Текст книги "Девушка плохого парня"

Глава 3

Смерть от ментоловой жвачки – революция в мире преступности

Я могу честно сказать, что у меня очень крепкий сон. На самом деле кран мог бы сорвать крышу моего дома, и я бы проспала это – так уж я устроена. Это чисто генетическое. Мы все дорожим сном гораздо больше, чем обычные люди, а мой брат довел свою любовь к нему до предела, поскольку он только и делает, что спит, ну или безнадежно напивается, а потом спит. Эта наследственная любовь ко сну объясняет ту ненависть, которую я питаю к любому человеку, который будит меня раньше, чем я должна вставать. Любой человек, который знаком со мной достаточно хорошо, знает, что лучше не мешать мне спать. Вы можете издеваться надо мной сколько угодно, можете называть меня всеми именами на свете, можете жестоко отнять у меня любовь всей моей жизни, но вы просто не можете разбудить меня, когда я не хочу, чтобы меня будили.

К сожалению, один человек не получил памятку, и это моя собственная мать.

– Пора просыпаться, дорогая, мы ждем тебя к завтраку.

Я произвожу мысленные расчеты и поднимаю голову с самой удобной подушки на земле, чтобы взглянуть на будильник, который стоит на моей прикроватной тумбочке. Я права, у меня есть еще пятнадцать драгоценных минут сна, которые довольно жестоко у меня отнимают. Мне все равно, если это президент ждет, чтобы разделить со мной овсянку, я лучше посплю. Именно так я говорю своей маме.

Однако она отказывается принимать «нет» в качестве ответа или вообще покидать мою комнату. Мама никогда не была воспитанным человеком. Она уже давно не будила меня в школу, и я думаю, что она все еще застряла в том месте, где мне шесть лет и я закатываю истерику из-за того, что не хочу идти в школу. Она срывает с меня одеяло.

– Невежливо заставлять гостей ждать, Тесса. Пожалуйста, одевайся и спускайся.

Мое раннее утро теперь фактически испорчено, я нехотя собираюсь и топаю вниз по лестнице, готовая поколотить человека, который нарушил мой утренний распорядок. Конечно же это Коул Стоун.

– Ты! – прорычала я, быстро оправившись от шока, когда увидела его в своей столовой.

К счастью, мама находится вне зоны слышимости и не слышит, как я грубо обращаюсь с нашим «гостем». Он непринужденно угощается щедрой порцией яичницы с беконом, пока я придумываю, как заставить его подавиться кофе.

– Что ты здесь делаешь? – шиплю я, направляясь к нему.

– Твой отец спросил меня, могу ли я отвезти тебя сегодня в школу. Он сказал, что не сможет отвезти тебя, потому что ему нужно рано уехать на работу, а машина твоей мамы застряла у механика. Это тебе ничего не напоминает?

– Нет, он не говорил об этом вчера вечером, – качаю я головой.

Как удобно, хорошо сыграно, отец.

– Папа сказал мне, что ты ждешь меня, поэтому я здесь с утра пораньше.

Почему-то я заставляю себя поверить ему, потому что знаю, что мой отец способен на такое. У него был какой-то странный фетиш на сватовство ко мне и одному из мальчиков Стоунов, и, возможно, это его попытка свести меня с Коулом. Это на него я злюсь, а не на Коула, потому что, похоже, Коул такой же невежда, как и я. Я нехотя даю ему поесть, пока иду на кухню, чтобы взять немного еды для себя, но странность его присутствия в моем доме и нашего вежливого отношения друг к другу не проходит.

Дело в том, что мама никогда не готовит. Любой материнский инстинкт, который мог бы побудить ее заботиться о своих детях настолько, чтобы накормить их, уже давно исчез. Я знаю по опыту, что она потрясающе готовит. Но в какой-то момент она перестала быть той мамой, которая каждый вечер готовила ужин и настаивала на том, чтобы мы все вместе сидели и ели.

Видя, что сейчас стоит на нашем столе, я не могу не испытывать ревности, понимая, что мама готовит для Коула, а не для нашей семьи. Это глупо, я знаю. Семейные проблемы не решатся из-за запеканки. Но мне нужен козел отпущения для всей обиды, которую я испытываю, и теперь она, похоже, направлена на Коула. Коул, который, кажется, не замечает всего напряжения вокруг себя и поглощает свой завтрак, как трактор на ходу.

