Текст книги "Прежде чем он убьёт"

Пирс Блейк
Прежде Чем Он Убьёт (Загадки Макензи Уайт – Книга 1)

О Блейке Пирсе

Блейк Пирс – автор серии-бестселлера о детективе РАЙЛИ ПЕЙДЖ, включающей в себя захватывающие триллеры «КОГДА ОНА УШЛА» (книга #1), «КОГДА КРУГОМ ОБМАН» (книга #2) и «КОГДА РАЗБИВАЮТСЯ МЕЧТЫ» (#3). Блейк Пирс также является автором детективных романов о МАКЕНЗИ УАЙТ.

Книголюб и большой поклонник триллеров и детективов, Блейк будет рад услышать ваше мнение, поэтому заходите на www.blakepierceauthor.comwww.blakepierceauthor.com, чтобы узнать больше и общаться с автором.

Copyright © 2016 by Blake Pierce. Все права защищены. Кроме случаев, оговорённых в Законе об авторском праве от 1976 года, запрещено копировать, распространять или передавать данное произведение и его части в любой форме и любыми средствами, а также хранить в любой базе данных или системе поиска без предварительного получения разрешения от автора произведения. Данную электронную книгу запрещено перепродавать или передавать другим лицам. Если вы желаете поделиться этой книгой с другим лицом, просим вас приобрести дополнительную копию книги для этого человека. Если вы читаете эту книгу, но вы ее не покупали, или она не была приобретена специально для вас, просим вас вернуть книгу и приобрести собственную копию произведения. Благодарим вас за проявленное уважение к работе автора. Данная книга является художественным произведением. Имена, герои, названия организаций, мест, событий и происшествий являются вымышленными. Любое совпадение с реальными именами и жизнями людей, ныне живущих или умерших, является случайным. Фото на обложке: Copyright lassedesignen. Используется с разрешения Shutterstock.com.

КНИГИ БЛЕЙКА ПИРСА

СЕРИЯ «ЗАГАДКИ РАЙЛИ ПЕЙДЖ»

КОГДА ОНА УШЛА (книга #1)

КОГДА КРУГОМ ОБМАН (книга #2)

КОГДА РАЗБИВАЮТСЯ МЕЧТЫ (книга #3)

СЕРИЯ «ЗАГАДКИ МАКЕНЗИ УАЙТ»

ПРЕЖДЕ ЧЕМ ОН УБЬЁТ (книга #1)

ПРОЛОГ

В любой другой день стебли кукурузы, озарённые лучами рассветного солнца, показались бы ей красивыми. Она смотрела, как первые лучи нового дня танцуют на стеблях, окрашивая их в нежно-золотой цвет, и пыталась найти в этом красоту.

Ей нужно было отвлечься, иначе боль была невыносимой.

Она была привязана спиной к большому деревянному столбу, который заканчивался чуть выше головы. Руки были крепко связаны сзади. Из одежды на ней были только чёрные кружевные трусики и бюстгальтер, который сдавливал вместе и слегка поднимал вверх и без того большие груди. Именно в этом бюстгальтере она зарабатывала больше всего чаевых в стриптиз клубе, потому что в нём её грудь казалась упругой, как у двадцатиоднолетней красавицы, хотя на самом деле принадлежала тридцатичетырёхлетней матери двоих детей.

Столб растирал спину до крови, но эта боль была несравнима с той, что причинял ей мужчина с низким голосом, от которого кровь стыла в жилах.

Она напряглась, слыша его шаги за спиной. Он тихо ступал по траве на расчищенном клочке земли посреди кукурузного поля. Она слышала не только звук его шагов – второй звук был едва различим. Он что-то волочил по земле. Плеть, подумала она, та плеть, которой он её бил. Скорее всего, это была плеть-многохвостка с шипами. Она видела её мельком и всего один раз, но и этого было достаточно.

Спина горела от многочисленных ударов, и её охватывала паника просто от шороха плети, скользящей по траве. Она вскрикнула в тысячный раз за ночь, и её крик поглотило кукурузное поле. Сначала она звала на помощь, надеясь, что, возможно, её услышат. Спустя часы её крики превратились в неразборчивый мучительный вой, потому что она понимала, что никто ей не поможет.

«Может быть, я тебя отпущу», – сказал мужчина.

Судя по голосу, он либо много курил, либо много кричал. Мужчина слегка шепелявил.

«Но сначала ты должна покаяться в своих грехах».

