Текст книги "Гонщик"

– Ха! – воскликнула я, оборачиваясь и тыча пальцем в грудь Харли. – Получилось!

Харли заглянул мне через плечо, оценивая дело моих рук, и с ухмылкой сказал:

– Неплохо! Ну, а куда сядешь ты?

– Вот черт, – пробормотала я, оборачиваясь, чтобы еще раз оценить обстановку.

Оба передних сиденья были отодвинуты до упора: одно – чтобы уместить стул, а другое – чтобы уместить длинные ноги Харли, и не было шанса, что я умещусь на заднем сиденье, не выколов себе глаз кроленьим рогом.

Колесики в моей голове продолжали лихорадочно крутиться, а Харли тем временем обошел машину и сел на водительское место. Потом поглядел на меня из открытой дверцы сияющими глазами с мрачным выражением и сказал:

– Ну, похоже, тебе скакать.

Я удивленно подняла брови.

– Я думала, скачет тот, кто сидит посередке на заднем сиденье.

– У меня это не так, – ответил он, хлопая по коленкам.

Не имея возможности, да как-то вдруг и желания, искать другой способ, я захлопнула пассажирскую дверцу и практически заползла на сторону Харли. Я забралась к нему на колени и села боком, сунув ноги на свободное место на пассажирском сиденье. Боясь закрыть обзор, я прижалась головой к плечу Харли и легонько поцеловала его в ямку на подбородке.

– Черт, – прошипел Харли, захлопывая дверцу одной рукой и стискивая мое бедро другой. Его член надулся и затвердел у меня под задницей, и Харли накрыл мой рот своими проклятыми губами. Левая рука Харли ерошила мой пушистый бритый затылок, а правая впивалась в мое тело под пушистыми тигровыми штанами.

Холодный металл колечка в его губе потеплел от прикосновения к моим губам. Я не могла дождаться, чтобы услышать, как оно звякнет о гантельку в моем клиторе. Или в одном из моих сосков.

Черт.

Мысль о пирсинге вернула меня к реальности. Рыцарь сделал его своими руками не более чем в ста метрах отсюда. А теперь я тут с другим парнем, другим мужчиной, на той же самой чертовой парковке. Нам надо убираться отсюда. Надо убираться отсюда сейчас же.

– Поехали домой, – прошептала я в раскрытые губы Харли.

Харли завел мотор, врубил кондиционер на полную и выехал с парковки, одним глазом поглядывая на дорогу и не расцепляя язык с моим. Я постаралась отодвинуться, чтобы Харли мог вести, но это было непросто. Мои губы продолжали пощипывать и покусывать его шею и подбородок. Между переключением передач правая рука Харли ныряла ко мне между ног, отчего у меня захватывало дыхание. Он проводил пальцем по шву моих штанов, в промежность, посылая электрический разряд по всему телу.

Повернув ко мне голову, Харли вдруг прорычал:

– Передачу. На четверку. Сейчас.

Высвободив левую руку, я нащупала ручку передачи. Харли нажал на сцепление, и я перевела ее на четвертую.

Машина прибавила скорости, а рука Харли скользнула под резинку моих штанов в промокшие трусики. Едва его палец нащупал сталь, Харли взревел: «Черт возьми!», вдавливая мне в бедро пивную банку своей эрекции. Он несколько раз обвел побрякушку пальцем, а потом сказал: «Я должен это увидеть» таким хриплым голосом, что я сперва его не узнала.

– Смотри на дорогу, – выдохнула я в ответ.

Харли вытащил руку и, зажав в кулак эластичную ткань, одним движением сдернул с меня штаны и трусики, чтобы увидеть, что он нащупал.

– Господи, – пробормотал он. – Пирсинг и все наголо. Да кто же ты? – Отпустив мою одежду, он быстро свернул на боковую улицу.

– Я хотела спросить у тебя то же самое, – призналась я, впиваясь в его шею так, что там должны были остаться следы.

Я понимала, что мы приближаемся к дому, потому что Харли стал чаще менять передачи и поворотов стало больше.

– Я – парень, который собирается через полминуты вылизать эту киску, – прорычал он, и я почувствовала, как машина, подпрыгивая, устремилась вниз по холму.

Вокруг стало темно – Харли въехал в гараж за домом. Он поднял ручник, распахнул дверь, не выключая мотора с кондиционером, и выскользнул из-под меня. Встав на колени на цементном полу гаража, Харли ухватил меня за бедра и развернул так, что я оказалась сидящей боком на водительском месте. Обеими руками он спустил мои штаны вместе с промокшими трусиками. Затем, присев на корточки, развел мои колени в стороны опытными руками человека, разбирающегося в механизмах.

