Текст книги "Главное заблуждение человечества"

Глава 3
Нет вершин, нет долин

Первый вопрос:

Ошо,

Ты зовешь с вершины.

Я блуждаю в глубоких долинах.

Как мне прийти к тебе?

Нет ни вершин, ни долин; сама идея надумана. Нет ничего высшего, нет ничего низшего; в существовании нет никакой иерархии. Существование – это одно космическое целое, органичное единство.

Но эгоист всегда пытается разделить людей на различные категории: невежественных и просветленных, грешников и святых; преступников и добродетельных; пресловутых и славных; нравственных и безнравственных. Одна и та же игра: разделять людей, а затем пытаться причислить себя к высшей категории, чтобы можно было чувствовать себя праведным и безгрешным и смотреть на окружающих сверху вниз.

Поэтому я хочу, чтобы ты постоянно помнил, что нет вершин, нет долин; все мы принадлежим к одному океану целого. Самая маленькая травинка так же значительна, как и самая большая звезда. Все они участвуют в одной и той же космической игре, все они соучаствуют в ее красоте, в ее радости, в ее песне, в ее празднике. Существование станет беднее от утраты самой маленькой травинки; чего-то будет не хватать, возникнет пустота.

Мой подход к жизни состоит в неделимости. Мои саньясины не являются моими последователями; они не должны подражать мне, они не должны становиться мной.

Поэтому не прибегай к подобным выражениям, к подобным концепциям.

Не говори:

Ошо, ты зовешь с вершины. Я блуждаю в глубоких долинах.

Вершины и долины являются частью целого: вершины не могут существовать без долин, долины не могут существовать без вершин. Кто важнее? Они взаимозависимы. Жизнь не зависима или не независима, жизнь представляет собой континуум взаимозависимости. Она красива, где бы вы ни были, она прекрасна, кем бы вы ни были.

Желание быть на вершине – неправильное желание, все подобного рода желания неправильны, а религиозные – самые неправильные из всех, и по той причине, что все остальные желания могут исполниться. Разумеется, исполнив их, вы не получите ничего, кроме разочарования; исполнятся они или нет, разочарование неизбежно. Если ваше желание исполняется, вы разочаровываетесь – и разочаровываетесь тем сильнее, что теперь вы понимаете, что гнались за тенью; вы ее догнали, но в ней ничего нет. Если ваше желание не исполняется, вы разочаровываетесь, потому что вся ваша жизнь прошла, а вы так и не смогли добиться исполнения одного-единственного желания. Все надежды разбиты.

Надежды рано или поздно разбиваются. Надеяться – значит искать отчаяния, желать – значит порождать разочарование. В мирских делах есть хотя бы возможность успеха или поражения, достижения или недостижения. Но в духовном мире суть совершенно не в достижении, потому что гусь снаружи! Ничего нельзя сделать, гусь уже снаружи. Как только ты начинаешь наслаждаться своей долиной, ты уже на вершине – и другой вершины не существует!

Однажды я решил, что с меня довольно. Я перестал думать о вершинах и стал наслаждаться долиной, и я увидел чудо: долина исчезла. Фактически, никакой долины не было с самого начала, я всегда был на вершине, но, поскольку я искал вершину, я не мог увидеть, где нахожусь.

Ваши глаза устремлены к тому, что далеко, поэтому вы не замечаете очевидного. Оно рядом, а ваш ум – как стрела, пущенная в синее небо, – где-то вдалеке. Реальность же окружает вас вплотную: она даже ближе, чем биение вашего сердца, она ближе, чем ваше дыхание, она ближе, чем ток вашей крови, ближе вашего существа, ближе вашего сознания. Она – ваш истинный центр, ваше истинное существо!

