Текст книги "Интуиция. Знание за пределами логики"

В Советской России после революции город Петроград перестраивали в новый город, позже названный по имени Ленина Ленинградом. Перед одним из петроградских дворцов был большой камень, который цари никогда не пытались передвинуть – не было необходимости. Но теперь появились машины, а скала перегораживала дорогу, и ее необходимо было убрать.

Но эта скала была очень красива, и ее хотели сохранить как памятник, поэтому ее нельзя было уничтожить или взорвать динамитом. Но все великие инженеры… – все, что они могли придумать, – это взорвать ее динамитом или начать распиливать на куски, перенести один кусок за другим, а потом снова собрать вместе. Но Ленин сказал:

– Так не пойдет – это будет не то же самое. Эта скала красивая, и именно поэтому цари сохранили ее перед своим дворцом.

В этот момент появился один человек, очень бедный человек. Он стоял и слушал весь этот спор; потом рассмеялся и пошел дальше. Ленин сказал:

– Подожди, почему ты рассмеялся?

– Это такая простая вещь, – сказал он. – Ничего не нужно делать: все, что нужно, – это сделать подкоп под скалу. Не трогайте скалу вообще; просто сделайте под нее подкоп, и скала сама осядет в яму. Вы не разрушите скалу – скала останется, как есть, – но она ничего не будет преграждать. Не нужно ее взрывать или рушить.

Ленин сказал своим инженерам:

– Вы великие инженеры и архитекторы, но то, что говорит этот бедняк, разумнее.

И сделали именно это. Скала была сохранена, и была сохранена дорога, но идея исходила от бедного человека, который был никем.

Я наблюдал, встречаясь с тысячами людей, что в своем большинстве интеллектуальные люди не разумны, потому что им не нужно быть разумными. Достаточно их интеллекта, их знания. Но человек, у которого нет никакого знания, интеллекта и образования, должен найти какой-то разум внутри себя; он не может искать снаружи. И поскольку он должен полагаться на свой разум, разум начинает расти.

Таким образом, интуиция имеет нечто общее с интеллектом, но она не интеллектуальна. Это разум.

Интеллект и разум действуют совершенно по-разному. Интеллект действует постепенно, шаг за шагом. Это процедура, методология. Если ты исследуешь вопрос в математике, нужно следовать определенным шагам.

В Индии есть одна женщина, Шакунтала, которая побывала во многих университетах всего мира, демонстрируя свою интуицию. Она не математик, она даже не очень образованна – просто высшее образование. Даже когда был жив Альберт Эйнштейн, она проводила свою демонстрацию перед ним. И ее демонстрация была очень странной. Она садилась с куском мела у доски; ей можно было задать любой вопрос из области математики и арифметики, и не успевал еще закончиться вопрос, как она уже начинала писать ответ.

Альберт Эйнштейн дал ей свидетельство – она показывала мне это свидетельство, когда я был в Мадрасе, где она живет. Она показывала мне все свои свидетельства, и в одном из них, от Альберта Эйнштейна, говорится: «Я задал этой женщине вопрос, на разрешение которого мне потребовалось три часа, потому что мне пришлось следовать определенному методу; я не могу просто перескочить от вопроса к ответу. Я не знаю никого, кто может это сделать за меньшее время, чем потребовалось мне, и это три часа. Другим может потребоваться шесть часов или больше, но я могу это сделать за три часа, потому что делал это раньше. Но должна быть выполнена вся процедура. Если пропустить хотя бы один шаг…» Числа были так велики, что ей потребовалась вся доска, чтобы написать ответ. И не успел он задать вопрос, как она уже начала писать ответ.

Он был озадачен, абсолютно озадачен, потому что это было невозможно. Он спросил:

– Как ты это делаешь?

– Не знаю, – сказала она, – это просто происходит. Когда ты меня спрашиваешь, у меня перед глазами, где-то внутри, начинают появляться цифры. Я вижу 1, 2, 3 и просто начинаю записывать.

Эта женщина родилась с действующей интуицией. Но мне было действительно жаль ее, потому что она сделала из этого демонстрацию. Никто не беспокоился о том, что женщина, рожденная с действующей интуицией, может очень легко стать просветленной. Она стоит на самой границе; еще один шаг, и она станет предельным в своем сознании. Но она этого не осознает, потому что это только природная патология.

