Текст книги "Как нам избежать климатической катастрофы. Решения, которые у нас есть. Прорывы, которые нам нужны"

Глава 2. Будет нелегко

Пусть название главы вас не расстраивает. Я твердо убежден, что мы можем дойти до нуля, и в следующих главах постараюсь объяснить, почему я так считаю и что нужно сделать, чтобы добиться цели. Мы не сможем решить такую проблему, как климатические изменения, без честного анализа всех препятствий на нашем пути и всех шагов, которые нам нужно предпринять. Итак, не забывая, что мы обязательно найдем все необходимые решения, включая отказ от ископаемого топлива уже в ближайшее время, давайте рассмотрим основные трудности, которые стоят перед нами.

Ископаемое топливо как вода. Я большой поклонник покойного писателя Дэвида Фостера Уоллеса. (Я готовлюсь прочитать его колоссальный труд «Бесконечная шутка»[21]21
  Уоллес Д. Бесконечная шутка. М.: АСТ, 2018.


[Закрыть], не спеша изучая все остальное написанное им.) Свое выступление в 2005 году на выпускной церемонии в колледже Кеньон Уоллес начал с небольшой истории.

Две молодые рыбки плывут бок о бок и встречают рыбку постарше. Она проплывает мимо них, кивает им и говорит: «Доброе утро, парни, как вам сегодня вода?» Две молодые рыбки плывут дальше, ничего не ответив, и через какое-то время одна поворачивается к другой и спрашивает: «Слушай, что это такое – вода?»[22]22
  Фотография: dem10/E+ via Getty Images and lessydoang/RooM via Getty Images.


[Закрыть], [23]23
  Полный текст речи Уоллеса под названием «Это вода» можно прочитать на сайте https://bulletin.kenyon.edu/. Она потрясающая.


[Закрыть]

Уоллес объяснил: «Эта история про рыбок учит нас, что самые очевидные, общедоступные, важные реалии жизни зачастую сложнее всего разглядеть и обсудить».

Одна из таких реалий – ископаемое топливо. Оно настолько вездесуще, что сложно осознать все сферы нашей жизни, которые оно (и другие источники парниковых газов) затрагивает. Мне кажется, полезно начать с повседневных примеров и двигаться дальше.

Вы почистили сегодня зубы? Зубная щетка наверняка содержит пластик, который производится из нефти, а это ископаемое топливо.

Вы позавтракали? Злаки в вашем хлебе или хлопьях вырастили с помощью удобрений, производство которых сопряжено с эмиссией парниковых газов. Урожай собирали с помощью комбайна, работающего на солярке и сделанного из стали, а та, в свою очередь, производится с помощью ископаемого топлива в ходе процесса, который сопровождается эмиссией СО₂. Если вы съели на обед бургер, как я иногда, то помните, что с выбросами связаны как получение говядины (коровы выделяют метан, когда рыгают и выпускают газы), так и выращивание и сбор пшеницы, из которой делают булочки для бургеров.

Возможно, вы носите одежду из хлопка, который тоже выращивают с помощью удобрений, а затем собирают, или полиэстера, изготовленного из этилена, а тот, в свою очередь, сделан из нефти. Туалетная бумага – это срубленные деревья, а значит, дополнительная эмиссия углекислого газа.

Вы поехали на работу или в школу либо колледж на электротранспорте? Это замечательно – хотя электричество наверняка получено из ископаемого топлива. Если же вы сели на поезд, то обратите внимание: железнодорожные пути сделаны из стали, а тоннели – из бетона, оба эти материала производятся из ископаемого топлива с выбросом СО₂ в виде побочного продукта. Автомобиль и автобус, которыми вы пользуетесь, сделаны из стали и пластика. То же самое касается велосипеда, на котором вы катались в прошлые выходные. Дороги, по которым вы ездите, содержат бетон, а также асфальт, для производства которого требуются нефтепродукты.