Он уже говорил эту фразу четыре раза. Она вновь не понимала, о чём он. Ей не в чем было каяться. Все знали её, как хорошего человека, хорошую мать – может не такую хорошую, как её самой хотелось бы, но она старалась, как могла.

Что ему от неё нужно?

Она снова вскрикнула, пытаясь слегка изогнуть спину – так верёвка не так сильно впивалась в запястья. Она почувствовала, что та уже насквозь пропиталась кровью.

«Покайся в своих грехах», – повторил он.

«Я не понимаю, о чём вы говорите!» – застонала она.

«Сейчас поймёшь», – ответил он.

Он уже говорил эту фразу. Он повторял её каждый раз, прежде чем…

Послышался лёгкий шорох, а потом плеть рассекла воздух.

Она вскрикнула и скорчилась от боли, когда та коснулась кожи.

Из новой раны потекла кровь, но она едва ли обратила на это внимание. Она думала лишь о запястьях. Кровь, стекающая к пальцам последние пару часов, смешалась с потом. Она чувствовала, что между верёвкой и запястьями образовалось свободное пространство. Она подумала, что, возможно, ей удастся сбежать. Она была на грани обморока – так разум боролся с ситуацией.

Вжик!

Удар пришёлся по плечу, и она замычала от боли.

«Прошу вас, – сказала она. – Я сделаю всё, что скажите! Отпустите меня!»

«Покайся в своих …»

Она рывком потянула руки вперёд. Плечи пронзила сильная боль. Она высвободилась. Там, где верёвка врезалась в кожу, жгло руку, но по сравнению с болью, окутывающей спину, это было ничто.

Она с такой силой подалась вперёд, что чуть не упала на землю, едва себя не выдав. Повинуясь инстинкту выживания, мышцы напряглись, и не успела она опомниться, как уже бежала прочь.

Она бежала, не до конца веря в то, что удалось спастись, и поражаясь тому, что ноги могли бежать после стольких часов без движения. Нельзя было останавливаться.

Она продиралась сквозь стебли кукурузы, которые били её в ответ. Листья и стебли, как дряхлые высохшие пальцы, царапали израненную спину. Она тяжело вдыхала воздух, полностью сконцентрировавшись на беге. Она знала, что где-то недалеко проходит шоссе. Ей нужно было лишь продолжать бежать, несмотря на боль.

Позади она услышала смех мучителя. Его голос звучал так, что, казалось, смеётся монстр, веками прятавшийся среди кукурузных стеблей.

Она застонала, но не остановилась. Босые ноги хлюпали в грязи, пока она пробиралась дальше, сбивая початки в стороны голым телом. Груди глупо поднимались и опускались в темпе бега, и левая грудь выпала из бюстгальтера. Она пообещала себе, что если выживет, больше никогда не вернётся в стриптиз, а вместо этого найдёт хорошую работу, чтобы обеспечивать детей.

Мысль о них дала ей силы, и она побежала быстрее, продираясь сквозь кукурузу. Она бежала так быстро, как только могла. Ей удастся спастись, если она будет продолжать бежать. Шоссе должно быть совсем близко. Ведь так?

Возможно. Но даже если и так, то не факт, что она кого-нибудь там встретит. Сейчас не было ещё и шести часов утра, а шоссе Небраски обычно были довольно безлюдны в это время суток.

Впереди кукурузные стебли расступились, озарив её лицо призрачным предрассветным сиянием. Она с радостью посмотрела на виднеющуюся чуть дальше дорогу.

Прорвавшись сквозь стебли, она с удивлением прислушалась, различив шум приближающейся машины. В душе загорелась надежда.

Она увидела яркий свет автомобильных фар и бросилась к нему. Она была так близка к шоссе, что могла различить запах нагревшегося асфальта.

Она добралась до конца поля как раз в ту самую минуту, когда мимо проехал красный пикап. Она закричала, отчаянно размахивая руками.

«ПРОШУ ВАС!» – кричала она.

Но, к её ужасу, грузовик промчался мимо.

Она замахала руками, рыдая. Может, если водитель посмотрит в зеркало заднего вида, то…

Вжик!

Жгучая острая боль пронзила левую икру, и она упала на землю.

Она кричала, пытаясь подняться, но вдруг почувствовала, как сильная рука схватила её за волосы, оттаскивая назад в поле.

Она отбивалась, пытаясь вырваться, но на этот раз всё было тщетно.

Послышался последний удар плети, а потом, к счастью для себя, она потеряла сознание.

