Текст книги "Любовный поединок"

Глава 5

Закончив с размещением заложников, Сесилия поспешила покинуть башню, чтобы навестить королеву Филиппу.

Изабелла сказала, что работы в новом крыле уже закончены, но в коридорах она увидела стекольщиков, плотников и маляров, а также немало мусора.

– Я думала, все действительно закончено. – Сесилия удивленно огляделась и присела в реверансе.

До завершения еще далеко. Вряд ли она сможет просить его величество отпустить скульптора. Несмотря на данное Гилберту обещание. Внезапно она испытала облегчение.

Королева жестом отпустила художников, расписывавших стены ее приемного зала.

– Возведены все стены, и полностью готов главный зал приемов. Работы в моих покоях близки к завершению, как и в комнатах его величества. Однако гостевые покои, к сожалению, нет. Эдуард планирует построить еще два крыла… – Она махнула рукой. – Но до тех пор, боюсь, вам придется потесниться.

Сесилия с трудом сдержалась, чтобы не скорчить недовольную гримасу. Места было бы больше, если бы одни покои не пришлось уступить де Куси и де Марселю.

– Пойдем, я покажу твое временное жилище.

Она провела графиню через молельню, спальню и комнату для одеваний, указывая на различные детали отделки, особенно выделив стеклянные окна с гербом, на котором к английским леопардам были добавлены французские лилии. Де Марсель и ему подобные добрались до самого сердца страны. Нигде нет от них спасения.

– А это зал для танцев, – продолжала рассказ королева, когда они вошли в следующее помещение.

– Маме бы здесь понравилось, – произнесла Сесилия, оглядываясь. – Танцы были одним из ее любимых занятий… – Она закусила губу. Графини не плачут. Даже если узнают о гибели мужа.

– Это твое первое Рождество без нее. – Королева остановилась.

Сострадание Филиппы заставило Сесилию вновь ощутить себя ребенком. Она много лет подряд проводила праздники с родителями и королевской семьей. Теперь родителей нет…

– Я тоже очень скучаю по моему мальчику Эдуарду.

– Но вы еще сможете его увидеть.

Сын королевы уехал, а не умер. Принц и его супруга и кузина Джоанна Кентская в июле отбыли в Аквитанию. По крайней мере, хоть эта часть Франции все еще находилась под управлением Англии. Интересно, как далеко от этих земель находится дом де Марселя?

– Но остальных не смогу.

– Простите, ваше величество. Я не должна была…

Как она могла позволить себе жаловаться, понимая, что королева потеряла шестерых из двенадцати детей. Однако Филиппа была так добра и сострадательна, что готова была посочувствовать чужому горю, забыв о себе.

Королева пожала ей руку, дав понять, что простила.

– Твоим родителям бы не понравилось, если бы ты до конца жизни носила траур по ним.

Сесилия знала, что родители были бы удивлены, увидев ее в таком состоянии. Решили бы, что она больна. Сесилия и сама пыталась бороться с тоской и не проходящим горем, но все же последние годы жила словно в тумане.

– Я знаю, ваше величество.

Они были бы уверены, что она сможет справиться с чувствами. Но она проиграла.

– Ты похожа на свою мать.

Сесилия пробормотала слова благодарности, зная, что это совсем не так.

– Мне приятно, что вы так думаете.

– Последние годы были непростыми, моя дорогая, но жизнь должна продолжаться. Мы хотим видеть, как ты создашь семью. – Она поджала губы. – Боюсь, мы поступили опрометчиво, допустив, чтобы ты жила одна. Женщина должна быть при муже.

Сесилия заморгала. Скандал, связанный с женитьбой принца, заставил королеву внимательнее относиться к тому, что происходит при дворе.

– Уверяю, ваше величество, вам не о чем беспокоиться.

– Да, я знаю, ты не сделаешь ничего, что расстроило бы твоих родителей.

– Можете не сомневаться. – Едва ли королева беспокоилась о ее целомудрии. – Как и принцесса Изабелла никогда не разочарует вас и его величество.

Филиппа слегка улыбнулась:

– Король был занят неотложными государственными делами, но сейчас он рассматривает кандидатуру твоего мужа.

– Я готова принять любое решение его величества.

В глубине душа она надеялась, что супругом ее станет такой человек, по которому она не будет скорбеть, если ему суждено вскоре умереть на боле битвы, от болезни или несчастного случая. Больше страданий она не вынесет.

Королева Филиппа внимательно оглядела ее:

– О ком ты думаешь? О герцоге де Куси?

Сесилия подняла на нее полные ужаса глаза. Не решил же король доверить заложнику охрану главной крепости в государстве? Все же ей неизвестно, почему королева задала этот вопрос, потому ответ должен быть соответствующим.

