Текст книги "Деревянные космолеты"

Глава 4

Услышав скрежет отодвигаемого засова, Толлер Маракайн прежде всего испытал облегчение. В камере ему разрешалось писать, и хотя он всю малую ночь просидел с блокнотом на коленях, пытаясь сочинить письмо Джесалле и как-то объяснить свой поступок, на бумаге осталась одна-единственная покаянная фраза:

«Мне очень жаль».

Три слова погребальным колоколом звучали в мозгу, словно мрачная эпитафия жизни, выброшенной на свалку, и он желал – искренне и глубоко, – чтобы поскорее истекли ее последние мучительные секунды.

Толлер встал и повернулся к отворяющейся двери, ничуть не сомневаясь, что сейчас перед ним возникнет палач в сопровождении наряда тюремной стражи. Но вместо этого в расширяющемся прямоугольнике дверного проема появилась упитанная фигура короля Чаккела, а по бокам его – гвардейцы с каменными физиономиями.

– Воистину, я должен гордиться собой, – сказал Толлер. – Сам король провожает меня к эшафоту.

Чаккел поднял журнал в кожаном переплете – армейский журнал для приказов.

– Маракайн, твое поразительное везение не оставило тебя и на этот раз. Пойдем, ты мне нужен. – Он вцепился в руку Толлера с силой, которой позавидовал бы палач, и вытащил его в коридор, где зловонно чадили фитили в недавно расставленных плошках.

– Я вам нужен? Неужели это означает?..

Как ни парадоксально, в этот миг, когда к нему вернулась надежда, Толлер испытал страх такой сильный, что на лбу выступил холодный пот, а голос сел.

– Это означает, что я готов простить тебе дурацкую выходку в нынешний утренний день.

– О, Ваше Величество! Я вам так благодарен… От всей души! – сбивчиво отвечал Толлер, а про себя клялся Джесалле, что больше никогда в жизни не подведет ее.

– Ну еще бы! – Чаккел вывел его из тюремного корпуса, а после – за ворота, где охранники вытянулись перед ним в струнку; и вот Толлер снова на плацу – казалось, после поединка прошло целое тысячелетие.

– Наверно, все дело в том небесном корабле, – вслух предположил Толлер. – Он на самом деле с Мира?

– Поговорим об этом наедине.

Толлер и Чаккел с гвардейцами, не отстающими ни на шаг, вошли во дворец через заднюю дверь. Следуя за монархом по коридорам, Толлер ощутил мыльный запах пота синерога, идущий от его одежды. Значит, король долго ехал верхом. Очень интересно. Наконец они добрались до потайного входа в кабинет, где из мебели был только круглый стол с шестью скромными стульями.

– Прочти. – Чаккел вручил Толлеру журнал для приказов, а сам уселся за стол и уставился на свои крепко сжатые кулаки. На его медной от загара лысине блестели капельки пота. Было заметно, что он очень взволнован.

Рассудив, что едва ли стоит задавать вопросы раньше времени, Толлер сел напротив короля и раскрыл журнал. В молодости чтение давалось ему нелегко, но с годами это прошло, и теперь он за считанные минуты пробежал глазами несколько страниц, исписанных карандашом, хотя буквы кое-где дико плясали. Дочитав до конца, он закрыл журнал, положил его на стол и только потом заметил кровавые пятна на обложке.

Король, не поднимая головы, глянул из-под бровей; глаза его превратились в желтые полумесяцы.

– Ну?

– Полковник Гартазьян умер?

– Разумеется. И если судить по этому рапорту, мертвецов будет еще много. Вопрос в другом: что мы можем сделать, как защититься от этих заразных выскочек?

– Вы считаете, Рассамарден не шутит насчет вторжения? Очень уж нелепо это выглядит, ведь в его распоряжении – целая пустая планета.

Чаккел показал на книгу.

– Ты же сам читал. Мы имеем дело с ненормальными. Гартазьян уверен, что все они чокнутые, а больше всех – их правитель.

Толлер кивнул.

– Обычное дело.

– Ты говори, да не заговаривайся, – предостерег Чаккел. – По части небесных кораблей у тебя больше опыта, чем у любого другого, поэтому я хочу услышать твои соображения.

