Текст книги "Девятый круг"

Лютер
16 марта, пятнадцать дней назад
Спустя два дня после происшествия с автобусом

– Несколько глубоких вдохов, Амина. Вот так. Теперь гораздо лучше. Как твоя фамилия?

– В девичестве Хаман. Сегодня Хаман-Бауэрс.

– Сегодня? А что, у тебя были и другие фамилии? Сколько?

Она расцветает улыбкой, которая лет двадцать назад запросто остановила бы транспортный поток:

– Сколько бы их ни было, симпатяга, я всегда пребываю в поиске очередной.

– Какой у тебя красивый перстень.

– Который из них?

Он указывает.

– Расскажи мне о нем.

– Этот? Да так, всего-то бриллиант в четыре карата.

– Наверное, подарок от мужа?

– Да.

– Но почему-то его с тобой не оказалось.

– Все верно. Мы разведены.

– Прискорбно слышать.

В ответ снова улыбка:

– Печалиться нет нужды.

– А вот этот? С зеленым камнем.

– О, это мой изумруд. Колечко из платины. В окружении двадцати девяти бриллиантов. Прекрасно, не правда ли? Это от моего второго, Питера. На наш первый юбилей.

– А ожерелье? Из настоящих?

– Ну а как же. – Она притрагивается к сапфирам. – Эти от Ченса, моего четвертого.

– Сколько же раз ты была замужем, Амина?

– Пять.

– И каждый брак ты обкладывала эдакой данью?

Элегантно-сдержанная улыбка в ответ. Позвякивая своими цацками, Амина под голым светом лампочки тянется через стол и касается его руки. Пробивная бестия, ничего не скажешь.

Скорей всего, думает, что у нее появилась зацепка, и рассчитывает взять ситуацию под контроль. Забавно.

Несмотря на возраст в районе шестидесяти, притягательная чувственность ей бесспорно присуща, до сих пор. Сомнения нет, для старой кошки она так и пышет огнем. Пума. Хоть сейчас в порно с перезрелыми.

– У меня есть деньги, – мурлычет она.

– Тогда что ты делала в том сраном автобусе?

Амина не отвечает.

– Постой, кажется догадываюсь, – продолжает он. – В автобусах ездит много пожилых джентльменов. Может, ты подыскивала мужа номер шесть?

Она улыбается, слегка жеманно.

– Любой развод для меня в итоге – заслуженная награда. Солнце, я старше тебя, но поверь, кое-что я могу тебе преподнести.

– Не сомневаюсь, но меня это не интересует.

– Тогда все-таки деньги?

– Спасибо, Амина, но у меня их тоже достаточно.

– Так чего же ты хочешь? Уверена, что мы сможем это сделать к нашему обоюдному удовольствию.

– В сущности, ты мне его уже доставила. Преподнесла именно то, чего я хотел. Неоценимый подарок.

– Это какой же?

Теперь улыбается уже он.

– Подтверждение, что ты алчная паскудная стерва. И я как раз знаю, куда тебя пристроить.

Джек
31 марта, 16:45

Я изогнула шею в попытке что-нибудь разглядеть в зеркале заднего вида.

Мешал неудобный угол, и я повернула зеркальце к себе.

Вот оно что.

Через три машины от нас, примерно в сотне ярдов, ехал битый «Монте Карло». Его и заметил Макглэйд.

– Ну что, видишь? – спросил он.

– Ага.

– Лютер или кто?

– Сложно сказать. Ну-ка помедленней.

Макглэйд стал подтормаживать. Через несколько секунд те две машины нас обогнали, но «Монте Карло» держался, как на привязи.

– Номер читается? – спросил Макглэйд.

– Нет. Они тоже замедлились. Я даже не вижу, сколько в этой колымаге человек. Сверни вот здесь: посмотрим, поедут ли они за нами.

Макглэйд сделал поворот направо, мимо здания начальной школы. «Монте Карло» повернул туда же.

– Попробуй прижаться, – сказала я, – пропустим их мимо.

– А если не проедут и что-нибудь вытворят?

Из сумочки я вынула свой «кольт детектив» и проверила барабан: все ли шесть патронов на месте.

– Ничего, мы наготове.

– Высунув кончину, мчится мужичина, – напряженно пропел Макглэйд, крутя руль к обочине и тормозя на скрипнувшем под колесами гравии.