Есть еще мальчик, Шанкаран, который работал в городе рикшей. В этом городе был профессор математики, англичанин, который каждый день приезжал на рикше в университет. Один или два раза случалось так, что он раздумывал над определенной проблемой, а мальчик просто смотрел и говорил:

– Вот ответ.

Профессор ничего не говорил – он просто думал – а мальчик тянул повозку, но он говорил:

– Вот ответ.

Профессор приходил в университет, прорабатывал весь процесс и удивлялся, когда оказывалось, что это и есть ответ. Когда это случилось два или три раза, он спросил мальчика:

– Как ты это делаешь?

Тот отвечал:

– Я ничего не делаю. Я просто чувствую тебя позади меня, чувствую твою озабоченность, и начинают появляться какие-то цифры. Я не очень образован, но цифры понимаю. И я вижу столько цифр в твоем уме у меня за спиной – целая очередь – и вдруг внезапно какие-то цифры появляются и у меня в уме, и я говорю тебе, что это и есть ответ. Я не знаю, как это происходит.

Этот профессор отправил Шанкарана в Оксфорд, потому что это было еще больше, чем Шакунтала. Ей нужно было задать вопрос, и она могла написать ответ; с Шанкараном нужно было только визуализировать вопрос, и он мог написать ответ. Его интуиция действовала полнее, он видел и вопрос, и ответ – он мог читать в уме. И он был еще более неграмотным, и таким бедным, что ему приходилось тянуть рикшу. Он стал отдельным явлением в истории математики, потому что он разрешил многие вопросы, которые оставались нерешенными многие века – хотя и не мог объяснить, как. Он давал ответ – но как судить, правилен ли этот ответ? Это требовало многих лет. Когда была развита высшая математика, эти вопросы смогли разработать. Шанкаран уже умер, но его ответы были правильными.

Интуиция действует, как квантовый скачок.

В ней нет никакой методологической процедуры, она просто видит вещи.

У нее есть зрячие глаза.

Она видит вещи, о которых вы никогда не думали как о вещах – например, любовь. Ты никогда не думал о ней как о вещи. Но человек интуиции может видеть, есть в тебе любовь или нет, есть ли в тебе доверие, есть ли в тебе сомнение. Он видит все это, словно это вещи.

В моем видении интуиция занимает самое высокое место. Вот куда я вас хочу подвести. Замутненное подсознание мешает тебе. Очисти его; а способ его очистить – его удовлетворить, удовлетворить настолько, чтобы оно говорило тебе: «Пожалуйста, остановись! Это больше, чем мне нужно». Оставь его лишь тогда. И с ним интеллект наполняется таким свежим притоком энергии, что превращается в разум. И тогда энергия поднимается выше и раскрывает двери интуиции. Тогда ты можешь видеть вещи, невидимые для физических глаз, вещи, которые даже не вещи.

Любовь – это не вещь, истина – это не вещь, доверие – это не вещь, но это реальность – гораздо более реальная, чем ваши вещи. Но это реальность только для интуиции – экзистенциальные вещи. И когда впервые начинает действовать твоя интуиция, ты впервые становишься действительно человеком.

В бессознательном ты животное. В сознательном ты больше не животное. В сверхсознательном ты человек.

Я люблю изречение мистика-баула Чандидаса, потому что этот человек в простом предложении сконцентрировал весь мой подход: Сабар упар манус сатья; тахар упар наин. «Превыше всего истина человека; выше нет ничего».

Этот человек, Чандидас, наверное, был подлинно религиозным человеком. Он отрицает Бога, он отрицает все, кроме человеческого цветения. Сабар упар – «превыше всего, над всем». Манус сатья – «истина человека». Тахар упар наин – «а за пределами этого я далеко путешествовал – ничего нет».

Как только ты достигаешь своего человеческого потенциала в его тотальном цветении, ты прибыл домой.

Препятствия к познаванию

Знать – значит быть в молчании, в предельном молчании,

Чтобы услышать тихий, нежный голос внутри.

