Текст книги "Тень Архитектора. Дебютное произведение"

– Здравствуй, зачем пришел?

– На второе солнце пришел посмотреть.

– Смейся, сам-то оброс как неформал.

– Это чтобы смешаться с толпой.

– С какой?

– Здешней.

– Понятно, так что ты хотел?

– У меня дело появилось, слышал?

– Конечно, весь участок уже знает.

– У жертвы в крови найдены опиоиды и эфир.

– Эфир – нечастый товар, обычно люди чем подешевле травятся.

– Самое интересное, что эфир чистый, возможно, медицинский.

– Думаешь, кто-то гонит левак?

– Знаю, осталось узнать, где и кто, подсобишь?

– Конечно, опера опросят местных потребителей и сбытчиков.

– Спасибо, ладно, я пошел, завтра вставать рано.

– Стой, подожди, что у тебя с лицом?

– А что с ним?

– Ты вообще спишь, откуда такие круги под глазами?

– Последнее время часто по ночам работаю, сам знаешь, дел много, а теперь и это.

– Нужно давать себе отдохнуть, развейся на выходных, оттянись!

– Некогда, нужно ковать железо, пока горячо.

– Есть подозреваемые?

– Один у нас сейчас сидит, второй – некий Марк, и теперь появился третий возможный неизвестный убийца.

– Марк… Апрельский?

– Фамилию не знаю, мажор, новичок в городе, тебе что-то известно?

– Да, появился недавно, открыл несколько точек по продаже одежды, многим известным людям насолил.

– Чем же?

– Урвал рыбные места, перебив цену.

– Хм… Возможно, его хотят подставить.

– Не уверен, он парень молодой, горячий, мог и начудить, как, кстати, там твой новый напарник?

– Крошкин поначалу показался типичным выпускником, все рвался работать, но хотя бы не лезет впереди паровоза, что ему в плюс, разбирается в каких-то субкультурах и сектах. Думаю, из него получится хороший следак.

– Дай бог, завтра сообщу, если что нарою.

– Конечно.

Глава 3. Самая долгая ночь

Этой ночью мне виделись кошмары: мертвая девушка, облаченная в длинное белое платье, звала с собой. Она привела в огромный, залитый светом зал. На полу был виден круг с непонятными письменами, которые складывались в единый спиралевидный узор, уходящий в глубину. Встав по центру, свет немедленно пропал, наступила непроглядная тьма, по краям появились свечи. Странное ощущение ужаса и дежавю накрыло меня. Я стоял в оцепенении, беспорядочно крутя головой в надежде разглядеть еще что-нибудь. Заунывный утробный гул пронзил тишину. Казалось, что он исходил со всех сторон, проникая мне в голову. Закрыв уши в надежде снова услышать тишину, смотрел себе под ноги. Я стоял в пустоте, будто левитируя, а гул продолжал нарастать, казалось, что я увидел, как тьма приобретает отчетливый силуэт. Сон прервался будильником. Похоже, нужно больше отдыхать. Видения рассеялись, и теперь, лежа в оцепенении, я мог что-то осмыслить. Проходя психологию еще в институте, узнал, что Фрейд определял наши сны как исполнение наших желаний. Чего же хотел мой мозг, я не понял, но нужно выдвигаться на рабочее место.

Стояла солнечная приятная погода, ветерок легко трепал мои волосы, казалось, что сегодня будет приятный, легкий день. По контактам оперов все было глухо, а капкан, расставленный в кабаре, не срабатывал. Оставалось допросить Виктора и ждать. Надеюсь, его показания прольют свет на эту ситуацию. Поздоровавшись с Кимом, я попросил его привести Виктора на разговор и зашел в кабинет. Несмотря на плохой сон, настроение было прекрасное. Редко такое бывает, уже не помню, когда это было в последний раз. Все-таки солнечные лучи греют не только внешне, но и проникают глубоко внутрь. Заскрипела дверь, и в нее зашел совершенно спокойный человек. Почему он так апатичен, не считает себя виновным или это признак внутренней собранности? Виктор сел напротив меня, и Ким ушел. «Что же, начнем», – подготовился я. Нужно создать идеальную обстановку для выявления правды. Включил лампу и направил свет в лицо Виктору, тот сморщился. Пройдя к нему за спину, громко крикнул: «Встать!» Он вздрогнул, и я выбил стул из-под него, тот с грохотом упал. «Сколько раз уже чинил его?» – пытался вспомнить, но, поймав себя на этой мысли, пришел в себя.