Если вы живете в многоквартирном доме, вас наверняка окружает бетон. Если в деревянном, то бревна для его постройки срубили и обтесали при помощи техники из стали и пластика, работающей на бензине или другом топливе. Отопление или кондиционер у вас дома или в офисе потребляют много энергии, но это еще не все: хладагентом в кондиционере может быть довольно сильный парниковый газ. Вы сидите на стуле из металла или пластика? Их изготовление опять-таки сопряжено с выбросами.

Практически все предметы, от зубной щетки до строительных материалов, доставили с места производства на грузовиках, самолетах, поездах и кораблях. Все эти виды транспорта работают на ископаемом топливе и изготовлены с его помощью.

Другими словами, ископаемое топливо повсюду. Возьмем в качестве примера нефть: мир потребляет более 115 миллионов баррелей нефти ежедневно. Когда вы пользуетесь любым продуктом в таких объемах, невозможно просто взять и отказаться от него.

Более того, есть веская причина для повсеместного применения ископаемого топлива: оно очень дешевое. Только подумайте: нефть дешевле любого безалкогольного напитка. Я не поверил в услышанное, но это правда. Давайте посчитаем: один баррель нефти содержит 116 литров, средняя цена во второй половине 2020 года составила 42 доллара за баррель, то есть 40 центов за литр[24]24
  U. S. Energy Information Administration, www.eia.gov.


[Закрыть]. В то время как 8 литров газировки Costco[25]25
  Крупнейшая в мире сеть складов самообслуживания клубного типа. Прим. ред.


[Закрыть] продает за 6 долларов.

Даже с учетом колебаний цен на нефть результат не меняется: каждый день люди во всем мире используют более 18 миллиардов литров продукта, который стоит дешевле, чем диетическая кола.

Ископаемое топливо не случайно такое дешевое. Его много и его легко транспортировать. Мы создали крупные общемировые отрасли, которые занимаются исключительно добычей ископаемого топлива, его переработкой и перевозкой, а также разработкой инноваций, которые позволяют удерживать низкие цены. Причем эти цены не отражают экологического ущерба, наносимого топливом: как оно влияет на климатические изменения, загрязнение и разрушение окружающей среды, когда его добывают и сжигают. Мы подробно изучим эти процессы в главе 10.

От масштабов проблемы голова идет кругом. Но надежда есть. Используя чистые и возобновляемые источники, которые у нас уже имеются, и одновременно изучая безуглеродную энергию, мы придумаем, как сократить выбросы до нуля. Главное – сделать чистые виды энергии такими же (или почти такими же) дешевыми, как современные технологии.

И нужно спешить, потому что…

…проблема не только в богатых странах. Практически повсеместно люди стали жить дольше и реже болеть. Стандарты жизни повышаются. Растет спрос на автомобили, дороги, здания, холодильники, компьютеры, кондиционеры и, соответственно, электроэнергию для обеспечения их работы. В итоге количество потребляемой электроэнергии в расчете на человека тоже возрастает, как и эмиссия парниковых газов. Более того, даже строительство инфраструктуры, необходимой для выработки чистой энергии, – ветрогенераторов, солнечных панелей, атомных электростанций, объектов хранения электричества и так далее, – сопряжено с дополнительными выбросами парниковых газов.

Где происходит основная эмиссия. Объемы выбросов от таких развитых регионов, как США и Европа, практически не изменились и даже снизились, но многие развивающиеся страны быстро растут, следовательно, объем их эмиссии тоже увеличивается. Это происходит отчасти потому, что богатые страны перевели производство с интенсивными выбросами в бедные страны. (UN Population Division; Rhodium Group)[26]26
  Данные по парниковым газам в метрических тоннах эквивалента диоксида углерода (CO_2e), Rhodium Group. Этот график также использует данные прогнозов ООН по численности населения в 2019 году, CC BY 3.0 IGO (https://creativecommons.org/licenses/by/3.0/igo/), https://population.un.org/wpp/Download/Standard/Population/.