– Ну… – На несколько секунд Толлером овладело нечто вроде веселья, но оно тут же сменилось стыдом и раскаянием. Ну что он за человек?! Давно ли клятвенно обещал себе никогда ничего не ставить выше блаженного покоя, милого домашнего уюта, – и вот его сердце бьется чаще при мысли о приключении, о новой, необыкновенной войне. А может быть, это просто реакция на неожиданное спасение, на то, что жизнь продолжается? Или в душе у него – фатальный изъян, как у давно усопшего принца Леддравора? Последнее допущение выглядело слишком серьезным – но сейчас не время рассуждать об этом.

– Я жду, – нетерпеливо произнес Чаккел. – Только не лги, что от страха лишился дара речи.

Толлер глубоко вздохнул и начал:

– Ваше Величество, если враг действительно замышляет нападение, надо принимать меры, которые диктует обстановка. По известной причине в открытом столкновении мы обречены, поэтому нельзя допустить, чтобы нога так называемого Нового Человека ступила на нашу планету. Следовательно, нам остается только один выход.

– Какой?

– Не подпускать! Выставить заслон! Подстеречь неприятельский флот в зоне невесомости, на полпути между планетами, и уничтожить. Это единственный способ.

Чаккел вгляделся в лицо собеседника и остался доволен его искренностью.

– Насколько мне помнится, там слишком холодно – долго не протянешь.

– Потребуются корабли принципиально иной конструкции. Гондолы – больших размеров и абсолютно герметичные. Возможно, удастся сгущать воздух при помощи огненной соли. И еще много чего понадобится, чтобы подолгу жить в зоне невесомости.

– Мыслимое ли это дело? – спросил Чаккел. – Если я правильно понял, ты имеешь в виду надежные крепости, висящие в небе? А как же вес?

– Старый небесный корабль поднимает двадцать пассажиров плюс необходимые припасы, а если удлинить гондолу и поставить на нее два шара, это увеличит грузоподъемность.

– Неплохая мысль. – Чаккел встал и зашагал вокруг стола, время от времени бросая на Толлера хмурый взгляд. – Я намерен учредить новую должность – специально для тебя. Будешь отвечать за противовоздушную оборону Верхнего Мира. Отчитываться – только передо мной. Получать любые ресурсы, какие только понадобятся для успешного выполнения задачи, в том числе и людские.

Жизнь вновь обрела цель и смысл. Толлер приободрился и с удивлением поймал себя на том, что не очень хочет плыть по течению Чаккеловых идей. Когда тебя то обрекают на казнь, то через мгновение возносят на вершину власти – ты не кто иной, как пешка, кукла без чести и достоинства, начисто лишенная индивидуальности.

– Если я решу принять ваше предложение, – сказал он, – то у меня будут некоторые…

– Если решишь принять?! Если?! – Чаккел вскочил на ноги, пинком отшвырнул стул, хлопнул ладонями по столу и наклонился через него. – Да что с тобой творится, Маракайн? Где твоя преданность королю?

– Не далее, как в нынешний утренний день мой король приговорил меня к смерти.

– Ну, ты же знаешь, что я бы не зашел так далеко.

– Правда? – Толлер не скрывал недоверия. – Когда я один-единственный раз обратился к вам с просьбой, вы отказали…

Чаккела его слова явно озадачили.

– О чем это ты?

– О жизни фермера Спеннеля.

– А, вот оно что! – На миг Чаккел поднял глаза к потолку, выказывая раздражение. – Ладно, Маракайн, будь по-твоему. Из-за всей этой суматохи в городе казнь могла и не состояться. Я велю скороходу бежать со всех ног, и если твой драгоценный приятель еще жив, ни один волос не упадет с его головы. Доволен? Надеюсь, что доволен, ибо не знаю, чем еще могу тебе угодить.

Толлер неуверенно кивнул, удивляясь, как все-таки легко можно заткнуть рот совести.

– Скороход должен отправиться незамедлительно.

– Сказано – сделано. – Чаккел повернулся к обшитой панелями стене, в которой Толлер не различил ни одного отверстия, и кивнул, после чего рухнул на стул рядом с перевернутым. – Теперь надо прикинуть, с чего начинать. Ты сможешь сделать чертеж небесной крепости?

