ты должен жениться на тете Олимпии!

Лорд Морган густо покраснел.

– Боже милосердный, Аллегра, что ты несешь?

Аллегра пристально взглянула на отца, который был явно смущен.

– Знаешь, папа, я давно считаю, что ты и тетя друг другу подходите. Она почтенная вдова, а ты пострадавшая сторона в разводе, случившемся много лет назад. Неужели ты действительно хочешь, чтобы она вернулась в свой крохотный пустой домик в Роули и больше не украшала своим присутствием твое жилище? Не стала твоей верной спутницей?

– Ты слишком умна, плутовка, – покачал головой отец. – Должен признаться, что уже подумывал о женитьбе. Но не считаешь ли ты, что, если я сделаю предложение твоей тете, поползут сплетни?

– Если я что-то и усвоила за этот сезон, папа, так это одно: сплетни поползут в любом случае, даже если ситуация абсолютно невинна. Я, разумеется, никому не скажу о нашем разговоре, но совсем не расстроюсь, если ты в один прекрасный день женишься на тете Олимпии.

– Я счастлив получить твое благословение, – сухо обронил лорд.

Аллегра рассмеялась.

– Пора подумать о том, что именно надеть в «Олмэкс» сегодня вечером, – решила она, поцеловала отца в лоб и, выбежав из комнаты, поднялась наверх к тетке, где уже сидели Сирена и Оки. – Ты довольна, тетя? – осведомилась она, врываясь в комнату. – Сирена подцепила прелестного виконта.

– Аллегра! – вскричала тетка, заливаясь румянцем, ибо племянница ухитрилась прочитать ее мысли. Больше всего ей хотелось поскорее сообщить обо всем Огастесу.

– Вы в самом деле считаете меня прелестным? – усмехнулся виконт Пикфорд. – Меня еще ни разу так не называли.

– Я настаиваю на этом определении! И думаю, что вам и моей кузине очень повезло. Счастья вам на долгие годы!

Сирена ударилась в слезы.

– О, если бы только и ты нашла такое же счастье! – всхлипывала она.

– Увы, дорогая кузина, самой богатой девушке в Англии придется довольствоваться высоким титулом. Так что я не ропщу. Истинная любовь, как мы все знаем, так же редка, как алмазы на мостовой. А вас, Оки, я хотела попросить об одолжении. Вы позволите Руперту Таннеру остановиться у вас? Папа считает, что приютить его здесь означает дать пищу злословию, особенно еще и потому, что он отказал лорду Экерли в моей руке. Руперт – хороший малый, как вы уже наверняка поняли.

– Разумеется, он может пожить у меня, – кивнул виконт.

– Спасибо, «прелестный», – лукаво усмехнулась Аллегра. – А теперь я иду выбирать наряд для сегодняшнего вечера. Господи, что за невыносимо тоскливое место этот «Олмэкс», несмотря на всю его претенциозность! Обстановка ужасная, паркет плохо натерт, об ужине и упоминать не стоит – правда, туда ходят не для того, чтобы есть, а показать себя.

Послав всем поцелуй, она удалилась.

– Ее поведение иногда бывает просто возмутительным, – пролепетала леди Эббот. – Не знаю, что вы можете о ней подумать, Октавиан.

– По-моему, она очаровательна, мадам, – поспешил заверить пожилую леди виконт. – И раз Сирена так ее любит, значит, и для меня она хороша.

Предмет их беседы впорхнул в спальню, где уже сидела горничная Онор, подшивая отпоровшийся подол.

– Что мы сегодня наденем? – с порога спросила Аллегра.

– Это так важно? – удивилась Онор.

– Очень! Невероятно!

– О, мисс, расскажите, в чем дело? – взмолилась горничная.

– Еще рано. Но скоро, Онор, скоро все узнаешь.

Горничная отложила шитье и поднялась.

– Есть одно чудесное платье, которое вы еще ни разу не надевали. – Она подбежала к гардеробу и, порывшись в нем, нашла то, что искала. – Вот смотрите!

Аллегра одобрительно кивнула. Платье с завышенной талией было сшито из «смятого» шелка с широкими розово-кремовыми полосками. Рукава украшали пышные кружевные воланы. Круглый вырез был достаточно низким.