[Закрыть]

Но проблема не только в том, что каждый житель Земли будет потреблять больше электроэнергии. Мировое народонаселение тоже увеличится. К концу столетия оно составит около 10 миллиардов человек. Львиная доля этого роста приходится на города, которые производят огромное количество СО₂. Темпы роста городского населения и самих городов просто поражают: к 2060 году общемировой фонд зданий – показатель, учитывающий количество зданий и их размер, – удвоится. С чем можно сравнить такое удвоение? Представьте себе, что каждый месяц в течение 40 лет в мире появляется такой город, как Нью-Йорк, причем основной рост приходится на развивающиеся страны – Китай, Индию и Нигерию.

Чтобы проиллюстрировать темпы мирового строительства, представьте, что каждый месяц в течение 40 лет на Земле будет возникать город размером с Нью-Йорк[27]27
  Фотография: Paul Seibert.


[Закрыть].

Конечно, это хорошие новости для каждого человека, чье качество жизни становится выше, – но плохие для климата в целом. Обратите внимание: почти 40 % мировой эмиссии парниковых газов приходится на богатейшие 16 % населения. (И это без учета выбросов за счет продукции, которая производится в других местах, но потребляется богатыми странами.) Что произойдет, когда еще больше людей станут жить, как нынешние богатейшие 16 % населения? Глобальный спрос на энергию вырастет на 50 % уже к 2050 году, и, если ничего не изменится, выбросы углекислого газа вырастут примерно на столько же. Даже если страны первого мира каким-то волшебным образом дошли бы до нуля уже сегодня, остальные страны все равно будут повышать объем своей эмиссии.

Было бы аморально мешать тем, кто находится на низших ступенях экономической лестницы, подниматься по ней. Несправедливо ожидать, что бедные останутся бедными, потому что развитые страны производят слишком много парниковых газов, – и даже если бы мы захотели, такое невозможно осуществить. Вместо этого мы должны дать людям с низким уровнем дохода возможность нарастить экономику, не усугубляя климатические изменения. Нужно дойти до нуля – производить еще больше энергии, чем сегодня, но без эмиссии СО₂ в атмосферу – как можно скорее.

К сожалению…

…история не на нашей стороне. Судя по тому, сколько времени занимают переходные периоды в истории человечества, «как можно скорее» – это долго.

Фермерам во многих странах до сих пор приходится пользоваться допотопной техникой – и это одна из причин, по которой они не могут выбраться из нищеты. Труд этих людей заслуживает современного оборудования и решений, но на данный момент применение этих инструментов означает новые выбросы парниковых газов[28]28
  Фотография: ©Bill & Melinda Gates Foundation/Prashant Panjiar.


[Закрыть].

В своей истории люди уже делали подобное – переходили с одного типа энергии на другой, и этот переход всегда занимал десятки лет. (Лучшие книги на эту тему – Energy Transitions («Переход к энергетической безопасности») и «Энергетика: мифы и реальность» Вацлава Смила[29]29
  Смил В. Энергетика: мифы и реальность. Научный подход к анализу мировой энергетической политики. М.: АСТ-Пресс, 2012.


[Закрыть], на которые я ссылаюсь в этой главе.)

На протяжении почти всей истории человечества основным источником энергии были наши мышцы, животные, которые могли тянуть плуг, и растения, которые мы сжигали. Вплоть до конца 1890-х годов на ископаемое топливо приходилось меньше половины мирового потребления энергии. В Китае этот период растянулся до 1960-х. А в Азии и странах Тропической Африки есть регионы, где переход на ископаемое топливо до сих пор не произошел[30]30
  Vaclav Smil. Energy Myths and Realities (Wash-ington, D.C.: AEI Press, 2010), 136–37.


[Закрыть].