В гараже было жарко, но от того, как Харли облизнул губы, глядя на мою обнаженную плоть, по мне пробежал холодок. Его руки скользнули выше по моим бедрам, его голова нырнула вперед, и внезапно скользкое тепло встретилось со скользким теплом. Харли провел языком по всей моей киске, как по стаканчику с мороженым. Как будто он хотел проглотить все целиком. Я оперлась локтями о центральную консоль и уперлась головой в деревянную крышку, когда Харли развел мои бедра еще шире. Раскрыв меня, он лизнул снова. И снова.

Подо мной рычала и дрожала машина, и это усиливало ощущения. Когда Харли засунул в меня толстый палец, мое тело благодарно сжалось вокруг него. Изогнув его, Харли погладил место, о существовании которого я даже не подозревала, и я в ответ выгнула спину и бесстыдно застонала. А когда он перешел от долгих, мучительных движений к быстрым касаниям языком по моей гантельке, я вцепилась в консоль обеими руками, откинула голову и завизжала.

Когда я снова вернулась на землю, Харли уже выключил мотор, поднял меня на руки и понес по задней лестнице в дом. Штаны так и болтались у меня на щиколотках. Он пинком раскрыл заднюю дверь, посадил меня голой задницей на кухонный прилавок и крепко поцеловал.

– Сними это все, – простонал Харли, похлопав меня по ноге.

Наклонившись, я справилась со своими ботинками, штанами и трусами, но не отпускала губ Харли до тех пор, пока он не стянул с меня через голову топик. Пока он снимал рубашку, я быстро расстегнула лифчик и сунула его в сторону, не желая, чтобы Харли обнаружил, что тот весит три кило и наполнен водой.

При виде его члена у меня расширились глаза и отвисла челюсть. Я не была сложена для членов размером с банку чипсов «принглс», но передо мной снова был именно такой.

Мой шок утих, когда Харли, вытянув обе руки, провел подушечками больших пальцев по моим соскам.

– Это крылышки? – спросил он с восторгом в голосе.

В этот момент я позабыла о своих переживаниях по поводу полного и абсолютного отсутствия сисек. На гантельках в моих сосках вместо шариков были крошечные серебряные крылышки. Это украшение для меня выбрал Рыцарь, и я изо всех сил пыталась вытеснить этот факт из головы, когда рука Харли накрыла мою крошечную грудь, а его рот соединился с моим. Шагнув вперед, Харли прижался своей эрекцией к моему трепещущему нутру. Мы целовались, и он скользил вверх-вниз, купаясь в моих соках, которые я сама могла ощущать у него на губах.

– Что ты хочешь? – выдохнул он мне в губы.

– Трахаться с тобой, – ответила я.

Это была правда. Плохо ли, хорошо ли, но я хотела трахаться с Харли Джеймсом и хотела этого с того самого момента, как только увидела его. Мне было плевать, правильно это или нет. Это был мой выбор, и я выбирала, чтобы мне снова было хорошо. Я выбирала радость, а не отчаяние. Я выбирала Харли, а не призрак.

Зарычав, Харли крепче сжал мою задницу.

– Черт, – прошипел он, начиная тереться об меня. – Скажи это снова.

– Я хочу с тобой трахаться, – повторила я, втягивая в рот его нижнюю губу.

Не успел он продолжить, как у меня в голове противный монотонный голос произнес: «Бабник».

Это было предупреждение Джульет, прозвучавшее у меня в ушах, как заезженная пластинка.

«Этот парень – бабник. Лучше предохраняйся как следует».

«Бабник… бабник… бабник…»

И, как бы я ни была готова к сладкому забвению, которое предлагал мне Харли, я знала – есть только один способ заставить Джульет заткнуться.

Упершись руками в упругий живот Харли, чтобы остановить его натиск, я сглотнула и прошептала: «Презерватив?» У меня в сумке они были, но она осталась где-то там, в машине.

Наклонившись, Харли зашарил по карманам штанов, пока не нашел маленький пакетик, засунутый в бумажник. Ухмыльнувшись, он содрал обертку и, не глядя, швырнул ее куда-то на пол. При виде того, как он раскатывает кулаком защитный слой по всей длине своего хозяйства, я шире раздвинула ноги и обеими руками вцепилась в край прилавка, на котором сидела.