Она знала, что скоро всё закончится: не будет ни шума, ни ударов, ни боли – вместе с ними закончится и её короткая, несчастливая жизнь.

ГЛАВА ПЕРВАЯ

Детектив Макензи Уайт приготовилась к худшему, идя через кукурузное поле после обеда в тот же день. Шелест кукурузных стеблей нервировал её, пока она пробиралась через поле ряд за рядом, а стебли тихо касались её пиджака. Казалось, место преступления находилось от неё как минимум в нескольких милях.

Когда она наконец прибыла на место, то резко остановилась, внутренне желая оказаться сейчас где угодно, но не здесь, чтобы не видеть то, что предстало перед глазам. Перед ней было полуобнажённое тело женщины в возрасте за тридцать, привязанное к столбу. На неподвижном лице застыло выражение боли. Макензи не хотелось смотреть трупу в глаза, потому что она знала, что никогда не сможет забыть этот взгляд.

Рядом крутились пятеро полицейских, ничего, в сущности, не делая. Они изо всех сил старались имитировать бурную деятельность, но Макензи понимала, что они просто не могут понять, что же здесь произошло. Она была уверена, что ни один из них никогда прежде не видел ничего подобного. Ей потребовалось не более пяти секунд, чтобы, глядя на привязанную к столбу блондинку, понять, что это было не простое убийство. Она сама никогда не сталкивалась ни с чем подобным. Обычно в кукурузных полях Небраски такого не встретишь.

Макензи подошла к телу и медленно обошла его. Она чувствовала на себе взгляд других офицеров. Она знала, что некоторые из коллег считали, что она относится к работе слишком серьёзно. Она принимала всё слишком близко к сердцу, ища почти несуществующие зацепки и связи. Она знала, что в глазах большинства офицеров-мужчин её участка она была молодой женщиной, которая слишком уж быстро дослужилась до звания детектива. Она была амбициозна, и многие считали, что ждёт она от жизни куда большего, чем может дать ей место детектива полиции в небольшом городке Небраски.

Макензи не обращала на полицейских внимания. Она смотрела только на труп, отмахиваясь от снующих вокруг мух. Мухи кружили над телом женщины в форме небольшого чёрного облака. Жара лишь усугубляла ситуацию. Лето выдалось жарким, и сейчас казалось, что весь зной сконцентрировался именно на этом клочке кукурузного поля.

Макензи подошла ближе, изучающе глядя на тело и пытаясь подавить приступ рвоты и накрывающую волну печали. Спина жертвы была покрыта глубокими ранами. Все раны были похожи друг на друга, а значит, скорее всего, наносили их одним и тем же орудием. Спина была красной от крови. К этому времени кровь почти вся высохла, превратившись в липкую массу. Задняя часть трусиков-стрингов тоже была пропитана кровью.

Макензи обошла тело, и к ней подошёл невысокий тучный полицейский. Она хорошо его знала, хотя ей не было до него никакого дела.

«Здравствуйте, детектив Уайт», – сказал шеф Нельсон.

«Здравствуйте, шеф», – ответила она.

«Где Портер?»

Голос его не звучал снисходительно, но Макензи всё же уловила в нём высокомерие. Этот закалённый годами службы офицер в свои пятьдесят с хвостиком не хотел, чтобы какая-то двадцатипятилетняя девчонка помогала ему в этом деле. Для этого куда лучше подходил Уолтер Портер, её пятидесятипятилетний напарник.

«На шоссе, – ответила Макензи. – Он опрашивает фермера, обнаружившего тело. Он скоро придёт».

«Окей, – сказал Нельсон, явно успокоившись. – Что ты обо всём этом думаешь?»

Макензи не знала, что ответить. Она понимала, что шеф специально задал этот вопрос, он её проверял. Он делал это периодически, даже если дело касалось самой простой канцелярской работы в участке. Он не устраивал подобных проверок ни одному другому офицеру или детективу, и Макензи была уверена, что заслужила такое отношение к себе только потому, что была молода и была женщиной.

Интуиция подсказывала ей, что это было не просто очередное «театральное» убийство. Это следы от ударов плетью на спине жертвы? Сыграл ли в выборе жертвы какую-нибудь роль тот факт, что у неё было тело модели? Грудь была явно искусственной, и Макензи была уверена, что и над ягодицами женщины поработал пластический хирург. Жертва была довольно ярко накрашена, хотя местами макияж смазали слёзы.