Давайте вспомним, уважаемые читатели, сколько времени понадобилось на то, чтобы нефть стала важным источником энергии[31]31
  Vaclav Smil. Energy Myths and Realities (Wash-ington, D.C.: AEI Press, 2010), 138.


[Закрыть]. Ее добыча в коммерческих масштабах началась в 1860-х годах. Полвека спустя на нефть приходилось всего 10 % мирового производства энергии. Прошло еще 30 лет, прежде чем этот показатель составил 25 %.

Нужно очень много времени, чтобы перейти на новые источники энергии. Обратите внимание, что за 60 лет производство мировой энергии из угля выросло с 5 % почти до 50 %. Доля природного газа занимает всего 20 % за аналогичный период времени. (Вацлав Смил, Energy Transitions)[32]32
  Vaclav Smil. Energy Transitions (2018).


[Закрыть]

Природный газ прошел схожий путь[33]33
  Vaclav Smil. Energy Transitions (2018).


[Закрыть]. В 1900-х годах на него приходился 1 % мировой энергии. Понадобилось 70 лет, чтобы дойти до 20 %. Ядерная энергетика развивалась быстрее – с 0 до 10 % за 27 лет.

Этот график показывает, как выросло за 60 лет потребление различных источников энергии, начиная с их первого использования. С 1840 по 1900 год доля использования угля в производстве электроэнергии поднялась с 5 до 50 %. Однако за 60 лет – с 1930 по 1990 год – доля природного газа достигла всего 20 %. Этими цифрами я хотел показать вам, что переход на новый источник энергии – дело весьма небыстрое.

Источники топлива при этом не единственная проблема. Нужно много времени, чтобы перейти на новый вид транспорта. Двигатель внутреннего сгорания изобрели в 1880-х годах. Сколько времени прошло, прежде чем половина городских семей обзавелись автомобилем? Примерно 30–40 лет в США и 70–80 – в Европе.

Более того, переход на новые источники энергии, в которых мы сейчас отчаянно нуждаемся, вызван тем, что раньше вообще не имело значения. В прошлом люди переходили с одного источника на другой, потому что новый был дешевле и мощнее. Мы перестали сжигать огромное количество древесины и начали использовать больше угля потому, что килограмм угля давал намного больше тепла и света, чем килограмм древесины.

Или возьмем пример США: мы используем больше природного газа и меньше угля для производства электроэнергии. Почему? Потому что новая технология бурения удешевила природный газ. Это вопрос экономии, а не заботы об окружающей среде. Но насколько природный газ лучше или хуже угля, зависит от того, как рассчитывать эквивалент СО₂. Некоторые ученые утверждают, что газ сильнее провоцирует климатические изменения, чем уголь, в зависимости от объема потерь во время переработки[34]34
  Xiaochun Zhang, Nathan P. Myhrvold and Ken Caldeira. “Key Factors for Assessing Climate Benefits of Natural Gas Versus Coal Electricity Generation,” Environmental Research Letters, Nov. 26, 2014, iopscience.iop.org.


[Закрыть].

Со временем мы, конечно же, будем использовать больше возобновляемых источников энергии, но, если оставить все на волю случая, рост произойдет не так быстро, как необходимо. В главе 4 я объясняю, почему без дополнительных инноваций имеющиеся возобновляемые источники не помогут дойти до нуля. Придется ускорить переходный период в разы, что, в свою очередь, сопряжено с рядом проблем в государственной политике и технологиях – причем таких, с которыми мы еще не сталкивались.

Почему переход на новый тип энергии занимает столько времени? Потому что…

…угольные электростанции – это не компьютерные микросхемы. Вы наверняка слышали про закон Мура – прогноз Гордона Мура, сделанный в 1965 году, о том, что микропроцессоры будут удваивать свою мощность каждые два года. Гордон оказался прав, и закон Мура – одна из основных причин столь стремительного развития компьютерных систем и программного обеспечения. По мере того как процессоры становились мощнее, мы смогли предложить более совершенный софт, что повысило спрос на компьютеры и стимулировало производителей оборудования и дальше совершенствовать свою продукцию, для которой мы продолжаем писать более качественный софт, и так далее – получается такая восходящая спираль.