Когда Харли снова оказался между моих ног, то вместо того, чтобы взять меня прямо там, на кухонном прилавке, он подхватил меня двумя руками под задницу и поднял. Заверещав, я обхватила его руками за шею, а он повернулся и положил меня на спину на кухонный стол.

Улыбаясь, Харли приподнял мои колени так, что они уперлись в его грудную клетку, и оперся на руки. Зажмурив глаза, я приготовилась к боли, но Харли входил в меня очень аккуратно. Он продвигался вперед постепенно, давая мне время приспособиться, проводя языком по моим губам. Он ждал, пока я не начала поднимать бедра, чтобы впустить его глубже, и не входил до конца до тех пор, пока я не впилась пятками в его спину, умоляя наконец сделать это.

Больно не было. И тут впервые в жизни я поняла, что это необязательно. С Рыцарем больно было всегда. Если не из-за его размера, то от его зубов, его ножа или его пирсинговой иглы. Я выучила, что наслаждение и боль приходят вместе, но с Харли было только наслаждение. Он заботился об этом.

– Тебе нормально? – прошептал он, оказавшись во мне целиком. – Ты такая тугая.

Я кивнула, прижавшись к нему тазом.

Харли просунул руки мне под спину и обхватил мои плечи. Медленно выйдя, он снова наполнил меня – на сей раз не так глубоко. Я видела, что он осторожен со мной, и, хотя я ценила его заботу, это было не то, к чему я привыкла.

Я привыкла к кровопролитию.

– Харли, – прошептала я, упираясь пятками в его спину и поднимая бедра ему навстречу.

– Черт, – прорычал он. – Если ты будешь так делать, я не смогу удержаться.

– И не надо, – взмолилась я.

«Сожри меня живьем».

Хватка Харли на моей спине и плечах окрепла, и он набрал скорость. Толчки и скольжение были прекрасны. Скрип стола при каждом ударе звучал в моих ушах как музыка. Собственный вкус на губах Харли опьянял. Но, когда я захватила его губу зубами и присосалась к колечку, выдержка Харли рухнула. Он начал вонзаться в меня со всей силой, с каждым толчком наполняя меня целиком. Я обхватила его за шею и старалась удержаться, что было правильно, потому что поскрипывание стола внезапно превратилось в треск и дребезг.

А потом вся эта штука под нами рухнула.

Поскольку я держалась за Харли ногами и руками, а он поддерживал мою спину, ему удалось устоять, когда стол рухнул, и мы с ним не оказались погребены в куче алюминиевых обломков. Завизжав, я сильнее вцепилась в Харли, и мы оба смотрели на следы крушения.

Потом мы поглядели друг на друга. Он все еще оставался во мне.

– Ты спас мне жизнь, – сказала я, целуя его распухшие губы.

– А как ты отблагодаришь меня? – ухмыльнулся Харли, прижимая меня спиной к стене.

– Ну, я могу придумать несколько способов, – сказала я, закатывая глаза, потому что он снова наполнил меня.

– М-м-м-м-м-м… Я тоже… – промычал Харли мне в шею.

Продолжая прижимать меня к стене, Харли внезапно отпустил мою спину и обеими руками ухватился за мои бедра.

– Я тебя держу, – заверил он, когда я крепче вцепилась в его шею и плечи.

Он развел мои ноги так широко, насколько ему позволяли руки. Мои бедра, сжатые вокруг его талии, теперь были прижаты руками Харли к моим бокам. Выругавшись сквозь зубы, он смотрел, как входит в меня, снова набирая тот безумный темп, которого мы достигли на кухонном столе.

– Черт, какая ты тугая, – прошипел он мне в ухо, входя в меня на всю свою длину. – Черт. – Харли сильнее стиснул мои бедра, задвигался еще быстрее и впился в меня поцелуем. Его член напрягся, а из груди вырвался стон.

Это был самый сексуальный на свете звук.

Тяжело дыша, Харли медленно опустил мои ноги на пол. Но он все еще не выходил из меня. Вместо этого он прижался лбом к моему лбу и спросил:

– А что бы ты хотела сделать?

Снова этот вопрос. «Что ты хочешь сделать?» Мне это нравилось.

– В каком смысле? – выдохнула я, сжимая бедрами его снова поднимающийся член.

– В смысле, – выдохнул он, – как тебе нравится это делать?

У меня запылали щеки. После того, чем мы тут только что занимались, мне уже не должно было быть неловко, но почему-то сказать, что мне нравится в сексе, вслух, было как-то стыдно. Никто никогда не спрашивал меня об этом.