Не проси вершины, иначе ты никогда на нее не попадешь, ты всегда будешь промахиваться. А чем более ты промахиваешься, тем более вовлекаешься в порочный круг; потому что, чем более ты промахиваешься, тем больше стремишься к вершине, – и твои усилия тем больше, чем более ты промахиваешься… и тем более ты становишься похожим на американца: «Сделай лучше! Старайся изо всех сил!» Простой вывод: если ты не можешь чего-то достичь, значит, усилий недостаточно, а поэтому надо вложить все силы, всю энергию. И все же ты ничего не добьешься; добиться невозможно. Ты добиваешься невозможного, и невозможного не происходит; и не может произойти, и никогда не происходило – это не в природе вещей.

Будда говорит снова и снова: аис дхаммо санантано – такова природа вещей. Слушай природу вещей, и ты никогда не будешь страдать; попытайся ее усовершенствовать, и ты окажешься в аду. Ад является нашим собственным созданием; мы создаем его, пытаясь сделать невозможное. Рай – это наша природа, это наша спонтанность; то, что с нами всегда.

Вы, наверное, слышали библейскую историю о том, как Бог изгнал Адама и Еву из своего царства, из садов Эдема. Она неверна в самой основе; неверна по двум причинам. Первое: основание для их изгнания было весьма деспотическое – они ослушались Бога. Бог кажется самым обыкновенным отцом, совершенно заурядным папой и к тому же фанатиком! Невинный юношеский бунт, который является частью природы, частью роста… Мы должны быть очень благодарны Адаму и Еве за то, что они ослушались. Это явилось началом человечества, началом революции, началом роста, зрелости, свободы, чувства собственного достоинства. Они восстали против того, чтобы оставаться животными. Все остальные животные были очень хорошими католиками, и все они ходили в церковь каждое воскресенье, читали Библию, соблюдали заповеди, следовали инструкциям без всяких вопросов. Они и до сих пор делают то же самое, поэтому собаки остались собаками, орлы остались орлами, буйволы остались буйволами, а ослы, какими бы они ни выглядели святыми и праведными, остались ослами. Только человек вырос; его рост начался с бунта.

Бунт был так естествен – каждый ребенок должен через него пройти. Наступает момент, когда ребенок должен сказать «нет», когда он должен настоять на своем «нет». Собственно, если ребенок не научится говорить «нет», то он никогда не будет способен сказать «да»; его «да» будет бессильно без фундамента «нет». «Нет» необходимо как основа; только на этой канве «нет» можно красиво вышить «да».

Бог отказал человеку в том, что было его правом от рождения: в праве сказать «нет», – и этим отказом он лишил человека возможности роста к «да». Вся эта история фанатична, уродлива.

Во-вторых: куда вы можете изгнать человека? Все существование заключено в садах Эдема! Нет ни другого места, ни другого пространства, ни другого времени. Вся вселенная божественна, поэтому, где бы вы ни были, вы останетесь в садах Эдема. Единственная возможность – внушить человеку идею, что он должен достичь садов Эдема. Вы уже в саду, и мысль, что вы были изгнаны из сада и должны в него вернуться, создает все проблемы, беспокойство, страдание, боль. Не осознавая, где вы находитесь, вы изо всех сил стремитесь к невозможному, – потому что вы уже там, куда хотите попасть. «Именно это тело – Будда. Именно здесь – Лотосовый Рай». Нет другого сознания Будды, и нет другого Лотосового Рая.

Слово paradise, рай, происходит от персидского «фирдаус»; «фирдаус» означает сад – та же самая история, сады Эдема. Каждый ищет рай. Вы можете давать ему разные имена – нирвана, просветление, самадхи, царство Божие, высшая истина – вы можете давать бесконечные имена, но все же вы не найдете его – не потому, что вас изгнали из сада, а потому, что вы уже находитесь в саду, но в состоянии глубокого сна. И этот сон состоит из ваших желаний куда-то попасть – достичь вершин.

Я повторяю снова и снова: вы уже пришли. Просто сядьте в молчании и посмотрите по сторонам, сядьте в молчании и посмотрите внутрь себя. Вы никогда не были ни в каком другом месте! Аис дхаммо санантано – такова природа вещей – вы не можете быть больше нигде.

