Текст книги "Неотразимая герцогиня"

– Вы отобедаете с нами, мистер Трент? – осведомилась леди Эббот, зная, что положение управляющего в этом доме так высоко, что он часто ел за одним столом с хозяевами, когда те жили в деревне.

– Благодарствую, мадам, у меня срочное дело. Однако я постараюсь освободиться к ужину. Прошу молодых дам после обеда подняться наверх в комнату Примулы, где их уже дожидается мадемуазель Франсин, – напомнил он и с учтивым поклоном направился к двери.

– Какой прекрасный человек! – воскликнула вдовствующая маркиза. – Жаль, что он всего лишь четвертый сын в семье! Его родители – граф и графиня Чемберлен, и все достанется их старшему сыну Френсису.

Она позволила Пирсону усадить ее за стол и, понизив голос, добавила:

– Обидно, что Френсис недостоин титула! Он заядлый игрок, и отцу все время приходится платить его долги. Второй сын служит в Индии и, насколько я помню, уже полковник. Третий стал священником и получил превосходный приход в Ноттингеме. Оба женились на богатых наследницах, как и подобает послушным сыновьям, и не причиняют родителям ни малейшего беспокойства. Представьте, у старшего сына настолько сомнительная репутация, что граф никак не может найти ему жену. А вот Чарлз – другое дело! Прекрасное образование, полученное в Хэрроу и Кембридже, безупречные манеры и способность инстинктивно нащупать верный путь. Двенадцать лет назад твоему отцу повезло найти его и назначить управляющим. Эта должность – занятие вполне достойное для такого воспитанного человека, как Чарлз Трент. Он присматривает за этим имением и за городским домом. Не знаю, что бы делал без него Септимиус! Мистер Трент ведет расчетные книги, нанимает новых слуг, выплачивает жалованье и отвечает за все хозяйство. Кроме того, он еще и личный секретарь твоего отца. Понятия не имею, как это ему удается! Превосходный человек, ничего не скажешь.

Маркиза опустила ложку в черепаховый суп, который лакей только что налил ей в тарелку, и принялась за еду.

Аллегра лукаво подмигнула кузине, и Сирена поспешно поджала губы, чтобы не рассмеяться. Девушки ели быстро, почти не притрагиваясь к блюдам, чтобы поскорее покончить с нудным обедом и бежать к мадемуазель Франсин. Но леди Эббот, прекрасно видя, как они возбуждены, разрешила им уйти до того, как подадут десерт и сыры. Обе медленно поднялись, стараясь не выглядеть чересчур взволнованными, сделали реверанс и чинно зашагали к двери, которую поспешно придержал ливрейный лакей. Оказавшись на свободе, девушки переглянулись и ринулись наверх. Чарлз Трент, выйдя из своего кабинета, поднял к небу глаза и улыбнулся.

Кузины шумно ворвались в комнату, где за столом сидела мадемуазель Франсин. Француженка неодобрительно уставилась на них, грозя пальцем.

– Мадемуазель! Вы же не лошади! К чему такой топот?!

– Простите нас, мадемуазель, – покаянно прошептала Сирена. – Просто очень хочется, чтобы с нас поскорее сняли мерки и сшили платья.

– Вот как? – едва заметно усмехнулась модистка. – Что ж, в таком случае, дамы, вам придется снять свои туалеты, чтобы я смогла начать работу. Вы такие разные! Приходитесь друг другу родственницами?

– Мы двоюродные сестры, – пояснила Аллегра. – Я – Аллегра Морган, а это – Сирена Эббот.

– Спасибо, мадемуазель, – кивнула француженка.

Аллегра подошла к сонетке и несколько раз дернула за ленту. На пороге мгновенно возник лакей.

– Немедленно приведите Онор и горничную леди Сирены, Дамарис, – велела девушка.

– Да, мисс Аллегра, – пробормотал лакей и поспешно ретировался.

– У вас, разумеется, есть с собой образцы тканей, мадемуазель Франсин, которые вы хотели бы нам показать? Мы могли бы их посмотреть, пока не пришли наши горничные.

«Что ж, – подумала мадемуазель Франсин, взяв коробку с образцами, – у этой девушки манеры герцогини, хотя она всего лишь мисс Морган».

