Текст книги "Страсть и сомнения"

Беверли Бартон
Страсть и сомнения

Джону Сконьямильо – исключительному издателю и Ричарду Кертису – самому лучшему агенту.

С благодарностью вам обоим за отличное профессиональное руководство.

А также огромное спасибо Майклу Спелтцу – моему «партнеру в расследовании преступлений».

Пролог

Лулу Вандерлей была богатой, красивой – и к тому же блондинкой. Ей завидовали женщины. Ее домогались мужчины. У нее было все. Все, кроме… Тот единственный, с кем она хотела бы связать свою жизнь, никогда не будет принадлежать ей. Куинн Кортес. А сознание того, что она не сможет заполучить его, еще больше разжигало желание.

Они уже в течение нескольких месяцев были любовниками, с тех самых пор, как через общих знакомых познакомились на склоне Скалистых гор в Вейле. Вначале бурный роман устраивал их обоих. На первом же свидании Куинн дал понять, что не относится к тем, кто ищет прочных связей. И Лулу была прекрасно осведомлена о его репутации неисправимого волокиты. Но так было до того, как она влюбилась в этого великолепного самца, до того, как осознала, что хочет стать миссис Куинн Кортес. А Лулу, как правило, получала то, что хотела.

Она взглянула на свое отражение в зеркале и довольно усмехнулась. Еще ни одному мужчине не удалось устоять перед ней. Они с Куинном прекрасно подходят друг другу. Они очень похожи – пара роскошных, неотразимых любителей плотских утех.

Сегодня вечером мышеловка захлопнется – благодаря старому испытанному трюку, погубившему многих глупцов. Куинн не так уж неуязвим. Как и любой мужчина, он клюнет на женскую уловку и маленький невинный обман. Лулу будет рыдать и клясться, что не знает, как это произошло. В первую же ночь в постели она сказала ему, что на протяжении многих лет принимает противозачаточные таблетки, а поскольку и Куинн всегда пользовался презервативами, убедить его в том, что она «залетела», будет не так уж просто. Однако ее гинеколог развеет любые сомнения – у Лулу шестинедельная беременность.

Хотя Куинн и бабник, он не бессердечный грубиян. Если поверит в то, что она носит под сердцем его ребенка, есть шанс, что он поступит достойно и женится на ней.

А что делать, если он не захочет жениться?

Придется прибегнуть к аборту. Нет смысла связываться с визжащим младенцем, если такая жертва не поможет достичь цели.

На каминной полке пробили часы, напомнив, что скоро должен приехать Куинн. От волнения свело живот. Лулу рассмеялась. Никогда так не нервничала.

Все подготовлено. Шампанское охлаждается во льду. Вторая бутылка. Первая уже почата. Лулу выпила три бокала, чтобы снять нервное напряжение и немного расслабиться. Наверное, это не пойдет на пользу ребенку, но какого черта! На кровати ожидают шелковые простыни, звучит тихая музыка, на Лулу надета прелестная короткая черная ночная сорочка, в которой она выглядит особенно соблазнительно…

Куинн только что выиграл очередное громкое дело, на этот раз по защите исполнителя песен в стиле кантри Терри Макбрайера. Суд присяжных в Нашвилле признал Макбрайера, которого обвиняли в убийстве его менеджера, невиновным. Для Куинна Кортеса, являвшегося самым востребованным из адвокатов, выступавших защитниками в суде первой инстанции, эта победа была, конечно, лишь одной из многих в длинной череде выигранных дел.

То, что у Куинна была репутация безжалостного человека, возбуждало Лулу. Ее всегда привлекали плохие парни.

Когда она позвонила сегодня Куинну, поздравила его со знаменательной победой и предложила приехать в Мемфис, чтобы вместе отпраздновать это событие, он не проявил особого энтузиазма, однако ей в конце концов удалось уговорить его. Лулу сказала, что будет ждать его в спальне в одной ночной сорочке, сгорая от желания отсосать его член, и этим сломила сопротивление Куинна.

– Могу приехать часам к восьми, – сказал он. – Запасной ключ на обычном месте?

– Да. Там, где всегда, – ответила Лулу. – Так что просто входи. Я буду ждать.