– Итак, Коул, какие у тебя планы на колледж?

Вопрос мамы застал меня врасплох, поскольку она проявляет ничтожный интерес к моим планам на будущее. Она даже не знает, какие занятия я прохожу в выпускном классе и что я отличница. Я внутренне вздыхаю и стараюсь не утонуть в жалости к себе. Логично, что мама подлизывается к нему. В конце концов, он сын шерифа, а шериф – очень важный человек в мире политики маленького городка.

Коул перестает поглощать свою еду и обезоруживает маму очаровательной улыбкой.

– На самом деле я ничего не планировал. Возможно, я даже не пойду в колледж в этом году. Я думаю взять отпуск на год. Может, поехать с рюкзаком по Европе, посмотреть мир.

– Путешествовать по Европе с рюкзаком? Этим оправдываются только те, у кого нет оценок, чтобы поступить в колледж, – фыркнула я в недоумении.

Мама бросает на меня назидательный взгляд, и я понимаю, что она предупреждает меня отступить. Я дуюсь, как упрямый ребенок, и скрещиваю руки на груди, отвечая на ее взгляд. Я уже говорила ей, что ни при каких обстоятельствах не буду подлизываться к Коулу Стоуну. Ничего на планете не заставит меня быть милой с парнем, который взял на себя ответственность делать каждый час моей жизни трудным. Если моя мама думает, что я стану лучшей подружкой Коула, то она явно заблуждается.

– Тесс, милая, насчет той машины, которую ты хотела на свой день рождения… – Она запнулась, без сомнения специально, но ее слова возымели желаемый эффект. Я замираю, моя вилка останавливается на полпути в воздухе, когда моя мать ухмыляется мне из-за стола.

Она не…

Весь год я копила деньги на самый красивый Range Rover Sport. Машина моей мечты – это еще и причина, по которой я позволяла возить себя в школу до самого выпускного класса. Не то чтобы мои родители не могли купить мне машину, но я сама хочу машину, и поэтому в восемнадцать лет меня все еще возят в школу. Я регулярно практиковалась в вождении на машинах родителей, чтобы, когда я наконец стану владельцем своей, не подвести эту красавицу.

Однако в конце концов мои сбережения оказались несколько скудными и родители вмешались, чтобы не дать мне погрузиться в депрессию. Они пообещали, что я смогу получить машину на свой день рождения без всяких условий. Я парила на девятом облаке, мечтая о том, как мы с машиной мчимся по шоссе, ветер развевает мои волосы, а по радио играет Maroon 5…

Но как только слова покидают ее рот, образ разбивается на тысячи кусочков, потому что я знаю, к чему это приведет…

– Что насчет моей машины? – осторожно спрашиваю я, когда ее ухмылка расширяется.

– Я подумала, может, мы купим ее в следующем году. В этом году ты можешь взять старую машину Трэвиса, так как ты все еще немного шатаешься при парковке.

О нет, не так! Я умею парковаться лучше, чем она, и она призналась мне в этом прямо в лицо. Я знаю, что она делает. Она шантажирует меня тем, что я стану собачкой Коула, и угрожает мне тем, что отнимет у меня единственную вещь, без которой, как она знает, я никогда не смогу жить. Мне очень нужна эта машина. Когда у тебя такие проблемы с самооценкой, как у меня, последнее, что тебе нужно, это чтобы отец возил тебя в школу и обратно.

Я сглотнула, осознав, в каком затруднительном положении я нахожусь. Единственный выход, который у меня остается, – поступиться своей гордостью и принять это наказание со щепоткой соли. Когда-нибудь я отомщу вам, родители.

– Не волнуйся, мамочка, я поработаю над своей парковкой, – сказала я, улыбаясь до боли в щеках, но сообщение было доставлено. В расшифрованном виде мои слова означали следующее: «Ты победила, мама, я не буду обрушивать свой гнев на Коула, по крайней мере не сегодня».

– Прекрасно, дорогая, – весело отвечает она и возвращается к своему завтраку.