– Долго будешь мне зубы заговаривать?!

– О чем вы?

– Зачем ты мне солгал, почему не рассказал, что она нарк, ты снабжал ее?

– Я… Я не понимаю…

– Хватит, кто твой дилер, не мог контролировать ее и подсадил на иглу?

– Я…

– Последняя буква алфавита! Перестань строить из себя пай-мальчика! Знаю таких, как ты, вокруг много богатых поклонников, и ты приревновал, не смог сдержаться и убил!

– Пошел ты!

Он посмотрел на меня таким взглядом, что даже видавшему виды следователю стало страшно.

– Я любил ее, ты, кусок дерьма, ни черта не знаешь о ней!

– Что же я не знаю?

– Да, устроил ее там работать, по знакомству договорился, она не кололась, раньше увлекалась эзотерикой и прочим, я отвадил от этого, потому что люблю ее!

– Кто твой знакомый?

– Это неважно… Больше я вам ничего не скажу.

Он поник головой и опустился на пол, прижавшись спиной к столу. Я, ничего не добившись, вывел его и отпустил. Его эмоциональная речь меня не растрогала. Сколько таких было – множество. Я молча сидел в кабинете, смотря в окно. Раздался звонок, взял трубку и услышал знакомый голос:

– Появилась информация, контакт сообщил, что один медбрат барыжит лекарствами для особо состоятельных клиентов.

– Где он?

– В психиатрической больнице «Приют» за городом.

– Понял, наведаюсь туда, спасибо.

Провести денек в психушке – не лучшее ли развлечение? Пойти одному довольно опасно, нужно взять с собой пару крепких ребят.

***

Передо мной стояла гнетущая картина. Старое обшарпанное здание, по виду построенное еще в конце тридцатых. Три этажа и двухскатная крыша, потрепанная временем, не вызывали хорошего мнения о содержании больных. Здешних постояльцев свезли со всего района: бомжей, уклонистов, урок и действительно безумных личностей. Присутствовал пару раз на задержании подобных людей. Почти у всех глаза на выкате, бредят о чем-либо, таких и допрашивать бесполезно. Самые пугающие из них – это те, у кого взгляд холодный как сталь. Они находятся в непоколебимой уверенности, что все сделали правильно. Один из них изгонял бесов путем извлечения внутренностей живота, другой считал себя магом, раскапывал свежие могилы, разрезал тела и делал из них обереги. Мурашки по коже от таких людей. Я повернулся к своим напарникам: Лене и Гоше. «Если не вернусь через час, вызывайте помощь», – приказав им, отправился в неизвестность.

Пройдя в регистратуру, спросил, на месте ли главврач. Получив подтверждение, я пошел по коридорам, зеленые бледные стены нагоняли тоску, а крики душевнобольных создавали диссонанс, который разрушал мое спокойствие. Из окошка в палате на меня безумными глазами смотрел псих, его лицо испещрено шрамами, одного глаза не было. Он вглядывался мне в лицо, будто узнал меня. «Он видел ее!» – закричал он. Медбрат, находившийся в палате, скрутил его, мельком посмотрел на меня и скрылся за дверью.