«Я думаю, – наконец сказала Макензи, отвечая на вопрос Нельсона, – что это просто жестокое убийство. Я думаю, что судмедэксперты не найдут следов сексуального насилия. Большинство преступников, похищающих своих жертв с целью изнасилования, редко наносят им такие сильные увечья, даже если и не планируют оставлять их в живых. Я также думаю, что, судя по белью, эта женщина была соблазнительницей. Если уж честно, то глядя на её макияж и большую грудь, я бы начала с проверки стриптиз клубов в Омахе, вдруг кто-то из танцовщиц не явился вчера на работу».

«Уже проверили, – довольно ответил Нельсон. – Наша жертва – Хейли Лизбрук, тридцать четыре года, мать двоих сыновей и танцовщица средней руки в клубе «Ранвей» в Омахе».

Он сыпал фактами, словно читал справочник. Макензи предположила, что Нельсон так давно занимался своим делом, что для него жертвы убийств перестали быть людьми, превратившись в дела, которые нужно раскрыть.

Макензи, которая работала в полиции всего несколько лет, была ещё не такой чёрствой и бессердечной. Она не только изучающе смотрела на жертву, желая узнать, что с ней произошло, но также видела в ней женщину, которая оставила сиротами двух сыновей, у которых больше не будет матери. Если мать двоих детей работала стриптизёршей, значит, рассудила Макензи, у неё были проблемы с деньгами, и она была готова пойти практически на всё, чтобы обеспечить сыновьям нормальную жизнь. И вот куда это её привело: привязанная к столбу и почти растерзанная каким-то неизвестным мужчиной, который…

Ход мыслей прервал шелест кукурузных стеблей за спиной. Макензи обернулась и увидела Уолтера Портера, пробирающегося к ней. Он был раздражён, смахивая грязь и кукурузные рыльца с плаща.

Долю секунды он оглядывался, а потом взгляд его остановился на висящем на столбе теле Хейли Лизбрук. На лице отобразилась удивлённая ухмылка, от которой седые усы резким углом поползли вправо. Потом он заметил Макензи и Нельсона и заторопился к ним.

«Портер, – сказал шеф Нельсон. – Уайт нам уже всё дело раскрыла. Бьёт не в бровь, а в глаз».

«Она может», – снисходительно ответил Портер.

Вот так всегда. Нельсон никогда открыто не хвалил Макензи. Вместо этого он поддразнивал Портера за то, что тот работал с молодой, симпатичной девушкой, которая, появившись буквально из ниоткуда, быстро дослужилась до детектива; молодой, симпатичной девушкой, которую мало кто из опытных ребят в участке воспринимал всерьёз. Боже, как же Портер ненавидел подобные намёки.

И пусть Макензи нравилось смотреть, как Портер бесится от подобных шуток, это мало компенсировало чувство неудовлетворённости и неоцененности. Снова и снова она раскрывала такие дела, с которыми не могли разобраться другие детективы, и это не сулило им ничего хорошего. Ей было только двадцать пять, а в столь молодом возрасте редко «перегорают», занимаясь некогда любимым делом. Но имея в напарниках Портера и работая бок о бок с такими, как Нельсон, Макензи начинала ненавидеть свою работу.

Портер попытался встать между Нельсоном и Макензи, давая ей понять, что пришло его время блеснуть умом. Внутри Макензи начала закипать ярость, но она справилась с собой. Последние три месяца, как только их сделали напарниками, она постоянно гасила в себе недовольство. С самого первого дня совместной работы Портер никогда не скрывал, что она ему не нравится. В конце концов, она заняла место его старого напарника, с которым они проработали двадцать восемь лет, а потом его уволили, чтобы, как думал Портер, отдать его должность молодой девчонке.

Макензи пыталась игнорировать его явное неуважение, не давая подобному отношению повлиять на собственный настрой. Не говоря ни слова, она вернулась к телу и начала внимательно его осматривать. Делала она это с болью в сердце, но признавала, что ни один труп не производил на неё такого впечатления, как первое увиденное ею мёртвое тело. Она уже редко видела отца в каждом новом трупе на каждом новом месте преступления. Почти не видела. Ей было семь лет, когда, войдя в спальню, она нашла его лежащим на кровати в луже крови. С тех пор эта картина всегда стояла у неё перед глазами.

Макензи искала улики, указывающие на то, что это преступление не было убийством на сексуальной почве. Она не заметила ни синяков, ни царапин на груди и ягодицах жертвы, ни внешнего кровотечения вокруг промежности. Затем она осмотрела руки и ноги трупа, гадая, не связано ли убийство с религиозными жертвоприношениями: проколы ладоней, лодыжек и ступней могли указывать на распятие. Но здесь она ничего подобного не увидела.