– Я думаю, нам нужно сказать нашим родителям, что мы не заинтересованы в том, чтобы проводить время друг с другом. Я думаю, что это должен сделать ты, потому что я не думаю, что мои родители понимают большую часть того, что я говорю. У нас явно проблемы с коммуникацией, – говорю я ему, снова и снова прокручивая в голове эту речь во время нашей поездки. Я не хочу быть чрезмерно грубой с ним, но мне необходимо донести до него эту мысль.

– Я думал, мы договорились быть друзьями прошлой ночью, – дуется Коул, но не сводит глаз с дороги.

Я изучаю его профиль и замечаю напряженность его челюсти и плотно сжатый рот. Подождите, неужели я снова задела его чувства? Я зажмуриваю глаза и отгоняю эту мысль. Я не соглашалась быть его другом и никогда не соглашусь.

– Мы ни о чем не договорились прошлой ночью, и я думаю, что будет лучше, если мы разойдемся в разные стороны, как ты думаешь? Прошлое это прошлое, я буду заниматься своими делами, а ты своими. Это не должно быть так уж сложно.

Я пытаюсь его вразумить, потому что если я застряла в замкнутом пространстве с Коулом Стоуном и не могу выбраться, не рискуя погибнуть, то я могу использовать это в своих интересах. Глупо, но я убедила себя, что он не выкинет один из своих трюков, пока мы едем. Но, учитывая как меняется выражение его лица, по мере того как я продолжаю говорить, я понимаю, что могу оказаться не права. Почему он так реагирует?

– Ты действительно думаешь, что это настолько невозможно? Чтобы мы с тобой могли быть друзьями?

Его безмятежность неожиданна, и я не знаю, как ему ответить.

– Я… Я просто думаю, что будет лучше, если мы пойдем разными путями.

– Но что если… Господи, Тесси, что если я хочу попытаться все исправить на этот раз?

Заметив выражение абсолютного шока на моем лице, он замолкает, чтобы не сказать еще больше вещей, которые заставляют содрогнуться основы его мира.

– Хорошо, тогда, прежде чем мы устроим сегодня утром паническую атаку, давай оставим это открытым для обсуждения?

Я не думаю, что ответила:

– Тебе пересадили мозг в военном училище?

– Ты и это твое воображение, кексик. Я вполне способен быть милым.

Он усмехается. Могу поспорить, что мое воображение может придумать тысячу разных способов убить его с помощью этой пачки жвачки, лежащей на приборной панели. Кем бы ни был этот Коул, я еще больше не знаю, как с ним справиться, чем со злой версией. Чем быстрее я от него избавлюсь, тем лучше для моего рассудка. Смерть от ментоловой жвачки – я бы произвела революцию в мире преступности. Они должны дать мне мой собственный эпизод в «Криминальных умах».

Когда мы наконец добираемся до парковки ALHS, я чувствую себя ветераном войны. У меня такое ощущение, что я в шоковом состоянии – именно так можно описать мое нынешнее душевное самочувствие. Не обращая внимания на то, что у меня чуть не случился приступ паники, Коул ставит свой Volvo между двумя парковочными местами. Мои ноги шатаются, когда я выбрасываюсь из машины подальше от Люцифера. Поспешив уйти от него, я натыкаюсь на чирлидершу и готовлюсь к промывке мозгов. Но этого не происходит. У этой болельщицы чуть ли не слюни текут, когда она смотрит на Коула. И не только у нее.

Когда я оглядываюсь вокруг, кажется, что все застыли на месте и смотрят на него. Фигурально. Возвращение Коула – это очень большое событие. Он незабываемая легенда для всего студенческого сообщества. В ALHS его боготворят за многочисленные проделки, которые он совершал на протяжении многих лет. Все знают, кто он такой, несмотря на то что его не было три года, и кажется, что его статус знаменитости ничуть не уменьшился. Радость.

Он намеренно приукрашивает свой выход из машины. Почему он не может вести себя как нормальные люди и выходить из машины без драматизма? Это как смотреть очень плохой эпизод «Спасатели Малибу», когда он в замедленной съемке выставляет одну ногу, а затем другую. Когда Его Высочество наконец вытаскивает свою жалкую задницу из машины, снимает свою кожаную куртку и обматывает ее вокруг плеч. Он демонстративно снимает свои авиационные очки и вставляет их в задний карман джинсов. Затем он вытягивается и делает вид, что зевает, так что его подтянутые мышцы напрягаются и пульсируют, а рубашка не скрывает, насколько он подтянут. Я практически слышу, как каждая представительница женского пола вздыхает с едва скрываемым вожделением, когда он проводит рукой по волосам. Так он выглядит еще лучше, черт возьми. Затем он делает немыслимое и подмигивает мне, и я уверена, что все уловили этот момент.