Роза есть роза – другой возможности нет, – но вы можете свести розу с ума. Вы можете внести в ум розы идею: «Ты должна быть розой. Что ты делаешь? Теряешь время, теряешь великую возможность! Бог дал тебе возможность быть розой. И что ты делаешь? Раскачиваешься на ветру, танцуешь в лучах солнца, принимаешь жизнь как забаву? Будь серьезной! Страдай! Стань праведной! Читай Коран, Гиту, Библию!» – и вы сведете розу с ума.

Хорошо, что розы не понимают вашего языка. Хорошо, что их ничуть не беспокоит то, о чем вы говорите. Хорошо, что они продолжают жить своей жизнью, не беспокоясь ни о каких ваших политиках, священниках, профессорах. Вот почему они так красивы, так невинны. Ваши священники не могут быть столь же красивы, они не могут быть столь же невинны; они по определению коварны.

Поселившись в большой гостинице, евангелист в течение нескольких часов читал у себя в номере, затем прогулялся в бар и разговорился с хорошенькой гардеробщицей. Когда она закончила работу, они немного выпили и удалились в его комнату. Но когда евангелист начал снимать с нее блузку, она стала проявлять нерешительность.

– Вы уверены, что это можно? – спросила она. – Ведь вы праведник?

– Моя дорогая, – ответил он, – об этом написано в Библии.

Она поверила ему на слово, и они провели вместе весьма приятную ночь. Однако утром, собираясь уходить, девушка сказала:

– Знаете ли, я что-то не припомню того места в Библии, о котором вы упомянули прошлым вечером. Не могли бы вы мне его показать?

В ответ евангелист взял с ночного столика Библию, какие обычно бывают в каждом гостиничном номере, открыл ее и указал на титульный лист, на котором кто-то написал: «Гардеробщица согласна!»

Вот вам ваши священники, ваши евангелисты, ваши великие духовные лидеры! Они невротичны, и они заражают своим неврозом остальное человечество. Остерегайтесь всех этих духовных глупостей, ведь духовная чепуха – величайшая чепуха на свете; любая другая чепуха обыкновенна, повседневна. Собственно, когда дело касается мирских вопросов, вы не сможете быть полным идиотом, – реальность не допустит этого, – но религиозный идиотизм не знает пределов. Нет реальности, нет критериев, по которым вы могли бы судить, поэтому вы можете погружаться в любой эзотерический навоз беспрепятственно.

Ваши священники собирают навоз, и в течение столетий этот навоз изливается на вас! Вы ползаете в навозной куче! Настало время из нее выбраться.

Ты можешь быть только таким, каков ты есть. Прими это – не только прими, но и наслаждайся этим, люби это, и вершина начнет открываться прямо в твоем сердце; внезапно ты обнаружишь, что ты проснулся в саду Эдема – в самой середине. Речь не о том, чтобы куда-либо идти, а о том, чтобы быть здесь.

Ты спрашиваешь меня:

Как мне прийти к тебе?

Не нужно ко мне приходить. Ты должен прийти к себе, а не ко мне. Я здесь не для того, чтобы создавать новый вид невроза. Альтернатив предостаточно! Христианство, индуизм, ислам, джайнизм, буддизм… в этом мире триста религий. Ты можешь выбрать себе любой невроз по своему вкусу; неврозы есть всех цветов и фасонов. Возьми себе любую форму фанатизма, невроза, и у тебя будет занятие на всю жизнь – но не больше. У тебя не останется времени и места, чтобы танцевать, петь, праздновать.

Все цели создают глубоко в тебе раздвоение личности, лицемерие. Ты есть кто ты есть, – а ты пытаешься стать кем-то, кем не являешься. Вначале это только попытка стать кем-то, кем ты не являешься; но со временем ты начинаешь притворяться, что становишься не тем, кто ты на самом деле, так как постоянно терпеть неудачу слишком унизительно. По крайней мере, ты можешь притворяться перед другими, ты можешь носить маски, ты можешь принимать определенную личность – личину, – стиль, фасад, ты можешь начать жить по ту сторону этого фасада. Люди будут только смотреть на твою маску и верить в нее – и ты поверишь в нее сам, потому что все они считают тебя святым и праведным – или еще каким-нибудь.