От мысли о предстоящей ночи по телу Лулу прокатилась дрожь возбуждения. У нее было несколько десятков любовников, но ни один не мог сравниться с Куинном. Что ни говори, он настоящий жеребец. Все будет замечательно, а потом можно пристроиться на ковре у камина здесь, в ее спальне. После того как он расслабится и настроится на благодушный лад, она сообщит ему свою сногсшибательную новость.

«Представь себе, Куинн, ты станешь отцом».

Довольная собой, своим беспроигрышным планом, Лулу, смеясь, закружилась по комнате.

Послышался какой-то шум. Что это? Входная дверь? Учащенно забилось сердце. Куинн уже здесь. Быстро же он доехал. По-видимому, здорово давил на газ, преодолевая путь от Нашвилла до Мемфиса. Наверное, очень спешил к ней.

Лулу торопливо выключила свет и зажгла свечи, заблаговременно расставленные на современном комоде вишневого дерева. Теперь комнату освещали только свечи и мерцающие всполохи огня в камине. Очень важно создать нужную атмосферу.

– Куинн? Дорогой, я здесь, в спальне, жду тебя. Послышались его размеренные шаги. Вот он пересекает холл, идет по коридору.

– Как быстро ты доехал! – Лулу облизнула губы. Почему он молчит?

Она провела длинными ногтями по соскам, которые тут же затвердели.

– Иди сюда, большой мальчик. У меня есть все, что тебе нужно.

Лулу была на взводе. Она стояла у камина готовая, жаждавшая того, что должно было произойти. В дверях возник силуэт, и сердце ее едва не выпрыгнуло из груди. Она действительно любила этого мужчину, любила до безумия. Его высокая фигура четко вырисовывалась в дверном проеме. Широкие плечи, узкие бедра. Метр восемьдесят пять. И каждый сантиметр напоен мужской силой.

Лулу раскрыла объятия:

– Иди к мамочке. Позволь мне позаботиться о тебе.

Он сделал несколько шагов в ее направлении. Его иссиня-черные волосы вспыхивали в отблесках каминного огня. Господи, как же он красив! Эта грубая красота присуща только мужчинам смешанных кровей. Куинн был превосходным образчиком смешения мексиканской и ирландской крови.

По мере того как мужчина приближался к ней, Лулу успела отметить, что сегодня он выглядит особенно молодо и невероятно сексуально. Вероятно, все дело в освещении. Все мужчины смотрятся лучше при свете свечей. Сорок лет, а его телу позавидовал бы любой двадцатилетний. И из личного опыта она знала, что запаса его жизненных сил хватило бы на двоих.

– Привет, Лулу, – сказал он, и ей показался странным его голос. Что-то необычное было в нем.

Он сделал еще один шаг и вплотную приблизился к ней. Лулу взглянула в его пронзительные черные глаза и нахмурилась.

– Куинн?

– А ты ждала кого-то другого? Другого любовника?

– Нет, я не ждала никого другого. – Лулу вдруг охватило чувство тревоги. Что-то было не так. Куинн вел себя странно. И весь его вид был не таким, как всегда.

Может быть, дело все же не в нем, а в ней? Она ведь выпила целых три бокала шампанского. Возможно, ей мерещится что-то, чего на самом деле нет?

Куинн схватил ее за плечи. Она вздрогнула.

– В чем дело? Почему ты вздрагиваешь?

Лулу вглядывалась в напряженные черты его лица, ощущая боль от впившихся в ее плечи сильных пальцев. О Боже, неужели все это происходит сейчас с ней? Она не понимала, чего он добивается от нее.

– Ты ведешь себя так, будто боишься меня.

– Я… я… – Ей хотелось освободиться от его цепких пальцев. – Отпусти меня. – Но едва она попыталась сбросить его руки с плеч, он надавил на них, от чего Лулу пришлось выгнуть спину, и посмотрел на нее с откровенной ненавистью. – Я не понимаю…

Лулу была совершенно сбита с толку, ничего не могла понять, мысли ее путались.