Сглотнув, я поглядела на него и призналась:

– Мне нравится быть сверху.

Встретив мой смущенный взгляд, Харли нахмурил брови. Все еще неровно дыша, он переспросил:

– Тебе нравится быть сверху? – И, указав рукой на кучу обломков посреди кухни, добавил: – То есть все мои старания были зря?

Я разразилась нервным смехом, а Харли наблюдал за мной с самодовольной ухмылкой на лице.

– Женщина, – сказал он, снова оборачивая мои ноги вокруг своей талии. – Ты можешь ездить на мне в любое время и в любом месте.

И это было девять миллионов сорок биллиардной причиной, по которой я абсолютно, безвозвратно, безнадежно влюбилась в Харли Джеймса.

Харли отнес меня в спальню и ухитрился сесть на середину своего матраса, так и не выходя из меня. Я обхватила его руками и ногами, а он перекатился на спину, оказавшись головой на подушке. Его простыни были темно-синими и неожиданно очень мягкими. Сквозь ставни, которые я открыла раньше, светило солнце, и комната больше не напоминала опиумную курильню. Это было единственным местом, где мне хотелось находиться.

От сотрясений, вызванных нашими перемещениями, член Харли снова зашевелился внутри меня. Наши глаза встретились, и внезапно мы снова вернулись в исходную точку. Нас снова швырнуло друг к другу, словно ни машины, ни кухни вообще не было.

Я приподнялась, упершись руками ему в грудь, и, пользуясь возможностью, оглядела, восхищаясь, все его тело. Харли был прекрасен. Упругий и мускулистый, но естественным образом – как человек, в поте лица зарабатывающий себе на жизнь, а не как стероидный качок, к которому я привыкла. Его очерченные руки были украшены изображениями машин и пламени от плеча до запястья, а сильные ладони – с несмываемыми пятнами масла в рисунке кожи от работы в гараже – касались меня осторожно и бережно. Не злобно. И без намерения пустить мне кровь.

Когда я наклонилась над ним, Харли провел шершавыми руками по моим ребрам, накрыл ладонями мою крошечную грудь и погладил мои проколотые соски большими пальцами. Это ощущение отозвалось в моем клиторе электрическим разрядом. Застонав, я прижалась к Харли этим пучком нервов. Господи, я была уже близко.

Когда я покачала бедрами, Харли выругался. А потом неожиданно сел. Обхватив меня своими мощными руками за талию, он начал поднимать и опускать мое тело на свой поршень, одновременно втянув в рот мой розовый сосок. Когда он прикусил его зубами, электрический разряд, который я чувствовала перед этим, взорвался молнией. Я ухватила лицо Харли и закричала, пока моя киска сжималась в резких судорогах вокруг его члена.

– Черт, женщина, – простонал Харли, вцепляясь в мои бедра.

Он приподнял мое тело вверх сантиметров на тридцать и держал так, сильно и быстро вонзаясь в меня снизу. От моего оргазма его скорость и мощь только усилились. Я изо всех сил вцепилась в него снаружи, а мои внутренние стены стискивали его изнутри, посылая по всему телу волны наслаждения.

Насадив меня на свой торчащий член в последний раз, Харли кончил с утробным, зверским рыком. Измученные и на сей раз удовлетворенные, мы повалились на матрас. Мой беспокойный мозг наконец затих, я зарылась в теплую грудь Харли и, убаюканная тем, как он проводил кончиками пальцев по моей спине и биением его пульса, задремала.

Проснулась я от звуков, которые издавал Дейв, возясь в кухне и ругаясь насчет стола. Должно быть, он разбудил и Харли, потому что тот фыркнул и, нисколько не тревожась, прижал меня к себе. Это действие напомнило мне, что он все еще у меня внутри, и, очевидно, легкий сон придал ему новых сил.

– Какого хрена, чувак? – Голос Дейва раздался уже гораздо ближе. Буквально в той же комнате.

Я потянулась за простыней, чтобы накрыться, но было поздно. Он все увидел. Не то чтобы мы с Харли сильно возражали.

– Вы там что, трахались прямо в кухне?

Мои щеки вспыхнули, и я зарылась лицом во влажную от пота простыню.

– Прямо на кухонном столе, и вам даже не хватило совести дождаться, пока я вернусь с работы.

Я захихикала под простыней.

«Господи, Дейв».

– Прости, братан, – хохотнул Харли, пытаясь изобразить раскаяние. – Я и хотел подождать, но Биби буквально набросилась на меня. Не могла оторваться. Ну, и что мне было делать?