Это очень странная игра: ты начинаешь ее и вскоре сам падаешь в собственную яму – попадаешься в ловушку собственной лжи! И коль скоро ты попадаешь в сети собственной лжи, ты начинаешь скрывать правду, избегать правды, подавлять правду; ты начинаешь вкладывать в свою ложь больше и больше сил. Ты можешь быть фиалкой, но потратить всю жизнь на то, чтобы стать розой. Ты можешь быть розой, но потратить всю жизнь на то, чтобы стать бриллиантом – каковым стать не можешь. Это сущая глупость, но человечество живет ею из века в век.

Поэтому то, что я говорю, причиняет боль. Это не частный вопрос, это вопрос всеобъемлющих масштабов. Тысячи лет человек вел лицемерную жизнь, совершенно фальшивую, ложную, и теперь разрушение всех его затрат и вложений, всех его представлений безусловно очень болезненно. Поэтому никто не хочет меня слушать, за исключением немногих, кто достаточно разумен для того, чтобы проснуться.

– Моя так называемая либеральная мать на самом деле страшная ханжа, – грустно сообщила старшеклассница своей подруге. – Она сказала, что на свиданиях я могу делать что угодно, но только в том случае, если ко мне не будут прикасаться ниже талии.

– Какой ужас, – посочувствовала подруга. – Что же ты собираешься делать?

– Первым делом, – ухмыльнулась школьница, – я научусь стоять на голове.

Именно так и поступают ваши религиозные люди: в йоге это называется сиршасана – искусство стоять на голове. И это действительно кое-что дает: удовлетворение для эго. Когда вы делаете нечто неестественное или, по крайней мере, притворяетесь, это удовлетворяет ваше эго. Природа не может удовлетворить ваше эго. Если вы принимаете пищу и наслаждаетесь этим, чем тут хвастаться? Если вы занимаетесь любовью и наслаждаетесь этим, чем тут хвастаться? Но если вы соблюдаете обет целомудрия, это уже повод похвастаться, если вы поститесь, у вас уже есть нечто такое, чего нет у других. Тогда вы можете почувствовать себя выше других, более значимым, великим, избранным. Неестественное имеет привлекательность, и, хотя оно разрушает всю вашу жизнь, оно привлекательно для эго. И пока мы не отбросим все эти игры эго, лицемерие не может исчезнуть из мира.

Раввин Гольдштейн только что переехал в новую квартиру и решил, что должен познакомиться с соседом по лестничной площадке. Когда дверь открылась, его ждал приятный сюрприз в виде улыбающегося юного создания, более чем наполовину белокурого и менее чем наполовину одетого.

Хотя и взволнованный, раввин не растерялся и немедленно произнес фразу, лучше всего подходящую к случаю:

– Здравствуйте! Я ваш новый чай по соседке – не одолжит ли мне площадка чашечку сахару?

Вы можете попытаться стать неестественными, но ваша природа заявит о себе тысячей и одним способом; она снова и снова выйдет на поверхность. Вам придется убаюкивать ее, подавлять ее.

Раннее утро в игорном доме в Лас-Вегасе. Два особенно заядлых игрока стоят у стола для игры в кости, ожидая, пока составится партия. К ним подходит щедро одаренная природой брюнетка в брючном костюме.

– Хотя еще очень рано, – говорит она, – я предчувствую, что мне повезет. Ставлю двадцать тысяч долларов. Не составите ли вы мне партию?

– Разумеется, леди, – отвечает один из мужчин, – мы сыграем с вами.

– Надеюсь, джентльмены, вы не будете возражать, – добавила она, – но мне везет только в том случае, если я бросаю кости без трусов.

Сказав это, проворная дама снимает брюки и белье. С возгласом «Маме нужны новые трусы!» она бросает кости и издает победный клич: «Я выиграла!» Потом она хватает деньги, брюки и белье и поспешно выбегает из комнаты.