Я неотрывно смотрела в заднее зеркало.

«Монте Карло» тоже подрулил к обочине и встал в паре сотен метров от нас.

Макглэйд полез за пазуху, выудил «смит-вессон» сорок четвертого калибра и прищурился в боковое зеркало.

– Из тебя стрелок лучше, чем из меня. С такой дистанции кучность у моего пугала просто отпадная. – Он протянул «смит-вессон» мне. – Можешь сделать несколько дырок в стекле над шоферским сиденьем.

– Я даже не знаю, кто там сидит.

– Если Лютер, то можно сейчас с ним и покончить.

– А если кто-то другой?

– Пф-ф, – пожал он плечами.

– Нет. Я не буду стрелять в машину, если не знаю, какая там конкретно цель.

– Тогда, может, засадишь парочку в движок?

Мимо проехала еще пара машин.

Пешеходов видно не было, но рикошет вполне мог кого-нибудь задеть.

– И снова нет, – сказала я. – Это жилой квартал. Слишком рискованно.

– Тогда это сделаю я, – сказал Макглэйд, решительно открывая дверцу.

– А если у шофера винтовка? – спросила я.

Дверца снова захлопнулась, а Макглэйд уныло пожух у себя на сиденье.

– Так что делать-то будем, Шерлок? Так и сидеть здесь до конца своих дней?

Если бы я еще служила в полиции, я б вызвала поддержку, которая и приблизилась бы к машине. Можно было позвать Фина или Херба, но они прибудут сюда только через несколько часов.

– Звони в девять-один-один, – сказала я. – Скажи, что нас преследует неизвестный, который вооружен. Пусть эти местные займутся машиной.

Я полезла в сумочку за айфоном.

– Гляди. Они сматываются, – коротко сообщил Макглэйд.

Я посмотрела в зеркальце и увидела, что «Монте Карло» на скорости уходит в противоположном направлении.

– Что будем делать? – спросил Макглэйд. – Пустимся следом?

– Давай, – прикинув, сказала я.

Надо было покончить с этим раз и навсегда. Если это Лютер, то я думала засечь номер его машины, позвонить в полицию, и дело с концом.

Мы десять минут колесили по окрестностям, но та колымага как сквозь землю провалилась. Наваждение, и только.

– Может, это просто совпадение, – сказал Макглэйд, подъезжая наконец к парковке перед пригородным таунхаусом Вайолет Кинг.

– Может быть, – не стала возражать я, но в душе у меня оставалось сомнение.

Макглэйд вынул свой смартфон.

– Видишь, какая чикса эта Вайолет? Просто зной. Ты же знаешь, как я западаю на блондинок.

Перед ним была фотка Вайолет с «Гугла» – репортаж «Рейтерс» за 2003 год, когда она шла по следу Эндрю З. Томаса в ходе убийств в Северной Каролине.

– Ты западаешь на все, что с титьками, – уточнила я.

– Она коп?

– Была в свое время.

Мы с Макглэйдом почти одновременно открыли свои дверцы.

– А почему ушла? – спросил он.

– Это нам сейчас и предстоит выяснить.

Дональдсон
31 марта, 17:00

Спустя десять минут после бегства от Джек Дэниэлс, севшей им на хвост, Дональсон возвратился на прежнее место. Еще минут пять они колесили, но машины Дэниэлс не обнаружили.

Скулеж Люси начинал действовать на нервы. Он стал подумывать о «беретте» – может, пустить в ход? Не насмерть, а так, в какое-нибудь место. Чтобы заткнулась к чертям собачьим.

– А что мне оставалось делать? Сидеть ждать, когда они позовут копов? Ты что, обратно в больничку захотела?

– Не надо было упускать их из виду, только и всего. А ты сглупил.

– Они бы нас нагнали. Ты же видела, у нее новая машина. А мы катаемся на этой срани из прошлого века. Так что догнать нас они бы догнали, не волнуйся.

– Тогда, может, тебе лучше…

– Стой! Глянь!

Дональдсон дал по тормозам так, что оба взвыли от боли; «Монте Карло» дернулся и замер.

Люси подалась вперед, вглядываясь через лобовое стекло.

– Ничего не вижу.

Еще бы: глаз-то один.

– Вон она, возле мусорного бака, – указал он.