Закон Мура работает, потому что компании изобретают новые методы производства транзисторов – крошечных переключателей, которые выполняют всю работу в компьютере, – делая их все меньше и меньше. Это позволяет умещать больше транзисторов на микросхеме. Современная компьютерная микросхема содержит почти в миллион раз больше транзисторов, чем в 1970 году, а значит, она в миллион раз мощнее.

Иногда на закон Мура ссылаются те, кто утверждает, что можно добиться такого же экспоненциального роста в энергетике. Если компьютерные микросхемы способны так быстро совершенствоваться, чем автомобили и солнечные панели хуже?

Увы, к сожалению, это невозможно. Компьютерные микросхемы – другое дело. Они совершенствуются, потому что специалистам удается уместить больше транзисторов на каждой из них, но вряд ли существует схожий принцип, согласно которому автомобили смогут потреблять в миллион раз меньше бензина. Вспомним, что первая модель «Т», съехавшая с конвейера Генри Форда в 1908 году, расходовала 4,5 литра топлива на 33 километра. На момент написания этой книги лучший гибрид на рынке расходует 4,5 литра топлива на 90 километров. За сто с небольшим лет экономия топлива составила почти 200 %.

Солнечные батареи тоже не стали в миллион раз мощнее. Когда в 1970-х годах изобрели фотоэлементы на основе кристаллического кремния, они преображали в электричество около 15 % солнечного света. Сегодня это уже 25 %. Ценный прогресс, но он никак не соответствует закону Мура.

Технологии – только одна из причин, по которым энергетическая отрасль не может измениться так же быстро, как компьютерная. Проблема еще и в масштабах. Энергетическая отрасль достигла чудовищных размеров: она приносит около 5 триллионов долларов в год, это один из крупнейших бизнесов в мире. Нечто настолько крупное и сложное всегда сопротивляется изменениям. К тому же, сознательно или нет, люди сами ответственны за инертность энергетической отрасли.

Вспомним, как работает софтверный бизнес. Здесь нет регулирующих органов, которые должны одобрить ваш продукт. Даже если вы выпустите несовершенный софт, клиенты все равно обрадуются и поделятся своим мнением о том, как его улучшить, при условии, что общая польза, приносимая новой услугой, достаточно высока. И почти все расходы предоперационные. Иными словами, после того как вы разработаете продукт, дополнительные издержки на его дальнейшее производство практически равны нулю.

Сравните это с отраслью фармацевтики и вакцинации. Вывести новое лекарство на рынок намного сложнее, чем выпустить новый софт. Так и должно быть, поскольку лекарство, которое навредит людям, намного опаснее, чем приложение, в котором есть недостатки. С учетом изначальных исследований, разработки лекарства, разрешения надзорных органов на его тестирование и всех других необходимых шагов уйдут годы, прежде чем новый препарат дойдет до пациентов. Но как только вы получите качественную таблетку, ее производство обойдется вам дешево.

Теперь сравните оба направления с энергетической отраслью. Во-первых, мы имеем колоссальные капитальные расходы, которые никуда не денутся. Если вы потратите миллиард долларов на строительство угольной электростанции, следующая электростанция не обойдется вам дешевле. И инвесторы вкладывают такие деньги с учетом того, что электростанция проработает 30 лет и больше. Если через 10 лет кто-то предложит более совершенную технологию, вы не сможете просто закрыть старую электростанцию и построить новую. По крайней мере, для этого нужна очень веская причина – например, большая финансовая выгода или правительственное постановление.