Я вошел в кабинет главврача. В нашем участке он был на карандаше, с этим местом и так было связано много дурных слухов, не только о коррупции. А доктор Брин бросал такую грязную тень, что все истории казались правдой. Постоянный посетитель «Паутины», дорогой автомобиль, загородный дом. Я думаю, врачи немного получают, чтобы так жить. Но он не здешний, а со столицы, хорошая крыша помогает ему широко развернуться, и прижать его некому.

– Здравствуйте, я присяду?

– Конечно, господин Филин.

– Ну до вас мне далеко.

– Не понял.

– Забудьте, поступила интересная информация.

– Какого рода?

– Говорят, у вас тут магазин, врачи торгуют препаратами всех видов, а вы с этого получаете процент.

– Я к этому непричастен, есть подозреваемые?

Заметен был его интерес – не из-за заботы перед больными, лишний шум будет ему мешать.

– Некто Николай, медбрат, по нашей информации торгует широким спектров препаратов.

– Николай… Работает здесь один, сейчас вызову.

Он набрал телефонный номер и долго говорил. Я стучал пальцами по столу, сдать мелкого посредника умно, все понимают, кто здесь большая шишка. Спустя время вошел рослый мордатый мужчина. Его я видел в палате. Не успел ничего сказать, как главврач уже сыпал обвинения в адрес Коли. На удивление он сдался и признался, что продает налево препараты. «Мне отдали пешку, чтобы перестал совать нос, куда не надо», – резюмировал я.

Надев на него браслеты, мы в сопровождении главврача пошли к выходу. Тут случилось неожиданное. «Брин, слепой видел его», – произнес он. «Что ты сказал?» – только и успел сказать я, как почувствовал боль в шее и провалился во тьму.

***

Тени опустились на меня, я ничего не мог сделать. Только пустота поселилась в моей голове. Кто я, что здесь делаю? Нечеткие силуэты кружили вокруг меня, галлюцинации и бред. Мне казалось, что вся та жизнь была лишь долгим сном и теперь я здесь – среди себе подобных. Снова послышался утробный глухой гул, он произвел такое отрезвляющее действие, что от былой слабости не осталось и следа. Я обнаружил себя прикованным к койке, от которой жутко воняло. Вошел доктор Брин.

– Вы очнулись, чудесно!

– Что происходит?

– Ничего, просто интересный эксперимент.

Я собрался встать, но привязь была крепка, или мое тело слишком ослабло. Сил хватило только сказать: «Я тебе не крыса лабораторная». Брин посмотрел на меня с непониманием.

– Конечно, конечно, вы здесь наш гость, не побоюсь сказать, что почетный!

– А где здесь наливают?

Чувство юмора начало возвращаться. Значит, осталось недолго.

– Вам еще предстоит узнать свое предназначение в нашем деле, так что отдыхайте, набирайтесь сил.

– Прямо сейчас к вам выехал весь участок, тебе конец!

– Не бойтесь, ваших друзей мы уже спровадили, один был таким буйным, что пришлось применить силу.

– Что ты сделал?

– Как вы думаете, сколько вы уже здесь?

Брин вышел из палаты, оставив меня наедине с собой. Сколько я здесь: день, неделю или больше? За это время меня никто не искал? Эти мысли вгоняли меня в паническую паранойю. Если меня никто не ищет, значит, меня уже списали со счетов. «Рано, сволочи, выберусь отсюда и без суда всех!» – пообещал я себе.

***

Все сложилось более неожиданно, чем я ожидал. Ко мне в палату зашел неизвестный молодой мужчина. По синякам под глазами понял, здесь он давно. Парень развязал меня и помог сесть.

– Ты капитан Филин?

– Кто ты?

– Неважно, я Андрей из службы.

– Что?

– Давай приходи в себя быстрее! Я под прикрытием.

– Следите за Брином.

– Меня раскрыли и упекли сюда, нужна твоя помощь!

– Предлагаешь бежать отсюда?

– Конечно, соображай быстрее!

– А где мои напарники?

– Кормят червей, но на твой счет отдельные планы, не знаю какие, так ты идешь?