Он успел проехать мимо. «Джук» машина небольшая, и ее загораживал собой «Шевроле Астро». Они уже несколько кругов намотали почем зря.

– Теперь непонятно, в каком таунхаусе их искать, – нашла и здесь до чего докопаться Люси. – Их здесь штук сорок.

– Будем смотреть, когда объявятся.

Дональдсон заехал на другую сторону парковки и встал как можно неприметней. Местечко получилось идеальным. Дистанция достаточная, чтобы не быть замеченным, а отсюда видны почти все таунхаусы в округе.

– Только бы не упустить, как они выходят, – сказал Дональдсон. – Люси.

– Что?

– Гляди во весь глаз.

Джек
31 марта, 16:55
Пятью минутами ранее

С пыхтеньем, вперевалку, я прошлепала через парковку к таунхаусу, который стоял особняком в зарослях небрежного кустарника, доросшего до середины окон.

Имен на почтовом ящике не значилось, только номер, полученный мной от Синтии Мэтис. «813».

– Попробуй не говорить глупостей и колкостей, – сказала я Макглэйду, нажимая кнопку звонка. – А еще лучше, знаешь… давай-ка ты вообще ничего говорить не будешь? Если появится идея насчет вопроса, просто пиши на бумажке, а я рассмотрю.

– Ясное дело, мамочка. Хочешь выдать мне мелки, чтобы я тихонько играл в углу?

– Можно подумать, я бы тебе их доверила.

Звонок, как оказалось, не работал, и я жестко постучала в остекленную раму двери, по привычке чуть не сказав: «Откройте, полиция!»

С той стороны слышалось квохтанье телевизора. Опять стал накрапывать дождь, а мне вдруг ужас как захотелось печенек с шоколадной крошкой «Бен и Джерри» и, как ни странно, маринованных огурчиков.

Надо бы написать в «Бен и Джерри» и спросить, нет ли у них шоколадных печенек со вкусом огурцов в маринаде.

– Нутро что-то подсказало? – спросил Макглэйд. – Сделай вид, что ты все еще коп. Действуй как полицейский.

Дверь с медленным скрипом приотворилась. Еще не видя лица, я почуяла табачный запах.

– Вайолет Кинг? – спросила я с улыбкой.

Через зазор между дверью и косяком проглянуло женское лицо.

– Кто спрашивает?

Южный акцент – чуть слышный, но заметный. Кисловатый запах пива вперемешку с табачным перегаром.

– Я Джек Дэниэлс. А это мой партнер Гарри Макглэйд. Мы бы хотели задать несколько вопросов об Эндрю Томасе.

Глаза женщины сузились:

– Боюсь, не получится.

Женщина начала прикрывать дверь, но остановилась. Ее взгляд упал на бугор моего пуза, а затем она посмотрела мне в глаза.

– А знаете что? – смягчилась она. – Заходите, найду для вас минутку.

Она открыла дверь, и в переднюю комнату таунхауса хлынул унылый свет сероватого дня. В комнате сизоватыми слоями стелился сигаретный дым, словно туман над гладью озера. В дальнем углу квохтал старый ламповый телик – сериал, где в больничной палате голосили друг на друга персонажи, дискутируя, отключать ли кого-то от искусственного дыхания. При росте метр пятьдесят с небольшим Вайолет весила изрядно больше центнера. Одежду ей составлял блеклый мешковатый халат, а по дому она передвигалась с не меньшим трудом, чем я.

– Неужто это она? – углом рта спросил меня Маклэйд. – Или зверь, что ее проглотил?

– Макглэйд, будь учтив.

Полутемная гостиная была тесной и сумрачной. Помимо мерцания телевизора здесь был всего один источник света – хилая желтоватая лампа на мраморной столешнице возле дивана. В пепельнице тлела сигарета, пуская в полумрак ниточку синеватого дыма.

Среди вездесущей табачной вони, и давней, и свежей, угадывался еще один нехороший запах – гнили. То ли испорченные овощи, то ли мясо или же то и другое.

Когда глаза привыкли к скудному освещению, на стенах я разглядела коллаж с фотопортретами хорошенького малыша. На многих из снимков сияла радостной, блаженной улыбкой роскошная молодая блондинка с этим самым ребеночком на руках. Волосы у Вайолет были все еще блондинистыми, но она уже не походила на женщину с тех фотографий. Может, ей даже мучительно на них смотреть.