– Мы только что получили из Франции партию великолепных шелков и атласа. Как вы понимаете, мисс Морган, на них будет большой спрос.

– Мы решили покупать ткани целыми рулонами – разумеется, те, что выберем, – деловито объявила Аллегра. – Мне и моей кузине совершенно не улыбается видеть такую же ткань на ком-то другом. Ах! – Она подняла лоскуток розового шелка в полоску. – Идеально! Как раз для тебя, Сирена! Прекрасно подчеркнет цвет лица!

– Вы заказываете ткань рулонами?! – потрясенно охнула француженка. Она прекрасно знала, как недешево обходятся материи, привезенные контрабандой из Франции.

– Да, – кивнула Аллегра. – В этом есть что-то необычное?

– Я должна спросить мадам Поль. Никогда ни о чем подобном не слышала!

– Ни на что иное я не соглашусь, – стояла на своем Аллегра. – Уверена, что папа по достоинству оценит согласие мадам Поль, но если окажется, что она не сумеет нам посодействовать, я всегда могу купить ткани у более сговорчивого продавца. Разумеется, мадам Поль по-прежнему будет шить нам туалеты. Я немедленно пошлю письмо в Лондон, в котором все объясню вашей хозяйке. Вас удовлетворит такое положение вещей, мадемуазель Франсин?

Модистка растерянно кивнула:

– Конечно, мадемуазель Морган.

Да, когда-нибудь эта милая девушка станет силой, с которой придется считаться!

Она молча сидела, глядя на кузин, перебиравших лоскутки, и даже не смела ничего предложить. Очевидно, мисс Морган знает, чего хочет, и без колебаний советует своей хорошенькой сестре, что выбрать. Как ни странно, у этой провинциалочки превосходный вкус!

В дверь постучали, и в комнату вошли две молодые горничные.

– А вот Онор и Дамарис, – улыбнулась Аллегра. – Помогите нам раздеться, чтобы мадемуазель Франсин смогла снять мерки.

Служанки торопливо выполнили приказ. Вскоре Аллегра и Сирена остались в одних батистовых сорочках. Француженка работала быстро, подозревая, что Аллегра не способна устоять на одном месте больше пяти минут. Записав цифры на чистом листке бумаги, она объявила, что корсеты девушкам ни к чему.

– Я бы не стала носить корсет, даже если бы мне приказали! – провозгласила Аллегра.

– Когда-нибудь вы можете и передумать, мадемуазель Морган, – усмехнулась модистка. – Voilà![1]1
  Готово! (фр.) – Здесь и далее примеч. пер.


[Закрыть]

– Вы возвращаетесь в Лондон завтра? – спросила Аллегра.

– Да, мадемуазель, – вежливо кивнула модистка.

– В таком случае отвезите мое письмо своей хозяйке и передайте ей на словах мои пожелания относительно тканей. Если она не согласится, мне придется просить об этом импортеров, торгующих с папиной компанией. Но не хотелось бы терять тот чудесный зеленый шелк. Из него выйдет прекрасная амазонка, не находите? Так и вижу себя в жакете с золотыми застежками!

– Ничего не скажешь, мадемуазель, у вас не только изумительное чувство цвета, но и безупречный вкус, – похвалила модистка Аллегру.

– Спасибо, – тихо ответила та.

Когда мадемуазель Франсин по приезде в Лондон рассказала мадам Поль о разговоре с Аллегрой, та, к удивлению подруги, рассмеялась.

– А что сказал месье Трент? – спросила она.

– О, Мари, он заявил, что мадемуазель должна иметь все, что пожелает. Неужели лорд Морган настолько богат, что может позволить себе выбросить оставшуюся ткань только ради того, чтобы другая девушка не посмела носить такое же платье! О Мари! И без того так трудно получать товары из Франции, да еще не иметь возможности показать их нашим лучшим покупателям… – едва не плакала Франсин.

– Не ной! – резко оборвала мадам Поль. – Из каждого рулона можно сшить два или три платья, но мы сделаем только одно, а заплатят за три плюс стоимость материи! Таковы условия мистера Трента. Значит, для других заказчиков у нас останется больше времени, а кроме того, не забудь о кругленькой сумме, которую мы положим в банк! А теперь скажи: что, эти девушки хороши собой? Или дурнушки?