Каким-то образом ей все же удалось вырваться. Чувствуя, что сейчас лучше быть подальше от него, она повернулась и побежала, надеясь закрыться в ванной комнате и оттуда вызвать кого-нибудь на помощь. Но прежде чем ей удалось добежать до ванной, мужчина настиг ее и, с силой вывернув ей руку, бросил Лулу на кровать.

Шелковые простыни отозвались холодом в ее плечах и бедрах. Тень человека, нависшего над ней, показалась ей враждебной и угрожающей. Как получилось, что она не смогла раньше осознать нависшую над ней угрозу?

«Ты выпила слишком много шампанского».

Он навалился на нее, зажав бедра между коленей и тем самым обездвижив ее. Лулу открыла рот в безмолвном крике, страх парализовал ее.

«Без паники. Возможно, он просто решил навязать мне грубую игру, а вовсе не собирается причинять боль».

– Ты глупа, Лулу, – заявил он тем же странным голосом. – А мне жаль глупых женщин.

– Что? О чем ты? Пожалуйста…

– Знаешь, что я делаю с глупыми женщинами?

Мужчина потянулся к изголовью кровати и взял большую подушку. Лулу попыталась сбросить его с себя, но безуспешно. Он был слишком большим и сильным. Придавив ей живот коленом, он пресек все ее попытки высвободиться и предоставил свободу действий обеим рукам.

– Я убиваю глупых женщин, – сказал он. – Убиваю их ласково… нежно и избавляю их от этого недуга.

– Нет! – успела прокричать Лулу, прежде чем ее лицо накрыла огромная подушка. О Господи, он действительно хочет убить ее. Задушить.

«Помогите мне. Ради Бога, помогите».

Она извивалась и корчилась. Крутила головой, стараясь вдохнуть воздух, но подушка плотно закрывала ее лицо. Через несколько секунд ее тело обмякло, руки безвольно опустились. Жутко зажгло в груди. Хотя лицо находилось в непроницаемой темноте под подушкой, перед глазами вдруг поплыли серые круги.

В мозгу пульсировала последняя мысль: «Я не могу дышать. Я не могу дышать!»

Глава 1

Джим Нортон знал, что скоро пойдет дождь. Пораженные артритом колени давали это понять на протяжении всего дня. Но чего еще можно было ждать на пороге сорокалетия бывшему спортсмену, многократно ломавшему кости, растягивавшему мышцы и связки? А бывшая жена ушла к мужчине с шестимиллионным состоянием из-за множества искусственных вставок в его теле.

Джим застонал. Этим вечером ему меньше всего хотелось думать о Мэри Ли. Их брак рухнул шесть лет назад. Все это в далеком прошлом, и он свыкся с этим.

– Ты что там мычишь? – спросил Чад Джордж. – Злишься, что инспектор Персер отрядил нас на это задание перед твоим отпуском?

– Да нет, дело не в этом. Особых планов у меня все равно нет. Мэри Ли воспротивилась моей идее отправиться с Кевином на недельку в горы. Так что мне не составит труда пересмотреть время ухода в отпуск. К тому же Персер отлично знает, когда следует вводить в бой лучшие силы нашего подразделения.

– Ну дела. Не думал, Джим, что ты так высоко ценишь мои способности.

– Пошел ты, красавчик Джордж.

Лицо Чада приобрело свекольно-красный оттенок, под стать его неизменно коротко стриженным темно-рыжим волосам.

– Меня уже достали все эти плоские шуточки по поводу моей якобы привлекательности и подколки, будто я должен был родиться девчонкой, – взвился Чад. – Что я должен сделать, чтобы ты и другие ребята перестали подкалывать меня? Разбить себе морду о стенку или подставить щеки под нож какого-нибудь наркомана?

Джим засмеялся:

– Мы подкалываем тебя именно потому, что ты заводишься. Делай вид, что тебе это до лампочки, и насмешки скоро прекратятся.

Недоверчиво хмыкнув, Чад вывел их черный форд «торас» на Галлоуэй-драйв.

– Хотелось бы верить в это.

– Вот и поверь.