– Мы можем сорвать в саду пунцовые розы в вашу прическу, мисс, – предложила Онор. – И вы наденете ту красивую розовую камею на золотой цепочке, что подарил вам отец, а к ней – жемчужные серьги.

– Мне нужно принять ванну, – решила Аллегра.

– Это правда, что леди Сирена выходит за красавчика виконта, который ухаживал за ней весь сезон? – допытывалась Онор, вновь вешая платье на место.

– Откуда слуги так быстро все узнают? – развеселилась Аллегра. – Меня всегда это поражало.

– Дамарис была в комнате ее милости, когда туда пришли леди Сирена и ее ухажер. Она сразу же обо всем мне рассказала. Вернее, похвасталась. Иногда она слишком нос задирает, эта Дамарис.

– Погоди, скоро и ты будешь мной гордиться, – пообещала Аллегра.

Еще не было десяти, когда они отправились в «Олмэкс» на Кинг-стрит. Как отметила ранее Аллегра, это заведение ничем особенным не выделялось, но для дебютанток считалось обязательным получить туда доступ и заслужить одобрение дам-патронесс. Оно было основано в 1765 году мистером Макколлом, для которого важнее всего была исключительность, так что клуб действительно стал местом для избранных. Во время сезона балы давались по средам. Здесь даже разрешалась игра в карты по маленькой.

Но попасть в «Олмэкс» было непросто. Его дамы-патронессы рассылали избранным специальные приглашения, позволяющие купить билеты в этот светский рай. Большое значение придавалось знатности и богатству, но и они не гарантировали благосклонность дам-патронесс, одной из которых была леди Беллингем. Именно на ее балу остальные патронессы присматривались к дебютанткам и вместе решали, кому позволят бывать в «Олмэксе», а кому доступ туда будет закрыт. Аллегра едва не оказалась в числе отвергнутых, ибо патронессы заметили, что она танцевала всего один танец. Последний.

Взяв с них клятву молчать, леди Беллингем объяснила, что герцог Седжуик, получив отказ, понял, что его не только обидели, но и обманули, поклялся отомстить и сыграл злую, хотя и остроумную, шутку с мисс Морган.

– Бедное дитя, – посочувствовала леди Маркем. – Седжуик красив, как сам дьявол, и так же горд. Разумеется, неопытная девушка могла его испугаться и совершить вполне понятную ошибку.

Остальные дамы согласно закивали, а когда леди Беллингем закончила печальное повествование, единогласно постановили, что дорогая мисс Морган должна получить приглашение заодно со своей хорошенькой кузиной Сиреной Эббот. Олимпия прекрасно понимала, что только благодаря ее приятельнице дочь и племянница были допущены в священный круг завсегдатаев «Олмэкса», и отныне считала себя в неоплатном долгу перед леди Беллингем.

Из разрешенных в «Олмэксе» танцев признавались народные, шотландские рилы, контрдансы, экосезы, котильон и менуэт. Хотя после Французской революции популярность менуэта несколько поблекла, в «Олмэксе» он открывал и завершал все балы. И после каждого танца кавалер был обязан подводить молодую даму к ее матери или опекунше, вежливо кланяться, а если по-настоящему интересовался своим предметом, оставался поболтать.

После первого неудачного бала Аллегра, к своему удивлению, обнаружила, что пользуется большим успехом. Правда, на этот счет она не заблуждалась: состояние отца привлекало к ней поклонников, как мед мух. Некоторые были довольно приятными, многие ей нравились своим остроумием и блестящим умом. Другие оказались обычными охотниками за приданым, даже не скрывающими своих намерений. В конце концов, девушка с богатым папашей, который недавно обзавелся титулом, должна быть довольна, если на нее обращают внимание знатные джентльмены. Но у Аллегры эти алчные глупцы не вызывали ничего, кроме отвращения. Благородные искатели ее руки сначала терялись, потом возмущались, наконец, искренне оскорблялись, когда девушка, устав от их высокомерия и напыщенности, откровенно над ними насмехалась, а иногда и просто гнала их от себя.

Они прибыли на Кинг-стрит, и швейцар в ливрее с поклоном приветствовал каждого, называя по имени. Усадив женщин, лорд Морган поспешил в игорный зал. Прибывшие маркиз Роули с женой немедленно отыскали леди Эббот.

– Сирена, дорогая! Что за чудесные новости! – выпалила Шарлотта. – Вы уже назначили дату свадьбы?