Мужчины переглядываются, и один из них говорит:

– А сколько очков ей все-таки выпало?

– Мне-то, черт возьми, откуда знать? – говорит другой. – Я думал, на кости смотришь ты!

Мы создали такое странное человечество, и все объяснение этой безумной Земли, этого безумного человечества, лежит в религиозной, духовной сфере. Ищи истину, ищи Бога, ищи вершину – и в этом поиске ты потеряешь себя.

Есть только один поиск – поиск себя, – и для этого не нужно никуда идти. Для этого нужно отвернуться от всех своих желаний, амбиций, целей. Ты должен вернуться домой.

Ты должен не стать мною. Я тебе не враг – я не могу подталкивать тебя к тому, чтобы ты стал мною. Если ты попытаешься стать мною, это будет лишь полученная через копирку копия, лицемерие, ты будешь лишь репродукцией, не оригиналом.

Люди, собравшиеся вокруг меня, не мои последователи; это просто друзья, братья по празднованию, партнеры по танцу! Для меня существование – это карнавал, это просто праздник. Оно – для тех, кто умеет танцевать. А танец не должен ждать до завтра – завтра никогда не наступит, – танец должен быть сейчас, здесь, в этот самый момент. Именно это молчание должно превратиться в танец!

Не стремись ни к каким вершинам, просто будь тем, кто ты есть, в высшей степени, тотально – и гусь снаружи! Стремись к вершинам – и гусь в бутылке. Эти вершины и есть бутылка, эти цели и есть бутылка. Они держат тебя в заточении, они держат тебя в тюрьме. Будущее – это твои оковы, настоящее – твоя свобода.

В этом я совершенно отличаюсь от Христа, Будды, Кришны, Махавиры или от кого бы то ни было. Намеренно или невольно, но они дали человечеству образец для подражания. Я хочу разрушить все эти образцы, все это положение вещей. Я хочу, чтобы вы были сами собой. Кем бы вы ни были, вы прекрасны такими, каковы есть; вы не должны быть никем другим, чтобы стать прекрасными.

Это единственный способ наслаждаться; но дело ваше… Если вы хотите страдать… а есть люди, которые любят страдать, которые не могут жить без страдания; их единственная радость – в страдании и в страдании без конца. Чем больше они страдают, тем более чувствуют, что совершают нечто великое. Это дело вкуса; если угодно, продолжайте идти к вершинам и не жалуйтесь. Но вершины не принесут вам удовлетворения, потому что с этих вершин вы увидите новые вершины.

Однажды ночью смотрительница женского пансиона была неожиданно разбужена одной из своих подопечных, шестнадцатилетней девицей довольно зрелого вида.

– Мисс Форбс, – кричала она, – меня только что изнасиловали!

– Спокойствие, Мелисса, – твердо сказала ей директриса. – Прежде всего ты должна немедленно открыть холодильник и съесть пол-лимона.

– Пол-лимона? – удивилась студентка. – Разве это предохранит меня от беременности?

– Нет, – признала смотрительница. – Но, может быть, от лимона с твоего лица сойдет эта идиотская улыбка до ушей!

Вот что делают религиозные люди: удаляют с лица улыбки, чтобы выглядеть как можно более грустными, как можно более серьезными.

Христиане говорят, что Иисус никогда не смеялся. Если это правда, значит, все, что он говорил, неправильно. Если все, что этот человек говорил, правда, он не мог не смеяться, потому что он постоянно говорил: «Возрадуйтесь! Я говорю вам снова и снова – возрадуйтесь!» А христиане говорят, что он никогда не смеялся! Смех кажется им слишком земным, смех кажется им слишком обыденным; он не к лицу святому человеку. Святые всегда должны оставаться грустными, – поэтому была создана долгая традиция грустных, больных, патологических людей, которым поклоняются.