– Мисс Морган необычайно красива. Кожа белоснежная, как лепестки гардении, без единого пятнышка, а волосы цвета красного дерева, из которого ты в прошлом году заказала стол у мистера Чиппендейла[2]2
  Знаменитый мебельный мастер начала XIX в.


[Закрыть]. Темные, но не каштановые и не черные, с едва заметным красноватым отливом. А глаза! Таких я еще не видела! Темно-лиловые, как фиалки!

– Как фиалки? – недоверчиво повторила мадам.

– Именно. Густые темные брови и ресницы. Она, правда, немного выше ростом, чем сейчас модно, но это ее не портит. Стройная, с невероятно тонкой талией. Грудь не слишком полная, но приятно-округлая. И плечи достаточно изящные. Драгоценности будут прекрасно на ней смотреться. Руки и ноги маленькие, точеные.

Что же до леди Сирены, она миниатюрна, как фарфоровая статуэтка. Волосы – чистое золото, ни единой темной прядки. Глаза – серо-голубые, с поразительно длинными рыжеватыми ресницами. Она настолько изысканна, что джентльмены будут ее обожать. Мисс Морган всячески ее оберегает, поскольку леди Сирена естественна и мила, как весенний цветок. Совершенно очаровательна и любит свою кузину так же сильно, как та – ее. Крайне необычная пара.

– Но мисс Морган вовсе не так уж беспомощна, – заметила мадам.

– Уж это точно! – согласилась мадемуазель Франсин. – Мила и образованна – возможно, даже чересчур для молодой дамы из хорошей семьи. Не терпит глупцов и напрямую высказывает свое мнение. Вполне сознает свое могущество, силу отцовского богатства и то, что она наследница своего отца. Если она что-то пожелает, то непременно добьется своего. Не знаю, сумеет ли она понравиться мужчине, несмотря на свою ослепительную красоту и богатство.

– Она подцепит титулованного мужа еще до конца сезона, – цинично предсказала мадам. – Ее семья постарается найти ей самого знатного жениха, какого только возможно получить за деньги, и мисс Морган выйдет за него, помяни мое слово! Не удовольствуется простым баронетом или мелким дворянчиком, нет, это будет отпрыск древнего рода, и богатство ее отца поможет ей его заарканить.

– Ну а любовь? – жалобно вздохнула Франсин.

Мадам рассмеялась.

– Эти англичане заключают браки, словно торговцы свои сделки! Боюсь, чувства тут не играют роли. Лишь положение и состояние принимаются ими в расчет.

– Pauvres petites![3]3
  Бедные крошки! (фр.)


[Закрыть] – пожалела мадемуазель.

– Не стоит их жалеть. Они получат именно то, что заслужили. И как ни странно, многие будут очень счастливы. Непонятные люди эти англичане. Для них самое главное – дом и семейный очаг. Никакой тяги к приключениям.

– А как же любовь? – настаивала мадемуазель.

Мадам снова рассмеялась.

– Ты так романтична, Франсин, – заметила она. – А теперь неси листки с мерками и начнем делать выкройки.

Глава 2

По приезде в Лондон Аллегра нашла кипу приглашений, адресованных ей и Сирен. Конверты громоздились на серебряном подносе, разложенные в порядке получения.

– Господи! – воскликнула девушка. – Что мне с этим делать?

Чарлз Трент взял у дворецкого Маркера тяжелый вычурный поднос.

– Я сам просмотрю их, мисс Аллегра, и распоряжусь, чтобы на каждое ответили как полагается. Кстати, вот герб Беллингемов. Их балом обычно открывается сезон. Это мы, разумеется, примем. Некоторые ищут способов возвыситься в обществе, приглашая таких особ, как вы. Есть приглашения и от важных особ и приемы, которые молодым девушкам посещать не полагается.

– Какие именно? – насторожилась Аллегра.

– Например, вечера карточной игры, где ставки очень велики, – улыбнулся Трент. – Говорят, герцогиня Девонширская может проиграть за ночь тысячи фунтов. Вы же не хотите впутаться в подобную историю, тем более что всегда найдутся те, кто будет рад заманить вас в игорные заведения. Вряд ли ваш отец одобрит такое.