Знать – значит отбросить ум.

Когда ты абсолютно тих,

Недвижим, и ничто в тебе не колеблется,

Двери раскрываются.

Ты – часть этого таинственного существования.

Ты познаешь его, становясь его частью,

Становясь в нем участником.

Это – познавание.

Знание

В чем разница между знанием и познаванием? В словаре разницы нет, но в существовании разница безмерна. Знание – это теория, познавание – это опыт. Познавание означает, что ты открываешь глаза и видишь, знание означает, что кто-то открыл глаза, увидел и говорит об этом, а ты просто собираешь сведения. Знание возможно, даже если ты слеп. Знание возможно… И без глаз ты можешь много узнать о свете, но познавание невозможно. Познавание возможно, лишь если твои глаза исцелены, излечены; если ты можешь видеть. Познавание – это твой подлинный опыт; знание поддельно. Знание – это проклятие, бедствие, раковая опухоль.

Именно благодаря знанию человек оказался отделенным от целого – знание создает дистанцию. Ты встречаешь полевой цветок в горах и не знаешь, что это такое; твоему уму нечего о нем сказать, ум молчит. Ты смотришь на цветок, ты видишь цветок, но в тебе не возникает знания – лишь удивление, лишь тайна. Есть цветок, и есть ты. В удивлении ты не отделен, мост остается в целости. Но если ты знаешь, что это роза, маргаритка или еще что-нибудь, мост разрушен – ты «знаешь». Знание создает дистанцию.

Чем больше ты знаешь, тем больше дистанция; чем меньше ты знаешь, тем меньше дистанция. И если ты в мгновении незнания, никакой дистанции нет; есть соединение.

Ты влюбляешься в женщину или в мужчину – в тот день, когда ты влюбляешься, дистанции нет. Есть лишь удивление, трепет, волнение, экстаз – но нет знания. Ты не знаешь, кто эта женщина. Без знания нет ничего, что бы тебя отделяло; в этом красота первых мгновений любви. Если ты прожил с этой женщиной хотя бы двадцать четыре часа, возникло знание. Теперь у тебя есть какие-то идеи об этой женщине; ты знаешь, кто она; есть определенный образ. Эти двадцать четыре часа создали прошлое; эти двадцать четыре часа оставили отметины в уме. Ты смотришь на ту же самую женщину, но прежней тайны больше нет. Ты спускаешься с холма, лишившись его вершины.

Понять – это значит понять многое. Понять, что знание отделяет, что знание создает дистанцию, – значит понять сам секрет медитации.

Медитация – это состояние незнания. Медитация – это чистое пространство, не омраченное знанием. Да, библейская история верна – что человек пал из-за знания, съев плод знания. Ни одно священное писание мира не превосходит это. Эта притча – последнее слово; ни одна другая притча никогда не достигала таких высот прозрения. Кажется так нелогично, что человек пал из-за знания. Это выглядит нелогичным, потому что логика – это часть знания! Логика во всем поддерживает знание – это выглядит нелогичным, потому что логика – это сам корень причины падения человека.

Человек, который абсолютно логичен, – абсолютно нормальный, всегда здравомыслящий, никогда не допускающий в своей жизни ничего нелогичного, – безумен. Нормальность должна уравновешиваться ненормальностью; логика должна уравновешиваться нелогичностью. Противоположности встречаются и уравновешивают друг друга. Человек, который только рационален, неразумен – он многое упустит. Фактически, он будет постоянно упускать все, что только есть красивого и истинного. Он будет собирать банальности, и его жизнь будет обыденной жизнью. Он будет мирским человеком.

Эта библейская притча содержит великое прозрение. Почему человек пал в знании? Потому что знание создает дистанцию, потому что знание создает: «Я и ты», потому что знание создает субъект и объект, знающего и познаваемое, наблюдателя и наблюдаемое. Знание в своей сути шизофренично; оно создает расщепленность, и нет способа соединить расщепленные части.