– Да, каков план?

– Есть тут некий пациент, который очень шумный, выведем его из себя и под шумок свалим.

– Нужно сообщить, что здесь произошло!

– Не вздумай идти в участок, подумай головой. Тебя никто не ищет!

Озарение навалилось на меня тяжелым грузом. Все мои коллеги по работе оказались куплены. Я остался один.

– Как мне тебя найти?

– В доме на улице Павлова. Буду ждать тебя на чердаке.

Собравшись с силами, я поднялся с кровати и осторожно выглянул наружу. Свет старых фонарей еле освещал коридор, а в его конце была заветная дверь на свободу. Осторожно, не привлекая внимания, подошел к палате, где лежал «слепой». Я понемногу, чтобы не выдать себя, начал подглядывать в маленькое окошко. Вдруг свет луны перекрыл его силуэт. «Она сказала, ты придешь!» – истерически зарычал он. Больной начал колотить дверь, в неистовом исступлении вопя. Смекнув, что пора прятаться, вернулся к себе в палату. «Готовься!» – сказал своему новому и, возможно, единственному товарищу.

Заскрежетала толстая металлическая дверь, и послышались шаги, потом услышал скрип. «Он там, пора валить!» – понял я и быстрыми перебежками дошел до конца коридора. Мой напарник был рядом. Я, недолго думая, закрыл дверь в палату, оставляя медбрата наедине с пациентом. Было приятно видеть его изумленные глаза, смотрящие прямо на меня. Больной не унимался и начал раскачиваться из стороны в сторону. Медбрат допустил важную ошибку: повернулся спиной к опасности. Псих прыгнул ему на спину и начал зубами отрывать от него куски. Получив моральное удовлетворение, я последовал за напарником.

– Зачем ты это сделал, теперь вся больница будет в курсе!

– Не нужно беспокоиться, они к крикам привычные.

Мы оказались на распутье: справа было хирургическое крыло, с другой стороны сестринский пост, а зная, какие здесь медбратья, лучше им не попадаться. Не привлекая внимания, пройдя по указателям, нашли запасной выход. Он, конечно же, был закрыт. Единственный возможный путь оказался через морг. Спустившись в подвал, оказалось, что там никого нет, кроме нескольких трупов. Открыв массивную дверь наружу, я почувствовал свежий запах свободы. Осталось только перемахнуть через забор, и поминай как звали, но куда мне теперь идти? В моей квартире они будут искать в первую очередь. Мои размышления прервал службист. «Вот вижу просвет, готов к финальному рывку?» – спросил меня. Кивнув, я что есть сил побежал к забору. Оказавшись по ту сторону, был как в бреду, пробираясь сквозь ветки и корни, лишь бы не оказаться снова там.

***

Выбившись из сил, я остановился. Луна была огромна, ее свет проникал сквозь ветви, освещая пространство между деревьями. Настало время подумать. Без хорошего плана обратно в город лучше не соваться. В квартиру нельзя, в участок нельзя, службист дал мне адрес, куда можно пойти, но как добраться безопасно? Для начала нужно выйти из леса. Вспоминая школьные уроки, я начал вглядываться в звезды в попытке найти Полярную звезду, не получилось. «Так, нужно вспомнить, больница располагалась на юго-востоке от города, значит, идти мне в противоположную сторону». Смекнув, что делать, начал искать мох. Как оказалось, тот из-за повышенной влажности растет вокруг всего дерева. Нужно было что-то больше. Я, напрягшись, представил карту района, пытаясь вспомнить до мельчайших подробностей каждую деревеньку и поселок по пути сюда. Закончив мозговой штурм, выбрав примерный маршрут, вверив себя минимальному шансу на успех, отправился в город.