– Этот самый сезон кажется мне все более опасным предприятием, – вздохнула Аллегра. – Жаль, что папа не позволил мне остаться дома. Если так уж необходимо выйти замуж, лучшего кандидата, чем Руперт Таннер, трудно сыскать. Он делал мне предложение, но папа и слышать ничего не хочет.

– Младший сын?! Ни в коем случае! – возмутилась леди Эббот.

– Но его отец был бы рад этому браку.

– Еще бы! Женить младшего сына на самой богатой наследнице во всей Англии! Да о такой выгодной сделке можно лишь мечтать! Старый граф Экерли – хитрый лис, он своей выгоды не упустит! Кроме того, жена графа не из тех, с кем хотел бы породниться твой отец, пусть и через детей. Это его вторая жена, и ее происхождение крайне сомнительно.

– Но ты же не любишь Руперта, – поддакнула Сирена. – Сама говорила, что он тебе как брат.

– Да, но мне с ним спокойно, и, кроме того, он во всем меня слушается, – откровенно призналась Аллегра.

Мистер Трент проглотил смешок.

– А теперь поспешите наверх, – скомандовала леди Эббот и, повернувшись к дворецкому, приказала: – Маркер, пошлите лакея к мадам Поль передать, что мы приехали и хотим назначить примерку как можно скорее. Нельзя, чтобы девушек видели на людях в старомодных провинциальных платьях.

– Сию минуту, мадам, – с поклоном ответил дворецкий.

Дамы довольно быстро освоились в доме на Беркли-сквер, а ближе к вечеру, когда все сидели в саду, наслаждаясь последними лучами заходящего солнца, пришел дворецкий с визитной карточкой, которую и протянул леди Эббот.

– Боже милостивый! – воскликнула та. – Разумеется, для леди Беллингем я всегда дома. Немедленно пригласите ее! Девушки, пожалуйста, постарайтесь вести себя прилично. Леди Беллингем – известная в Лондоне законодательница мод и светская львица. Если вы ей понравитесь, то получите доступ в лучшие дома.

– А если нет? – поинтересовалась Аллегра.

– В таком случае ваше появление в свете будет полной катастрофой, дорогое дитя, – ответила за нее появившаяся в саду леди Беллингем, высокая красавица, одетая по последней моде. – Все отчего-то прислушиваются к моему мнению, хотя, честно сказать, сама не пойму, в чем причина. Как поживаете, Олимпия? Кажется, прошло четыре года с тех пор, как вы вывозили в свет среднюю дочь? – Леди Беллингем уместила свои пышные формы на мраморной скамье и огляделась. – У Септимиуса лучший садовник во всем Лондоне. Не знаю сада красивее.

Она на секунду смолкла, пытаясь отдышаться, и пронизывающим взором окинула девушек.

– Р-рада видеть вас, Кларис, – ответила немного смутившаяся леди Эббот, приходя в себя. – Вы правы, я не была в столице с тех пор, как Аманда представлялась его величеству. Боюсь, в душе я провинциалка. Кроме того, Лондон без моего дорогого мужа потерял для меня всякую привлекательность. Маркер, чай, пожалуйста.

– Наверное, и мне будет недоставать Беллингема, если ему вздумается умереть раньше, – сухо заметила леди Беллингем. – Не хотелось бы уступать свое законное место той безмозглой глупышке, на которой женился мой сын. К счастью, мой милый муженек находится в добром здравии, благодарение Богу! Как поживают Огастес и его Шарлотта? Брак был заключен так поспешно, что все мы гадали… – Она многозначительно подняла брови и добавила: – Словом, вы прекрасно понимаете, о чем все подумали, Олимпия. Однако прошло несколько лет, а она так и не забеременела.

– Мы продолжаем надеяться и молиться, – едва слышно пролепетала леди Эббот. Она совершенно забыла о том ураганном действии, которое обычно производила на нее Кларис Беллингем.

– А теперь представьте меня этим милым созданиям. Кто из них посмелее, а кто потише… Можно подумать, я сама не знаю, – хмыкнула она.

– Это Аллегра Морган, моя племянница.

Аллегра учтиво присела, хотя ее щеки все еще пылали от неловкости. Мало того, что ее неосторожную реплику подслушали, так еще и считают дерзкой!

– Не дочка Пандоры, случайно? Что ж, ничего не скажешь, редкостная красавица. Думаю, она будет иметь огромный успех, как наследница своего отца, – откровенно выпалила леди Беллингем. – Рада познакомиться, мисс Морган.