Именно поэтому человек становится все более знающим и все менее религиозным. Чем более человек образован, тем меньше у него возможности приблизиться к целому. Иисус прав, когда говорит: «Только дети смогут войти в мое царство». Только дети… Какое качество в ребенке есть, а в тебе потеряно? В ребенке есть качество незнания, невинности. Он смотрит с удивлением, его глаза абсолютно ясны. Он смотрит глубоко, но в нем нет предрассудков, нет суждений, нет идей a-priori. Он не проецирует, и поэтому узнает то, что есть. Ребенок знает истину, ты знаешь только обыденную действительность. Эта действительность состоит в том, что ты окружил себя проецированием, желанием, мышлением. Эта действительность – твоя интерпретация истины.

Истина – это просто то, что есть; действительность – это то, что ты способен воспринять; твое представление об истине. Действительность состоит из вещей, и все они отдельны. Истина состоит только из одной космической энергии. Истина состоит из единства, действительность состоит из множественности. Действительность – это толпа, истина – это интеграция.

Джидду Кришнамурти говорил: «Быть в молчании значит отвергнуть». Отвергнуть что? Отвергнуть знание, отвергнуть ум, отвергнуть эту постоянную внутреннюю занятость… создать ничем не занятое пространство. Когда ты не занят, ты сонастроен с целым. Когда ты занят, ты сбился с настройки. Поэтому каждый раз, когда происходит так, что ты достигаешь мгновения молчания, возникает безмерная радость. В это мгновение жизнь осмысленна, в это мгновение жизнь несказанно великолепна. В это мгновение жизнь танцует. В это мгновение, даже если придет смерть, она будет танцем и празднованием, потому что это мгновение не знает ничего, кроме радости. Это мгновение радостно, это мгновение блаженно.

Знание должно быть отвергнуто – но не потому, что это говорю я или Джидду Кришнамурти; тогда ты стал бы отвергать свое знание, чтобы его место занимали мои слова; они стали бы заменителем. Тогда твоим знанием становится все то, что говорю я, и ты начинаешь цепляться за это. Ты выбрасываешь старых идолов и заменяешь их новыми, но это остается прежней игрой, разыгрываемой с новыми словами, с новыми мыслями.

Как тогда отвергнуть знание? Не путем вытеснения его другим знанием. Нужно просто увидеть тот факт, что знание создает дистанцию – просто увидеть этот факт интенсивно, тотально – и этого достаточно. Суть не в том, чтобы заменить одно знание каким-то другим.

Интенсивность – это огонь; эта интенсивность обратит твое знание в пепел. Этой интенсивности достаточно. Эта интенсивность – вот что называется прозрением. Прозрение сожжет твое знание, не заменяя его никаким другим. Тогда останется пустота, шуньята. Тогда будет ничто, потому что нет никакого содержания: останется неомраченная, неискаженная истина.

Вы должны увидеть то, что я говорю; не изучать мои слова. Здесь, слушая меня, не начинайте собирать знание. Не начинайте нагромождать. Слушание меня должно быть экспериментом в прозрении. Вы должны слушать с интенсивностью, с тотальностью, с такой осознанностью, какая только для вас возможна. В самой этой осознанности вы увидите суть, и само это видение станет трансформацией. Дело не в том, чтобы запомнить и впоследствии что-то предпринять; само видение вызывает мутацию.

Если нужно какое-то усилие, это просто показывает, что ты упустил. Если завтра ты придешь и спросишь: «Я понял, что знание – это проклятие, что знание создает дистанцию. Как мне теперь его отбросить?» – значит, ты упустил. Если возникает «как?», ты упустил. «Как?» не может возникнуть, потому что «как?» просит больше знания. «Как?» просит метод, технику, инструкцию к действию.

Прозрения достаточно; ему не нужно помогать никакими другими усилиями. Его огня более чем достаточно, чтобы сжечь все знание, которые вы в себе носите. Просто увидьте суть.