Идя по лесу, меня не переставая пробивал озноб, комары не давали покоя, а паранойя только усиливалась. Все время казалось, что кто-то следит за мной. Окружающие звуки действовали угнетающе, уханье сов, завывания диких зверей, хруст веток и скрипение стволов деревьев создавали эффект, как будто я в фильме ужасов. Здесь человек чужой, не на своей территории, как давно мы были частью природы? В древние времена человечество старалось жить в гармонии с миром, приносило богам природы жертвоприношения, чтобы задобрить их. Со временем мы поняли, что в этом нет смысла. Успех охоты зависел не от благосклонности духов, а от умелых действий и орудий труда. Мы забыли всех старых богов, а на их место поставили других – современных, более отвечающих потребностям и веяниям времени. Во времена Союза люди хотели совсем отказаться от идолопоклонничества, но как-то не срослось. Все (от высших чинов до простых рабочих) так или иначе верили в своих божественных сущностей, коммунизм не стал заменой идеи богов. После развала это стало отчетливо видно. Сколько людей заряжали воду перед экраном старого телевизора, сколько попали в различные деструктивные секты? Человек, потерявший надежду на светлое будущее, ищет хотя бы одну маленькую крупицу счастья, которая, как ему кажется, наполнит его радостью и вернет в то беззаботное состояние, когда он был ребенком. Неважно, во что верить: в языческих, христианских, буддийских или других богов, главное – создать у себя чувство сопричастности и правоты. Получая эти светлые, но обманчивые ощущения, необходимо всеми силами глушить внутри себя неуверенность. Чем больше начинаешь задумываться, тем яснее видна фальшь, окружающая нас. Даже сейчас сколько из моих коллег ходит в церковь, а меня уже никто не ищет. Это неважно, сейчас необходимо идти вперед. Очень легко впасть в уныние под тяжестью осознания бренности всего существования. Нужно собрать всю волю в кулак, стиснуть зубы и идти. Пусть сквозь боль, уныние и страх, пока ты мчишься вперед, нужно не останавливаться. Ведь только в конце пути осознаешь, чего ты стоишь, через что пришлось пробираться, с чем сражаться, чтобы иметь то даже самое малое, что есть у тебя. Я тряхнул головой: «Не место для философии!»

Я медленно шел вперед, заметно похолодало, под ногами хрустели ветки. Дальше был крутой овраг, заполненный доверху буреломом. Это был единственный путь, если пойти в обход, то я не успею до конца ночи добраться до города, а днем появляться было опасно. Предстояла сложная работа. Я аккуратно начал спускаться вниз, опустив ладонь на землю, создавая точку опоры. Не спеша добрался до высохшей ели. Обхватив ее и сделав усилие, взобрался на нее и, обхватив ногами, медленно пополз. У меня на пути поперек ели возник свеженький ствол дуба. Подползая к нему, ель заскрипела, видимо, здесь находится точка напряжения, одно неправильное движение – и конец. Я поднялся, зацепившись руками за дуб, и рывком взобрался на нее. Ель с громких хрустом разломилась пополам, и ее части утонули в буреломе. «Обратного пути нет», – резюмировал я и начал искать маршрут.

Мне оставалось пройти вторую половину, виделись два пути: относительно безопасный и рисковый. Я выбрал первый вариант. Ствол дуба был настолько широким, что на нем можно идти в полный рост. Я подошел к стволу березы, который, облокотившись, лежал как шест. Под березой было уже более чистое место, но склон более крутой, чем ожидалось. У подножия подниматься будет слишком сложно. Единственный шанс – это оттолкнуться и использовать березку как рычаг и схватиться за уступ. Я пошевелил деревцо, ходит свободно, дело должно выгореть, иначе падать будет довольно болезненно. Собравшись с силами, взяв небольшой разбег, который позволяла ширина дуба, схватил мой импровизированный шест и прыгнул в неизвестность. На середине моего полета заметил несколько плотных корней деревьев. «Вот оно!» – понял я и, неудачно приложившись левым боком, вцепился в эти корни. Мне повезло, они были плотно зафиксированы грунтом, посмотрев наверх, протянул руку и, нащупав относительно плотную поверхность, поднялся на уступ. Оглядев бурелом, я подмигнул березе, отдавая таким образом почести своему орудию для достижения цели. Впереди был виден только лес. Прикинув, что до ближайшей деревни около трех километров, я, довольно устав от акробатических упражнения и ситуации в целом, поплелся дальше.