Я сузила глаза и нахмурилась.

– Кем ты себя возомнил? Дэвидом Хассельхоффом?

Это стирает ухмылку с его лица, и я мысленно поздравляю себя с маленькой победой.

– Пожалуйста, если бы дамы увидели это полуголое, мокрое и блестящее тело, бегущее по пляжу, – они бы не знали, что с собой делать, – говорит он задиристо, и я киваю в знак согласия, удивляя его.

– Ты прав, это был бы трудный выбор между тем, чтобы выцарапать себе глаза или принять крысиный яд.

С этими словами я прохожу мимо него, зная, что все взгляды устремлены на меня и что рано или поздно это вернется и укусит меня за задницу.

* * *

Меган почти в истерике на уроке. Я могу сказать, что ей просто не терпится узнать, действительно ли я появилась с Коулом, и если да, то почему я до сих пор цела и невредима. Это как раз идеальный урок для того, чтобы выложить все, что я думаю, поскольку голова мисс Санчес в данный момент лежит на парте, а изо рта у нее течет слюна. Я вздрагиваю от этого зрелища и переключаю внимание на свою лучшую подругу, которая практически хнычет от желания узнать, что происходит.

У меня также есть Бет, которая старается не подслушивать наш разговор, но я знаю, что ей интересно. Последние пятнадцать минут она застряла на одной и той же странице заданной ей книги для чтения, и не потому, что она вдруг забыла, как читать.

Я рассказываю им все, начиная с того, как меня заставили пойти в резиденцию Стоунов предыдущей ночью, и заканчивая тем, как Коул стал моим попутчиком в школу сегодня утром. И к тому времени, как я заканчиваю рассказ, глаза Меган становятся размером с арбуз, когда она смотрит на меня. Бет просто выглядит забавной.

– Ты обречена, Тесса, обречена, – причитает Меган, и я плюхаюсь на свое место, неоднократно ударяясь головой о парту. – Вот-вот. Она сочувственно гладит меня по голове, и я бросаю на нее взгляд.

– Я не понимаю, в чем проблема, – грозный голос Бет впервые прерывает тишину.

Я прищуриваюсь в недоумении. Она считает, что у меня нет проблем? Неужели прослушивание всех этих альбомов Led Zeppelin окончательно повредило ее мозг? Она закатывает глаза, когда Меган и я бросаем на нее недоверчивые взгляды.

– Слушай, как я вижу, это беспроигрышная ситуация для тебя. Теперь, когда он взял на себя роль главного хулигана, Николь не будет к тебе подходить, а Джей поймет, что есть и другие парни, которые тобой интересуются. Возможно, он действительно вырастет и станет тем другом, которым ты всегда хотела его видеть.

Я бормочу в неверии, пытаясь понять ее логику. Эти слова «парень» и «интересуются» выделяются и кажутся такими чужими, особенно когда применяются ко мне, что я думаю, моя подруга поехала кататься на поезде для чокнутых.

– Бет, что из того, что он Ганнибал Лектер, ты не поняла?

– Да я понимаю, поверь мне, но больше всего я понимаю, что ты нравишься этому парню и он показал это наилучшим способом. Он явно пытается исправиться, ты должна ему это позволить. Так что, возможно, его метод не самый оригинальный, но это классический маневр для парней, – заявляет она, словно обсуждает погоду, и мы с Меган обмениваемся взглядами, думая об одном и том же: вменяемая Бет сегодня не с нами.

– Это классический маневр для мальчиков, когда ты в детском саду. Если есть хоть малейшая вероятность того, что я ему нравлюсь, он бы не стал меня так мучить, – объясняю я спокойно, как будто разговариваю с ребенком с проблемами в обучении.

– Думай, что хочешь, я знаю, что не смогу убедить тебя в обратном, – она пожимает плечами, но добавляет, – я просто чувствую, что его присутствие здесь не обязательно должно быть плохим.