– Потише, Шарлотта! – строго потребовала леди Эббот. – Официального объявления о помолвке еще не было. Вы позорите нас всех!

– Я еще не решила, когда буду венчаться, – мягко ответила Сирена. – Думаю, мы с Оки все обсудим, когда он получит одобрение отца.

– Июнь! – обрадовалась Шарлотта. – Из тебя выйдет просто божественная июньская невеста! В церкви Святого Георга, разумеется! А потом мы с Гасси дадим свадебный завтрак в вашу честь!

– Если Сирена решит выйти замуж в июне, – вмешалась леди Эббот, – уверена, что Септимиус сам захочет дать завтрак. Что ни говорите, дорогая, а его дом лучше подходит для таких торжеств, чем ваша тесная лачужка.

С лица Шарлотты исчезла улыбка. По-видимому, уязвленная столь откровенным пренебрежением, она решила обратить оружие против Аллегры.

– По-прежнему не везет? – пробормотала она с деланным сочувствием. – Недаром говорится, что не все купишь за деньги.

Но Аллегра только рассмеялась.

– Не говорите чепухи, леди Шарлотта. Так считают те, у кого никогда не было больше шиллинга в кармане! К концу сезона объявят и о моей помолвке, – заверила она, приторно улыбаясь жене кузена.

– Представить не могу, с кем это? – прошипела Шарлотта.

– Добрый вечер, леди Эббот, леди Сирена, мисс Морган, – раздался голос герцога Седжуика. – Гасси, леди Шарлотта…

Он отвесил галантный поклон.

– Добрый вечер, ваше сиятельство, – ответили хором все присутствующие, кроме Аллегры. Та была слишком занята, впервые как следует изучая человека, женой которого предстояло ей стать. Что же, внешность впечатляющая, но характер не из приятных, и, кроме того, он сноб.

– От своего друга, виконта Пикфорда, я узнал о готовящемся торжестве. Поздравляю, леди Сирена.

Сирена, мило покраснев, едва слышно прошептала:

– Спасибо, ваше сиятельство. А… Оки с вами?

– Отстал всего на несколько шагов, леди Сирена, – заверил герцог и обратился к Аллегре: – Мисс Морган, позвольте…

Он взял у нее карточку и крошечным карандашиком написал свое имя в первой и последней графах.

– И вы, разумеется, разрешите проводить вас к ужину?

– Разумеется, милорд, – покорно ответила Аллегра, приседая.

Он пристально взглянул на нее и, заметив пляшущие в глазах лукавые искорки, засмеялся, поцеловал ей руку и удалился.

– Вот как! – злобно усмехнулась Шарлотта. – Не удивляюсь, что подобные люди уделяют внимание мисс Морган!

– Какие именно, мадам? – ледяным тоном осведомилась Аллегра.

– Всем известно, дорогая, что у него гроша ломаного за душой нет! Он ухаживает за вами только из-за денег лорда Моргана! Зря вы питаете девичьи иллюзии относительно герцога! Несмотря на все свои претензии, он кажется мне грубым и бездушным. Ни настоящего воспитания, ни утонченности, ни достойной внешности. Говорят, он живет в одной комнате своего дома, а остальные постепенно приходят в упадок.

– Но богатая жена быстро исправит положение, не так ли? – вкрадчиво вопросила Аллегра.

– Он женится на вас ради приданого, если только смирит свою гордыню и пойдет на такой мезальянс, – продолжала Шарлотта.

– А я выйду за него, чтобы в обмен на отцовское золото стать обладательницей самого высокого титула, – отпарировала девушка.

– Как вы вульгарны и неделикатны! – вскричала шокированная маркиза.

– Вздор, мадам! Разве вы вышли за моего кузена не из-за титула? Ведь маркиз выше графа! Как маркиза Роули вы можете с презрением взирать на свою маму, золовку и сестер! Какой неслыханной удачей был, наверное, для вас этот брак! Почему же я не могу последовать вашему примеру и получить те же преимущества? – с улыбкой заключила Аллегра.

Сирена, открыв рот, молча моргала, потрясенная прямотой кузины. Леди Эббот серьезно подумывала о том, чтобы упасть в обморок. Шарлотта наконец лишилась дара речи, а маркиз Роули закатился смехом.