Глава 4. Вспоминая о прошлом

Через несколько часов вышел к просеке. Вдали виднелся старый бревенчатый домик, огороженный плетнем. Крыша, покрытая мхом, от времени покосилась, в окнах виднелся свет. Я вышел из лесу и пошел по грунтовой дороге, желудок сводило резью, ноги гудели и отказывались идти, туман окутывал мои мысли. Из-за двери в жилище пробивался чудотворный, пьянящий запах горячей картошки. Той самой, запеченной в фольге на углях. У меня потекли слюнки, но, справившись с приступом голода, я постучал. Послышались шорохи, и дверь открыл седой полноватый, выше меня старичок. Его грузный вид создавал впечатление, что я увидел настоящего богатыря или мудрого старца, который поведет меня по новому пути. Он оглядел меня с ног до головы, видок у меня был еще тот. Весь в грязи, осунувшееся от усталости и стресса лицо. «Проходи», – сказал он и ушел внутрь дома. Я последовал за ним.

Внутри присутствовал аскетичный уют. Старые занавеси, небольшой столик из сруба березы, древняя, повидавшая виды русская печь, от нее исходило тепло. Если бы не голод, то прижаться к ней и уснуть, больше ничего не надо. Дед подошел к печке, взял полотенце и открыл задвижку. Из отверстия пошла мягкая волна тепла. Он достал чугунок, полный картошки. От нее валил мягкий пар. Я сглотнул слюну. Поставив его на стол, он пригласил меня к столу. Повинуясь своим низменным позывам, я сел и руками начал жадно отрывать куски от картошки. Старец недовольно посмотрел на меня. «Руки помой», – приказал он мне. Я огляделся вокруг и увидел раковину, слив которой уходил в ведро, над ней был рукомойник. Помыв руки прохладной водой, показал руки хозяину дома. «Садись», – сказал он. Я наконец добрался до еды, жадно поедая ее, и никак не мог насытиться, пища – это все, что занимало мой разум. Тревожные мысли меня не занимали, забылись все события этого дня. Мое счастье прервал старик:

– Кто ты?

– Капитан полиции.

– Не похож.

– Тяжелый день выдался.

– В аварию попал?

– Почти, потерялся в лесу.

– Только в нем?

Вопрос старика застал меня врасплох. Что он имел в виду? Не потерялся ли я в жизни? Если правильно помню, то с головой у меня все в порядке. Я капитан полиции, расследую убийство, нет, уже нет. Теперь из охотника превратившись в жертву, появилась тяготящая неопределенность. Все факты, что я собирал до этого, перестали иметь какой-либо смысл. Тайные секты, наркоторговцы, коррупционеры, психи. Как это все связано? Или изначально все эти вещи никак не связаны между собой, просто яркое дополнение к делу? Одно тут не вязалось. Слова того психа, из-за них меня похитили и лишили всего. Нет, все это неслучайно, просто не хватает какого-то важного звена, единственная зацепка – адрес, который дал службист. Для начала нужно отдохнуть.

– Нет, все в норме, можно я останусь на ночь?

– Конечно.

– А кто вы, лесничий?

– Почти… раньше здесь был небольшой поселок, в нескольких сотнях метров отсюда, после перестройки все разъехались и я остался один.

– Вокруг никого нет?

– Ни души, я здесь председатель, лесничий и охранник в одном лице.

– Где я могу расположиться?

Он указал мне место: старая пружинная, грубо сваренная кровать стояла у окна. Я снял обувь и как был – отключился, новый день обещал быть еще сложнее.