Чем более патологический у вас вид, тем более вам будут поклоняться. Чем более вы садист или мазохист, тем более вам будут поклоняться. Терзайте себя и учите других терзать себя – это называется аскетизм, – станьте монахом, отрекитесь от мира…

Слово «монах» означает: человек, который живет один, который избегает людей. Тогда как только отношения дают возможность расти, только любовь бросает человеку вызов, побуждая его расти, только дружба придает вам вкус и цвет. Только жизнь со всеми ее приключениями и опасностями помогает вам стать зрелыми, цельными.

Монахи останавливаются в развитии, они остаются глупыми. Они обречены на глупость – они вырваны из почвы жизни. Они, самое большее, тепличные растения: вынесите их в мир, и они тут же увянут и умрут. Это очень испуганные люди, вечно дрожащие от страха, боящиеся несуществующего ада, жаждущие несуществующих небес – и между адом и небесами они лишаются того, что действительно существует.

Неопытный молодой человек услышал о том, что хороший способ возбуждения сексуального желания у девушки, которую все обычные средства оставляют равнодушной, – положить ее руку на свой орган. Во время свидания, проведя не менее часа на местной парковке для влюбленных и не получив ничего, кроме нескольких сестринских поцелуев, он решил испробовать этот новый метод. Эффект последовал мгновенно: девушка разразилась самым жутким потоком ругательств, какой он слышал в своей жизни. Ошеломленный, он пытался ответить, но она ничего не желала слушать и требовала, чтобы он немедленно отвез ее домой.

По дороге до самого дома она продолжала выкрикивать проклятия. Наконец, переведя дух, она потребовала:

– Ну, а ты-то ничего не хочешь мне сказать?

– Хочу, – ответил он с гримасой боли. – Ради Бога, отпусти!

Второй вопрос:

Ошо,

Я гомосексуалист, католик и страдаю сильным заиканием. Пожалуйста, помоги мне в моем несчастье!

Первое, от чего ты должен избавиться, – это католичество; вот главное несчастье. Гомосексуализм – не такая уж большая проблема; да и вообще это не проблема. Это часть человеческой свободы. Нет ничего плохого в том, чтобы два человека избрали определенный стиль сексуальных взаимоотношений; это никого не касается. Но священники и политики суют свои носы всюду! Они создают в вас чувство вины – и абсолютно напрасно.

Если два человека любят друг друга, что в этом плохого? Разве они причиняют кому-либо вред? Вообще говоря, они выглядят счастливее гетеросексуалов; вот почему их называют «геями»[1]1
  Англ. «gay» – веселый. – Здесь и далее примеч. ред.


[Закрыть]. Но странное дело: я никогда не видел веселых лесбиянок – у них грустный вид, очень серьезный вид, – а гомосексуалисты всегда выглядят очень веселыми, очень милыми и радостными.

Я всегда удивлялся, в чем тут дело: почему лесбиянки не такие счастливые? Может быть, они не могут наслаждаться ворчанием и жалобами друг друга – этой исконной отрадой женщины. Фактически, без их ворчания и жалоб вряд ли кто-либо обратился к духовности. Все ваши святые родились из жалоб и ворчания. Все ваши святые должны быть до крайности признательны женщинам: они поставили их на духовный путь! Они не оставили им никакой другой возможности; им пришлось укрываться в монастырях. Они говорят, что хотят искать Бога; на самом деле они просто убегают от жен. Это трусость.

Лесбиянки выглядят не очень счастливыми. Им чего-то не хватает, и кажется, это «что-то» состоит в том, что они не могут изводить друг друга жалобами. Они понимают друг друга очень хорошо, и как раз потому, что они так хорошо друг друга понимают, не остается никакой загадки.

Мужчина живет головой, женщина живет сердцем. Сердце может радоваться только тогда, когда есть нечто загадочное, таинственное, подобное коану: гусь в бутылке. Нельзя ни разбить бутылку, ни убить гуся, но гусь должен быть извлечен наружу. Сердце радуется таинственному; голова не интересуется таинственным; голову интересуют задачи, головоломки. Любая задача, любая головоломка – и голове интересно. Подход головы – логический.