– Похоже, он храбрый рыцарь.

В отличие от друга.

Королева вздохнула:

– Изабелла просила отца вернуть ему права на английские земли.

– Отдать французу владения, защищая которые погиб мой отец?

Принцесса ничего не сказала ей о своих планах, видимо, зная, как воспримет это графиня.

– Иногда нам нужно скрывать свои чувства, дорогая. А иногда лучше простить.

Филиппа была слишком добра. Она смогла убедить мужа простить многих, вызвавших его гнев.

– Разумеется, ваше величество. – На глаза графини навернулись слезы. Она не простит. Никогда.

– Сесилия, я прошу тебя в этом сезоне больше времени проводить с Изабеллой.

Ах, вот теперь все понятно. Королеву беспокоит поведение не Сесилии, а собственной дочери. Слухи о ее новом увлечении дошли и до матери. Если принцесса уговаривает отца вернуть де Куси земли, все гораздо хуже, чем можно было ожидать. Она действительно не зря обратилась к де Марселю. Необходимо срочно действовать.

– С радостью, ваше величество. – Сесилия заставила себя улыбнуться. – Миледи говорит, что мне надо повеселиться, прежде чем вступить в брак.

– Мы поступали эгоистично, не желая отпускать от себя дочь.

– Поверьте, она счастлива. Я точно знаю.

– И все же у нее нет семьи.

Повисла пауза. Королева погрузилась в свои мысли. Видимо, размышляла об упущенных возможностях, крепких союзах, которые так и не удалось заключить. Если бы Изабелла вышла замуж за короля Кастилии, или графа Фландрии, или короля Богемии, возможно, король Эдуард получил бы французский престол, а с ним и французское золото.

– Пойдем, дорогая. Я покажу тебе башню. Отделка еще не закончена, но тебе очень понравится.

Разговор об Изабелле Филиппа больше не заводила.

* * *

Уже позже, покинув покои королевы, Сесилия поняла, что ее тревоги не были пустыми. Она обязана не только удержать Изабеллу от необдуманных поступков и оградить от внимания французского заложника, но и успокоить королеву, слишком переживавшую из-за дочери.

И еще сделать так, чтобы де Куси не получил контроль даже над пядью английской земли.

Не может же Марк де Марсель не быть в курсе амбициозных планов друга? Действительно ли он готов помочь ей разлучить принцессу и де Куси, или он, напротив, задался целью ей помешать?

Она отправилась на его поиски, обошла весь замок и наконец нашла шевалье у псарни, беседовавшим с главным королевским псарем. Сесилия перевела дыхание и подошла ближе. Все, что было связано с охотой, вызывало в ней отвращение, прежде всего потому, что напоминало о смерти мамы. Кабан испугал лошадь матери, и та ее сбросила. Все произошло слишком быстро, никто не мог ее спасти.

Де Марсель поклонился, а псарь отступил на несколько шагов.

– Нам надо поговорить, – произнесла Сесилия, покосившись на вольер с гончей. – Ваш товарищ, де Куси, хочет получить английские земли.

Лицо шевалье помрачнело.

– Они принадлежали его семье. У него есть все права.

– Итак, вы знали!

– Разве он совершил преступление?

– Вы тоже хотите что-то получить, нечто, чего не добились на поле битвы?

– Я все делаю ради своей страны и своего короля. И мне не нужно ничего английского.

– Но вы забрали жизнь моего отца!

Вместо растерянного или виноватого выражения она увидела удивление.

От внезапных громких звуков голоса залаяли собаки. Так же, вероятно, они лаяли, когда нашли ее мать.

Прибежал псарь и успокоил их несколькими окриками, недовольно косясь на присутствующих.

Сесилия жестом попросила де Марселя следовать за ней.

– Что вы такое говорите? – бросил он ей в спину.

Сесилия сглотнула ком, откашлялась, пытаясь настроиться на верный тон разговора.

– Я сказала, что война шла так долго, что убила моего отца.

– Графа?

Она резко вскинула голову:

– Его цветами были красный и золотой. На щите три ромба.

Марк нахмурился, словно пытался вернуться в прошлое и вспомнить.

– Нет, – покачал он головой. – Я никогда не встречался с ним на поле боя.

Он действительно не понимает?

– Его убил француз. – А кто еще, если он погиб на войне?

– Откуда он был? Я из Валь-д'Уаз.

– Какое это имеет значение?

– Люди в Бургундии отличаются от жителей Пикардии или Нормандии.

– Не для меня. Он был убит одним из них.

– Но не мною.