– Спасибо, мадам, – прошептала Аллегра, краснея еще гуще. Леди Беллингем произнесла имя ее матери. Неужели здесь у всех такая хорошая память? Наверное, так и есть. Странно, что они помнят ее мать, а она – ни чуточки.

– А это моя младшенькая, Сирена.

Сирена, в свою очередь, присела в реверансе и застенчиво улыбнулась.

– Как поживаете, дорогая? – снисходительно спросила грозная леди и повернулась к Олимпии. – Она, вне всякого сомнения, будет украшением сезона. Самая хорошенькая из трех ваших девочек. – И, заметив, как Сирена вспыхнула от удовольствия, подняла брови: – Как, дитя, разве никто вам прежде этого не говорил?

– Нет, мадам.

– Что же, так оно и есть. Я видела и Кэролайн, и Аманду. У старшей чересчур широки плечи, у средней нос чересчур вздернут. Однако обе нашли себе неплохих мужей, хотя, подозреваю, вы сумеете их обскакать. Кстати, Олимпия, как насчет ее приданого? Я знаю, насколько скупа и эгоистична Шарлотта и как, должно быть, безжалостно обделяет это прелестное дитя.

– К счастью, Артур оставил деньги на приданое и первый лондонский сезон для Сирены и выделил ей столько же, сколько и старшим дочерям. Сумма более чем достаточная, уверяю вас, – гордо объявила леди Эббот.

– Не повредит ей и родство с мисс Морган, – кивнула собеседница. – Надеюсь, Септимиус даст бал в их честь? В таком доме только и принимать гостей! Какая жалость, что лорд Морган живет здесь исключительно тогда, когда того требуют дела!

– Мой отец не скуп, мадам, – смело ответила Аллегра. – И разумеется, даст два бала – в честь каждой из нас. Сирене – в начале мая, а мой – в конце. Если желаете знать точные даты, я позову мистера Трента. Он должен знать.

– Аллегра! – простонала леди Эббот.

– Благослови меня Господь, но девочку трудно назвать скромницей, – фыркнула леди Беллингем. – Не ругайте ее, Олимпия. Мне она нравится. Не то что эти жеманные, чопорные мисс, которые до смерти надоели. – Она вновь устремила взгляд на Аллегру. – Попросите Чарлза Трента согласовать со мной точные даты ваших балов, дорогая. В противном случае можете слишком поздно обнаружить, что на эту же ночь назначены более важные приемы и, следовательно, к вам приедет одна шушера, недостойная внимания. Кроме того, вы, разумеется, захотите иметь гостем самого принца-регента. Ничто не придает балу такого успеха, как приезд Принни[4]4
  Принц-регент, впоследствии Георг IV, правил вместо отца, безумного Георга III, с 1811 по 1820 г.


[Закрыть].

– Чай, миледи? – осведомился Маркер, разливая душистый напиток из серебряного чайника.

– Господи, конечно! – отозвалась леди Беллингем. – У Септимиуса лучший чай в городе, как мне сказали. – Она понюхала пар, поднимавшийся из чашечки, и блаженно вздохнула: – О да. Какое чудо!

Леди Эббот даже ослабела от облегчения. Кларис Беллингем одобрила обеих девушек, невзирая на острый язычок Аллегры! Следовательно, успех в обществе им обеспечен!

Подкрепившись чаем, она заметила:

– С вашей стороны так великодушно навестить нас, Кларис. Я не могу вывозить девушек, не обновив их гардероба. Следует с самого начала произвести хорошее впечатление, иначе ревнивые маменьки начнут злословить и по городу пойдут сплетни.

– Совершенно верно! – поддержала ее леди Беллингем. – Первое появление мисс Аллегры и леди Сирены должно быть обставлено со всей пышностью. Надеюсь, вы поручили шитье нарядов мадам Поль?

– Она прислала свою помощницу в Морган-Корт, чтобы снять мерки, – с гордостью сообщила леди Эббот. – Лакей уже отправился к ней, чтобы сообщить о нашем приезде.

Леди Беллингем кивнула.

– Вы уже знаете дату представления ко двору?

– Кларис! Мы приехали несколько часов назад, – слабо улыбнувшись, запротестовала леди Эббот.