В течение последних трех месяцев – после того как бывший напарник Чада Билл Делмар ушел в отставку – Джим работал по ряду дел в паре с первым красавчиком отдела по расследованию убийств. У Джима не было претензий к профессиональным качествам парня. Но в отношениях с людьми сержант Чад Джордж бывал жутко занудлив. Часто проявлял излишнюю самонадеянность и всегда был слишком обидчивым. Хотя в двадцать восемь лет давно пора уже было поумнеть. А уж тем более полицейскому их подразделения. Ведь такой полицейский не удержится долго на службе, если не научится должным образом дистанцироваться от профессии, иначе ужасы убийств и увечий могут завладеть всей его жизнью. Ни для кого не было секретом, что Чад жил только работой. Вполне вероятно, через несколько лет он станет лейтенантом и будет дальше продвигаться по службе. Ничего удивительного, когда есть такая «волосатая рука», как конгрессмен Харт – родной его дядя.

Джим и сам был во многом похож на Чада в его годы, за исключением «волосатой руки». Но он знал, что бессмысленно говорить парню, как следует действовать: все равно тот поступит по-своему. Десять лет назад он тоже не слушал умудренных опытом старших коллег и наставников, а они ведь уже тогда предупреждали его. Если бы он прислушивался к их советам, возможно, его первый напарник был бы сейчас жив. Может, и его брак с Мэри Ли не развалился бы, и он бы всегда видел своего сына, возвращаясь домой после работы, а не так, как сейчас, по решению суда, – раз в неделю да на пару праздников в году.

– Убийство в Чикасо-Гарденс – событие неординарное, – сказал Чад.

Джим бросил взгляд на особняки этого старого добропорядочного пригорода Мемфиса, где дома часто продавались по цене от одного до двух миллионов долларов. А ведь в таком штате, как Теннесси, дом стоимостью в миллион долларов может позволить себе купить далеко не каждый состоятельный человек.

– А кого послали из центрального округа?

– Пару патрульных полицейских. Я не знаю их имен.

Джим кивнул.

Через пару минут они подъехали к нужному дому. Путь преграждали две патрульные полицейские машины с красными и синими полосами, черный «шевроле-трэлблезер», карета «скорой помощи» и небольшая группа любопытствующих соседей. Чад припарковался позади двух патрульных автомашин, и полицейские направились по боковой дорожке к стоявшему в тени больших дубов двухэтажному кирпичному дому. Их продвижение сопровождалось любопытными взглядами и перешептыванием собравшихся зевак. Джим огляделся вокруг и отметил припаркованный на подъездной дорожке новенький серебристый «порше».

Перед входной дверью стоял молодой полицейский в форме. Он явно нервничал, поскольку, несмотря на прохладный весенний вечер, на его лбу проступали капельки пота. Чад подошел к нему, представился сам, представил Джима и обратился к толпе:

– Ребята, вынужден просить вас покинуть территорию. Ваше присутствие мешает проведению следственных мероприятий.

Несколько недовольных в толпе громко зароптали, тем не менее все послушно покинули двор.

Джим бросил взгляд на молодого полицейского, который выглядел совершенно растерянным. На его именном медальоне значилось «Джарниган».

– Медэксперт уже здесь? – Джиму показалось, что он узнал припаркованный за машинами полицейских внедорожник Юделла Уайта.

– Да, сэр, прибыл пару минут назад, – ответил Джарниган и судорожно сглотнул.

Чад посмотрел на Джарнигана, в котором Джим сразу же распознал новоиспеченного выпускника полицейской академии. А раз он новобранец, этим и объясняется его нервозность.

Иногда Джиму казалось, что и он только вчера окончил академию. Тогда он был молод и самонадеян, полагая, что покорит мир. А следовало быть умнее. Ведь его мечты стать профессионалом рухнули еще тогда, когда на последнем курсе университета он получил травму, положившую конец футбольной карьере. Правда, благодаря серии операций хирургам удалось восстановить двигательные функции, и физическое состояние Джима пришло в норму, по крайней мере в степени, достаточной для признания его пригодным к службе в полиции. Однако после вынужденного прощания с профессиональным спортом и множества совершенных ошибок – как в личной жизни, так и на профессиональном поприще – Джим уже не строил грандиозных планов. Просто жил сегодняшним днем.

– Кто еще из полицейских отозвался на вызов? – спросил Чад.