Слушая меня, двигайся со мной. Слушая меня, возьми меня за руку и двигайся в пространства, попасть в которые я пытаюсь тебе помочь, и увидь то, что вижу я. Не аргументируй – не говори да, не говори нет; не соглашайся, не спорь. Просто будь со мной в это мгновение – и внезапно возникает прозрение. Если ты слушаешь внимательно… и под вниманием я не подразумеваю концентрацию; под вниманием я просто подразумеваю, что ты слушаешь с осознанностью, не с притупленным умом; что ты слушаешь разумно, живо, открыто. Ты не где-то в другом месте. Ты не сравниваешь в уме то, что я говорю, со своими старыми мыслями. Ты вообще не сравниваешь, не судишь. Ты не судишь внутри, в уме, говорю я правильные или неправильные вещи, или насколько они правильны.

Только вчера я говорил с одним ищущим. В нем было качество ищущего, но обремененное знанием. Пока я с ним говорил, его глаза наполнились слезами. Его сердце просто хотело открыться, и в это мгновение на него набросился ум и разрушил всю красоту. Он просто двигался к раскрытию сердца, но ум тотчас же вмешался. Эти слезы, готовые пролиться, исчезли. Его глаза высохли. Что случилось? – Я сказал что-то, с чем он не мог согласиться.

Он соглашался со мной до определенной точки. Потом я сказал что-то, что не сочетается с его еврейским воспитанием, что противоречит Каббале, и тотчас же энергия изменилась. Он сказал: «Все правильно. Все, что ты говоришь, правильно, но в одном – что у Бога нет цели, что существование существует бесцельно – я не могу с тобой согласиться. Потому что Каббала говорит прямо противоположное: что у жизни есть цель, что у Бога есть цель, что он ведет нас к определенному предназначению, что есть предназначение».

Может быть, он даже не смотрел на это с такой точки зрения – что он упустил в тот момент, когда возникло сравнение. Какое отношение ко мне имеет Каббала? Когда ты со мной, отложи в сторону все свое знание Каббалы, Йоги, Тантры и чего бы то ни было. Когда ты со мной, будь со мной. И я не прошу со мной соглашаться, помните – нет речи о том, чтобы соглашаться или не соглашаться.

Когда ты видишь розу, соглашаешься ли ты с ней, споришь ли? Когда ты видишь рассвет, ты соглашаешься или споришь? Когда ты видишь ночью луну, ты просто ее видишь! Либо ты ее видишь, либо нет; но нет речи о согласии или споре.

Я не пытаюсь вас ни в чем убедить. Я не пытаюсь обратить вас ни в какую теорию, философию, догму, ни в какую церковь – нет. Я просто делюсь тем, что со мной случилось, и в самом процессе этого, если ты будешь участником, это может случиться и с тобой. Это инфекция.

Прозрение преображает.

Когда я говорю, что знание – это проклятие, ты можешь соглашаться или спорить – и упустишь! Просто слушай, видь это, вникни в весь процесс знания. Ты сможешь увидеть, как знание создает дистанцию, как знание становится преградой… Как знание становится между тобой и реальностью, как по мере увеличения знания растет дистанция… Как теряется невинность, как удивление разрушается, калечится, убивается знанием, как жизнь в знании становится тупым и скучным делом… Теряется тайна. Тайна исчезает, потому что ты начинаешь жить с идеей, что уже знаешь. Если ты знаешь, какая может быть тайна? Тайна возможна, лишь если ты не знаешь.

И помни, человек никогда еще не узнал ни единой вещи! Все, что мы собрали, – мусор. Высочайшее остается за пределами нашей досягаемости. То, что мы собрали, – лишь факты, истины же наши усилия и не коснулись. А она – не только опыт Будды, Кришны, Кришнамурти и Раманы; ее пережили даже Эдисон, Ньютон, Альберт Эйнштейн. Это опыт поэтов, художников, танцоров. Все великие разумы мира – будь они мистики, поэты или ученые – абсолютно соглашаются в одном: чем больше мы знаем, тем более понимаем, что жизнь – абсолютная тайна. Наше знание не разрушает тайны.

Лишь очень глупые люди думают, что, чем больше они узнают, тем меньше в жизни тайны. Лишь только посредственный ум становится слишком привязанным к знанию; разумный ум остается выше знания. Он использует его, бесспорно использует – оно полезно, утилитарно, – но прекрасно знает, что все истинное скрыто, остается скрытым. Мы можем продолжать узнавать и узнавать, но тайна останется неисчерпаемой.