Весь оставшийся день я не могу перестать думать о словах Коула и Бет. На данный момент мне удается спрятать их в уголке своего сознания, но я понимаю, что рано или поздно мне придется о них задуматься. Однако она не может быть не права.

Проходит день, и я понимаю, что люди смотрят на меня с бо́льшим интересом, чем когда-либо. В последний раз я была так популярна, когда была толстой подружкой Николь. Эти люди давили и приставали ко мне, пока она не бросила меня, поэтому неудивительно, что я несколько скептически отношусь к тому, что они замышляют сегодня.

Я стою за дверью класса экономики. Этот урок я веду с Джеем и Николь, и я с ужасом ждала его с самого начала занятий. Николь делает все возможное, чтобы это были худшие пятьдесят минут дня, а я делаю все возможное, чтобы защитить свое бедное сердце. Каждый раз, когда я вижу, как Джей и Николь осторожно или не очень осторожно прикасаются друг к другу, мне кажется, что кто-то режет его ножом.

Я вхожу примерно на пять минут раньше, и счастливая пара уже сидит за своим общим столом. В этом классе у нас партнерская система и само собой разумеется, что я сижу одна. Николь, похоже, предупредила людей, чтобы они не меняли мой статус социального изгоя. Я стараюсь не смотреть на них, проходя мимо, чтобы занять свое место в самом конце, место, которое я ненавижу, поскольку мне нужно иметь сверхчеловеческое зрение, чтобы видеть доску. Но такова жизнь, ты делаешь то, что должен делать.

– Всё в порядке, Тесси, я уверена, что у тебя вырастут сиськи, когда тебе будет лет тридцать, нет необходимости набивать лифчик, – хмыкает Николь.

Уф, я была так близка! На этот раз я почти избежала ее. Но она нанесла удар ниже пояса. Она знает, что моя грудь – главный источник смущения для меня, и все же она решила придираться к ней, тем более когда Джей с ней. Он, должно быть, сравнивает свою фигуристую и пышногрудую подружку с моей плоской грудью и думает, что ему досталась самая удачная партия.

– Или же она может сделать фальшивые, как ты, но она не настолько отчаянная.

На секунду мое сердце взлетает. Я замираю на полпути и думаю, что Джей наконец-то защищает меня и что он наконец-то увидел, насколько гнилая его девушка внутри. В любой момент он собирается поцеловать меня прямо у нее на глазах, говоря, что я всегда была единственной для него. Я поворачиваю голову назад так быстро, что чуть не потянула мышцу, но, к моему полному разочарованию, Джей сидит на своем месте, скорчившись, и еще один человек присоединился к обсуждению моей груди – фантастика.

Коул наклоняется над столом Николь и Джея, и я вижу, что он проверяет Николь. Он хочет знать, хватит ли у нее смелости ответить ему. Видите ли, до ухода Коула Николь не была ни королевой пчел, ни даже рабочей пчелой. На самом деле, она была счастлива быть пчелой-изгоем со мной. И это еще не лучшее, Николь также была очень влюблена в Коула. Я помню все те моменты, когда мы визжали по поводу братьев Стоун и представляли себе нашу совместную свадьбу, после которой мы станем сестрами. Хотя я отметила, что ее будущий муж может не позволить мне дожить до свадьбы.

Очевидно, ничего не вышло.

Бесценно видеть, как она опускает лицо, когда Коул так откровенно оскорбляет ее. Ее рот открывается и закрывается, как у рыбы. Она с трудом придумывает язвительные замечания, которые использовала в отношении меня все эти годы. Приятно видеть, как над ней издеваются, для разнообразия, я почти испытываю чувство благодарности к Коулу. Почти.

– Отвали, чувак, – Джей встает на защиту своей девушки. Немного поздновато, но все равно больно осознавать, что он прикрывает ее, а не меня.

– Тогда скажи своей девушке, чтобы она перестала быть сукой, – говорит Коул ровно, и я клянусь, что вижу, как лицо Николь краснеет от смущения.

– Коул, – предупреждает Джей, его руки сжимаются в кулаки, а челюсть напрягается.

– Джей-Джей, – отвечает он, явно наслаждаясь всем этим испытанием.