– Делл Трейси. Он внутри с медэкспертом, – ответил Джарниган дрожащим голосом.

Бросив предостерегающий взгляд на Чада, Джим поднялся на крыльцо, где стоял, охраняя открытую входную дверь, Джарниган, и положил руку на плечо полицейского:

– Не волнуйся, сынок. Все мы здесь – одна команда.

– Так точно, сэр.

– Это твой первый вызов на убийство?

– Так точно, сэр. – Джарниган тяжело вздохнул. Джим повернулся к Чаду:

– Сходи-ка к тем зевакам, перепиши их имена и заодно узнай, известно ли им что-либо о произошедшем. А здесь я сам разберусь.

Чад разозлился. И обиделся. Пусть Джим и старше его по званию, но мог же он послать Джарнигана для опроса любопытных, вместо того чтобы поручать такое дело напарнику. Однако впереди была долгая и утомительная ночь, поэтому Чад решил, что лучше не задираться и сохранять хладнокровие.

– Да, конечно, – пробурчал он и двинулся по подъездной дорожке на улицу.

Джим достал из внутреннего кармана плаща блокнот с шариковой ручкой и обратился к Джарнигану:

– Во сколько вы с напарником прибыли на место происшествия?

– В десять сорок семь.

Джим записал время, адрес места происшествия, температурные и погодные условия. Семнадцать градусов. Прохладно, ясно, небо звездное.

– Расскажи, что вы обнаружили по прибытии?

– Ну… э-э… парень, который звонил на 911, встретил нас в дверях. – Джарниган оглянулся через плечо. – Делл завел его в дом, они сейчас в гостиной.

– Продолжай.

– Парень сказал, что обнаружил потерпевшую по прибытии. Они… э-э… у них было назначено свидание. Он сказал, что, когда приехал, она была уже мертва.

– Я пройду внутрь, – сказал Джим. – Ты оставайся здесь. Поможешь сержанту Джорджу. И не позволяй ему запугивать себя.

– Нет, сэр. Я имею в виду, так точно, сэр, не позволю.

Джим прошел в большой холл с мраморным полом, окинул взглядом ведущую на второй этаж широкую лестницу. Над головой ярко сияла хрустальная люстра. Двустворчатая дверь слева была закрыта, но симметрично расположенная такая же дверь справа была широко распахнута, открывая взору гостиную размером где-то шесть на шесть метров. Дубовый паркет. Камин. Огонь не разожжен. Деревянная каминная полка с вычурной резьбой. Традиционная отделка, созданная, очевидно, очень дорогим дизайнером интерьеров.

Коренастый полицейский в черной униформе беседовал с мужчиной, одетым в дорогой темный костюм в сочетании с белой рубашкой и красным галстуком. Джим подошел к двери в гостиную, и мужчины уставились на него.

– Офицер Трейси, я лейтенант Нортон. Отдел по расследованию убийств.

– Да, сэр.

– А кто это с вами?

Высокий широкоплечий мужчина повернулся к Джиму. Волнистые черные волосы и черные глаза, бронзовая кожа и красивые, испанского типа, черты лица.

«Дьявол с приятной наружностью. Не то чтобы красавчик, как Чад, но здорово впечатляет», – подумал Джим.

– Я Куинн Кортес. – Прищурившись, мужчина взглянул Джиму в глаза. – Это я обнаружил тело мисс Вандерлей.

Куинн напрягся, разглядывая детектива из отдела по расследованию убийств. Где-то он уже видел это лицо. Грубые черты. Короткие каштановые волосы. Возраст – от тридцати пяти до сорока. У Куинна была хорошая память на лица. Полицейский представился Нортоном. Лейтенант Нортон был сантиметров на пять выше Куинна, худощавым, но с хорошо развитой мускулатурой. В утратившем вкус к жизни взгляде его проницательных синих глаз сквозила боль.

– Тот самый Куинн Кортес? – лишенным эмоций голосом спросил Нортон.

– Да, тот самый Куинн Кортес.

– Вы же только что выиграли дело Макбрайера в Нашвилле, – сказал Нортон. – Что привело вас в Мемфис сегодня вечером?

– Лулу… мисс Вандерлей позвонила мне днем и предложила вместе отпраздновать это событие.