Для мужчины женщина загадочна; чтобы соприкоснуться с женщиной, мужчина должен прийти в сердце, а он живет головой. Поэтому женщина всегда будет для него источником беспокойства. Он не может ее понять, он не может объяснить происходящего, но не может и игнорировать. Он должен жить с тайной, с вечной головной болью: это непостижимо.

Но в отношениях мужчин все проще: они оба логичны. Они говорят на одном языке, оба понимают логику, оба понимают математику, расчет. В крайнем случае, мужчина – это еще один вопрос, который надо решить; проблема, которая может быть решена, которая разрешима. Это поддерживает в них интерес, это их интригует. Вот почему гомосексуалисты и выглядят весело. Лесбиянки выглядят очень грустно.

С гомосексуалистами происходит еще одна вещь: они становятся более женственными и приобретают некую красоту, миловидность, изящество, грацию. Лесбиянка становится похожей на мужчину и теряет свою женственную грациозность; она становится мужеподобной, агрессивной, жесткой. Так что, если бы ты был лесбиянкой, это было бы проблемой, и я помог бы тебе от нее избавиться. Но ты мужчина. Нужно ли беспокоиться? Нужно ли делать из мухи слона? Если отношения с мужчиной приносят тебе радость, наслаждайся ими!

Сам христианский Бог, по-видимому, гомосексуалист – Святая Троица состоит из трех мужчин. Никому не известно, как они уживаются втроем… ни единой женщины! Разве что Святой Дух немного подозрителен: может быть, Святой Дух – бисексуал? Но Духи способны на все! А в остальном, что же это за Троица – Отец, Сын и Святой Дух? Гомосексуализм в чистом виде! Они не взяли к себе ни одной женщины – чтобы не будить лихо. Одна-единственная женщина развалила бы всю Троицу… она превратилась бы в классический любовный Треугольник!

Так что гомосексуальность – не проблема. Мы должны рассматривать реальные проблемы, а не беспокоиться о нереальных. У нас есть более важные проблемы. Такова обычная уловка человеческого ума: создавать нереальные проблемы, чтобы отвлечься от реальных, – в то время как реальные продолжают нарастать. Это старая стратегия: политики, священники, так называемые религиозные лидеры продолжают ставить перед вами ложные проблемы, чтобы отвлечь вас от реальных.

Проблема гомосексуальности сама по себе абсурдна; да и вообще никакая это не проблема, – но сколько шума она вызывает с начала времен и по сей день! Существуют страны, где людей до сих пор убивают за гомосексуальные склонности, пожизненно заключают в тюрьмы. Странный мир! Неужели это мир двадцатого столетия? Гомосексуализм вообще не является проблемой; есть тысячи реальных проблем, которые требуют решения. Но человек продолжает играть в игрушки. Моя задача – отвлечь ваше внимание от игрушек, чтобы вы могли сфокусироваться на реальных проблемах жизни; и если вы сосредоточитесь на реальных проблемах жизни, их возможно разрешить. Здесь же я не понимаю, почему гомосексуальность становится проблемой. Где тут проблема? Почему она кого-то должна беспокоить? Любовная связь – это личное дело двух индивидуумов; это их личное, интимное дело, не социальное явление, касающееся общества.

К тому же населению земного шара пойдет на пользу, если гомосексуалистов станет больше. Это принесло бы пользу, большую пользу миру: рождалось бы меньше детей, Земля была бы менее обременена, было бы меньше бедности. Разумеется, стало бы меньше сирот – и меньше матерей Терез! Снизилась бы потребность в контрацептивах, методах контроля рождаемости, стерилизации, и, конечно, весь бизнес Папы Польского ушел бы у него из рук. Он остался бы без работы! Целый год он только и делает, что говорит о вреде контрацептивов, контроля рождаемости, стерилизации, абортов. Гомосексуализм может запросто решить все эти проблемы!

Тут я не вижу большой проблемы. Единственная проблема – это твое католичество.

Родни, старший сын в респектабельной бостонской семье, заявил потрясенному отцу, что он намерен жить со своим возлюбленным на Бекон-Хилл.