Это был лучший сон в моей жизни, голова была абсолютна пуста, а проснувшись, я еще некоторое время просто лежал. Так хорошо мне еще не было. Не хотелось думать, хотелось просто отдохнуть. Через время я встал с кровати, умылся и выглянул в окно. Легкий предрассветный туман исчезал, а ему на смену приходили мягкие солнечные лучи. Весь лес наполнялся красками, казалось, что весь мир улыбается мне. Я вышел во двор и сладко потянулся, легкая прохлада отлично сочеталась с теплыми лучами, прогревавшими меня до самых косточек. На заднем дворе оказались два строения. Это порадовало, возможно, у старика есть автомобиль, на котором можно вернуться, но до вечера этот путь закрыт. Меня теперь точно будут искать, уже выставлены посты. Никто не поверит, что во всем виноват доктор Брин и компания. После моих слов вероятность уехать далеко и надолго очень высока.

Вдруг меня окликнул хозяин дома. «Осваиваешься?» – спросил он. «Немного», – ответил я. Старик подошел ко мне и протянул руку: «Сергей». – «Йохан», – сказал я и пожал его ладонь.

– Немец?

– Давно обрусевший.

– Так что ты здесь делаешь?

– Расследую дело, все так завертелось, что и рассказывать долго.

– Не хочешь – не говори.

– Не подвезете меня до города вечером?

– Конечно, но не просто так.

– Понял, что нужно сделать?

– У сарая дровенник увидишь, а рядом топор, пила и бревна. Нужно заготовить.

– Давненько не брал я сабли в руки.

Обойдя покосившийся сарай, увидел грустную картину. Десять толстых бревен лежали друг на друге. Увидев объем работы, мой оптимизм поубавился. В каждом деле есть два сложных этапа: начало и конец. Начинать всегда трудно, кажется, что сделать столько невозможно, а по завершении уже неохота, усталость, накопившаяся за время, давит на плечи. Я начал распиливать бревна на небольшие части. Работа руками хорошо чистит голову. Распилив бревно, взял топор. Подняв высоко свое орудье, я на выдохе опустил его, расколов дерево пополам. «Все-таки не зря отец учил», – вспомнил и начал ностальгировать. В детстве все казалось более интересным. Рубка дров, погонять мяч во дворе, исследовать недостроенные здания. Ты был исследователем, первооткрывателем, и вся жизнь была впереди. С возрастом все приедалось и превращалось в стабильность, которую каждый из нас не хотел бы терять. Жажда приключений уходит, и остается серый быт. Не спорю, неординарные события последних дней наполнили меня чем-то, что я давно забыл. Кровь забурлила по венам, сердце билось как бешеное, и тело работало на пределе возможностей. Голова соображала лучше прежнего. Так выглядит адреналиновая зависимость, возможно, из-за этого я и пошел в полицию. Желание искать преступников, как охотник преследует дичь. Это битва умов, где более умелый соперник получает все. Каждое дело – как соревнование, хотя это и звучит цинично. Мы привыкли оправдывать все свои поступки принципами, законом и подобными иллюзорными вещами, но будем честны сами с собой, ответ на этот вопрос лежит не в плоскости осознанности и животных инстинктов, а за ними. Там, где не ступала нога человека, что-то за гранью времени и пространства. Решение, которые мы приняли, всегда нам кажется логичным, все внутренние факторы складываются в единую мозаику нашего выбора, но люди – существа иррациональные. Множество скрытых моментов остаются за кадром. Эти моменты я и ищу в работе. Это некая страсть – залезать людям под кожу, проникая в их потаенные участки души. Чувства от этого неописуемые, кажется, будто ты можешь предсказать любой его шаг.