– Не могли бы вы восстановить в деталях, как все было с того момента, когда вы подъехали к дому, и вплоть до приезда полицейских?

– Конечно. – Куинну была хорошо известна эта процедура. Будучи адвокатом по уголовному праву, он завязывал дружеские отношения и наживал врагов во многих штатах, где, помимо его родного Техаса, процессуальные нормы позволяли ему вести практику.

– Это ваш «порше» припаркован на подъездной дорожке? – спросил Нортон.

Куинн подтвердил это кивком. Неужели Нортон из тех, кто автоматически испытывает к человеку неприязнь уже только за то, что тот богат и пользуется известностью? В таком случае он пополнит ряды тех идиотов, что, зеленея от зависти, пытались испортить Куинну жизнь. Однако все они убедились в том, что не так-то просто запугать Куинна Кортеса. Правда, прежде он никогда не попадал в подобную ситуацию – никогда не был подозреваемым в деле об убийстве. Куинн прекрасно понимал, что, будучи любовником Лулу, который и обнаружил ее тело, он автоматически становится первым в списке лиц, подпадающих у полиции под подозрение.

– Я приехал сюда около половины одиннадцатого, – сказал Куинн. – Припарковался, покинул машину, подошел к двери и открыл ее ключом, который Лулу прятала под половиком. – Нортон бросил на него косой взгляд и нахмурился. Куинн кивнул: – Да, я знаю, что хранить ключ в таком очевидном месте было не очень-то разумно с ее стороны, но такой уж была Лулу. Ей нравилось играть с опасностью.

– Она всегда была такой?

– Да, черт возьми. Иначе почему бы она вела такой образ жизни? Коль скоро вы ничего не знаете о Лулу, позвольте сообщить вам, что эта женщина любила щекотать себе нервы. Она совершала затяжные прыжки с парашютом, занималась альпинизмом, подводным плаванием и, начиная с пятнадцати лет, постоянно путалась с плохими парнями.

– Вы так давно знаете эту женщину – с пятнадцати лет? – задал следующий вопрос Нортон.

Куинн покачал головой:

– Нет, но она любила откровенничать, а знавшие ее много лет люди подтверждали то, что казалось мне сущим вымыслом.

– Скажите, Кортес, а вы для мисс Вандерлей кем были? Очередным плохим мальчиком или кем-то особенным? – спросил Нортон.

Куинн пожал плечами:

– Я никогда не задумывался об этом, но полагаю, еще одним в длинном списке. Мы с Лулу во многом… были во многом схожи. Ни она, ни я не признавали серьезных отношений.

– Вы были любовниками?

– Да, от случая к случаю. Наши отношения трудно было назвать особыми.

– Когда вы в последний раз встречались с мисс Вандерлей?

– Около шести недель назад. Она приезжала на пару дней в Нашвилл.

– Хм… Ладно, вернемся к сегодняшнему вечеру, к тому моменту, когда вы вошли в дом.

– Я вошел и позвал Лулу, но она не ответила, тогда я прошел прямо в ее спальню. Я решил, что она ждет меня там.

– Спальня хозяйки находится внизу?

– Верно.

– И она была в спальне?

– Да. Лежала на кровати, на спине, в короткой черной ночной сорочке и… ну, вначале я подумал, что она спит. – Куинн стиснул зубы. В расслабленной позе, с закрытыми глазами, Лулу выглядела очень привлекательной. Он наклонился, чтобы поцеловать ее. Но, едва дотронувшись до ее плеча – на что она никак не отреагировала, – понял, что она не просто спит, хотя ее кожа была еще теплой. Куинн тут же ощутил запах смерти и заметил даже в неясном свете свечей восковую прозрачность кожи. – Лулу была мертва. С момента смерти прошло не больше часа. Трупное окоченение еще не наступило, ее тело было теплым.

– Хм.

По тому, как лейтенант со спокойной задумчивостью разглядывал его, Куинн понял, что детектив скорее всего потащит его за задницу в свой отдел для дальнейшего опроса. Избежать этого можно было только посредством безоговорочного сотрудничества. Нужно убедить полицейского, что он и волоска не трогал на прекрасной головке Лулу.