Когда их с Портером вводили в курс дела, было отмечено, что одежду жертвы так и не нашли. Макензи решила, что, скорее всего, убийца либо забрал её с собой, либо от неё избавился. Значит, он был осторожен или страдал навязчивыми идеями. Добавьте это к тому, что вчера во время убийства им не руководили мотивы сексуального характера, и вы получите портрет расчётливого убийцы, которого будет непросто поймать.

Макензи отошла к краю расчищенного участка поля, чтобы взглянуть на место преступления со стороны. Портер покосился в её сторону, а потом сделал вид, что её и вовсе не существует, продолжив общаться с Нельсоном. Она заметила, что на неё смотрят другие полицейские. По крайней мере, некоторые из них следили за тем, как она работает. Она получила звание детектива, имея репутацию исключительно умного сотрудника, о котором высоко отзывались почти все инструкторы в академии, и поэтому время от времени полицейские-новички – как мужчины, так и женщины – обращались к ней за помощью.

С другой стороны, Макензи отлично понимала, что некоторые из офицеров-мужчин, находящихся сейчас на месте преступления, просто на неё пялились. Она не знала, что было хуже: когда мужчины разглядывали её задницу, пока она проходила мимо, или когда они смеялись у неё за спиной, дразня её маленькой девочкой, играющей в крутого копа.

Оглядывая место преступления, она не могла отделаться от мысли, что что-то здесь было не так. Макензи казалось, что она открыла книгу и читала лишь первую страницу, зная, что дальше её ожидает множество сложных эпизодов рассказа.

«Это только начало», – подумала она.

Разглядывая грязь вокруг столба, она заметила несколько смазанных отпечатков обуви, с которых невозможно было сделать слепки. Ещё в грязи виднелись несколько петляющих следов. Макензи присела, чтобы лучше разглядеть их: она увидела, что следы шли рядом, прерываясь время от времени и огибая деревянный столб, словно то, что их оставило, несколько раз обвели вокруг него. Потом Макензи перевела взгляд на спину женщины и увидела, что раны на коже были примерно той же формы, что и отпечатки на земле.

«Портер», – подозвала она.

«Что там?» – спросил он, явно раздражённый тем, что его отвлекают.

«Думаю, у нас есть следы орудия убийства».

Портер минуту колебался, а потом подошёл к тому месту, где была Макензи. Присев рядом, он тяжело вдохнул, и она услышала, как скрипнул его ремень. У Портера было около двадцати килограммов лишнего веса, и чем ближе было его пятидесяти пятилетие, тем заметнее становилось, что он был не в форме.

«Какая-то плеть?» – спросил он.

«Похоже на то».

Макензи осмотрела землю, следуя за отпечатками в песке, которые шли к столбу, и тут заметила кое-что ещё. Находка была такой крошечной, что она едва её не пропустила.

Макензи подошла к столбу, стараясь не трогать тело, пока его не осмотрели эксперты. Она вновь присела, ощутив весь жар полуденного зноя. Пытаясь не обращать на него внимания, она вытянула шею, потянувшись к столбу. Теперь она была к нему так близко, что едва ли не касалась дерева лбом.

«Что, чёрт побери, ты делаешь?» – спросил Нельсон.

«Здесь какая-то надпись, – ответила она. – Какой-то номер».

Портер подошёл ближе, чтобы тоже взглянуть, но старался делать всё так, чтобы не пришлось вновь наклоняться. «Уайт, этому столбу не меньше двадцати лет, – сказал он. – Номер был высечен давно».

«Возможно», – ответила Макензи, хотя на самом деле так не думала.

Потеряв всякий интерес к находке, Портер вернулся к Нельсону. Они стали сравнивать записи из разговора с фермером, обнаружившим тело.

Макензи вытащила телефон и сфотографировала номер. Увеличив изображение, она смогла рассмотреть цифры. Видя их перед собой, ей казалось, что перед ней было что-то очень важное.

Ч511/И202

Цифры ничего ей не говорили. Может, Портер был прав. Возможно, они не относились к делу. Может, их вырезал станок, на котором выпилили столб. Может, это сделал скучающий подросток много лет назад.

Но было в этом номере что-то настораживающее.

Во всём этом деле было что-то настораживающее.

В душе она понимала, что это только начало.