Общество также не терпит риска в энергетическом бизнесе, и это понятно. Мы требуем надежной бесперебойной подачи электроэнергии. Свет должен зажигаться каждый раз, когда мы включаем его. А еще мы переживаем из-за аварий и несчастных случаев. По сути, вопрос безопасности чуть не загубил строительство атомных электростанций в США. После аварий на Три-Майл-Айленд и в Чернобыле Америка начала строить лишь две новые АЭС, хотя за год от выбросов угольной промышленности умирает больше людей, чем в результате всех аварий на атомных электростанциях, вместе взятых.

У нас есть веские и вполне объяснимые причины тяготеть к тому, что нам знакомо, пусть даже оно убивает нас. Нужно изменить эти причины, чтобы построить энергетическую систему, обладающую всеми необходимыми нам характеристиками (надежность, безопасность) и лишенную всего, что нам не нужно (зависимость от ископаемого топлива). Но это будет нелегко, потому что…

…наши законы и нормативы слишком устарели. Фраза «государственная политика» не вызывает у нас паники. Однако любая политика – от налогов до экологических стандартов – оказывает колоссальное влияние на поведение людей и компаний. Мы не добьемся нуля, пока не исправим ситуацию, а до этого еще далеко. (Я имею в виду Соединенные Штаты, но это относится и ко многим другим странам.)

Одна из проблем заключается в том, что многие современные законы и стандарты в сфере экологии разрабатывались без учета климатических изменений. Они предполагали решение других проблем, а теперь мы пытаемся использовать их для сокращения выбросов. С тем же успехом можно попытаться создать искусственный интеллект на компьютере 1960-х годов.

К примеру, в самом известном американском законе, касающемся качества воздуха (Закон о чистом воздухе), почти не упоминаются парниковые газы. И это не удивительно, поскольку закон был принят в 1970 году с целью снизить риск заболеваний от загрязнения воздуха, а не для борьбы с глобальным потеплением.

Или возьмем корпоративные стандарты экономии топлива (CAFE). Их приняли в 1970-х годах, когда зашкаливали цены на нефть, а американские водители хотели более экономного расхода топлива. Все это замечательно, но теперь нам надо вывести на дороги больше электрокаров, и стандарты CAFЕ только ставят палки в колеса, поскольку создавались не для этого.

Устаревшая политика не единственная проблема. Наш подход к климату и энергии меняется с каждыми очередными выборами. Каждые 4–8 лет новая администрация заявляет о своих энергетических приоритетах. Нет ничего плохого в том, чтобы менять приоритеты, но это пагубно влияет на исследователей, которые зависят от правительственных грантов, и на предпринимателей, которые зависят от налоговых льгот. Сложно добиться реального прогресса, когда каждые несколько лет приходится прекращать работу над одним проектом и с нуля начинать работу над другим.

Выборы также порождают неопределенность на частном рынке. Правительство предлагает различные налоговые послабления, призванные привлечь как можно больше компаний к исследованиям в области энергетики. Но это весьма ограниченные стимулы, поскольку инновации в энергетике очень сложны: пройдет не один десяток лет, прежде чем они принесут плоды. Можно трудиться над идеей годами, но придет новое правительство и отменит поощрения, на которые вы рассчитывали.

Какой вывод можно сделать из всего вышесказанного? Текущая политика в области энергетики практически никак не способствует сокращению выбросов. Ее влияние можно измерить тем, насколько сократится эмиссия СО₂ к 2030 году в результате действия всех нынешних федеральных стандартов и законодательств штатов. В общей сложности это примерно 300 миллионов тонн, или 5 % прогнозируемой эмиссии в 2030 году[35]35
  Исследования Rhodium Group.


[Закрыть]. Это уже кое-что, но слишком мало, чтобы дойти до нуля.

Это не значит, что мы не можем ввести политику, которая сильно повлияет на выбросы. Стандарты CAFЕ и Закон о чистом воздухе выполнили свою задачу: автомобили стали экономичнее, а воздух чище. Кроме того, сейчас действует ряд эффективных мер по снижению эмиссии парниковых газов, хотя они не связаны друг с другом и плохо сочетаются между собой, чтобы дать реальное решение климатической проблемы.