Но удастся ли ему доказать, что он не убивал Лулу? Алиби на время ее смерти у Куинна не было. В это время он ехал из Нашвилла и по пути остановился, чтобы немного вздремнуть, когда понял, что засыпает за рулем. Он съехал с 40-й автострады где-то между Нашвиллом и Джексоном и проспал больше полутора часов.

Нортон пристально смотрел на Куинна.

– При том что вы с мисс Вандерлей были любовниками, похоже, вы не очень-то переживаете по поводу ее смерти.

– Я не отношусь к эмоциональным типам. Не расклеиваюсь в кризисных ситуациях. В противном случае я не был бы тем самым Куинном Кортесом. Но не сказал бы, что я совсем уж бессердечный негодяй. – Куинн посмотрел прямо Нортону в глаза. – Я хорошо относился к Лулу. Как друг. И как любовник. Если бы я мог предотвратить случившееся, то сделал бы это. Но теперь все, что я могу… что все мы можем, так это определить, как она умерла. И если она была убита, найти того, кто это сделал.

Нортон смерил Куинна скептическим взглядом.

– О нет, лейтенант. Я не убивал ее. У меня не было никаких мотивов.

Прежде чем Нортон успел ответить, в комнату вошел лысоватый мужчина лет пятидесяти с нависшим над ремнем животом.

– Это ты, Джим? – Спросил он.

Нортон повернулся и кивнул:

– Да, это я. Что там у тебя для нас, Юделл? Самоубийство? Несчастный случай? Убийство?

«Джим Нортон, Джим Нортон». Куинн несколько раз повторил про себя это имя, и вдруг его осенило. Джим Нортон двадцать лет назад был полузащитником университетской футбольной команды. Вот где его видел Куинн! Нортон был восходящей звездой, одноклубником Гриффина Пауэлла и его лучшим другом. Весь юг, включая Техас, следил за успехами двух парней. При том что по всем отзывам оба должны были стать звездами Национальной футбольной лиги, довольно странно, что ни один, ни другой так и не стали профессионалами.

– Убийство, – заявил медэксперт. – Удушение.

Куинн и сам подозревал, что это было убийство. Когда он обнаружил Лулу лежащей в спальне, ему отчаянно хотелось верить, что она жива, что ее удастся как-то спасти. Первым порывом было сделать ей искусственное дыхание, но когда он поднял ее безжизненную руку, чтобы проверить пульс, то понял, что приехал слишком поздно. Если бы не тот проклятый сон на полпути, он бы прибыл вовремя и предотвратил ее смерть.

– Есть еще кое-что, – сказал медэксперт.

– Что именно? – спросил Джим Нортон.

– Указательный палец на правой руке ампутирован. После смерти.

Аннабел Остин Вандерлей прекрасно исполняла роль распорядительницы мероприятия. Она была рождена и воспитывалась для исполнения этой роли – как и поколения других женщин в ее семье. Сегодняшнее вечернее торжественное мероприятие – шведский стол для пополнения фонда Кристофера Нокса Тредгилла – собрало цвет общества из Миссисипи, Алабамы и других прилегающих штатов. Цена каждого билета составляла тысячу долларов, и вся вырученная сумма поступала непосредственно на счет фонда, организованного Аннабел десять лет назад, вскоре после того, как ее жених Крис Тредгилл попал в ужасную автокатастрофу, в результате чего у него отнялись ноги. Фонд был предназначен не только для спонсирования научных исследований, но и для оказания материальной помощи парализованным больным и их семьям. Не многим паралитикам посчастливилось, как Крису, родиться в богатой семье, способной обеспечить наилучший уход за больным.

Прошло уже почти два года со дня смерти Криса, но Аннабел до сих пор не могла смириться с его кончиной. В течение многих лет он занимал главное место в ее жизни, хотя они так и не поженились. Это было его решение – не ее.

В родовом поместье, где жил дядя Луис, а сейчас проходил благотворительный ужин, Аннабел переходила из комнаты в комнату, стараясь держать под контролем все: от струнного квартета, игравшего в парадном зале, до лихорадочно суетившихся на кухне поставщиков провизии. Она была превосходной распорядительницей, способной с уверенностью циркача, жонглирующего полудюжиной шаров, одновременно решать несколько задач. Сегодняшнее мероприятие было уже третьим из тех, что проводились под ее руководством в этом месяце.