– Я немедленно попрошу Беллингема все устроить. Их необходимо представить одними из первых. Позаботьтесь, чтобы мадам Поль в первую очередь взялась за придворные платья. Я сообщу, когда будет назначен день приема у короля.

– Разве придворные наряды чем-то отличаются от обычных? – спросила Аллегра.

– Да, дорогая. Кринолины обязательны, не говоря уже о изысканных париках с дурацкими украшениями.

– Я никогда не носила парика, – расстроилась Аллегра.

Леди Беллингем улыбнулась:

– И вряд ли будете после представления ко двору. Совершенно зряшный, хотя и необходимый, расход. Правда, я не возьму в толк, зачем это требуется.

– О Боже! О париках-то я и забыла! – вскричала леди Эббот.

– Попросите мистера Трента послать за месье Дюпоном и скажите, что это я рекомендовала его вам. Чарлз знает, что делать, – отмахнулась леди Беллингем.

– Я глубоко ценю вашу неуклонную веру в меня! – воскликнул мистер Трент, выходя в сад, и с улыбкой поцеловал руку гостьи. – Вы, как всегда, великолепны, мадам.

Леди Беллингем весело хмыкнула.

– Какая жалость, что вы – всего-навсего младший сын, Чарлз. У вас все задатки настоящего графа, хоть вы и повеса. Поскольку ваш отец еще жив, есть некоторая надежда, что ваш старший брат хоть немного образумится до его кончины или сведет себя в могилу пьянством, уступив титул второму брату. Так, вероятнее всего, и будет, – откровенно заметила она.

По лицу Чарлза скользнула едва заметная улыбка.

– Первое мая для леди Сирены, и тридцатое – для леди Аллегры, – предложил он.

Леди Беллингем немного подумала.

– Пожалуй, – кивнула она наконец. – В эти дни какие-то мелкие людишки дают не слишком пышные приемы. Немедленно разошлите приглашения, Чарлз.

– Они уже написаны, – широко улыбнулся управляющий.

– Негодник! – шутливо упрекнула она. – Зачем спрашивать, если вам все известно наперед?

– Потому, мадам, что вам известно больше, чем мне, и я с трепетом ожидал вашего одобрения, – пояснил Трент и поклонился. – Прошу извинить, леди, меня ждут дела.

– Как умно поступил Септимиус, наняв его, – заметила леди Беллингем после ухода управляющего. – Настоящее сокровище, но ни на минуту не поверю, будто способна узнать что-то раньше его. Что за льстивый дьявол! Истинный дамский угодник!

Она снова засмеялась, но тут же стала серьезной.

– Мне известно, что в этом году на балах ожидается появление необычайно большого количества молодых джентльменов и гораздо меньше девушек, чем обычно, так что вы обе окажетесь замужними леди еще до конца сезона. Кстати, я даю бал ровно через десять дней. Он всегда считался официальным открытием сезона. До этого не принимайте ни одного приглашения. Ах эти дурочки, выставляющие себя напоказ в парках! Еще имеют наглость строить глазки джентльменам и хихикать в ладошки! Из тех, кого я видела, ни одна в подметки не годится вашим девочкам! Разумеется, все знают, что они приехали в город, только держите их подальше от посторонних глаз до самого вечера моего бала. Представляете, какой фурор произведет их приезд! – лукаво прищурившись, объявила она. – Вообразите, сколько холостяков они встретят на моем балу! Вот разозлятся любящие мамаши! Подумать страшно, как они взбесятся!

– Превосходная мысль, Кларис, – согласилась леди Эббот, – и поскольку вы заверили, что в этом году будет большой выбор женихов, я чувствую себя немного виноватой в том, что использую подобную тактику.

– Черт возьми, тетя, разве это не дьявольски хитро с вашей стороны? – поддразнила Аллегра.

– Дитя мое, откуда подобный язык? – покачала головой Олимпия. – Это так вульгарно! Нет ничего плохого в том, что ты и Сирена несколько необычным образом войдете в тот мир, где вам предстоит провести остаток жизни. Это лучший способ привлечь всеобщее внимание.

– Да! О да! Две первоклассные молодые девственницы с тугими кошельками, готовые идти к алтарю. Делайте ставки, джентльмены! – издевательским тоном провозгласила Аллегра.