«Какая разница?»

– Вы тоже француз.

– Как и ваш король. Который, между прочим, хотел отобрать страну у законного правителя! – Марк не заметил, как перешел на крик. – Если ищете виновного в гибели отца, посмотрите на него! Причина в его жадности до власти и денег!

– Я не желаю слушать. Это клевета. Вы совсем не знаете короля Эдуарда.

Де Марсель взял себя в руки и резко выдохнул:

– Зачем мне его знать? Таковы все люди, короли и крестьяне. Даже доблестные рыцари. Каждый ищет выгоду только для себя.

– Значит, и вы такой же?

По лицу его пробежала тень, в глазах появилась необъяснимая печаль, будто, едва получив, он потерял что-то очень ценное.

– Даже не сомневайтесь, леди Сесилия.

Она и не сомневалась.

Всю жизнь Сесилия слышала речи о чести и долге. Стоящий перед ней человек нарушил все писаные и неписаные законы. Пусть он не убивал ее отца, но он убил немало других. Он не лучше дикого зверя.

– Итак, вы знали, что де Куси ищет содействия принцессы, чтобы вернуть английские земли?

– Этот грех столь же тяжкий, как тот, в котором вы обвиняете меня?

– Поступивший против правил чести в мелочах не будет колебаться и в большем.

– Значит, мы расторгаем наш договор?

Сесилия была готова согласиться, уйти и больше никогда не видеть это ничтожество.

Однако королева просила ее помочь, а этот человек, каким бы он ни был, ее единственный возможный союзник.

– Нет, – решительно заявила она. – Не расторгаем. Я не могу позволить…

Марк молчал, он не задал ни одного вопроса, но глаза его при этом были полны боли, причина которой была ей не ясна. Сесилия откашлялась, прогоняя остатки гнева. Ведь он так и не признался, что знал о целях де Куси, впрочем, это не имеет значения. Королеву Филиппу беспокоили желания Изабеллы.

– Неужели вас так огорчают отношения де Куси и принцессы?

– Да, – ответила Сесилия с легкой неуверенностью.

– Тогда цель у нас по-прежнему одна, – сказал он таким тоном, будто давал клятву.

– Нас связывает только это.

Собаки опять залаяли, но Сесилия не ощутила страха. Сегодня они не гнали кабана. Их выпустили из вольеров, чтобы дать возможность размяться. Она нашла взглядом псаря, и с удовлетворением отметила, что тот даже не взглянул в их сторону. Ей не стоит так долго оставаться в обществе де Марселя.

– Встретимся вечером. – Она кивнула и пошла в сторону Круглой башни, ни разу не обернувшись.

Марк смотрел ей вслед, стараясь заглушить ярость в душе.

К нему подбежала гончая с палкой в пасти и уперлась мокрыми от снега лапами в грудь. Марк улыбнулся, взял палку и бросил ее подальше. Помахав псарю, он поспешно зашагал прочь.

Нет, он не был причиной гибели отца этой девушки, но он убил многих. Что еще может сделать воин во время сражения? Тем не менее он осознавал, что у тех мужчин были жены и дети, которые их оплакивали. Что бы случилось, если бы он думал об этом тогда? Ничего. Он поспешил бы избавиться от лишней чувствительности. Но разговор с графиней возродил ее.

Однажды он имел неосторожность погрузиться в иллюзии. Возможно, он до сих пор в их плену.

Жалеет ли он о содеянном? Нет. Ни один рыцарь не жалеет о том, что исполнил долг.

Как мало леди Сесилия знает о людях, избравших путь воина. Они следовали правилам, придуманным, чтобы скрыть истину; они совершали зло, движимые долгом, предавали, не сталкиваясь с последствиями. Они шли в битве на врага, не думая о его благородстве и прочих достоинствах.

Ей ничего об этом не известно. Ее мир – бархатные платья, музыка, истории, рассказанные королем, причем только такие, которые можно представить дамам при дворе.

Она знала, что правила диктуют заботиться о чести благородной дамы, но даже не подозревала, что на жену крестьянина это не распространяется.

Марк с де Куси принимали участие в подавлении восстания Жакерия на севере Франции, где стали свидетелями всех мыслимых грехов, совершенных рыцарями и простыми крестьянами. Их поступки были столь ужасны, что до сих пор снились ему в кошмарах.

Да, он благородный рыцарь, но у него нет ничего, кроме коня и доспехов. Порой он отлично понимал возмущение крестьянина, вынужденного продать последнюю свинью для уплаты налога правителю, который вскоре опять вернется и потребует новых монет.

Тем не менее это не оправдывало мятежников, отправивших на костер рыцаря на глазах его семьи.