Слушай с прозрением, с вниманием, с тотальностью. И в самом этом прозрении ты что-то увидишь. И это видение изменит тебя – не спрашивай, как. Именно в этом смысл того, что говорит Кришнамурти: «Быть в молчании значит отвергнуть». Прозрение отвергает. И тогда нечто отвергнуто, и ничто не помещено на его место. Нечто разрушено, и ничто не поставлено на его место. Осталось молчание, потому что осталось пространство. Осталось молчание, потому что старое выброшено, а новое не внесено. Это молчание Будда называет шуньятой. Это молчание – пустота, ничто. И лишь ничто может работать в мире истины.

Мысль в нем работать не может. Мысль работает только в мире вещей, потому что мысль – это тоже вещь – тонкая, но все же материальная. Именно поэтому мысли можно записывать, именно поэтому их можно сообщить, передать. Я могу бросить в вас мысль; вы можете ее поймать, получить. Ее можно дать и взять, она передаваема, как вещь. Это материальное явление.

Пустоту нельзя дать, пустоту нельзя бросить в вас. Вы можете в ней участвовать, можете в нее двигаться, но никто не может вам ее дать. Она не подлежит передаче. И лишь пустота может работать в мире истины.

Истина познается, лишь когда ума нет. Чтобы познать истину, ум должен прекратиться; он должен выйти из употребления. Он должен быть тихим, безмолвным, неподвижным.

Мысль не может работать с истиной, но истина может работать посредством мыслей. Ты не можешь достичь истины путем мышления, но когда ты ее достиг, ты можешь поставить мышление ей на службу. Именно это делаю я, именно это делал Будда, именно это делали все мастера. То, что я говорю, – мысль, но за этой мыслью пустота. Эта пустота не была произведена мыслью, эта пустота вне пределов мысли. Мысль не может ее коснуться, мысль не может даже на нее посмотреть.

Не замечали ли вы такое явление? – что нельзя думать о пустоте, нельзя сделать пустоту мыслью. Ты не можешь о ней думать; она непостижима. Если ты думаешь о пустоте, это будет совершенно не пустота. Если приходит пустота, мысль становится в тупик; они никогда не встречаются. Но как только пустота приходит, она может использовать все возможные средства, чтобы выразить себя.

Прозрение – это состояние не-мысли. Когда ты что-то видишь, ты всегда видишь без мысли. И также здесь, когда ты со мной и слушаешь меня, иногда ты увидишь – но это мгновения промежутков, интервалов. Одна мысль ушла, другая не пришла, и возник промежуток; в этом промежутке что-то ударяет, что-то начинает вибрировать. Это похоже на то, словно кто-то бьет в барабан – барабан внутри пуст; именно поэтому на нем можно играть. Пустота вибрирует. Этот прекрасный звук производится пустотой. Когда ты есть, без мысли, это становится возможным, возможным тотчас же. Тогда ты можешь видеть то, что я говорю. Тогда это не будет только услышанным словом, тогда это станет интуицией, прозрением, видением. Ты во что-то заглянул, ты что-то разделил со мной.

Прозрение – это состояние не-мышления, не-мысли. Это промежуток, зазор в процессе мысли, и в этом зазоре случается проблеск, истина.

Английское слово пустой происходит от корня, который значит «досужий», незанятый. Это прекрасное слово, если вникнуть в его корень. Корень очень осмыслен: он значит – досужий, незанятый. Когда ты не занят, когда ты на досуге, ты пуст. И помни, поговорка, которая называет пустой ум мастерской дьявола, – вздор. Верно как раз обратное: занятый ум – мастерская дьявола! Пустой ум – это мастерская Бога, не дьявола. Но вы должны понять, что я подразумеваю под «пустым» – отдыхающий, расслабленный, ненапряженный, неподвижный, ничего не желающий и никуда не идущий, просто остающийся здесь, предельно здесь. Пустой ум – это чистое присутствие. И в этом чистом присутствии возможно все, потому что из этого чистого присутствия исходит все существование.