– Что за веселье? – осведомился виконт Пикфорд, присоединяясь к компании.

– Аллегра только что как следует отчитала мою женушку, – преспокойно ответил Огастес. – Слишком долго объяснять. А вот и музыканты настраиваются! Скоро начнутся танцы. Поздравляю, дорогой Оки, и можете быть уверены в моем благословении. Моя младшая сестричка будет вам идеальной женой. Да и вы станете ей примерным мужем.

– Непременно, Гасси, – поклялся виконт Пикфорд будущему шурину.

Прозвучали первые ноты менуэта, и граф Седжуик мгновенно появился и протянул руку Аллегре. Они танцевали слаженно, но молча. Аллегра думала о том, что Шарлотта ошибается. Куинтон Хантер необычайно красив!

Внезапно осознав, что и он смотрит на нее, она опустила глаза.

«Красота и богатство», – думал он. Что ж, он сумел добиться большего, чем предполагал. И теперь выкупит всех своих лошадей!

Подводя Аллегру к тетке, он тихо спросил:

– Ваш отец говорил с вами, мисс Морган?

– Да, и, учитывая обстоятельства, вам вполне дозволяется называть меня по имени.

– Я приду перед ужином, Аллегра, – кивнул он и с поклоном отошел.

Она танцевала с целой вереницей молодых людей, большинство из которых мололи чушь, пытаясь заслужить ее благосклонность. Одним девушка улыбалась, на других не обращала никакого внимания. Ей вдруг захотелось побольше узнать о человеке, за которого ей велят выйти замуж. Аллегра почти обрадовалась, когда в полночь музыканты отложили инструменты и герцог Седжуик вернулся, чтобы побыть в ее обществе.

– Я не хочу ничего, кроме лимонада, – объявила она. – Лимонад здесь довольно сносный.

– В отличие от вина, – сухо отметил он. – Так что будем пить лимонад.

С бокалами освежающего напитка они нашли уединенную скамью в маленькой нише и уселись. Оба долго молчали.

– Вы довольны, что станете герцогиней Седжуик? – спросил он наконец.

– Если вас устраивает такой брак.

– Вижу, вы практичны.

«Или попросту холодна?»

Аллегра вздохнула:

– Мой отец любил свою жену. Она же вышла за него только ради денег, но в один прекрасный день влюбилась в другого и сбежала, оставив мужа и детей. Я ее не помню, а вот мой брат помнил. И все твердил, что мать была очень красива, но эгоистична. Только от своего отца я видела родительскую любовь. Я ничего не знаю о чувствах, что вспыхивают между мужчиной и женщиной. Всю мою жизнь я только и слышала, что, хотя поступок моей матери был недопустимым и непростительным, все же в нем не было ничего необычного. И что браки заключаются только для того, чтобы улучшить положение обеих семей. В нашем случае вы женитесь на мне ради денег и огромного наследства, которое когда-нибудь достанется мне от отца. Я выхожу за вас, потому что получаю титул и высокое положение. Причины такого союза разумны и прагматичны. В отличие от матери я люблю детей и буду счастлива дать вам наследников. Обещаю вам свои неизменные уважение и верность. Обман не в моей натуре, ваше сиятельство.

Герцога потрясли откровенные речи девушки. Она была предельно честна с ним, и его долг ответить ей тем же.

– Я происхожу, – признался он, – из семьи мужчин и женщин романтического склада. Отец, дед и все мои предки женились и выходили замуж по любви и были очень счастливы. На беду, мужчины нашего рода были одержимы пагубной страстью к игре в карты. Более того, если любимая женщина умирала, они начинали пить. Мое имя – одно из старейших в Англии, а род – самый знатный. Но, Аллегра, у меня нет и шиллинга. Я женюсь, чтобы восстановить фамильное состояние. Мне пришлось продать лучших племенных кобыл, чтобы поехать в Лондон на этот сезон. Я действительно женюсь на деньгах, но обещаю быть вам хорошим мужем. По натуре я вовсе не тиран.

– В таком случае, ваше сиятельство, мы прекрасно поняли друг друга, – кивнула Аллегра и пригубила лимонад, чтобы освежить пересохшее горло: она слишком нервничала, хотя умудрялась скрыть свое состояние.

– Меня зовут Куинтон, – спокойно поправил он.