Я начала щекотать его, но тут же подавила стон, потому что от смеха его член во мне начал пульсировать.

Услышав, что Дейв бормочет себе под нос что-то насчет того, что мы козлы, я выглянула из-под простыни как раз вовремя, чтобы увидеть, как он выходит из комнаты, подняв вверх средний палец. Как только он ушел, Харли отшвырнул простыню и вонзился в меня полностью восставшим членом. Мне бы стоило побеспокоиться о том, что мы пошли на третий круг в том же самом презервативе, но я была слишком пьяной от секса, чтобы думать об этом.

В моем мозгу накопился месячный запас эндорфинов, а тут, за одно утро с Харли, я, кажется, истратила его весь. Я была в эйфории от накопленного серотонина, от запаха травы, доносящегося из гостиной, от того, как Харли медленно и нежно трахал меня в лучах послеполуденного солнца. И ничто не могло испортить моего состояния.

Даже Дейв, который снова появился в дверном проеме, на сей раз с фонарем на лбу и предложением «пролить свет на происходящее».

После стомиллионного оргазма этого дня я потащила Харли за руку в единственную ванную, чтобы принять душ. Мы были потными, липкими и гадкими. Ванная была у выхода в коридор и прекрасно просматривалась с дивана в гостиной, так что я помчалась быстро-быстро, в надежде, что Дейв нас не заметит.

Как раз, когда я вбегала в дверь, таща за собой совершенно голого мужика, я услыхала крик Дейва:

– Эй, погоди, там что – кольца в сиськах? Черт, Харли!

Я захлопнула и заперла дверь ванной.

– Какие-то у вас извращенные отношения, – рассмеялась я, поворачиваясь к Харли.

Опершись на подзеркальник всем своим длинным, стройным, прекрасным телом, он улыбался. От сочетания этого тела с детским лицом мои бедра снова непроизвольно сжались.

– Он просто злится, что я с ним не делюсь.

У меня отвисла челюсть.

– Как? Вы делитесь? Типа, девушками?

Харли криво улыбнулся.

– Если они не против.

У меня расширились глаза. Блин.

Харли пожал плечами.

– Ну, при разнице в десять месяцев как-то привыкаешь делиться всем.

– Знаешь, я единственный ребенок, – недовольно фыркнула я. – Я не делюсь.

– И хорошо, – сказал Харли, переплетая пальцы с моими и притягивая меня к себе. – Значит, я оставлю тебя себе. – Он наклонился и поцеловал меня. Потом слегка хлопнул по заднице и полез в душ.

Мне хотелось уточнить, что он имеет в виду. Мне хотелось подвергнуть тщательнейшему анализу каждое слово этого предложения, чтобы найти доказательства того, что мы с Харли теперь бойфренд и герлфренд, что он меня любит и мы поженимся, но вероятность того, что я ошибаюсь, была слишком велика. Мне была нужна эта фантазия. Сама мысль, что этот бог секса может на самом деле удовлетвориться похожим на мальчика плоскогрудым младенцем вроде меня, была единственной, ради которой стоило жить. И я не собиралась отказываться от вновь обретенного желания жить ради каких-то глупостей вроде лишних вопросов.

Мы с Харли провели в душе минут сорок пять, занимаясь… разговорами. Он спросил, не передумала ли я насчет «золотого дождя». Я спросила у него про татуировки. Кроме рукавов, у него было еще несколько, вызвавших мое любопытство. Одна, например, была просто надписью «РУК»… прямо на груди. А еще одна, на плече, выглядела как тоненькая буква У. Еще, по его словам, у него была одна прямо на голове, но ее было не видно сквозь прелестную копну белокурых волос.

За каждой плохо нарисованной, незаконченной тату я находила какую-то историю. Сквозь них я могла заглянуть в прошлое Харли, импульсивного панкующего подростка, тусующегося с кучкой шпаны и сбежавшего из дома в Литтл Файв Пойнтс. Хотя его истории были скорее веселыми, у меня от них сжималось сердце. Когда мама выгнала его, он буквально стал бездомным – уличный ребенок, делающий все, что заблагорассудится и что нужно для того, чтобы выжить. Неудивительно, что он настолько естественно выглядел, сидя на стуле на парковке за тату-салоном. Он был дома.

Как раз когда закончилась горячая вода, Дейв начал дубасить в дверь ванной, как чертово ЦРУ, крича:

– Обед, суки!