Можно ли винить де Куси, зарубившего десятки восставших? Кто из них поступил по совести и чести?

Марку доводилось быть свидетелем и большей жестокости. Пусть не совершая, а лишь наблюдая и позволяя совершаться преступлениям, он невольно становился их соучастником, грех ложился и на него.

Теперь он вынужден лгать, чтобы защитить друга, также опустившегося до лжи. А ведь де Куси обладает репутацией одного из самых благородных рыцарей на континенте. Которому не присущи сомнения.

И все же Ангерран хорошо знал, какую игру ведет, впрочем, как подозревал Марк, Изабелла тоже. Несомненно, она держала его на крючке обещанием вернуть земли, чтобы он не вздумал отдалиться. В конце сезона они мирно расстанутся, на губах останется сладкий привкус, а в сердце никаких сожалений. Его задача в том, чтобы не допустить вмешательства графини, способной расстроить всю игру до ее завершения. Нарушит ли он, таким образом, кодекс рыцаря? Если да, то ему вообще не стоит следовать. Но в глубине души крепло убеждение, что в завершении случится непоправимое, о чем никто сейчас не может и помыслить.

Следом за Изабеллой Сесилия шла к дверям большого зала, размышляя, выполнит ли де Марсель обещание. Он принял ее предложение неохотно, был хмур, а потому план стал казаться ей совершенно абсурдным. На сегодняшнем вечере король и королева не будут присутствовать, и в помещении собрались в основном молодые придворные. Это было неофициальное мероприятие, поскольку самые важные персоны еще не прибыли, но Изабелла готовилась так, будто должны были приехать три короля.

Она примерила и отбросила несколько платьев, но все же по настоянию Сесилии и фрейлин вернулась к наряду цвета индиго.

Да, принцесса испытывает не просто легкий интерес к герцогу де Куси. Сегодня надо быть начеку и молиться, чтобы де Марсель помнил о данном слове. И забыть о трауре, думать лишь о долге.

Сесилия впервые оказалась в большом зале после проведенной королем перестройки и, войдя, с любопытством огляделась. В прошлом году она была здесь с мамой, как и каждое Рождество, которое с детства отмечала с родителями и королевской семьей. Некоторые менестрели выступали здесь ежегодно, на ее глазах старел карлик принцессы. Но сейчас она должна вспомнить, что она графиня, и вести себя соответственно.

Сесилия прошла в зал, готовая к шквалу воспоминаний.

Помещение было огромным и роскошным. Мощь стен и величественность не давили, а скорее поражали и вызывали трепет. Да, многое напоминало о прошлом, но это уже не тот, знакомый с детства зал. Казалось, она здесь впервые. Возможно, похожие эмоции испытывал де Марсель. Все это создал ее король, самый могущественный в христианском мире. Сесилия вновь испытала гордость за Англию. Высокие потолки, более десяти огромных окон, выходящих во внутренний двор, – самый прекрасный зал, в котором ей доводилось бывать. Здесь может начаться история ее новой семьи, сюда она будет приходить с мужем и детьми.

– Ты его видишь? – спросила Изабелла.

Сесилии стало сразу понятно, о ком речь, и она нехотя оторвала глаза от интерьера и принялась разглядывать публику.

– Нет, миледи.

Изабелла коротко вздохнула, растянула губы в улыбке, не забыв придать облику королевскую величественность, и решительно сделала шаг.

Она была дочерью своих родителей и никогда не позволяла себе забыть о долге.

Когда Изабелла уже прошла почти через весь зал, появились два француза. Де Куси, для которого светский прием был привычной стихией, быстро смешался с толпой гостей, де Марсель же, напротив, встал у окна и принялся обозревать происходящее с угрюмым лицом человека, которому было приятнее находиться на поле боя, чем в блестящем обществе.

Сесилия вздохнула и направилась к нему. Как она могла надеяться, что этот хмурый мужчина способен развлечь принцессу? Выражение его лица не изменилось, когда она подошла ближе, однако он вежливо поклонился. Хорошие манеры даются ему с трудом, по крайней мере, он старается.

– Вы готовы приступить? – спросила она с улыбкой, будто вела простую светскую беседу.

Де Марсель равнодушно пожал плечами.

– Как отреагировал герцог де Куси? Я о принцессе, – попыталась она завести разговор.

– Мы не говорим о женщинах.

Сесилия испытала шок от того, как мало знает о мире мужчин и рыцарей. Они с мамой часами обсуждали туалеты, украшения придворных, их взгляды, жесты и прочие детали, сплетничали, смеялись над тем, чего этот мужчина, похоже, вообще не замечал.