– Аллегра! – прошипела тетка, зато Сирена хихикнула.

Леди Беллингем разразилась смехом.

– Она абсолютно права, Олимпия. И все же, дорогая Аллегра, увы, другого способа познакомиться с достойными джентльменами еще никто не придумал.

– Не уверена, мадам, что мне так уж нужен достойный джентльмен, – полушутя отпарировала Аллегра.

– Согласна, с грешниками куда веселее, уж поверьте моему опыту, но мы должны брать в мужья праведников. Ради нас самих. И ради наших семей, – изрекла леди Беллингем. – Иногда посчастливится найти необыкновенного мужчину, соединяющего в себе черты и того и другого. Однако они очень редки, дорогая. Не бойтесь, Аллегра Морган, я буду вашей наставницей. И сама буду давать вам советы, ибо знаю все о десяти тысячах избранных – или о светском обществе, как некоторые нас называют. Верьте мне, я смогу благополучно провести вас через все рифы первого сезона. Будем надеяться, он окажется единственным.

– Боюсь, мне в самом деле понадобится рулевой, чтобы провести меня через бурные воды общества, мадам. Я не могу кокетничать или жеманничать. И считаю такие манеры глупыми и бессмысленными. Джентльмен, у которого на уме только карты и скачки, – такой же пустоголовый олух, как и девушка, думающая лишь о нарядах и балах! – горячо вырвалось у Аллегры. – Боюсь, из меня выйдет не слишком примерная жена.

Леди Беллингем погладила пальцы девушки пухлой белой ручкой в дорогих кольцах.

– Ну-ну, дитя мое. И для вас найдется подходящий супруг, я в этом уверена, – шепнула она и, с трудом подняв свой немалый вес со скамьи, объявила: – Кажется, я непростительно засиделась. Олимпия, проводите меня. До свидания, дорогие девочки. Жду вас у себя на балу.

– Мама говорит, что с ней следует считаться и все в лондонском обществе ее побаиваются, – пробормотала Сирена, глядя вслед удалявшимся женщинам.

– Она станет нам хорошим другом, и, кажется, хоть в этом нам повезло, – проницательно обронила Аллегра.

– Думаешь, она права?

– В чем?

– В том, что каждый человек находит себе пару. А если мы не найдем себе партию до конца сезона? – встревожилась Сирена.

– Вернемся в Лондон через год, – рассудительно ответила кузина. – Мне говорили, что далеко не всем удается подцепить жениха за один сезон.

– Но в декабре нам будет восемнадцать! – встревожилась Сирена.

– Зато пока еще семнадцать, – смеясь, отпарировала Аллегра. – Ах, милая кузиночка, я совсем не уверена, что так уж хочу замуж. Мы, можно сказать, только что со школьной скамьи. Я мечтаю получше узнать жизнь, повидать мир, прежде чем остепениться и свыкнуться с унылой серостью семейной жизни.

– Зато я хочу замуж! – жалобно воскликнула Сирена. – Матушка не вернется в свой вдовий дом, пока не пристроит меня, а я больше не могу жить вместе с братом! Шарлотта нас не выносит и даже не пытается это скрывать. Терпеть не может матушку и меня и за столом сидит с таким видом, словно мы каждый кусок вырываем у нее изо рта!

– Вряд ли так уж благоразумно выскакивать замуж без оглядки только для того, чтобы избавиться от невестки, – пожала плечами Аллегра. – Если мы не найдем себе мужей в этом сезоне, родная, ты проведешь лето со мной, а осенью я уговорю папу на всю зиму отправить нас за границу. На следующий сезон вернемся посвежевшими, утонченными дамами с богатым светским опытом. Вот увидишь, все джентльмены будут от нас без ума.

– О, Аллегра, ты такая умная! Хотелось бы мне больше походить на тебя, но я и в самом деле желала бы найти мужчину своих грез и иметь собственный дом.

– Поверь, я была бы счастлива, если бы все твои мечты осуществились. Но по-моему, тебе не составит труда обзавестись поклонниками. У тебя безупречное происхождение, чего не скажешь о моем. Папин титул не слишком древний, а скандал с моей матерью наверняка развяжет языки сплетникам, уверенным, что я пошла в нее.

– Зато ты так богата! – чистосердечно заметила Сирена. – Матушка говорит, что деньги твоего отца заткнут рты кумушкам и заставят забыть о чистоте крови.