– Тысяча чертей, Родни! – сказал родитель. – Наши славные предки прибыли в Новый Свет в армаде Джона Уинтропа, и никогда еще в нашем роду не бывало подобного скандала!

– Ничего не поделаешь, отец. Я люблю его.

– Но, ради всего святого, сынок! Он же католик!

Вот в чем истинная проблема! Необходимо избавиться от католичества. Когда я говорю это, я имею в виду следующее: освободитесь от всех ваших глупых идеологий и начните свою жизнь так, как если бы вы были Адамом и Евой – первым мужчиной на Земле, первой женщиной на Земле. Начните сызнова, со стартовой черты.

А что касается твоего заикания, что же в нем страшного? Возможно, оно как раз и возникло из-за того, что ты делаешь слишком большую проблему из гомосексуальности. Заикание – я наблюдал это у многих людей – наступает в состоянии стресса, напряжения.

Когда я был студентом университета, мой сосед… молодой человек, красивый молодой человек, здоровый, во всех отношениях разумный; я никогда не замечал, чтобы он заикался. Однажды его навестил отец, и он сразу же стал заикаться – говоря с отцом. Я был поражен. Но как только отец уехал, заикание мгновенно кончилось. Я спросил его об этом.

Он ответил: «Это большая проблема. Когда я приезжаю домой, к отцу и матери, я начинаю заикаться и ничего не могу сделать. Это выходит помимо моей воли… чем более я пытаюсь избежать заикания, тем оно становится сильнее. Даже когда от отца приходит письмо, и я начинаю читать его, я вдруг чувствую дрожь. Я не могу читать письма отца без заикания. В других ситуациях ничего подобного не бывает».

Я сказал ему:

– Проблема не в заикании; это определенный стресс, определенное напряжение. Отец давит на тебя и снова возвращает тебя в детство, к твоим старым страхам, и эти страхи побеждают твой разум. Сделай одну вещь, – сказал я ему. – Когда в следующий раз приедет твой отец, старайся заикаться на каждом слове!

– Как же это поможет? – спросил он.

– Вот попробуй и увидишь, – сказал я. – Не пытайся избежать заикания; наоборот, старайся заикаться как можно больше. Сделай все возможное, чтобы заикаться на каждом слове!

– Что это ты предлагаешь? Я же делал все наоборот, и ничего не получалось, а твой метод, кажется, создаст мне еще больше проблем!

– А ты попробуй, – сказал я.

И когда его отец приехал в следующий раз, я был рядом. Он попробовал заикаться – и не смог!

Есть вещи, которые получаются, только если постараться; но некоторые вещи получаются, только если не стараться, поскольку само старание идет от страха, а если вами движет страх, никакие старания не помогут.

Гипнотерапевты называют это «законом обратного эффекта».

Если вы учитесь ездить на велосипеде… – вы едете по совершенно пустой дороге шириной в шестьдесят футов, на ней никого нет, – вы видите у обочины дороги столб, и вдруг ваш велосипед начинает без всякой видимой причины приближаться к этому столбу. Вы пугаетесь и стараетесь избежать столкновения со столбом. На такой широкой дороге даже слепому вряд ли удалось бы врезаться в столб, но вы очень стараетесь, и чем больше вы стараетесь, тем больше вы фокусируете на нем свое внимание. Теперь исчезает вся дорога, остается только один столб, стоящий перед вами, как Хануманджи, обезьяний бог, смеющийся над вами, строящий вам рожи, притягивающий вас как магнит. И вы совершаете все возможное, стараясь избежать его, но все приближаетесь… вы знаете, что приближаетесь. Это неизбежно! Чем большую неизбежность вы ощущаете, тем больше вкладываете сил. Вы становитесь напряженным. Весь мир сжимается, сходится клином на Хануманджи, и… Ба-бах!

Это один из фундаментальных законов жизни. Гомосексуализм может быть причиной, но не сам гомосексуализм, а твое отношение к нему, твой подход. Ты делаешь из него проблему; и тогда проблема будет.