Если она сообщит ему, что Изабелла трижды меняла платья, он, вероятно, решит, что они ей просто оказались малы.

– По моему мнению, – произнес он, – вы преувеличиваете.

Да? И королева тоже? Жаль, что она не может рассказать ему об этом.

– Позвольте, я вам покажу. Видите ее? Вон там?

Де Марсель насторожился, словно готовясь к поединку, но повернулся.

– Приглядитесь. Видите, как принцесса оглядывает зал, даже когда разговаривает с гостями?

Короткий кивок.

– Она ищет глазами его.

В этот момент в поле их зрения появился де Куси.

Они заметили, как изменился взгляд принцессы, лишь потому, что неотрывно следили за ней.

– Помните о нашем плане? Вы дали слово.

Де Марсель уже переключил свое внимание. Даже не взглянув на Сесилию, он решительно сделал шаг и бросил через плечо:

– Оставайтесь здесь.

Через пару секунд он был рядом с де Куси, заслонив собой принцессу, и что-то прошептал другу на ухо. Затем оба повернулись к графине. Де Куси улыбнулся, неожиданно широко, и кивнул.

Он подошел к ней и начал рассказывать веселую историю, столь увлекшую обоих, что они пропустили момент, когда заиграла музыка. Кавалер, интересовавший принцессу, был слишком далеко от нее, чтобы пригласить на танец. Воспользовавшись моментом, рядом оказался де Марсель, он и повел принцессу в круг.

Сесилия была удивлена, что все прошло так легко и в соответствии с ее планом. Странным казалось и то, что, наблюдая краем глаза за Изабеллой и де Марселем, она ощутила укол по самолюбию. Ей он не кланялся с таким почтением, не улыбался и не был столь галантен, как с принцессой. Что это? Ревность? Не может быть. Однако она не ожидала уговорить его столь быстро…

– Он привлекательный, не так ли?

Сесилия покраснела. Конечно, она смотрела на Изабеллу, а не на де Марселя, да и не хотела привлекать его внимание к своей персоне.

– Привлекательный? Я не заметила.

Разумеется, она заметила. И еще от нее не укрылось то, что с принцессой он не так напряжен, как с ней.

– Но видно, что ему некомфортно в светском обществе.

В отличие от нее. Этот мир знаков, жестов, взглядов, намеков, а также блестящих празднеств, все, без чего немыслим английский двор, был ее миром. Она провела так всю свою жизнь.

– Почему же?

Лучше уж говорить с де Куси о его друге, чем позволить ему думать об Изабелле.

– Это связано с его семьей, образом жизни? Почему вы такая, какая есть, милая графиня? Настоящая красавица, но не замужем.

Теперь ясно, что в нем так привлекало Изабеллу. Он умный и тонкий кавалер. Почуяв ловушку, он мгновенно прекратил разговор о друге, заставил ее отвлечься, умело используя лесть.

– Его величество занят более важными делами. – Она должна быть осторожна с этим человеком, несмотря на то что он, безусловно, рыцарь. – Вы хорошо знаете де Марселя?

– Почти с рождения. Он прибыл в замок Куси, когда ему было семь, а мне всего два.

Он хорошо воспитан и не оставит ее вопросы без ответа, а это лучший способ отвлечь его от принцессы.

– Его воспитывал ваш отец?

Ангерран покачал головой:

– Отец скончался в год появления в семье Марка. Дядя, ставший моим опекуном, был далеко. Так что он стал мне старшим братом. Сам он сирота.

Сесилия поспешила заглушить в себе внезапно возникшую симпатию к де Марселю. Она не желает иметь схожие чувства и переживания с кем-то из французов. Однако горе, пережитое обоими, открыло его способность сочувствовать, а это могло превратить Марка в ее глазах из врага в близкого человека.

– Как же он это вынес? Потеря обоих родителей тяжела.

Де Куси пожал плечами:

– Такова судьба. Мы все переживаем то, что должны.

Это ей было вполне понятно.

Танец закончился, и де Куси покинул ее с такой легкостью и изяществом, что она не успела и глазом моргнуть, как он уже шел к Изабелле.

Когда рядом с ней возник де Марсель, Сесилия сдержалась, чтобы не произнести слова сочувствия, что было в общем-то несложно. На лице его уже не было той очаровательной улыбки, которую он позволил себе во время танца с Изабеллой, на лбу появились обычные морщинки, взгляд стал хмурым.

– Принцесса желала говорить только об Ангерране, – произнес он.

От каждого слова веяло ледяным холодом, будто рядом распахнули окно. Сесилия смутилась и отвернулась. Ведь с Ангерраном она тоже говорила о Марке.