– Куинтон, – тихо повторила она. По ее спине пробежал озноб, пугающий и вместе с тем приятный. – Я думала, – продолжала Аллегра, – что мы могли бы пожениться осенью, но, с вашего разрешения, я буду наезжать в Хантерз-Лейр, чтобы следить за ходом работ. Если наша свадьба состоится в начале октября, в ноябре мы сумеем пригласить ваших друзей на охотничий сезон.

– Откуда вы знаете, что я страстный охотник? – удивился герцог.

– Всем известно, что Хантерз-Лейр знаменит своими охотничьими угодьями. Сама я, однако, не охочусь. Терпеть не могу убивать животных, поэтому я буду развлекать гостей. Не ждите, что я стану носиться по округе в погоне за бедной лисой и одновременно пытаться удержаться в дамском седле. Поверьте, Куинтон, дамские амазонки – это настоящая ловушка. Широкие юбки так и тянут вниз! Я обычно езжу верхом в мужских бриджах. Надеюсь, вас это не шокирует? Тетя Олимпия утверждает, что все джентльмены негодуют при виде женщины в мужском седле.

– У вас красивые ноги, Аллегра? – поддразнил он.

– Со временем вы сами сможете судить об этом, Куинтон, – кокетливо улыбнулась она, – но в любом случае я буду ездить по-мужски.

Герцог невольно рассмеялся.

– Вы очень откровенны!

– Меня уже не переделать, – пожала плечами девушка.

– И это неплохо, – ответил Хантер. – Значит, у нас не будет тайн друг от друга. Расскажите о Руперте Таннере.

– Мы выросли вместе, – пояснила она, удивленная столь странным вопросом.

– Он утверждает, что хочет на вас жениться.

– О, это затея его отца, – усмехнулась Аллегра. – Руперт – его младший сын. Когда мой отец заявил, что я должна ехать в Лондон и там найти себе мужа, мы с Рупертом решили объявить, что хотим пожениться. Таким образом я бы вышла замуж за известного мне человека и не пришлось бы покидать родительский дом. Разумеется, отец Руперта был в полном восторге от такого предложения, а вот мой заупрямился. Я не люблю Руперта, да и он ко мне равнодушен. Между нами не было никакого уговора, ни официального, ни негласного.

– В таком случае лорд Морган может объявить о нашей помолвке через две недели, на балу в вашу честь. Через несколько дней вы будете представляться ко двору, насколько мне известно?

– Да. Мне велено надеть ужасное платье с гигантским кринолином и сделать совершенно безобразную прическу. Я буду сверкать бриллиантами и другими драгоценностями, как некий языческий идол, и не смогу ни есть, ни пить за несколько часов до этого события. Говорят, что в таком туалете невозможно отправлять самые естественные потребности. Неужели старый король действительно стоит таких усилий, Куинтон?

– Вам, как моей будущей жене, чрезвычайно важно представиться королю Георгу и королеве Шарлотте, – спокойно ответил герцог. – Кроме того, с вами будет леди Сирена.

– Но до моего бала никто ни о чем не узнает, – вздохнула Аллегра. – Я не хочу никому говорить, чтобы дать Сирене время погреться в лучах своего успеха. Мы оба знаем, что любое упоминание о нашей помолвке сразу затмит все события нынешнего сезона, а это несправедливо.

– Согласен, – ответил Куинтон, подумав, что, несмотря на гордость и непомерное богатство, у этой девушки доброе сердце.

Это открытие его почему-то обрадовало. Похоже, они прекрасно поладят!

– Когда вы приедете в Хантерз-Лейр? – осведомился он.

– Сначала я должна заехать домой. Ждите меня в начале июля. Поскольку вы пока не в состоянии принимать гостей, я возьму с собой только горничную. Уверена, что соседи немедленно начнут сплетничать, но, поскольку мы уже будем обручены и назначим день свадьбы, вряд ли меня это тронет. Думаю, и вас тоже.

– Вы рассудительная девушка, – похвалил он и, взяв ее за руку, заглянул в фиалковые глаза. – Я уже успел получить разрешение вашего отца и поэтому хочу спросить: вы выйдете за меня, Аллегра?

– Да, Куинтон, – твердо ответила она, радуясь, что он не слышит громкого стука ее сердца. – Для меня большая честь стать вашей женой.