Когда двадцатитрехлетняя Аннабел собиралась выйти замуж за Криса, она полагала, что к тридцати четырем годам станет матерью нескольких детей и женой губернатора или сенатора. Ведь Крису на роду было написано последовать по стопам отца и деда и сделать политическую карьеру. Но мечтам Аннабел не суждено было сбыться. Она все еще была одинокой и бездетной и свои дни (а нередко и ночи) заполняла тем, что надзирала за деятельностью различных благотворительных организаций Остинов и Вандерлеев.

– Прекрасно выглядишь сегодня, Аннабел, – сказал кузен Уит Вандерлей, подкравшись сзади и обняв ее за талию.

Аннабел замерла. Затем высвободилась и с вымученной улыбкой повернулась к нему.

– Ну а ты красив, как всегда. – Уит был привлекательным мужчиной с аристократической внешностью, и женщины порхали вокруг него, как мотыльки у огня. И те из них, кто подлетал слишком близко, серьезно обжигались. Уит был откровенным мерзавцем, и Аннабел, несмотря на близкое родство с ним, терпеть его не могла. Он не оправдал надежд дяди Луиса, который оказывал щедрую поддержку и ему, и его младшей сестре Лулу.

– Прекрасная, но холодная Аннабел, – тихо, чтобы никто, кроме нее, не услышал, проговорил Уит. – Настоящему мужчине под силу смягчить тебя и отогреть твое застывшее сердце.

– Извини, но я должна…

Прежде чем Аннабел удалось сделать шаг в сторону и покинуть общество надоедливого кузена, тот схватил ее за запястье. Она посмотрела на него, взглядом требуя немедленно отпустить ее.

– Видишь ли, я готов добровольно взять на себя такую работу. Я тот мужчина, который мог бы разжечь тебя…

– Если не хочешь выставить себя на посмешище, то лучше отпусти меня. – Аннабел постаралась придать своим словам максимум убедительности. – В противном случае я буду вынуждена с помощью пощечины согнать самодовольную ухмылку с твоего глупого лица.

Уит тут же отпустил ее, но, наклонившись, прошептал:

– Ну погоди, ты еще у меня получишь.

Аннабел метнула на него убийственный взгляд:

– Может быть, и получу, но не от тебя.

Она быстро зашагала прочь, стараясь тем не менее не привлекать к себе внимания. Если бы Аннабел не обожала дядю Луиса и не испытывала к нему огромного сочувствия, ноги ее больше не было бы в этом доме, где она не раз подвергалась домогательствам двоюродного братца. Направляясь в сторону столовой, чтобы проверить, все ли там в порядке, по пути Аннабел одарила кого-то приветливой улыбкой, а с кем-то перекинулась парой слов. Она знала всех, кто хоть что-то представлял собой, и завязывала ни к чему не обязывающие приятельские отношения с той же легкостью, что и при исполнении обязанностей распорядительницы.

Не успела Аннабел войти в столовую, как к ней подошел дворецкий дяди Луиса, Хирам.

– Мисс Аннабел…

– Да, Хирам. Что такое?

– Шериф Броди стоит у парадных дверей, мэм. Хочет поговорить с вами.

– Шериф Броди? Он сказал, в чем дело? – Неужели Уит опять влип в какую-то историю? Не будь дядя Луис так богат и не имей он политических связей, Уит давно сидел бы в тюрьме за совращение несовершеннолетних. В их округе ни для кого не было секретом, что Уит Вандерлей испытывает склонность к юным девочкам. А также болезненную тягу к грубому сексу.

– Нет, мэм, но, похоже, ничего хорошего. Он сказал, что это касается мисс Лулу, и хотел говорить только с вами.

Какое отношение мог иметь шериф Броди к выходкам Лулу? Она ведь еще пять лет назад переехала в Мемфис и жила в старом доме матери в районе Чикасо-Гарденс. Этот дом дядя Луис купил своей бывшей жене в качестве части выплаты по договору о разводе, когда Лулу было двенадцать.