Вайолет, осторожно пятясь, погрузила седалище между двух подушек дивана (я явственно слышала, как заскрипел его каркас).

– Садитесь, – хозяйски указала она на кожаный диванчик для двоих. Со своего дивана она подняла пульт и пригасила звук сериала. Пол под ногами был замусорен пакетами из-под чипсов, разнообразной пивной закуси, а еще таким количеством пробок и бутылок из-под «Сэм Адамс Черри Уит»[22]22
  Крепкое пиво со вкусом вишни и меда.


[Закрыть], что сама собой закрадывалась мысль: не совладелица ли она пивоварен «Адамс».

У меня под кедами что-то хрустнуло – оказалось, мышиный помет.

– Какое у вас уютное гнездышко, мисс Кинг, – неуклюже сделал комплимент Макглэйд.

– Чего вы, собственно, хотите?

Голой рукой я случайно задела подлокотник дивана и кожей ощутила липковатый осадок дыма; впечатление такое, будто поры у меня зашкворчали, впитывая никотиновую отраву.

Я изобразила на лице приветливую улыбку.

– Вы, кажется, в свое время служили в полиции Северной Каролины?

– Детективом по убийствам. Но это было давно.

– Вы уволились по какой-то конкретной причине? – полюбопытствовала я.

– Я на инвалидности.

– Что-нибудь связанное с весом? – брякнул дурень Макглэйд.

Вайолет презрительно на него покосилась.

– Производственная травма. Ранение на работе.

На столешнице среди мусора лежал брелок с ключами от «Тойоты».

– Наверное, сложновато жить на одно пособие по инвалидности, – предположила я. – Хотя у вас, разумеется, щедрые дополнительные поступления.

Я умолкла в расчете, что она сама выложит о себе какие-нибудь подробности. Но Вайолет тоже молчала.

– Откуда вы знаете об Эндрю Томасе? – поинтересовалась я.

– Особой тайны в этом нет. Восемь лет назад я участвовала в расследовании.

– Где он значился подозреваемым?

– Верно.

– И это расследование завело вас на острова Северной Каролины? – спросила я, припоминая ту страницу в Википедии.

– Да.

– И чем то следствие закончилось?

Вайолет протяжно вздохнула.

– Об этом многое написано – в частности, про то, что случилось на острове Окракок. Вы наверняка сможете отыскать и книги, и сайты, которые ответят на все ваши вопросы.

– Обо мне, знаете, тоже изрядно написано, – улыбнулась я. – Но не всегда исчерпывающе. И не всегда правдиво.

– Сама я на эту тему больше не общаюсь.

– Вы как-то поддерживаете с Эндрю связь?

– Я его уже давно не видела.

На стене я заметила фотографию.

Крякнув, я грузно поднялась и обогнула диван; Вайолет смотрела на меня с плохо скрываемым подозрением.

Я потянулась и сняла со стены фотографию. Какое-то время я рассматривала ее, а затем показала Вайолет.

– Когда это было снято? – спросила я.

С фотографии улыбалась не в пример более молодая, стройная и счастливая Вайолет, рука об руку с Эндрю Томасом. Вдали за ними виднелась заснеженная горная цепь. То, что это Вайолет, было заметно только по зелени ее глаз. В остальном женщина на фотографии и та, что сидела здесь на диване, не имели меж собой ничего общего.

– Это снимок семилетней давности, – пояснила Вайолет.

Она тяжко толкнулась с дивана и, схватив со стола недопитую бутылку пива, поднесла ее к губам.

– У вас с мистером Томасом были отношения.

– С чего вы это взяли?

– Вы здесь смотритесь парой.

– Какое-то время мы действительно были близки, но недолго. И давно.

– Тем не менее близки настолько, что его агент по-прежнему шлет вам его гонорары. Из того, что мне известно, его книги после того происшествия стали очень популярны. Я слышала, суммы весьма крупные.

Вайолет пожала плечами. Годы полицейской службы научили ее правилам игры – подавать только ту информацию, которая известна собеседнику. Крепкий орешек, ничего не скажешь.

– А где был сделан этот снимок? – спросила я.

– В раю, – мимолетно улыбнулась Вайолет.

– И где же этот рай?