– Думаю, смогу, но мне понадобится Завотл. – Толлер имел в виду человека, с которым летал еще в составе Экспериментальной Эскадрильи Небесных Кораблей и который позднее, во времена Переселения, служил одним из четырех королевских пилотов. – Ваше Величество, по моим сведениям, он водит один из ваших курьерских кораблей, так что отыскать его будет несложно.

– Завотл? Это не тот ли тип с такими потешными ушами? А почему именно он?

– Он очень умен, и мы долго работали вместе, – ответил Толлер. – Без него мне не справиться.

Завотлу было далеко за сорок, но он выглядел совсем молодым – трудно поверить, что во времена массового бегства с Мира он командовал кораблем Его Величества. С годами он лишь чуть-чуть пополнел, но волосы остались темными, а короткая стрижка по-прежнему подчеркивала диковинность его ушей – крошечных, свернутых в трубочки. Он предстал перед Чаккелом и Толлером через десять минут, будучи вызван с летного поля, которое соседствовало с дворцом. Желтый мундир воздушного капитана сидел на нем неаккуратно – видно было, что Завотлу пришлось в спешке покинуть сортир.

Он напряженно выслушал рассказ об угрозе вторжения Новых Людей, то и дело, по своему обыкновению, записывая что-то в блокноте изящным убористым почерком. Манеры его тоже не изменились ни на йоту; дотошность бросалась в глаза, и по-прежнему от каждого его слова и движения веяло уверенностью в том, что нет проблем, которых нельзя одолеть с помощью логики.

– Теперь ты все знаешь, – сказал ему Чаккел. – Так что будь любезен, поделись, какие у тебя соображения насчет обитаемых крепостей в зоне невесомости.

Его отнюдь не восхитила идея взять в советники какого-то безродного капитана, но он выполнил просьбу Толлера и даже, демонстрируя серьезное отношение к делу, усадил Завотла рядом с собой. Задав вопрос, король критически воззрился на вновь прибывшего и чем-то похож был в этот миг на школьного наставника, которому не терпится «срезать» выскочку-ученика.

Завотл выпрямился и, видимо, понимая, что от его слов сейчас зависит очень многое, твердо ответил:

– Это возможно, Ваше Величество. Собственно говоря, это необходимо. Другого способа нам не изобрести.

– Понимаю. А как насчет длинной гондолы с двумя шарами?

– Ваше Величество, при всем моем уважении к лорду Толлеру вынужден сказать, что эта мысль мне не по душе. – Завотл покосился на Толлера. – Гондола получится слишком длинной. Думаю, возникнут серьезные проблемы с управлением.

– Так ты – за один огромный шар?

– Нет, Ваше Величество. С этим связаны совершенно новые, незнакомые нам затруднения. Несомненно, мы их рано или поздно преодолеем, но ведь у нас нет времени.

Было заметно, что король начинает злиться.

– Тогда что же ты предлагаешь, капитан? Есть у тебя что-нибудь на уме, или одни только «нельзя»?

– Мне кажется, следует использовать обычные шары, к которым мы привыкли, – ответил Завотл, не теряя хладнокровия. – Надо строить и поднимать небесные крепости по частям и монтировать уже в зоне невесомости.

Чаккел уставился на Завотла, и сердитое выражение лица сменилось изумленно-почтительным.

– Ну конечно! Конечно! И впрямь другого способа нет.

А Толлер испытал прилив гордости за своего протеже.

Идея Завотла вызвала у лорда цепочку головокружительных образов.

– Илвен, ты молодчина! – воскликнул он. – Я знал, что ты пригодишься. Хотя работенку ты нам подсунул – аж кишки леденеют! Когда под тобой тысячи миль пустоты, как ни привязывайся, все равно чуть-чуть не по себе.

– Да, для многих это вовсе непосильная задача, – кивнул Завотл. – Но сложности можно свести к абсолютному минимуму. Осмелюсь предложить цилиндрические секции, соединенные друг с другом обычными захватами и герметизированные замазкой. Для одной крепости понадобятся три такие секции.