– О да, только я не хочу, чтобы на мне женились ради отцовского состояния.

– Но в свете неизбежно узнают, кто ты такая, – возразила Сирена.

– Ты права, – задумчиво протянула Аллегра. – Но я надеюсь, что смогу верно судить, насколько человек чистосердечен, и тем самым избежать несчастного мезальянса. Мать вышла за папу без любви, только из-за его денег, иначе почему же она влюбилась в графа и сбежала с ним?

– Возможно, ты и права, – тихо согласилась Сирена. Мать всегда предупреждала ее, что этой темы лучше избегать. Из рассказов леди Эббот она узнала, что Пандора была самой младшей в семье. Красивая, своевольная и донельзя эгоистичная, она всегда делала то, что в голову взбредет. В разводе виновата только она, а лорд Морган – всего лишь жертва, и если Сирена не хочет, чтобы Аллегра страдала из-за поведения матери, не следует мучить ее разговорами о Пандоре и скандале, связанном с ее именем.

Но тут в сад почти вбежала леди Эббот.

– О, дорогие, вы произвели прекрасное впечатление на Кларис Беллингем! Она еще раз меня заверила, что станет вашей покровительницей на время сезона! Ее одобрение – гарантия вашего успеха, – тараторила она, обнимая девушек. – Кроме того, приехала сама мадам Поль со своими помощницами, чтобы лично проследить за вашими примерками. Я ей объяснила, что в первую очередь вам нужны платья для бала у Беллингемов и придворные наряды. Пойдемте скорее!

– Как по-твоему, мадам Поль тоже похожа на воробышка, как мадемуазель Франсин? – прошептала Аллегра кузине, пока обе бежали по главной лестнице в общую спальню.

– Не знаю, – прошептала Сирена. – Должно быть, она куда величественнее! Вспомни, как почтительно отзывалась о ней мадемуазель!

Мадам Поль оказалась высокой сухопарой женщиной с седеющими волосами, черными глазами и очень властной. Не успели девушки показаться на пороге, как она повелительно вскричала:

– Долой платья, мадемуазель! Vite! Vite![5]5
  Быстрее! Быстрее! (фр.)


[Закрыть]

Две молоденькие помощницы мадам поспешно раздели их до сорочек. Модистка, прищелкивая языком, возилась с вроде бы бесформенными лоскутьями ткани, пока леди Эббот, усевшись на стул с высокой спинкой и гобеленовой обивкой, терпеливо выжидала.

– Мадемуазель Морган, – позвала мадам, поманив Аллегру костлявым пальцем, – сюда, пожалуйста! Бесс! Кремовый туалет!

Бесс поднесла ей платье с высокой талией, свободной юбкой, присборенным лифом и короткими узкими рукавчиками с изысканным серебряным кружевом, доходившим до локтей. Подол юбки спускался почти до пола, а поверху нежно серебрились все те же кружева. Круглый вырез был глубже, чем обычно носила Аллегра, и при виде своих юных упругих грудок, вздымавшихся при каждом вздохе, девушка покраснела и нервно подтянула вверх тонкий шелк. Но мадам, строго нахмурившись, хлопнула ее по рукам.

– Сейчас так носят, мадемуазель, – наставительно заметила она.

– Даже молодые девушки? – нерешительно вмешалась леди Эббот.

– Мадам, вы предлагаете новый товар. Неужели не желаете, чтобы его преимущества были видны с первого взгляда? В этом году носят достаточно низкие декольте. У вашей племянницы соблазнительная грудь в отличие от многих, кого я одеваю и кому нужна… определенная помощь, чтобы показать свои прелести в самом выгодном свете.

– Платье и в самом деле прелестно, – мягко заметила леди Эббот.

– Еще бы! Никто, кроме Франсин, не умеет так искусно снять мерку! Мадемуазель, подойдите к зеркалу!

Аллегра во все глаза смотрела на свое отражение. Какой взрослой она выглядит! Никогда еще у нее не было такого ослепительного наряда!

Она поворачивала голову так и этак, восхищаясь собой. Цвет ткани идеально оттенял ее перламутровую, словно светящуюся, кожу. Волосы переливались рыжевато-красными огоньками, глаза казались двумя аметистами.