Она пошевелила своей тумбой.

– Вы здесь для того, чтобы выспросить об убийстве? Про женщину, убитую на мосту? Я вас видела в новостях. Не так много беременных разгуливает по местам преступления. По ТВ показывали, как вы упали в обморок. – Глаза Вайолет осветились изнутри. – Надеюсь, ваш ребенок в порядке.

– Вайолет, вам что-нибудь известно о том убийстве?

Она покачала головой, потянулась к столу и подняла почти дотлевшую сигарету. Поднеся ее к губам, она несколько раз яростно затянулась, пока не воскрес к жизни красноватый огонек.

– Только то, что я видела в новостях, – ответила Вайолет, пуская носом дым.

Я пристально посмотрела ей в глаза.

– У вас никогда не было ника «ALONEAGAIN»? – спросила я, намекая на сообщения, которые встречала на форуме Томаса.

– Как?

Судя по растерянности, она понятия не имела, что я имею в виду.

– Вы знакомы с человеком по имени Лютер Кайт?

Лицо Вайолет сделалось жестким. Она повернула голову и смачно плюнула через плечо; слюна сползла по стене. Затем она подняла руки и предъявила внутреннюю сторону своих пухлых дряблых рук. Кожа там напоминала ветчину со специями – резинистая и в крапину. Шрамы от ожогов.

– Вот за это я должна сказать «спасибо» Лютеру Кайту, – сказала она.

– Я что-то не припомню, чтобы о ваших отношениях с Кайтом было что-нибудь написано.

– И не вспомните.

– Это произошло до или после бойни на «Киннакете»?

– Я об этом не распространяюсь.

– Мы считаем, что Джессику Шедд убил как раз Лютер Кайт.

– Не сомневаюсь.

– Любая информация от вас была бы крайне полезной. Она может спасти не одну жизнь.

– Боюсь, здесь я вам помочь ничем не могу.

Вперед подался Макглэйд:

– Значит, вы с этим писателем взбивали масло? – спросил он заговорщицки.

– Не поняла.

– Ну, он раздвигал розовые шторки?

Вайолет молча обратилась ко мне за переводом, но я лишь прикрыла глаза и покачала головой.

– Он совал вам брызгающую соусом колбаску? Пускал чудо-червячка в волшебную норку? Вгонял протуберанец в черную дыру?

– В смысле, вы спали с Эндрю Томасом? – не выдержала наконец я.

Вайолет одним глотком допила пиво и кинула бутылку на ковер.

– Это не ваше дело.

– Прямо-таки не наше? – переспросил Макглэйд. – Если он по-прежнему дает вам деньги, то вы, наверное, знаете и то, где он может находиться.

– Я хочу, чтобы он сейчас же покинул мой дом, – указала на Макглэйда Вайолет. – Вы не копы, ни он, ни вы. Вы вошли только благодаря моей любезности.

Макглэйд подался вперед и, откинув полу, показал ей рукоятку своего «смит-вессона».

– Извольте. Но вначале я думаю прогуляться по дому, посмотреть, что у вас здесь. Может, найду что.

Она сложила руки на груди.

– Хоть обыщитесь. Ничего вы не найдете.

– В самом деле? – спросил он разочарованно, не ожидая, впрочем, в ответ ничего иного. Как и я.

– Мне скрывать нечего. Энди и Лютер для меня, можно сказать, из прошлой жизни. Их я не видела с той самой поры, как обгорела. То, что я не люблю рассуждать о жуткой части своего прошлого, не означает, что я что-то скрываю. Можете искать все, что вам заблагорассудится, где угодно, терять все время, которое у вас есть. Только не переворачивайте здесь все вверх дном.

Мы с Макглэйдом переглянулись. Я вообще не была уверена, стоит ли в доме чего-либо искать. Хотя мой компаньон немедленно принялся за поиски. Я осталась сидеть. Не из надежды, что Вайолет вдруг начнет раскалываться, а просто хотелось, чтобы она была на глазах. Не исключено, что она вооружена, а потому не хотелось, чтобы она чего-нибудь вытворила по отношению к нам или себе самой.

Макглэйд начал с кухни.

Слышно было, как он открыл холодильник, буркнул «Мать честная, ну и запашок» и снова хлопнул дверцей.