– Пока мы не начали забивать себе головы деталями, я хочу узнать, сколько всего требуется небесных крепостей, – сказал Чаккел. – И чем больше я об этом думаю, тем больше у меня сомнений в целесообразности этого плана. Даже если забыть про объем и рассматривать зону невесомости как плоскость, диск – это все-таки миллионы квадратных миль. Шутка ли? Будь у меня даже ресурсы старого Колкоррона, я бы и то не смог наделать столько крепостей… Кстати, сколько? Тысячу? Пять тысяч?

Завотл посмотрел на Толлера – мол, твоя очередь отвечать, – но тот отрицательно качнул головой. Толлеру показались дельными возражения короля, и хотя по невозмутимому выражению лица друга он определил, что ответ существует, сам он пока не мог до него додуматься.

– Ваше Величество, нам не обязательно защищать всю зону, – заговорил Завотл. – Действительно, у наших планет общая атмосфера, но она имеет форму водяных часов с очень узкой перемычкой. Небесным кораблям пришельцев с Мира придется держаться середины, узкого воздушного мостика, если можно так выразиться. Там мы и приготовим им теплую встречу. Не знаю, насколько решительно они настроены, однако, если мы уничтожим первые ряды кораблей, остальные, вероятно, постараются обойти нас на безопасной дистанции. Но это очень рискованно – на таком расстоянии от воздушного моста экипажи могут потерять сознание и задохнуться.

– Завотл, ты начинаешь мне нравиться. – Чаккел улыбнулся краем рта. – Так сколько понадобится крепостей?

– Немного, Ваше Величество. Думаю, не больше десятка или дюжины. И сотня – потом, когда исчезнет фактор внезапности, а пришельцы придумают эффективные контрмеры. – Завотл снова посмотрел на Толлера, видимо, все еще надеясь втянуть его в разговор. – На этом этапе планирования я не могу назвать точные цифры. Очень многое будет зависеть от дальности обнаружения вражеских кораблей… Впрочем, лорд Толлер подтвердит, что на большой высоте глаз становится удивительно остер. Важна также дальнобойность нашего оружия, но в этом отношении мой опыт ничтожно мал по сравнению с опытом лорда Толлера. Возможно, он скажет…

– Пока продолжай без меня, – благодушно произнес Толлер, оценив дружеские старания Завотла. – Я нахожу твои рассуждения интересными и полезными.

– Твой приятель Толлер, – шепнул Чаккел Завотлу, – настолько уверен в себе, что не боится даровитых и многообещающих заместителей. Ладно, – он повысил голос, – есть еще одна закавыка, более прозаичная, но боюсь, тебе не так-то просто будет ее разрешить.

– Ваше Величество?

– Я лично курировал строительство миграционного флота и хорошо усвоил, что для оболочек небесных кораблей годится только один материал, легкий и прочный, – лен. – Чаккел нахмурился и покачал головой, давая понять, что ему не по нраву оттенок легкомыслия, закравшийся в разговор. – Возможно, вы знаете, что льняное семя, которое мы привезли с собой на Верхний Мир, почти не прижилось. Несколько акров тут, несколько акров там – вот и все земли, которые дали приличный урожай, да и тот почти без остатка уже летает по небу. Многоопытные советники, я позволю себе вопрос: можно ли сшить новые шары из оболочек кораблей, которые уже служат?

– Нет! – в один голос ответили Толлер и Завотл, но Толлер – чисто машинально, поскольку ему опять нечего было предложить. А напрасно, ведь ему следовало бы помнить, что монархом Чаккела сделал не каприз генеалогии – он имел феноменально глубокие познания в тех областях сельского хозяйства, промышленного производства и торговли, которые служили опорами государственной власти. Но Толлер снова предпочел переложить всю ответственность на плечи Завотла и удивился, если не сказать – восхитился, когда тот со спокойной улыбкой произнес:

– Ваше Величество, оболочки необходимо сделать из нового, первосортного материала. Но его потребуется немного. Идея лорда Толлера насчет засады великолепна, и нам тем более на руку, что шары в этом случае будут только помехой, причем серьезной.

Чаккел нахмурился еще пуще.