За мыслями о прошлом и душах людей я закончил половину работы и заметно проголодался. Вернувшись в жилище и увидев остатки картофеля, принялся их доедать. Когда с овощами было покончено, я вышел во двор и увидел старика, который нес два наполненных ведра. Он кривил лицо от тяжести груза, видно, года брали свое. Перехватив ведра и узнав, куда их тащить, поплелся в указанном управлении. Поставив их на землю, старик сел на корточки и прислонился к стене. Он достал из кармана засаленной куртки пачку папирос. «Будешь?» – спросил дед. Я задумался, когда в последний раз курил, отец так надрал мне уши, что, только учуяв запах табака, бежал прочь, лишь бы он не попал на меня. Так всю жизнь не попробовав никотин, решил рискнуть. Взяв в руки небольшую трубочку белого цвета, я провел ей под носом, пытаясь почувствовать тот аромат, который так пьянит курильщика. «Ничего», – резюмировал я. Дед смотрел на меня как на умалишенного. Вдруг тот сказал: «Ты что, больной?» Я засунул папиросу в зубы. «Сидит как влитая», – решил пошутить. Старик достал спичку и хорошо отточенным движением прикурил, я последовал его примеру. Едкий дым наполнил рот, проникая в горло. Я начал кашлять, дед смеялся: «Ну, ты даешь!» Не обращая внимания, сделал еще одну затяжку, в этот раз меня накрыло. По телу начала разливаться слабость. Пришлось сесть на некоторое время, проморгаться. «Не курил раньше?» – спросил старец. «Нет, но сейчас мне необходимо», – сказал я. Яркое солнышко лучами скользило по коньку домика, пение птиц создавало единую картину безмятежности. Как же мы не ценим те короткие моменты повседневности, окружающие нас. Мелкий дождик, моросящий томным летним вечером, прибивая пыль к земле. Простор полей и ветер, гуляющий по верхушкам сухостоя, как пальцы в волосах. Весь этот миг запечатлеется в памяти и засоряется различной мусорной информацией. Побывав в опасности, простой и погожий денек приносил настоящее счастье. Пора возвращаться к рубке.

Вернувшись к рабочему месту и ужаснувшись тому, что осталось сделать, я начал ускоренно махать топором, стараясь сократить объем работы. Закончил только к вечеру. Уставший и потный, я вернулся в домик, там меня ждал мудрый старец Сергей. Он сидел за столом и заготавливал патроны. Рядом стояла знакомая с детства двустволка «ТОЗ». Поторапливать его не хотелось, но о своей цели забывать нельзя.

– Ну что, можем отправляться?

– Конечно, подожди минутку.

Я побродил по комнате, и мой взгляд зацепился за печку, а точнее, за то, что на ней лежало. Под старой подушкой с вышитыми кораблями была рамка. «Что это?» – спросил я. «Ты что, слепой? Семья моя», – отрезал он. Я достал рамку, с фотографии на меня смотрела счастливая парочка. Молодой человек в советской военной форме с аксельбантами обнимал худую девчушку в полосатом платье. Их улыбчивые лица, смотрящие на меня, выражали надежды на безоблачное будущее, которые разбились о время и жизненные обстоятельства. «Где она?» – задал вопрос старику. Он помолчал и отвел на секунду взгляд в сторону. «Погибла в автокатастрофе три года назад», – в его глазах почувствовалась такая тоска, что мне самому стало неудобно. Я захотел сбавить градус: «Извини, дед, не хотел бередить душу». Тот покачал головой, как бы пытаясь стряхнуть с себя все то, что с ним случилось. Он встал из-за стола и протянул руку к полке, пошарив там, в ладони показались два металлических ключа.

Мы стояли перед непонятным строением, я понял, что это гараж. Отворив дверь, нас встретила настоящая легенда советского автопрома – «Волга». Краска в некоторых местах облупилась, но в целом машина выглядела многообещающе. Сергей, крякнув, с трудом сел в машину и завел ее. Ровное жужжание мотора успокаивало. «Толкать не придется, отлично». Впереди была самая сложная задача – незамеченным добраться до Павловской улицы.