Вообще для такой работы он непригоден. Что он вообще рассчитывал найти в холодильнике? Какие улики и зацепки? Голову вонючего французского сыра?

Макглэйд с немилосердным шумом открыл и закрыл несколько стенных шкафов, после чего удалился наверх. Там он находился минут десять (я их отсчитывала по числу выкуренных Вайолет сигарет), после чего возвратился с пачкой дисков.

– Откуда это у вас?

– Что именно? – не сразу поняла Вайолет.

– Бутлеги[23]23
  Неофициально записанные концерты.


[Закрыть] «Роллинг Стоунз».

– Точно не знаю. Где-то насобирала. Я в свое время очень увлекалась музыкой.

– А можно взять, с отдачей?

– То есть?

– Некоторые из них я ищу уже годами. Обязуюсь вернуть в целости и сохранности.

Я закатила глаза.

– Можете оставить себе, – махнула рукой Вайолет. – Я перенесла на компьютер.

– Правда? Вот спасибище!

– И это все, что ты нашел? – воскликнула я изумленно.

– Да ты прикалываешься. Ты понимаешь, что это эпохальная находка? Во, глянь: девяносто седьмой год, запись прямо с пульта.

– А, этот? – расцвела Вайолет. – В самом деле, великолепный концерт. Я, между прочим, на нем была. В переднем ряду. На меня лился пот с Джаггера[24]24
  Сэр Майкл Филип (Мик) Джаггер (р. 1943) – вокалист «Роллинг Стоунз».


[Закрыть].

– Круто. А где, кстати, ваш ребенок?

Мечтательное лицо Вайолет пронзила внезапная боль.

– Там наверху детская, – разъяснил Макглэйд. – Самая опрятная комната во всем доме. Но детского питания в холодильнике нет. Бутылочек в шкафах тоже. Дом воняет чем попало, но грязные подгузники в букет не входят. Так где же ребенок?

Вайолет ничего не ответила, а лишь остекленела глазами.

– Умер? – безжалостно спросил Макглэйд.

Я воззрилась на него. Пока у нас все шло в режиме «плохой коп/хороший коп». Шло уже слишком долго. При этом отрицательных эмоций я у Вайолет не улавливала. Более того, она всколыхнула во мне всплеск жалости.

– А вот теперь я настаиваю, чтобы вы ушли.

– Это был сынишка писателя? – упорно гнул свое Макглэйд. – А гонорары – это все для его содержания?

– Моего ребенка забрали органы опеки. Кто-то из соседей написал донос. Я почти миллион долларов извела на адвокатов, чтобы его вернуть. – Голос Вайолет болезненно дрогнул. – А мне не разрешают с ним даже видеться.

– Сколько ему теперь? – нежно спросила я.

– Скоро семь.

– Как его зовут?

– Макс. В честь отца, моего мужа, которого вместе с семьей умертвил Лютер Кайт. – Вайолет посмотрела на меня умоляющим взором. – Если б я знала хоть что-нибудь, способное навредить Лютеру, разве бы я вам об этом не сказала? Да первым делом! Этот нелюдь погубил мою жизнь. Но для улучшения своей участи я не могу сказать ничего. То есть вообще.

– Может, вы знаете что-нибудь, способное помочь другим? – предположила я.

Вайолет посидела молча, а затем ответила:

– Спасти никого нельзя, Джек. Удивительно, что вы этого до сих пор так и не поняли.

Я вынула из бумажника визитку и протянула ей.

– Если вы передумаете или у вас появятся какие-то соображения, прошу мне позвонить. В любое время.

– И за компакты спасибо, – с улыбкой поднял перед собой драгоценную стопку Макглэйд. – Если еще достанете роллинговских бутлегов, тоже звоните на этот номер.

Мы попрощались и вышли. Дождь прекратился, и стало вроде как холоднее.

– Ну что, – подытожила я на пути к машине. – Можно сказать, прокатились в удовольствие, но впустую.

– Ты с ума сошла? Да я теперь несколько сотен баксов подниму, если расторгую эти сидишки на «Ибэй».

Я осмотрела парковку: нет ли на ней, чего доброго, «Монте Карло».

Коротко гуднул айфон. Эсэмэска от Херба.

Всего два слова, заставившие сердце сжаться, как от хлесткого удара:

«ОПЯТЬ УБИЙСТВО».