– Похоже, мы расходимся во мнениях. Завотл, к чему ты клонишь?

– Ваше Величество, я говорю о новой стратегии, в основе которой, впрочем, лежат давно известные принципы. Важно, чтобы противник как можно позже обнаружил нас, и совершенно очевидно, что шары, из-за своей величины заметные в сверхпрозрачной зоне невесомости с расстояния многих миль, в данном случае сослужили бы нам плохую службу. Без них крепости будут действовать гораздо эффективнее…

Толлер начал постигать замысел Завотла и, казалось, ощутил на миг стужу высокого неба, просачивающуюся в его тело.

– Ты хочешь отсоединить шары и…

Завотл кивнул.

– И вернуть на землю, чтобы поднять другие секции крепостей. Не вижу причины, по которой нельзя использовать оболочки многократно.

– Я это вовсе не так себе представлял, – произнес Толлер. – Ты хочешь оставить в небе совершенно беспомощных людей? Не способных предотвратить падение корабля?

Лицо Завотла обрело абсолютное, нечеловеческое спокойствие.

– Милорд, речь идет о зоне невесомости. Вы сами однажды задали вопрос: как можно упасть, не имея веса?

– Да, конечно, но… – аргументы Толлера иссякли, – но мне это не нравится.

– А мне нравится! – воскликнул Чаккел и улыбнулся Завотлу; было видно, что его приязнь к небесному капитану уже достигла полного расцвета. – Еще как нравится!

– Да, Ваше Величество, – сухо вымолвил Толлер, – но ведь вы там сидеть не станете.

– И ты, Маракайн, – парировал Чаккел. – Я тебя назначил маршалом за прекрасное знание небесных кораблей, а не за болтливый язык и драчливый норов. Нет уж, голубчик, ты у меня останешься на твердой почве. Будешь командовать снизу.

Толлер помотал головой.

– Это не в моих правилах. Я командую в строю. Если людям прикажут доверить свои жизни… бескрылым птицам, то я хочу быть среди первых.

Чаккел заметно рассердился, но, когда он посмотрел на Завотла, выражение его лица стало хитрым.

– Поступай как знаешь, – сказал он Толлеру. – Наделяю тебя властью рекрутировать любого из моих подданных, кого сочтешь нужным. Смею предположить, что твой друг Завотл займет важный пост советника.

– Это с самого начала входило в мои намерения.

– Отлично. Я рассчитываю, что вы оба поживете во дворце, пока мы не обсудим все основные аспекты обороны. И поскольку на это уйдет немало времени…

Чаккел умолк. В кабинет, усердно кланяясь, вошел сутулый секретарь и приблизился к столу.

– Зачем ты прервал меня, Пелсо?

– Нижайше прошу Ваше Величество простить меня, – ответил Пелсо дрожащим голосом. – Но вы приказали безотлагательно сообщить вам насчет казни.

– Казни? Какой еще… ах да. Ну, выкладывай.

– Ваше Величество, я отправил гонца, велев передать, что исполнение приговора откладывается.

– В этом не было особой нужды. Я просто хотел узнать, сделано ли дело. Ну, так где твой человек?

– Ждет в восточном коридоре, Ваше Величество.

– Да на черта он мне нужен в коридоре? Сюда его веди, старый болван!

Пока секретарь, отвешивая поклоны, пятился к выходу, Чаккел барабанил пальцами по столу. Толлер, хоть и не хотел отвлекаться от важного разговора, посмотрел в сторону двери. Там возникла коренастая фигура Гнэпперла. Сержант не выказывал ни малейшего беспокойства, хотя скорее всего впервые в жизни явился пред очи короля. Он приблизился к Чаккелу строевым шагом, отточенным движением отдал честь и застыл, ожидая позволения говорить. Но его глаза уже встретили взгляд Толлера, и было в них зловещее торжество, которое делало слова излишними.

Толлер потупился от печали и стыда. Словно наяву он увидел перед собой несчастного фермера, встреченного по дороге утренним днем. Неужели это было так недавно? Он обещал Спеннелю помочь, но не сдержал слова. И тем острее была его мука, что он помнил: Спеннель на него не надеялся.