Прежде чем они успевают продолжить, звенит звонок и входит учитель, лысеющий мистер Спрус.

Спрус входит, сжимая в руках свой портфель. Все рассаживаются по своим местам, включая меня. Представьте себе мое удивление, когда стул рядом со мной впервые в жизни отодвигается, и рядом со мной садится Коул Стоун.

Он не делает вид, что ничего не происходит, пока я открыто смотрю на него.

– Ты не можешь здесь сидеть! – восклицаю я, но стараюсь говорить потише, пока мистер Спрус начинает перекличку.

– Если это не убьет меня и не поставит под угрозу мое сексуальное влечение, то, конечно, могу.

Я морщу нос от его непристойности, а он хихикает над моим дискомфортом.

– Нет, ты серьезно не можешь. Здесь никто не сидит!

– У тебя какая-то заразная болезнь?

– Нет! – говорю я, оглядываясь по сторонам и убеждаясь, что никто не подслушивает наш разговор, особенно люди, сидящие за два столика перед нами.

– У тебя есть фут-фетиш?

– Фу, нет.

– Планируешь ли ты использовать любую информацию, которую сможешь получить от меня в этом классе, и использовать свои связи в мафии, чтобы назначить цену за мою голову?

Я почти смеюсь над этим вопросом, но сдерживаюсь и качаю головой.

– Тогда я могу сидеть здесь. Я хочу сидеть здесь.

– В конце концов ты окажешься на дне пресловутой пищевой цепочки, так что тебе решать, – говорю я сухо, открывая учебник и переходя к главе, которую мы сейчас изучаем.

Я чувствую взгляд Коула, прожигающий мою голову, но пока не могу посмотреть ему в глаза. Может, я и произнесла эти слова беззаботно, но мне больно от того, что, просто связавшись со мной, человек навечно получает ярлык неудачника. Такое ощущение, что я какой-то грызун, переносящий болезни, от которого нужно предупреждать население, чтобы оно бежало.

– Не позволяй ей задеть тебя, Тесси, – говорит он мягко, так мягко, что я не могу поверить, что эти слова вырвались из его уст. Это противоречит самой его природе быть милым со мной. С каких пор Коул Стоун ведет себя со мной как настоящий человек?

– Это не совсем легко сделать, – говорю я, избегая зрительного контакта, но слышу, как он вздыхает и опускает голову на стол.

– Ты позволяешь ей переступать через себя, но это должно прекратиться, – в его голосе звучит решимость, и я поворачиваю голову, чтобы посмотреть на него.

В его глазах неподдельное беспокойство, и мой разум невольно возвращается к тому, что Бет сказала сегодня утром, – неужели я нравлюсь Коулу? Или он просто пытается избавиться от чувства вины за то, как он обращался со мной все эти годы? Если это так, я не могу позволить себе быть благотворительной жертвой и поэтому противостою ему. Даже думать об этом абсурдно, и я вытряхиваю эти мысли из головы.

– Почему тебя это волнует? Чем ты отличаешься от нее? – спрашиваю я, и вижу, как в его глазах промелькнуло что-то похожее на боль, но только на секунду.

Он пожимает плечами и улыбается мне своей дьявольской улыбкой.

– Скажем так, я не люблю делиться. Ты моя Тесси, и я чувствую, что мы оба достаточно надежны в этих отношениях, не нуждаясь в таком дилетанте, как Бишоп. Ты согласна?

Я закатываю глаза и понимаю, что он никогда не сможет быть серьезным дольше, чем на наносекунду. Кого я обманываю, не может быть, чтобы его чувства ко мне были глубже, чем его предпочтение постоянно появляться в моей жизни, хочу я этого или нет. Тем не менее во мне живет благодарность к нему, потому что прошло много времени с тех пор, как за меня кто-то заступался, но я никогда не позволю ему увидеть это.

– Мне так повезло, что ты мой личный хулиган.

– Мне только приятно, – он подмигивает и открывает свой учебник.

Иногда мне действительно хочется увидеть, что происходит в его голове. Но поразмыслив, я понимаю, что там, скорее всего, хранятся коварные мысли о том, как превратить мою жизнь в ад. Голова Коула Стоуна – опасная территория, но у меня есть предчувствие, что скорее рано, чем поздно, я стану Дашей-путешественницей.