Эти деревья вырастают из этого чистого присутствия, эти звезды рождаются из этого чистого присутствия; мы здесь – все будды приходят из этого чистого присутствия. В этом чистом присутствии ты в Боге, ты есть Бог. Занятый, ты падешь; занятый, ты будешь изгнан из Эдемского Сада. Незанятый, ты снова в Саду, ты снова дома.

Когда ум не занят реальностью – вещами, мыслями, тогда есть то, что есть. И то, что есть, – и есть истина. Лишь в пустоте случается встреча, слияние. Лишь в пустоте ты открываешься к истине, и истина входит в тебя. Лишь в пустоте ты беременеешь истиной.

Вот три состояния ума. Первое – содержимое и сознание. В твоем уме всегда есть содержимое – движется мысль, возникают желание, гнев, жадность, амбиция. У тебя в уме всегда есть какое-то содержимое; ум никогда не незанят. Поток транспорта продолжается без конца, изо дня в день. Когда ты бодрствуешь, он продолжается, когда ты спишь, он продолжается. В бодрствовании, ты называешь это мышлением, во сне, ты называешь это сновидениями, – но это один и тот же процесс. Сновидение немного более примитивно, вот и все, потому что оно мыслит в картинах. Оно пользуется не концепциями, оно пользуется картинами. Поэтому в книгах для маленьких детей приходится помещать большие картинки, красочные картинки – потому что дети мыслят картинками. Благодаря картинкам они учатся словам. Мало-помалу картинки становятся меньше и меньше, потом вообще исчезают.

Первобытный человек тоже мыслит картинами. Самые древние языки – языки образов. Китайский язык образный: в нем нет алфавита. Это самый древний язык. Ночью ты становишься немного более первобытным, забываешь дневную изощренность и начинаешь мыслить в картинах – но это то же самое.

И прозрение психоаналитика ценно – он заглядывает в твои сны. Там больше правды, потому что ты более первобытен; ты не пытаешься никого обмануть, ты более подлинный. Днем ты живешь в личности, за которой прячешься, – слой за слоем личности. Очень трудно найти человека таким, какой он на самом деле. Придется копать глубоко, и это больно, и человек будет сопротивляться. Но ночью, точно как одежду, ты откладываешь в сторону и личность. Она не нужна, потому что ты ни с кем не будешь общаться, ты один в своей постели. Ты не в мире, ты в своем абсолютно личном царстве. Не нужно прятаться и притворяться. Именно поэтому психоаналитик пытается проникнуть в твои сны – потому что они яснее говорят, кто ты такой. Это та же игра, проигрываемая на разных языках; игра ничем не отличается. Это обычное состояние ума: ум и содержимое, сознание плюс содержимое.

Второе состояние ума – это сознание без содержимого; именно это и есть медитация. Ты полностью бдителен, и есть промежуток, зазор. Не встречается ни одной мысли, перед тобой нет никакой мысли. Ты не спишь, ты бодрствуешь – но мысли нет. Это медитация. Первое состояние называется умом, второе состояние называется медитацией.

И еще есть третье состояние. Когда содержимое исчезло, объект исчез, субъект не может сохраняться долго – потому что они существуют вместе. Они производят друг друга. Когда субъект остается один, он может еще немного повисеть в воздухе, просто по прежней инерции. Без содержимого сознание не может продолжаться долго; оно становится ненужным, потому что сознание – это всегда сознание чего-то. Когда ты говоришь: «Осознаю», можно спросить: «Что?» Ты скажешь: «Я осознаю то-то и то-то». Необходим объект; это обязательное условие существования сознания. Если объект исчезает, вскоре исчезнет и субъект. Сначала уходит содержимое, затем исчезает сознание.

Это третье состояние называется самадхи – ни содержимого, ни сознания. Но помни: это отсутствие содержимого, это отсутствие сознания – не бессознательность. Это состояние сверхсознания, трансцендентального сознания. Сознание теперь сознает только само себя. Сознание обратилось на себя; круг замкнулся. Ты прибыл домой. Это третье состояние, самадхи; и именно это третье состояние Будда подразумевает под шуньятой.

Сначала отбрось содержимое – ты станешь наполовину пустым. Затем отбрось сознание – ты станешь полностью пустым. И эта полная пустота – самое прекрасное, что только может случиться, величайшее благословение.