Как же он спасет целый мир, если даже одного человека не сумел защитить?

– Ваше Величество, предатель Спеннель казнен во исполнение законного приговора, – доложил Гнэпперл, когда Чаккел жестом позволил ему говорить.

Король пожал плечами и повернулся к Толлеру:

– Я сделал все, что мог. Ты удовлетворен?

– У меня к этому человеку пара вопросов. – Толлер поднял голову и сцепился взглядом с Гнэпперлом. – Я надеялся на отсрочку казни. Разве появление небесного корабля не вызвало в городе суматохи?

– Суматохи было предостаточно, милорд, но мне это не помешало исполнить свой долг. – Сержант говорил с нескрываемым злорадством, изощренно глумясь над Толлером. – Даже палач убежал за кораблем с толпой зевак, и я был вынужден проскакать несколько миль, чтобы найти его и вернуть в город.

«Это первый палач, которого ты нынче встретил, – подумал Толлер. – Я – второй».

– Сержант, это весьма похвально, – сказал он вслух. – Вы, похоже, из тех солдат, для которых долг – превыше всего.

– Так оно и есть, милорд.

– В чем дело, Маракайн? – вмешался Чаккел. – Только не говори, что собираешься мстить обыкновенному солдату.

Толлер улыбнулся.

– Совсем напротив, Ваше Величество. Я так ценю этого сержанта, что хочу взять его в свои войска. Не правда ли, вы сами дали мне такое право?

– Да, я сказал, что ты можешь брать кого угодно, – проворчал Чаккел.

– Я хотел, чтобы сержант услышал это из ваших уст. Произнося эти слова, Толлер посмотрел на Гнэпперла, и тот встревожился, с опозданием сообразив, что его рвение оборачивается против него же.

– Скоро нам предстоит испытывать новые небесные корабли, и у меня будет много опасных поручений. Сержант, вас ждут полеты в высоком небе, полеты без шаров. Для такого дела необходимы люди, которые превыше всего ставят воинский долг. Отошлите ваших помощников к Пэнвэрлу с моими поздравлениями, а затем обратитесь к коменданту.

Побледневший, охваченный тяжелыми предчувствиями Гнэпперл отдал честь и покинул кабинет; по пятам за ним удалился согбенный секретарь.

– Ты с ним чересчур разоткровенничался, – недовольно сказал Чаккел.

– Чем быстрее разлетится новость, тем лучше. Кроме того, я хочу, чтобы сержант уже сейчас представлял свое будущее.

Чаккел укоризненно покачал головой и вздохнул.

– Если ты решил его прикончить, то поспеши. Нечего тратить драгоценное время на пустяки.

– Ваше Величество, мне никак не удается понять одну вещь, – заявил Завотл. Пока Толлер пикировался с сержантом, он рассеянно потирал живот, склонив продолговатую голову над журналом Гартазьяна. Его уши торчали, как крошечные кулачки, а лицо было озадаченным.

– Ты насчет мушкета?

– Нет, Ваше Величество, насчет самих мирцев. Если эти удивительные Новые Люди – всего лишь потомки мужчин и женщин с частичным иммунитетом к птертозу, не будет ли логичным допустить, что и среди наших детей есть такие?

– Может, и есть, – отозвался Чаккел без особой заинтересованности. – Вероятно, родители поспешили от них избавиться, не слишком о том распространяясь. Впрочем, если иммунитет – скрытый, он никак себя не проявит, покамест на этих выродков не подействуют яды. А на Верхнем Мире птерта не ядовита.

– Пока, – напомнил Толлер. – Но если мы и дальше будем изводить бракку, шары обязательно изменятся.

– Ну, насчет этого пускай беспокоятся потомки. – Чаккел, точно кувалдой, постучал по столу кулаком. – А перед нами – другая проблема, и решить ее надо в ближайшие дни, а не в грядущие столетия. Ты понял? В ближайшие дни.

«Да, я тебя понимаю». – Мысленно Толлер уже поднимался в зону невесомости, в чертог хрустальной пустоты, рассекаемой искрами метеоритов, – туда, где он побывал всего два раза в жизни. И не надеялся, что побывает еще.