Судя по всему, он успел накуриться настолько, что, почувствовав голод, просто заказал все, что было в меню ближайшей китайской забегаловки, торгующей навынос. И вот второй раз за неделю Харли, Дейв и я ели, пили, курили и смеялись, пока земля не спеша совершала свой оборот вокруг солнца.

Конечно, есть нам пришлось, склонившись над журнальным столиком, потому что мы с Харли превратили обеденный в груду обломков, но было ясно, что братья не придавали обстановке большого значения.

Я озаботилась процессом расставания как минимум минут за двадцать до того, как мне надо было уходить на самом деле, зная, что Харли наверняка снова будет пресекать мои попытки смыться. Так и вышло. Он строил жалобные рожи. Умолял меня остаться на ночь. Предлагал еще пива. Велел Дейву спрятать мою сумку. И, наконец, с поникшими в поражении плечами пошел провожать меня к машине.

Но уговорил меня выкурить последнюю сигарету.

Я уселась на капот, а Харли стоял между моими свисающими ногами, рассеянно поглаживая свободной рукой пушистую ткань на моих бедрах. Мне было физически неудобно находиться так близко к нему во всей этой одежде. Это было неправильно. Неестественно. Я была полна отверстий, в прямом и переносном смысле, а Харли был тем, кто мог их заполнить.

– Господи, как бы я хотел, чтоб ты осталась, – сказал он. Его глаза в лунном свете излучали искренность.

– Я бы тоже, – призналась я.

– Может, тебе переехать сюда? – приподнял он уголок рта, делая очередную затяжку.

Я рассмеялась.

– Мы не сможем ничего делать.

– О, мы сделаем кучу всего, – провел он рукой по моему бедру, выпуская струю дыма в сторону от моего лица.

Вспомнив сегодняшний день, я покраснела.

– Балда. Мы сломали стол.

Харли покосился в сторону.

– Хорошо, что у меня нет кровати, а то бы ты и ее сломала, нимфоманка.

Я подумала, как было бы спать рядом с ним. Щекотать его. Обниматься. Заниматься жадным, отчаянным сексом. И медленным, нежным. Никто и ничто не доставляло мне столько радости. Сразу после встречи с Харли я перешла от желания умереть к чувству, что сейчас взлечу. Он сделал то, чего не смогли ни мой психолог, ни все антидепрессанты. Чего не сделали ни моя лучшая подруга, ни мама, ни письмо Рыцарю. Харли вернул мне счастье. Безо всяких побочек.

– Ты завтра вечером работаешь? – вырвал меня из забвения голос Харли.

– Я заканчиваю в шесть, – ответила я с расцветающим где-то внутри меня восторгом.

Харли просиял.

– Отлично. Завтра вечером будет гонка, на треке. Я хочу, чтобы ты пошла со мной.

Мое возбуждение сдулось, как воздушный шар.

– Харли, я же сказала. Я не хочу…

– Не гоняться. Просто посмотреть. Я… – Харли замолк. Его кадык дернулся. – Я хочу тебя со всеми познакомить.

Знакомство с кучкой болванов-автолюбителей не казалось мне чем-то привлекательным, но то, как Харли помедлил, заставило меня понять, что для него это важно.

Мое лицо расплылось в широкой улыбке.

– Чего? – спросил он.

– Ничего, – просияла я.

– Да чего? – прорычал Харли.

Я помотала головой и прикусила губу, стараясь сдержать улыбку. Но у меня не вышло.

– Черт возьми. – Харли отшвырнул окурок, повернулся и защекотал меня своими ручищами.

Я визжала, верещала и пыталась отпихнуть его, пока у меня не вырвалось:

– Я тебе нравлюсь? Да? Нравлюсь? Тогда прекрати!

Харли перестал меня щекотать. Он практически перестал дышать. Он уставился мне прямо в глаза, и его выражение в темноте вдруг стало совершенно непроницаемым.

«Блин. Ну зачем я вот это сказала? Был такой прекрасный день, и я все, к черту, испортила».

Раскаиваясь, я ждала, что он нанесет свой удар. Разобьет вдребезги все мои фантазии и отправит меня домой такой же мертвой, какой встретил. Харли был бабником. Он не заводил отношений. И никого не принимал всерьез.

Но его лицо говорило об обратном. Я снова уцепилась за надежду, когда Харли наклонился ко мне так, что наши лица оказались вровень друг с другом.

– Леди, – сказал он хриплым от искренности голосом. – Ты даже не представляешь, насколько.

И поцеловал меня.

И тут я умерла.