Считаю, что мы справимся с этой задачей, но будет нелегко. Прежде всего, намного проще возиться с существующим законодательством, чем предлагать новое. Нужно немало времени для разработки новых стандартов, привлечения общественности, прохождения всех судебных инстанций, если возникнут юридические проблемы, и, наконец, внедрения. Не говоря о том факте, что…

…климатический консенсус как таковой отсутствует. Да, 97 % ученых согласны, что климат меняется из-за действий человека. Но до сих пор существуют небольшие, но довольно активные – а в некоторых случаях и политически влиятельные – группы людей, которых не убеждают научные доводы. Но даже те, кто принимает факт климатических изменений, далеко не всегда согласны с тем, что нужно вкладывать огромное количество денег в исследования и новые технологии, призванные решить эту проблему.

К примеру, некоторые утверждают: да, климат меняется, но не стоит тратить деньги на попытки остановить этот процесс или адаптироваться к нему. Нужно сосредоточиться на других приоритетах, без которых невозможно благополучие, например на здоровье и образовании.

Вот мой ответ на этот аргумент: если мы не дойдем до нуля, причем быстро, катастрофы (а их будет много) произойдут уже при нашей жизни и затронут следующее поколение. Даже если лично вы не считаете климатические изменения угрозой существованию человека, они превратят жизнь большинства в ад, при котором беднейшие слои мирового населения лишатся последнего, что имеют. Ситуация будет усугубляться, пока мы не прекратим эмиссию парниковых газов в атмосферу, и эта проблема заслуживает не меньше внимания, чем здоровье людей и образование.

Еще один частый аргумент формулируется следующим образом: да, климатические изменения реальны, их воздействие будет ужасным, но у нас есть все необходимое, чтобы остановить это. Солнечная и ветровая энергии, гидроэнергия и другие инструменты помогут нам в этом. Осталось только применить эти решения.

В главах 4–8 я объясню, почему не разделяю это мнение. У нас действительно есть некоторые инструменты, но далеко не все.

Есть еще одно препятствие на пути к климатическому консенсусу: сотрудничество на глобальном уровне – задача непростая. Сложно добиться, чтобы все страны мира в чем-то согласились друг с другом, особенно когда это связано с новыми расходами, такими как, например, затраты на сокращение эмиссии СО₂. Ни одна страна не захочет платить за сокращение эмиссии, если этого не сделают остальные. Вот почему Парижское соглашение, которое подписали 190 стран, приняв решение сократить свои выбросы, – такое значимое достижение. Не потому, что это значительно снизит уровень эмиссии, – если все страны выполнят свои обязательства, ежегодные выбросы СО₂ сократятся на 3–6 миллиардов тонн к 2030 году, а это менее 12 % общей эмиссии на сегодня, – а потому что это первый шаг, доказавший, что сотрудничество на глобальном уровне возможно. США вышли из Парижского соглашения 2015 года – хотя новый президент Джо Байден обещал отменить это решение, – однако это только доказывает, что сохранить глобальные союзы так же сложно, как создать их.

Резюмируем: перед человечеством еще никогда не стояла задача такого масштаба, и выполнить ее необходимо в кратчайшие сроки. Для этого нужна масса инноваций в науке и инженерном деле. Следует добиться консенсуса, которого пока не существует, разработать государственные нормы и стандарты, стимулирующие переход на новые источники энергии, который иначе будет невозможен. Нужна энергетическая система, которая позволит отказаться от всего, что нам не подходит, и оставить только то, что нам подходит, – другими словами, совершенно новая система со всеми старыми плюсами.

Но не отчаивайтесь. Нам это по плечу. Есть много идей и предложений, и некоторые из них очень даже многообещающие. В следующей главе я объясню, как их отличать.